Только он сможет ему противостоять, его личный долг — вернуться в Шато и убить де Коньера. Тогда он освободится сам и освободит Салю.
Для Маро нет препятствий. Правда, грум, которому он приказал седлать лошадь, посмотрел на него как-то странно. Но никто не осмелился сказать ему хоть слово. Позже они говорили о том, как странно выглядел Маро, как бормотал об одержимости дьяволом, и их рассказ значительно успокоил Луи. Однако никаких преград на своем пути Маро не встретил, уверенный в себе и своем предназначении.
Он точно знал, что де Коньер в шато, и схватка между ними предопределена, он не был ни удивлен, ни рассержен тем, что люди бросили пост и укрылись в доме привратника. Он не отругал их. Какая в этом польза? Или де Коньер или судьба все устроит. Люди не виноваты. Успокоенный тем, что добро сильнее зла, и он должен победить, Маро поставил лошадь в пустое стойло конюшни и вошел в дом.
— Я здесь один, — крикнул он в черную пустоту. — Приди, сможешь ли ты подчинить меня своей воле!
Ни ответа, ни эха. Его голос прокатился по пустому разрушенному дому и, казалось, замер. Жан-Поль почувствовал прилив радости. Добро сильнее зла. Он был один, но де Коньер побоялся выйти и сразиться с ним. Все же встреча их впереди. Итак, Жан-Поль был уверен, что де Коньер не сможет больше прятаться от него, и снова стал обыскивать дом.
К тому времени, когда он закончил, луна уже была очень низко и уверенность Маро поколебалась. Глубоко внутри засел противный липкий страх, что он сошел с ума, что все только в его воображении — сила де Коньера, его зло. Он не мог поверить, что де Коньер в шато, и не мог принять эту болезнь внутри. Он подавил в себе это чувство и стоял, вглядываясь в окна дома. Если де Коньера нет, значит, он где-то поблизости. Маро обернулся, и уверенность смыла все его уродливые страхи, когда он увидел человека в лунном свете, идущего к дому.
Подавив крик радости, Маро быстро побежал к кухне. Де Коньер мог уйти обратно в лес, убежать и спрятаться. Он отбросил эту мысль. Это невозможно. Встреча и его победа предопределены. Это убеждение поддерживало его, когда он подбежал к двери, но никого не увидел. Он знал, что ему следует оставаться в доме, где его не увидит враг, но его не оставляло сомнение в его нормальности из-за повторяющегося вновь и вновь призыва судьбы совершить это и невозможностью совершить. Он поспешил по тропе за домом к роще.
Завывание собаки расстроило Леонию. Она сказала правду, что не боится. Лай этой собаки напомнил ей существо, подаренное дядей из Англии, и она вспомнила легкую счастливую жизнь до революции. Собачку звали Фифи, это была самая дурацкая кличка, которую Леония могла придумать, она олицетворяла собой старую жизнь, полную изящества, любви и красоты. Фифи была кинг-чарльз-спаниелем, изысканно прекрасным, с длинной шелковой шерстью черно-белого цвета, она весила не более четырех килограммов. Когда она была щенком, то спокойно помещалась на руке Леонии.
Леония вспомнила свою практичную мать, привыкшую к охотничьим и служебным собакам, как она смотрела на крошечное забавное создание с изумлением. Все полюбили Фифи. Она была преданной и очень смышленой. Ее можно было научить чему угодно — делать трюки, играть в игры, носить почту. Много раз мать Леонии говорила, что будь такая умная собака чуть побольше, она была бы очень полезной. И все же она была любимицей Леонии, и Мари не лишала дочь удовольствий, даже таких глупых.
И собака умерла, подумала Леония, слезы заволокли глаза, и она почти ничего не видела. Хотя Фифи была намного крепче, чем от нее можно ожидать, вряд ли она выжила одна. Ее с рук кормили, нежили с самого рождения. Если даже ее не убили, ведь она была живым символом ненавистной аристократии, — Фифи не смогла бы охотиться, подумала Леония. Странно, что лай так напомнил ее и эти черно-белые пятна… Нет, не буду думать ни о чем таком, решила Леония. Она смотрела прямо перед собой, удерживаясь, чтобы не позвать «Фифи, Фифи», ей так хотелось взять этот маленький, кружащийся комочек на руки.
Леония не увидела тень, скользящую между деревьев со стороны конюшни. Она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы услышать шумное дыхание. Маро выругался, когда понял, что это женская фигура. В следующее мгновение он разглядел в лунном свете, что волосы женщины светлые и эта женщина очень молода. Блондинки были редкостью в Салю. Сердце Маро радостно забилось. Единственная женщина со светлыми волосами в округе, которую он знал, — отродье де Коньера. Если она здесь, то и ее отец здесь!
Когда Маро сделал это заключение, Леония поравнялась с ним. Он спрятал револьвер в карман, дал сделать ей еще несколько шагов, набросился и схватил ее сзади, одной рукой за горло, другой — за талию.
ГЛАВА 9
Роджер стал быстро закапывать яму. Почтение к умершим очень важно, но забота о живых еще важнее. Роджер был абсолютно уверен, что если бы Генри де Коньер знал, что происходит, то его гораздо больше волновала бы безопасность дочери, чем то, похоронят ли его с подобающими почестями. К счастью, думал Роджер, бросая и утрамбовывая могильную землю, он догонит Леонию прежде, чем она подойдет к дому.
Он бросил последнюю лопату земли на могильный холм, когда Леония дошла до конца лабиринта. Со вздохом облегчения он поставил лопату и кирку назад в сарай, закрыл дверь и поспешил по аллее между деревьев в дом.
На полпути он услышал сдавленный крик и помчался по тропинке. Он мгновенно среагировал на сигнал опасности, не успев понять, что произошло.
Его мозг отчаянно работал, собачий лай заставил его повернуть налево к дому. Через секунду он увидел, что Леония отбивается от какого-то мужчины. Забыв о пистолетах, которые у него были, Роджер бросился вперед, но прежде чем он настиг нападавшего, маленькое черно-белое животное выскочило из-за деревьев, высоко подпрыгнуло и крепко схватило злодея за ногу выше ботинка. Маро издал вопль ярости и боли и лягнул ее, но не смог освободиться. Сжимая челюсти, Фифи повисла на нем мертвой хваткой, как бульдог.
Маро взревел, попытался освободиться, но только навредил себе, так как Фифи не разжала челюсти и вырвала кусок мяса из его ноги. Думая только о боли, он ослабил хватку, чтобы отогнать собаку. Леония мгновенно отскочила, ударила Маро и бросилась прочь. В летящем прыжке Роджер ударил Маро. Оба покатились по земле, Роджер — сверху, пока жестокий удар не заставил Фифи ослабить хватку.
Выплевывая мясо и одежду, Фифи вскочила на ноги, рыча, готовая к новой атаке. Но вдруг она услышала знакомый голос.
— Нет! — вскрикнула Леония. — Нет! Фифи, ко мне!
Леония боялась, что собака атакует не того человека и отдаст свою маленькую жизнь, принеся несчастье им обоим. Кроме того, какая помощь от Фифи? После того как она отозвала собаку, Леония некоторое время стояла, задыхаясь и дрожа. Она не видела человека, который схватил ее, но он задал ей вопрос, где ее отец, и она узнала этот голос. Никогда, никогда она не забудет его, как он насмехался над ее отцом, пока ее насиловали. Через минуту после освобождения из его цепких рук шок сменился ненавистью, а ненависть страхом, когда Леония увидела, как Роджер борется с Маро.
Нет! Если для этого даже потребуется умереть, она не позволит Маро причинить зло еще одному человеку, которого она любит. Леония побежала в конюшню, схватила тяжелую спицу, выломанную из колеса, и бросилась назад. Когда она вернулась, ход борьбы изменился. Роджер не был слабее, но он ничего не ел два дня и устал. Маро, убежденный, что он борется с самим дьяволом в образе Генри де Коньера, обладал нечеловеческой силой душевнобольного.
После первых криков боли, когда Фифи терзала его, Маро сражался молча, схватив Роджера за горло и пытаясь задушить его. Роджер наносил ему удары, и губы Маро превратились в раздавленный помидор, под глазом был кровавый синяк. Все его внимание было поглощено руками, рвущимися к горлу Роджера, и ногами, бьющими слева, так что Роджер падал направо.
Видя, что его удары не достигают цели, Роджер попытался просунуть руки между рук Маро, чтобы ослабить его хватку на горле: В это же время он попробовал подняться на правое колено, чтобы занять верхнюю позицию. Но каким-то образом перестал ощущать землю, а его руки стали слабыми и мягкими, как воск. Он смутно отметил сквозь шум в ушах и взрыв в груди, что луна вдруг исчезла, потому что стало темно, как в подземелье. Затем он почувствовал, что падает на землю.
Когда Леония приблизилась, Маро стоял над Роджером, сжимая руки на его горле. Его лицо с кровавой кляксой в слабом лунном свете, с глазами, сверкающими безумным триумфом, было гротескной маской. Руки Роджера цеплялись за кисти Маро, когда сознание покинуло его, он хватал воздух запекшимся ртом.
— Нет! — закричала Леония и обрушила спицу на голову Маро.
Сила удара намного превышала обычную силу Леонии. Она была вне себя от ненависти к этому мерзавцу. Она просто ослепла от ярости. Спица пробила основание черепа Маро, оторвала шею, раздробила кости и разорвала спинной мозг. Голова Маро откинулась в немыслимой позе, рот раскрылся в усмешке, скорее нелепой, чем страшной. Руки Маро разжались, тело его отвалилось, трясясь в предсмертных конвульсиях.
Все внимание Леонии было направлено на Роджера. Когда Маро отпустил его, руки Роджера вяло упали. На мгновение Леония подумала, что опоздала, но потом услышала хрипы в его сдавленном горле и встала перед ним на колени. Фифи приблизилась, видя еще теплый труп Маро, рыча, а потом начала скулить и вертеться вокруг своей оси, поджав хвост и виляя им, надеясь, что ее узнают. Люди, которые в прошлом лишь баловали и кормили ее, теперь отгоняли ногами прочь и били, так что Фифи стала бояться приближаться к хорошо знакомым ей людям.
Грудь Роджера вздымалась глубокими болезненными вздохами, это успокоило Леонию, она приказала собаке:
— Тише, Фифи, иди ко мне!
Повизгивание стихло. Фифи знала, что значит «тише». Дрожа, спаниель ползком приблизился и оказался в раю. Нежная рука погладила его голову. Фифи молчала, как было приказано, и дрожала от радости.
Прижимая к себе любимую собаку, рядом с Роджером, который стал приходить в себя, Леония вдруг почувствовала себя счастливой. Огромная ноша свалилась с плеч. Она хотела смеяться от радости. Ее семьи уже нет, но Маро, который все разрушил, был также мертв — долг оплачен сполна!
Не сознавая того, Леония закрыла книгу, где были ненависть и горечь. Она понимала, что ее беды не закончились, что еще придется терпеть голод, холод, опасности, но Роджер был рядом, ее ждало большое наследство, и она больше не боялась.
— Беги. Скройся.
Сдавленный шепот отрезвил ее. Роджер пришел в себя и пытался подняться, чтобы она могла спастись.
— Здесь не от кого убегать, — мягко возразила Леония, помогая ему сесть. — Если бы он был не один, его бы услышали и сразу прибежали, но вокруг ни звука.
Она взглянула вниз, отпуская собачку:
—Кто прячется, Фифи? Ищи!
Это была знакомая команда. Леония и Франц часто играли в прятки с собакой, один из них держал ее, а другой прятался. Она должна была искать спрятавшегося. Позже игра усложнилась: собаке нужно было предупредить Леонию о незваных гостях. За год-два до трагедии Леонии досаждали визитеры, которые были ей не по вкусу.
И Фифи обучили предупреждать, когда кто-то из них приближался.
Роджер открыл глаза. Он хотел спросить, где нападавший, но у него вырвался жалкий хрип. Сейчас он мог видеть не больше чем на фут.
— Кто? — произнес он, превозмогая боль в легких.
— Маро, — ответила Леония. — Это Маро, человек, который… — Ее голос дрогнул, но она осталась тверда. — Он насиловал меня на глазах моего отца. Я убила его.
Роджер снова захрипел, Маро чуть не задушил его. Он не знал, что потрясло его больше, — насилие над Леонией или то, на что она оказалась способна. Его пугало спокойствие в голосе Леонии, и он гордился ею.
Роджер знал разных женщин — глупых, беспомощных, парализованных страхом, когда им приходилось совершать простые человеческие поступки: женщин, разыгрывающих беспомощность, чтобы заполучить мужчин; жестоких, рассудочных и жестких как сталь; милых женщин, наделенных умом и смелостью, как его мачеха и леди Алиса, но это были женщины, окруженные роскошью и вниманием. Роджер не мог представить, что женщина, перенесшая террор, физические лишения, потерю своих близких, может не потерять спокойствия и способности чувствовать.
Он взглянул на нее, и она оглянулась, затем спросила, видя его замешательство:
— Что случилось?
— С тобой все в порядке? — прохрипел Роджер.
— О, да, — ответила Леония, она поняла, что Роджер беспокоится не только о том, ранена она или нет. — Все позади. Я скорблю о маме, папе и Франце, но они могут спать спокойно. Я готова поехать в Англию и начать новую жизнь.
Роджер с трудом поднялся. Его колени подгибались, и Леония подставила ему свое плечо. Со стороны дома летела черно-белая молния, грозно рыча.
— Нет! — скомандовала Леония. — Ко мне, Фифи! — Собака повиновалась. — Это Роджер, — сказала Леония. — Друг, Фифи. Роджер — друг. Роджеру она сказала:
— Это моя собака. Я не знаю, как ей удалось, выжить. Она так схватила Маро, что он отпустил меня.
Собака повиновалась, и рычание прекратилось. Роджер, шатаясь, встал на одно колено и медленно протянул руку. Фифи понюхала пальцы, обнаружив странный мужской аромат и запах любимого существа, смешанный с мужским. Она вильнула хвостом в пол-оборота. Роджер нежно потянулся вперед, погладил голову, теребя длинные уши. Собака бешено завиляла хвостом. Ей хотелось ласки. Больше чем от голода и холода она страдала от одиночества, отсутствия своих любимых хозяев.
Роджер приласкал ее, приговаривая:
— Хорошая девочка. Хорошая Фифи.
Даже сквозь хрипы его израненных легких Леония поняла, что Роджеру не нравится кличка собаки. Она засмеялась и объяснила, почему Фифи так назвали. Если бы Роджер мог говорить, он рассказал бы, как используют кинг-чарльз-спаниелей, он хорошо знал эту породу, но боль в горле слишком мучила его. Их удача все же была феноменальной.
Вначале он надеялся взять лошадь и карету и уехать сразу же после погребения Генри, но теперь это было невозможно. Он сомневался, что у него хватит сил, чтобы вытащить карету из конюшни. Он едва стоял на ногах. Кроме того, нужно время, чтобы заглянуть в тайник и спрятать тело Маро. Если они сразу уедут, то могут оставить его там, где он лежит, но если им придется остаться, то вскоре труп Маро обнаружат.
Роджер чуть не плакал от усталости, слабости и боли. Его руки были покрыты ссадинами, плечи ныли, горло горело и посинело после схватки с Маро, голод терзал его, подтачивая силы. Больше всего ему хотелось прилечь хоть ненадолго, но он не имел права отдохнуть, боясь, что все испортит. Он посмотрел на труп Маро, пытаясь собраться с силами, чтобы поднять тело и спрятать его.
— Что случилось? — взволнованно спросила Леония. Она не видела выражения лица Роджера, потому что луна пропала, и стало слишком темно, но она чувствовала его напряжение.
— Надо его спрятать, — прошептал Роджер и, шатаясь, сделал первый шаг.
— Ты не сможешь нести его, — сказала Леония. Роджер сердито пожал плечами. — Подожди, — сказала она, — я принесу доску или колесо из конюшни и мы вместе понесем его.
Прежде чем Роджер со смесью стыда и упрямства начал доказывать, что справится сам, Леония бросилась в конюшню. В стойле она услышала топот и фырканье лошади. Издав слабый крик радости, она побежала по проходу между стойлами. Через минуту она вышла, ведя за собой лошадь Маро.
Роджер обрадовался, что теперь не нужно нести Маро, и его боль и страдания уменьшились, а силы постепенно вернулись к нему. Роджер решил поехать на лошади, привязав труп к седлу, назад в Салю. Даже если животное не осилит полностью путь до города, где находились конюшни, все же оно уйдет достаточно далеко от шато и это отведет подозрения, что Маро погиб именно там. Роджер не стал объяснять все Леонии, он попросил подержать лошадь, пока взгромоздит Маро и заберется сам.
— Спрячься, — посоветовал он, когда лошадь повернула на дорогу.
Леония кивнула и улыбнулась. Фифи у ее ног бешено виляла хвостом. Для нее все стало на свои места. Теперь Роджер ненадолго мог оставить Леонию одну. Собака, в сущности, не могла защитить свою хозяйку, но она может предупредить об опасности и Роджеру стало спокойнее.
Вывести лошадь за ворота было не просто, это заняло примерно с полчаса, а потом был очень длинный путь назад в шато. Роджер часто останавливался и настолько устал, что стал засыпать. Путь оказался удачным. Солнце взошло и осветило сад с фруктовыми деревьями. Фрукты еще не созрели, но более ранние яблоки уже лежали на земле. Счастье и радостное возбуждение, которое чувствовал' Роджер в начале этого путешествия, вылились в милый пустяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Для Маро нет препятствий. Правда, грум, которому он приказал седлать лошадь, посмотрел на него как-то странно. Но никто не осмелился сказать ему хоть слово. Позже они говорили о том, как странно выглядел Маро, как бормотал об одержимости дьяволом, и их рассказ значительно успокоил Луи. Однако никаких преград на своем пути Маро не встретил, уверенный в себе и своем предназначении.
Он точно знал, что де Коньер в шато, и схватка между ними предопределена, он не был ни удивлен, ни рассержен тем, что люди бросили пост и укрылись в доме привратника. Он не отругал их. Какая в этом польза? Или де Коньер или судьба все устроит. Люди не виноваты. Успокоенный тем, что добро сильнее зла, и он должен победить, Маро поставил лошадь в пустое стойло конюшни и вошел в дом.
— Я здесь один, — крикнул он в черную пустоту. — Приди, сможешь ли ты подчинить меня своей воле!
Ни ответа, ни эха. Его голос прокатился по пустому разрушенному дому и, казалось, замер. Жан-Поль почувствовал прилив радости. Добро сильнее зла. Он был один, но де Коньер побоялся выйти и сразиться с ним. Все же встреча их впереди. Итак, Жан-Поль был уверен, что де Коньер не сможет больше прятаться от него, и снова стал обыскивать дом.
К тому времени, когда он закончил, луна уже была очень низко и уверенность Маро поколебалась. Глубоко внутри засел противный липкий страх, что он сошел с ума, что все только в его воображении — сила де Коньера, его зло. Он не мог поверить, что де Коньер в шато, и не мог принять эту болезнь внутри. Он подавил в себе это чувство и стоял, вглядываясь в окна дома. Если де Коньера нет, значит, он где-то поблизости. Маро обернулся, и уверенность смыла все его уродливые страхи, когда он увидел человека в лунном свете, идущего к дому.
Подавив крик радости, Маро быстро побежал к кухне. Де Коньер мог уйти обратно в лес, убежать и спрятаться. Он отбросил эту мысль. Это невозможно. Встреча и его победа предопределены. Это убеждение поддерживало его, когда он подбежал к двери, но никого не увидел. Он знал, что ему следует оставаться в доме, где его не увидит враг, но его не оставляло сомнение в его нормальности из-за повторяющегося вновь и вновь призыва судьбы совершить это и невозможностью совершить. Он поспешил по тропе за домом к роще.
Завывание собаки расстроило Леонию. Она сказала правду, что не боится. Лай этой собаки напомнил ей существо, подаренное дядей из Англии, и она вспомнила легкую счастливую жизнь до революции. Собачку звали Фифи, это была самая дурацкая кличка, которую Леония могла придумать, она олицетворяла собой старую жизнь, полную изящества, любви и красоты. Фифи была кинг-чарльз-спаниелем, изысканно прекрасным, с длинной шелковой шерстью черно-белого цвета, она весила не более четырех килограммов. Когда она была щенком, то спокойно помещалась на руке Леонии.
Леония вспомнила свою практичную мать, привыкшую к охотничьим и служебным собакам, как она смотрела на крошечное забавное создание с изумлением. Все полюбили Фифи. Она была преданной и очень смышленой. Ее можно было научить чему угодно — делать трюки, играть в игры, носить почту. Много раз мать Леонии говорила, что будь такая умная собака чуть побольше, она была бы очень полезной. И все же она была любимицей Леонии, и Мари не лишала дочь удовольствий, даже таких глупых.
И собака умерла, подумала Леония, слезы заволокли глаза, и она почти ничего не видела. Хотя Фифи была намного крепче, чем от нее можно ожидать, вряд ли она выжила одна. Ее с рук кормили, нежили с самого рождения. Если даже ее не убили, ведь она была живым символом ненавистной аристократии, — Фифи не смогла бы охотиться, подумала Леония. Странно, что лай так напомнил ее и эти черно-белые пятна… Нет, не буду думать ни о чем таком, решила Леония. Она смотрела прямо перед собой, удерживаясь, чтобы не позвать «Фифи, Фифи», ей так хотелось взять этот маленький, кружащийся комочек на руки.
Леония не увидела тень, скользящую между деревьев со стороны конюшни. Она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы услышать шумное дыхание. Маро выругался, когда понял, что это женская фигура. В следующее мгновение он разглядел в лунном свете, что волосы женщины светлые и эта женщина очень молода. Блондинки были редкостью в Салю. Сердце Маро радостно забилось. Единственная женщина со светлыми волосами в округе, которую он знал, — отродье де Коньера. Если она здесь, то и ее отец здесь!
Когда Маро сделал это заключение, Леония поравнялась с ним. Он спрятал револьвер в карман, дал сделать ей еще несколько шагов, набросился и схватил ее сзади, одной рукой за горло, другой — за талию.
ГЛАВА 9
Роджер стал быстро закапывать яму. Почтение к умершим очень важно, но забота о живых еще важнее. Роджер был абсолютно уверен, что если бы Генри де Коньер знал, что происходит, то его гораздо больше волновала бы безопасность дочери, чем то, похоронят ли его с подобающими почестями. К счастью, думал Роджер, бросая и утрамбовывая могильную землю, он догонит Леонию прежде, чем она подойдет к дому.
Он бросил последнюю лопату земли на могильный холм, когда Леония дошла до конца лабиринта. Со вздохом облегчения он поставил лопату и кирку назад в сарай, закрыл дверь и поспешил по аллее между деревьев в дом.
На полпути он услышал сдавленный крик и помчался по тропинке. Он мгновенно среагировал на сигнал опасности, не успев понять, что произошло.
Его мозг отчаянно работал, собачий лай заставил его повернуть налево к дому. Через секунду он увидел, что Леония отбивается от какого-то мужчины. Забыв о пистолетах, которые у него были, Роджер бросился вперед, но прежде чем он настиг нападавшего, маленькое черно-белое животное выскочило из-за деревьев, высоко подпрыгнуло и крепко схватило злодея за ногу выше ботинка. Маро издал вопль ярости и боли и лягнул ее, но не смог освободиться. Сжимая челюсти, Фифи повисла на нем мертвой хваткой, как бульдог.
Маро взревел, попытался освободиться, но только навредил себе, так как Фифи не разжала челюсти и вырвала кусок мяса из его ноги. Думая только о боли, он ослабил хватку, чтобы отогнать собаку. Леония мгновенно отскочила, ударила Маро и бросилась прочь. В летящем прыжке Роджер ударил Маро. Оба покатились по земле, Роджер — сверху, пока жестокий удар не заставил Фифи ослабить хватку.
Выплевывая мясо и одежду, Фифи вскочила на ноги, рыча, готовая к новой атаке. Но вдруг она услышала знакомый голос.
— Нет! — вскрикнула Леония. — Нет! Фифи, ко мне!
Леония боялась, что собака атакует не того человека и отдаст свою маленькую жизнь, принеся несчастье им обоим. Кроме того, какая помощь от Фифи? После того как она отозвала собаку, Леония некоторое время стояла, задыхаясь и дрожа. Она не видела человека, который схватил ее, но он задал ей вопрос, где ее отец, и она узнала этот голос. Никогда, никогда она не забудет его, как он насмехался над ее отцом, пока ее насиловали. Через минуту после освобождения из его цепких рук шок сменился ненавистью, а ненависть страхом, когда Леония увидела, как Роджер борется с Маро.
Нет! Если для этого даже потребуется умереть, она не позволит Маро причинить зло еще одному человеку, которого она любит. Леония побежала в конюшню, схватила тяжелую спицу, выломанную из колеса, и бросилась назад. Когда она вернулась, ход борьбы изменился. Роджер не был слабее, но он ничего не ел два дня и устал. Маро, убежденный, что он борется с самим дьяволом в образе Генри де Коньера, обладал нечеловеческой силой душевнобольного.
После первых криков боли, когда Фифи терзала его, Маро сражался молча, схватив Роджера за горло и пытаясь задушить его. Роджер наносил ему удары, и губы Маро превратились в раздавленный помидор, под глазом был кровавый синяк. Все его внимание было поглощено руками, рвущимися к горлу Роджера, и ногами, бьющими слева, так что Роджер падал направо.
Видя, что его удары не достигают цели, Роджер попытался просунуть руки между рук Маро, чтобы ослабить его хватку на горле: В это же время он попробовал подняться на правое колено, чтобы занять верхнюю позицию. Но каким-то образом перестал ощущать землю, а его руки стали слабыми и мягкими, как воск. Он смутно отметил сквозь шум в ушах и взрыв в груди, что луна вдруг исчезла, потому что стало темно, как в подземелье. Затем он почувствовал, что падает на землю.
Когда Леония приблизилась, Маро стоял над Роджером, сжимая руки на его горле. Его лицо с кровавой кляксой в слабом лунном свете, с глазами, сверкающими безумным триумфом, было гротескной маской. Руки Роджера цеплялись за кисти Маро, когда сознание покинуло его, он хватал воздух запекшимся ртом.
— Нет! — закричала Леония и обрушила спицу на голову Маро.
Сила удара намного превышала обычную силу Леонии. Она была вне себя от ненависти к этому мерзавцу. Она просто ослепла от ярости. Спица пробила основание черепа Маро, оторвала шею, раздробила кости и разорвала спинной мозг. Голова Маро откинулась в немыслимой позе, рот раскрылся в усмешке, скорее нелепой, чем страшной. Руки Маро разжались, тело его отвалилось, трясясь в предсмертных конвульсиях.
Все внимание Леонии было направлено на Роджера. Когда Маро отпустил его, руки Роджера вяло упали. На мгновение Леония подумала, что опоздала, но потом услышала хрипы в его сдавленном горле и встала перед ним на колени. Фифи приблизилась, видя еще теплый труп Маро, рыча, а потом начала скулить и вертеться вокруг своей оси, поджав хвост и виляя им, надеясь, что ее узнают. Люди, которые в прошлом лишь баловали и кормили ее, теперь отгоняли ногами прочь и били, так что Фифи стала бояться приближаться к хорошо знакомым ей людям.
Грудь Роджера вздымалась глубокими болезненными вздохами, это успокоило Леонию, она приказала собаке:
— Тише, Фифи, иди ко мне!
Повизгивание стихло. Фифи знала, что значит «тише». Дрожа, спаниель ползком приблизился и оказался в раю. Нежная рука погладила его голову. Фифи молчала, как было приказано, и дрожала от радости.
Прижимая к себе любимую собаку, рядом с Роджером, который стал приходить в себя, Леония вдруг почувствовала себя счастливой. Огромная ноша свалилась с плеч. Она хотела смеяться от радости. Ее семьи уже нет, но Маро, который все разрушил, был также мертв — долг оплачен сполна!
Не сознавая того, Леония закрыла книгу, где были ненависть и горечь. Она понимала, что ее беды не закончились, что еще придется терпеть голод, холод, опасности, но Роджер был рядом, ее ждало большое наследство, и она больше не боялась.
— Беги. Скройся.
Сдавленный шепот отрезвил ее. Роджер пришел в себя и пытался подняться, чтобы она могла спастись.
— Здесь не от кого убегать, — мягко возразила Леония, помогая ему сесть. — Если бы он был не один, его бы услышали и сразу прибежали, но вокруг ни звука.
Она взглянула вниз, отпуская собачку:
—Кто прячется, Фифи? Ищи!
Это была знакомая команда. Леония и Франц часто играли в прятки с собакой, один из них держал ее, а другой прятался. Она должна была искать спрятавшегося. Позже игра усложнилась: собаке нужно было предупредить Леонию о незваных гостях. За год-два до трагедии Леонии досаждали визитеры, которые были ей не по вкусу.
И Фифи обучили предупреждать, когда кто-то из них приближался.
Роджер открыл глаза. Он хотел спросить, где нападавший, но у него вырвался жалкий хрип. Сейчас он мог видеть не больше чем на фут.
— Кто? — произнес он, превозмогая боль в легких.
— Маро, — ответила Леония. — Это Маро, человек, который… — Ее голос дрогнул, но она осталась тверда. — Он насиловал меня на глазах моего отца. Я убила его.
Роджер снова захрипел, Маро чуть не задушил его. Он не знал, что потрясло его больше, — насилие над Леонией или то, на что она оказалась способна. Его пугало спокойствие в голосе Леонии, и он гордился ею.
Роджер знал разных женщин — глупых, беспомощных, парализованных страхом, когда им приходилось совершать простые человеческие поступки: женщин, разыгрывающих беспомощность, чтобы заполучить мужчин; жестоких, рассудочных и жестких как сталь; милых женщин, наделенных умом и смелостью, как его мачеха и леди Алиса, но это были женщины, окруженные роскошью и вниманием. Роджер не мог представить, что женщина, перенесшая террор, физические лишения, потерю своих близких, может не потерять спокойствия и способности чувствовать.
Он взглянул на нее, и она оглянулась, затем спросила, видя его замешательство:
— Что случилось?
— С тобой все в порядке? — прохрипел Роджер.
— О, да, — ответила Леония, она поняла, что Роджер беспокоится не только о том, ранена она или нет. — Все позади. Я скорблю о маме, папе и Франце, но они могут спать спокойно. Я готова поехать в Англию и начать новую жизнь.
Роджер с трудом поднялся. Его колени подгибались, и Леония подставила ему свое плечо. Со стороны дома летела черно-белая молния, грозно рыча.
— Нет! — скомандовала Леония. — Ко мне, Фифи! — Собака повиновалась. — Это Роджер, — сказала Леония. — Друг, Фифи. Роджер — друг. Роджеру она сказала:
— Это моя собака. Я не знаю, как ей удалось, выжить. Она так схватила Маро, что он отпустил меня.
Собака повиновалась, и рычание прекратилось. Роджер, шатаясь, встал на одно колено и медленно протянул руку. Фифи понюхала пальцы, обнаружив странный мужской аромат и запах любимого существа, смешанный с мужским. Она вильнула хвостом в пол-оборота. Роджер нежно потянулся вперед, погладил голову, теребя длинные уши. Собака бешено завиляла хвостом. Ей хотелось ласки. Больше чем от голода и холода она страдала от одиночества, отсутствия своих любимых хозяев.
Роджер приласкал ее, приговаривая:
— Хорошая девочка. Хорошая Фифи.
Даже сквозь хрипы его израненных легких Леония поняла, что Роджеру не нравится кличка собаки. Она засмеялась и объяснила, почему Фифи так назвали. Если бы Роджер мог говорить, он рассказал бы, как используют кинг-чарльз-спаниелей, он хорошо знал эту породу, но боль в горле слишком мучила его. Их удача все же была феноменальной.
Вначале он надеялся взять лошадь и карету и уехать сразу же после погребения Генри, но теперь это было невозможно. Он сомневался, что у него хватит сил, чтобы вытащить карету из конюшни. Он едва стоял на ногах. Кроме того, нужно время, чтобы заглянуть в тайник и спрятать тело Маро. Если они сразу уедут, то могут оставить его там, где он лежит, но если им придется остаться, то вскоре труп Маро обнаружат.
Роджер чуть не плакал от усталости, слабости и боли. Его руки были покрыты ссадинами, плечи ныли, горло горело и посинело после схватки с Маро, голод терзал его, подтачивая силы. Больше всего ему хотелось прилечь хоть ненадолго, но он не имел права отдохнуть, боясь, что все испортит. Он посмотрел на труп Маро, пытаясь собраться с силами, чтобы поднять тело и спрятать его.
— Что случилось? — взволнованно спросила Леония. Она не видела выражения лица Роджера, потому что луна пропала, и стало слишком темно, но она чувствовала его напряжение.
— Надо его спрятать, — прошептал Роджер и, шатаясь, сделал первый шаг.
— Ты не сможешь нести его, — сказала Леония. Роджер сердито пожал плечами. — Подожди, — сказала она, — я принесу доску или колесо из конюшни и мы вместе понесем его.
Прежде чем Роджер со смесью стыда и упрямства начал доказывать, что справится сам, Леония бросилась в конюшню. В стойле она услышала топот и фырканье лошади. Издав слабый крик радости, она побежала по проходу между стойлами. Через минуту она вышла, ведя за собой лошадь Маро.
Роджер обрадовался, что теперь не нужно нести Маро, и его боль и страдания уменьшились, а силы постепенно вернулись к нему. Роджер решил поехать на лошади, привязав труп к седлу, назад в Салю. Даже если животное не осилит полностью путь до города, где находились конюшни, все же оно уйдет достаточно далеко от шато и это отведет подозрения, что Маро погиб именно там. Роджер не стал объяснять все Леонии, он попросил подержать лошадь, пока взгромоздит Маро и заберется сам.
— Спрячься, — посоветовал он, когда лошадь повернула на дорогу.
Леония кивнула и улыбнулась. Фифи у ее ног бешено виляла хвостом. Для нее все стало на свои места. Теперь Роджер ненадолго мог оставить Леонию одну. Собака, в сущности, не могла защитить свою хозяйку, но она может предупредить об опасности и Роджеру стало спокойнее.
Вывести лошадь за ворота было не просто, это заняло примерно с полчаса, а потом был очень длинный путь назад в шато. Роджер часто останавливался и настолько устал, что стал засыпать. Путь оказался удачным. Солнце взошло и осветило сад с фруктовыми деревьями. Фрукты еще не созрели, но более ранние яблоки уже лежали на земле. Счастье и радостное возбуждение, которое чувствовал' Роджер в начале этого путешествия, вылились в милый пустяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39