Ответ очевиден – любая карточная престидижитация, выполненная им на ходу, во время движения, оставалась незамеченной, и эффект от трюка фактически отменял собою такое дополнительное качество, как зрелищность, низводил ее до столь обидного уровня, когда о ней можно заботиться, а можно и пренебречь, ибо престидижитаторские трюки Боско уже сами по себе обладали поистине убойной силой.
Подведем черту. Обязательны два момента: взрывной трюк и действующий на воображение зрителей образ – этого, в первую очередь требовали иллюзионисты прошлого от самих себя, прежде чем выйти на суд публики. Тенденции верные, сомнений нет, не утратившие актуальности и сегодня, но как раз сегодня-то опираться только на них недостаточно.
Комментарий
Книга Робер-Удена – первая в мире книга по фокусам с инструкциями как их именно делать.
Карманы Боско не имел потому, что носил гебекиере – сумку на животе.
3
Недостаточно потому, что обстановка в иллюзионном мире меняется.
В 1915 году англичанин Ричард Кардини (артистический псевдоним Роберта Питчфорда) вышел на пустую сцену, протянул в сторону руку и – вынул из воздуха карту! Коллеги-волшебники, сидевшие тогда в зале, ахнули от удивления и восторга, а буквально через полгода эффектнейший трюк заполонил все сцены – его не показывал разве только ленивый.
В июле 1997 года я побывал на Конгрессе ФИСМ в Дрездене. Двадцатом по счету. И что же я увидел? Манипуляторы из разных стран, словно сговорившись, выдергивали карты из окружающего их пространства. Сначала по одной, а затем веерами. И это – через восемьдесят лет после Кардини! Да, Великий парадокс престидижитации работал впрямую!
Правда, усовершенствования были. В 1985 году свежую ноту внес Японский мастер Махка Тевдо – на кончиках его пальцев возникали не обычные, небольшого (привычного) размера, а крупные карты, гигантских габаритов. Специалисты бешено аплодировали – от сценических действий Тендо веяло какой-то ирреальностью, техника рук посланца «Страны восходящего солнца» казалась чудовищно сложной. Так оно, в общем-то, и было. Зато суть сценического чуда осталась прежней: появление карты из пустоты. Известный, много лет эксплуатировавшийся эффект. И все-таки обстановка менялась. Парадокс не становился законом. Он продолжал оставаться всего лишь парадоксом.
Вынужденность перемен в мире развлекательных мистификаций обусловлена весьма горькой новацией – принципиально новые трюки появляются катастрофически редко. Кардинальность, к сожалению, истощилась в наше время почти до нуля. Публике давно уже предъявляются не оригинальные открытия, а перепевы известного – разные там модификации, модернизации, компоновки и сочетания. Тут и ругать-то некого – все первоначально независимые cенсации выбраны, использованы, освоены ранними поколениями иллюзионистов. На долю нашей и последующих фокусных генераций остались буквально крохи. Однако голь на выдумку хитра. И основная чудопроизводительная игра ныне стала перемещаться на нюансы, прежде относимые к второстепенным – сегодня они выходят на первый план. И зрелищность – прежде остальных. Взять тот же номер Махки Тендо – что это, как не шаг в сторону зрелищности? Впрочем, апелляция к повышенной визуальности, подчеркивание ее особых функций воздействия эстетического порядка, начались отнюдь не сегодня. Проницательные исследователи иллюзионного искусства подметили ее серьезнейшую роль еще во время зарождения ФИСМ.
ФИСМ? Что это?
Все началось в Париже, во время очередного собрания французской ASAP (Association Syndicale des Artistes Prestidigitateurs) – в сентябре 1937 года. С исторической речи вице-президента ASAP, доктора Жюля Догеля. Физик по профессии, Догель являлся неплохим фокусником-любителем, а еще издавал иллюзионный журнал «Le Journal de la Prestidigitatuin».
– Я предпагаю организовать своеобразные Олимпийские игры фокусников и проводить их регулярно, – заявил он.
Присутствующие зашумели. Они не подвергали сомнению саму идею, она сразу была оценена как великолепная, их интересовало другое – а кто, собственно говоря, будет проводить эти иллюзионные Олимпиады?
– Предлагаю сначала взглянуть на историческую панораму, – предложил Догель. – В мае 1902 года в Соединенных Штатах Америки было основано Общество Американских Фокусников SAM (the Society of American Magicians), а в 1928 году состоялалсь первая конвенция SAM. 1905 год стал юбилейным для чародеев Англии – образовались Британское магическое общество BMS и Лондонский магический круг LMC. Международное Братство Фокусников IBM (the International Brotherhood of Magicians) Ныне Международное Братство Фокусников (ibm), имеющее головной офис в Соединенных Штатах Америки (г. Сент-Луис, шт. Миссури), включает в себя более 300 региональных обществ (магических кругов), находящихся в более чем 75 странах, и насчитывает в своем составе несколько десятков тысяч членов, среди которых такие известные иллюзионисты, как Дэвид Копперфилд, Зигфрид и Рой, Ланс Бертон, Харри Блэкстон, Джон Бутс, Ричард Баффин, Саймон Кармель и др.; членом IBM является и автор дайной книги.
появилось в Соединенных Штатах Америки в 1922 году, а в 1926 году члены IBM собрались на свою первую конвенцию. В 1928 году, как вы знаете, появилась наша, французская Ассоциация ASAP. И так далее. Даже в маленькой Дании открылся свой магический круг – в 1934 году. Иллюзионные общества возникали и будут возникать – это несомненно В России первой иллюзионной организацией стал Московский Клуб Фокусников МКФ, основанный 18 ноября 1981 года. Эту дату, 18.11.81, одинаково читающуюся с обеих сторон как в прямом, так и в перевернутом вверх ногами виде, а также при помощи зеркала, поставленного в ее центре вертикально или горизонтально, предложил автор данной книги. Официальное утверждение МКФ состоялось на I съезде МКФ, состоявшемся 29–30 мая 1982 года в Доме культуры им. В.П. Чкалова (г. Москва). Тогда же президентом МКФ был избран Владимир Руднев, а вице-президентом – автор данной книги.
.
– Короче говоря, – подвел итог Жюль Дотель, – полагаю, что наступило время подумать об организации глобального масштаба, о некой сетевой структуре, которая объединяла бы региональные группы фокусников. Об обществе обществ. Возможно, такая система могла бы существовать в форме некой международной федерации. Вот эта федерация и должна, как мне представляется, иметь право на проведение иллюзионных Олимпийских игр – скажем, в вице регулярных конгрессов. Впрочем, главная задача данной федерации, безусловно, более крупная – способствовать прогрессу иллюзионного искусства на нашей планете! Правда, сначала нам необходимо заявить эту идею на международном конгрессе, чтобы он утвердил ее или отверг, и этот конгресс следует организовать.
Обсуждение было бурным, но непродолжительным. Против предложений Дотеля не выступил никто – они были приняты единогласно. Дебатировалось же только два вопроса – где и когда? Нашлись и энгузиасты. Заняться подготовкой намеченного конгресса выразили желание два человека – изготовитель и продавец фокусной аппаратуры Андре Майетт и художник-график Робер Вено. Они даже, поразмыслив, назвали место и дату предстоящего форума – Париж, 7 октября 1939 года. Сообщенные координаты были тотчас же опубликованы в иллюзионных журналах, и чародеи, полные радужных ожиданий, уже предвкушали грядущее торжество, но – в сентябре 1939 года Гитлер напал на Польшу и разразилась вторая мировая война. Запланированное собрание иллюзионистов не состоялось.
Однако мысль Догеля не была забыта. Развлекательные кудесники вернулись к ней сразу же после войны. Они встречались, списывались, созванивались друг с другом, и 9 августа 1946 года 300 волшебников из Голландии, Франции, Великобритании, Бельгии и Испании собрались в амстердамском отеле «Краснопольский», чтобы в банкетном зале провести свою конвенцию. Состоялось много радостных встреч, было произнесено множество тостов, а на следующий день прошел конкурс, в котором приняло участие 20 человек. Категории и номинации тогда еще не были утверждены, никакого разделения фокусников по профилю не существовало, в силу чего соревнующиеся двинулись единым потоком, невзирая на иллюзионную специализацию. Тогда-то в этом сумбурном коктейле и начала восходить звезда зрелищности.
Первый приз был присужден французскому фокуснику-любителю, манипулятору Жану Валто-ну. Не будучи ни красноречивым оратором, ни начитанным теоретиком, Жан Валтон не рассуждал о роли зрелищности в иллюзионном искусстве – он демонстрировал то, что умел. И что считал нужным. А именно – карточную престидижитаторскую работу. Показывал так, как полагал необходимым. Как подсказывали чутье и опыт. И колода раскладывалась им в длинную карточную полосу на предплечье, затем, повинуясь неуловимому движению, взлетала в воздух, а другая кисть тотчас же снимала ее, на миг застывшую в пространстве, собирая в прежнюю колоду. Причем ни одна карта не падала на пол. И карты стартовали с кончиков его пальцев, проносились ниспадающим водопадом, преодолевая в полете более чем полуметровое расстояние, после чего мягко ложились в подставленную ладонь другой руки. «Все это делалось Валтоном с улыбкой победителя и неизменной папиросой во рту; его демонстрация была захватывающей и обворожительной», – писал Карл Джонс в американском журнале «Linking Ring» («Замкнутый круг»), печатном органе IMB, ежемесячном издании, подлежащем распространению только среди членов Братства. Какой интуицией Валтон сумел угадать околдовывающую поэтику зрелищности? Каким размышлением он «вычислил» неотразимость пре-стидижитаторского шарма? Откуда он узнал, что именно пространственная карточная динамика покорит сердца строгих членов жюри?
На память приходит диалог начинающего композитора с гениальным Вольфгангом Моцартом.
– Какие шаги следует предпринять, чтобы стать великим сочинителем музыки? – задал вопрос новичок, и Моцарт, поразмыслив, начал перечислять:
– Во-первых, необходимо хорошо знать мелодии, созданные в прошлом; во-вторых, нужно быть достаточно знакомым с современными музыкальными произведениями; в-третьих, надо представлять, хотя бы вчерне, возможные звуковые композиции дня завтрашнего…
– Ваша первая симфония была написана в пятилетнем возрасте, – прервал гения начинающий. – Когда же вы все успели?
– Видите ли, – улыбнулся маэстро. – Я ни у кого не спрашивал, как мне следует поступать. Валтон нашел золотой ключик, и компетентные судьи признали его правоту. Согласились с ним, вручив первый приз – а ведь Валтон, между прочим, выступал-то не в своей стране, и на него полностью распространялся «закон чужого поля». Доверяй жюри своему впечатлению чуть меньше, и победителем мог стать, скажем, 20-летний юноша из близлежащего Утрехта по имени Брэм Бонгерс, который только что вернулся с военной службы в Восточной Индии – тем более, что этот молодой человек показал весьма выразительную манипуляционную композицию. Впрочем, через несколько лет этот запомнившийся всем голландец возьмет свое – он станет будущим иллюзионным небожителем, общепризнанным корифеем, единственным в мировой истории фокусником, завоевавшим Гран При ФИСМ трижды, а его артистический псевдоним «Фред Капс» окажется известным во всех странах! Но в тот раз молодой Бонгерс остался без награды. Приоритет зрелищности, радиацией исходившей от карточных престидижитаций Валтона, ни у кого не вызвал сомнений. Есть что-то глубоко символичное в том, что история будущих Конгрессов ФИСМ началась с победы именно этого мастера.
Второе место было отдано Джону Рамсею из Шотландии, также фокуснику-любителю. Третье место заняла супружеская пара Де Флецкис, профессионалы из Голландии, соединившие иллюзию-станцами.
Особо следует сказать о президенте конвенции, о голландце Хенке Фермейдене. Этот 30-летний владелец иллюзионной студии с характерным названием «Triks» («Трюки») и одновременно издатель периодического журнала для фокусников под тем же названием в скором времени станет не только президентом и организатором Конгрессов ФИСМ, но их душой – вплоть до своей смерти в октябре 1988 года.
Тот конгресс не имел специального статуса – он являлся, так сказать, пробой пера, разведкой боем. Выяснилось, что первый блин не всегда оборачивается комом – организаторы сразу разглядели перспективность подобных конвенций, и довольный д-р Дотель анонсировал такое же мероприятие на следующий год.
И оно состоялось – с 24 по 28 сентября 1947 года в ресторане парижского отеля «Лютеция» прошел еще один, только уже заранее запланированный международный конгресс иллюзионистов, на котором присутствовало 500 чародеев из 18 стран. Он назывался Congre Magique International. Некоторые авторы ошибочно говорят о нем, как о 1-м Конгрессе ФИСМ, хотя аббревиатура «ФИСМ» (FISM – Federation Internationale des Societes Magiques), расшифровывающаяся в русском переводе как «Международная Федерация иллюзионных обществ», появилась не перед конгрессом, а внутри него – следовательно, в подготовительный период данная конвенция никак не могла быть отрекла-мирована в качестве того или иного конгресса ФИСМ.
Провозглашение ФИСМ стало первым организационным моментом, благодаря которому конгресс-1947 стал историческим – а существовал еще и второй момент. Тот, другой, касался конкурса. Устроители конвенции отказались от идеи объединять иллюзионистов разных специализаций в единый вал соревнующихся, как было совсем недавно, и ввели профильное дифференцирование – разделили участников на пять категорий: «Манипуляция», «Представления», «Изобретения», «Близкие искусства» (имелись в виду чревовещание, различные угадывания, демонстрация памяти и др.), «Специальные поощрения». Этот шаг оказался чрезвычайно перспективным – новички, вступающие на путь создания чудес, получили свободу выбора согласно собственным устремлениям, а опытным чародеям был дан стимул для дальнейшего совершенствования. Существовал еще и третий кардинальный момент – организаторы учредили награду для лучшего, по мнению жюри, фокусника на конгрессе – Гран При. Обладатель этого почетного трофея провозглашался лучшим волшебником мира на период до следующего конгресса. В тот раз им стал Ник Ниберко, манипулятор из Голландии. Он показывал трюки с сигаретами, наперстками, шарами и, конечно, с картами, его «эффекты были красивы, выше всяких похвал, да к тому же демонстрировались в новой интерпретации», – отзывался иллюзионный обозреватель Фабиан в английском специализированном журнале с характерным названием «Abracadabra».
Первый Конгресс ФИСМ датируется сентябрем 1948 года – на его открытии было объявлено, что «Общество обществ» насчитывало к тому моменту уже 28 клубов из 13 стран. Не обошлось без конфронтации – каждый делегат, получивший слово, принимался убеждать собравшихся, что именно его страна обладает иллюзионным приоритетом, но никак не другие регионы. Слушая разгоряченных выступавших, д-р Догель, избранный президентом, шептал Хенку Фермейдену, назначенному секретарем, с явным облегчением: «Как удачно мы выбрали Лозанну. Все-таки Швейцария – нейтральная страна, а что было бы, соберись мы в другом месте?» В итоге, победила мудрость – участники дискуссии в конце концов пришли к выводу, что все общества, входящие в Федерацию, имеют равные права, а для окончательного решения спорных вопросов создали комиссию, в которую, кроме Догеля и Фермейдена вошли Фрэнсис Уайт и Уильям Стиклэнд из Англии, Луис Туммерс из Бельгии, Фритц Олай из Дании и Рен Кларк с Арнольдом Фурстом из США. Два последних представляли IBM и SAM соответственно.
Затем развернулся конкурс. Номинация «Специальные поощрения» была изъята, и соревновательные разборки проходили только по четырем оставшимся разделам – в частности, уже известный нам Жан Валтон победил в категории «Манипуляции», как и на прошлогоднем конгрессе в Париже. А самый первый Гран При ФИСМ был вручен английскому комическому фокуснику Уильяму Лэйну, выступавшему под псевдонимом «Уиллэйн» и покорившему жюри неожиданно-сюрреалистическим шоу – он играл на необычных музыкальных инструментах (очень маленькая скрипка, велосипедный клаксон-гудок и пр.), а веселый белый кролик ритмично, подчиняясь мелодическим тактам, выглядывал из его шляпы. Нынешние конкурсные выступления на Конгрессе ФИСМ строго ограничены десятью минутами, а тогда Уиллэйн не уходил со сцены в течение двадцати минут, и все это время зрители хохотали и аплодировали, отдавая должное его универсальности и выдумке. Так начиналась история Конгрессов ФИСМ. Список самых главных победителей, начиная с 1946 года и по сегодняшний день, выгладит следующим образом:
1946 г ., Амстердам (Голландия) – Жан Валтон (Франция);
1947 г ., Париж (Франция) – Ник Ниберко (Голландия);
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Подведем черту. Обязательны два момента: взрывной трюк и действующий на воображение зрителей образ – этого, в первую очередь требовали иллюзионисты прошлого от самих себя, прежде чем выйти на суд публики. Тенденции верные, сомнений нет, не утратившие актуальности и сегодня, но как раз сегодня-то опираться только на них недостаточно.
Комментарий
Книга Робер-Удена – первая в мире книга по фокусам с инструкциями как их именно делать.
Карманы Боско не имел потому, что носил гебекиере – сумку на животе.
3
Недостаточно потому, что обстановка в иллюзионном мире меняется.
В 1915 году англичанин Ричард Кардини (артистический псевдоним Роберта Питчфорда) вышел на пустую сцену, протянул в сторону руку и – вынул из воздуха карту! Коллеги-волшебники, сидевшие тогда в зале, ахнули от удивления и восторга, а буквально через полгода эффектнейший трюк заполонил все сцены – его не показывал разве только ленивый.
В июле 1997 года я побывал на Конгрессе ФИСМ в Дрездене. Двадцатом по счету. И что же я увидел? Манипуляторы из разных стран, словно сговорившись, выдергивали карты из окружающего их пространства. Сначала по одной, а затем веерами. И это – через восемьдесят лет после Кардини! Да, Великий парадокс престидижитации работал впрямую!
Правда, усовершенствования были. В 1985 году свежую ноту внес Японский мастер Махка Тевдо – на кончиках его пальцев возникали не обычные, небольшого (привычного) размера, а крупные карты, гигантских габаритов. Специалисты бешено аплодировали – от сценических действий Тендо веяло какой-то ирреальностью, техника рук посланца «Страны восходящего солнца» казалась чудовищно сложной. Так оно, в общем-то, и было. Зато суть сценического чуда осталась прежней: появление карты из пустоты. Известный, много лет эксплуатировавшийся эффект. И все-таки обстановка менялась. Парадокс не становился законом. Он продолжал оставаться всего лишь парадоксом.
Вынужденность перемен в мире развлекательных мистификаций обусловлена весьма горькой новацией – принципиально новые трюки появляются катастрофически редко. Кардинальность, к сожалению, истощилась в наше время почти до нуля. Публике давно уже предъявляются не оригинальные открытия, а перепевы известного – разные там модификации, модернизации, компоновки и сочетания. Тут и ругать-то некого – все первоначально независимые cенсации выбраны, использованы, освоены ранними поколениями иллюзионистов. На долю нашей и последующих фокусных генераций остались буквально крохи. Однако голь на выдумку хитра. И основная чудопроизводительная игра ныне стала перемещаться на нюансы, прежде относимые к второстепенным – сегодня они выходят на первый план. И зрелищность – прежде остальных. Взять тот же номер Махки Тендо – что это, как не шаг в сторону зрелищности? Впрочем, апелляция к повышенной визуальности, подчеркивание ее особых функций воздействия эстетического порядка, начались отнюдь не сегодня. Проницательные исследователи иллюзионного искусства подметили ее серьезнейшую роль еще во время зарождения ФИСМ.
ФИСМ? Что это?
Все началось в Париже, во время очередного собрания французской ASAP (Association Syndicale des Artistes Prestidigitateurs) – в сентябре 1937 года. С исторической речи вице-президента ASAP, доктора Жюля Догеля. Физик по профессии, Догель являлся неплохим фокусником-любителем, а еще издавал иллюзионный журнал «Le Journal de la Prestidigitatuin».
– Я предпагаю организовать своеобразные Олимпийские игры фокусников и проводить их регулярно, – заявил он.
Присутствующие зашумели. Они не подвергали сомнению саму идею, она сразу была оценена как великолепная, их интересовало другое – а кто, собственно говоря, будет проводить эти иллюзионные Олимпиады?
– Предлагаю сначала взглянуть на историческую панораму, – предложил Догель. – В мае 1902 года в Соединенных Штатах Америки было основано Общество Американских Фокусников SAM (the Society of American Magicians), а в 1928 году состоялалсь первая конвенция SAM. 1905 год стал юбилейным для чародеев Англии – образовались Британское магическое общество BMS и Лондонский магический круг LMC. Международное Братство Фокусников IBM (the International Brotherhood of Magicians) Ныне Международное Братство Фокусников (ibm), имеющее головной офис в Соединенных Штатах Америки (г. Сент-Луис, шт. Миссури), включает в себя более 300 региональных обществ (магических кругов), находящихся в более чем 75 странах, и насчитывает в своем составе несколько десятков тысяч членов, среди которых такие известные иллюзионисты, как Дэвид Копперфилд, Зигфрид и Рой, Ланс Бертон, Харри Блэкстон, Джон Бутс, Ричард Баффин, Саймон Кармель и др.; членом IBM является и автор дайной книги.
появилось в Соединенных Штатах Америки в 1922 году, а в 1926 году члены IBM собрались на свою первую конвенцию. В 1928 году, как вы знаете, появилась наша, французская Ассоциация ASAP. И так далее. Даже в маленькой Дании открылся свой магический круг – в 1934 году. Иллюзионные общества возникали и будут возникать – это несомненно В России первой иллюзионной организацией стал Московский Клуб Фокусников МКФ, основанный 18 ноября 1981 года. Эту дату, 18.11.81, одинаково читающуюся с обеих сторон как в прямом, так и в перевернутом вверх ногами виде, а также при помощи зеркала, поставленного в ее центре вертикально или горизонтально, предложил автор данной книги. Официальное утверждение МКФ состоялось на I съезде МКФ, состоявшемся 29–30 мая 1982 года в Доме культуры им. В.П. Чкалова (г. Москва). Тогда же президентом МКФ был избран Владимир Руднев, а вице-президентом – автор данной книги.
.
– Короче говоря, – подвел итог Жюль Дотель, – полагаю, что наступило время подумать об организации глобального масштаба, о некой сетевой структуре, которая объединяла бы региональные группы фокусников. Об обществе обществ. Возможно, такая система могла бы существовать в форме некой международной федерации. Вот эта федерация и должна, как мне представляется, иметь право на проведение иллюзионных Олимпийских игр – скажем, в вице регулярных конгрессов. Впрочем, главная задача данной федерации, безусловно, более крупная – способствовать прогрессу иллюзионного искусства на нашей планете! Правда, сначала нам необходимо заявить эту идею на международном конгрессе, чтобы он утвердил ее или отверг, и этот конгресс следует организовать.
Обсуждение было бурным, но непродолжительным. Против предложений Дотеля не выступил никто – они были приняты единогласно. Дебатировалось же только два вопроса – где и когда? Нашлись и энгузиасты. Заняться подготовкой намеченного конгресса выразили желание два человека – изготовитель и продавец фокусной аппаратуры Андре Майетт и художник-график Робер Вено. Они даже, поразмыслив, назвали место и дату предстоящего форума – Париж, 7 октября 1939 года. Сообщенные координаты были тотчас же опубликованы в иллюзионных журналах, и чародеи, полные радужных ожиданий, уже предвкушали грядущее торжество, но – в сентябре 1939 года Гитлер напал на Польшу и разразилась вторая мировая война. Запланированное собрание иллюзионистов не состоялось.
Однако мысль Догеля не была забыта. Развлекательные кудесники вернулись к ней сразу же после войны. Они встречались, списывались, созванивались друг с другом, и 9 августа 1946 года 300 волшебников из Голландии, Франции, Великобритании, Бельгии и Испании собрались в амстердамском отеле «Краснопольский», чтобы в банкетном зале провести свою конвенцию. Состоялось много радостных встреч, было произнесено множество тостов, а на следующий день прошел конкурс, в котором приняло участие 20 человек. Категории и номинации тогда еще не были утверждены, никакого разделения фокусников по профилю не существовало, в силу чего соревнующиеся двинулись единым потоком, невзирая на иллюзионную специализацию. Тогда-то в этом сумбурном коктейле и начала восходить звезда зрелищности.
Первый приз был присужден французскому фокуснику-любителю, манипулятору Жану Валто-ну. Не будучи ни красноречивым оратором, ни начитанным теоретиком, Жан Валтон не рассуждал о роли зрелищности в иллюзионном искусстве – он демонстрировал то, что умел. И что считал нужным. А именно – карточную престидижитаторскую работу. Показывал так, как полагал необходимым. Как подсказывали чутье и опыт. И колода раскладывалась им в длинную карточную полосу на предплечье, затем, повинуясь неуловимому движению, взлетала в воздух, а другая кисть тотчас же снимала ее, на миг застывшую в пространстве, собирая в прежнюю колоду. Причем ни одна карта не падала на пол. И карты стартовали с кончиков его пальцев, проносились ниспадающим водопадом, преодолевая в полете более чем полуметровое расстояние, после чего мягко ложились в подставленную ладонь другой руки. «Все это делалось Валтоном с улыбкой победителя и неизменной папиросой во рту; его демонстрация была захватывающей и обворожительной», – писал Карл Джонс в американском журнале «Linking Ring» («Замкнутый круг»), печатном органе IMB, ежемесячном издании, подлежащем распространению только среди членов Братства. Какой интуицией Валтон сумел угадать околдовывающую поэтику зрелищности? Каким размышлением он «вычислил» неотразимость пре-стидижитаторского шарма? Откуда он узнал, что именно пространственная карточная динамика покорит сердца строгих членов жюри?
На память приходит диалог начинающего композитора с гениальным Вольфгангом Моцартом.
– Какие шаги следует предпринять, чтобы стать великим сочинителем музыки? – задал вопрос новичок, и Моцарт, поразмыслив, начал перечислять:
– Во-первых, необходимо хорошо знать мелодии, созданные в прошлом; во-вторых, нужно быть достаточно знакомым с современными музыкальными произведениями; в-третьих, надо представлять, хотя бы вчерне, возможные звуковые композиции дня завтрашнего…
– Ваша первая симфония была написана в пятилетнем возрасте, – прервал гения начинающий. – Когда же вы все успели?
– Видите ли, – улыбнулся маэстро. – Я ни у кого не спрашивал, как мне следует поступать. Валтон нашел золотой ключик, и компетентные судьи признали его правоту. Согласились с ним, вручив первый приз – а ведь Валтон, между прочим, выступал-то не в своей стране, и на него полностью распространялся «закон чужого поля». Доверяй жюри своему впечатлению чуть меньше, и победителем мог стать, скажем, 20-летний юноша из близлежащего Утрехта по имени Брэм Бонгерс, который только что вернулся с военной службы в Восточной Индии – тем более, что этот молодой человек показал весьма выразительную манипуляционную композицию. Впрочем, через несколько лет этот запомнившийся всем голландец возьмет свое – он станет будущим иллюзионным небожителем, общепризнанным корифеем, единственным в мировой истории фокусником, завоевавшим Гран При ФИСМ трижды, а его артистический псевдоним «Фред Капс» окажется известным во всех странах! Но в тот раз молодой Бонгерс остался без награды. Приоритет зрелищности, радиацией исходившей от карточных престидижитаций Валтона, ни у кого не вызвал сомнений. Есть что-то глубоко символичное в том, что история будущих Конгрессов ФИСМ началась с победы именно этого мастера.
Второе место было отдано Джону Рамсею из Шотландии, также фокуснику-любителю. Третье место заняла супружеская пара Де Флецкис, профессионалы из Голландии, соединившие иллюзию-станцами.
Особо следует сказать о президенте конвенции, о голландце Хенке Фермейдене. Этот 30-летний владелец иллюзионной студии с характерным названием «Triks» («Трюки») и одновременно издатель периодического журнала для фокусников под тем же названием в скором времени станет не только президентом и организатором Конгрессов ФИСМ, но их душой – вплоть до своей смерти в октябре 1988 года.
Тот конгресс не имел специального статуса – он являлся, так сказать, пробой пера, разведкой боем. Выяснилось, что первый блин не всегда оборачивается комом – организаторы сразу разглядели перспективность подобных конвенций, и довольный д-р Дотель анонсировал такое же мероприятие на следующий год.
И оно состоялось – с 24 по 28 сентября 1947 года в ресторане парижского отеля «Лютеция» прошел еще один, только уже заранее запланированный международный конгресс иллюзионистов, на котором присутствовало 500 чародеев из 18 стран. Он назывался Congre Magique International. Некоторые авторы ошибочно говорят о нем, как о 1-м Конгрессе ФИСМ, хотя аббревиатура «ФИСМ» (FISM – Federation Internationale des Societes Magiques), расшифровывающаяся в русском переводе как «Международная Федерация иллюзионных обществ», появилась не перед конгрессом, а внутри него – следовательно, в подготовительный период данная конвенция никак не могла быть отрекла-мирована в качестве того или иного конгресса ФИСМ.
Провозглашение ФИСМ стало первым организационным моментом, благодаря которому конгресс-1947 стал историческим – а существовал еще и второй момент. Тот, другой, касался конкурса. Устроители конвенции отказались от идеи объединять иллюзионистов разных специализаций в единый вал соревнующихся, как было совсем недавно, и ввели профильное дифференцирование – разделили участников на пять категорий: «Манипуляция», «Представления», «Изобретения», «Близкие искусства» (имелись в виду чревовещание, различные угадывания, демонстрация памяти и др.), «Специальные поощрения». Этот шаг оказался чрезвычайно перспективным – новички, вступающие на путь создания чудес, получили свободу выбора согласно собственным устремлениям, а опытным чародеям был дан стимул для дальнейшего совершенствования. Существовал еще и третий кардинальный момент – организаторы учредили награду для лучшего, по мнению жюри, фокусника на конгрессе – Гран При. Обладатель этого почетного трофея провозглашался лучшим волшебником мира на период до следующего конгресса. В тот раз им стал Ник Ниберко, манипулятор из Голландии. Он показывал трюки с сигаретами, наперстками, шарами и, конечно, с картами, его «эффекты были красивы, выше всяких похвал, да к тому же демонстрировались в новой интерпретации», – отзывался иллюзионный обозреватель Фабиан в английском специализированном журнале с характерным названием «Abracadabra».
Первый Конгресс ФИСМ датируется сентябрем 1948 года – на его открытии было объявлено, что «Общество обществ» насчитывало к тому моменту уже 28 клубов из 13 стран. Не обошлось без конфронтации – каждый делегат, получивший слово, принимался убеждать собравшихся, что именно его страна обладает иллюзионным приоритетом, но никак не другие регионы. Слушая разгоряченных выступавших, д-р Догель, избранный президентом, шептал Хенку Фермейдену, назначенному секретарем, с явным облегчением: «Как удачно мы выбрали Лозанну. Все-таки Швейцария – нейтральная страна, а что было бы, соберись мы в другом месте?» В итоге, победила мудрость – участники дискуссии в конце концов пришли к выводу, что все общества, входящие в Федерацию, имеют равные права, а для окончательного решения спорных вопросов создали комиссию, в которую, кроме Догеля и Фермейдена вошли Фрэнсис Уайт и Уильям Стиклэнд из Англии, Луис Туммерс из Бельгии, Фритц Олай из Дании и Рен Кларк с Арнольдом Фурстом из США. Два последних представляли IBM и SAM соответственно.
Затем развернулся конкурс. Номинация «Специальные поощрения» была изъята, и соревновательные разборки проходили только по четырем оставшимся разделам – в частности, уже известный нам Жан Валтон победил в категории «Манипуляции», как и на прошлогоднем конгрессе в Париже. А самый первый Гран При ФИСМ был вручен английскому комическому фокуснику Уильяму Лэйну, выступавшему под псевдонимом «Уиллэйн» и покорившему жюри неожиданно-сюрреалистическим шоу – он играл на необычных музыкальных инструментах (очень маленькая скрипка, велосипедный клаксон-гудок и пр.), а веселый белый кролик ритмично, подчиняясь мелодическим тактам, выглядывал из его шляпы. Нынешние конкурсные выступления на Конгрессе ФИСМ строго ограничены десятью минутами, а тогда Уиллэйн не уходил со сцены в течение двадцати минут, и все это время зрители хохотали и аплодировали, отдавая должное его универсальности и выдумке. Так начиналась история Конгрессов ФИСМ. Список самых главных победителей, начиная с 1946 года и по сегодняшний день, выгладит следующим образом:
1946 г ., Амстердам (Голландия) – Жан Валтон (Франция);
1947 г ., Париж (Франция) – Ник Ниберко (Голландия);
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34