Его чувства ясно отразились на лице, и она резко отстранилась, глядя на него с внезапным беспокойством. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, в его взгляде сквозили ярость и обида, а в ее глазах смешались недоумение и недоброе предчувствие.Надменная улыбка медленно раздвинула губы Сета.— Луиза Ван Кортланд, — наконец вымолвил он, четко выговаривая каждую букву, словно судья, объявляющий смертный приговор.Она прищурилась:— Разве мы знакомы, сэр?Он наклонился так, чтобы свет лампы хорошо освещал его лицо.— Ну, узнаете? — цинично спросил он.Луиза нахмурила брови, словно сосредоточенно заглядывала в самые дальние уголки своей памяти.— Кажется, я видела ваше лицо, но мне не приходят на ум ваше имя и наше знакомство.— Вы не помните нашего знакомства? — Он хрипло рассмеялся. — Полагаю, вы предпочли забыть о нем.— Странно, но я гораздо лучше помню тех, кого предпочла бы забыть, — с вызовом ответила она. — Особенно если предчувствую, что они могут причинить мне боль, что, судя по вашему тону, собираетесь сделать и вы.— Правда? И много таких людей вы знаете? — полюбопытствовал он. Его ловушка сработала и была готова захлопнуться.Она пожала плечами.— Есть несколько человек. Но это не важно.— Последствия моего гнева могут оказаться весьма важными, даже разрушительными. — Он откинулся назад и ухмыльнулся. — Кстати, не отвернулась ли от вас удача в последнее время?Луиза заметно напряглась, ее глаза больше напоминали сейчас сверкающие щелочки.— Судя по вашему вопросу, сэр, очевидно, что ответ вам известен.— Вы очень проницательная женщина, миссис Вандерлин… Хотя такая проницательность является фамильной чертой Ван Кортландов, так же как ум, жестокость и… сумасшествие.Она проглотила наживку.— Так кто вы?Ловушка захлопнулась.— Люди называют меня Сетом Тайлером. — Он сделал многозначительную паузу. — Вы можете называть меня сыном.— С-сын? — Кровь отхлынула от ее лица, и в какой-то момент Сету показалось, что она упадет в обморок. Но Луиза удивила его, когда наклонилась вперед и почти благоговейно прикоснулась к его характерному для Ван Кортландов подбородку. — О… как я могла быть такой слепой. Ты так похож на своего отца!Сет отдернул лицо, разозлившись как от нежности, прозвучавшей в ее голосе, так и от ее прикосновения. Стремясь сорвать с нее маску добросердечности и радушия и показать ее подлинное злобное лицо, он выкрикнул:— Как это сходство должно ранить вас. Но разве такой хладнокровный убийца, как вы, может испытывать боль, стыд или сожаление?— Убийца?! — громко воскликнула Луиза, страшно пораженная его словами. — Я… я не понимаю.Она играла хорошо, надо отдать ей должное. Настолько хорошо, что если бы он не знал о ее злобной натуре, то был бы одурачен, поверив в ее простодушие.К несчастью для нее, Сету было известно, что она за чудовище.— Не надо хитрить со мной, мама, — прошипел он, выплюнув последнее слово так, будто во рту у него было отравленное вино. — Мне все известно о вас и о том, как в своем эгоизме вы приказали меня, своего нежеланного, незаконнорожденного сына, убить после рождения.К удовлетворению Сета, ее лицо сделалось пепельно-бурым.— Я… я никогда не приказывала убить тебя. — Ее голос задрожал от волнения. — Это дело рук моего отца. Он не хотел, чтобы что-то нарушило его планы выдать меня замуж за нашего соседа. Я узнала о его вероломстве только через семнадцать лет.Она соскользнула со стула и прижалась к его коленям. Сжав его руки своими дрожащими пальцами, она с жаром воскликнула:— Да я полюбила тебя с того момента, как ты появился на свет. Я чуть не сошла с ума от горя, когда через несколько часов мне сказали, что ты умер. Ты был для меня всем в жизни.Возненавидев ее еще больше за то, что она сказала те слова, которые он когда-то так отчаянно стремился услышать, и зная, что она лжет, Сет грубо оттолкнул ее руки.— Приберегите свою ложь для кого-нибудь другого. Это вас не спасет. Мне известна правда, и эта правда дает мне право уничтожить вас.— Но ты не знаешь правды! — запротестовала она, снова пытаясь взять его за руки, как будто это могло повлиять на его разум. — Если бы ты только выслушал…— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать ваши россказни о материнском горе, — грубо перебил он. — Наверняка они придуманы очень изобретательно и способны вышибить слезу у непосвященных. Так что оставьте свое красноречие.— Тогда зачем ты пришел? — Ее руки бессильно повисли.— Я хотел, чтобы вы знали, кто я и почему я разрушаю ваше благополучие. И что еще важнее, я хотел предупредить, что не будет никакой отсрочки по вашему займу. Если через неделю вы не заплатите тридцать семь тысяч долларов плюс проценты, я закрою вашу пивоварню. И вы, дорогая мама, потеряете все.Задрожав от едва сдерживаемой ярости, Сет полез в карман жилета за портсигаром, но не нашел его. Собираясь второпях на бал, он забыл свой талисман, который ему всегда помогал восстановить душевное равновесие. Тихо выругавшись, он резко поднялся на ноги, не обращая внимания на то, что от его внезапного движения Луиза упала на пол.Холодно взглянув на женщину, лежавшую у его ног, он твердо произнес:— Сейчас прошу меня извинить, я намерен посмотреть на танцы. — Он отвесил учтивый поклон и повернулся, собираясь уходить.— Я правда любила тебя, — спокойно произнесла она, заставив его остановиться у двери. — И несмотря ни на что, люблю сейчас.Сет замер, не поворачиваясь к ней.— Возможно когда-нибудь, когда жажда мщения больше не будет ослеплять тебя, ты вспомнишь об этом и разыщешь меня, чтобы узнать правду. Я надеюсь на это. Я хочу вернуть своего сына.В ее голосе звучало столько мольбы, а слова были такими убедительными, что в какой-то миг он едва не поддался на ее песнь сирены. Но разум подсказал ему, что это просто отчаянная попытка спасти собственное богатство.Недоверчиво хмыкнув, он выскочил из комнаты и пошел к холлу. Ему нужно побыстрее вырваться из этого дома, убежать подальше от нее, пока он не совершил какую-нибудь глупость.— Сет! Я везде искала тебя. — Это была Пенелопа. Она стояла возле лестницы, вся раскрасневшаяся, и ее досада на него явно поостыла после танцев. Подбежав к нему, она взяла его за руку и нетерпеливо зашептала: — Ты нашел ее?— Да.— И что?— Мы расстались.— Но, — начала было она.— Эй! — резко рявкнул он на проходившую мимо служанку, которая несла поднос с бутылкой пунша. — Где наша одежда?— Сейчас я позову Дейзи помочь вам, сэр, — ответила торопившаяся женщина.— Забудь про Дейзи, — проворчал он, все больше чувствуя себя как в ловушке. — Просто скажи, где она, и я сам все возьму.Женщина вздохнула, поставила поднос с тяжелой бутылкой и показала на дверь под лестницей.— Одежда там.Недовольно кивнув, Сет протиснулся в гардеробную и быстро отыскал их одежду. Не дав Пенелопе даже накинуть шаль на плечи, он схватил ее за руку и быстро потащил к выходу.— Сет! Остановись и скажи мне, что случилось! — взмолилась Пенелопа, ей пришлось бежать, чтобы не отстать от его длинных, быстрых шагов.Сет, обуреваемый противоречивыми чувствами, не ответил и буквально засунул ее в поджидавшую их коляску. Едва он сел рядом с ней, как они сразу рванули с места. Лошадь в бешеном галопе понеслась по темной грязной улице.Не обращая внимания на Пенелопу, что-то кричавшую про сломанные шеи и разбитые головы, Сет продолжал гнать лошадь, пока дом Вандерлинов не скрылся из виду. Только тогда он немного успокоился и пустил лошадь быстрой рысью.— Черт возьми, Сет! Зачем ты пытаешься убить нас? — взорвалась Пенелопа. — Ты совсем потерял рассудок?Сет ничего не ответил. Сейчас ему больше всего хотелось открыть бутылочку виски и забыть выбившую его из равновесия встречу с матерью. Он совершенно не был расположен слушать разглагольствования Пенелопы.К несчастью, она разразилась новой тирадой:— Ты должен все объяснить мне, Сет Тайлер, и еще извиниться. Ты буквально вытащил меня из дома Вандерлинов на виду у доброй половины города. Меня никогда в жизни так не унижали! Можно себе представить, что они подумают.— Меня не волнует, что они подумают, — проворчал он, глядя на номера домов. Черт! Еще шесть кварталов до ее пансиона. Он снова пустил лошадь галопом.— Конечно, тебе не приходится каждый вечер выходить на сцену и видеть тех самых людей, перед которыми ты так опозорил меня сегодня, — обиделась она. — Не представляю, смогу ли я перебороть смущение, зная, что они будут смотреть на меня и вспоминать, как меня выволокли из дома, словно преступницу, пойманную с поличным. Почему ты так жутко вел себя?Он не ответил, и она стала настойчиво допытываться:— Ну? Так что ты можешь сказать?Сет бросил на нее недовольный взгляд.— От твоей болтовни у меня разболелась голова, и мне очень нужно облегчиться, а то мой пузырь лопнет, если снова попадем в ухабину.— Я совсем не это имела в виду, ты знаешь!Он пожал плечами.— Это все, что я могу сказать.Осталось еще два квартала до желанного мира и покоя.К счастью, она хранила молчание весь следующий квартал.Когда Пенелопа снова завела разговор, она направила его по другому руслу, чтобы Сету было труднее отмахнуться.— Неужели встреча с твоей матерью оказалась такой ужасной?Он уклончиво ответил:— Скажем, твоя ленточка не оправдала своей репутации талисмана, приносящего удачу.— Что случилось?— Не стоит это обсуждать.— Ты впервые встретился со своей матерью и выскочил, буквально изрыгая пламя и скрежеща зубами, а потом заявляешь, что это не стоит обсуждать? — недоверчиво произнесла она. — Я бы сказала, что это очень нужно обсудить.Сет остановил лошадь перед пансионом.— Вероятно, я не совсем верно выразился. Я не хочу обсуждать то, что произошло.— Конечно, нет. Ты никогда не хотел обсуждать что-либо со мной. Ты никогда не доверял мне. — Она с раздражением взглянула на него. — Не знаю, зачем я вожусь с тобой.— Я тоже не знаю, зачем ты возишься со мной, — ответил он, стремясь снять напряжение после событий этого вечера. — Сейчас давай-ка я провожу тебя до двери. Я не шутил, когда сказал, что мне нужно облегчиться.Он быстро спрыгнул на землю и обошел коляску, чтобы помочь ей сойти.Пенелопа, однако, не двинулась с места, игнорируя его протянутые руки.— Хотя ты бываешь невыносим иногда, я люблю тебя. И не собираюсь оставлять тебя одного в таком ужасном состоянии. — Она сложила руки на груди и с вызовом взглянула на него. — Я не уйду, пока ты не скажешь, что так расстроило тебя.Раздраженно взглянув на нее, Сет приподнялся и вытащил ее из коляски, не обращая внимания на резкую боль в плече и ее протесты.— Послушай, милая, — резко произнес он, подталкивая ее к открытой калитке, а затем по дорожке к дому. — Я не желаю ни с кем говорить о своей матери, так что не принимай все это близко к сердцу.— Но это невозможно, — возразила она, когда они подошли к двери. — Все, что касается тебя, касается и меня. Если тебе плохо, то плохо и мне. Если ты расстроен, то и я тоже. Это неизбежно, когда люди любят друг друга.Что-то повернулось в душе Сета. Он не мог не признать правоту ее слов. Схватив ее за руки и сильно встряхнув, словно хотел этим вбить в нее немного разума, он проворчал:— Я сказал, чтобы ты не любила меня. Черт, Пенелопа! Я не хочу, чтобы ты любила меня!Он готов был разрыдаться как от невыразимой муки в ее глазах, так и от боли в своем сердце. Но Сет оттолкнул ее и быстро зашагал к коляске.«Ведь все это ради ее блага, не так ли?» — успокаивал он себя. Глава 22 «Не любить его? Ха!» — сердито думала Пенелопа, торопливо поднимаясь по темной боковой лестнице салона Шекспира. Неужели этот проклятый парень действительно считает, что она может так легко забыть о своих чувствах к нему?Неужели он правда хочет отделаться от нее?«Конечно, нет!» — твердо решила она, вспомнив его пылкое признание в любви. Этот глупец просто снова дал волю одной из своих дурацких идей, подобно той героической чепухе, что натворил в Нью-Йорке. Да будь она проклята, если позволит ему сбежать в этот раз, особенно когда по его глазам видно, как он страдает в душе. Никогда в жизни ей не встречался мужчина, который бы так нуждался в любви. И она будет любить его, несмотря на все его упрямые попытки оттолкнуть ее.Так и будет, если, конечно, удастся найти его. Пенелопа, нахмурившись, шагнула на площадку второго этажа.Пенелопу возмутило его стремление снова разрушить их любовь, и, решившись высказать все, что она думает о его ослиной жертвенности, она добежала до его комнаты в отеле, не думая об опасности прогулок в одиночку по ночным улицам. К счастью, ее разъяренное бормотание и злой блеск в глазах весьма эффективно оградили ее от нежелательного внимания, и она добралась до отеля, вызвав только громкий свист у болтавшихся по улицам бездельников.Но в отеле Сета не оказалось. Охваченная яростью и растущим беспокойством (как бы на него снова не напали), Пенелопа направилась в салон, еще одно место, где надеялась отыскать его.«А если его и здесь нет?» Она упрямо отогнала от себя эту тревожную мысль и направилась по темному коридору к конторе Сета. Кругом царила полная тишина, если не считать тихого шуршания ее юбок. Все девушки салона и картежники, снимавшие здесь комнаты, были еще на танцах.Когда Пенелопа подошла к его конторе, сердце ее заколотилось от радости. Из-под двери пробивался свет — наглядное свидетельство того, что внутри кто-то был. Скрестив пальцы, чтобы там оказался именно Сет, а не Монти, она осторожно заглянула в приоткрытую дверь комнаты.Удача улыбнулась ей. За огромным столом из красного дерева сидел Сет с сигарой в руке. На нем была только рубашка с расстегнутым воротом и высоко закатанными рукавами. Рядом на столе стояли бутылка виски и коробка с сигарами, а справа — пепельница, полная окурков.Она наблюдала за ним, пораженная увиденным. Сет Тайлер курил? Да ведь он ненавидит табак. Он всегда носил с собой портсигар, но Пенелопа знала, что сигары он предлагал знакомым.Неуверенно прислонившись к двери, она смотрела, как Сет сунул сигару в рот и чиркнул спичкой. Вытянув голову вперед, он поднес маленькое пламя к толстому коричневому концу и глубоко затянулся. Сильно закашлявшись, он выругался, вынул сигару изо рта и небрежно бросил ее в пепельницу.К изумлению Пенелопы, он сразу же вытащил из коробки новую сигару, и опять все повторилось. Только когда он бросил и эту недокуренной, взяв следующую, она стала понимать, что происходит. Если она кусала или грызла ногти, когда ей было не по себе, то он, похоже, обрезал сигары и лишь прикуривал их. Возвышающаяся в пепельнице груда окурков ясно говорила, что ему, как она и предполагала, очень плохо.Уверенность вновь вернулась к ней, Пенелопа решительно распахнула дверь и шагнула внутрь. Ее желание утешить его возрастало с каждой секундой.Сет резко повернул голову в ее сторону, сигара свисала в уголке его рта, а в руке он держал зажженную спичку. Увидев, кто вошел, он скривился.— Пришла снова надоедать мне?Приписав такой грубый прием его непроходимой глупости, она нежно улыбнулась и подошла к столу.— Я бы хотела просто поговорить с тобой, а не надоедать тебе.— Мы не… — он выругался, а сигара выпала у него изо рта, когда догорающая спичка обожгла палец. Яростно замахав рукой, он погасил спичку, затем сунул в рот обожженный палец.Наклонившись над разбросанными бумагами, бутылкой виски и сигарами, Пенелопа нежно взяла его руку и поцеловала обожженный палец.— Бедняга. У тебя ужасный день, правда?Сет нетерпеливо шмыгнул носом и вырвал руку.— Что ты хочешь? Уверен, ты пришла не для того, чтобы целовать мои раны.Не слушая его ворчание, она обошла вокруг стола и остановилась рядом с его креслом. Нежно погладив его припухшую от синяков щеку, она сказала:— Именно для этого я и пришла. Сегодня вечером твое тело и душа получили столько ударов, и как женщина, которая тебя любит, я должна поцеловать и успокоить твои раны.Он дернулся от ее нежного прикосновения и посмотрел на нее.— Черт возьми. Пенелопа! Я же просил не любить меня!— Разве я когда-нибудь делала то, что ты мне говорил?Он что-то пробурчал в ответ.Пенелопа уверенно прервала его ворчание:— Верно, никогда. И сейчас не собираюсь слушать тебя, тем более что твои слова явно противоречат нашим заветным желаниям.Недоверчиво фыркнув, он повернулся на своем вращающемся кресле спиной к ней.— И с каких это пор твоим заветным желанием стало стремление связать себя с сумасшедшим? — проворчал он, доставая из коробки следующую сигару. — Мне кажется, это самый верный способ искалечить свою жизнь.Теперь настал черед Пенелопы фыркнуть. Достаточно. Она сыта по горло дурацкими рассуждениями Сета Тайлера. Не зная, поцеловать его или ударить, она схватилась за спинку кресла и повернула его к себе. Не успел он возмутиться, как она уселась к нему на колени и вытащила сигару у него изо рта. Обхватив его голову руками и заставив смотреть себе в глаза, она воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39