Тривас:
«… По отзывам современников, „Человек в маске“ был манипулятором высшего класса. Подобно Боско, он выступал с засученными рукавами, почти без всяких приспособлений. Он умел бросать карту „бумерангом“ до последнего ряда в зрительном зале, а когда она возвращалась обратно на сцену, иллюзионист ловил ее не рукой, а колодой карт, причем „бумеранг“ оказывался между теми картами, которые заранее называли зрители. Когда было возможно, артист подпускал к себе зрителей совсем вплотную и, ловко манипулируя, „находил“ заданные карты в их карманах, волосах, за лацканами пиджаков и вырезами жилетов».
Французский исследователь иллюзионного искусства Огюстен де Лаконье, повествуя о серии концертов, данных Гаго-и-Завала в Театре Робер-Удэна (Париж, 1905 г.), отмечал, что «Человек в маске» во время общения со зрителями «совершенно гениально умеет всучивать публике именно те карты, которые он заранее для этого подготовил». Данное действие, а именно «всучивание нужных карт в руки аудитории» на престидижита-торском языке именуется форсированием (от франц. forcer – вынуждать) и представляет собой один из наиболее сложных в техническом отношении разделов карточного волшебства.
Каким образом их выполнял «Человек в маске»?
Судя по высказываниям самого Гаго-и-Завала, он считал, что если фокусник оставит неподвижными руки, предлагающие зрителю карты на выбор, то провал замысла почти неминуем – «в таком случае очень мала вероятность того, что пальцы зрителя выхватят именно нужную исполнителю карту; оттого-то бездарные чародеи и употребляют ненавистные мне колоды, состоящие из одной-единственной карты». Следуя своему наблюдению «Человек в маске» приводил карты в состояние этакой легкой вибрации, непрерывно перемещая их тем или иным способом, причем карта, на которой был обязан остановить свой выбор зритель, все время оставалась на одном и том же месте не обязательно, кстати говоря, непременно в колоде). Размышляя сходным образом, я отыскал два варианта форсирования, переложенные, естественно, на язык повышенной зрелищности, которые вполне могли присутствовать в репертуаре «Человека в маске». Вот они.
Первый вариант
1. Фокусник держит колоду, обращенную крапом к зрителям, в левой руке, повернутой к залу ладонью, так что левый большой палец располагается на краповой стороне колоды, а остальные левые пальцы (из которых мизинец находится выше прочих) находятся на лицевой стороне колоды (рис.39, а); левая рука при этом полусогнута в локте, а левая кисть удерживается на уровне пояса.
2. Исполнитель делает левой кистью короткое и резкое горизонтальное движение, в результате которого верхняя и нижняя карты колоды остаются в левых пальцах волшебника, а оставшаяся колода летит горизонтально в правую сторону (рис.39б).
3. Правая рука чародея, полусогнутая в локте и повернутая ладонью в сторону зала (таким образом, что правый мизинец оказывается выше прочих правых пальцев), ловит летящую в ее сторону колоду (рис.39в).
4. Слегка покачивая левой кистью, фокусник спрашивает зрителя: «Хотите ли вы запомнить эту карту или вы желаете выбрать другую?»
5. Если зритель отвечает: «Я согласен запомнить эту карту», то исполнитель поворачивает две карты, находящиеся в его левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
6. Если зритель отвечает: «Я хочу запомнить другую карту» волшебник бросает колоду из правой руки в левую, в результате чего колода ложится своей лицевой стороной на крап пары карт, удерживаемых в левой руке.
7. Повторяются пп. 1-4 до тех пор, пока зритель не согласится запомнить предлагаемую ему карту; в этом случае чародей поворачивает две карты, находящиеся в левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
Рис. 39
8. Таким образом, зрителю в любом случае предлагается для запоминания карта, расположенная в колоде нижней. Ясно, что фокусник должен знать эту карту с самого начала.
Рис. 40
Второй вариант
1. Колода, повернутая краповой стороной к залу, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью к аудитории, при этом левая рука полусогнута в локте, а левый мизинец расположен выше остальных левых пальцев; левый большой палец лежит на крапе колоды, а другие четыре левых пальца прислонены к правому длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает вправо на 1– 2 см две-три верхние (с краповой стороны колоды) карты (рис.40, а дан со стороны зрителей; рис. 40б показывает вид на левую руку и колоду сверху).
3. Левые средний и безымянный пальцы прижимаются подушечками к правому длинному ребру колоды, смещая на верх колоды все карты из тех, которые были сдвинуты вправо, кроме двух верхних (с краповой стороны колоды) карт (на рис.40, в показан вид на левую руку и колоду в ней сверху).
4. Левые средний и безымянный пальцы с силой распрямляются, в результате чего вторая сверху карта вылетает из-под верхней карты вправо (на рис.40, г дан вид на левую руку и колоду в ней сверху; на рис.40д приведен вид на колоду и вылетающую из нее карту со стороны зрителей). В зарубежной литературе по карточному престидижитаторству этот прием (пп. 1-4) описан под названием «The second Deal», что в вольном переводе звучит как «Сдача второй карты сверху».
5. Правая рука выполняет элегантный мах сверху вниз, причем праваяладонь все время обращена к полу, в результате этого маха правая ладонь ложится на крап летящей из левой кисти карты, накрывая эту карту и захватывая ее пальцами (рис.40ё). Фокусник спрашивает зрителя: «Вы хотите запомнить эту карту или нет?».
6. Если зритель говорит: «Да, хочу запомнить», то исполнитель протягивает ему колоду, удерживаемую в левой руке и предлагает снять с нее верхнюю карту и запомнить.
7. Если зритель отвечает: «Нет, не хочу запомнить эту карту», волшебник выполняет пп. 1-5 еще раз; при этом карту, вылетевшую из левой руки, накрывает правая рука, в которой находится ранее захваченная карта (одна или несколько).
8. Наконец, зритель говорит: «Да, я запомню эту карту»; тогда чародей протягивает ему левую руку с находящейся в ней пачкой карт, и зритель запоминает верхнюю карту из этой пачки.
9. Таким образом, в пачке карт, удерживаемой в левой руке исполнителя, верхняя карта всегда остается неизменной – именно она и предлагается зрителю для запоминания. Ясно, что фокусник заранее должен знать эту карту.
Повествуя о Хосе Антеноре Гаго-и-Завале, А.Вадимов и М.Тривас сообщает следующее:"…Карточные фокусы были главной специальностью «Человека в маске». Он мог заполнить ими двухчасовую программу, и зрители не ощущали однообразия, им не было скучно. Можно себе представить, с какой подозрительностью следили за ним профессиональные картежники, завсегдатаи Монте-Карло, отлично владевшие вольтами и другими шулерскими приемами. Какой же блистательной была его манипуляционная техника, если даже эти зрители восхищались его «волшебными руками»! Правда, большинство карточных фокусов, которые показывал «Человек в маске», изобрел не он. Но манера его исполнения была настолько индивидуальна, что даже известные фокусы казались новыми".
Последняя фраза отечественных историков иллюзионного искусства не всегда находит понимание у профессиональных престидижитаторов – те, относясь к широковещательной рекламе скептически, а подчас и сурово, полагают, что известный фокус может казаться новым лишь человеку, не слишком-то осведомленному в иллюзионных хитростях. «Замените слово „известный“ на слово „старинный“, – говорят они, – и тогда спорить будет не о чем». А Ричард Росс, двукратный обладатель Гран При ФИСМ, в беседе со мной продолжил эту мысль. «Мы также не будем возражать, – сказал он, – если вместо прилагательного „новый“ будет стоять прилагательное „свежий“; тем более, что именно на таком уточнении настаивает привлечение фактора индивидуальности». Что до самого Гаго-и-Завалы, то личные взгляды исполнителя доминировали в его шоу с необычайной яркостью.
– Кого бы вы назвали своим кумиром? – спрашивали у него. – Кто близок вам по мастерству?
– Никколо Паганини, – неизменно отвечал он. Смело? Да. Но если вспомнить о «фирменном блюде» «Человека в маске», это вряд ли будет восприниматься как необоснованная претензия. В отдельных случаях, паря на гребне вдохновения, Гаго-и-Завала демонстрировал карточные трюки в особо усложненном варианте – с завязанными глазами. Один из зрителей накладывал на его лицо повязку, проверенную на светонепроницаемость. Другой зритель в этот момент тасовал переданную ему колоду. Далее какая-нибудь карта извлекалась из прочих, запоминалась, вновь помещалась в колоду, происходило новое перемешивание, после чего Га-го-и-Завала доставал именно выбранную карту. При этом маска, его неизменный аксессуар, продолжала закрывать верхнюю половину лица, располагаясь под повязкой.
– Чем вам дорог синьор Паганини? – интересовались любопытные.
– Виртуозностью, – тотчас следовал ответ. – Он мог играть на одной струне, а я способен демонстрировать фокусы с одной картой.
Действительно, такой случай однажды имел место. Какой-то неприметный с виду человек, проникнув в его артистическую уборную, вынул из кармана висящего на «плечиках» фрака карточную колоду, а на ее место бросил другую, в которой все карты были склеены друг с другом, и тотчас же покинул небольшую комнату. Вошел Гаго-и-Завала, надевший в тот раз новую маску, из черного бархата с мерцающими серебряными звездами, быстро облачился во фрак и тотчас же поспешил на сцену. Подлог был обнаружен им примерно через пятнадцать минут после выхода – сразу по окончании манипуляций с монетами: когда он попытался развернуть колоду в веер, ему это не удалось, несмотря на мощные усилия длинных гибких пальцев. Первые мгновения еще ничего не решали – можно было передать карточньй «кирпич» ассистенту и начать демонстрацию трюков с сигарами, дав возможность помощнику быстро принести другую колоду. Но те же самые мгновения одновременно решали все – назавтра в прессе мог появиться живописный репортаж, как несравненный престидижитатор утратил свое лицо, хотя оно и находилось под маской – дрогнув перед неожиданным сюрпризом. Впрочем, репортаж, разумеется, мог и не появиться – если никто не обратит внимания на секундную заминку, тогда никакой язвительный комментарий опубликован не будет, коллегам-фокусникам можно и не сообщать об инциденте; только как быть со своей совестью профессионала, со своим достоинством виртуоза? И «Человек в маске» нашел выход поистине гениальный – он попросил зрителей дать ему одну карту. Только одну. Для фокуса.
Зал оживился, к артисту потянулись руки с колодами, но Гаго-и-Завала взял из этого обилия единственную карту, и, работая на предельной внутренней ожесточенности, соединенной с потрясающей сосредоточенностью и лихорадочным мысленным поиском все новых и новых продолжений, развернул перед залом неповторимо-темповые вариации. На лице колоды оказывалась то одна, то другая карты, потом та же карта вдруг снималась им с краповой стороны колоды, затем зрителям демонстрировалось, что колоды стала «двухкрапо-вой», после чего карта вдруг обнаруживалась в кармане солидного зрителя-мужчины, а колода – в сумочке дамы, сидящей в соседнем ряду… И когда Гаго-и-Завала, завершив свою головоломную композицию, победно вскинув вверх руки, поднялся весь четвертый ряд и долго ему аплодировал, повергая прочую публику в недоумение. А после представления выяснилось, что компания местных шулеров решила испытать фокусника на прочность, для чего снарядила мелкого воришку подменить демонстрационную колоду на склеенную и закупила весь четвертый ряд – поглядеть, как опозорится бравирующий тайной престидижитатор. И они же, шулера, оказались, как ни парадоксально, самыми лучшими ценителями – они хлопали в ладоши стоя, не опускаясь на сиденья в течение получаса и не обращая внимания на недовольство остального зала.
– Чему научил вас великий скрипач? – задавали ему вопрос.
– Пластически выходить из ситуации, – подумав, признавался он, а иногда добавлял: – Без швов, рывков и прочей двигательной грязи.
О том свидетельствует еще один микрослучай, происшедшим с «Человеком в маске» на одном из концертов. Проходя между рядами, он задержался, передавая колоду в руки зрителей для тасовки, и в этот момент неожиданно почувствовал легкое прикосновение к фраку – в том самом месте, где карточные волшебники укрывают в фалде вторую колоду. Сомнений не было – пришедший на концерт карманный воришка оказался соблазненным неожиданно открывшейся возможности и потянул колоду из потайного кармана. Гаго-и-Завала в этот момент растопыривал пальцы, плавно двигая ладони к лицам аудитории, отчего публика непоколебимо убеждалась в том, что кисти чародея пусты. Дальнейшее произошло молниеносно. «Человек в маске», учуяв настораживающее ощущение, мягко развернул правую кисть, словно проглаживая воздух, ладонью встретил выходящую из его кармана чужую руку с колодой, сомкнул вокруг нее пальцы и возвратным движением, снимая колоду с концевых фаланг воришки, опять вывел кисть под взоры аудитории, одновременно размыкая пальцы. Зрители ахнули, увидев колоду, вдруг выросшую на пустой ладони, а один джентльмен грохнулся в обморок – настолько потрясло его это волшебство. Что до незадачливого воришки, то фокусник даже не увидел его лица, так как, вернув свою колоду, незамедлительно отправился дальше по залу – установившийся сценарный план предписывал исполнителю вовлекать в свое действие как можно большее количество людей.
Демонстрируя карточные трюки в варьете ночной Москвы, я часто вспоминаю об этом удивительном мастере, и его образ вдохновляет меня, подвигая на новые выдумки. Вот один из примеров моего творчества – карточный фокус, основанный на форсировании карты.
1. Фокусник просит зрителей перетасовать карты, а затем передать ему. Положив колоду лицом вниз на обращенную вверх ладонь левой руки, исполнитель предлагает кому-то из публики поставить фломастером какой-нибудь опознавательный знак на крапе верхней (с краповой стороны колоды) карты. Тот выполняет это.
2. Держа колоду лицом вниз на повернутой вверх левой ладони, волшебник охватывает эту колоду левыми пальцами – мизинец наложен на крап со стороны ближнего короткого ребра, средний и безымянный прижаты к крапу со стороны Рис. 41 правого длинного ребра, указательный надавливает на крап со стороны дальнего короткого ребра, большой палец также лежит на крапе со стороны левого длинного ребра (рис.41а). Опознавательный знак виден между левыми пальцами на крапе.
3. Придерживая верхнюю карту левым большим пальцем, чародей делает левой кистью резкое короткое стряхивающее движение вниз, одновременно сильно разгибая другие (кроме большого) левые пальцы; в результате этого движения колода, находящаяся между верхней и нижней картами, вылетает (по стрелке, показанной на рис.41, б) на стол, а верхняя и нижняя карты остаются в левой кисти фокусника – верхнюю карту удерживает левый большой палец, а нижняя карта задерживается выгнутыми вверх основаниями левых (кроме большого) пальцев (вид справа показан на рис.41в).
4. Как только колода вылетит из левой кисти, все левые пальцы закрываются – указательный ложится на крап со стороны дальнего короткого ребра, средний и безымянный накрывают крап со стороны правого длинного ребра, мизинец накладывается на крап со стороны ближнего короткого ребра, а большой палец налагается на крап со стороны левого длинного ребра (рис.41 г), в результате чего обе карты выравниваются по ребрам и внешне выглядят как одна.
5. Подведя правую руку со стороны ближнего короткого ребра, фокусник несколько раз переворачивает эту пару карт, демонстрируя аудитории то лицо пары карт (например, пятерку треф), то крап, на котором виден опознавательный знак. «Следовательно, – заключает фокусник, – вы отметили фломастером пятерку треф».
6. Повернув эту пару карт лицом вниз, исполнитель вдвигает ее в середину колоды, после чего колода подвергается тщательной: тасовке. «Во время тасовки, – произносит волшебник, – опознавательный знак исчез с пятерки треф, а вот где он появился, мы сейчас посмотрим». Он расстилает на столе карточную полосу крапом вверх и поднимает карту, отмеченную фломастером. Это, конечно, не пятерка треф.
8
До своего столетия Александр Яковлевич Шнеер не дожил нескольких лет. Родившись в 1892 году, он прожил жизнь, чрезвычайно богатую событиями. Однако, если бы кто-нибудь вначале этого длинного пути сказал ему, что впоследствии он станет одним из виднейших искусствоведов нашей страны, Шнеер чрезвычайно удивился бы – в юности его влекло к технике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
«… По отзывам современников, „Человек в маске“ был манипулятором высшего класса. Подобно Боско, он выступал с засученными рукавами, почти без всяких приспособлений. Он умел бросать карту „бумерангом“ до последнего ряда в зрительном зале, а когда она возвращалась обратно на сцену, иллюзионист ловил ее не рукой, а колодой карт, причем „бумеранг“ оказывался между теми картами, которые заранее называли зрители. Когда было возможно, артист подпускал к себе зрителей совсем вплотную и, ловко манипулируя, „находил“ заданные карты в их карманах, волосах, за лацканами пиджаков и вырезами жилетов».
Французский исследователь иллюзионного искусства Огюстен де Лаконье, повествуя о серии концертов, данных Гаго-и-Завала в Театре Робер-Удэна (Париж, 1905 г.), отмечал, что «Человек в маске» во время общения со зрителями «совершенно гениально умеет всучивать публике именно те карты, которые он заранее для этого подготовил». Данное действие, а именно «всучивание нужных карт в руки аудитории» на престидижита-торском языке именуется форсированием (от франц. forcer – вынуждать) и представляет собой один из наиболее сложных в техническом отношении разделов карточного волшебства.
Каким образом их выполнял «Человек в маске»?
Судя по высказываниям самого Гаго-и-Завала, он считал, что если фокусник оставит неподвижными руки, предлагающие зрителю карты на выбор, то провал замысла почти неминуем – «в таком случае очень мала вероятность того, что пальцы зрителя выхватят именно нужную исполнителю карту; оттого-то бездарные чародеи и употребляют ненавистные мне колоды, состоящие из одной-единственной карты». Следуя своему наблюдению «Человек в маске» приводил карты в состояние этакой легкой вибрации, непрерывно перемещая их тем или иным способом, причем карта, на которой был обязан остановить свой выбор зритель, все время оставалась на одном и том же месте не обязательно, кстати говоря, непременно в колоде). Размышляя сходным образом, я отыскал два варианта форсирования, переложенные, естественно, на язык повышенной зрелищности, которые вполне могли присутствовать в репертуаре «Человека в маске». Вот они.
Первый вариант
1. Фокусник держит колоду, обращенную крапом к зрителям, в левой руке, повернутой к залу ладонью, так что левый большой палец располагается на краповой стороне колоды, а остальные левые пальцы (из которых мизинец находится выше прочих) находятся на лицевой стороне колоды (рис.39, а); левая рука при этом полусогнута в локте, а левая кисть удерживается на уровне пояса.
2. Исполнитель делает левой кистью короткое и резкое горизонтальное движение, в результате которого верхняя и нижняя карты колоды остаются в левых пальцах волшебника, а оставшаяся колода летит горизонтально в правую сторону (рис.39б).
3. Правая рука чародея, полусогнутая в локте и повернутая ладонью в сторону зала (таким образом, что правый мизинец оказывается выше прочих правых пальцев), ловит летящую в ее сторону колоду (рис.39в).
4. Слегка покачивая левой кистью, фокусник спрашивает зрителя: «Хотите ли вы запомнить эту карту или вы желаете выбрать другую?»
5. Если зритель отвечает: «Я согласен запомнить эту карту», то исполнитель поворачивает две карты, находящиеся в его левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
6. Если зритель отвечает: «Я хочу запомнить другую карту» волшебник бросает колоду из правой руки в левую, в результате чего колода ложится своей лицевой стороной на крап пары карт, удерживаемых в левой руке.
7. Повторяются пп. 1-4 до тех пор, пока зритель не согласится запомнить предлагаемую ему карту; в этом случае чародей поворачивает две карты, находящиеся в левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.
Рис. 39
8. Таким образом, зрителю в любом случае предлагается для запоминания карта, расположенная в колоде нижней. Ясно, что фокусник должен знать эту карту с самого начала.
Рис. 40
Второй вариант
1. Колода, повернутая краповой стороной к залу, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью к аудитории, при этом левая рука полусогнута в локте, а левый мизинец расположен выше остальных левых пальцев; левый большой палец лежит на крапе колоды, а другие четыре левых пальца прислонены к правому длинному ребру колоды.
2. Левый большой палец сдвигает вправо на 1– 2 см две-три верхние (с краповой стороны колоды) карты (рис.40, а дан со стороны зрителей; рис. 40б показывает вид на левую руку и колоду сверху).
3. Левые средний и безымянный пальцы прижимаются подушечками к правому длинному ребру колоды, смещая на верх колоды все карты из тех, которые были сдвинуты вправо, кроме двух верхних (с краповой стороны колоды) карт (на рис.40, в показан вид на левую руку и колоду в ней сверху).
4. Левые средний и безымянный пальцы с силой распрямляются, в результате чего вторая сверху карта вылетает из-под верхней карты вправо (на рис.40, г дан вид на левую руку и колоду в ней сверху; на рис.40д приведен вид на колоду и вылетающую из нее карту со стороны зрителей). В зарубежной литературе по карточному престидижитаторству этот прием (пп. 1-4) описан под названием «The second Deal», что в вольном переводе звучит как «Сдача второй карты сверху».
5. Правая рука выполняет элегантный мах сверху вниз, причем праваяладонь все время обращена к полу, в результате этого маха правая ладонь ложится на крап летящей из левой кисти карты, накрывая эту карту и захватывая ее пальцами (рис.40ё). Фокусник спрашивает зрителя: «Вы хотите запомнить эту карту или нет?».
6. Если зритель говорит: «Да, хочу запомнить», то исполнитель протягивает ему колоду, удерживаемую в левой руке и предлагает снять с нее верхнюю карту и запомнить.
7. Если зритель отвечает: «Нет, не хочу запомнить эту карту», волшебник выполняет пп. 1-5 еще раз; при этом карту, вылетевшую из левой руки, накрывает правая рука, в которой находится ранее захваченная карта (одна или несколько).
8. Наконец, зритель говорит: «Да, я запомню эту карту»; тогда чародей протягивает ему левую руку с находящейся в ней пачкой карт, и зритель запоминает верхнюю карту из этой пачки.
9. Таким образом, в пачке карт, удерживаемой в левой руке исполнителя, верхняя карта всегда остается неизменной – именно она и предлагается зрителю для запоминания. Ясно, что фокусник заранее должен знать эту карту.
Повествуя о Хосе Антеноре Гаго-и-Завале, А.Вадимов и М.Тривас сообщает следующее:"…Карточные фокусы были главной специальностью «Человека в маске». Он мог заполнить ими двухчасовую программу, и зрители не ощущали однообразия, им не было скучно. Можно себе представить, с какой подозрительностью следили за ним профессиональные картежники, завсегдатаи Монте-Карло, отлично владевшие вольтами и другими шулерскими приемами. Какой же блистательной была его манипуляционная техника, если даже эти зрители восхищались его «волшебными руками»! Правда, большинство карточных фокусов, которые показывал «Человек в маске», изобрел не он. Но манера его исполнения была настолько индивидуальна, что даже известные фокусы казались новыми".
Последняя фраза отечественных историков иллюзионного искусства не всегда находит понимание у профессиональных престидижитаторов – те, относясь к широковещательной рекламе скептически, а подчас и сурово, полагают, что известный фокус может казаться новым лишь человеку, не слишком-то осведомленному в иллюзионных хитростях. «Замените слово „известный“ на слово „старинный“, – говорят они, – и тогда спорить будет не о чем». А Ричард Росс, двукратный обладатель Гран При ФИСМ, в беседе со мной продолжил эту мысль. «Мы также не будем возражать, – сказал он, – если вместо прилагательного „новый“ будет стоять прилагательное „свежий“; тем более, что именно на таком уточнении настаивает привлечение фактора индивидуальности». Что до самого Гаго-и-Завалы, то личные взгляды исполнителя доминировали в его шоу с необычайной яркостью.
– Кого бы вы назвали своим кумиром? – спрашивали у него. – Кто близок вам по мастерству?
– Никколо Паганини, – неизменно отвечал он. Смело? Да. Но если вспомнить о «фирменном блюде» «Человека в маске», это вряд ли будет восприниматься как необоснованная претензия. В отдельных случаях, паря на гребне вдохновения, Гаго-и-Завала демонстрировал карточные трюки в особо усложненном варианте – с завязанными глазами. Один из зрителей накладывал на его лицо повязку, проверенную на светонепроницаемость. Другой зритель в этот момент тасовал переданную ему колоду. Далее какая-нибудь карта извлекалась из прочих, запоминалась, вновь помещалась в колоду, происходило новое перемешивание, после чего Га-го-и-Завала доставал именно выбранную карту. При этом маска, его неизменный аксессуар, продолжала закрывать верхнюю половину лица, располагаясь под повязкой.
– Чем вам дорог синьор Паганини? – интересовались любопытные.
– Виртуозностью, – тотчас следовал ответ. – Он мог играть на одной струне, а я способен демонстрировать фокусы с одной картой.
Действительно, такой случай однажды имел место. Какой-то неприметный с виду человек, проникнув в его артистическую уборную, вынул из кармана висящего на «плечиках» фрака карточную колоду, а на ее место бросил другую, в которой все карты были склеены друг с другом, и тотчас же покинул небольшую комнату. Вошел Гаго-и-Завала, надевший в тот раз новую маску, из черного бархата с мерцающими серебряными звездами, быстро облачился во фрак и тотчас же поспешил на сцену. Подлог был обнаружен им примерно через пятнадцать минут после выхода – сразу по окончании манипуляций с монетами: когда он попытался развернуть колоду в веер, ему это не удалось, несмотря на мощные усилия длинных гибких пальцев. Первые мгновения еще ничего не решали – можно было передать карточньй «кирпич» ассистенту и начать демонстрацию трюков с сигарами, дав возможность помощнику быстро принести другую колоду. Но те же самые мгновения одновременно решали все – назавтра в прессе мог появиться живописный репортаж, как несравненный престидижитатор утратил свое лицо, хотя оно и находилось под маской – дрогнув перед неожиданным сюрпризом. Впрочем, репортаж, разумеется, мог и не появиться – если никто не обратит внимания на секундную заминку, тогда никакой язвительный комментарий опубликован не будет, коллегам-фокусникам можно и не сообщать об инциденте; только как быть со своей совестью профессионала, со своим достоинством виртуоза? И «Человек в маске» нашел выход поистине гениальный – он попросил зрителей дать ему одну карту. Только одну. Для фокуса.
Зал оживился, к артисту потянулись руки с колодами, но Гаго-и-Завала взял из этого обилия единственную карту, и, работая на предельной внутренней ожесточенности, соединенной с потрясающей сосредоточенностью и лихорадочным мысленным поиском все новых и новых продолжений, развернул перед залом неповторимо-темповые вариации. На лице колоды оказывалась то одна, то другая карты, потом та же карта вдруг снималась им с краповой стороны колоды, затем зрителям демонстрировалось, что колоды стала «двухкрапо-вой», после чего карта вдруг обнаруживалась в кармане солидного зрителя-мужчины, а колода – в сумочке дамы, сидящей в соседнем ряду… И когда Гаго-и-Завала, завершив свою головоломную композицию, победно вскинув вверх руки, поднялся весь четвертый ряд и долго ему аплодировал, повергая прочую публику в недоумение. А после представления выяснилось, что компания местных шулеров решила испытать фокусника на прочность, для чего снарядила мелкого воришку подменить демонстрационную колоду на склеенную и закупила весь четвертый ряд – поглядеть, как опозорится бравирующий тайной престидижитатор. И они же, шулера, оказались, как ни парадоксально, самыми лучшими ценителями – они хлопали в ладоши стоя, не опускаясь на сиденья в течение получаса и не обращая внимания на недовольство остального зала.
– Чему научил вас великий скрипач? – задавали ему вопрос.
– Пластически выходить из ситуации, – подумав, признавался он, а иногда добавлял: – Без швов, рывков и прочей двигательной грязи.
О том свидетельствует еще один микрослучай, происшедшим с «Человеком в маске» на одном из концертов. Проходя между рядами, он задержался, передавая колоду в руки зрителей для тасовки, и в этот момент неожиданно почувствовал легкое прикосновение к фраку – в том самом месте, где карточные волшебники укрывают в фалде вторую колоду. Сомнений не было – пришедший на концерт карманный воришка оказался соблазненным неожиданно открывшейся возможности и потянул колоду из потайного кармана. Гаго-и-Завала в этот момент растопыривал пальцы, плавно двигая ладони к лицам аудитории, отчего публика непоколебимо убеждалась в том, что кисти чародея пусты. Дальнейшее произошло молниеносно. «Человек в маске», учуяв настораживающее ощущение, мягко развернул правую кисть, словно проглаживая воздух, ладонью встретил выходящую из его кармана чужую руку с колодой, сомкнул вокруг нее пальцы и возвратным движением, снимая колоду с концевых фаланг воришки, опять вывел кисть под взоры аудитории, одновременно размыкая пальцы. Зрители ахнули, увидев колоду, вдруг выросшую на пустой ладони, а один джентльмен грохнулся в обморок – настолько потрясло его это волшебство. Что до незадачливого воришки, то фокусник даже не увидел его лица, так как, вернув свою колоду, незамедлительно отправился дальше по залу – установившийся сценарный план предписывал исполнителю вовлекать в свое действие как можно большее количество людей.
Демонстрируя карточные трюки в варьете ночной Москвы, я часто вспоминаю об этом удивительном мастере, и его образ вдохновляет меня, подвигая на новые выдумки. Вот один из примеров моего творчества – карточный фокус, основанный на форсировании карты.
1. Фокусник просит зрителей перетасовать карты, а затем передать ему. Положив колоду лицом вниз на обращенную вверх ладонь левой руки, исполнитель предлагает кому-то из публики поставить фломастером какой-нибудь опознавательный знак на крапе верхней (с краповой стороны колоды) карты. Тот выполняет это.
2. Держа колоду лицом вниз на повернутой вверх левой ладони, волшебник охватывает эту колоду левыми пальцами – мизинец наложен на крап со стороны ближнего короткого ребра, средний и безымянный прижаты к крапу со стороны Рис. 41 правого длинного ребра, указательный надавливает на крап со стороны дальнего короткого ребра, большой палец также лежит на крапе со стороны левого длинного ребра (рис.41а). Опознавательный знак виден между левыми пальцами на крапе.
3. Придерживая верхнюю карту левым большим пальцем, чародей делает левой кистью резкое короткое стряхивающее движение вниз, одновременно сильно разгибая другие (кроме большого) левые пальцы; в результате этого движения колода, находящаяся между верхней и нижней картами, вылетает (по стрелке, показанной на рис.41, б) на стол, а верхняя и нижняя карты остаются в левой кисти фокусника – верхнюю карту удерживает левый большой палец, а нижняя карта задерживается выгнутыми вверх основаниями левых (кроме большого) пальцев (вид справа показан на рис.41в).
4. Как только колода вылетит из левой кисти, все левые пальцы закрываются – указательный ложится на крап со стороны дальнего короткого ребра, средний и безымянный накрывают крап со стороны правого длинного ребра, мизинец накладывается на крап со стороны ближнего короткого ребра, а большой палец налагается на крап со стороны левого длинного ребра (рис.41 г), в результате чего обе карты выравниваются по ребрам и внешне выглядят как одна.
5. Подведя правую руку со стороны ближнего короткого ребра, фокусник несколько раз переворачивает эту пару карт, демонстрируя аудитории то лицо пары карт (например, пятерку треф), то крап, на котором виден опознавательный знак. «Следовательно, – заключает фокусник, – вы отметили фломастером пятерку треф».
6. Повернув эту пару карт лицом вниз, исполнитель вдвигает ее в середину колоды, после чего колода подвергается тщательной: тасовке. «Во время тасовки, – произносит волшебник, – опознавательный знак исчез с пятерки треф, а вот где он появился, мы сейчас посмотрим». Он расстилает на столе карточную полосу крапом вверх и поднимает карту, отмеченную фломастером. Это, конечно, не пятерка треф.
8
До своего столетия Александр Яковлевич Шнеер не дожил нескольких лет. Родившись в 1892 году, он прожил жизнь, чрезвычайно богатую событиями. Однако, если бы кто-нибудь вначале этого длинного пути сказал ему, что впоследствии он станет одним из виднейших искусствоведов нашей страны, Шнеер чрезвычайно удивился бы – в юности его влекло к технике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34