Когда юноша представлял, что производит сложные фигуры под водой, в заливе, его движения становились уверенней, точней, изящней. За спиной Льешо было море, не дававшее ему упасть. К концу занятия окружающие стали кидать на юношу удивленные взгляды. Только Ден и сам Льешо дышали легко и спокойно.
Мастер поклонился собравшимся, отпуская их на завтрак. Когда толпа стала расходиться, он подошел к Льешо выразить свою оценку.
– Ты ловок и талантлив, – тихо сказал Ден, чтобы только Льешо услышал его. – Но не спеши сразу научиться всему: истинные умения приходят с усилиями.
– Да, господин, – согласился юноша.
Нужно быть осторожней среди чужаков, которые, возможно, слышали легенды о фибах, но никогда не встречались с жителями высоких гор воочию. Обитатели равнин часто принимали за волшебство естественный факт развития у человеческого организма способности приспосабливаться к безвоздушным вершинам. Льешо понимал это, но не сразу мог сообразить, какие сильные стороны нельзя демонстрировать во избежание вызвать подозрение наличия сверхъестественных способностей. С другой стороны, стояла необходимость научиться как-то компенсировать свой маленький рост.
– Боги никогда не призывают нас, не наделив способностью достичь успеха, – добавил Ден, напомнив ему на этот раз его старого учителя, не прекращающего давать наставления даже после смерти.
– Наберись терпения, – закончил поучения мастер, погладил Льешо по голове и направился к прачечной.
Время. Далеко идущие планы требуют времени: нужно рассчитать, как выжить на тренировках и попасть на соревнования на континент. В животе Льешо забурчало, и он вздохнул. Одна фибская поговорка гласила: «Слушай свой желудок», из чего следовало, что не стоит пытаться думать на пустое брюхо, потому что ответом на все вопросы будет еда. Юноша последовал за остальными на кухню, откуда донося запах вареного пшена и рыбы. Он попался на глаза тому мужчине, который помог ему подняться после унизительного падения. Теперь тот жестом пригласил встать в очередь перед собой. Длинная вереница людей вилась до стола с доверху наполненными чанами. Льешо заколебался, но люди вокруг расступились, образовав для него свободное место. Вскоре благодарные руки юноши схватили тарелку и ложку.
– Меня зовут Стайпс, – сообщил гладиатор. – Я хорошо орудую коротким мечом и сетью, еще трезубцем.
– А я Льешо.
Юноша, следуя примеру остальных, наполнил тарелку кашей и двойной порцией рыбьих голов, сваренных в горшке с пальмовым листом для придания аромата. В духе местного этикета он добавил:
– Я владею граблями для грязи и могу задерживать дыхание под водой.
Стайпса это рассмешило, и он провел Льешо к скамейке с двумя свободными местами. За столом сидели незнакомые люди, кроме одного – Бикси. Парень гневно посмотрел на него, и Льешо подумал: «Хорошо, что взглядом не убивают».
– Ой, спасибо, – недвусмысленно сказал Льешо и по вернулся подыскать другую скамью, но Стайпс усадил его на эту, чуть не перевернув тарелку с едой на колени Бикси.
– Не так быстро, парнишка. Я подумал, если ты этой ночью хочешь спать в бараке, можешь разделить мою койку.
Льешо не в первый раз сталкивался с таким предложением. В поселении ловцов жемчуга девушек и ребят его возраста называли «свежей рыбкой», пока они не определятся в своих предпочтениях. В кругу гладиаторов к молодым ученикам обращались, по видимости, «цыпка», но вежливый вопрос требовал учтивого ответа в любом месте. Ядовитое выражение на лице Бикси было ему тоже знакомо, и оно показывало намерения Стайпса в истинном свете. Льешо не хотел вмешиваться в дела златовласого парня, даже если б он мог принять предложение, чего он делать, конечно же, не собирался. Целомудрие прежде всего.
– Спасибо, но я обручен с молодой девушкой, ныряльщицей. Она фибинка, как и я. Мы знаем друг друга с семи лет.
Льешо улыбнулся. Воспоминание о Льинг, гладкой под водой, как морской котик, обогрело его сердце. Юноша представил, какое у нее было бы выражение лица, услышь она его заявление. Она подняла бы одну бровь и сморщила губки, словно съела что-то кислое. Льинг, бесспорно, влепила бы ему пощечину за ложь, и ни один из них не признался бы, как она близка к истине. Смех защекотал Льешо внутри, и он дал ему волю.
– Мы полжизни проработали в одной команде.
Стайпс добродушно пожал плечами.
– Тогда тебе лучше оставаться верным ей, – посоветовал он. – Его честь не будет спрашивать твоего согласия, а некоторые в бараке сопровождают предложение кулаком в живот. Хорошо всегда иметь вокруг друзей и получить некоторую весомость в наших рядах до того, как начнешь принимать подобные предложения.
Льешо безошибочно отличал хороший совет, поэтому он одобрительно кивнул и погрузил ложку в жижу. Рыба была вполне съедобной, мятое пшено – безвкусным. Стайпс перемешал содержимое своей тарелки. Льешо последовал примеру и выяснил, что вперемешку еда вовсе неплоха.
Юноша почти закончил завтракать, когда Бикси поинтересовался:
– Ты работал с женщинами?
Льешо хотел было огрызнуться в ответ, но, оглянувшись, увидел заинтересованные лица гладиаторов. Он расслабился, словно подобрал ключик к головоломке, и улыбнулся:
– Да, каждую смену. Льинг спасла мне жизнь. У меня закончился запас кислорода в легких, я чуть не утонул. – Юноша вспомнил, как болтался на цепи вниз головой, силы на исходе, и вздрогнул от ужаса, словно это приключилось с ним минуту назад. – Льинг вдохнула в меня воздух и вытащила на поверхность. Если б не она, я бы умер.
Гладиаторы, казалось, понимали, что преданность друзей проверяется в смертельно опасных ситуациях, однако они сомневались, что женщина может иметь такое высокое качество, как долг чести.
– Разве это не… унизительно?
Льешо удрученно покачал головой и ответил:
– Нет, в сравнении с первым синяком под глазом отнюдь нет.
Раздавшийся смех был вызван словно не только неудачей Льешо на любовном поприще, но и направлен на самого Стайпса, да и Бикси, которым досталось несколько тычков локтем меж ребер. Бикси побагровел, но гордо поднял подбородок.
– Не забудь это, Стайпс, – сказал он, подтвердив догадки Льешо и заодно предостерегая гладиатора.
– Как же я могу, парнишка?
Слова Стайпса не тянули на извинение, но он произнес их с таким пылом, что заслужил всеобщую похвалу.
Льешо завершил завтрак и дожидался паузы в разговоре, чтобы откланяться. Уже и весь стол начал расходиться. Враждебность Бикси слегка ослабла, он шустро ушел, не проронив ни слова.
– Ты приживешься здесь, малыш.
Стайпс похлопал Льешо по спине и последовал сквозь толпу за Бикси.
– Куда ж я денусь, – пробормотал юноша без особой в том уверенности.
Как же ему хотелось, чтобы рядом была Льинг, и Хмиши тоже. Вместе они преодолели бы любые трудности, а один Льешо не представлял, как стать гладиатором. Из него и уборщик-то скверный. Но он освоится. Он всегда приспосабливался. Ведро с его именем ждало в доме Марко – его чести, как, очевидно, обращались к нему гладиаторы. За ним и направился Льешо.
Надзиратель сидел за столом, складывая бумаги. Бикси опередил юношу и стоял около надзирателя с сумкой для посланий, перекинутой через левое плечо и правое бедро.
– Этим утром ты мне больше не понадобишься, – сказал Марко, не поднимая глаз.
Он показал рукой на поднос с чайником и тарелкой раскрошенного печенья и обратился к Льешо:
– Унеси это. Как вымоешь барак, к радости мастера Якса, возвращайся сюда. Возможно, у меня найдется для тебя работа.
Бикси с презрительным высокомерием посмотрел на Льешо, убирающего тарелки надзирателя, но что-то в его взгляде и манере показывало, что ему есть, что терять. Если ему хочется быть слугой Марко, пожалуйста. Это не для фибов – они гордый народ, дорожащий своей свободой, которую они лелеяли и защищали на протяжении многих поколений. Так было до нашествия гарнов. К сожалению, фибы оказались плохими воинами. Льешо собирался это изменить, но пока он прислуживал мелкому лицу, нанятому жемчужным господином Чин-ши.
Некоторые его мысли, судя по тому, как смягчился недовольный взгляд, дошли до златовласого юноши. Марко подал ему сверток, и тот стал запихивать его в сумку, больше не обращая на Льешо внимания.
ГЛАВА 5
Через две недели после переселения Льешо с жемчужных плантаций в лагерь гладиаторов ему отвели место в бараках среди учеников постарше, которые не стремились с ним общаться и особого интереса к юноше не проявляли. Льешо стал лучше владеть шваброй, гимнастические фигуры давались ему легко.
Когда он начал понимать их смысл, возросло и уважение к учителю. Сложенный как скала стирщик был точным подобием бога смеха, который, как сказывали, не спускался на землю уже несколько человеческих поколений. Он не вернется, пока гарны сторожат двери рая.
Когда тело и душа Дена сосредоточивались на действии, его внимание проникало повсюду, оно притягивало к поверхности в земных фигурах, парило в воздушных, струилось в водных – ни разу мастер не показался неуклюжим. Наблюдая за учителем, Льешо представлял Кван-ти за работой: она смешивала эликсиры и маленькие пилюли разных форм каждый раз, когда Ден сменял позу. Льешо привык доверять запоминающимся видениям, как и своей интуиции. Жизнь научила его держать эти картины при себе, и он еще внимательней стал наблюдать за учителем, находя наслаждение в эпизодах из прошлого, наслаивающихся на движения стирщика.
В первый же неудачный день молитвенных фигур Льешо понял, что для их исполнения необходимо состояние свободы. Его тело не могло парить, потому что душа и сердце были скованы цепями рабства. Чтобы добиться успеха, нужно дать волю тому, что может принадлежать только богам. Поэтому каждое утро, когда ученики выстраивались в линию, пропуская вперед самых неопытных, Льешо спешил скорей занять свое место. Закрывая глаза, он на минуту представлял себя дома, среди гор, высившихся над Кунголом – столицей, где юноша родился. Там его брат, Адар, содержал лечебницу. Льешо ощущал холодный разреженный воздух, вынуждавший людей, находящихся так близко к раю, ступать осторожнее. Юноша помнил размеренные мягкие шаги целителей. Он представил, что Адар стоит за спиной, помогая в молитвенных упражнениях.
Окутанный теплом улыбающегося брата, Льешо без труда переходил от одной фигуры к другой.
Спустя месяц в гладиаторском лагере, когда Льешо уже решил, что навсегда останется рабом со шваброй, Ден после утренних молитв отвел его в сторону.
– У тебя хорошо получается, – сказал он, на что юноша поклонился, скромно приняв комплимент.
– Ты освоился в бараке?
– Да, господин, мастер Ден, – ответил он.
Льешо усвоил правильную форму обращения к учителю и смиренно ждал, когда тот перейдет к сути. По последовавшей ухмылке юноша понял, что мастер догадался и об облегчении, которое он испытывал при отсутствии внимания надзирателя, и о терзавшем его нетерпении.
– Тебе, наверно, интересно, как молитвенные фигуры и швабра сделают из тебя гладиатора.
– Да, мастер Ден. – Льешо дерзко встретил взгляд учителя.
– А вот так смотреть не стоит, мой мальчик, если не хочешь навсегда остаться под властью Марко, – упрекнул юношу Ден, не меняя выражения лица, отчего Льешо быстро опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу от невыносимого смущения.
Стирщик выдержал минуту и вздохнул.
– Так и быть, – ответил учитель на безмолвное требование. – Как выполнишь работу, можешь присоединиться к новичкам на тренировке по рукопашному бою. Спроси у Бикси, как туда пройти.
Мастеру Дену было хорошо известно, что Бикси недолюбливает юношу, и он с усмешкой прищурил глаза, словно ставя перед Льешо задачу быть на этот раз любезным с врагом, в противном случае он не пойдет дальше раба со шваброй.
Льешо обратился к Бикси, который отреагировал холодно. Когда златовласый парень повел юношу сквозь прачечную, все больше удаляясь от центральной тренировочной арены, где занимались бывалые гладиаторы, он заподозрил, что Бикси хочет сыграть над ним очередную шутку. Но парень продолжал идти, и вскоре они очутились в закутке, где их ждали остальные новички.
Юношу кивком поприветствовал Радий, член группы учеников, с которыми он жил.
– Это Пей, – представил Радий товарища. – До того как мастер увидел, как Пей дерется в бараке, тот был гуртовщиком.
При детальном рассмотрении мужчина выглядел ужасающе: почти такой же огромный, как мастер Ден, но с плотным, покрытым шрамами телом. Льешо никогда не видел драк в бараке: искатели жемчуга разрешали споры иначе, да и мастер Марко содрал бы кожу с дерзнувшего биться с гладиатором в целях улаживания собственных конфликтов. Ходил слух, что некоторые рабовладельцы держали пари на своих гладиаторов в смертельных схватках. Бывший гуртовщик ответил на любопытный взгляд Льешо сердитым взором, в котором не было ни угрозы, ни пощады. Юноша понял, что иного приветствия ожидать нет смысла.
Хотя Радий и Пей ничего пока не знали о мастерстве гладиаторского боя, оба они были взрослыми мужчинами, и мастер Ден поставил их в напарники, остались Бикси и Льешо. Поднимаясь из грязи в тысячный раз в тот день, Льешо благодарил судьбу, что никто, кроме маленькой группы новичков, не видел его неуклюжесть, и молился, чтобы другим не пришлось терпеть бесконечные поражения от ярого противника.
Ден не ругал его за промашки, а терпеливо повторял указания. Он учил сноровке посредством изящества и простоты движений: поставил руку Льешо в нужное положение, поправил его колено и одобрительно кивнул, добившись правильной стойки. Затем продемонстрировал, как преобразить простые удары, чтобы вызывать восхищение публики, не причиняя при этом фактической боли противнику. Льешо сразу же ухватил эту идею, а Бикси, казалось, был твердо убежден в смертоносной цели тренировки. Поскольку сноровка напарника Льешо была куда лучше, юноша понял, что послеобеденное время ему предстоит проводить с лицом в грязи и заломленными за спину руками.
Расстановка сил на тренировках рукопашного боя не менялась целую неделю. Затем утром, во время молитвенных занятий, случилось невероятное. Под пристальным взором Дена Льешо выполнял фигуру «струящейся воды» и вдруг резко остановился. Его тело пыталось сделать два разных движения одновременно, реализация этого замысла парализовала юношу на середине упражнения.
Ден увидел, как мускулы лица Льешо расслабились в ранее не появлявшейся на его губах улыбке, и юноша понял: молитвенные фигуры и рукопашный бой – составляющие одного целого, они идут от одного начала, имеют ту же сущность, но ведут к двум разным результатам – миру и войне. Ему стало ясно, почему он запнулся в движении: он дошел до того момента в фигуре, когда нужно выбрать, по какому пути следовать. Теперь Льешо знал свою дорогу. Он с уверенностью закончил утренние молитвы, а после обеда в тени засушливой арены в первый раз положил Бикси на лопатки. В знак превосходства он угрожающе поднес ладонь ребром к горлу врага, но затем перешел на тактику непричинения вреда. На следующее утро, когда Льешо ставил на место ведро и швабру, пришел Бикси и сообщил, что Якс зовет его в оружейную комнату. Наконец он станет гладиатором!
Льешо знал дорогу, но Бикси настоял на том, чтобы проводить его, потому что так ему поручено.
– Удачи, – промямлил златовласый парень у дверей и быстрым темпом, чуть ли не бегом, направился к бараку.
Спешит разболтать всем, решил Льешо и вошел внутрь.
Оружейная комната была длинной и узкой, с истоптанным грязным полом и одним столом вдоль него. На полках лежали пики, дубинки и трезубцы, тонкие копья со сверкающими наконечниками и копья потолще, с крюком на конце. На столе ожидали боя самые разнообразные мечи, ножи, молоты, топоры, сети, кнуты и цепи. Мастер Якс стоял неестественно прямо у двери, ведущей в кузницу и ремонтную мастерскую, откуда раздавались звонкие удары молота о бронзу и железо. Льешо не видел его с первого дня в лагере, сейчас мастер выглядел более ужасающе и мрачно, чем тогда, хотя судить о его нервном состоянии можно было только по судорожным напряжениям мышц под татуировками плеч. Когда Льешо поклонился, Якс повернулся к двери и громко постучал.
Сначала оттуда появился Ден. Он встал справа от косяка. За ним вышла женщина. На ней была простая одежда, какую носили служанки, а сверху накинут плащ с широкими рукавами до локтей. Льешо решил, что это маскировка, так как она держалось с высокомерной уверенностью, вызывая почтение, которое учители не оказали бы молодой особе низкого происхождения. Подвижные черты лица Дена застыли в холодной маске, и это подсказало Льешо, что присутствие этой женщины сильно взволновало его. Юноша тоже чувствовал себя не по себе.
– Вы, должно быть, богиня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Мастер поклонился собравшимся, отпуская их на завтрак. Когда толпа стала расходиться, он подошел к Льешо выразить свою оценку.
– Ты ловок и талантлив, – тихо сказал Ден, чтобы только Льешо услышал его. – Но не спеши сразу научиться всему: истинные умения приходят с усилиями.
– Да, господин, – согласился юноша.
Нужно быть осторожней среди чужаков, которые, возможно, слышали легенды о фибах, но никогда не встречались с жителями высоких гор воочию. Обитатели равнин часто принимали за волшебство естественный факт развития у человеческого организма способности приспосабливаться к безвоздушным вершинам. Льешо понимал это, но не сразу мог сообразить, какие сильные стороны нельзя демонстрировать во избежание вызвать подозрение наличия сверхъестественных способностей. С другой стороны, стояла необходимость научиться как-то компенсировать свой маленький рост.
– Боги никогда не призывают нас, не наделив способностью достичь успеха, – добавил Ден, напомнив ему на этот раз его старого учителя, не прекращающего давать наставления даже после смерти.
– Наберись терпения, – закончил поучения мастер, погладил Льешо по голове и направился к прачечной.
Время. Далеко идущие планы требуют времени: нужно рассчитать, как выжить на тренировках и попасть на соревнования на континент. В животе Льешо забурчало, и он вздохнул. Одна фибская поговорка гласила: «Слушай свой желудок», из чего следовало, что не стоит пытаться думать на пустое брюхо, потому что ответом на все вопросы будет еда. Юноша последовал за остальными на кухню, откуда донося запах вареного пшена и рыбы. Он попался на глаза тому мужчине, который помог ему подняться после унизительного падения. Теперь тот жестом пригласил встать в очередь перед собой. Длинная вереница людей вилась до стола с доверху наполненными чанами. Льешо заколебался, но люди вокруг расступились, образовав для него свободное место. Вскоре благодарные руки юноши схватили тарелку и ложку.
– Меня зовут Стайпс, – сообщил гладиатор. – Я хорошо орудую коротким мечом и сетью, еще трезубцем.
– А я Льешо.
Юноша, следуя примеру остальных, наполнил тарелку кашей и двойной порцией рыбьих голов, сваренных в горшке с пальмовым листом для придания аромата. В духе местного этикета он добавил:
– Я владею граблями для грязи и могу задерживать дыхание под водой.
Стайпса это рассмешило, и он провел Льешо к скамейке с двумя свободными местами. За столом сидели незнакомые люди, кроме одного – Бикси. Парень гневно посмотрел на него, и Льешо подумал: «Хорошо, что взглядом не убивают».
– Ой, спасибо, – недвусмысленно сказал Льешо и по вернулся подыскать другую скамью, но Стайпс усадил его на эту, чуть не перевернув тарелку с едой на колени Бикси.
– Не так быстро, парнишка. Я подумал, если ты этой ночью хочешь спать в бараке, можешь разделить мою койку.
Льешо не в первый раз сталкивался с таким предложением. В поселении ловцов жемчуга девушек и ребят его возраста называли «свежей рыбкой», пока они не определятся в своих предпочтениях. В кругу гладиаторов к молодым ученикам обращались, по видимости, «цыпка», но вежливый вопрос требовал учтивого ответа в любом месте. Ядовитое выражение на лице Бикси было ему тоже знакомо, и оно показывало намерения Стайпса в истинном свете. Льешо не хотел вмешиваться в дела златовласого парня, даже если б он мог принять предложение, чего он делать, конечно же, не собирался. Целомудрие прежде всего.
– Спасибо, но я обручен с молодой девушкой, ныряльщицей. Она фибинка, как и я. Мы знаем друг друга с семи лет.
Льешо улыбнулся. Воспоминание о Льинг, гладкой под водой, как морской котик, обогрело его сердце. Юноша представил, какое у нее было бы выражение лица, услышь она его заявление. Она подняла бы одну бровь и сморщила губки, словно съела что-то кислое. Льинг, бесспорно, влепила бы ему пощечину за ложь, и ни один из них не признался бы, как она близка к истине. Смех защекотал Льешо внутри, и он дал ему волю.
– Мы полжизни проработали в одной команде.
Стайпс добродушно пожал плечами.
– Тогда тебе лучше оставаться верным ей, – посоветовал он. – Его честь не будет спрашивать твоего согласия, а некоторые в бараке сопровождают предложение кулаком в живот. Хорошо всегда иметь вокруг друзей и получить некоторую весомость в наших рядах до того, как начнешь принимать подобные предложения.
Льешо безошибочно отличал хороший совет, поэтому он одобрительно кивнул и погрузил ложку в жижу. Рыба была вполне съедобной, мятое пшено – безвкусным. Стайпс перемешал содержимое своей тарелки. Льешо последовал примеру и выяснил, что вперемешку еда вовсе неплоха.
Юноша почти закончил завтракать, когда Бикси поинтересовался:
– Ты работал с женщинами?
Льешо хотел было огрызнуться в ответ, но, оглянувшись, увидел заинтересованные лица гладиаторов. Он расслабился, словно подобрал ключик к головоломке, и улыбнулся:
– Да, каждую смену. Льинг спасла мне жизнь. У меня закончился запас кислорода в легких, я чуть не утонул. – Юноша вспомнил, как болтался на цепи вниз головой, силы на исходе, и вздрогнул от ужаса, словно это приключилось с ним минуту назад. – Льинг вдохнула в меня воздух и вытащила на поверхность. Если б не она, я бы умер.
Гладиаторы, казалось, понимали, что преданность друзей проверяется в смертельно опасных ситуациях, однако они сомневались, что женщина может иметь такое высокое качество, как долг чести.
– Разве это не… унизительно?
Льешо удрученно покачал головой и ответил:
– Нет, в сравнении с первым синяком под глазом отнюдь нет.
Раздавшийся смех был вызван словно не только неудачей Льешо на любовном поприще, но и направлен на самого Стайпса, да и Бикси, которым досталось несколько тычков локтем меж ребер. Бикси побагровел, но гордо поднял подбородок.
– Не забудь это, Стайпс, – сказал он, подтвердив догадки Льешо и заодно предостерегая гладиатора.
– Как же я могу, парнишка?
Слова Стайпса не тянули на извинение, но он произнес их с таким пылом, что заслужил всеобщую похвалу.
Льешо завершил завтрак и дожидался паузы в разговоре, чтобы откланяться. Уже и весь стол начал расходиться. Враждебность Бикси слегка ослабла, он шустро ушел, не проронив ни слова.
– Ты приживешься здесь, малыш.
Стайпс похлопал Льешо по спине и последовал сквозь толпу за Бикси.
– Куда ж я денусь, – пробормотал юноша без особой в том уверенности.
Как же ему хотелось, чтобы рядом была Льинг, и Хмиши тоже. Вместе они преодолели бы любые трудности, а один Льешо не представлял, как стать гладиатором. Из него и уборщик-то скверный. Но он освоится. Он всегда приспосабливался. Ведро с его именем ждало в доме Марко – его чести, как, очевидно, обращались к нему гладиаторы. За ним и направился Льешо.
Надзиратель сидел за столом, складывая бумаги. Бикси опередил юношу и стоял около надзирателя с сумкой для посланий, перекинутой через левое плечо и правое бедро.
– Этим утром ты мне больше не понадобишься, – сказал Марко, не поднимая глаз.
Он показал рукой на поднос с чайником и тарелкой раскрошенного печенья и обратился к Льешо:
– Унеси это. Как вымоешь барак, к радости мастера Якса, возвращайся сюда. Возможно, у меня найдется для тебя работа.
Бикси с презрительным высокомерием посмотрел на Льешо, убирающего тарелки надзирателя, но что-то в его взгляде и манере показывало, что ему есть, что терять. Если ему хочется быть слугой Марко, пожалуйста. Это не для фибов – они гордый народ, дорожащий своей свободой, которую они лелеяли и защищали на протяжении многих поколений. Так было до нашествия гарнов. К сожалению, фибы оказались плохими воинами. Льешо собирался это изменить, но пока он прислуживал мелкому лицу, нанятому жемчужным господином Чин-ши.
Некоторые его мысли, судя по тому, как смягчился недовольный взгляд, дошли до златовласого юноши. Марко подал ему сверток, и тот стал запихивать его в сумку, больше не обращая на Льешо внимания.
ГЛАВА 5
Через две недели после переселения Льешо с жемчужных плантаций в лагерь гладиаторов ему отвели место в бараках среди учеников постарше, которые не стремились с ним общаться и особого интереса к юноше не проявляли. Льешо стал лучше владеть шваброй, гимнастические фигуры давались ему легко.
Когда он начал понимать их смысл, возросло и уважение к учителю. Сложенный как скала стирщик был точным подобием бога смеха, который, как сказывали, не спускался на землю уже несколько человеческих поколений. Он не вернется, пока гарны сторожат двери рая.
Когда тело и душа Дена сосредоточивались на действии, его внимание проникало повсюду, оно притягивало к поверхности в земных фигурах, парило в воздушных, струилось в водных – ни разу мастер не показался неуклюжим. Наблюдая за учителем, Льешо представлял Кван-ти за работой: она смешивала эликсиры и маленькие пилюли разных форм каждый раз, когда Ден сменял позу. Льешо привык доверять запоминающимся видениям, как и своей интуиции. Жизнь научила его держать эти картины при себе, и он еще внимательней стал наблюдать за учителем, находя наслаждение в эпизодах из прошлого, наслаивающихся на движения стирщика.
В первый же неудачный день молитвенных фигур Льешо понял, что для их исполнения необходимо состояние свободы. Его тело не могло парить, потому что душа и сердце были скованы цепями рабства. Чтобы добиться успеха, нужно дать волю тому, что может принадлежать только богам. Поэтому каждое утро, когда ученики выстраивались в линию, пропуская вперед самых неопытных, Льешо спешил скорей занять свое место. Закрывая глаза, он на минуту представлял себя дома, среди гор, высившихся над Кунголом – столицей, где юноша родился. Там его брат, Адар, содержал лечебницу. Льешо ощущал холодный разреженный воздух, вынуждавший людей, находящихся так близко к раю, ступать осторожнее. Юноша помнил размеренные мягкие шаги целителей. Он представил, что Адар стоит за спиной, помогая в молитвенных упражнениях.
Окутанный теплом улыбающегося брата, Льешо без труда переходил от одной фигуры к другой.
Спустя месяц в гладиаторском лагере, когда Льешо уже решил, что навсегда останется рабом со шваброй, Ден после утренних молитв отвел его в сторону.
– У тебя хорошо получается, – сказал он, на что юноша поклонился, скромно приняв комплимент.
– Ты освоился в бараке?
– Да, господин, мастер Ден, – ответил он.
Льешо усвоил правильную форму обращения к учителю и смиренно ждал, когда тот перейдет к сути. По последовавшей ухмылке юноша понял, что мастер догадался и об облегчении, которое он испытывал при отсутствии внимания надзирателя, и о терзавшем его нетерпении.
– Тебе, наверно, интересно, как молитвенные фигуры и швабра сделают из тебя гладиатора.
– Да, мастер Ден. – Льешо дерзко встретил взгляд учителя.
– А вот так смотреть не стоит, мой мальчик, если не хочешь навсегда остаться под властью Марко, – упрекнул юношу Ден, не меняя выражения лица, отчего Льешо быстро опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу от невыносимого смущения.
Стирщик выдержал минуту и вздохнул.
– Так и быть, – ответил учитель на безмолвное требование. – Как выполнишь работу, можешь присоединиться к новичкам на тренировке по рукопашному бою. Спроси у Бикси, как туда пройти.
Мастеру Дену было хорошо известно, что Бикси недолюбливает юношу, и он с усмешкой прищурил глаза, словно ставя перед Льешо задачу быть на этот раз любезным с врагом, в противном случае он не пойдет дальше раба со шваброй.
Льешо обратился к Бикси, который отреагировал холодно. Когда златовласый парень повел юношу сквозь прачечную, все больше удаляясь от центральной тренировочной арены, где занимались бывалые гладиаторы, он заподозрил, что Бикси хочет сыграть над ним очередную шутку. Но парень продолжал идти, и вскоре они очутились в закутке, где их ждали остальные новички.
Юношу кивком поприветствовал Радий, член группы учеников, с которыми он жил.
– Это Пей, – представил Радий товарища. – До того как мастер увидел, как Пей дерется в бараке, тот был гуртовщиком.
При детальном рассмотрении мужчина выглядел ужасающе: почти такой же огромный, как мастер Ден, но с плотным, покрытым шрамами телом. Льешо никогда не видел драк в бараке: искатели жемчуга разрешали споры иначе, да и мастер Марко содрал бы кожу с дерзнувшего биться с гладиатором в целях улаживания собственных конфликтов. Ходил слух, что некоторые рабовладельцы держали пари на своих гладиаторов в смертельных схватках. Бывший гуртовщик ответил на любопытный взгляд Льешо сердитым взором, в котором не было ни угрозы, ни пощады. Юноша понял, что иного приветствия ожидать нет смысла.
Хотя Радий и Пей ничего пока не знали о мастерстве гладиаторского боя, оба они были взрослыми мужчинами, и мастер Ден поставил их в напарники, остались Бикси и Льешо. Поднимаясь из грязи в тысячный раз в тот день, Льешо благодарил судьбу, что никто, кроме маленькой группы новичков, не видел его неуклюжесть, и молился, чтобы другим не пришлось терпеть бесконечные поражения от ярого противника.
Ден не ругал его за промашки, а терпеливо повторял указания. Он учил сноровке посредством изящества и простоты движений: поставил руку Льешо в нужное положение, поправил его колено и одобрительно кивнул, добившись правильной стойки. Затем продемонстрировал, как преобразить простые удары, чтобы вызывать восхищение публики, не причиняя при этом фактической боли противнику. Льешо сразу же ухватил эту идею, а Бикси, казалось, был твердо убежден в смертоносной цели тренировки. Поскольку сноровка напарника Льешо была куда лучше, юноша понял, что послеобеденное время ему предстоит проводить с лицом в грязи и заломленными за спину руками.
Расстановка сил на тренировках рукопашного боя не менялась целую неделю. Затем утром, во время молитвенных занятий, случилось невероятное. Под пристальным взором Дена Льешо выполнял фигуру «струящейся воды» и вдруг резко остановился. Его тело пыталось сделать два разных движения одновременно, реализация этого замысла парализовала юношу на середине упражнения.
Ден увидел, как мускулы лица Льешо расслабились в ранее не появлявшейся на его губах улыбке, и юноша понял: молитвенные фигуры и рукопашный бой – составляющие одного целого, они идут от одного начала, имеют ту же сущность, но ведут к двум разным результатам – миру и войне. Ему стало ясно, почему он запнулся в движении: он дошел до того момента в фигуре, когда нужно выбрать, по какому пути следовать. Теперь Льешо знал свою дорогу. Он с уверенностью закончил утренние молитвы, а после обеда в тени засушливой арены в первый раз положил Бикси на лопатки. В знак превосходства он угрожающе поднес ладонь ребром к горлу врага, но затем перешел на тактику непричинения вреда. На следующее утро, когда Льешо ставил на место ведро и швабру, пришел Бикси и сообщил, что Якс зовет его в оружейную комнату. Наконец он станет гладиатором!
Льешо знал дорогу, но Бикси настоял на том, чтобы проводить его, потому что так ему поручено.
– Удачи, – промямлил златовласый парень у дверей и быстрым темпом, чуть ли не бегом, направился к бараку.
Спешит разболтать всем, решил Льешо и вошел внутрь.
Оружейная комната была длинной и узкой, с истоптанным грязным полом и одним столом вдоль него. На полках лежали пики, дубинки и трезубцы, тонкие копья со сверкающими наконечниками и копья потолще, с крюком на конце. На столе ожидали боя самые разнообразные мечи, ножи, молоты, топоры, сети, кнуты и цепи. Мастер Якс стоял неестественно прямо у двери, ведущей в кузницу и ремонтную мастерскую, откуда раздавались звонкие удары молота о бронзу и железо. Льешо не видел его с первого дня в лагере, сейчас мастер выглядел более ужасающе и мрачно, чем тогда, хотя судить о его нервном состоянии можно было только по судорожным напряжениям мышц под татуировками плеч. Когда Льешо поклонился, Якс повернулся к двери и громко постучал.
Сначала оттуда появился Ден. Он встал справа от косяка. За ним вышла женщина. На ней была простая одежда, какую носили служанки, а сверху накинут плащ с широкими рукавами до локтей. Льешо решил, что это маскировка, так как она держалось с высокомерной уверенностью, вызывая почтение, которое учители не оказали бы молодой особе низкого происхождения. Подвижные черты лица Дена застыли в холодной маске, и это подсказало Льешо, что присутствие этой женщины сильно взволновало его. Юноша тоже чувствовал себя не по себе.
– Вы, должно быть, богиня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44