– Просто хочу посмотреть, – объяснил Льешо.
Солдаты ничего не сказали, поэтому он заглянул внутрь и увидел маленькую комнату с беспорядочно стоящими простыми стульями, со столом, на котором стоял кувшин с горячей водой, чайник и чашки. Два стула были заняты солдатами, очевидно, ожидающими своей смены или уже отстоявшими на посту и согревающимися чаем до ухода. Они уставились на него, и Льешо, смутившись, улыбнулся.
– Извините, – побормотал он и закрыл дверь.
За другой панелью тоже оказалась маленькая комната с более обстоятельной мебелью, но без намека на богатство, которое можно было бы ожидать от имперского дворца. Льешо решил, что здесь принимаются решения командирами гвардии.
Третья дверь вела в длинный темный проход, ныряющий куда-то вглубь. Благодаря единственному факелу вдалеке Льешо смог различить железную лестницу, по спирали восходившую наверх и спускающуюся вниз к подземному переходу или в залу. От этого зрелища у юноши осталось странное ощущение спекшейся и образовавшей корочку крови, хотя повода для страшных мыслей не было. Он на всякий случай запомнил эту дверь, захлопнув ее как можно скорей.
Открыв четвертую дверь, Льешо улыбнулся. Еще один проход освещался естественным светом, просачивающимся сквозь вырезы на высоком потолке. Он шел вдоль стены дворца и скорей всего заканчивался потайным выходом. Солдаты по-прежнему стояли недвижимо, поэтому Льешо вошел внутрь и прикрыл за собой дверь, оставив щель, чтобы она случайно не захлопнулась: вдруг он не найдет пути наружу.
Беспокойства оказались излишними. Юноша шел вдоль восточной стены: утреннее солнце падало на пол золотой решеткой. Пройдя около двухсот шагов, Льешо попал в простой холл, заканчивающийся туннелем под дворцовую стену. Из него не распространялся запах гнили и смерти, поэтому юноша направился туда. К его удивлению, по всей дороге горели факелы: несмотря на внешнюю маскировку, туннелем, видимо, часто пользовались. Подойдя к развилке, Льешо поразмыслил с минуту и выбрал наименее освещенный путь.
Он не знал, что именно ищет, но обнаружил искомое быстро: дверь с огромным железным замком, из которого торчал ключ. Явное приглашение, но к чему? Льешо повернул ключ и толкнул дверь. Ничего из виденного за всю его жизнь не могло сравниться с великолепием, представшим взору. Дворец, точнее, розовая стена из песчаника вдвое выше него, осталась позади. Слева стоял многоярусный храм с семью резными крышами, спускавшимися, словно лестница в рай. Символы семи богов были нарисованы красным цветом на широкой притолоке.
Конечно же, император сам является богом, поэтому его дворец должен быть самым величественным храмом в городе. С другой стороны, жители Шана славятся практичностью, и Льешо еще на Жемчужном острове слышал шутки по поводу того, что в столице поклоняются деньгам. Он этому не верил, но, посмотрев на знаки почитаемых здесь божеств, с изумлением обнаружил, сколько среди них бюрократов и счетоводов. Богиня, подумал он, не обратила бы свой взор на такой город. Здесь можно было выкупить себе свободу, и люди даже молились не бесплатно.
Справа высилось массивное здание из песчаника. По виду нельзя было определить, какой цели оно служит. На широких каменных ступенях располагались мужчины и женщины в шанской одежде с искусными украшениями на шляпах. Здания вместе со стеной дворца образовывали три стороны площади, на которой был вымощен Зодиак с рисунками удачи и благословения. Льешо подумал, что здесь разместилось бы десять тысяч солдат и оркестр барабанщиков в придачу.
Он стоял в тени у стены, пытаясь решить, что делать дальше. Город был чужд ему, давил своим холодом и простором так, что человеку и не выдержать. Некоторые люди на площади казались важными, занятыми персонами, которые скорей позовут стражников, чем подскажут ему дорогу. Льешо не решался выйти на свет из страха, что кто-нибудь заметит его необычный вид и сдаст охране.
Хотя перед храмом было меньше народу, чем у иных зданий, они казались разрозненной массой в отношении как одежды, так и выражения лиц. На тех ступенях фибин не выглядел бы лишним. Оставаясь в тени, он прошел вдоль дворцовой стены и перед храмом, не выходя на свет, пока не добрался до ступеней. Отсюда он оглядел город, состоящий из крыш, ютившихся вокруг зеленого сквера. Вокруг сада. Льешо решительно направился к этому утешительному оазису.
Императорский Водный Сад, спокойный и прекрасный, зеленел многолетними кедрами у маленьких мостов, перекинутых дугой через пруды и искусственные ручейки. Несколько плакучих ив влекли взор кверху, остальные водолюбивые растения пригибались к земле. Болотные травы, лилии и лотосы приковывали взгляд к тихому пруду, к нежной ряби ручейка, струящегося по камешкам, искусно разбросанным на его пути. Посередине сада природный источник крутил колесо, соединяющееся с каскадом выступающих камней, создавая звонкий водопад, пополняющий остальные ручейки парка. Под ним находился маленький алтарь с изображением Чи-Чу, бога смеха и слез.
Льешо хотел обратиться к нему с мольбой, но передумал. Из семи смертных богов только Чи-Чу прибегнул к обману, чтобы заполучить место на небесах. Когда остальные шесть потребовали, чтобы их недостойного брата выгнали оттуда, богиня наказала их за гордыню и поместила ловкача в темницу вместе с ними. Чи-Чу часто выполнял просьбы, с которыми к нему обращались смертные, но делал это непредвиденными и порой неприятными для просителя способами.
Льешо нашел поблизости скамейку и присел. В парке царил покой, все забывалось благодаря нежному бризу, волнующему траву, образующую гипнотические узоры. Из своего убежища неприятно было наблюдать за торговлей на ступенях храма, где конверты с деньгами обменивались на расположение богов. Что же это за город? Человеческие души и услуги богов, собирающих дань, беспрестанно покупаются и продаются. Крошечные алтари Небесной Семерки кроются среди тростника в общественном саду. Как могут эти люди преклоняться перед императором, но поворачиваться спиной к любимцу богини, свергнутому после нападения гарнов?
Внезапно загородившая солнце тень прервала его мысли. Не задумываясь, Льешо потянулся под рубашку за ножом.
– Я так и думал, что найду вас здесь.
Перед ним предстал генерал Шу. Голубая одежда виднелась из-под красного шелкового плаща. Журавли, вышитые на обоих рукавах золотой нитью, дополняли костюм. Благодаря разрезам можно было уловить взглядом медные защитные браслеты на запястьях, единственное, что выдавало в генерале военного. Даже лицо генерала обладало оживленными чертами бойкого торговца. Не заговори он, перед тем как появиться, Льешо его скорей всего не узнал бы.
– Я не думал, что вы меня будете искать.
– Вы обещали рассказать мне о Фибии.
– Ах да, – вспомнил Льешо, что когда-то счел эту просьбу дипломатическим ходом, хоть и насторожился от проявленного интереса.
Что хочет Шу?
– Это мое любимое место в городе.
Шу положил небольшое приношение на алтарь и присел рядом, глядя на водопад. Это могло быть стратегией: жертва должна расслабиться перед продолжением охоты, чего Льешо делать не собирался. Улыбка, казалось, была лишена притворства, тихая радость излучалась из души, которую генерал Шу не часто открывал людям. Это делает его еще опасней, решил юноша. Генерал, расхаживающий по городу в одежде купца и почитающий бога-мошенника, не мог не вызвать подозрения.
– Оно напоминает мне сад правителя провинции Фаршо, – сказал Льешо, окинув рукой зеленый оазис.
Светский разговор. Не стоит затрагивать личные вопросы.
Генерал Шу кивнул:
– Ее светлость не хотела покидать дом, поэтому ее муж, правитель Фаршо, пообещал, что заберет с собой частичку провинции Тысячи Озер. Он разбил сад, чтобы она не тосковала по своей озерной родине. Этот парк тоже отражение той культуры.
– Я думал, вы из Шана, – попытался юноша вывести генерала на чистую воду.
– Я родился в столице, – пожал Шу плечами, – а воспитывался долгие годы в провинции Тысячи Озер.
– Какое счастливое совпадение, что в городе есть парк, куда вы можете прийти и отдаться воспоминаниям.
– Это не совсем совпадение, – поправил его генерал Шу. – Как центр империи, Шан с любовью относится ко всем своим детям, поэтому здесь много парков, каждый выполнен в стиле одной из провинций.
– А какая провинция представлена загонами для рабов? – поинтересовался Льешо и увидел, как краска сошла с лица генерала.
Юноша вновь задрожал от ужаса. О никчемные боги, за которых никто не желает платить. Когда-то давно торгаш хотел перерезать ему горло, чтобы не тратить лишний медяк на кормление. Он слышал, как надзиратель загона и купец спорили, решая его судьбу: слишком больной, чтобы годиться для извращенцев, слишком взрослый, чтобы вызывать жалость в своре попрошаек, хотя, может, его рост позволил бы провести пару лет, клянча на жизнь, а затем нищие выдворили бы его из своей стаи. Если до того он не умер бы от недоедания и жестокого обращения.
Беспомощные дети с пустыми желудками до сих пор встречались в рабских загонах Шана. Юноша оказался удачливей многих. Если б господину Чин-ши не понадобились фибские дети, чтобы вырастить ловцов жемчуга, торговец убил бы его и скормил свиньям. Будь он симпатичней или моложе, его жизнь закончилась бы через год-другой.
Льешо не плакал, хоть ощущения и колотили по сердцу железным молотом, однако дышать он тоже не мог. Как он найдет братьев, если одна мысль о рабстве низвергала его на колени.
– Вам нехорошо? – спросил генерал Шу, положив широкую ладонь ему на плечо. – Позвать лекаря?
Льешо покачал головой, надеясь, что генерал оставит его в покое, чтобы он пришел в себя. Шу не шевелился.
– Никто из нас не может быть постоянно смелым, – видимо, попытался он утешить юношу, но, подняв глаза, Льешо подумал, что генерал вообще забыл о его присутствии.
Шу уставился на водопад, страдание проложило борозды по его щекам.
– В данный момент мы хорошо держимся, – сказал он капающей воде. – Легче выполнять то, что мы обязаны, чем решиться на собственный путь. Потом, когда все закончится, даже бывалые солдаты плачут по ночам.
Льешо в изумлении посмотрел на него. Энергичный, решительный и уважаемый лидер, ведущий воинов в бой. Конечно же, он не…
На лице Шу появилась кривая улыбка:
– Даже император иногда ночует в комнате с толстыми стенами, чтобы не тревожить тех, кто видит спокойные сны.
Льешо усомнился в этом, но решил, что со стороны генерала великодушно упомянуть такую деталь. Может, Шу поймет его проблемы.
– Знаете, мне неизвестно, как все происходило. Я девять лет нырял за жемчугом и получал на обед бананы. Затем умер Льек, который заставил меня пообещать найти братьев и вернуть свой дом. – Юноша не уточнил, что Льек явился духом, вряд ли такой факт вызовет доверие. – Я думал, что если стану гладиатором, то смогу путешествовать, может, накоплю немного денег и выкуплю свободу. В городах, после сражений на арене, буду расспрашивать о братьях и вернусь за ними, когда освобожусь от рабства. Мы тайно проберемся через земли гарнов и отвоюем Фибию.
Я и не знал, в какие козни и в чьи планы попал. Я стал пешкой в бессмысленной игре, не имевшей никакого отношения к возвращению процветания родной стране. Мастер Марко, видимо, сошел с ума. Ему кажется, что я обладаю какой-то волшебной силой, и если он не сможет использовать ее в своих целях, то должен убить меня, чтобы она не обернулась против него. Проблема в том, что у меня нет никакой силы и толку от меня не будет. Понимаете?
– Не совсем, – признался генерал Шу. – Вы были еще ребенком, когда покинули Фибию. Может, мастеру Марко известно что-то, и вы бы тоже познали это, не изменись жизнь столь резко.
– Вот именно, что не познал, – подчеркнул Льешо, – что бы я ни должен был получить как принц, ловцу жемчуга этого не досталось. Что касается мастера Дена и ее светлости, не знаю, какая им польза от моего прибытия к императору. До Фибии тысяча ли, страна заселена гарнами. Если бы император решился помочь ей, ему пришлось бы сначала покорить Гарнию. И где гарантия, что покоренные люди не восстанут снова и не нападут на Шан в его отсутствие.
– Когда-нибудь из тебя выйдет хороший генерал, Льешо. Даже я не смог бы лучше объяснить ситуацию между Гарнией и Шан, проведя много лет на границе.
– Не так уж трудно догадаться об этом, пройдя Долгий Путь.
Шу не заслужил подобного сарказма, единственного способа защиты в арсенале юноши. Император, безусловно, прислушивается к своему генералу, и Льешо надеялся, что Шу имеет более ясные взгляды по поводу освобождения Фибии, а тот лишь согласился, что нет смысла поддерживать борьбу Льешо за далекую страну. Никакой надежды.
– Проводите меня на рынок рабов, мне нужно попасть туда.
– Я люблю Шан, но не советовал бы фибскому юноше одному ходить по тем же улицам, что рабы. – Генерал встал и размял замлевшие мышцы. – Я отведу тебя туда и позабочусь, чтобы ты вернулся невредимым.
– Спасибо.
Льешо встал и последовал за Шу из парка. Казалось странным, что человек с чином генерала находит время содействовать упрямым желаниям раба. Если юноша и причинял ему излишнее беспокойство, по нему это было незаметно.
– Ты, Льешо, должен понять, что я потакаю тебе, хоть и не вижу смысла в твоем решении.
Генерал Шу провел его вниз по узкой извилистой улице с обветшалыми домами, громоздящимися один над другим, то и дело выступая на дорогу. Он шел с непринужденным видом, будто бесцельно прогуливался, имея в запасе кучу времени. Несмотря на очевидную беззаботность, Шу внимательно смотрел по сторонам, огибая отбросы, местами наваленные на мощеную дорогу. Льешо, последовав его примеру, держался подальше от балконов над головой, из которых в любой момент могли выплеснуться помои.
– Девять лет прошло с падения Фибии, с тех пор из горцев на наш рынок попадают только невежественные фермеры, – сообщил генерал Шу, не обращая внимания на препятствия на пути и детей-попрошаек, которым он бросал монеты, не замедляя шага.
Гарнские купцы проходили мимо с твердым колким взглядом, держа руку на поясе с деньгами. Льешо вздрагивал, когда эти глаза оценивали его стоимость и ухмылялись генералу. Он догадался об их пошлых мыслях, но лучше уж снести их презрение, чем попасться им без сопровождения.
– Я не надеюсь найти в загонах братьев, – сказал Льешо, – но должны же быть какие-то записи.
– Вероятно. Можешь быть уверен, что их имена заменили, дабы они не смогли найти последователей.
– Вы словно недовольны, что нас не убили на месте.
Генерал пожал плечами.
– Я не нападал на Фибию, но случись такое, я б вырезал правителей и всю их родню, перед тем как сесть на трон. Оставлять за собой обиженных – неверная тактика.
– Тогда Фибии повезло, что ее атаковали гарны, а не жители Шан, – отметил Льешо, понимая, что это не лучшая тема для разговора.
– Несомненно, – без обиды согласился генерал Шу. – Вот мы и пришли, – сказал он.
Говорить было не обязательно, Льешо узнал место по распространявшейся вони еще до поворота.

ГЛАВА 32

Официально называясь «пунктом продажи рабочей силы», загоны для рабов имели вид лабиринта из частокола какие строятся для домашнего скота. Заканчивался он на краю рыночной площади. Место поражало убогостью: гниющая еда, испражнения, пот бесчисленного множества человеческих созданий, испытывающих невыносимый ужас и отчаяние согнанного скота. Когда чувства на пределе, воспоминания могут причинить боль не меньшую, чем удар. Льешо схватился за перекладину, закрыв лицо рукой, впитывая пронизанную кровью жуть, открывшую в душе старую рану.
– Здесь умер принц Фибии Льешо, – сказал он.
Рынок рабов уничтожил принца, пусть не разрушил его плоть, но раздел душу наголо и воссоздал нового человека. Столько обезумевших детей катилось вниз по этому мусоросбросу. Никто ни разу пальцем не пошевелил, глядя, как невинных продают, словно животных, чтобы ими пользовались, растили или убивали по прихоти любого, имеющего деньги купить их.
Вопль скорби пытался прорваться через горло Льешо.
– Мои люди! – простонал он, – о богиня, что ты сделала с моими людьми?
Ужасом опустошения загоны напомнили Льешо, что он один в этом мире. Он знал это еще со смерти Льека, иногда чувствуя жгучую необходимость обрести союзников или друзей. Тут на плечо опустилась рука. Рука генерала Шу, конечно же. Юноша вздрогнул. Какое утешение может предложить ему Шу?
– Империя с гниющими загонами для рабов в самом ее центре и себе-то помочь не может, – уныло сказал Льешо. – Что может она сделать для Фибии?
– Старый император умер. – Генерал Шу убрал руку с его плеча и скрестил запястья над перекладиной рядом с Льешо. – Теперь правит его сын. В Шане все будет по-другому, однако для перемен нужно время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44