Он возвращается на запад и останется в красуоллском приорате. Если она хочет продолжить начатое ими дело, то может написать ему в этот монастырь, и он приедет и встретится с ней в удобное для нее время. Он добавил пару фраз, подчеркивающих, что будет счастлив встрече с ней, даже если она не намерена больше вести это дело.
Сэр Гериберт намеренно сделал в своем письме намек, что спешит именно увидеть Мари. На самом деле он хотел как можно дальше находиться от Винчестера, когда тот потеряет свою власть, и ему необходимо было покинуть епископа до того, как тот потерпит полный крах. Гериберт узнал, что епископ планирует использовать его для того, чтобы снова разжечь гнев Генриха против бунтовщиков; Винчестер обсудил с ним, что и как ему следует говорить.
Однако Гериберт чувствовал настроение двора, заметил нарастающее отчаяние Питера Ривольского и Стефана де Сеграве, наиболее влиятельных сторонников Винчестера, и догадался, что епископ уцепился за него, как за последний, отчаянный акт, который почти не имел надежды на успех. Более того, сам Винчестер ничего не терял при этом. Если бы попытка провалилась, пострадал бы Гериберт, ибо король был бы зол. И если Генрих не захотел бы выместить свой гнев на бунтовщиках, он, несомненно, сорвал бы его на тех, кто пытался посеять вражду между ним и его «верноподданными».
Кроме запада, Гериберту некуда было ехать. У него не было знакомых на востоке Англии, и он уцепился за надежду, что Мари не забыла о своей ненависти. Он все еще мог как-то использовать ее, чтобы уничтожить Уолтера. Если он добьется этого, то, возможно, вернет себе и Рыцарскую Башню. Король не знал о его сговоре с епископом Винчестерским.
В тот же самый день с самыми быстрыми гонцами на лучших лошадях было отправлено еще два письма. Джеффри более полно написал Ричарду о наставлениях Эдмунда королю и доступно дал понять, чего можно от этого ожидать. У Ричарда Маршала появилось время заняться делами брата, и через день после письма Джеффри Ричард и пятнадцать рыцарей отправились в Ирландию.
Ричард не взял с собой Мари и Жервез. Во-первых, Жервез умоляла позволить ей остаться в Клиффорде, и Ричард знал, что в Англии, где у нее не было ни собственности, ни друзей, к которым можно обратиться за помощью, она не могла причинить ему неприятности. Во-вторых, Ричард не думал, что в Ирландии у него найдется для нее время, к тому же он не собирался задерживаться там. С тех пор как Жервез покинула Пемброк, они столь прекрасно ладили друг с другом, что Ричард снова обрел надежду иметь наследника. Было бы глупо злить Жервез и мириться с ее нытьем и раздражительностью, когда она могла с полной для себя безопасностью остаться в Англии.
Второе письмо Джеффри было гораздо короче и отправилось к Сибель и Уолтеру в Рыцарскую Башню. В нем сообщалось лишь о том, что близится мир, и что Джеффри получил разрешение короля Генриха на брак его дочери с Уолтером де Клером. Джеффри побуждал Уолтера и Сибель побыстрее прибыть в Роузлинд, где он более подробно сообщит им о том, как короля склонили переменить точку зрения. Если их это устраивает, продолжал он, они могут пожениться немедленно, устроив небольшую, домашнюю церемонию, поскольку время пока не соответствовало для шумного, веселого сборища. Будет не очень приятно, писал он в конце, если король соотнесет их счастье с радостью празднования победы.
Если первое письмо Джеффри было получено с удовлетворением, второе восприняли с восторгом, готовым вот-вот перерасти в безудержную радость. Хотя и Уолтер, и Сибель упорно пытались совладать с собой, их плотская страсть достигла критических пределов. Пока они находились в одном замке, Уолтер не искал удовлетворения даже среди шлюх. Частично он делал это из-за того, что знал - он будет несправедлив по отношению к Сибель, если удовлетворит свою плоть, в то время как ей придется страдать от нестерпимого желания; частично - из-за того, что удовлетворение не принесет ему наслаждения. Он уже пытался однажды утолить свою страсть с Мари, но это не уменьшило его желания к Сибель.
Неудовлетворенность Уолтера воспламеняла Сибель. Находись они сейчас в разлуке, ей бы гораздо больше недоставало его общества, чем плотских удовольствий, но страсть в его глазах и то, как он избегал прикасаться к ней, постоянно напоминали об их взаимном влечении. Дважды за месяц, проведенный ими в Рыцарской Башне, Сибель приходила к Уолтеру и говорила «пожалуйста». Этого было вполне достаточно. Уолтер воспламенялся неистовой страстью, но в конечном счете, несмотря даже на то, что он не забывался, несмотря на все свои опасения, ему становилось не по себе, и тень беспокойства в его глазах обретала большую выраженность.
К счастью, им не пришлось долго оставаться вдвоем. После падения Шрусбери к ним приехали Саймон и Рианнон в сопровождении старого гарнизона Рыцарской Башни. Предоставив воинам недельный отдых и прояснив, что его методы отличались от методов сэра Гериберта, Уолтер отослал на юг в Голдклифф всех добровольцев и распустил остальных.
Присутствие Саймона и Рианнон несколько ослабило плотское влечение Уолтера и Сибель. Тем не менее, письмо Джеффри приветствовали с должной радостью и некоторым благоговением, вызванным, как того и следовало ожидать, связью этого послания с небесным провидением. Саймон и Рианнон радовались не меньше Уолтера и Сибель, ибо напряженность обстановки сказывалась и на них тоже.
Все приготовления были закончены в тот же самый день. Уолтер оставил во главе Рыцарской Башни Дэя, приказав ему ни перед кем не открывать ворот, а Сибель с Рианнон подгоняли служанок и самих себя до тех пор, пока не были уложены все вещи. Они отправились в дорогу на рассвете следующего дня.
В тот же самый день, когда Эдмунд раскритиковал бедствия гражданской войны и Генрих согласился заключить мир, закончились самые лютые морозы. Многие восприняли это, Как знамение свыше о приходе лучших времен, и, может быть, так оно и было, но непосредственный эффект этого знамения делал путешествие не очень приятным. С оттепелью в пути возникли некоторые препятствия, ибо уровень воды в реках значительно поднялся, броды стали опасными, а дорога местами превратилась в непроходимую трясину. Однако отряд, ехавший в Роузлинд, не был обременен повозками с багажом и, несмотря на погодные условия, продвигался быстро. Даже остановки и препятствия воспринимались весело, поскольку все пребывали в прекрасном настроении. Как только испытание Уолтера и Сибель приблизилось к концу, они тотчас же избавились от оков напряжения. Они непринужденно прикасались друг к другу, смеялись и даже целовались, горя нестерпимой страстью.
Когда они прибыли, семья уже собралась в Роузлинде. Сибель приветствовали нежными объятиями, а Уолтера с таким энтузиазмом хлопали по спине и плечу, что Сибель принялась сетовать на то, что Адам, Иэн и папа в третий раз сломают недавно зажившую ключицу. Затем подошла очередь самых ближайших вассалов, которые тоже прибыли поздравить будущих молодоженов. Они приветствовали Уолтера с меньшим ликованием, но с должным уважением и немалым любопытством, ибо понимали, что по большей части им придется иметь дело именно с Уолтером. Иэн не отрицал того, что он быстро уставал, а Джеффри был так прикован к королю и двору, что у него почти не оставалось времени для решения местных проблем. Если исключить все практические вопросы, Уолтер должен был стать новым сюзереном Роузлинда.
25
Вы пригласили кого-нибудь еще на свою свадьбу? - спросил Джеффри, как только улеглись первые восторги, вызванные встречей, и все мужчины семьи собрались в уютной домашней обстановке.
- Боюсь, что непреодолимое желание побыстрее оказаться в Роузлинде не позволило мне задерживаться больше необходимого, даже для того, чтобы отослать приглашения, - засмеялся Уолтер, но тотчас же пожал плечами. - Впрочем, мне некого приглашать. Мои родители и братья умерли, маленький Ричард... я даже не знаю, где он сейчас, а Ричард - черт бы побрал всех этих Ричардов! - Пемброк либо уже уехал в Ирландию, либо уезжает со дня на день. Он будет огорчен тем, что не сможет присутствовать на моей свадьбе, но Джилберт умоляет его приехать уже, по крайней мере, два месяца, и, когда я говорил с Ричардом последний раз, он сказал, что уедет сразу же, как в Уэльсе водворится спокойствие. Думаю, мне следовало бы написать Ричарду - проклятие! Я имею в виду Корнуолла... и Изабеллу, но...
- Он бы не смог приехать, - сказал Джеффри. - Он не оставит сейчас Генриха, ибо Винчестер так и не перестает приходить к королю то по одной, то по другой причине, а он не такой, как де Бург, который лишь усугублял свои дела каждый раз, когда разговаривал с Генрихом. Винчестер юркий и скользкий, словно вьюн, и у него сотня новых планов, как расположить к себе баронов. Ричарду, я имею в виду Корнуолла, приходится постоянно напоминать своему брату, что сейчас самое главное - отстранить Винчестера.
Уолтер вскинул брови.
- Разве Корнуолл подходит для этой цели? Он самый лучший человек в мире, добрый, справедливый и мудрый, но нерешительность Генриха доведет его до белого каления гораздо быстрее, чем здравый смысл удержит от отчаянного шага.
Джеффри стало немного неловко, но Иэн быстро сказал:
- Мы все предупредили Корнуолла соблюдать осторожность, и пока все говорит о том, что король остается непреклонным, несмотря на хитрости Винчестера. Когда Генрих останавливался в Сент-Эдмундсе, где нашла прибежище жена де Бурга, он не только посетил ее и обращался с ней со всей теплотой, но даже вернул ей восемь поместий, принадлежавших де Бургу и ранее конфискованных у него. Он не может простить де Бурга, пока не воцарится мир, но возвращение поместий в это время - не что иное, как обещание скорого прощения. А вам известно, что в прошлом он даже никому не позволял называть имени де Бурга.
- Это так, - согласился Джеффри, - но признаюсь, что частично моя спешка видеть вас с Сибель мужем и женой вызвана тем, что мне необходимо вернуться к королю.
- Ваша спешка не может быть более неотложной, чем моя, - снова рассмеялся Уолтер, - хотя мои причины скорее личного характера, Нежели государственного. И если вы спросите меня, чтобы узнать, сколько нам еще ждать, собираюсь ли я дожидаться гостей, я отвечу, что не собираюсь и готов жениться прямо сейчас, если на это согласится Сибель.
- Но девочке нужно подготовиться, - возразил Иэн. - Она огорчится, если у нее не будет красивого, нового платья, и такой важный день пройдет без соответствующих празднеств.
Радостное выражение исчезло с лица Уолтера.
- Вы вполне правы, лорд Иэн. Что хуже всего, для свадебного подарка с собой у меня нет ничего, кроме медной булавки. Я оказался настолько глуп, что даже не догадался послать в Голдклифф за моим сундуком.
Адам рассмеялся своим громким, низким басом.
- Спросите саму Сибель, - предложил он, вспомнив, что Джиллиан даже не захотела переодеться, не говоря уже о том, чтобы ждать, когда сошьют новое платье, и вышла за него замуж в течение пяти минут и в присутствии всего лишь двух вассалов.
- Это неправильно, - произнес Уолтер неуверенным голосом.
- Нет! - встревожено воскликнул Джеффри. Он боялся, что Сибель не захочет отказаться от всех привилегий невесты, и Уолтер обидится.
Но Саймон тоже весело засмеялся.
- Заячьи души! - прокричал он. - Если вы не спросите ее, я это сделаю сам!
И он устремился к женщинам, обступившим Элинор, прежде чем Уолтер или Джеффри успели перехватить его. Они заспешили за ним, но остановить его можно было только силой, а это вызвало бы вопросы, ответы на которые раскрыли бы его цель при более стесненных для всех обстоятельствах.
- Сибель, - начал Саймон, - ты хочешь выйти замуж за Уолтера сегодня, прямо сейчас, без лишнего шума? Просто позвать отца Эдгара и отправиться в часовню?
- Саймон! - воскликнула Джоанна. - Что тебе взбрело в голову? Да, нам нужно спешить, но не до такой же степени. Несколько дней ничего не изменят.
Но Сибель смотрела не на мать. Как только Саймон задал свой вопрос, она устремила взгляд на Уолтера и за сердитым выражением, вызванным озорством Саймона, увидела настоящую тревогу.
- Конечно, хочу, - ответила она, невозмутимо улыбнувшись своему жениху и протянув ему руку.
Уолтер подошел ближе, принял руку и поднес ее к губам. Он покраснел с ног до головы.
- Саймон просто шутит, - сказал он. - Я не готов, ибо у меня нет ни свадебного подарка для вас, ни приличного одеяния для себя, дабы оказать вам честь.
- Что касается свадебного подарка, - лицо и голос Сибель оставались серьезными, в то время как глаза светились смехом, - то мы имели разговор о подарках во время святок, как вы помните. Не думаю, что мне придется жаловаться на отсутствие таковых. - Уолтер сдавленно кашлянул, но Сибель не обратила на это внимание и продолжила: - А что касается платья, то я не сомневаюсь, что Адам может подарить вам вполне подходящий наряд. Вы можете одолжить платье, если вас беспокоит подобная вещь.
- Ради Бога, - согласился Адам. - Мы вполне можем подождать, пока ты переоденешь дорожную одежду. - И, громко засмеявшись, добавил: - Только мне кажется, что Сибель предпочтет взять тебя, как только ты разденешься.
- Адам! - запротестовала Джиллиан, но ее губы подернулись в едва заметной улыбке.
- Это остроумно! - воскликнула Джоанна.
- Нет, - сказала Элинор, - в этом нет ничего остроумного. Вам известно, что намерения короля шатки. С одной стороны, он видит неясные очертания гибели и почти убежден, что архиепископ Кентерберийский говорит правду. С другой стороны, ему очень трудно избавиться от мысли, что вся власть находится в его в руках, и еще труднее, в этом нет никаких сомнений, вспоминать свои слова о том, что Пемброк должен молить его о пощаде на коленях. Он наверняка чувствует, что все его вассалы смеются над его слабостью. Я считаю, что всем нам, избегавшим прежде двора, следует теперь посетить короля, выказав ему еще большее почтение и уважение за его решение. И чем быстрее мы окажемся при дворе, тем лучше.
Джеффри облегченно вздохнул и обнял Сибель.
- Дорогая, - сказал он, - мы не хотим лишать тебя радости быть невестой, но твоя бабушка права. Если ты готова отложить свадьбу до тех пор, пока не воцарится мир, мы устроим такое торжество, которое запомнят на многие годы, или даже устроим придворную свадьбу, если хочешь...
- Нет, - перебила его Сибель. - Я не хочу выставлять это событие напоказ. Разве наши вассалы откажутся заплатить дань по случаю моего бракосочетания, если мы не пригласим их?
Джеффри улыбнулся и покачал головой.
- Мы можем пригласить их на крестины твоего первого ребенка, - сказал он.
Сибель обратила взгляд на деда.
- Вы же не думаете, что кто-нибудь из ваших вассалов будет возражать против Уолтера, не так ли?
- Конечно, нет, - ответил Иэн, и Элинор решительно подтвердила это.
- В таком случае, что касается точного времени... - Сибель смешалась и робко взглянула на Уолтера.
- Вы не станете винить меня, если я поймаю вас на слове и предложу вам выйти за меня замуж сегодня, ровно в полдень? - спросил он, улыбаясь.
- Вот видите? - вставил Саймон. - Вы все создали из пустяка настоящую проблему. Вы могли бы послать за отцом Эдгаром тотчас же, как Сибель сказала «да».
- Помолчи, взбалмошный плутишка, - засмеялась Элинор. - Я искренне рада, что Уолтер и Сибель согласны, но нам нужно устроить хоть какую-нибудь церемонию. Джиллиан, будь добра, поговори с отцом Эдгаром и проследи, чтобы украсили должным образом часовню. Джоанна, сходи на кухню и узнай, чем они могут угостить нас вечером. Думаю, у них уже готовы всевозможные лакомства, ибо я предупреждала, что в этом появится необходимость. Мы с Рианнон займемся нарядом невесты. Я не сомневаюсь, что мы подыщем для нее приличное платье... - Элинор вдруг замолчала, улыбнулась и сказала: - Соглашение готово. Джеффри, если ты покажешь его Уолтеру, то я позабочусь об остальном. - Она быстро и проворно поднялась. - Сибель, следуй со мной.
Она завела внучку в свои покои и подошла к сундуку, который Сибель еще никогда не видела открытым.
- Здесь находятся платья твоего деда Саймона, - сказала она. - Ни один мужчина не носил их с тех пор, как он умер, но сейчас мужская мода ничем не отличается от прежней, к тому же я все время заботилась об этих нарядах. Ткань нигде не прохудилась, а на вышивках нет ни пятнышка. Если тебе этого хочется, и ты думаешь, что Уолтеру понравятся такие подарки, можешь взять их. По размеру они отлично подойдут Уолтеру, но они все одного цвета - серого.
- Платья дедушки Саймона? - Сибель опустилась на колени и принялась осторожно вынимать их из сундука. Ее озадачило великолепие увиденного, хотя все наряды были одного цвета, а она привыкла к ярким цветам, которыми обычно пестрели наряды мужчин и женщин. Она еще шире открыла от удивления глаза, когда изучила вышивку одного платья из толстого шелка и обнаружила, что та сделана из крошечных изумрудов и рубинов, изображающих глаза и языки сказочных чудовищ, втиснутые среди серебряных листиков деревьев, которые украшали перед и окружали воротник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51