Она нашла хорошее место для привала: со свежей водой и покровом, который спрячет их, правда, только от неопытного преследователя. Рухнув на мшистую почву, Льешо понял, что проблема не в его товарищах, и не в таинственной целительнице, даже не в войске господина Ю. Незадача в нем самом: относительно бездарном человеке и абсолютно никчемном принце покоренной страны. Все, что ему нужно сделать, так это сдаться, и его друзья будут свободны.
Хмиши беспокойно посмотрел на Льешо, снимая седло с его коня.
– Мне жаль, что я втянул вас в это, – сказал ему Льешо.
– Мой отец продал меня гарнам за ломоть хлеба, когда тебе было шесть лет, – поведал Хмиши. – Не понимаю, почему ты считаешь себя причастным к этому.
– Но…
– Разве ты погубил жемчужные плантации и довел господина Чин-ши до самоубийства? Ты напал на дом правителя ночью? Ты не был причиной моих бед, когда мне было шесть, не являешься и сейчас. Или же принцы облагают налогом зло, словно пшено?
Юноша слишком устал, чтобы что-либо объяснять. Да и вряд ли Хмиши станет слушать. Он опустил веки.
– Позвать Мару?
– Я в порядке.
Подождав немного, Хмиши повел лошадей к ручью. Льешо почти заснул, когда почувствовал легкий тычок ногой.
– Что еще? – спросил он с неуместным раздражением, сразу же пожалев об этом, и открыл глаза с раскаянием наготове.
Однако Хмиши просто подмигнул, на его лице была удрученная улыбка.
– Топь, – объяснил он, огорченно отскребая со штанов болотный мох. – Льинг и Каду собираются пометить их, чтобы мы спокойней тут ходили. Так что не броди в темноте.
Вот почему Мара сказала, что нашла идеальное место для ночлега. Любой, кто попытается подкрасться к ним, по колено увязнет в топи. Льешо понял это и не нуждался в предостережении.
– Разве похоже, что я собираюсь выйти на прогулку под луной? – пробурчал Льешо и перекатился на здоровый бок, положив конец разговору.
Словно погруженное в колыбель из мягкого мха в мульче, пахнущей мокрой древесиной, тело юноши начало расслабляться, но обнаружились новые неудобства. Льешо почувствовал, что у него полный мочевой пузырь и пустой желудок; с этим надо было что-то сделать, иначе ему не заснуть. Хотя не так уж сильно ощущался дискомфорт, чтобы заставить напрячься свинцовые мышцы.
– Он не шевелится!
Крик Хмиши, естественно, привлек внимание целительницы. Льешо услышал шуршание юбки, ко лбу прикоснулась холодная рука.
– Ты можешь двигаться? – мягко спросила она, аккуратно убрав локон с его глаза.
Юноша ответил бы ей «нет», но не смог открыть рот и пошевелить языком, чтобы произнести слово.
Рука соскользнула со лба; послышался шелест: Мара искала в своем мешочке лекарство.
– Скоро сможешь отдохнуть, – пообещала она.
Льешо ответил бы, что и так уже отдыхает, но тут она поднесла к его носу размельченную щепотку какого-то листка. Из глаз прыснули слезы, он зашмыгал носом от ядовитого запаха, зато почувствовал, что снова может шевелить головой. Через минуту он выпрямился и поднялся на ноги. Льешо стоял, покачиваясь, пока Мара не подтолкнула его в сторону Хмиши.
– Найди ему куст, – приказала она. – Как вернетесь, ужин будет готов.
Вернувшись, Льешо почувствовал себя лучше, однако пустота в желудке давала о себе знать, настоятельно требуя приема пищи. Он сел, облокотившись спиной о седло. Льинг подала булочку и толстый кусок сыра. Каду перебирала крупные лесные ягоды.
– Сегодня холодный ужин, – отметила Мара, раздавая горшочки с ключевой водой.
– Нельзя разжигать огонь, – кивнула Каду. – Будем стоять на карауле по двое до утра.
– Я бы сторожила первой, но у меня, как и у Льешо, сердце выпрыгивает из груди от усталости, – улыбнулась Мара девушке. – Мне нужно сейчас поспать, если хотите, чтобы от меня была какая-то польза.
Льешо подумал, имеет ли целительница в виду пользу во время второй смены караула или использование иных ее сил, запас которых постепенно истощался. Юноша не успел задать вопрос: Мара исчезла в простыне цвета лесного покрова. Оттенки зеленого и черного переливались, когда она поворачивалась во сне. Только негромкое похрапывание, изредка прерывавшее отдых, выдавало ее присутствие.
Сон казался действительно хорошей идеей, и Льешо устроился на земле, смутившись, когда Льинг накрыла его одеялом, однако не настолько, чтобы улыбнуться в благодарность, и закрыл глаза. Он натянул одеяло до ушей, свернулся калачиком на здоровом боку на мху, и напряжение отпустило мышцы. Завтра будет лучше. Юноша знал это по приятной утомленности, сильно отличавшейся от лихорадки, сокрушавшей его слабый организм неделю назад. Если лежать не шевелясь, можно представить, что под тобой не мох, а бархатная ткань – краешек маминой юбки. Он любил прижаться к ней, уткнувшись носом в мягкую материю, и слушать ее приглушенный голос и смех, похожий на звон серебра. Льешо заснул, улыбаясь от этого воспоминания.
Полночь обволакивала лес тьмой. В сон Льешо проник чей-то свист. Он звучал в грезившемся зимнем дворце: караваны уже прошли, и снежное одеяло укутало Фибию тихим долгожданным покоем. Льешо проснулся, едва дыша от бега по длинному коридору в поисках братьев. Он все еще слышал голос мастера Марко.
– Я здесь. Я жду тебя, мой мальчик. Мы нужны друг другу, ты и я. Вместе мы будем править на земле и на небе.
Слова не имели смысла. Льешо – беглый раб. Никто, кроме его самого и духа учителя, не знает, что путешествие не закончится в Шане, а лишь начнется там. Юноше с трудом верилось, что ему удастся вернуть Фибию. Он не понимал, почему мастера Марко так заботит эта страна и ее принц. Дом Льешо от Фаршо отделяют тысяча ли и две империи, не считая семь ли вверх по горному хребту к плато, на котором стоит Кунгол.
Друзья мирно спали, не встревоженные звуком. Льешо уже решил, что голос ему просто приснился. Нет. Вот он снова пульсирует в мозгу, как отражение маяка в ночном море: «Ты мой, душой и телом, мальчик. Тебе не уйти от судьбы. Разве я не дал тебе понять это на Жемчужном острове?»
Льешо вздрогнул. Голос звучал в его голове. Юноша почувствовал, что на нем железный ошейник; цепи тянули вниз, к отчаянию. Ему не избежать этих цепей: они поднимали его из мшистого ложа, душили, если он пытался сопротивляться. Льешо следовал голосу и двигался, куда тянула удавка на горле. Шаг, второй, мимо спящих калачиком друзей, закутанных в одеяла. Смутно юноша припоминал, что они собирались стоять на посту, однако все четверо спали. Споткнувшись о последнего из них, он простонал от боли: бревно! Неужели под смятыми одеялами дрова? Нет, одно из них пошевелилось и пробурчало что-то во сне. Льешо расслабился и пошел вперед, в лес, на зов голоса.
– Куда ты, Льешо?
Мара встала перед ним непреступной стеной. На ее потрепанное платье была накинута шаль, руки напряженно скрещены под грудью. В лунном свете она выглядела моложе, точнее, возраст не поддавался определению. Она казалась ужасной, словно из ожившего камня.
– Мне нужно уединиться на секунду, – солгал он, запинаясь, и повесил голову, не в силах вынести ее взгляд.
– Цепей больше нет, Льешо.
Юноша поднял глаза, чтобы встретить суровый вызов на ее лице.
– Он не может заставить тебя прийти к нему. Единственная его надежда – то, что у тебя не хватит ума проигнорировать его зов.
– У меня достаточно ума, – неуверенно ответил Льешо, сознавая, какую глупость он только что не натворил. Ужасная мысль не покидала его. – Если я уйду к нему, он оставит вас всех в покое. Если я попытаюсь убежать, он убьет вас и заберет меня.
– Только если он поймает тебя, – улыбнулась Мара, отчего вовсе не стало спокойней. – Подожди до завтра. Доберемся до реки, посмотрим.
– Я не могу, – взмолился Льешо, чтобы она поняла его. – Он в моей голове, – чуть не прокричал юноша, только теперь заметив, что друзья зашевелились и начали подниматься, все еще укутанные одеялами, с чувством вины, что заснули, несмотря на договор дежурить по двое. Льешо решил, что это тоже дело рук Марко, но оставил выводы при себе, словно непристойный секрет.
Хмиши и Льинг подошли к нему и заняли боевую позицию. Юноша впереди, чуть правее, с обнаженным мечом. Девушка – за левым плечом, с натянутым луком.
– Нас что, атакуют? – поинтересовалась Каду.
– Уже нет, – смотря в глаза Льешо, ответила Мара. – Мастер Марко не потревожит его второй раз за ночь.
Целительница решила, что сможет защитить компанию от потустороннего воздействия. В лунном свете ее глаза словно отражали вечность, и Льешо вынужден был поверить ей. Он едва кивнул, дав понять, что готов следовать ее совету.
Целительница приняла его решение столь же неуловимым кивком.
– Поспите еще несколько часов, – обратилась она к друзьям. – Мы выезжаем завтра до рассвета.
Хмиши и Льинг последовали за ним отдыхать, а Каду присоединилась к Маре стоять на посту; с лица девушки не сходило выражение неловкости из-за того, что она не выполнила свою обязанность. Надо было объяснить, что это не ее вина. В полночь они все легкая добыча для темных мыслей, чем Марко и воспользовался. Маг сковал их волю до того, как они смогли понять, что происходит. Имея колдуна отца, Каду не усомнилась бы в действии на них Марко. Правда, Льешо не знал, что она захочет предпринять по этому поводу, и был слишком утомлен, чтобы разбираться с ней.
– Спать, – пробормотал он себе под нос и лег на мягкую мшистую постель.
– Почему мастеру Марко так важно вернуть тебя? – недовольно сморщила нос Каду, и Льешо понял, что на то есть основания.
Всю ночь он крутился и вертелся под тяжестью своих секретов, пока наконец не решил, что хватит скрывать правду друг от друга, если они хотят выжить. Собираясь продолжить путь, он рассказал друзьям все, начиная с того, кем был Льек в Фибии, о его духе в Жемчужном заливе, о том, как мастер Марко вызвал Кровавый Прилив и обвинил целительницу Кван-ти. Он поведал им об ужасных месяцах, когда надзиратель бил его, держал на цепи и использовал в качестве подопытного кролика. Льешо признался, насколько сильно боится вернуться в страшную мастерскую Марко. Хмиши и Льинг имели представление об этих событиях, Каду знала чуть меньше, а Мара, как они думали, вообще ничего. Однако только целительница не удивилась, что мастер Марко явился юноше во сне. Она кивнула седой головой, подтверждая, что колдун наложил на всех заклинание, чтобы они заснули и не могли стоять на карауле.
Когда Льешо закончил рассказ, Мара уже злилась от нетерпения отправиться в путь. Юноша считал, что незнание сил и намерений мастера Марко опаснее, чем часовая задержка. Льешо смело посмотрел ей в глаза и занялся натягиванием тетивы и проверкой стрел. Он интуитивно знал, почему они так быстро заснули после ночного происшествия и почему Марко не повторил попытку поднять его. У Льешо не было доказательств, он даже не руководствовался в своих выводах логикой, поэтому молча принял ее намек держать всякие догадки при себе.
– Зачем? – задала Каду вопрос, который волновал самого юношу с того момента, как он понял, что за ним охотится мастер Марко. Не получив ответа, девушка предложила свой вариант: – Я хотела сказать, что ты когда-то был принцем, но значит ли это, что за тебя кто-то предложит выкуп?
Со стратегической точки зрения это звучало бессмысленно, что Каду и попыталась объяснить Льешо, не задев его чувства. Она не знала, что юноша задавал себе данный вопрос тысячу раз, после того как мастер Марко защелкнул на нем железный ошейник.
– Ты обладаешь магической силой или чем-нибудь подобным?
– Я могу задерживать дыхание под водой, – сказал Льешо абсолютно серьезно. – И я умею, точнее, умел, безупречно выполнять молитвенную фигуру «Ветер над горной вершиной», хотя спотыкался в середине во время соответствующего боевого приема.
Мара подавилась, схватилась за голову, затем за горло. Она ничего не ела в тот момент, что насторожило Льешо. Прокашлявшись, целительница жестом приказала им продолжать и энергично направилась за деревья.
Льинг дружелюбно толкнула его локтем:
– Мне ничего не известно о твоих молитвенных фигурах, но я помню, как ты шлепнулся на тренировке.
Льешо легонько толкнул ее: они не собирались драться, но отвлечься было необходимо, чтобы снять напряжение. Тем не менее юношу не покинуло ощущение, что кто-то в компании взглядом сверлит его меж лопаток, и он тотчас собрался с мыслями.
– Сам ничего не понимаю, – сказал он. – Если бы я завершил обряд в день рождения, то, возможно, имел бы какое-то влияние на богиню. Но этого не произошло.
– А что, если это часть его плана? – предположила Каду. – Он испугался, что не сможет совладать с тобой, если ты пройдешь обряд успешно?
Ее светлость сказала, что он получил расположение богини. Льешо не считал, что нужно скрывать это мнение, так как сам в него не верил. Однако решил уклониться от ответа.
– Думаю, ему просто нравилось держать на поводке принца вместо преданных собак, которыми увлекался господин Чин-ши. Мне действительно безразлично, почему он преследует меня. Важно, чтобы я не попал в его руки.
– Тогда нам надо пошевеливаться, – вернулась Мара с Льеком за спиной. – Мы недалеко от реки Золотистого Дракона, – указала она в направлении, откуда только что пришла. – Там есть мост. Марко скорей всего знает о нем и направится туда, поэтому нам лучше не возвращаться на основную дорогу. Я тут заметила тропинку… трава примята, хотя этого почти незаметно. Она ведет к берегу и заканчивается недалеко от моста. Выйдя из покрова леса, нам придется сесть на лошадей и ехать как можно быстрей. Это будет гонка на жизнь, мы должны добраться до моста раньше него.
По обе стороны тропинки низко свисали ветви деревьев, подлесок цеплял за ноги. Лошадей вели длинной вереницей по одной, впереди шла Мара, позади ковылял Льек. Несмотря на опасность, Льешо наслаждался тем, как сокращаются его мускулы: тело снова работало в полную силу. Ощущение, что за ним кто-то наблюдает, прошло. Интересно, имеет ли Мара к этому отношение. Юношу волновало, какой смысл переходить через мост, если мастер Марко все равно будет идти прямо по их следу.
Решившись задать целительнице вопросы, Льешо отпустил уздечку. Лошади глупы, они идут туда, куда их ведут, а путь здесь один – вперед. Не успел юноша сделать и двух шагов, как Каду подняла руку, чтобы он остановился.
– Садись на коня, – сказала она.
Мара скрылась за деревом в ожидании Льека, чтобы поехать на его спине. Льешо засунул ногу в стремя, перекинул другую, пригнулся к шее коня. Юноша встревоженно огляделся, взял лук, готовый или бежать, или биться. Они выехали на просеку.
ГЛАВА 23
Когда друзья вырвались из покрова леса, солнце еще не появилось над горными вершинами, хотя берег реки уже купался в первых золотистых лучиках. Льешо заморгал от неожиданного яркого света, но времени привыкать не было. Громко прозвучал сквозь безветренный утренний воздух голос Каду.
– Вперед!
Она пришпорила лошадь, Льешо последовал ее примеру. Войско господина Ю, около пятидесяти пеших и дюжины всадников, ждало их всего лишь в ста шагах от берега. Сначала Льешо не понял, почему они не бросились в атаку, потом заметил, что солдаты с удивлением уставились на возвышавшийся перед ними мост. Будь у него секунда времени, юноша тоже засмотрелся бы: великолепный Золотистый Дракон выгибался высоко над речной рябью.
Древние мастера вырезали его в форме легендарного дракона, в честь которого была названа илистая желтая река. Два чешуйчатых хребта на спине служили перилами, чтобы было безопасней передвигаться по мосту в темноте и в ветреную погоду. Между ними могло свободно поместиться четыре человека или крупная повозка. Согласно своему наименованию, мост Золотистого Дракона сверкал в лучах солнца множеством огней. И в то же время он вообще не должен был быть здесь!
Согласно легенде, во время воины титанов, в древние века, дивный мост рухнул. Никто не видел его руин, даже не помнили, где он точно стоял. По преданию, когда титаны вновь вернутся на землю, мост возникнет из речного тумана, и восстановится великолепие прошлых лет. Льешо не видел вокруг ни одного титана. Все же резная голова дракона лежала на берегу, погруженная в воду по ноздри. Огромные веки с ресницами скрывали глаза, словно каменотесы и резчики думали, что, изобразив взгляд живого дракона на камне, они рискуют вызвать его из мифа.
Легенда отчасти содержала правду. Какая-то природная катастрофа давным-давно сдвинула мост: дальний конец арки погружался в воду на расстоянии лапы дракона от берега.
Мара пробралась под резной ноздрей спящего дракона. Целительница махнула компании рукой, чтобы они поторапливались, а не стояли, окаменев от изумления, подобно околдованному войску господина Ю. Льешо погнал коня галопом; кто-то из вражеских солдат закричал, и юноша, дрожа, замедлил ход, когда увидел, что люди Ю расступились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Хмиши беспокойно посмотрел на Льешо, снимая седло с его коня.
– Мне жаль, что я втянул вас в это, – сказал ему Льешо.
– Мой отец продал меня гарнам за ломоть хлеба, когда тебе было шесть лет, – поведал Хмиши. – Не понимаю, почему ты считаешь себя причастным к этому.
– Но…
– Разве ты погубил жемчужные плантации и довел господина Чин-ши до самоубийства? Ты напал на дом правителя ночью? Ты не был причиной моих бед, когда мне было шесть, не являешься и сейчас. Или же принцы облагают налогом зло, словно пшено?
Юноша слишком устал, чтобы что-либо объяснять. Да и вряд ли Хмиши станет слушать. Он опустил веки.
– Позвать Мару?
– Я в порядке.
Подождав немного, Хмиши повел лошадей к ручью. Льешо почти заснул, когда почувствовал легкий тычок ногой.
– Что еще? – спросил он с неуместным раздражением, сразу же пожалев об этом, и открыл глаза с раскаянием наготове.
Однако Хмиши просто подмигнул, на его лице была удрученная улыбка.
– Топь, – объяснил он, огорченно отскребая со штанов болотный мох. – Льинг и Каду собираются пометить их, чтобы мы спокойней тут ходили. Так что не броди в темноте.
Вот почему Мара сказала, что нашла идеальное место для ночлега. Любой, кто попытается подкрасться к ним, по колено увязнет в топи. Льешо понял это и не нуждался в предостережении.
– Разве похоже, что я собираюсь выйти на прогулку под луной? – пробурчал Льешо и перекатился на здоровый бок, положив конец разговору.
Словно погруженное в колыбель из мягкого мха в мульче, пахнущей мокрой древесиной, тело юноши начало расслабляться, но обнаружились новые неудобства. Льешо почувствовал, что у него полный мочевой пузырь и пустой желудок; с этим надо было что-то сделать, иначе ему не заснуть. Хотя не так уж сильно ощущался дискомфорт, чтобы заставить напрячься свинцовые мышцы.
– Он не шевелится!
Крик Хмиши, естественно, привлек внимание целительницы. Льешо услышал шуршание юбки, ко лбу прикоснулась холодная рука.
– Ты можешь двигаться? – мягко спросила она, аккуратно убрав локон с его глаза.
Юноша ответил бы ей «нет», но не смог открыть рот и пошевелить языком, чтобы произнести слово.
Рука соскользнула со лба; послышался шелест: Мара искала в своем мешочке лекарство.
– Скоро сможешь отдохнуть, – пообещала она.
Льешо ответил бы, что и так уже отдыхает, но тут она поднесла к его носу размельченную щепотку какого-то листка. Из глаз прыснули слезы, он зашмыгал носом от ядовитого запаха, зато почувствовал, что снова может шевелить головой. Через минуту он выпрямился и поднялся на ноги. Льешо стоял, покачиваясь, пока Мара не подтолкнула его в сторону Хмиши.
– Найди ему куст, – приказала она. – Как вернетесь, ужин будет готов.
Вернувшись, Льешо почувствовал себя лучше, однако пустота в желудке давала о себе знать, настоятельно требуя приема пищи. Он сел, облокотившись спиной о седло. Льинг подала булочку и толстый кусок сыра. Каду перебирала крупные лесные ягоды.
– Сегодня холодный ужин, – отметила Мара, раздавая горшочки с ключевой водой.
– Нельзя разжигать огонь, – кивнула Каду. – Будем стоять на карауле по двое до утра.
– Я бы сторожила первой, но у меня, как и у Льешо, сердце выпрыгивает из груди от усталости, – улыбнулась Мара девушке. – Мне нужно сейчас поспать, если хотите, чтобы от меня была какая-то польза.
Льешо подумал, имеет ли целительница в виду пользу во время второй смены караула или использование иных ее сил, запас которых постепенно истощался. Юноша не успел задать вопрос: Мара исчезла в простыне цвета лесного покрова. Оттенки зеленого и черного переливались, когда она поворачивалась во сне. Только негромкое похрапывание, изредка прерывавшее отдых, выдавало ее присутствие.
Сон казался действительно хорошей идеей, и Льешо устроился на земле, смутившись, когда Льинг накрыла его одеялом, однако не настолько, чтобы улыбнуться в благодарность, и закрыл глаза. Он натянул одеяло до ушей, свернулся калачиком на здоровом боку на мху, и напряжение отпустило мышцы. Завтра будет лучше. Юноша знал это по приятной утомленности, сильно отличавшейся от лихорадки, сокрушавшей его слабый организм неделю назад. Если лежать не шевелясь, можно представить, что под тобой не мох, а бархатная ткань – краешек маминой юбки. Он любил прижаться к ней, уткнувшись носом в мягкую материю, и слушать ее приглушенный голос и смех, похожий на звон серебра. Льешо заснул, улыбаясь от этого воспоминания.
Полночь обволакивала лес тьмой. В сон Льешо проник чей-то свист. Он звучал в грезившемся зимнем дворце: караваны уже прошли, и снежное одеяло укутало Фибию тихим долгожданным покоем. Льешо проснулся, едва дыша от бега по длинному коридору в поисках братьев. Он все еще слышал голос мастера Марко.
– Я здесь. Я жду тебя, мой мальчик. Мы нужны друг другу, ты и я. Вместе мы будем править на земле и на небе.
Слова не имели смысла. Льешо – беглый раб. Никто, кроме его самого и духа учителя, не знает, что путешествие не закончится в Шане, а лишь начнется там. Юноше с трудом верилось, что ему удастся вернуть Фибию. Он не понимал, почему мастера Марко так заботит эта страна и ее принц. Дом Льешо от Фаршо отделяют тысяча ли и две империи, не считая семь ли вверх по горному хребту к плато, на котором стоит Кунгол.
Друзья мирно спали, не встревоженные звуком. Льешо уже решил, что голос ему просто приснился. Нет. Вот он снова пульсирует в мозгу, как отражение маяка в ночном море: «Ты мой, душой и телом, мальчик. Тебе не уйти от судьбы. Разве я не дал тебе понять это на Жемчужном острове?»
Льешо вздрогнул. Голос звучал в его голове. Юноша почувствовал, что на нем железный ошейник; цепи тянули вниз, к отчаянию. Ему не избежать этих цепей: они поднимали его из мшистого ложа, душили, если он пытался сопротивляться. Льешо следовал голосу и двигался, куда тянула удавка на горле. Шаг, второй, мимо спящих калачиком друзей, закутанных в одеяла. Смутно юноша припоминал, что они собирались стоять на посту, однако все четверо спали. Споткнувшись о последнего из них, он простонал от боли: бревно! Неужели под смятыми одеялами дрова? Нет, одно из них пошевелилось и пробурчало что-то во сне. Льешо расслабился и пошел вперед, в лес, на зов голоса.
– Куда ты, Льешо?
Мара встала перед ним непреступной стеной. На ее потрепанное платье была накинута шаль, руки напряженно скрещены под грудью. В лунном свете она выглядела моложе, точнее, возраст не поддавался определению. Она казалась ужасной, словно из ожившего камня.
– Мне нужно уединиться на секунду, – солгал он, запинаясь, и повесил голову, не в силах вынести ее взгляд.
– Цепей больше нет, Льешо.
Юноша поднял глаза, чтобы встретить суровый вызов на ее лице.
– Он не может заставить тебя прийти к нему. Единственная его надежда – то, что у тебя не хватит ума проигнорировать его зов.
– У меня достаточно ума, – неуверенно ответил Льешо, сознавая, какую глупость он только что не натворил. Ужасная мысль не покидала его. – Если я уйду к нему, он оставит вас всех в покое. Если я попытаюсь убежать, он убьет вас и заберет меня.
– Только если он поймает тебя, – улыбнулась Мара, отчего вовсе не стало спокойней. – Подожди до завтра. Доберемся до реки, посмотрим.
– Я не могу, – взмолился Льешо, чтобы она поняла его. – Он в моей голове, – чуть не прокричал юноша, только теперь заметив, что друзья зашевелились и начали подниматься, все еще укутанные одеялами, с чувством вины, что заснули, несмотря на договор дежурить по двое. Льешо решил, что это тоже дело рук Марко, но оставил выводы при себе, словно непристойный секрет.
Хмиши и Льинг подошли к нему и заняли боевую позицию. Юноша впереди, чуть правее, с обнаженным мечом. Девушка – за левым плечом, с натянутым луком.
– Нас что, атакуют? – поинтересовалась Каду.
– Уже нет, – смотря в глаза Льешо, ответила Мара. – Мастер Марко не потревожит его второй раз за ночь.
Целительница решила, что сможет защитить компанию от потустороннего воздействия. В лунном свете ее глаза словно отражали вечность, и Льешо вынужден был поверить ей. Он едва кивнул, дав понять, что готов следовать ее совету.
Целительница приняла его решение столь же неуловимым кивком.
– Поспите еще несколько часов, – обратилась она к друзьям. – Мы выезжаем завтра до рассвета.
Хмиши и Льинг последовали за ним отдыхать, а Каду присоединилась к Маре стоять на посту; с лица девушки не сходило выражение неловкости из-за того, что она не выполнила свою обязанность. Надо было объяснить, что это не ее вина. В полночь они все легкая добыча для темных мыслей, чем Марко и воспользовался. Маг сковал их волю до того, как они смогли понять, что происходит. Имея колдуна отца, Каду не усомнилась бы в действии на них Марко. Правда, Льешо не знал, что она захочет предпринять по этому поводу, и был слишком утомлен, чтобы разбираться с ней.
– Спать, – пробормотал он себе под нос и лег на мягкую мшистую постель.
– Почему мастеру Марко так важно вернуть тебя? – недовольно сморщила нос Каду, и Льешо понял, что на то есть основания.
Всю ночь он крутился и вертелся под тяжестью своих секретов, пока наконец не решил, что хватит скрывать правду друг от друга, если они хотят выжить. Собираясь продолжить путь, он рассказал друзьям все, начиная с того, кем был Льек в Фибии, о его духе в Жемчужном заливе, о том, как мастер Марко вызвал Кровавый Прилив и обвинил целительницу Кван-ти. Он поведал им об ужасных месяцах, когда надзиратель бил его, держал на цепи и использовал в качестве подопытного кролика. Льешо признался, насколько сильно боится вернуться в страшную мастерскую Марко. Хмиши и Льинг имели представление об этих событиях, Каду знала чуть меньше, а Мара, как они думали, вообще ничего. Однако только целительница не удивилась, что мастер Марко явился юноше во сне. Она кивнула седой головой, подтверждая, что колдун наложил на всех заклинание, чтобы они заснули и не могли стоять на карауле.
Когда Льешо закончил рассказ, Мара уже злилась от нетерпения отправиться в путь. Юноша считал, что незнание сил и намерений мастера Марко опаснее, чем часовая задержка. Льешо смело посмотрел ей в глаза и занялся натягиванием тетивы и проверкой стрел. Он интуитивно знал, почему они так быстро заснули после ночного происшествия и почему Марко не повторил попытку поднять его. У Льешо не было доказательств, он даже не руководствовался в своих выводах логикой, поэтому молча принял ее намек держать всякие догадки при себе.
– Зачем? – задала Каду вопрос, который волновал самого юношу с того момента, как он понял, что за ним охотится мастер Марко. Не получив ответа, девушка предложила свой вариант: – Я хотела сказать, что ты когда-то был принцем, но значит ли это, что за тебя кто-то предложит выкуп?
Со стратегической точки зрения это звучало бессмысленно, что Каду и попыталась объяснить Льешо, не задев его чувства. Она не знала, что юноша задавал себе данный вопрос тысячу раз, после того как мастер Марко защелкнул на нем железный ошейник.
– Ты обладаешь магической силой или чем-нибудь подобным?
– Я могу задерживать дыхание под водой, – сказал Льешо абсолютно серьезно. – И я умею, точнее, умел, безупречно выполнять молитвенную фигуру «Ветер над горной вершиной», хотя спотыкался в середине во время соответствующего боевого приема.
Мара подавилась, схватилась за голову, затем за горло. Она ничего не ела в тот момент, что насторожило Льешо. Прокашлявшись, целительница жестом приказала им продолжать и энергично направилась за деревья.
Льинг дружелюбно толкнула его локтем:
– Мне ничего не известно о твоих молитвенных фигурах, но я помню, как ты шлепнулся на тренировке.
Льешо легонько толкнул ее: они не собирались драться, но отвлечься было необходимо, чтобы снять напряжение. Тем не менее юношу не покинуло ощущение, что кто-то в компании взглядом сверлит его меж лопаток, и он тотчас собрался с мыслями.
– Сам ничего не понимаю, – сказал он. – Если бы я завершил обряд в день рождения, то, возможно, имел бы какое-то влияние на богиню. Но этого не произошло.
– А что, если это часть его плана? – предположила Каду. – Он испугался, что не сможет совладать с тобой, если ты пройдешь обряд успешно?
Ее светлость сказала, что он получил расположение богини. Льешо не считал, что нужно скрывать это мнение, так как сам в него не верил. Однако решил уклониться от ответа.
– Думаю, ему просто нравилось держать на поводке принца вместо преданных собак, которыми увлекался господин Чин-ши. Мне действительно безразлично, почему он преследует меня. Важно, чтобы я не попал в его руки.
– Тогда нам надо пошевеливаться, – вернулась Мара с Льеком за спиной. – Мы недалеко от реки Золотистого Дракона, – указала она в направлении, откуда только что пришла. – Там есть мост. Марко скорей всего знает о нем и направится туда, поэтому нам лучше не возвращаться на основную дорогу. Я тут заметила тропинку… трава примята, хотя этого почти незаметно. Она ведет к берегу и заканчивается недалеко от моста. Выйдя из покрова леса, нам придется сесть на лошадей и ехать как можно быстрей. Это будет гонка на жизнь, мы должны добраться до моста раньше него.
По обе стороны тропинки низко свисали ветви деревьев, подлесок цеплял за ноги. Лошадей вели длинной вереницей по одной, впереди шла Мара, позади ковылял Льек. Несмотря на опасность, Льешо наслаждался тем, как сокращаются его мускулы: тело снова работало в полную силу. Ощущение, что за ним кто-то наблюдает, прошло. Интересно, имеет ли Мара к этому отношение. Юношу волновало, какой смысл переходить через мост, если мастер Марко все равно будет идти прямо по их следу.
Решившись задать целительнице вопросы, Льешо отпустил уздечку. Лошади глупы, они идут туда, куда их ведут, а путь здесь один – вперед. Не успел юноша сделать и двух шагов, как Каду подняла руку, чтобы он остановился.
– Садись на коня, – сказала она.
Мара скрылась за деревом в ожидании Льека, чтобы поехать на его спине. Льешо засунул ногу в стремя, перекинул другую, пригнулся к шее коня. Юноша встревоженно огляделся, взял лук, готовый или бежать, или биться. Они выехали на просеку.
ГЛАВА 23
Когда друзья вырвались из покрова леса, солнце еще не появилось над горными вершинами, хотя берег реки уже купался в первых золотистых лучиках. Льешо заморгал от неожиданного яркого света, но времени привыкать не было. Громко прозвучал сквозь безветренный утренний воздух голос Каду.
– Вперед!
Она пришпорила лошадь, Льешо последовал ее примеру. Войско господина Ю, около пятидесяти пеших и дюжины всадников, ждало их всего лишь в ста шагах от берега. Сначала Льешо не понял, почему они не бросились в атаку, потом заметил, что солдаты с удивлением уставились на возвышавшийся перед ними мост. Будь у него секунда времени, юноша тоже засмотрелся бы: великолепный Золотистый Дракон выгибался высоко над речной рябью.
Древние мастера вырезали его в форме легендарного дракона, в честь которого была названа илистая желтая река. Два чешуйчатых хребта на спине служили перилами, чтобы было безопасней передвигаться по мосту в темноте и в ветреную погоду. Между ними могло свободно поместиться четыре человека или крупная повозка. Согласно своему наименованию, мост Золотистого Дракона сверкал в лучах солнца множеством огней. И в то же время он вообще не должен был быть здесь!
Согласно легенде, во время воины титанов, в древние века, дивный мост рухнул. Никто не видел его руин, даже не помнили, где он точно стоял. По преданию, когда титаны вновь вернутся на землю, мост возникнет из речного тумана, и восстановится великолепие прошлых лет. Льешо не видел вокруг ни одного титана. Все же резная голова дракона лежала на берегу, погруженная в воду по ноздри. Огромные веки с ресницами скрывали глаза, словно каменотесы и резчики думали, что, изобразив взгляд живого дракона на камне, они рискуют вызвать его из мифа.
Легенда отчасти содержала правду. Какая-то природная катастрофа давным-давно сдвинула мост: дальний конец арки погружался в воду на расстоянии лапы дракона от берега.
Мара пробралась под резной ноздрей спящего дракона. Целительница махнула компании рукой, чтобы они поторапливались, а не стояли, окаменев от изумления, подобно околдованному войску господина Ю. Льешо погнал коня галопом; кто-то из вражеских солдат закричал, и юноша, дрожа, замедлил ход, когда увидел, что люди Ю расступились:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44