– Пожалуйста, исправь как можно больше того, что я сделал, спаси, кого сможешь, из моих жертв… – Еще один, более сильный приступ кашля заставил Оросия замолчать, его пальцы поползли к моей руке. Я подал ему свою руку и позволил слабо сжать мои пальцы. – Скажи нашей матери, что я раскаиваюсь, так раскаиваюсь, и что я люблю ее… что я понял свою вину еще до того, как стало слишком поздно. Темно, Катан. Прощай.
Оросий издал последний содрогающийся вздох и замер. Медальон на его груди внезапно засветился, болезненно ярко, затем снова поблек. Но теперь у сапфира появился блеск, которого, раньше не было.
Я не шевелился, не сводя глаз с тела. Все слова, что я мог бы сказать, комом застряли в горле. На мгновение я увидел то, что могло бы быть, мальчика, игравшего в дворцовом саду в Селерианском Эластре столько лет назад, во время, полное надежд. До того, как его разум был отравлен болезнью и жрецами. И все же… своим предательством они почти дали Оросию второй шанс, шанс снова жить и исправить содеянное зло.
Я протянул руку и закрыл серые глаза.
– Requiena el'la расе ii Thete atqui di immortae, nate'ine mare aeternale'elibri orbe, – прошептал я фетийское благословение для мертвых. Хотя я не помнил, чтобы его учил. Покойся в мире с Фетидой и бессмертными богами, плыви через океан, навечно свободный от этого мира. – Я сделаю, как ты просил. Аквасильва сама отомстит за твою смерть. – У инквизиции нет защиты против того, что способны сделать шторма в наших руках. Теперь сама планета восстанет против них, чтобы уничтожить, чтобы рассеять, чтобы вышвырнуть их за край света.
Потом я забыл все – неминуемое разрушение «Валдура», Палатину, остальных, – когда не выдержал и заплакал над телом Оросия. Слезы застлали глаза, и мир сжался до расплывчатого пятна. Я не видел, как Равенна осторожно подняла медальон и опустила его в карман моей туники. Я едва почувствовал, как девушка притянула меня к себе, чтобы я выплакался на ее плече. Я даже не увидел ту единственную слезинку, которую она в конце концов пролила над императором.
Я едва знал его. Мой брат умер.

Глава 35

Слишком скоро Равенна начала слегка трясти меня и настойчиво звать по имени. Ее пальцы нежно коснулись моих глаз.
– Катан, времени мало. Мы должны идти.
Я вытер слезы тыльной стороной здоровой руки, уставился на нее затуманенным взором и моргнул.
– Конечно, – согласился я. Разум снова заявил о себе, как только с кормы донесся оглушительный скрежет. – Ты права.
Мы встали, но пока мы пробирались вокруг тела императора, мой взгляд так и не отрывался от него. Пожар разгорался, пламя продвигалось скачками. Сколько времени мы потеряли? Мы должны были искать катер, а не пытаться спасти умирающего.
Уходя с мостика, я не мог не задержаться и не оглянуться. Слабое свечение окружало тело императора, становясь ярче на моих глазах, пока на него не стало больно смотреть. Я знал, это случается после смерти с теми, кто был отчасти элементалью, и мы молча смотрели, как что-то подобное слабому туману поднялось от трупа и, просочившись сквозь окна, исчезло, оставляя свечение угасать. В момент наивысшей яркости я заметил краем глаза тело Мауриза, но медлить было уже нельзя.
– Он ушел в море, – сказала Равенна – прощание и сообщение, что все кончено. Я больше не оглядывался, когда мы, прихрамывая, побежали по короткому коридору в колодец. Стена ревущего пламени продвигалась по коридору правого борта, а огонь в самом колодце постепенно поглощал левую лестницу, единственную ведущую вниз, которая еще была цела.
Мы толкнули друг друга на ступеньки, перешагивая тела и обломки мебели, чувствуя жар пламени, дышащий нам в лицо. Перила были в огне, местами уже падали, и тлеющий тут и там ковер занимался по краям.
– Магия, – молвил я, останавливаясь, чтобы использовать магию воды и потушить огонь.
– Некогда, – отрезала Равенна. – Проход еще есть, и после того, что мы вынесли, не страшно, если нас немного опалит.
Поддерживая друг друга под руку, мы начали спускаться по лестнице. Ковер жег босые ноги. Лижущие его костерки обжигали кожу лодыжек. И перешагивая через пролом на месте бывшей ступеньки, я как можно выше подтянул штаны, в ужасе перед случайной искрой, которая может попасть на одежду.
Но она каким-то чудом не попала, и мы благополучно добрались до круглого зала.
– Палатина! – закричал я, спрашивая себя, на этой ли палубе находится гауптвахта, но ответа не было. К счастью, лестница на нижнюю палубу все еще была свободна, но на уровне третьей-четвертой ступеньки стояла вода. Ледяная вода, если она поступает снаружи. Течи размером с булавочное отверстие хватило бы, чтобы затопить этот корабль при таком давлении и на такой глубине. Ни одна лампа внизу не горела.
Ответа все не было, и меня кольнуло беспокойство. Что, если Палатина попала в ловушку, отрезанная пламенем на корме, или не смогла проникнуть на гауптвахту? Слишком многое могло с ней случиться, пока мы теряли время, и это я отправил Палатину одну просто потому, что она была в лучшей форме, чем мы с Равенной, не пострадавшая от изота или магии Оросия.
– Нам придется идти дальше. – Я показал вниз, в темноту. – Если вода слишком поднимется, мы не сможем забраться в «скат».
Если какой-нибудь из «скатов» пережил швыряние по отсеку.
– Теневое зрение, – посоветовала Равенна. – И сначала проверим катер, он больше.
Я согласно кивнул, и мы стали спускаться. Я потрогал ногой воду и тут же отдернул ее, как будто кто-то воткнул в меня тысячу ледяных иголок.
– Я могу несколько облегчить нашу участь, – сказал я, радуясь, что моя магия наконец-то будет полезной. – Нам нужно намокнуть.
– Что?
Набрав в грудь воздуха, я схватил девушку за руку и шагнул вниз, в тот же самый миг пожалев об этом.
– Не самый лучший способ, – возразила Равенна, колеблясь, прежде чем сделать второй шаг. Потом толкнула меня в спину, и в следующее мгновение меня поглотила ледяная вода. Боль от холода была почти такой же сильной, как от магии императора. Раздался плеск: Равенна плюхнулась рядом со мной и сразу поднялась, дрожащая и промокшая с головы до пят. – Ннн-ну?
– Давай под воду, – выдавил я, клацая зубами.
Нырнув – после первоначального шока это было приятнее, чем находиться снаружи, на воздухе, – я опустошил свой ум, очищая его от всего постороннего, как меня учили. Затем всосал воду, чтобы создать вокруг наших тел оболочки, похожие на жидкие доспехи, и как мог закрепил их. В данный момент оболочка казалась ледяной, но тепло наших тел согреет воду, и этот щит будет действовать как фетийский гидрокостюм.
Равенна нетерпеливо жестикулировала, и я настойчиво указал вниз и в конец коридора. Некоторое время нам придется плыть под водой, иначе щит не будет работать. И мы очень долго не сможем дышать воздухом, потому что вода покрывала не только наши тела, но и лица.
Казалось, мы целую вечность продвигались по коридору через темную воду, руководствуясь теневым зрением, и пытались сообразить, где находимся, ориентируясь только по нижним краям дверей. Мы вышли прямо к пересечению коридоров, и я увидел, что дверь в самом конце открыта, и за ней темнеет громадный ангар с катером. Под водой теневое зрение действовало не далеко и не очень хорошо, поэтому я не мог разглядеть, что было внутри, как, впрочем, и то, что над поверхностью.
Дожидаясь Равенну, я шел медленнее, чем шел бы один. Постепенно мы снова согревались, вода вокруг нас удерживала тепло как вторая кожа. Должен существовать водный вариант теневого зрения, понял я, хотя я не умею им пользоваться. Возможно, если удастся отыскать мага воды, он расскажет мне. А может быть, я сам как-нибудь разгадаю этот секрет.
Наконец мы добрались до ангара, и – о, чудо! – совсем близко от нас я увидел призрачный корпус катера, все еще удерживаемого захватами, хотя остальное помещение было разрушено… и свет падал из открытого люка катера и его передних окон.
– Палатина! – снова крикнул я, выныривая из воды. – Палатина, это ты? – Желтые огни горели в темноте, как огни гостеприимного дома, видимые сквозь дождь. Я никогда еще так сильно не хотел добраться до света. Рядом со мной раздался плеск. Равенна выплыла на поверхность и дико огляделась, задыхаясь. – Ты можешь дышать только водой. Веди себя так, как будто все еще плывешь. – С ореолом воды вокруг головы Равенна выглядела странно, словно застряла в стеклянном шаре, но не более странно, чем я.
Последовала минутная пауза, затем кто-то, закутанный в толстый плащ, высунулся из люка и поднял изофакел.
– Катан, слава Фетиде! Ты где?
– Мы здесь! – Я замахал рукой. – У двери. Нам придется плыть – ты можешь спустить сходни?
– Да.
Мы больше не ждали, но снова нырнули под воду и сильнее заработали ногами, больше всего на свете желая добраться до света и тепла «ската». На самом деле плыть было удобнее, чем идти, но я все равно предпочел бы вообще никуда не плыть, не идти и не бежать.
Последние несколько гребков показались самыми долгими, но потом я увидел впереди в воде конец сходней и втащил себя на них. Слишком истощенные, чтобы двигаться иначе, мы ползком добрались до шлюза, как только я растворил костюмы, и рухнули на ковер.
– О Стихии, вот бедняги, – раздался низкий голос Бамалко. – Быстрее, им нужно сохранить тепло.
Нас подняли и закутали в толстые плащи Гвардии. Интересно, где они их нашли? Я огляделся и увидел Бамалко, Палатину, Персею… и Текрея, лежащего без сознания на полу и укрытого такими же плащами.
– Остальные не выжили, – печально сообщила Персея. – Мы с Бамалко уцелели только потому, что эти ублюдки приковали нас к передней стене. Текрей в тяжелом состоянии, но жить будет.
Те смерти лежали на моей совести. Это я придумал тот план, потому что хотел спасти Равенну.
– Они знали, что могут погибнуть, – сказала Персея с лицом печальным, но спокойным. – За Калатар. А больше никого живых нет? Мы тут ломали голову, куда вы делись.
– Были, – ответил я. – Я потом вам расскажу. Но никто из них не выжил.
– Потом может и не настать, – вмешался Бамалко. – Реактор переходит в критическое состояние, а отсюда никак не выбраться, не затопляя корабль. Еще ничего не кончилось.
– Проверьте в последний раз, что снаружи никого нет, и задраивайте люк. Катер цел?
– Насколько мы можем судить, – откликнулась Персея. Они с Бамалко не казались такими избитыми, как мы, если не считать синевато-багровых следов на запястьях и лодыжках от цепей, которые, по иронии судьбы, спасли им жизнь. – И надеяться, – добавила она с кривой улыбкой.
Палатина крикнула в темноту, но ответа не было, только дрожь сотрясла весь корабль. Невыносимо было думать, сколько еще потенциально выживших мы сейчас бросим на верную смерть. Но если мы сейчас не выберемся, не выживет вообще никто.
– Никого, – объявила Палатина, закрывая люк.
Тем временем я проковылял на мостик и сел в штурманское кресло. Двери ангара должны действовать в любой ситуации, даже когда все остальные системы корабля разрушены. Или это всего лишь парадное судно, а не спасательный катер? Я спросил об этом у Бамалко.
– Нет, он снаряжен, как положено, чтобы сам главный убийца мог в нем спастись. Имеется провизия, эти гвардейские плащи и еще кое-что. А на корме две маленькие спальные каюты и уборная, в которой есть даже душ. Оросий не привык себя ущемлять.
– Хорошо, потому что все это нам понадобится. Кто у нас самый лучший штурман?
– Ты, – ответила Палатина. – Мы под водой, помни. Никто из нас и в подметки тебе не годится.
– Спасибо, но мне нужно обеспечить, чтобы вода не поступала в ангар, пока мы выбираемся.
– Тогда я поведу, – предложила Палатина. – Если ты, Бамалко, не справишься с этим лучше, что вполне вероятно.
– Я инженер, не штурман. Я сяду рядом и помогу тебе. – На мостике хватало места на четыре кресла, по одному дополнительному справа от навигатора и слева от штурмана. Палатина скользнула в кресло навигатора, а Персея помогла Равенне сесть рядом со мной. После чего они с Бамалко понесли Текрея в одну из коек на корме.
– Двигатели готовы? – спросила Палатина. Она, как и все мы, выглядела очень неуместно – оборванка среди роскоши императорского катера, хотя у нее были мокрыми только штаны, а мы с Равенной вымокли сверху донизу. Совсем не обязательно терпеть неудобство, понял я, удивляясь, как я мог забыть такую базовую часть магии.
Высушить всю нашу одежду, как сделал тогда Оросий, было бы минутным делом, но моя энергия достигала предела. Магия существует, только пока тело способно поддерживать ее. Избитый и усталый, я мало на что годился.
Однако я сумел сотворить эти чары и в благодарность полу: чил от девушек признательные улыбки. Теперь осталась только одна вещь, которую я должен сделать, для которой мне нужно было достаточно силы. Когда Бамалко вернулся на свое место, а Персея устроилась в императорском кресле позади нас, Палатина запустила двигатели. От языка выхлопа в ангаре стало светлее.
– Готова отстыковаться, как только ты скажешь, Катан.
– Через минуту.
Снова пустота. На этот раз было труднее, чем даже минуту назад. Я начал собирать магию со всех сторон, чувствуя, как мою кожу покалывает, обжигает от этого усилия, пока сознание Равенны внезапно не присоединилось ко мне, пассивно оставаясь в стороне, чтобы дать мне черпать ее энергию. Это была целиком моя магия… или нет? Я мысленно позвал Равенну присоединиться и помочь мне вытолкнуть из-под нас воду, под контролем…
– Давай! – велел я и услышал, словно издалека, глухой звук расцепляемых захватов и скрип открывающихся дверей. Не зная, как поведет себя вода на этой глубине, я просто держал барьер поперек постепенно расширяющегося отверстия, не давая воде идти дальше. Возможно, это было совершенно ни к чему, но я не собирался рисковать.
Мы вместе держали барьер, когда катер опускался сквозь люк ангара, пока он полностью не вышел из корпуса «Валдура». Тогда я отпустил воду, мою магию, отпустил все, кроме руки Равенны, и тяжело откинулся на спинку кресла, глядя, как Палатина включает двигатели и уводит нас от подорванного имперского флагмана.
Овальный изостол между нами и передними иллюминаторами сам собой ожил, и на нем появился удаляющийся от нас «Вал-дур». Ряд цифр вдоль края стола и изодисплеи показывали, среди прочего, нашу глубину.
– Восемь с половиной миль, – объявила Равенна, и мы посмотрели вверх, на корпус. Сможет ли катер долго выдерживать такое давление? Если не сможет, мне снова придется использовать магию.
– У них тут есть какое-то реактивное устройство, – сказала Палатина. – Придает обтекаемость катеру, должно помочь нам немного… О Стихии, течения!
Мы все еще были глубоко под Берегом Гибели, вероятно, всего в нескольких милях от могилы «Откровения». Поперечное течение. Я потянулся к изопульту и дал максимальное увеличение на сенсор.
Кошмарный пейзаж каньонов, маленьких гор, искривленных скал окружал нас со всех сторон. Мы находились даже глубже, чем некоторые из тех затопленных островков, которые я видел на уютной океанографической станции Тандариса. Всего два дня назад. А кажется – целую жизнь. Теперь понятно, почему этот Берег так опасен, но откуда поперечное течение? Откуда…
«Охраняемый морем». Пещеры.
Палатина сражалась с катером, пытаясь удержать его под контролем, но терпела неудачу: течения были слишком сильны для этих двигателей. «Валдур» по-прежнему неумолимо сносило вниз, затягивало в зияющую черноту на изодисплее. Вход в пещеру сотни ярдов шириной.
Мы все еще находимся не так глубоко, как «Откровение» во время последней передачи, понял я. Они опустились мимо края шельфа, не на него… а значит, в нескольких милях под нами есть еще одна пещера, вероятно, поистине колоссальных размеров, в основании самого Калатара. Обращенная входом к открытому морю. И в нее намного проще попасть в огромном корабле, чем в фетийские пещеры, хотя они весьма пригодились для флота мант. Акватория Фетии была по большей части мелководной. Я нащупал ремни и пристегнулся в кресле.
– Палатина, передай мне управление, – тихо велел я. Кузина посмотрела на меня так, будто хотела возразить, но перевела управление на меня. Я повернул катер кругом, направляя его все глубже и глубже. Остальные торопливо пристегнулись, следуя моему примеру, чтобы не выпасть из кресел.
– Что ты делаешь? – воскликнул Бамалко. – Чтобы выбраться, нам нужно подниматься, а не опускаться!
– Мы идем туда, где безопасно, – ответил я. – Я проведу нас через течения.
И так началось бесконечное, молчаливое погружение через сплошную черноту, все дальше и дальше от мира света и воздуха. Погружение в пучину, которая сорок лет назад поглотила самый передовой корабль в мире, а теперь поглотит и нас.
Вернее, поглотила бы, не будь я тем, чем сделали меня природа и случай. Кроме изосенсоров я использовал и свои собственные ощущения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56