У него были свои способы обеспечивать безопасность. Он был немногословен и сразу же перешел к делу, как только убедился в личности Роджера.
— Луи-Биби говорит, что вы хотите направить толпу, на «Отель де Виль». Это будет дорого стоить, очень дорого.
Роджера предупредили, что лучше не спрашивать имени человека, с которым он будет иметь дело, а называть его «патрон», то есть босс, хозяин.
— Я хочу освободить Генри де Коньера и его дочь. Толпа — это идея Луи. Я не понимаю, почему это будет стоить дорого. Не дорого стоит поднять нескольких подстрекателей, проповедующих жестокость.
Босс согласился, мрачно улыбаясь.
— Похоже, я вообще подстрекателям платить не буду, но не хочу слишком много жестокости в этом городе. К тому же толпу нужно воодушевить. Люди ни с того ни с сего не побегут по ночным улицам. В этом городе нельзя разжигать страсти толпы раньше времени. Здесь уже и так неспокойно и гражданская гвардия сразу же усмирит непокорных. Если вы хотите достичь цели, не должно быть ни звука раньше времени.
Роджер размышлял с непроницаемым лицом. Он, конечно, с удовольствием заплатил бы. Нужно осуществить сделку, не отрицая очевидного.
— И еще, — сказал он. — Я хочу освободить заключенных, чтобы они были за воротами. За все будет заплачено.
Мрачный взгляд сверлил Роджера, жадность боролась с предвидением. Наконец патрон покачал головой, улыбнулся, на этот раз с уважением.
— Хорошо, заключенные будут освобождены из «Отеля де Виль». Это нетрудно сделать и без толпы, но мне в этом городе жить. Маро окружит весь этот район и сожжет нас дотла, если кто-то откроет дверь и выведет их за ворота.
Роджер пожал плечами:
— Делайте, как считаете нужным, но помните, что я чужестранец. Что имею, то имею. Если договоримся — хорошо. Если нет, то я не смогу достать больше. Я просто нанятый агент и ничего больше.
— А-а…
Удовлетворение отразилось на изборожденном морщинами и потяжелевшем лице. Теперь было понятно, патрон знал, с кем имеет дело, и успокоился. Он был уверен, что имеет дело с каким-то идиотом знатного происхождения. Однако все знают, что господин де Коньер был титулованным дворянином. Возможно, что его семья использовала агента. Без сомнения, тот будет стараться, как можно выгоднее провести сделку, чтобы остаток денег присвоить. Взгляд, которым он сверлил Роджера, стал ледяным.
Роджер почувствовал, как струйка холодного пота стекает по спине, и надеялся, что его лицо не выдало этого. Ему удалось холодно улыбнуться.
— Револьвер в моем кармане нацелен под столом на ваше брюхо, патрон. И потом, деньги не в моей комнате и даже не в городе. — Он врал, конечно. Деньги были там, где им и положено быть, под фальшивым настилом под сиденьем коляски. Роджер, однако, мог прибегнуть ко лжи ради благородного дела. — Вы получите их быстрее, если честно сыграете свою партию.
Тяжелые глаза сощурились. Напряжение спало. Цена была названа. Роджер покачал головой, почувствовав большое облегчение. Он принес хорошую сумму денег, но рассчитывал, что разговор пойдет о простом подкупе, а не о восстании. Названная цена была выше, чем он мог заплатить, но незначительно. Они стали торговаться всерьез. В этом Роджер оказался почему-то менее удачлив, чем рассчитывал. Цену удалось сбить, но не настолько, на сколько рассчитывал Роджер.
— Если у вас нет таких денег, — сказал, наконец, патрон, — мы попусту теряем время. За меньшее я это делать не стану.
— Они у меня есть, — сказал Роджер. — Но я же должен отправить этих людей в Англию. Мы должны есть и спать.
— Это ваши проблемы. Есть способ питаться и без денег. Определенно, un des coureurs de rue Bow сможет это устроить.
Роджер рассмеялся. Ему нужно было некоторое время, чтобы соединить французскую фразу с «Сыщиками полицейского суда», организацией, которая занималась возвращением пропавшего имущества, поисками пропавших людей и охотой на преступников за деньги. У «Сыщиков» была невысокая репутация. Люди, которые там работали, были обычно не намного лучше преступников, с которыми имели дело. С другой стороны, некоторые из них были умными людьми, и репутация организации была выше за границей, чем в Англии. В замечании, что можно прожить и без денег, было больше вызова, чем насмешки.
Патрон твердо стоял на своем, и уступать не собирался. Роджер думал, как мало денег у него осталось, но был запас ружей. Когда они уедут из Салю, можно будет их продать. Он стал размышлять, как организовать передачу Генри и его дочери и заплатить означенную сумму. Когда дело было улажено, Роджер предложил, с улыбкой глядя на револьвер, чтобы его компаньон сопровождал его до более безопасного места в городе.
— Вы думаете, что я возьмусь за это дело, полагаясь только на ваше слово? — спросил старик. Его лицо стало злым и уродливым. — Это шутка?
— Ах да, совсем забыл. — Роджер и не ожидал, что ему поверят. Такие отговорки были характерны для роли, которую он играл. Он вытащил из кармана монеты, завернутые в бумагу, и передвинул их на противоположную сторону.
Сверток был тут же взвешен в руке патрона.
— Еще, — сказал он.
— Ни су, — ответил Роджер. Он протянул руку по направлению к монетам. — Верните их обратно, и мы квиты. Я больше не буду торговаться и в любом случае больше не принесу. Люди будут в ваших руках. Когда я получу их в целости и сохранности, вам заплатят. Я не хочу, чтобы их сопровождали более двух человек. Если придет больше, я не появлюсь и вы никогда не получите денег.
— А если я выведу ваших людей и приду только с двумя, что вас остановит, чтобы подстрелить нас? Нет, я хочу больше.
Роджер встал, стараясь не выдать своего замешательства. Преимущество, что он держал револьвер в кармане, было несомненным.
— Я не занимаюсь убийствами, — зло ответил Роджер, соображая, какие найти слова, чтобы убедить патрона. — В моих интересах получить де Коньеров в целости и сохранности, потому что мне хорошо заплатят, когда я вернусь. Более того, деньги не мои. Мне безразлично, отдать их вам или вернуть. Но если деньги уплачены, я рискую головой. У меня должны быть или люди или деньги, чтобы вернуться в Англию.
— Вы не говорили, что вам заплатят, когда вы благополучно доставите людей, — проворчал патрон.
— Не ваше дело, как мне платят, — сказал Роджер за резкостью ответа скрывая облегчение.
По правде, говоря, Роджер никогда не думал о такой возможности, потому что, конечно, он и не ждал никакой платы за то, что сейчас делает. Однако патрон, кажется, посчитал все вопросы решенными и согласился встретиться с Роджером в спокойном месте. Позже, сидя у камина в своей комнате и потягивая бренди, Роджер осознал все и рассмеялся. Патрон верил, что Роджер так затягивает торг, чтобы смошенничать с пользой для себя. Посмеявшись, Роджер подумал, что это дело грозило обернуться для него убытком, даже если Стоур захочет оплатить кое-какие затраты. И все же он не отказался бы от этого ни за что на свете. Об одном он не подумал, как он узнает, что мужчина и женщина, которых к нему приведут, действительно из «Отеля де Виль» и на самом деле Генри и Леония де Коньер?
ГЛАВА 5
До конца недели Леония и ее отец предавались отчаянным размышлениям. Луи не заходил в камеру и не вызывал Леонию. Однако пища была превосходной, и даже деликатесы появились — полбутылки вина, немного сыра, пакет изюма. Генри верил, что его друзья вернутся к власти. Луи мог слышать об этом и старался угодить пленникам.
Вряд ли это так, спорила Леония. Она не объясняла отцу, почему уверена в обратном. Луи хотел освободиться от Маро, однако вряд ли желал, чтобы его свергли. То, что он не выводит Леонию и не говорит с ней, наводило на мысль, что он под подозрением. Но тогда не было объяснения, почему он приносит такую хорошую пищу.
Напряжение становилось невыносимым, и Леония решила, что вечером должна получить ответ. Она стала настойчивее, а Луи — осторожнее. Он даже не просовывал руку в дверь, а бросал миску и хлеб на полпути, а затем пропихивал их. Если Леония не успевала схватить еду, то все проливалось на пол. Он даже не позволял обезумевшей женщине схватить его за руку.
Леония поняла, что Луи боится. Какой же дурой она была, забыв об этом! Она взяла немного тухлой соломы, которая служила ложем, и обернула вокруг ноги. Если Луи откроет дверь, она просунет ногу в щель.
— Генри хотел напасть на Луи, но Леония считала, что из этого ничего не выйдет. Она не была достаточно сильной, чтобы долго держать дверь открытой, а тем более удерживать Луи. Если это не удастся отцу, положение станет ужасным. Луи бросится наверх, закроет дверь и позовет на помощь. Они не смогут убежать. А если она заблокирует дверь без всяких угроз, то Луи может зайти или приблизиться настолько, что они схватят его. Только отчаяние привело Леонию к такому плану действий. Вряд ли все сойдет гладко, но и вреда большого не будет.
Но все планы Леонии пошли насмарку. Когда дверь открылась, она не успела просунуть ногу, так как Луи прошептал: «Preparez-vous! Cette nuit! Votre pere aussi!»
Леония остолбенела. Миска полетела в нее, а там — две сухие колбаски. Сухая колбаса была главной пищей бедняков, когда они отправлялись в путешествие. Она не портилась, только становилась суше и острее. Это означало только одно — побег.
— Что он сказал? — живо спросил Генри.
— Он сказал, — повторила Леония по-английски, — будьте готовы. Сегодня ночью. Твой отец тоже. О, папа, наверное, ты был прав. Возможно, это попытка спасти нас.
— Я не знаю, что и думать, — медленно сказал Генри. — Я не верю в восстание против чудовища Маро и освобождение своих друзей. Ты можешь представить мэтра Фуко, организующего побег? Я боюсь, что это ловушка.
Леония тяжело вздохнула. Наверное, это так. Луи и Маро сговорились, чтобы казнить ее и отца. Она отшвырнула колбасу. С их стороны было гениально, так убедить их. Леонию начало трясти.
— Леония, — сказал Генри, взяв ее за руку, — не бойся. Чтобы обвинить нас в побеге, они должны сделать вид, что мы убежали. Так как мы предупреждены, то сможем удачно скрыться.
Для Роджера это был спокойный день. Он бурно провел три предыдущих дня, создавая впечатление, что собирается открыть оружейную мастерскую. Посетил дом мэтра Фуко, делая вид, что советуется с ним о ренте и аренде. По крайней мере, хозяин гостиницы думал, что они это обсуждали, так громко восхвалял Роджер мнение мэтра Фуко по этому вопросу. Ни у кого не возникало сомнения, что Роджер искусный мастер. Несколько человек принесли ему починить ружья. Вежливо попросив разрешения у хозяина гостиницы продолжать работу в его помещении, Роджер прекрасно выполнил работу, смастерив недостающие детали.
Возвратись от мэтра Фуко, он сделал последние приготовления. Роджер почувствовал, что за ним следят. Ему было хорошо знакомо это чувство. Несколько раз Соланж думала, что у него есть постоянная любовница среди дам высшего света, и пыталась выяснить, кто это. Ей было безразлично, ставит ли она Роджера в неловкое положение или его любовницу, выставив ее напоказ.
Тогда Роджер был в ярости. На этот раз он был доволен. Или патрон надеялся выследить и забрать его золото, или собирался его предать. Так как найти спрятанное золото невозможно, Роджер был уверен, что налет на «Отель де Виль» состоится.
Чтобы не вызвать подозрений, Роджер тихо провел в гостинице остаток дня. Некоторое время он писал письмо отцу, в котором просил сэра Джозефа не волноваться, если некоторое время от него не будет известий. Он и де Коньер будут прятаться, пока скандал после их исчезновения затихнет. Он послал письмо сэру Джозефу, а тот сам решит, показать ли его Филиппу. Роджер запечатал письмо и адресовал его Пьеру Рестору. Он отдаст его слуге мэтра Фуко, пришедшему одолжить его коляску с лошадью. Слуга собирался ехать за город, спрятав коляску до темноты у близлежащей фермы, а затем пригнать ее назад и ждать у восточных ворот. Генри и его дочь будут оставлены там патроном и его людьми, которые затем последуют за Роджером в другой коляске к месту, где спрятано золото.
Роджер отметил, что волнуется перед предстоящей поездкой, как в детстве, когда обнаружил контрабандистов, в бухте. Казалось, невозможно отдать должное еде, но он прекрасно поел. Роджер привык поглощать еду не глядя, сохраняя безмятежное выражение лица, в то время как Соланж орала во весь голос за обеденным столом.
Под вечер он, как всегда, был занят беседой с постояльцами гостиницы. Покупатель вина развлекал компанию рассказом о резне королевской швейцарской гвардии и свержении Луи XVI. Это не было новостью для большинства постояльцев, хотя подробности заинтересовали всех, а Роджер, покинувший Англию двенадцатого августа, прежде не слышал об этом. События произошли десятого, и новости не докатились до Англии перед его отъездом. Почему он их не слышал, путешествуя по югу, трудно сказать. Или в маленькие города, где он останавливался, не дошли сообщения или люди боялись говорить об этом с чужеземцем.
Роджер сохранял безразличное выражение, но в душе содрогнулся от ужаса. Он не был фанатичным приверженцем монархии, но понимал, что это лишь первый шаг на кровавом пути. В Англии уже свергали королей. Один, в конце концов, был казнен, а другие избежали этой участи, покинув страну. Свергнутые короли не желали политического перемирия. Даже из Франции Джеймс II развязывал кровавые битвы. Во Франции невозможен мир, пока Луи не умрет или не вернется на трон.
— Вы выглядите расстроенным, — заметил один из постояльцев. — Вам жаль короля?
— Мне жаль себя, — быстро сказал Роджер, досадуя на себя за то, что выразил истинные мысли. — Я боюсь, что насилие распространится на всю страну. Я ремесленник, а не авантюрист и не хочу участвовать в этом.
Говоря это, Роджер понял, что выражение страдания и попытка объяснить его были удачей. Он объяснил, что покинул Кембри из-за угрозы войны. Дела шли неплохо для оружейника, живущего близко к границе. Потом он поинтересовался, нет ли во Франции места, где он будет в безопасности.
— Если вам так страшно, — презрительно заметили ему, — может, вам лучше вернуться в Англию?
— Я никогда не думал об этом! — воскликнул он. — Каким же я был дураком! Привык смотреть на все с одной стороны, а тут кто-то раскрывает тебе глаза. Месье, я вам очень обязан. Я угощу вас вином. Действительно, вы правы. Я вернусь в Англию, где буду в безопасности.
Результат этого заявления был очень комичным. Роджер едва удерживался от смеха, сохраняя выражение бесконечной скорби на лице. Человек, которому он предложил выпить, холодно отказался. С ним согласилась вся компания. Даже хозяин гостиницы, который был доволен постояльцем, стал надменен и холоден. Роджер тщетно предпринял попытку снова присоединиться к компании, считавшей его законченным трусом.
— — Мне кажется, мое присутствие здесь нежелательно, — гневно сказал он. — Я беру расчет. — Он выдержал паузу. — Я бы уехал ночью, но сглупил и одолжил лошадь с коляской одному из ваших городских приятелей. Сколько я должен?
Один на один хозяин, конечно, изменил бы тон и попытался уговорить такого замечательного постояльца, но сейчас вся компания глазела на него. Он утешал себя мыслью, что перевоз магазина Роджера затянется на несколько дней, и холодно назвал цену. Роджер заплатил по счету и зашагал прочь, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Следующие несколько часов были испытанием для Роджера. Он сделал вид, что отправляется спать. Потушил свет в комнате и сидел в темноте, пока постояльцы не разошлись, и хозяин не запер гостиницу на ночь. Затем с ботинками в руках прокрался вниз. Он держался как можно ближе к стене, крадучись по лестнице, чтобы она не скрипела. Выпрыгнул из окна гостиной и закрыл за собой ставни. Роджер не переживал, что гостиницу могут ограбить. У воров будет занятие получше этой ночью. Он не хотел, чтобы окно хлопало и разбудило хозяина, предпочитал, чтобы его отсутствие не было замечено до утра.
Винные погребки в неблагополучных кварталах, где Роджер договаривался с патроном, были открыты. Пробки хлопали, как всегда, хозяину заведения приходилось рано вставать. К этому времени они обычно закрывались, но сегодня агенты патрона кружили в толпе и уговаривали пьющих продолжать.
Пока Роджер сидел в темноте, считая тянувшиеся минуты, в винных погребках появились подстрекатели. Каждый из них горько сетовал на результаты революции во Франции и, в частности, в Салю.
— Разве мы не люди? — кричали агитаторы. — Вспомяните обещания, которые раздавали повсюду. Почему они нас не касаются? На нас продолжают охотиться, хотя обещали всеобщее равенство. После того, как Жан-Поль захватил город, мы умираем с голоду, нам хуже всех. Почему честнейший вор не может подкормиться? Больше нечего красть. Богатые бедны, торговцы бедны. Только сам город богат.
Раздались смех и одобрительные восклицания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Луи-Биби говорит, что вы хотите направить толпу, на «Отель де Виль». Это будет дорого стоить, очень дорого.
Роджера предупредили, что лучше не спрашивать имени человека, с которым он будет иметь дело, а называть его «патрон», то есть босс, хозяин.
— Я хочу освободить Генри де Коньера и его дочь. Толпа — это идея Луи. Я не понимаю, почему это будет стоить дорого. Не дорого стоит поднять нескольких подстрекателей, проповедующих жестокость.
Босс согласился, мрачно улыбаясь.
— Похоже, я вообще подстрекателям платить не буду, но не хочу слишком много жестокости в этом городе. К тому же толпу нужно воодушевить. Люди ни с того ни с сего не побегут по ночным улицам. В этом городе нельзя разжигать страсти толпы раньше времени. Здесь уже и так неспокойно и гражданская гвардия сразу же усмирит непокорных. Если вы хотите достичь цели, не должно быть ни звука раньше времени.
Роджер размышлял с непроницаемым лицом. Он, конечно, с удовольствием заплатил бы. Нужно осуществить сделку, не отрицая очевидного.
— И еще, — сказал он. — Я хочу освободить заключенных, чтобы они были за воротами. За все будет заплачено.
Мрачный взгляд сверлил Роджера, жадность боролась с предвидением. Наконец патрон покачал головой, улыбнулся, на этот раз с уважением.
— Хорошо, заключенные будут освобождены из «Отеля де Виль». Это нетрудно сделать и без толпы, но мне в этом городе жить. Маро окружит весь этот район и сожжет нас дотла, если кто-то откроет дверь и выведет их за ворота.
Роджер пожал плечами:
— Делайте, как считаете нужным, но помните, что я чужестранец. Что имею, то имею. Если договоримся — хорошо. Если нет, то я не смогу достать больше. Я просто нанятый агент и ничего больше.
— А-а…
Удовлетворение отразилось на изборожденном морщинами и потяжелевшем лице. Теперь было понятно, патрон знал, с кем имеет дело, и успокоился. Он был уверен, что имеет дело с каким-то идиотом знатного происхождения. Однако все знают, что господин де Коньер был титулованным дворянином. Возможно, что его семья использовала агента. Без сомнения, тот будет стараться, как можно выгоднее провести сделку, чтобы остаток денег присвоить. Взгляд, которым он сверлил Роджера, стал ледяным.
Роджер почувствовал, как струйка холодного пота стекает по спине, и надеялся, что его лицо не выдало этого. Ему удалось холодно улыбнуться.
— Револьвер в моем кармане нацелен под столом на ваше брюхо, патрон. И потом, деньги не в моей комнате и даже не в городе. — Он врал, конечно. Деньги были там, где им и положено быть, под фальшивым настилом под сиденьем коляски. Роджер, однако, мог прибегнуть ко лжи ради благородного дела. — Вы получите их быстрее, если честно сыграете свою партию.
Тяжелые глаза сощурились. Напряжение спало. Цена была названа. Роджер покачал головой, почувствовав большое облегчение. Он принес хорошую сумму денег, но рассчитывал, что разговор пойдет о простом подкупе, а не о восстании. Названная цена была выше, чем он мог заплатить, но незначительно. Они стали торговаться всерьез. В этом Роджер оказался почему-то менее удачлив, чем рассчитывал. Цену удалось сбить, но не настолько, на сколько рассчитывал Роджер.
— Если у вас нет таких денег, — сказал, наконец, патрон, — мы попусту теряем время. За меньшее я это делать не стану.
— Они у меня есть, — сказал Роджер. — Но я же должен отправить этих людей в Англию. Мы должны есть и спать.
— Это ваши проблемы. Есть способ питаться и без денег. Определенно, un des coureurs de rue Bow сможет это устроить.
Роджер рассмеялся. Ему нужно было некоторое время, чтобы соединить французскую фразу с «Сыщиками полицейского суда», организацией, которая занималась возвращением пропавшего имущества, поисками пропавших людей и охотой на преступников за деньги. У «Сыщиков» была невысокая репутация. Люди, которые там работали, были обычно не намного лучше преступников, с которыми имели дело. С другой стороны, некоторые из них были умными людьми, и репутация организации была выше за границей, чем в Англии. В замечании, что можно прожить и без денег, было больше вызова, чем насмешки.
Патрон твердо стоял на своем, и уступать не собирался. Роджер думал, как мало денег у него осталось, но был запас ружей. Когда они уедут из Салю, можно будет их продать. Он стал размышлять, как организовать передачу Генри и его дочери и заплатить означенную сумму. Когда дело было улажено, Роджер предложил, с улыбкой глядя на револьвер, чтобы его компаньон сопровождал его до более безопасного места в городе.
— Вы думаете, что я возьмусь за это дело, полагаясь только на ваше слово? — спросил старик. Его лицо стало злым и уродливым. — Это шутка?
— Ах да, совсем забыл. — Роджер и не ожидал, что ему поверят. Такие отговорки были характерны для роли, которую он играл. Он вытащил из кармана монеты, завернутые в бумагу, и передвинул их на противоположную сторону.
Сверток был тут же взвешен в руке патрона.
— Еще, — сказал он.
— Ни су, — ответил Роджер. Он протянул руку по направлению к монетам. — Верните их обратно, и мы квиты. Я больше не буду торговаться и в любом случае больше не принесу. Люди будут в ваших руках. Когда я получу их в целости и сохранности, вам заплатят. Я не хочу, чтобы их сопровождали более двух человек. Если придет больше, я не появлюсь и вы никогда не получите денег.
— А если я выведу ваших людей и приду только с двумя, что вас остановит, чтобы подстрелить нас? Нет, я хочу больше.
Роджер встал, стараясь не выдать своего замешательства. Преимущество, что он держал револьвер в кармане, было несомненным.
— Я не занимаюсь убийствами, — зло ответил Роджер, соображая, какие найти слова, чтобы убедить патрона. — В моих интересах получить де Коньеров в целости и сохранности, потому что мне хорошо заплатят, когда я вернусь. Более того, деньги не мои. Мне безразлично, отдать их вам или вернуть. Но если деньги уплачены, я рискую головой. У меня должны быть или люди или деньги, чтобы вернуться в Англию.
— Вы не говорили, что вам заплатят, когда вы благополучно доставите людей, — проворчал патрон.
— Не ваше дело, как мне платят, — сказал Роджер за резкостью ответа скрывая облегчение.
По правде, говоря, Роджер никогда не думал о такой возможности, потому что, конечно, он и не ждал никакой платы за то, что сейчас делает. Однако патрон, кажется, посчитал все вопросы решенными и согласился встретиться с Роджером в спокойном месте. Позже, сидя у камина в своей комнате и потягивая бренди, Роджер осознал все и рассмеялся. Патрон верил, что Роджер так затягивает торг, чтобы смошенничать с пользой для себя. Посмеявшись, Роджер подумал, что это дело грозило обернуться для него убытком, даже если Стоур захочет оплатить кое-какие затраты. И все же он не отказался бы от этого ни за что на свете. Об одном он не подумал, как он узнает, что мужчина и женщина, которых к нему приведут, действительно из «Отеля де Виль» и на самом деле Генри и Леония де Коньер?
ГЛАВА 5
До конца недели Леония и ее отец предавались отчаянным размышлениям. Луи не заходил в камеру и не вызывал Леонию. Однако пища была превосходной, и даже деликатесы появились — полбутылки вина, немного сыра, пакет изюма. Генри верил, что его друзья вернутся к власти. Луи мог слышать об этом и старался угодить пленникам.
Вряд ли это так, спорила Леония. Она не объясняла отцу, почему уверена в обратном. Луи хотел освободиться от Маро, однако вряд ли желал, чтобы его свергли. То, что он не выводит Леонию и не говорит с ней, наводило на мысль, что он под подозрением. Но тогда не было объяснения, почему он приносит такую хорошую пищу.
Напряжение становилось невыносимым, и Леония решила, что вечером должна получить ответ. Она стала настойчивее, а Луи — осторожнее. Он даже не просовывал руку в дверь, а бросал миску и хлеб на полпути, а затем пропихивал их. Если Леония не успевала схватить еду, то все проливалось на пол. Он даже не позволял обезумевшей женщине схватить его за руку.
Леония поняла, что Луи боится. Какой же дурой она была, забыв об этом! Она взяла немного тухлой соломы, которая служила ложем, и обернула вокруг ноги. Если Луи откроет дверь, она просунет ногу в щель.
— Генри хотел напасть на Луи, но Леония считала, что из этого ничего не выйдет. Она не была достаточно сильной, чтобы долго держать дверь открытой, а тем более удерживать Луи. Если это не удастся отцу, положение станет ужасным. Луи бросится наверх, закроет дверь и позовет на помощь. Они не смогут убежать. А если она заблокирует дверь без всяких угроз, то Луи может зайти или приблизиться настолько, что они схватят его. Только отчаяние привело Леонию к такому плану действий. Вряд ли все сойдет гладко, но и вреда большого не будет.
Но все планы Леонии пошли насмарку. Когда дверь открылась, она не успела просунуть ногу, так как Луи прошептал: «Preparez-vous! Cette nuit! Votre pere aussi!»
Леония остолбенела. Миска полетела в нее, а там — две сухие колбаски. Сухая колбаса была главной пищей бедняков, когда они отправлялись в путешествие. Она не портилась, только становилась суше и острее. Это означало только одно — побег.
— Что он сказал? — живо спросил Генри.
— Он сказал, — повторила Леония по-английски, — будьте готовы. Сегодня ночью. Твой отец тоже. О, папа, наверное, ты был прав. Возможно, это попытка спасти нас.
— Я не знаю, что и думать, — медленно сказал Генри. — Я не верю в восстание против чудовища Маро и освобождение своих друзей. Ты можешь представить мэтра Фуко, организующего побег? Я боюсь, что это ловушка.
Леония тяжело вздохнула. Наверное, это так. Луи и Маро сговорились, чтобы казнить ее и отца. Она отшвырнула колбасу. С их стороны было гениально, так убедить их. Леонию начало трясти.
— Леония, — сказал Генри, взяв ее за руку, — не бойся. Чтобы обвинить нас в побеге, они должны сделать вид, что мы убежали. Так как мы предупреждены, то сможем удачно скрыться.
Для Роджера это был спокойный день. Он бурно провел три предыдущих дня, создавая впечатление, что собирается открыть оружейную мастерскую. Посетил дом мэтра Фуко, делая вид, что советуется с ним о ренте и аренде. По крайней мере, хозяин гостиницы думал, что они это обсуждали, так громко восхвалял Роджер мнение мэтра Фуко по этому вопросу. Ни у кого не возникало сомнения, что Роджер искусный мастер. Несколько человек принесли ему починить ружья. Вежливо попросив разрешения у хозяина гостиницы продолжать работу в его помещении, Роджер прекрасно выполнил работу, смастерив недостающие детали.
Возвратись от мэтра Фуко, он сделал последние приготовления. Роджер почувствовал, что за ним следят. Ему было хорошо знакомо это чувство. Несколько раз Соланж думала, что у него есть постоянная любовница среди дам высшего света, и пыталась выяснить, кто это. Ей было безразлично, ставит ли она Роджера в неловкое положение или его любовницу, выставив ее напоказ.
Тогда Роджер был в ярости. На этот раз он был доволен. Или патрон надеялся выследить и забрать его золото, или собирался его предать. Так как найти спрятанное золото невозможно, Роджер был уверен, что налет на «Отель де Виль» состоится.
Чтобы не вызвать подозрений, Роджер тихо провел в гостинице остаток дня. Некоторое время он писал письмо отцу, в котором просил сэра Джозефа не волноваться, если некоторое время от него не будет известий. Он и де Коньер будут прятаться, пока скандал после их исчезновения затихнет. Он послал письмо сэру Джозефу, а тот сам решит, показать ли его Филиппу. Роджер запечатал письмо и адресовал его Пьеру Рестору. Он отдаст его слуге мэтра Фуко, пришедшему одолжить его коляску с лошадью. Слуга собирался ехать за город, спрятав коляску до темноты у близлежащей фермы, а затем пригнать ее назад и ждать у восточных ворот. Генри и его дочь будут оставлены там патроном и его людьми, которые затем последуют за Роджером в другой коляске к месту, где спрятано золото.
Роджер отметил, что волнуется перед предстоящей поездкой, как в детстве, когда обнаружил контрабандистов, в бухте. Казалось, невозможно отдать должное еде, но он прекрасно поел. Роджер привык поглощать еду не глядя, сохраняя безмятежное выражение лица, в то время как Соланж орала во весь голос за обеденным столом.
Под вечер он, как всегда, был занят беседой с постояльцами гостиницы. Покупатель вина развлекал компанию рассказом о резне королевской швейцарской гвардии и свержении Луи XVI. Это не было новостью для большинства постояльцев, хотя подробности заинтересовали всех, а Роджер, покинувший Англию двенадцатого августа, прежде не слышал об этом. События произошли десятого, и новости не докатились до Англии перед его отъездом. Почему он их не слышал, путешествуя по югу, трудно сказать. Или в маленькие города, где он останавливался, не дошли сообщения или люди боялись говорить об этом с чужеземцем.
Роджер сохранял безразличное выражение, но в душе содрогнулся от ужаса. Он не был фанатичным приверженцем монархии, но понимал, что это лишь первый шаг на кровавом пути. В Англии уже свергали королей. Один, в конце концов, был казнен, а другие избежали этой участи, покинув страну. Свергнутые короли не желали политического перемирия. Даже из Франции Джеймс II развязывал кровавые битвы. Во Франции невозможен мир, пока Луи не умрет или не вернется на трон.
— Вы выглядите расстроенным, — заметил один из постояльцев. — Вам жаль короля?
— Мне жаль себя, — быстро сказал Роджер, досадуя на себя за то, что выразил истинные мысли. — Я боюсь, что насилие распространится на всю страну. Я ремесленник, а не авантюрист и не хочу участвовать в этом.
Говоря это, Роджер понял, что выражение страдания и попытка объяснить его были удачей. Он объяснил, что покинул Кембри из-за угрозы войны. Дела шли неплохо для оружейника, живущего близко к границе. Потом он поинтересовался, нет ли во Франции места, где он будет в безопасности.
— Если вам так страшно, — презрительно заметили ему, — может, вам лучше вернуться в Англию?
— Я никогда не думал об этом! — воскликнул он. — Каким же я был дураком! Привык смотреть на все с одной стороны, а тут кто-то раскрывает тебе глаза. Месье, я вам очень обязан. Я угощу вас вином. Действительно, вы правы. Я вернусь в Англию, где буду в безопасности.
Результат этого заявления был очень комичным. Роджер едва удерживался от смеха, сохраняя выражение бесконечной скорби на лице. Человек, которому он предложил выпить, холодно отказался. С ним согласилась вся компания. Даже хозяин гостиницы, который был доволен постояльцем, стал надменен и холоден. Роджер тщетно предпринял попытку снова присоединиться к компании, считавшей его законченным трусом.
— — Мне кажется, мое присутствие здесь нежелательно, — гневно сказал он. — Я беру расчет. — Он выдержал паузу. — Я бы уехал ночью, но сглупил и одолжил лошадь с коляской одному из ваших городских приятелей. Сколько я должен?
Один на один хозяин, конечно, изменил бы тон и попытался уговорить такого замечательного постояльца, но сейчас вся компания глазела на него. Он утешал себя мыслью, что перевоз магазина Роджера затянется на несколько дней, и холодно назвал цену. Роджер заплатил по счету и зашагал прочь, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Следующие несколько часов были испытанием для Роджера. Он сделал вид, что отправляется спать. Потушил свет в комнате и сидел в темноте, пока постояльцы не разошлись, и хозяин не запер гостиницу на ночь. Затем с ботинками в руках прокрался вниз. Он держался как можно ближе к стене, крадучись по лестнице, чтобы она не скрипела. Выпрыгнул из окна гостиной и закрыл за собой ставни. Роджер не переживал, что гостиницу могут ограбить. У воров будет занятие получше этой ночью. Он не хотел, чтобы окно хлопало и разбудило хозяина, предпочитал, чтобы его отсутствие не было замечено до утра.
Винные погребки в неблагополучных кварталах, где Роджер договаривался с патроном, были открыты. Пробки хлопали, как всегда, хозяину заведения приходилось рано вставать. К этому времени они обычно закрывались, но сегодня агенты патрона кружили в толпе и уговаривали пьющих продолжать.
Пока Роджер сидел в темноте, считая тянувшиеся минуты, в винных погребках появились подстрекатели. Каждый из них горько сетовал на результаты революции во Франции и, в частности, в Салю.
— Разве мы не люди? — кричали агитаторы. — Вспомяните обещания, которые раздавали повсюду. Почему они нас не касаются? На нас продолжают охотиться, хотя обещали всеобщее равенство. После того, как Жан-Поль захватил город, мы умираем с голоду, нам хуже всех. Почему честнейший вор не может подкормиться? Больше нечего красть. Богатые бедны, торговцы бедны. Только сам город богат.
Раздались смех и одобрительные восклицания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39