Остановить марш к разрушенным воротам было невозможно.
Теперь воины Масала были уже в ста метрах от ворот, и Кейн смог различить в мерцающем свете белые пятна лиц. Они бросили разбитое заграждение. Впереди шла пехота, сзади ехали всадники. Еще немного – и первые ряды войдут в цитадель, и тогда всадники вихрем пронесутся по площади, сметая все на своем пути…
Град ядер все еще падал на поднятые щиты; стрелы из тяжелого арбалета то и дело пробивали бреши в рядах противника. Но уже подбирались лучники Масала, сеющие смерть среди защитников города. Сзади, на противоположной стороне площади, со смертоносным треском взметнулся рычаг баллисты. «Самая тяжелая осадная машина все еще действует», – отметил про себя Кейн. Неожиданно над крутым обрывом перед воротами вспыхнул яркий, словно дневной, белый свет. Кейн заслонил глаза рукой, ослепленный жутким сиянием. Фосфорная бомба! Видимо, полулюди отыскали где-то неразорвавшуюся… Облако раскаленной смерти расплылось над дорогой. Там, куда угодила бомба, воины мгновенно превратились в пепел. Огненные полосы протянулись к своим жертвам, словно пальцы убийцы, уничтожая все, к чему прикасались. Кони храпели, люди выли от боли и ужаса, в панике прыгая в пропасть. Пылающие тела, срываясь вниз, напоминали падающие звезды.
Натиск был остановлен. Баллиста выстрелила еще раз, и еще одна фосфорная бомба дохнула адским пламенем вниз по склону. Солдаты Масала рассыпались в панике. Еще несколько бомб, и они будут разгромлены.
Просвистела третья бомба, но Кейн не увидел световой вспышки. Далеко, в конце колонны, потухло два десятка факелов. По крикам в потемках Кейн догадался, что туда угодила газовая бомба. Чересчур далеко – тяжелые испарения не накроют основных сил Масала.
Воины Масала оказались дисциплинированными. Невзирая на бушующую кругом смерть, они перегруппировались под прикрытием крепостных стен в том месте, куда не долетали снаряды, и снова пошли на приступ. Они яростно кинулись в бой, топча почерневшие тела своих товарищей. Полулюди оттягивали последний удар, ожидая, пока первые атакующие минуют портал. Фосфорная бомба взорвалась в самом центре боевого порядка, сея смерть вокруг.
Обугленные, корчащиеся тела забаррикадировали вход в город. И тут же остаток колонны перевалил через дымящийся заслон. Фосфорное пламя угасло, и тьма скрыла последнюю сцену битвы.
Но Кейн не следил уже за схваткой у ворот города. Помертвевшим взглядом он уставился в пустоту, и перед его глазами развернулась битва тридцатилетней давности.
Он видел Линортис перед тем, как она пала. Видел десятки тысяч воинов, оборонявших крепостные стены от других десятков тысяч, прокладывавших себе дорогу к твердыне. Он видел сотни механизмов, стреляющих одновременно и несущих смерть тем, кто был внизу. Ночь взрывалась звездными вспышками фосфора, освещавшими лесные дебри на сотни километров вокруг. Над башнями Линортис пролетали брошенные штурмующими камни. Они давили тех, кто не успевал спрятаться.
Но прятаться было негде. Огонь бушевал по всему городу, везде, куда попали огненные шары с нефтью и смолой. По долине плыли смертоносные черные облака, убивающие все вокруг своим дыханием. Женщины и дети боролись на улицах за жалкие порции продовольствия и воды. Смерть подстерегала повсюду – и на скалистой вершине, и в низине. А крики умирающих не смолкали, словно непрерывный вой ветра.
Этому ужасу не было конца. Чудовищные дни сливались с кошмарными ночами.
Смерть здесь пресытилась, ее алчная ненасытность была удовлетворена.
Наверху, в городе, и внизу, на равнине, погибали сотни тысяч. Только смерть могла спасти, унеся на своих крылах из этой преисподней.
А потом все стихло. Ни криков, ни языков пламени. Мертвый город смотрел на мертвую долину, где лишь хищники двигались среди трупов… среди необозримых гор трупов…
Кейн увидел, как эти мертвецы зашевелились – раздавленные, распоротые и сожженные тела, покрытые оспинами от болезней и опухшие от голода. Увидел, как восстали они из курганов бессчетных костей. Полчища с того света промаршировали через вытравленные войной лесные чащи, проплыли между разбитыми башнями, мимо руин, двигаясь вокруг обелиска Линортис…
Кейн застонал и помотал головой, пытаясь избавиться от безумных грез.
Приходя в себя, он огляделся по сторонам. В этот темный предрассветный час ночь казалась мертвой и холодной. Значит, битва закончилась… Отряды Масала подавили последний очаг сопротивления полулюдей. Ну что ж, пора идти.

Глава 8. ТОТ, КТО ПРИНЕС МИР

Кейн шел по опустевшим улицам, словно бестелесный дух. Его осторожность оказалась, однако, излишней – ему никто не встретился. Ворота сторожили лишь убитые. Путь, к свободе был открыт, но Кейн остановился.
Полулюди мужественно сражались и мужественно встретили свой конец. Масал понес тяжелые потери. Площадь была устлана телами погибших при штурме ворот.
Немногие прорвавшиеся тоже сложили тут головы. Полулюдям незачем было жить, и они сражались до последнего, безразличные к собственной смерти.
Масал дорого заплатил за победу.
Ползун лежал раздавленный, как улитка; его безобразные стальные челюсти сжались вокруг горла наемника. Слепой великан Семот рухнул лицом в кучу убитых врагов… Остальные полулюди тоже были здесь. Кейн, правда, не нашел Вира.
И тут его окликнул знакомый голос.
Кейн обернулся. Тяжелая стрела из арбалета торчала из груды обломков.
Командир полулюдей был пригвожден к бревну ее железным наконечником.
– Не прикасайся ко мне, – предупредил Вир, когда Кейн хотел освободить его. – Кровь пошла внутрь. Мне осталось всего несколько вдохов…
Кейн отступил, наблюдая за агонией калеки.
– Значит, ты вернулся, – сказал Вир.
Кейн всматривался в вытянувшееся лицо получеловека. Он знал, что Вир имеет в виду.
– Так ты знаешь, кто я…
– Знаю. Никто из нас не знал наверняка, но я догадывался.
– Вы здорово сражались.
– Не слишком. Люди Масала пробились. Осталось их, может, десять, может, пятнадцать. Они схватили Сеси.
– Это скверно.
– Почему, Кейн? – прошептал Вир. – Ведь сокровища тебе не нужны?
Кейн пожал плечами, его лицо было скрыто тенями.
– К тому времени, как крепость пала, все сокровища Линортис защитники поменяли на оружие. Даже ожерелье Реалис… Меня утомила бессмысленная бойня, я хотел покончить с этим…
Вир выплюнул пенящуюся струю крови.
– Для меня война окончилась только сейчас. Но война, которая тлеет здесь тридцать лет, все еще продолжается. Кейн, покончи с войной!
Получеловек прожил еще достаточно долго для того, чтобы увидеть, как Кейн, обойдя его, направился в противоположную от ворот сторону.
У входа в Храм Мира прохаживалось два стражника. Сначала они приняли Кейна за вальданского мародера, а потом было уже поздно. Кейн тихо опустил их тела на землю и вошел в освещенное факелами святилище.
Сеси висела, обнаженная, а дюжина безжалостных людей злобно взирали на нее. Девушка была подвешена за руки, связанные у нее за спиной. Один шнур, переброшенный через балку крыши, выворачивал их выше головы. Туловище тянуло вниз, и руки давно выскочили из суставов. Вторая веревка стягивала горло несчастной. Это была страшная пытка. Петля вокруг горла душила девушку, когда шнур, выламывающий руки, давал слабину. Ее загорелое тело было покрыто кровоподтеками.
Когда Кейн вошел, Джересен как раз подтягивал веревку, привязанную к рукам. Один из людей Масала старательно срезал щепки с факела. Сеси посмотрела сверху вниз на Кейна затуманенным взглядом. Капитан вальданцев первым заметил Кейна. Его лицо скривилось в язвительной усмешке.
– И у тебя еще хватило нахальства возвратиться, Кейн? Я знаю, ты пробовал выкрасть эту сучку для себя…
Масал вздрогнул. Обернувшись, он изумленно посмотрел на Кейна.
– Это ты? – воскликнул он.
– Я, – холодно усмехнулся Кейн.
Несостоявшийся император провел рукой по своему лицу в шрамах и морщинах, по седым прядям. Кривой нос придавал ему орлиный вид, но сейчас Масал выглядел старым и усталым орлом. Глаза у него воспалились и опухли, а его тело воина под, великолепной кольчугой уже было отмечено старостью. Масал недоверчиво покачал головой.
– Ты меня поражаешь, Кейн. Через тридцать лет ты вновь стоишь передо мной, и – разрази меня гром – ты ничуть не постарел с той самой ночи, когда провел меня тайным ходом в Линортис. Потом ты исчез…
– Клянусь Семью Богами! Это совпадает с рассказами о Кейне, которые я слышал, когда мы вместе сражались под началом Родерика, – воскликнул Джересен.
– Болтали, что он колдун или демон, бессмертный воин, посланник судьбы, воспетый в тысяче легенд… Я говорю, нужно убить его!
– Здесь командую я! – рявкнул Масал. – Кейн оказал мне большую услугу в прошлом. Если он снова станет мне служить, то получит часть золота.
– Вы гонитесь за тенью, – рассмеялся Кейн. – Сеси понятия не имеет ни о каком золоте.
– У нас достаточно времени, чтобы выпытать у нее любую тайну, – усмехнулся Масал. – Если ты считаешь, что она ничего не знает, зачем же ты вернулся?
– Потому что всему приходит конец, Масал, даже этой войне. А времени осталось немного…
Масал почувствовал тайный смысл в словах Кейна, но левая рука таинственного рыжебородого воина уже легла на меч.
Кто-то предостерегающе вскрикнул, и эхо крика задрожало в воздухе.
Мгновения для Масала замерли, превратились в вечность. В такие секунды – когда человек знает, что умирает, – перед ним проходит вся его жизнь…
Джересен опустил шнур. Руки Сеси ушли за спину, петля на горле затянулась.
Взведенный арбалет… Джересен потянулся за ним. Правая рука Кейна взметнулась… Нож сверкнул в воздухе… и из глаза Джересена вырос рог. Одним махом Кейн выхватил меч и нанес следующий удар. Какой-то солдат завопил, увидев, как вспарывается его живот, а рука его товарища, отделенная от тела, летит по воздуху. Ударила пурпурная струя крови. Меч Кейна был в непрерывном движении… Теперь противники у него за спиной. Их встретил клинок таинственного воина. Голова вальданца полетела вверх, а отрубленная рука вниз. Острие меча Кейна пробило сердце еще одному воину. Кейн высвободил клинок, а правой рукой схватил меч умирающего. Обернулся. В обеих руках у него было по мечу. Он держал их легко, как ножи. Одинаковые клинки оставляли одинаковые багровые раны; Кейн наносил удар – парировал, колол… опять парировал… и вновь наносил удар… Атакуй, Кейн, тебе некогда защищаться!
Кровь проступила у него на предплечье, на боку появилась длинная, глубокая рана. Еще пять воинов распростерлось у его ног. Теперь враги навалились на Кейна все разом. За спиной у Кейна не было прикрытия. Его попытались окружить.
Подходите, будете следующими! Может, ты?.. Очередной труп. Кто-то бросился вперед, размахивая топором. Предупреди его удар! Меч в правой руке Кейна сломался, а человек с топором подхватил в охапку собственные внутренности…
Справа сверкнуло копье, вонзаясь Кейну в бедро. Кейн захромал. Он отшвырнул сломанный меч в лицо тому, кто бросил копье. Зазубренная сталь задела глаза воина, и он не заметил другого меча, рассекшего ему ребра. Враги отступили.
Быть может, впервые в жизни страх исказил их лица. Кейн подхватил новый меч в окровавленную правую руку. Чей-то череп раскололся надвое, чья-то нога стала культей. Последние оставшиеся в живых хотели бежать. Один погиб от удара в спину, другому удалось добраться до выхода прежде, чем кровь струей ударила из того места, где раньше была рука…
Масал остался один. Его лицо пылало яростью. Для него уже не было пути к отступлению. Он думал только о том, как убить забрызганного кровью демона, который погубил всех его людей. С безумным криком Масал бросился на Кейна.
Блеснул клинок. Кейн двигался быстро, а меч в его руке – еще быстрей. Масал впервые почувствовал страх, а потом уже не чувствовал ничего.
Эхо крика Масала растворилось в ночи.
Кейн стоял на залитых кровью камнях. Вокруг – только умершие и умирающие.
Он разогнал багровый туман жажды смерти. Все закончилось.
Нагое тело Сеси извивалось на душившей ее веревке. Лицо девушки потемнело.
Меч Кейна сверкнул над ее головой, веревка щелкнула, как тетива… и Сеси бессильно скатилась ему в руки. Кейн снял петлю с ее шеи и перерезал шнур на запястьях. Девушка повисла в его объятиях, с трудом ловя ртом воздух. Когда он коснулся ее тела в синяках и кровоподтеках, она застонала. Но слез по-прежнему не было в ее глазах.
– Мы можем взять их коней, – сказал он, кутая Сеси в плащ. Перед рассветом похолодало. – Немного задержимся – заберем то, что ты захочешь взять с собой. Война тут закончилась.
– Кто выиграл, Кейн?
– Я.
– Ты не выиграл. Ты только выжил.
– Это одно и то же.
– Победить – это нечто большее, чем выжить.
Вынося девушку из храма, Кейн кивнул в сторону мертвых:
– Их спроси. Или спроси меня… лет через сто…


ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

Глава 1. ДЕВУШКА ПОД ДУБОМ

– Ваше преподобие! Подождите минутку!
Дородный священник натянул поводья. Лошадь резко стала, взметнув сухие осенние листья. Мозолистые пальцы коснулись незатейливой рукояти меча, притороченного к седлу. Голова, скрытая под капюшоном монашеской рясы, повернулась на зов.
Из-за искривленного дуба, нависающего над горной тропой, вышла девушка. Ее волосы цвета вороньего крыла развевались на осеннем ветру. Ее огромные глаза блестели, широкое, решительное лицо расплылось в улыбке.
– Вы очень спешите, ваше преподобие?
– Уже темнеет, а мне еще долго добираться до постоялого двора. – В голосе всадника слышалось нетерпение.
– Тут недалеко, всего в миле отсюда, находится трактир. – Она подошла ближе, и священник увидел большие груди, выпирающие из-под тесного платья. Он посмотрел в направлении, указанном девушкой. Впереди тропинка разделилась: левой дорогой, бежавшей вдоль горной реки, видимо, пользовались часто; правая же выглядела совсем заброшенной – на нее-то и указывала девушка.
– Эта тропинка ведет к Радеру, – сказал он ей, поудобнее устраиваясь в седле. – А у меня дела в Корросахле. Кроме того, – добавил он, – мне говорили, что трактир у развилки давно заброшен. Мало кто ездит в Радер с тех пор, как ярмарку шерсти перенесли на юг, в Энсельес.
– Старый трактир вновь открыт.
– Может быть. Но мой путь лежит в Корросахл.
Девушка надула губки:
– Я надеялась, что вы подвезете меня до трактира.
– Залезай на коня, я отвезу тебя к постоялому двору, что по дороге в Корросахл.
– Но мне надо в Радер.
Священник пожал могучими плечами:
– Тогда тебе стоит поторопиться.
– Но ваше преподобие, – взмолилась девушка. – Стемнеет задолго до того, как я доберусь до трактира, а я боюсь одна идти по этой тропе ночью. Может быть, все же подвезете меня? Это недалеко, и вы сможете остановиться в трактире на ночь.
Темнело, у подножия холмов сгущались тени. Легкая дымка, окутавшая верхушки холмов, окрасилась лучами заходящего солнца в рубиновый цвет. Долина полностью скрылась в сумерках, начал подниматься туман.
Всадник понимал, что скоро станет совсем темно. Ниже по дороге, в нескольких минутах езды, стояло небольшое селение, и сейчас ему вспомнились предупреждения тамошних жителей. В благодарность за слово Господне они угостили его хлебом и кислым вином, указали дорогу, но посоветовали не сходить с тропы и ни в коем случае не ночевать в одиночку под открытым небом, если он не найдет крова до прихода ночи. Священник так и не понял, что они имели в виду разбойников или какую-то другую, более зловещую угрозу.
Конь нетерпеливо перебирал копытами.
– Вы не пожалеете, если свернете с дороги.
Повернувшись, всадник снова посмотрел на девушку. Она многообещающе улыбалась. Лица священника не было видно под капюшоном.
Девушка тронула шнуровку расшитого корсажа:
– Я позабочусь, чтобы остановка в трактире оказалась приятной. – Ее голос был полон очарования. Из распахнувшегося корсажа показались тяжелые груди. – Я не вижу вашего лица, но знаю, что под рясой скрывается настоящий мужчина. Неужели вам не хочется насладиться горным цветком? Вы сможете вспоминать его прелести в глубокой старости, в каком-нибудь забытом Богом монастыре.
Крепкие, идеальной формы груди, как магнитом, притягивали взгляд. На фоне их белизны желтовато-коричневые соски были цвета осенних дубовых листьев. Был ли священник возбужден этим зрелищем или нет, но он вез с собой золото.
Настойчивые уговоры красотки свернуть на заброшенную тропу заставили его насторожиться.
– Соблазн распутной плоти ничто для посвященного Тоэму, – нравоучительно заявил он.
– Тогда иди и поиграй сам с собой! – воскликнула девица и с диким воплем бросилась к лошади. Ее острые ногти впились в нежный бархатистый нос.
И без того пугливый конь заржал и встал на дыбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28