Но этот пожилой человек… Он, как ни странно, был добр с ними.
— Почему? — спросила младшая почти шепотом. — Знатной госпоже должны прислуживать опытные горничные, а не… рабочие лошади с кухни.
Хоть старик и был добрым человеком, он посмотрел на них совсем не по-доброму. Посмотрел сурово, словно сам долго размышлял над этим вопросом.
Ответ, который он мог бы дать, остался непроизнесенным — в крохотной спальне раздался новый голос:
— Потому что я так велел.
Девушки резко обернулись. В дверном проеме стоял человек, много месяцев назад спасший их из борделя.
Они были так счастливы видеть его, что чуть не завизжали от восторга. Младшая уже двинулась к хозяину, словно была достаточно смелой, чтобы обнять его.
Мужчина, улыбаясь, покачал головой. Этот жест перешел в другой, предназначенный дворецкому. Не споря и не возражая, старый слуга тут же покинул комнату.
Когда он ушел, мужчина посмотрел на сестер тем спокойным, ничего не выражающим взглядом, который они так хорошо помнили.
— Не задавайте никаких вопросов, — тихо сказал он. — Просто делайте то, что вам говорят. И сами ничего никому не говорите. Вы поняли?
Обе девушки поспешно кивнули.
— Хорошо, — пробормотал он. — А теперь я должен уходить. Я просто хотел проверить, что с вами все в порядке. Ведь все в порядке?
Они снова кивнули. Мужчина начал отворачиваться. У старшей сестры хватило храбрости задать вопрос:
— А мы еще когда-нибудь увидим нашего отца?
Мужчина остановился перед дверью, его голова была повернута в сторону. Но он не смотрел на них.
— Кто может знать? Бог склонен к причудам и фантазиям.
Из горла младшей сестры вырвалось рыдание, но она быстро его подавила. Широкие плечи мужчины, казалось, слегка опустились.
— Я сделаю все возможное. И даже больше того… — Теперь он стоял, как всегда, уверенно и прямо.
— Бог склонен к причудам и фантазиям, — повторил он и исчез.
— Жуткая путаница, — проворчал Аджатасутра. — К тому времени, как я доберусь до Аджмера, Валентин, Анастасий и кушаны уже несколько недель проведут в той жуткой гостинице. Когда они услышат об этой маленькой прихоти, то придут в ярость.
— Тем лучше! — рявкнул Нарсес. — Императорских стражников-йетайцев, знаешь ли, выбирают не за робость. И я не могу послать эскорт, в котором меньше десяти человек, лучше даже дюжина, или все дело сразу же будет выглядеть фальшивкой.
— Пусть будет дюжина, — хрипло усмехнулся Аджатасутра. — И пусть будут проклятые императорские йетайцы. Против этих двух римлян? Если не считать Куджуло и ту свору головорезов, которую он привел с собой.
Наемный убийца запустил пальцы в бороду. Затем мрачно улыбнулся.
— Знаешь, что кажется мне идеальным? Пусть эскорт возглавляет какой-нибудь заносчивый малва. По меньшей мере, представитель правящего клана, анвайяпрапта сачива. Дальний родственник императора. Молодой нахал, высокомерный, как восход солнца, уверенный в себе и задиристый, как петух. Он все испортит. Вероятно, настоит на том, чтобы он сам и все йетайцы ехали во главе колонны, оставив жену Раны Шанги и детей тащиться сзади по уши в пыли. Тогда их легче будет отделить и…
Пока он говорил, Нарсес хмурился и хмурился.
— Почему я сам об этом не подумал? — выдавил он. — Конечно!
Он как-то странно посмотрел на Аджатасутру.
— Это немного пугает. Мне не нравится мысль, что ты оказался умнее меня.
Аджатасутра пожал плечами.
— Только не нужно слишком увлекаться. У Нанды Лала будет припадок, когда ты скажешь ему об этом.
— Это меня как раз не беспокоит, — возразил Нарсес и махнул рукой. — Если он станет со мной спорить, я отправлюсь к вышестоящему начальству. У нас с Великой Госпожой Сати вполне сносное взаимопонимание.
Теперь пришел черед Аджатасутры странно смотреть на Нарсеса.
— Это правда, — подтвердил старый евнух. — Прелестная молодая дама, именно так, и исключительно способная интриганка. — Он сделал паузу. — Для любительницы.
Глава 19
ХАРК
Лето 533 года н.э.
Получив известия о попытке малва погубить стоящие в гавани корабли, Велисарий отправился назад в Харк на быстрой боевой галере. Антонина к тому времени уже подготовила массу аргументов и хорошо выстроила все доказательства. На протяжении нескольких дней, прошедших после сражения, она работала, как сумасшедшая, чтобы организовать «изменение планов».
К тому времени, как спор между ними только начинал разгораться…
— Слишком рано, Антонина! Армия еще не готова! И аксумский флот тоже!
— Значит, подготовь их! Мы не можем больше ждать!
— Идиотка! Откуда нам знать, удался ли Кунгасу отвлекающий маневр?!
— Значит, я устрою тебе отвлекающий маневр, придурок! Гораздо более серьезный, чем что-либо происходящее в далекой Бактрии! С аксумитами или без них!
— Но это другое дело! Я не хочу, чтобы ты так рисковала!
— Рисковала? Рисковала?! А что, ты думаешь, я здесь делаю? Нет способа положить конец заговорам малва здесь, в Харке! Это место — зверинец! Воплощение хаоса.
Спор был прерван королевским вторжением. На самом деле, двумя.
Вначале явился Хусрау Ануширван. Владыка земель иранских и неиранских, конечно, знал о новых планах Антонины. На него работали отличные шпионы. И он узнал о несогласии Велисария в течение часа после начала спора Антонины с вернувшимся в Харк полководцем.
Хусрау потребовалось несколько дней, пока они ждали возвращения Велисария, чтобы продумать собственный план действий. Несмотря на молодость и энергичность, Хусрау был хитрым монархом, для которого ведение государственных дел и долгосрочное планирование являлись второй натурой. Поэтому он, в отличие от самой Антонины, тут же увидел все возможные последствия ее нового предложения. И по разнообразным причинам ему требовалось определенное время, чтобы исследовать все аспекты проблемы.
Несколько дней, не больше. Хусрау вмешался в развитие событий во второй половине дня — того дня, утром которого вернулся Велисарий и начал яростно спорить с женой. Понимая всю тонкость проблемы, Хусрау даже сдержал свои обычные замашки «персидского императора» и пришел в римский штаб без длинной свиты советников, только с несколькими телохранителями.
Когда его провели в комнату, где шел спор, Велисарий с Антониной тут же прекратили ругаться. Никто из них не удивился появлению Хусрау, хотя они не думали, что император так скоро почтит их своим присутствием. До этого спор, по большей части, являлся внутренней римской проблемой.
Велисарий немного расслабился. Антонина, наоборот, крепче сжала челюсти. Они оба определенно ожидали, что Хусрау выступит в роли голоса мужского разума. Сделает все возможное, чтобы помочь Велисарию успокоить немного истеричную жену.
Император тут же освободил их обоих от иллюзий. Он не видел оснований ходить вокруг да около. И, конечно, не было оснований скрывать и тот факт, что у него есть шпионы в римском лагере. Это воспринимать как должное, точно так же, как и наличие римских агентов в окружении Хусрау.
— Я согласен с Антониной, Велисарий, — резко заявил он. Повинуясь безусловному рефлексу августейшей особы, он направился к самому большому и самом роскошному стулу в комнате и легко опустился на него.
И Велисарий, и Антонина уставились на императора не в состоянии вымолвить ни слова. Ни один из них определенно не ожидал услышать эти слова от владыки земель иранских и неиранских.
— Однако мои доводы несколько отличаются от ее, — Он очень сурово посмотрел на Антонину. — Лично я считаю, что твои страхи за безопасность Харка преувеличены. Определенно нет повода для оправдания столь радикального и плохо продуманного изменения в ходе кампании.
Последнее заявление, как ни странно, привело к тому, что челюсти сжал Велисарий, и вызвало слабую улыбку на лице Антонины. Они оба имели немалый опыт в ведении переговоров и тут же увидели хитрость Хусрау. Император примет сторону Велисария по части логики, таким образом обеспечивая римского полководца возможностью сохранить лицо, в то время как по сути согласится с предложением Антонины.
Однако Велисарию не требовалось многого — если вообще требовалось хоть что-то — для сохранения лица или демонстрации мужской солидарности, Антонину же нисколько не волновало, почему соглашаются с ее предложениями…
Источая женскую скромность и самообладание, она с легкостью опустилась на собственный стул. Велисарий остался стоять в центре комнаты.
— Давай к делу, Хусрау, — проворчал он. Обычно римский полководец не разговаривал с персидским императором так резко, но его настроение портилось с каждой минутой.
— Да, давай, — тихо сказала Антонина. Неискушенный человек принял бы ее реплику за воркование.
Губы Хусрау тронула легкая улыбка. Даже будучи недолгой, она явно шла от сердца. Если и было что-то что владыка земель иранских и неиранских по-настоящему ценил, так это ведение переговоров с достаточными людьми, с которыми не требуется тратить время на бесконечные дипломатические реверансы.
— Вы хорошо подумали о будущем? — спросил он. — Я говорю о политической обстановке в ближайшем будущем после нашей победы. — Он на мгновение замолчал. — Не о философских глубинах человеческих судеб, которые заботят находящийся в наших рядах Талисман Бога.
И снова он замолчал, давая Антонине и Велисарию время переварить тот факт, что Хусрау знает о существовании Эйда. Он не ожидал, что кто-то из них сильно удивится, но секрет Талисмана Бога было известно только одному персу. И этот перс…
— Баресманас ничего мне не говорил, — добавил Хусрау. — До тех пор, пока я не дал ему ясно понять, что знаю эту тайну. Можешь не сомневаться в нем, Велисарий.
Римский полководец кивнул.
— Нет, он не стал бы говорить. — Велисарий вздохнул и резко опустился на ближайший стул. — Но, в любом случае, не было возможности сохранить существование Талисмана Бога в тайне. Равно как и особых оснований это делать.
«Их вовсе нет», — согласился Эйд ментально.
Велисарий коснулся мешочка, висевшего у него на груди под туникой. Мешочка, в котором, как всегда, лежал Эйд.
— Хочешь на него посмотреть?
Хусрау изумленно посмотрел на Велисария.
— На него? — переспросил он. — А у мистического камня есть пол? — В густой короткой бороде снова блеснула улыбка. — Или ты просто говоришь «он» удобства ради? Если так, то я испытываю некоторое облегчение.
Он покачал головой.
— Не сейчас, Велисарий. Позднее — да, очень. Но вначале нам нужно разобраться с делами.
Он ждал. Велисарий пожал плечами.
— Тебе придется быть более точным, император. Я очень много думал о политическом будущем после падения малва. Но, как я подозреваю, ты имеешь в виду что-то очень специфическое.
Хусрау кивнул.
— Я хочу любой ценой избежать возобновления старой вражды между Римом и Персией. Вражды, которая если учитывать, как обстоят дела сейчас, почти точно возобновится через десять лет после разгрома малва.
На этот раз и Велисарий, и Антонина искреннее удивились. На протяжении последних двух лет, после того как Рим ответил на отчаянную просьбу Персии заключить союз против завоевателей-малва, отношения между двумя империями — несмотря на то, что они часто сражались друг с другом на протяжении многих столетий, — были совсем неплохими.
Хусрау развел руками.
— Проблема с Ираном, не с Римом. Подумайте — а вы оба, как я думаю, этого еще не делали — как будет выглядеть мир в глазах ариев после окончания войны. В особенности в глазах иранской знати.
Он посмотрел на обоих супругов долгим, внимательным взглядом.
— Рим выходит из войны победителем. Для него все великолепно. Его земли не затронуты войной, население не уничтожено, воинская мощь и коммерческие связи укреплены и расширены, будущее ясно и люди смотрят в него с уверенностью. — После недолгой паузы он продолжил: — А Иран? Земля, наполовину выжженная малва. Более того, земля… — здесь его голос стал тверже и жестче, — император которой намерен изменить древние традиции. Обуздать непокорную арийскую знать, которая одновременно является источником традиционной военной мощи Ирана и оковами для дальнейшего развития.
«Он прав, — пришел ментальный импульс от Эйда, чувствовавшего себя несчастным. — Время от времени я сам думаю об этом. Я не хотел говорить тебе, потому что у тебя и так полно поводов для беспокойства. Но… он прав. После войны Персия станет пороховой бочкой.»
— Ты боишься восстания, — заявил Велисарий. Увидев ничего не выражающее лицо Хусрау, римский полководец хитровато улыбнулся. — Нет, не так. Не Хусрау Ануширван. Если дело дойдет до этого, ты поведешь свою знать на войну против Рима, лишь бы сохранить их преданность.
— Если потребуется. Но есть способ избежать войны с Римом. Надо дать моей знати другое поле для завоеваний. Или, правильнее сказать, обширное новое царство, на которое можно будет направить их энергию и амбиции. — Хусрау пожал плечами. — В конце концов, даже арийский азадан, — этот термин означал «люди благородного происхождения» и применялся к сословию рыцарей, составлявших основу воинской силы Персии, — не любит войну просто за то, что это война. Если дать им новые земли, новые богатства, новые территории, на которых они смогут установить свою власть и проявить свои таланты…
Хусрау многозначительно замолчал, уверенный, что его собеседники понимают, что он имеет в виду.
Но Антонина не поняла. Она увидела не многозначительную паузу, а зияющий провал в логике.
— Ты не можешь говорить серьезно, император! Если ты отправишься в Центральную Азию, то столкнешься с кушанами. Которые, если смотреть в корень, являются более важным союзником для Рима, чем Персия. По крайней мере, в перспективе. Равно как если ты пойдешь войной против наших союзников маратхи на Деканском плоскогорье. Это оставляет тебе только Гангскую равнину, а тогда ты ввяжешься с бесконечную войну с государством, которое станет преемником малва. На земле, заселенной множеством племен, у которых нет никаких причин приветствовать еще одну волну завоевателей с запада. Вся идея…
— Он говорит не об этом, Антонина, — перебил ее Велисарий. Римский полководец смог проследить мысль императора до логического конца. — Он говорит о долине реки Инд.
Велисарий почесал подбородок.
— Политическое будущее которой мы никогда не решали. Я предполагал какой-то вид военной оккупации на промежуточный период, за которым последуют…
— Долгие переговоры! — рявкнул Хусрау. — Где я буду выступать против Шакунталы и Кунгаса, а Рим возьмет на себя роль «честного посредника»! — Он фыркнул. — И, вероятно, против кого-то еще. Как правильно говорит Антонина, после падения малва Ганг не останется без власти на долгое время. Даже если не брать в расчет этих проклятых раджпутов, которые сидят у границы. Поэтому давайте предвосхитим весь процесс. Река Инд отходит ариям. Как минимум — Дельта и сама долина до пустыни Тар и до Чинаба на севере.
— Суккур и узкий проход за ним, — тут же возразила Антонина. — Севернее у тебя пойдут нескончаемые проблемы с раджпутами и кушанами. — Она сладко улыбнулась. — Пусть они спорят друг с другом относительно контроля над Пенджабом. Ты получишь весь Синд, что более чем достаточно для азадана. Таким образом, все будут заняты. Кроме того…
— Достаточно! — рявкнул Велисарий. Он гневно посмотрел на Антонину и перевел взгляд на Хусрау. — Мы не станем вдаваться в подробности. Ни Антонина, ни я не имеем полномочий обсуждать такие вещи от имени Римской империи. И ты можешь быть уверен, что у Феодоры более крепкий кулак, чем у моей дуры-жены, — он снова с яростью посмотрел на нее. — Единственная цель которой, когда она соглашается с тобой…
— Она соглашается потому, что при таком раскладе ее предложение начинает работать, — многозначительно заметил Хусрау. — Это означает, что поход в центральную часть долины могу взять на себя я, ведущий армии дехганов, вместо того чтобы позволять тебе разделять свои силы. Это очень сильно упрощает вопрос снабжения армии и делает возможным более раннюю атаку Бароду и захват дельты.
Глаза Велисария грозили вылезти из орбит.
— Ты? Это невозможно, Хусрау! Ты нужен здесь, в Персии, для…
Он замолчал, подавившись словами.
Хусрау улыбался.
— Чтобы поддерживать равновесие в империи? Чтобы не позволять вечно беспокойному азадану плести заговоры и интриги? Чтобы Месопотамия продолжала служить надежным складом для кампании на Инде?
Антонина не смогла сдержать смешок.
— Это один из способов удержать азадан от э… беспокойства. Повести их в великую разбойную экспедицию. Как Ахемениды в старые добрые времена! — Не поднимаясь со стула, она картинно улыбнулась Хусрау. — Слава тебе, заново рожденный Кир!
Хусрау рассмеялся и величественно кивнул.
— По меньшей мере — Дарий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54