Например, одна из подобных операций носила, по некоторым слухам, кодовое название «Невод». Русские планировали начать крупные игры на фондовых биржах планеты и думали внедрить свой капитал на западные рынки. В конце пути виделось подчинение экономики Запада нашему народному хозяйству. Золото, которое вывозилось из СССР, должно было стать основой для получения еще более крупных свободных средств.
Увы, этот план так и не был пущен в ход. Началась элементарная перекачка советских активов за кордон.
Одной из первых в 1990-м возникла SOVLINK-American Corporation, которую учредили в Нью-Йорке знаменитая американская консалтинговая фирма «Саломон Бразерс» плюс советский заграничный «Донау-банк» и «Совфинтрейд». Американцы, правда, вскоре из этой корпорации вышли. Занимался ли SOVLINK-American Corporation скупкой русской задолженности, можно узнать по движению средств на его счету № 0381393602 в «Чейз Манхеттен Бэнк». Здесь аккумулировались комиссионные за валютные кредиты, которые выдавались российским предприятиям через «Токобанк». По сведениям наших источников, бизнес делали так: якобы иностранная структура выдает российским предприятиям кредиты под высокий процент. «Навар» же уходит на покупку российских ценных бумаг.
Для этого SOVLINК создал «First NIS Regional Fund» – фонд, который и скупал российские долговые бумаги. Формально – на иностранные, а на деле – за деньги российского происхождения. Поэтому реальными владельцами ценных бумаг РФ становились зачастую не иностранцы, а наши граждане.
Кто и сколько – нам, увы, неизвестно.
Но буквально в последние годы весьма солидные западные структуры выходят на предпринимателей из России – с мыслью о том, что Россия Путина может истребовать эти финансы. Эти предложения, кстати, изначально идут от европейских спецслужб. И есть якобы люди, которые способны разблокировать счета покойных вождей…
Экономика на марше. К Нейромиру
Напоследок изучим-ка один интересный вопрос. А будет ли Китеж-экономика многоукладной? И будет ли она похожа на сегодняшнюю секторную модель (хутор, народный оффшор и пригосударственная экономика)?
Экономика перехода к Нейромиру будет стоять на трех укладах. Итак, есть три основных фактора в каждой экономике: технологии, ресурсы и организация. Отсюда вырисовываются и три сектора экономики перехода.
Первый – рыночный. Тут главное – ресурсы и их эквивалент, деньги. В рыночном секторе все соперничают за ресурсы, все их стараются использовать с наибольшей отдачей. Но в масштабе всего общества конкуренция превращается во зло, потому что ведет к расточительству ресурсов, к постоянному неравновесию между спросом и предложением, между капитальным и потребительским секторами. Рынок с его конкуренцией периодически впадает в тяжелые кризисы. Поэтому рынку надо оставить то, для чего он приспособлен: производство товаров народного потребления, услуги, традиционную индустрию, строительство, сельское хозяйство и т. п.
Но есть и второй сектор-мир экономики перехода – обитель планово-согласительной экономики. Здесь главенствует организация, сознательное регулирование, установление наилучших пропорций. Здесь ресурсы распределяются, а риски сводятся к минимуму. В этом царстве живут стратегические программы и проекты. А сознательное регулирование происходит здесь в самых разных формах. От жесткого централизованного планирования времен позднего СССР – до сложной системы согласований между корпорациями и государством, как в современных посткапиталистических странах. В этом секторе сосредоточится производство товаров-программ и капиталоемкая промышленность. То есть, машиностроение со сложными сетями кооперации, энергетика, оборонка и т. п.
Наконец, будет третий сектор – мир технологий, снимающих ограничения в виде нехватки ресурсов. В этом секторе экономики нет понятия «нехватка чего-то» – потому что таковы необычные технологии. В этом мире, можно сказать, экономика отходит на второй план, а организация становится видом технологии. Это очень текучий и изменчивый сектор экономики, сектор быстрых перемен. Строго говоря, третий (технологический) мир есть не что иное, как победивший коммунизм – в том смысле, что от каждого тут берут по способности, давая каждому по потребностям. Именно здесь – сердцевина Русского чуда, источник «пост-хайтека», «хай эка» и «хай хьюма».
Вот и получается, что в одной стране смогут жить три мира сразу: капитализма, корпоративизма и коммунизма. И в этом нет ничего фантастического. Они, взаимодействуя и переплетаясь, и составят экономику Нейромира. Нейрономику…
Но создавать ее нужно еще до Нейромира, строить буквально с завтрашнего дня. Самым большим заблуждением была бы идея уложить все три мира-экономики в одно и то же прокрустово ложе одинаковых законов. Поскольку система Нейромира сложна, и, как всякая сложная система, включает в себя воздействие одной своей части на другие. Три столь разных и сложных мира-экономики невозможно втиснуть в рамки унифицированных законов.
Мы знаем, как глупо заставлять сложную экономику жить по единому стандарту. Перед нашими глазами маячат два печальных примера: СССР и России после 1991 года. Например, Советский Союз, приняв законы мобилизационной экономики, добился фантастических, эпохальных успехов в космонавтике, атомной индустрии, в военно-промышленном комплексе и энергетике, в образовании и социальной сфере. Но, принудив жить по тем же мобилизационным законам рыночные по природе своей торговлю, промышленность потребительских товаров и сферу услуг, он получил позорище, в немалой степени загубившее страну. Однако в Росфедерации после 1991 года кинулись в другую крайность и заставили все уклады экономики жить по законам рынка. Итог: гибель самых сложных, самых «интеллектоемких» и высокотехнологичных отраслей при внешнем расцвете торговли, услуг и простой индустрии. А фактически – невиданная варваризация и деградация некогда могучей страны.
В нейрономике у каждого уклада будут свои законы. Государству предстоит решить нелегкая задачу: создать своды нормативных актов для каждого из хозяйственных миров. Один свод – для рыночного мира, второй – для организационно-согласительного сектора, третий – для технологического уклада. Руководитель частной фирмы или ресторана будет отвечать по одному праву, а директор государственной корпорации – по другому, и никогда «Газпром» не будет так же волен в своих действиях, как частный колбасный завод! И будет в нейрономике России Третьего проекта свое метаправо. Оно свяжет эти разные системы законов между собой. Появятся специальные хозяйственно-правовые интерфейсы. Они обеспечат дружное развитие разных миров-укладов, их плодотворное взаимодействие.
Собственно говоря, Сергей Кугушев вместе с бывшим вице-премьером РФ Александром Шохиным пытались поставить эту задачу еще в 1989-м, опубликовав статью с идеей разных корпусов законов для разных укладов в журнале со странным названием «Молодой коммунист». Жаль, нас тогда не услышали.
Давайте попробуем хотя бы вкратце пояснить, какие особенности каждого из трех миров нужно отметить в законах. О мире магических технологий мы расскажем дальше, куда как подробнее – потому что именно от него зависит, состоится или нет гиперпространственный прыжок русских, старт в новую Реальность. Однако базу для этого старта и условия текущего функционирования страны определяют два мира: рыночный и согласительной экономики. Поэтому поговорим о них.
С рыночным миром все более-менее ясно. Он существует в «народном оффшоре», в рыночной экономике производства потребительских товаров и продовольствия, в сфере обслуживания, некапиталоемкой индустрии и строительства. Рынок выполняет свои функции и действует достаточно эффективно. Упаси Бог притеснять или совершенствовать его. Удовлетворение потребностей народа в еде, одежде, жилье, услугах, отдыхе лучше всего обеспечивает именно рынок. Он же чрезвычайно эффективен в сфере относительно несложных промышленных изделий и сельском хозяйстве. Итак, рыночный сектор – это царство производителей простых товаров. Лучшее, что здесь может сделать государство – установить справедливую налоговую систему, простую, понятную и прозрачную, не мешая при этом частной инициативе, личному предпринимательству. Это – действительно рынок в полном и точном смысле сего слова. Здесь есть частная собственность, наемные работники, конкуренция, здесь устанавливают свои рамки пропорции между спросом и предложением. Это – мир инициативы, и здесь должны найти себе место предприимчивые люди, склонные к индивидуализму, конкуренции. Россия представляет из себя огромное поле деятельности для этого мира. Избави Господь, если государство примется мешать ему или опекать его!
Не составляет больших трудностей определение границ мира организованно-согласительной экономики. В него входят стратегически важные для страны отрасли. Нефтяная и газовая, добыча редких металлов, ВПК, наиболее опасные технологические предприятия химии, атомной отрасли. Даже после приватизации сюда войдут отрасли инфраструктуры: транспорт, энергетика, система коммунального хозяйства.
Во втором мире-секторе государство и бизнес навсегда останутся партнерами, сторонами соглашений Особенно в России, где традиции влияния государства на экономику чрезвычайно живучи, причем пронизывают они не только советский, но и царский период. Государство не может уйти из этих отраслей. Во-первых, потому, что они крайне важны для национальной безопасности. Во-вторых, только государство ради поддержания работы важнейших систем жизнеобеспечения страны может в сжатые сроки сконцентрировать большие ресурсы на выполнение крупнейших федеральных проектов.
Поэтому государство должно четко и понятно сказать бизнесу в этих отраслях: вы работаете не в рыночной, а в согласительной, организованной экономике. Да, здесь есть прибыль, эффективность и в какой-то степени даже конкуренция. Но рынок тут выступает лишь вспомогательным инструментом регулирования. Прежде всего, вы должны выполнять определенные планы, решать поставленные задачи. На внешнем рынке – пожалуйста, конкурируйте с иностранными коллегами. И по газу-нефти, и в торговле вооружениями, и на рынке космических запусков. Но внутри России стройте работу так, чтобы обеспечивалась наивысшая конкурентоспособность страны.
На практике это означает, что государство будет регулировать во втором секторе цены и тарифы, разрабатывать планы и программы, требовать их выполнения, побуждать предприятия сектора вести совместные научно-конструкторские разработки. Оно будет поощрять продвижение на внешних и внутренних рынках новых изделий стратегических отраслей. Оно будет выступать эффективным собственником в этом мире-секторе.
Сам он будет организован довольно просто. Что является продуктом организационно-согласительной экономики? Вспомнив гениальную классификацию товаров по Эдгару Кочетову, сделаем вывод: этот уклад производит товары-комплексы и товары-программы. То есть, сложные изделия, покупка которых влечет за собой выполнение ряда специальных работ. Продавая такие товары потребителю, бизнесмены продолжают работать с клиентом и дальше – покуда живет купленная им вещь. Сами понимаете: если ты приобретаешь корабль, самолет или атомный энергоблок, то тебе придется долгие годы покупать к ним запасные части и топливо, обращаться в сервисные службы, готовить специалистов по эксплуатации и время от времени заказывать модернизацию того, что ты купил. Покупка русских вертолетов, скажем, одной страной в Африке – это только первый шаг. Дальше покупателю нужно брать еще и оборудование для эксплуатации машин, тратиться на подготовку пилотов и техников-ремонтников, развертывать у себя склады запасных частей. Заключаются специальные договоры на капитальный ремонт и модернизацию вертолетов. И т. д и т. п.
А кто способен производить товары-комплексы и товары-программы? Только крупные, вертикально интегрированные структуры, которые включают в себя полный жизненный цикл изделия. Весь: и опытно-конструкторские работы, и создание испытательных образцов, и серийное производство, и «апгрейд», и продвижение на рынки, и сервис, и даже утилизацию. А как можно организовать такие вертикально-интегрированные комплексы в остатках советского индустриального комплекса? Да только через создание крупных акционерных структур! И во всех случаях, с одной стороны, в акционеры таких компаний должно войти государство (с контрольным или блокирующим пакетом), а, с другой – те предприниматели и финансово-промышленные группы, которые купили заводы из состава советских, некогда единых комплексов. Уже сейчас на новой акционерной основе, под эгидой государства, идет реанимация, воссоединение и регенерация крупных советских структур 1980-х годов. Пусть мы и потеряли почти двадцать лет, но только такие интегрированные системы могут обеспечить выживание «оборонки» и вообще крупного производства, направленного на экспансию во внешнем мире и сохранение за собою внутреннего рынка. Такие объединения должны создаваться везде, где есть хоть малейшая надежда на продление жизни советского индустриального сектора.
Вот здесь государство и должно сказать новым собственникам: «Ребята! Вы не на базаре и даже не на рынке. Вы играете со мной по определенным правилам. Хотите вы того или не хотите, но вы войдете в интегрированные структуры. Вы останетесь при собственности, но генеральную политику будете определять не вы, а я! Наверное, это не очень рыночно. Но иначе мы не выживем.
Вы уже успели доказать, что умеете «крутиться» и находить выход из непростых положений, что вы бываете неплохими антикризисными управляющими. А значит, ребята, вы будете выполнять конкретные задачи по совершенствованию и развитию комплексов, станете собственниками и управленцами одновременно, получите свою долю от прибылей – но задачи при этом поставит государство. Нравится вам это или нет, меня совершенно не волнует.
Но не надо иллюзий: то будут задачи не развития, а тяжелых оборонительных боев. Я не смогу заказать вам марсианский корабль или гравилет. Я не смогу поставить задачи на достижение мирового лидерства в ваших отраслях – нам бы прежние позиции сохранить. Но тем самым я выигрываю время для развертывания Китеж-экономики, которая и должна переделать мир.
Именно поэтому я заставляю вас, ребята, жить не в чисто частной собственности, а в акционерной, где государство играет большую роль. И те, кто готов работать, должны на носу себе зарубить: играть придется по правилам государства и выполнять задачи «партии и правительства», как раньше выражались. Однако задачи и планы эти будут вырабатываться мною, государством, в сотрудничестве с вами, производственниками. А вместе мы найдем самое лучшее сочетание между политическими задачами, нуждами выживания нации, состоянием рынков, интересами акционеров и производственными возможностями. Хочется вам того или нет, но организованно-согласительный уклад в России в ближайшие годы станет похож на гитлеровскую экономику 1933–1943 года, когда, оставаясь частной, она приобрела заметные черты планового хозяйства. И дай Бог, чтобы этот наш сектор работал столь же эффективно, как немецкая индустрия времен нацизма. Она дала не просто чудеса эффективности, но и позволила Германии шесть лет противостоять противникам, которые в десятки раз превосходили ее по ресурсам…»
Вот они, кратко сформулированные правила для второго мира-уклада.
А о третьем секторе экономики Русского чуда мы поговорим в следующей части книги. Пока же посмотрим: а как вернуть стране ее богатства? Как радикально изменить положение с капитализацией? Как преодолеть последствия самого страшного преступления либеральных реформаторов?
Прежде всего, нужно прекратить акции силового устрашения, типа «недружественного поглощения» ЮКОСа. Приведем только два факта плохих последствий этой истории. Как пишет наш добрый друг Михаил Делягина в книге «Россия после Путина», эхом дела ЮКОСа стало резкое – почти в восемь раз – ускорение бегства капитала из страны. Если за год до начала атаки на Ходорковского (с середины 2002-го по середину 2003-го) утечка капиталов из страны исчислялась 2,1 миллиардами долларов, то с середины 2003 г. по середину 2004-го за кордон дали тягу 16,1 миллиарда «зеленых»! И это – при улучшении экономической конъюнктуры.
«…Однако наибольшее влияние „наезд“ на ЮКОС оказал на фондовый рынок… Мы помним, как медленно, неравномерно, с каким великим трудом возвращалось доверие к России после катастрофического дефолта. На первых порах нам помогали высокие цены на нефть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Увы, этот план так и не был пущен в ход. Началась элементарная перекачка советских активов за кордон.
Одной из первых в 1990-м возникла SOVLINK-American Corporation, которую учредили в Нью-Йорке знаменитая американская консалтинговая фирма «Саломон Бразерс» плюс советский заграничный «Донау-банк» и «Совфинтрейд». Американцы, правда, вскоре из этой корпорации вышли. Занимался ли SOVLINK-American Corporation скупкой русской задолженности, можно узнать по движению средств на его счету № 0381393602 в «Чейз Манхеттен Бэнк». Здесь аккумулировались комиссионные за валютные кредиты, которые выдавались российским предприятиям через «Токобанк». По сведениям наших источников, бизнес делали так: якобы иностранная структура выдает российским предприятиям кредиты под высокий процент. «Навар» же уходит на покупку российских ценных бумаг.
Для этого SOVLINК создал «First NIS Regional Fund» – фонд, который и скупал российские долговые бумаги. Формально – на иностранные, а на деле – за деньги российского происхождения. Поэтому реальными владельцами ценных бумаг РФ становились зачастую не иностранцы, а наши граждане.
Кто и сколько – нам, увы, неизвестно.
Но буквально в последние годы весьма солидные западные структуры выходят на предпринимателей из России – с мыслью о том, что Россия Путина может истребовать эти финансы. Эти предложения, кстати, изначально идут от европейских спецслужб. И есть якобы люди, которые способны разблокировать счета покойных вождей…
Экономика на марше. К Нейромиру
Напоследок изучим-ка один интересный вопрос. А будет ли Китеж-экономика многоукладной? И будет ли она похожа на сегодняшнюю секторную модель (хутор, народный оффшор и пригосударственная экономика)?
Экономика перехода к Нейромиру будет стоять на трех укладах. Итак, есть три основных фактора в каждой экономике: технологии, ресурсы и организация. Отсюда вырисовываются и три сектора экономики перехода.
Первый – рыночный. Тут главное – ресурсы и их эквивалент, деньги. В рыночном секторе все соперничают за ресурсы, все их стараются использовать с наибольшей отдачей. Но в масштабе всего общества конкуренция превращается во зло, потому что ведет к расточительству ресурсов, к постоянному неравновесию между спросом и предложением, между капитальным и потребительским секторами. Рынок с его конкуренцией периодически впадает в тяжелые кризисы. Поэтому рынку надо оставить то, для чего он приспособлен: производство товаров народного потребления, услуги, традиционную индустрию, строительство, сельское хозяйство и т. п.
Но есть и второй сектор-мир экономики перехода – обитель планово-согласительной экономики. Здесь главенствует организация, сознательное регулирование, установление наилучших пропорций. Здесь ресурсы распределяются, а риски сводятся к минимуму. В этом царстве живут стратегические программы и проекты. А сознательное регулирование происходит здесь в самых разных формах. От жесткого централизованного планирования времен позднего СССР – до сложной системы согласований между корпорациями и государством, как в современных посткапиталистических странах. В этом секторе сосредоточится производство товаров-программ и капиталоемкая промышленность. То есть, машиностроение со сложными сетями кооперации, энергетика, оборонка и т. п.
Наконец, будет третий сектор – мир технологий, снимающих ограничения в виде нехватки ресурсов. В этом секторе экономики нет понятия «нехватка чего-то» – потому что таковы необычные технологии. В этом мире, можно сказать, экономика отходит на второй план, а организация становится видом технологии. Это очень текучий и изменчивый сектор экономики, сектор быстрых перемен. Строго говоря, третий (технологический) мир есть не что иное, как победивший коммунизм – в том смысле, что от каждого тут берут по способности, давая каждому по потребностям. Именно здесь – сердцевина Русского чуда, источник «пост-хайтека», «хай эка» и «хай хьюма».
Вот и получается, что в одной стране смогут жить три мира сразу: капитализма, корпоративизма и коммунизма. И в этом нет ничего фантастического. Они, взаимодействуя и переплетаясь, и составят экономику Нейромира. Нейрономику…
Но создавать ее нужно еще до Нейромира, строить буквально с завтрашнего дня. Самым большим заблуждением была бы идея уложить все три мира-экономики в одно и то же прокрустово ложе одинаковых законов. Поскольку система Нейромира сложна, и, как всякая сложная система, включает в себя воздействие одной своей части на другие. Три столь разных и сложных мира-экономики невозможно втиснуть в рамки унифицированных законов.
Мы знаем, как глупо заставлять сложную экономику жить по единому стандарту. Перед нашими глазами маячат два печальных примера: СССР и России после 1991 года. Например, Советский Союз, приняв законы мобилизационной экономики, добился фантастических, эпохальных успехов в космонавтике, атомной индустрии, в военно-промышленном комплексе и энергетике, в образовании и социальной сфере. Но, принудив жить по тем же мобилизационным законам рыночные по природе своей торговлю, промышленность потребительских товаров и сферу услуг, он получил позорище, в немалой степени загубившее страну. Однако в Росфедерации после 1991 года кинулись в другую крайность и заставили все уклады экономики жить по законам рынка. Итог: гибель самых сложных, самых «интеллектоемких» и высокотехнологичных отраслей при внешнем расцвете торговли, услуг и простой индустрии. А фактически – невиданная варваризация и деградация некогда могучей страны.
В нейрономике у каждого уклада будут свои законы. Государству предстоит решить нелегкая задачу: создать своды нормативных актов для каждого из хозяйственных миров. Один свод – для рыночного мира, второй – для организационно-согласительного сектора, третий – для технологического уклада. Руководитель частной фирмы или ресторана будет отвечать по одному праву, а директор государственной корпорации – по другому, и никогда «Газпром» не будет так же волен в своих действиях, как частный колбасный завод! И будет в нейрономике России Третьего проекта свое метаправо. Оно свяжет эти разные системы законов между собой. Появятся специальные хозяйственно-правовые интерфейсы. Они обеспечат дружное развитие разных миров-укладов, их плодотворное взаимодействие.
Собственно говоря, Сергей Кугушев вместе с бывшим вице-премьером РФ Александром Шохиным пытались поставить эту задачу еще в 1989-м, опубликовав статью с идеей разных корпусов законов для разных укладов в журнале со странным названием «Молодой коммунист». Жаль, нас тогда не услышали.
Давайте попробуем хотя бы вкратце пояснить, какие особенности каждого из трех миров нужно отметить в законах. О мире магических технологий мы расскажем дальше, куда как подробнее – потому что именно от него зависит, состоится или нет гиперпространственный прыжок русских, старт в новую Реальность. Однако базу для этого старта и условия текущего функционирования страны определяют два мира: рыночный и согласительной экономики. Поэтому поговорим о них.
С рыночным миром все более-менее ясно. Он существует в «народном оффшоре», в рыночной экономике производства потребительских товаров и продовольствия, в сфере обслуживания, некапиталоемкой индустрии и строительства. Рынок выполняет свои функции и действует достаточно эффективно. Упаси Бог притеснять или совершенствовать его. Удовлетворение потребностей народа в еде, одежде, жилье, услугах, отдыхе лучше всего обеспечивает именно рынок. Он же чрезвычайно эффективен в сфере относительно несложных промышленных изделий и сельском хозяйстве. Итак, рыночный сектор – это царство производителей простых товаров. Лучшее, что здесь может сделать государство – установить справедливую налоговую систему, простую, понятную и прозрачную, не мешая при этом частной инициативе, личному предпринимательству. Это – действительно рынок в полном и точном смысле сего слова. Здесь есть частная собственность, наемные работники, конкуренция, здесь устанавливают свои рамки пропорции между спросом и предложением. Это – мир инициативы, и здесь должны найти себе место предприимчивые люди, склонные к индивидуализму, конкуренции. Россия представляет из себя огромное поле деятельности для этого мира. Избави Господь, если государство примется мешать ему или опекать его!
Не составляет больших трудностей определение границ мира организованно-согласительной экономики. В него входят стратегически важные для страны отрасли. Нефтяная и газовая, добыча редких металлов, ВПК, наиболее опасные технологические предприятия химии, атомной отрасли. Даже после приватизации сюда войдут отрасли инфраструктуры: транспорт, энергетика, система коммунального хозяйства.
Во втором мире-секторе государство и бизнес навсегда останутся партнерами, сторонами соглашений Особенно в России, где традиции влияния государства на экономику чрезвычайно живучи, причем пронизывают они не только советский, но и царский период. Государство не может уйти из этих отраслей. Во-первых, потому, что они крайне важны для национальной безопасности. Во-вторых, только государство ради поддержания работы важнейших систем жизнеобеспечения страны может в сжатые сроки сконцентрировать большие ресурсы на выполнение крупнейших федеральных проектов.
Поэтому государство должно четко и понятно сказать бизнесу в этих отраслях: вы работаете не в рыночной, а в согласительной, организованной экономике. Да, здесь есть прибыль, эффективность и в какой-то степени даже конкуренция. Но рынок тут выступает лишь вспомогательным инструментом регулирования. Прежде всего, вы должны выполнять определенные планы, решать поставленные задачи. На внешнем рынке – пожалуйста, конкурируйте с иностранными коллегами. И по газу-нефти, и в торговле вооружениями, и на рынке космических запусков. Но внутри России стройте работу так, чтобы обеспечивалась наивысшая конкурентоспособность страны.
На практике это означает, что государство будет регулировать во втором секторе цены и тарифы, разрабатывать планы и программы, требовать их выполнения, побуждать предприятия сектора вести совместные научно-конструкторские разработки. Оно будет поощрять продвижение на внешних и внутренних рынках новых изделий стратегических отраслей. Оно будет выступать эффективным собственником в этом мире-секторе.
Сам он будет организован довольно просто. Что является продуктом организационно-согласительной экономики? Вспомнив гениальную классификацию товаров по Эдгару Кочетову, сделаем вывод: этот уклад производит товары-комплексы и товары-программы. То есть, сложные изделия, покупка которых влечет за собой выполнение ряда специальных работ. Продавая такие товары потребителю, бизнесмены продолжают работать с клиентом и дальше – покуда живет купленная им вещь. Сами понимаете: если ты приобретаешь корабль, самолет или атомный энергоблок, то тебе придется долгие годы покупать к ним запасные части и топливо, обращаться в сервисные службы, готовить специалистов по эксплуатации и время от времени заказывать модернизацию того, что ты купил. Покупка русских вертолетов, скажем, одной страной в Африке – это только первый шаг. Дальше покупателю нужно брать еще и оборудование для эксплуатации машин, тратиться на подготовку пилотов и техников-ремонтников, развертывать у себя склады запасных частей. Заключаются специальные договоры на капитальный ремонт и модернизацию вертолетов. И т. д и т. п.
А кто способен производить товары-комплексы и товары-программы? Только крупные, вертикально интегрированные структуры, которые включают в себя полный жизненный цикл изделия. Весь: и опытно-конструкторские работы, и создание испытательных образцов, и серийное производство, и «апгрейд», и продвижение на рынки, и сервис, и даже утилизацию. А как можно организовать такие вертикально-интегрированные комплексы в остатках советского индустриального комплекса? Да только через создание крупных акционерных структур! И во всех случаях, с одной стороны, в акционеры таких компаний должно войти государство (с контрольным или блокирующим пакетом), а, с другой – те предприниматели и финансово-промышленные группы, которые купили заводы из состава советских, некогда единых комплексов. Уже сейчас на новой акционерной основе, под эгидой государства, идет реанимация, воссоединение и регенерация крупных советских структур 1980-х годов. Пусть мы и потеряли почти двадцать лет, но только такие интегрированные системы могут обеспечить выживание «оборонки» и вообще крупного производства, направленного на экспансию во внешнем мире и сохранение за собою внутреннего рынка. Такие объединения должны создаваться везде, где есть хоть малейшая надежда на продление жизни советского индустриального сектора.
Вот здесь государство и должно сказать новым собственникам: «Ребята! Вы не на базаре и даже не на рынке. Вы играете со мной по определенным правилам. Хотите вы того или не хотите, но вы войдете в интегрированные структуры. Вы останетесь при собственности, но генеральную политику будете определять не вы, а я! Наверное, это не очень рыночно. Но иначе мы не выживем.
Вы уже успели доказать, что умеете «крутиться» и находить выход из непростых положений, что вы бываете неплохими антикризисными управляющими. А значит, ребята, вы будете выполнять конкретные задачи по совершенствованию и развитию комплексов, станете собственниками и управленцами одновременно, получите свою долю от прибылей – но задачи при этом поставит государство. Нравится вам это или нет, меня совершенно не волнует.
Но не надо иллюзий: то будут задачи не развития, а тяжелых оборонительных боев. Я не смогу заказать вам марсианский корабль или гравилет. Я не смогу поставить задачи на достижение мирового лидерства в ваших отраслях – нам бы прежние позиции сохранить. Но тем самым я выигрываю время для развертывания Китеж-экономики, которая и должна переделать мир.
Именно поэтому я заставляю вас, ребята, жить не в чисто частной собственности, а в акционерной, где государство играет большую роль. И те, кто готов работать, должны на носу себе зарубить: играть придется по правилам государства и выполнять задачи «партии и правительства», как раньше выражались. Однако задачи и планы эти будут вырабатываться мною, государством, в сотрудничестве с вами, производственниками. А вместе мы найдем самое лучшее сочетание между политическими задачами, нуждами выживания нации, состоянием рынков, интересами акционеров и производственными возможностями. Хочется вам того или нет, но организованно-согласительный уклад в России в ближайшие годы станет похож на гитлеровскую экономику 1933–1943 года, когда, оставаясь частной, она приобрела заметные черты планового хозяйства. И дай Бог, чтобы этот наш сектор работал столь же эффективно, как немецкая индустрия времен нацизма. Она дала не просто чудеса эффективности, но и позволила Германии шесть лет противостоять противникам, которые в десятки раз превосходили ее по ресурсам…»
Вот они, кратко сформулированные правила для второго мира-уклада.
А о третьем секторе экономики Русского чуда мы поговорим в следующей части книги. Пока же посмотрим: а как вернуть стране ее богатства? Как радикально изменить положение с капитализацией? Как преодолеть последствия самого страшного преступления либеральных реформаторов?
Прежде всего, нужно прекратить акции силового устрашения, типа «недружественного поглощения» ЮКОСа. Приведем только два факта плохих последствий этой истории. Как пишет наш добрый друг Михаил Делягина в книге «Россия после Путина», эхом дела ЮКОСа стало резкое – почти в восемь раз – ускорение бегства капитала из страны. Если за год до начала атаки на Ходорковского (с середины 2002-го по середину 2003-го) утечка капиталов из страны исчислялась 2,1 миллиардами долларов, то с середины 2003 г. по середину 2004-го за кордон дали тягу 16,1 миллиарда «зеленых»! И это – при улучшении экономической конъюнктуры.
«…Однако наибольшее влияние „наезд“ на ЮКОС оказал на фондовый рынок… Мы помним, как медленно, неравномерно, с каким великим трудом возвращалось доверие к России после катастрофического дефолта. На первых порах нам помогали высокие цены на нефть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20