– Поверь мне, если мы уляжемся в постель, то нескоро встанем. Поешь, а я приведу себя в порядок.– Сними эти свои джинсы, – попросил Джон. – Во время еды я хочу любоваться твоими красивыми длинными ногами.Шеннон безропотно подчинилась.– Ты любишь грецкие орехи? – спросил он.– Очень. Разве их здесь можно найти?– Я совсем забыл о них, – Джон взял глиняный кувшин с крышкой. – Мне не нравится их вкус, но они сытные.Шеннон жадно схватила горсть орехов.– А где щипцы? Они у тебя есть?– Вот они, – он взял несколько орехов и раздавил их в руке. Потом положил Шеннон в рот кусочек ядрышка.– Ммм… – Ее руки обвили его шею. – Накорми меня, Джон Катлер. – Его глаза сказали ей, что она странная женщина, но это придает ей очарование. – Здесь настоящий рай.– У меня есть предложение.– В любое время, когда захочешь, – Шеннон взяла его руку и прижала к своей груди.Джон осторожно убрал руку.– Я говорю серьезно, Шеннон. Пожалуйста, выслушай меня.Ласковые нотки в его голосе обезоружили Шеннон. Она отступила, сжав руки.– Слушаю тебя, Джон.– Ты рассказала мне свою версию собственной жизни. Подтвердить ее ты ничем не можешь, да и смысла во всем этом маловато. Но ты веришь каждому своему слову. Из-за этого ты живешь в вечном страхе, что придет день, когда ты покинешь это место – или, так будет точнее, – это время. И меня.В голосе Джона слышалась боль. И Шеннон снова бросилась к нему в объятия и прижалась губами к его рту. Это – печальная горькая правда, только он не желает понять ее. Она прильнула головой к его груди и тяжело вздохнула.– Что ты хочешь предложить, Джон?– Один из нас прав, второй – ошибается, – он говорил спокойно и настойчиво. – Мы никак не можем согласиться друг с другом. Но я считаю, что от удара у тебя в голове все перемешалось. Я не могу этого доказать, как и ты не можешь доказать, что ты из другого времени и мира. Но могу с уверенностью сказать, что сейчас ты здесь, со мной, в этом времени и месте. Думаю, что прав и в остальном.– А я уверена, что права я, – глаза Шеннон наполнились слезами. – Я действительно из будущего. Но как бы мне хотелось, чтобы это была неправда.– Один из нас ошибается, – упрямо повторил Джон. – Если ошибаешься ты, мы сможем прожить нашу жизнь вместе, в полном согласии. Ты согласна со мной?– Да, Джон, но…– Послушай. Если я прав, а я уверен, что прав, тогда мы – одно целое, в одном времени и в одном месте. Если права ты, то мы не принадлежим друг другу. Разве это объяснение тебя не устраивает?– Все не так просто.– Попробуй объяснить.– Ты считаешь, что я ударилась головой и потеряла память, или у меня мания, или бредовое состояние, в котором я вообразила, мир будущего на три столетия вперед с его историей, войнами, изобретениями. Такое невозможно.– Почему? Это более вероятно, чем мысль о возможности перемещения из одного времени в другое, из будущего в далекое прошлое. Разве ты не понимаешь этого, Шеннон?– Да, но…– Что бы ты выбрала, Шеннон?– Что ты имеешь в виду?– Если бы ты смогла поверить в одно из объяснений, какое бы ты выбрала, свое или мое? Эту жизнь, он постучал пальцем по ее лбу, – или ту?– Жизнь здесь прекрасна. Я бы хотела остаться здесь. Но я не могу так просто вычеркнуть из памяти свою семью, их жизни. – Она вырвалась из объятий Джона и стала взволнованно ходить по комнате. – Постарайся взглянуть на вещи с моей точки зрения. Я хочу поступить правильно, Джон. Поверь, совсем нетрудно на короткое время сделать вид, что согласна с тобой. Да, я ударилась головой, и у меня бредовые идеи. Но я никогда не прощу себе, что позволила тебе безоглядно влюбиться, не подготовив тебя к близкому концу…– Через два месяца?– Теперь уже меньше.Джон приблизился к ней, высокий, сильный.– Пришло время для моего предложения.Шеннон вспыхнула. Его близость и исходящая от него сила почти мгновенно вызвали у нее приступ желания.– О’кей. Говори, я слушаю.Во взгляде Джона светились чувственность и желание.– Сейчас ты согласишься с моим объяснением. Мы поженимся… будем заниматься любовью… будем вместе спать в моей большой кровати и бродить в моих лесах. И если ты найдешь способ доказать мне, что ты из другого времени…– Что тогда? – Все ее тело ныло от желания. «Этот бесконечный спор, наверное, никогда не закончится», – подумала Шеннон.– Клянусь, я попрошу у тебя прощения.Она ощетинилась словно еж.– Вот как? Значительная уступка!Джон фыркнул и обнял ее.– Извинение будет тщательно продуманным, – его губы целовали шею Шеннон, – полным раскаяния и искренним. Вряд ли хоть один мужчина приносил женщине такие глубокие извинения. – Его рука скользнула под футболку и принялась пощипывать сосок. – Я найду тысячи способов, чтобы извиниться…– Мне не нужны твои извинения, – рассмеялась Шеннон. Ее глаза пылали от возбуждения, – Я хочу тебя.– А я тебя. – Джон чувственно поглаживал ее ягодицы. – Ты принимаешь мое предложение?– Я соглашусь со всем, что бы ты ни сказал сейчас, – простонала Шеннон, схватила его за волосы, пригнула голову и прильнула к его рту. – Моя улыбка заработала на синих джинсах миллионы долларов, но твоя… – Шеннон облизнула губы в предвкушении удовольствия. – Тебе бы следовало продавать джинсы нудистам, Джон Катлер. Ты самый сексуальный мужчина во Вселенной.Она попыталась взобраться на него и повторить все, что было днем у ручья. Джон быстро схватил ее и отнес на постель.– У меня для тебя сюрприз, Шеннон. Ложись на спину и наслаждайся, – опустившись возле нее на колени, он взял ее ногу и стал целовать по очереди розовые пальчики. Потом его губы медленно исследовали лодыжку.Глаза Шеннон подернулись поволокою, икры покалывало от удовольствия. Она представила себе, как губы Джона коснутся мягкой кожи на внутренней части бедер, и ее охватили волны чувственного наслаждения. Ей хотелось, чтобы Джон не медлил так долго. Но он методично целовал каждый дюйм ее ноги. Шеннон не шевелилась, заставляя себя быть терпеливой. Его губы коснулись нежной кожи под коленом, и она застонала, слегка передвинулась, торопя его.– Джон. – Он не поднял глаз. – Посмотри на меня, милый. – Она села и резко сдернула футболку, обнажив полные округлые груди с розовыми сосками. – Иди ко мне.Глаза Джона расширились. Он готов был сдаться, но сдержался, осторожно дернул Шеннон за ногу, и она упала на спину. Джон продолжал целовать колено, но его любопытные пальцы поглаживали ее бедра изнутри. Шеннон выгнулась от наслаждения. Взгляд Джона скользнул по красивой груди, поднявшимся соскам, длинным ногам, и остановился на кусочке кружев, скрывавшем ее самое потаенное место.У нее перехватило дыхание, когда, осторожно раздвинув бедра, Джон припал влажным ртом к набухшей плоти, целуя и облизывая ее сквозь розовое кружево, пока она не вскрикнула от удовольствия. Он почувствовал под губами внезапное биение, а она вновь выгнулась, опустив руки ему на голову.Джон довел ее почти до экстаза и откинулся. Затем взял вторую ногу, будто снова собирался начать медленную пытку.– Ты сошел с ума! – простонала Шеннон, вырвав ногу из его рук, и вскочила. – Я больше не могу.– Еще нет. – Он шлепнул ее по ягодицам и самодовольно усмехнулся. – Ты прекрасна!– Я хочу видеть твое тело, – она попыталась развязать пояс кожаной куртки.Джон соскочил с постели и быстро разделся. Он был великолепен: стройный, мускулистый, загорелый. Очарованная, Шеннон с интересом смотрела на его возбужденную плоть. Инстинктивно облизнув губы, она хрипло произнесла:– У меня идея.– Безумная? – игриво предположил Джон. – Твои бредовые идеи могут свести с ума… – Он опустился на постель. Его руки гладили, ласкали ее груди и живот. – Ты принимаешь мое предложение?Шеннон взяла обеими руками его плоть и провела пальчиками по всей длине.– Я точно лишусь рассудка, если ты не перестанешь дразнить меня.– Расслабься. – Раздвинув ей ноги, он направил свою плоть между ее бедер и начал медленные ритмичные движения, массажируя ее лоно сквозь влажные трусики. Потом поцеловал ее. Поцелуй был теплым и мягким. Его язык скользнул ей в рот, повторяя ритмичные движения плоти. Шеннон с жадностью приняла его язык, пробуя на вкус, посасывая, пока ее тело не напряглось в ожидании взрыва. Если бы только она смогла сбросить кружевное белье, влажное от любовной росы, она бы доставила Джону наслаждение…– Я хочу тебя, Джон, – простонала Шеннон.– Мы хотим друг друга, – поправил он, захватывая губами ее сосок и с ленивой медлительностью проводя по нему языком. – Хочу, чтобы это длилось вечно.– Пожалуйста, Джон, возьми меня скорее.– Еще не время… – Его пальцы проникли в нее, и он гордо рассмеялся, почувствовав как нарастает в ней желание. Тело Шеннон пульсировало.Джон сорвал с ее бедер кружевное белье. Она судорожно вздохнула, изумляясь силе своих ощущений. На мгновение ей самой захотелось продлить ожидание и насладиться ощущением, которое оно несет. Но он уже входил в нее, медленно и ритмично, глубже, чем в первый раз. Он ждал ее. Инстинктивно Шеннон начала двигаться, сначала медленно, а затем – когда он стал постанывать от восторга – все быстрее, пока слегка не задрожала кровать. Их тела пульсировали в такт. «Есть ли предел чувственному отклику на его ласки?» – подумала Шеннон. Джон будто понял ее состояние. Его указательный палец скользнул у нее между ног и погрузился в горячее влажное лоно. Шеннон вскрикнула от восторга. Закружилась голова, еще мгновение и она потеряет сознание… Раздался протяжный стон Джона.Они лежали молча. Потом Шеннон прошептала:– Потрясающе, Джон, – и уткнулась лицом во влажные мягкие волосы у него на груди. – Я и не представляла, что может быть… так хорошо.Джон снова застонал. Он еще не был способен говорить. Он был ошеломлен, пресыщен страстью и любовью. К тому же, он не спал тридцать шесть часов. Шеннон убаюкивала его в своих объятиях. Сама она не будет – не сможет! – уснуть. Она чувствовала себя бодрой, энергичной, очарованной новым миром ощущений и разделенной страстью.Джон дышал ровно. Он уснул, так и не сказав ни слова. Так даже лучше. Никаких предложений, никаких планов, никаких предсказаний. Только любовь и доверие. * * * Пока Джон спал, Шеннон успела немного подремать и теперь, отдохнувшая, со свежими силами, составляла план действий на ближайшее будущее. Он состоял из четырех пунктов.Во-первых, она будет абсолютно честной с Джоном, и лаконичной в отношении сведений, которые могли бы повлиять на ход истории.Она подготовит его к приближающейся неизбежной гибели его названного брата, клана, народа.Она подготовит его к потере любви, так как нет сомнений в том, что ей суждено находиться в XVII веке до 16 июня 1656 года, то есть в период заключения тайного договора с французами и битвы с англо-ирокезскими силами. В это время Джон потеряет свою возлюбленную.Но самое главное, надо увести его подальше от места кровавой схватки. Джон легко высказал свою позицию: он – член клана Волка, брат Кахнаваки, и их враги – его враги.– Выхода нет, – шептала Шеннон. – Я могу сомневаться, стоит ли мне вмешиваться в ход истории. Но если стоит вопрос о жизни и безопасности Джона, пусть вся эта история катится в преисподнюю.От звуков ее голоса Джон проснулся. Шеннон кокетливо улыбнулась ему.– Мне бы хотелось познакомиться с твоими мамой и сестрой, Джон. Когда мы можем отправиться в Нью-Амстердам? ГЛАВА 14 План Шеннон был прост. До 16 июня следует укрыться в Нью-Амстердаме в объятиях Джона. 16 июня – как полагала Шеннон – она лишится чувств и очнется в Олтонском лесу в XX веке. Либо все будет так, либо ее настигнет ужасная кара со стороны всех духов саскуэханноков, чьими жизнями она пожертвовала на своем пути сквозь века. Шеннон была уверена, что ее судьба не будет легкой. Ее ожидает несчастливая, одинокая жизнь. И лишь воспоминания о Джоне Катлере будут согревать ее душу.Пока они не отправились в Нью-Амстердам, Шеннон наслаждалась обществом Джона и его лесами, отгоняя мучительные угрызения совести.Подготовку к дороге, которая уведет Джона далеко от саскуэханноков и их трагического конца, сменяли занятия любовью. Сомнения о принятом решении больше не тревожили Шеннон. Она отдалась любви полностью, и ее любили безоглядно. Хотя Джон и замучил ее вопросами об «условиях», от которых зависел их брак, в его сияющих зеленых глазах светились любовь и глубокая привязанность. Было ясно, что он согласится на любые «условия». И Шеннон позволила мечтам завладеть ее мыслями и чувствами. Как хорошо быть невестой Джона! Возможно, гармония в их отношениях принесет ей счастье: она станет матерью его ребенка.Ребенок родится в двадцатом веке, и не будет знать своего отца. Шеннон было больно даже подумать об этом. По своему горькому опыту она знала, как трудно без отца, как не хватает его в жизни. Но она помнила, что своего отца любила всегда и чувствовала его любовь независимо от времени и пространства.Конечно, возникнут сложности. Ее семья, и особенно Фил, захотят знать, кто отец ребенка, но не признают правду. Что ж, ей все равно. У нее будет ребенок, и они как-нибудь справятся со всем вдвоем. Шеннон хотелось, чтобы и Джон был с нею. В то же время она благодарит судьбу за то, что испытала радость встречи с таким человеком, как Джон Катлер.Она расскажет ребенку о саскуэханноках и ирокезах, и об Оджибве. Отсутствующему отцу было бы приятно узнать об этом. Поэтому она позволяла Джону рассказывать ей об индейцах, исправлять и дополнять известные ей факты.Джон поведал ей, что ирокезы тоже делятся на кланы Волка, Черепахи, Медведя. Их языки напоминают язык саскуэханноков, хотя различия могут быть значительными. Он говорил, что, кроме Великого Духа, которого считают общим духом уже умерших или тех, кто уйдет в будущем, есть маленькие божества: Три Сестры, например, – кукуруза, бобы и тыква, основные продукты питания индейцев, гром, управляющий дождем. Еще Джон рассказал об ирокезском духе Хадуи, или Двуликом. Кахнаваки предлагал отвести к ним Шеннон.– Служители Хадуи совершают чудеса. Я сам видел, – уверял ее Джон, обходя свое «поместье» и запирая надворные постройки. – Они носят деревянные маски и лечат болезни головы.– Оставь в покое мою больную голову, – улыбнулась Шеннон. – Ты действительно веришь этому, Джон?– Я не верю в духов, как вы с Кахнаваки, но верю в духовное начало. В конечном счете, я думаю, это одно и то же.– Я? Я не верю в духов.– Но ты же говорила, что видела Великий Дух, когда была ребенком.– Ах, этого, – Шеннон нахмурилась. – Он совсем не такой. В известном смысле ты тоже веришь в него.– Нет, я не верю.Шеннон нежно улыбнулась, глядя на его решительный твердый подбородок.– Ты что-то писал недавно, Джон?– Я делаю заметки, на память. Записи о встрече с сенеками в начале недели. Думаю, это – поворотный пункт в развитии отношений.– Можно прочесть?– У меня плохой почерк. Прочесть свои записи могу только я сам. – Джон весело рассмеялся, возвращаясь к своей работе. – Но если тебе интересно, могу рассказать.– Интересно.– Кахнаваки убедительно отстаивал свои взгляды. Он сказал: «Мы воюем друг с другом, ослабляя наши ряды. За что? За честь или землю? Нет, за привилегию в торговле с белыми. За привилегию быть ослабленными и униженными их ромом. Он стал нам необходим больше, чем наши матери и братья.Французы, англичане и, как уже было сказано, испанцы не могут найти друг с другом общего языка. Это нам на руку. Но нет, мы не хотим воспользоваться их враждой… Если мы поддержим англичан, самых сильных среди них, нас ждет нелегкая судьба. Со слабыми не считаются, слабых уничтожают.От европейцев мы переняли пьянство, мошенничество, непорядочность. Давайте теперь научимся их военному мастерству. Мы видим повсеместно, как европейцы подстрекают слабые индейские племена выступать против сильных. Мы должны извлечь пользу из этого урока, или нас прогонят с нашей земли!Шеннон понимающе кивнула.– Он хочет помочь французам, потому что они слабее англичан?– Вот именно. Он надеется, что вражда и недоверие между французами и англичанами будут длиться вечно и не позволят им занять главенствующее положение на континенте. Конечно, добиться этого без помощи союза ирокезов невозможно. Ему необходимы гарантии, что ирокезы не будут помогать англичанам.– Сможет ли Кахнаваки добиться от ирокезов такого обещания? Мне кажется, что союз ирокезов с англичанами достаточно прочен.Джон пожал плечами.– Пока еще трудно назвать их отношения союзом. Кахнаваки опасается, что вскоре он упрочится. Он пытается помешать этому… К счастью, сенеки согласились изложить его взгляды совету, – посторонним разрешается обращаться к совету только через сахемов Сахем – вождь некоторых индейских племен (Прим. пер.)

– они считают его предложение мудрым.– Я читала, что голосование на таких совещаниях принимается единогласно. Такой порядок кажется мне слишком строгим. Можно ли надеяться, что Кахнаваки убедит каждого члена совета?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32