– Как сегодня?– Пойдем со мной к Энн. Ну, пожалуйста! – Она схватила Шеннон за руку. – Он придет к ним сегодня. Ты будешь им очарована. Вот тогда ты точно сможешь убедить Джонни поговорить с мамой. Я умру от одиночества, если она не позволит Гастону прийти к нам.Шеннон рассмеялась.– О’кей. Успокойся. Я пойду с тобой.– Тогда нам нужно поторопиться, пока не вернулся Джонни и не запретил нам.– Джон не может запретить мне ходить в гости, – твердо сказала Шеннон. – Но я согласна с тобой. Идем прямо сейчас, чтобы я была дома, когда они с Питером придут на обед.Мередит вынула из шкафа башмаки Шеннон.– Только не говори маме, что у Энн будет Гастон. Если она узнает…– Не скажу, если она не спросит. Но имей в виду: я не намерена лгать ни ей, ни Джону.– Положись на меня. Я сама ей объясню, – Мередит схватила Шеннон за руку и потащила вниз по лестнице в гостиную. – Мама, мы с Шеннон идем в гости к Энн.Лицо Элейн осветилось улыбкой.– Неплохая мысль. Мне пойти с вами?– Ты вчера весь вечер болтала с Шеннон, – Мередит обиделась. – Сегодня моя очередь.– Хорошо, хорошо, – Элейн улыбнулась Шеннон. – У Энн очень милый дом. И погода сегодня великолепная. На небе ни единого облачка.– Мы ненадолго, Элейн. Если Джон вернется раньше…– Ему не понравится, что ты ушла. Какой он эгоист! Кроме того, мы хотим, чтобы ты познакомилась со всеми нашими друзьями.«Кроме того? Раз уж вы решили, что я бездетна, не замужем и в здравом уме?» – подумала Шеннон. Но Элейн – беспокойная мать. И она простила мать Джона за ее – пусть условное – одобрение их брака. Весело простившись с будущей свекровью, Шеннон поспешила вслед за Мередит. * * * – Ну, разве Энн не душка? – Лицо Мередит пылало от волнения. – Она тебе нравится? Прическа у меня в порядке? Противное платье, правда?Шеннон сочувственно улыбнулась.– Мередит, успокойся. Может быть, это пришел вовсе не Гастон.– Это он. Гастон ужасно пунктуален. Сначала он поздоровается с дедушкой Энн и потом… О! Я слышу его голос.Из холла доносились неясные звуки беседы. Шеннон и Мередит сидели в гостиной, ожидая появления имеющего дурную репутацию учителя французского языка. Наконец, двойные двери гостиной распахнулись и Энн, темноволосая, пухленькая, румяная девушка лет пятнадцати, ввела в комнату Гастона.– Мередит, посмотри, кто пришел! – простодушно сказала она.Лицо Мередит вспыхнуло румянцем.– Месье Гарнье! Какая приятная неожиданность…– Мадемуазель Катлер, – Гастон взял протянутую руку девушки и запечатлел на ней долгий поцелуй. – Какое приятное стечение обстоятельств. – Он повернулся к Шеннон, поклонился: – Мадемуазель Декстер сказала, что вы – невеста Джона Катлера?– Меня зовут Шеннон Клиэри, – бессознательно, Шеннон протянула ему руку для поцелуя. – Приятно познакомиться с вами, месье.– Для меня это честь, – его губы дважды коснулись ее руки. Гастон сразу же стал ей неприятен. Шеннон быстро отошла и высокомерно взглянула на него.Благодаря Колину Марсалису она знала, что маленькие мужчины, гибкие и крепкие, как проволока, стремились подчинить своей воле и использовать в своих целях впечатлительных юных девушек. Гастон Гарнье пугающе точно отвечал этим качествам. Самоуверенный, надменный, с самодовольной улыбкой, он был убежден, что каждая женщина в этой комнате – и даже во Вселенной! – считала его неотразимым, недосягаемым идеалом.Гастон не сводил с Шеннон глаз, откровенно любуясь ею.– Шеннон. Очаровательное имя.– Благодарю, Гастон. Я хочу сказать: мерси.– О, вы немного говорите по-французски? Мило, очень мило.Час, проведенный в обществе Гастона Гарнье, показался Шеннон вечностью. С нескрываемой жалостью наблюдала она за будущей золовкой. Елейный голос и вкрадчивые манеры учителя заворожили Мередит. По словам Гастона, у него обширные знания и говорить он может почти на любую тему.На девушек обрушился поток глупой болтовни, пересыпанной цветистыми выражениями. Изредка мелькали крупицы мудрых мыслей. Шеннон полагала, что чужих. Все это время влюбленная Мередит вздыхала, ахала, краснела, что-то невнятно бормотала, когда Гастон обращался к ней. Шеннон теряла терпение. Ей хотелось схватить Мередит, вытащить из комнаты, увести из этого дома, от этого самовлюбленного негодяя.Снова и снова она убеждала себя, что в семнадцатом веке ухаживали за женщинами, не позволяя себе ничего, кроме поцелуя руки. И нет причин для беспокойства. Наступит день и Мередит вспомнит о Гастоне Гарнье с мудрой печалью. Ей вспомнится и Шеннон. Она будет благодарна ей, что удержалась от едких суждений и наводящих тоску советов. Не стоит рассказывать Мередит о Колине Марсалисе. Пусть себе теряет голову от любви. Это скоро пройдет, посоветовала себе Шеннон, уверенная, что Джон Катлер не позволит увлечению своей сестры зайти слишком далеко. * * * В последующие два дня жизнь текла спокойно – тихие уютные семейные вечера, тайные встречи с Мередит, с Джоном. С Мередит непрестанно говорили о Гастоне Гарнье, его знаниях, исследованиях… Встречи с Джоном – неистовые, торопливые. Правда, в самые неподходящие моменты Джон вдруг вспоминал о французе, осыпал его проклятьями. Его преследовала мысль о том, что Гастон может сделать с его маленькой сестричкой.Питер Ван Хорн – очаровательный хозяин. Шеннон нравилось наблюдать за ним и Элейн, которую тот боготворил. В доме царила атмосфера любви, нежности, уважения. Часами Шеннон не вспоминала о саскуэханноках и их печальной участи. Только за одно это она в вечном долгу перед семейством Катлер – Ван Хорн.За ужином вечером третьего дня Элейн вдруг сказала:– Хочу устроить небольшой прием, чтобы познакомить Шеннон с несколькими нашими друзьями, – Питер и Джон удивленно переглянулись. Было ясно – Элейн хотела узнать о прошлом Шеннон прежде, чем думать о будущем Джона.– Мама, мне нравится твое предложение, – Джон внимательно смотрел на мать. – Назначь его на завтра, или его придется отложить до моего возвращения.– Ты уезжаешь?– Я хочу встретиться с доктором Маршаном, на котором вы все помешались. Я еду послезавтра.– Зачем тебе ехать самому? – недоуменно спросил Питер. – Мы можем послать за ним.– Не стоит. Сначала я хочу встретиться с ним, поговорить. И только после этого я решу, показать ли ему Шеннон. И никаких возражений!– Ручаюсь, что это так, – улыбнулась Шеннон. – Если Джон решил, спорить с ним бесполезно. Он упрям, как осел. Значит, мы едем в Ренселервик. Я буду скучать по вам.– Что это вы такое говорите, миссис? Вы никуда не едете, – Джон фыркнул. – Ты останешься с мамой. Они с кухаркой будут откармливать тебя.Шеннон взглянула на него. Волевой подбородок, упрямо стиснутые зубы. Надо придумать, как заставить его изменить решение. Даже один день они не могут обойтись друг без друга. Осталось меньше пяти недель.– Джон, мы поговорим об этом позже.– Ты будешь скучать, – догадался он. – Я тоже. Поверь, я не хочу подпускать к тебе этого проклятого врача, пока не удостоверюсь, что ему можно доверять. Это моя обязанность. Я ведь твой жених, все же.– Ты права, он упрям, как осел, – Элейн с нежностью смотрела на сына. – Шеннон, попроси его не задерживаться. Это – единственное, на что ты можешь рассчитывать. Одному верхом можно обернуться за один день. Маршан может приехать позже.Джон взглянул на мать с благодарностью.– Шеннон, обещаю тебе, что вернусь через несколько дней.Она, молча, кивнула. У нее было дурное предчувствие. Им нельзя расставаться. Но Джон обещал вернуться через несколько дней, а он – человек слова.– Значит, гостей пригласим на завтра, – Элейн снова засияла улыбкой. – Мы пригласим Бена Шиллера. Он всегда спрашивает о тебе, Джонни.– Я обучался кузнечному делу вместе с юным Беном… – Джон стремительно повернулся к Шеннон. – Он тебе понравится.– Сейчас его вряд ли назовешь юным. Он уже девятнадцатилетний мужчина, – Элейн бросила на дочь многозначительный взгляд. – И он влюблен в твою сестру.– Бен? – улыбка озарила лицо Джона. – Интересно.– Он не обращает на меня внимания, – возразила Мередит. – За много лет он едва ли сказал мне два слова. – Она сделала красноречивую паузу. – Я настаиваю, чтобы на обед пригласили месье Гастона Гарнье.– Ты настаиваешь? – поразилась Элейн.В разговор быстро вмешался Питер.– Мередит, мы пригласим его в другой раз. Неудобно, если за одним столом окажутся двое твоих поклонников.– Бен Шиллер не мой поклонник! Меня он не интересует. Гастон Гарнье интересует меня.Джон рассвирепел.– Черт возьми! Кто он такой, этот Гастон? Где она с ним познакомилась? Кто ему позволил приблизиться к ней? Когда я уезжал, она была маленькой девочкой. И вдруг она сядет за обедом рядом с каким-то французом!– Нет, Джонни, – тихо сказала Мередит. – Гастон не «какой-то француз». Увидишь, он тебе понравится. Он и философ, и математик, и алхимик…– Алхимик? – Джон был сражен.– Гастон постоянно учится, изучает секреты происхождения золота и жизни…– Я знаю, что такое алхимик, – Джон был вне себя от гнева. – Не могу поверить, что Питер разрешил такому типу приблизиться к тебе.– Ни Питер, ни я не давали разрешения ни Гастону, ни кому бы то ни было другому «приближаться» к твоей сестре. И я требую, чтобы мои дети или разговаривали вежливо, или замолчали. – Элейн помолчала. – Дело в том, Джонни, этот Гастон – совершенно безобидный молодой человек. Он учит сыновей из нескольких известных семей. Кажется, математике и французскому.– Я не хочу, чтобы он учил Мередит французскому.– Довольно, Джонни. Мы с Питером сами решаем, как растить Мередит.– Я уже выросла! – Мередит вспыхнула до корней волос. – Мама, я уже взрослая. Разве вы не видите? Шеннон, скажи им.Все посмотрели на Шеннон.– Что я могу сказать им, Мередит, если я совсем мало знаю об этом человеке? – взглядом она попросила девушку поддержать ее.Мередит слегка наклонила голову.– Да, это так. У тебя не было возможности познакомиться с ним. – Она лукаво улыбнулась, поняв намерения Шеннон. – Если его пригласят на обед, ты сможешь поговорить с ним и составить собственное мнение. И если ты найдешь, что он… непорядочный человек, я соглашусь с тобой и забуду о нем навсегда.– Тогда пригласите и Бена, – Джон легко разобрался в «женских хитростях». – И Шеннон решит, кто из них лучше и больше подходит тебе. Идет, Мерри?– Согласна.– Решено, – Питер вздохнул с облегчением. – Джон, давай закончим партию в шахматы. Мередит не испортила тебе настроение? – Все рассмеялись. Мужчины ушли в кабинет, оставив девушек с Элейн.– Мередит Катлер, завтра вечером все должно быть в порядке. Ты будешь вежлива с Беном. И держись подальше от этого типа, Гастона.– Он не тип!– Иди в свою комнату. Твое возвращение будет означать, что ты решила разговаривать со своей матерью в уважительном тоне.Мередит удалилась, оскорбленная до глубины души. Шеннон почувствовала себя виноватой за поддержку девушки.– Я неправильно обращаюсь с Мередит, Элейн? – осторожно спросила она.– С ней трудно поладить. Я рада, Шеннон, что она выбрала тебя своей наперсницей. Она знает, я осуждаю Гастона, и никогда не говорит со мной о нем. Но сейчас она в замешательстве. Боюсь, в этом случае я поступала неправильно.Шеннон перевела дух.– Элейн, вы знакомы с Гастоном?– Да, – в глазах матери зажегся зловещий огонек. – Он заигрывал со мной. С женщиной, которая старше него в два раза.Шеннон нахмурилась.– Мередит при этом присутствовала?– Присутствовала, но не замечала. Дело в том, что молодой человек флиртует с каждой женщиной, которую он видит. Это безобидный недостаток. Но говорят, что у него роман более чем с одной женщиной.«Ничего себе, – подумала Шеннон. – Что можно ответить на это?» А вслух спросила:– Слухи?Элейн прикусила губку, явно смущенная.– Обычно я не слушаю сплетен, но…– Но эта касается счастья Мередит, поэтому?..– Поэтому я ее выслушала. Похоже, Гастон Гарнье увлечен, по крайней мере, одной из матерей своих учеников. Более того, говорят, что все состояние семьи в руках этой женщины. Она привела Гастона в дом против желания своего мужа. Прости, Шеннон, что я повторяю сплетни.– Если все это правда, то он – подонок! – Шеннон помнила, как ей было больно, когда она узнавала об увлечениях Колина.– Подонок? – Элейн помолчала, потом разразилась звонким смехом. – Подонок! Это… это ему так подходит!– Тише, – попросила Шеннон. – Если Джон услышит, что я говорю грубости, ему станет плохо.– Он предупреждал, что у тебя дерзкий язык. Подонок… О!..– Элейн, держите себя в руках. Мы говорим о Гастоне. Я рада, что он будет на обеде. Мы сможем понаблюдать за ним.– Он будет флиртовать с тобой.– Джон поколотит его, и все наши проблемы будут решены, – Шеннон развеселилась. – Ему нужно найти оправдание. Если он когда-нибудь узнает, что с вами заигрывают, он будет в ярости. Я уверена, что Питер тоже.– Возможно. Не могу предсказать, что сделает Питер. Но Джонни – вылитый отец. Должно быть, в этом суть проблемы с Мередит. Ей также хочется острых ощущений, как ее отцу и брату.– А ее мать? – улыбнулась Шеннон. – Не многие женщины отважатся пересечь океан с маленьким сыном на руках и дать жизнь новому человечку на новой чужой земле.– Джонни рассказывал тебе о своем отце?– Своенравном человеке, как и его сын? – Шеннон лукаво улыбнулась.– Джонни никогда не любил, чтобы его сравнивали с Джеком, но сейчас… Шеннон, ты научила его любить. Он стал менее категоричным.– То были тяжелые дни для вас.– Я была оскорблена… была в ярости. Я любила Джека. Он… страшно ненадежный человек. В этом отношении Джонни полная противоположность отцу.– Вам предлагали вернуться в Англию?– И не один раз. Иногда мне казалось, что я остаюсь назло Джеку, но это не так. Джонни был нужен отец, – она внимательно смотрела на Шеннон. – Я была совсем одинока… часто мечтала о любви… неистовой, безумной… чтобы потом рассказать о ней Джеку. Но ничего такого не случилось. Я думала, раз он бродяга, он верен брачному обету. Представляешь мое удивление, когда я узнала, что у него есть вторая жена. А я все это время оставалась наивной преданной дурочкой.– У вас есть Питер. Он боготворит вас и предан вам.Элейн наклонилась к Шеннон и прошептала:– Я всегда думала, что не смогу быть Питеру верной женой. Представляешь? Он… ну, едва ли подходит для романа.– Хотя он очень привлекательный мужчина. Теперь понятно, почему вы долго не решались выйти за него замуж.– Джонни ничего неизвестно об этом.– Не беспокойтесь, от меня он ничего не узнает. Однажды я ему доверилась… В известном смысле жизнь сделала вам подарок. Вы замужем за Питером, и сейчас у вас есть ваша неистовая, безумная любовь. Как романтично!– Разве?– Питер обожает вас.– Он очень почтителен. Грех желать лучшего мужа, но слово «неистовый» вряд ли… Ну, не обращай внимания.Шеннон изумленно смотрела на Элейн. Неужели она правильно поняла тон и выражение лица этой женщины? Она сетовала на недостаток секса, на завуалированном языке семнадцатого века. «Почтителен» – значит, секса нет.– Ас Питером вы говорили об этом?– О чем?– О занятии любовью.– Шеннон, ради всего святого…– Если бы вы видели, как он смотрит на вас!– Я не сомневаюсь в его любви. Каким же образом мы поменяли тему? Мы говорили о Гастоне.– Поговорим о «почтительности», – Шеннон не обратила внимания на слова Элейн. – Он боится оскорбить вас своей решительностью. А вы настолько застенчивы, что не решаетесь позволить ему это. Может быть, вы осмелитесь сказать ему намеками.– Больше не будем говорить об этом, – строго сказала Элейн. – Лучше забыть этот разговор.– О’кей. Если не хотите…– Не хочу… Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Намеками?Шеннон игриво улыбнулась.– Наденьте что-либо легкомысленное. Распустите свои прекрасные волосы.– Он подумает, что я падшая женщина.– Не будьте такой неразумной. В чем вы спите? В одной из тех рубашек, что вы дали мне? – Шеннон залилась веселым смехом, вспомнив, как возмутился Джон, увидев столь сложную амуницию. – Питеру понадобится не менее десяти минут, чтобы отыскать вас под этой кипой материи. А эти ужасные пуговицы! Он же дойдет до изнеможения, пока справиться с ними и разденет вас.– Он никогда не раздевает меня, – смущенно, но честно призналась Элейн. – Джек всегда раздевал, а Питер…«Вот беда! Положение гораздо хуже, чем я себе представляла». – Шеннон мысленно застонала, но вслух произнесла:– Кажется, все намного проще, чем я думала. Удивите его однажды. Не надевайте свою кошмарную рубашку. Поверьте, он сразу поймет намек.– Надеть легкую рубашку?– Не надевайте ничего, – раздраженно сказала Шеннон. – Вы же его жена, Элейн.– Шеннон!– Честное слово, вам даже не нужно будет ничего говорить.– Он умрет на месте.– Господи, вы же не глупышка! Питер в прекрасной форме. Он нестар. Наслаждайтесь жизнью.Элейн была потрясена. Глаза широко распахнуты от изумления.– А вдруг он попросит меня объяснить свое поведение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32