— А я, как судья, не люблю плохих людей.— А мне кажется, господин судья, что вы просто не любите тех, кто делает революции, — язвительно заме -Тил Ретиф де ля Бретон, останавливаясь перед столом.— Да, я предпочитаю законопослушных граждан. Мне, как судье…Его прервал Франсуа Кольбер. Студент гневно вскочил из-за соседнего стола и выкрикнул:— Для вас, суден! Значит, вы рады, что сбежал тиран?Судья сидел, не шелохнувшись, молча выслушивая обвинения, которые летели ему в лицо.— Вы все заодно! — кричал Кольбер. — Вы мечтаете только о том, чтобы тирания во Франции вернулась. Прав был гражданин Марат, когда обвинял гражданина ла Файетта в пособничестве этой австрийской проститутке.Судья не выдержал, вскочил из-за стола и схватил студента за полы сюртука.— Да как вы смеете так говорить о королеве! — закричал он.Общими усилиями Ретифу де ля Бретону и Томасу Пенну удалось оттащить двух спорящих в стороны.— Стыдитесь, молодой человек! — воскликнул Ретиф де ля Бретон. — Нельзя так говорить хотя бы из уважения к самому себе.Когда обстановка в харчевне разрядилась, Ретиф сокрушенно покачал головой.— Извините его, господин судья. Он молод и не понимает, что делает.Констанция вышла за дверь харчевни, повстречавшись здесь со своим парикмахером Жакобом. Он только что прибыл на отремонтированном экипаже господина Казановы и, отдуваясь, тащил большой дорожный несессер венецианца.— Я уже вернулся, мадам, — торжественно произнес он. — С вашего разрешения, я сообщу об этом месье Казанове.Констанция кивнула.— Конечно.С радостной улыбкой на устах Жакоб проследовал к столику, за которым сидел итальянец и, сняв шляпу, поклонился.— Я привез ваши вещи, месье Казанова. Спешу уведомить вас, что все в порядке. Итальянец удовлетворенно кивнул.— Браво, мой мальчик.Жакоб ожидал, что Казанова пригласит его за свой стол, однако тот повернулся к сидевшей рядом с ним вдове и озабоченно спросил:— Вы сердитесь на меня, мадам? Почему вы ничего не едите? Прошу вас, вот здесь прекрасный сыр. Та отрицательно покачала головой.— Нет, нет, благодарю вас. Я просто хочу посидеть рядом с вами.Прогулявшись по двору, Констанция увидела небольшой загон, в котором стояли лошадь и две козы. Общению с людьми графиня предпочла общение с животными. Она вошла в загон и, остановившись рядом с молодой белой козочкой, принялась гладить ее по гладкой теплой шерсти.— Какая ты хорошенькая…После того, как Констанция покинула харчевню, Томас Пенн долго не находил себе места. Ему показалось, что он обидел эту ни в чем невиновную женщину, и ему захотелось извиниться перед ней. Он долго искал ее взглядом, а, не обнаружив, вышел во двор.Его спутницы по почтовому дилижансу не было видно и здесь, а потому мистер Пенн принялся расхаживать по двору в надежде дождаться ее появления.Констанция так увлеклась, что не заметила, как куча сена, наваленная в углу загона зашевелилась, и из-за нее показалась фигура высокого сутулого человека в грязной рваной одежде, который с вожделением смотрел на молодую красивую женщину в дорожном платье. Он так неожиданно подскочил к Констанции, что она даже не успела испугаться и закричать.Внешность незнакомца была отталкивающей — уродливая, вытянутая в длину, как огурец, голова, лишенная волос, ссохшиеся и потресковшиеся губы, крючковатый нос, рот, с последними признаками зубов, давно не знавшие бритвы грязные щеки и подбородок. Он протянул к Констанции свои трясущиеся узловатые руки и прохрипел:— Один поцелуи, мадам, всего лишь один поцелуи. От испуга Констанция начала медленно отступать к стене загона, а ее преследователь улыбался беззубым ртом и хрипел:— Ну, что вам стоит, мадам? Одарите беднягу всего лишь одним поцелуем.Констанция вдруг с ужасом почувствовала, что отступать некуда. Она стояла, прижавшись спиной к деревянной стене загона.Бродяга грубо обхватил ее своими грязными руками и, прижимаясь головой к груди, захрипел:— Принцесса, одари меня одним поцелуем. У тебя такая прекрасная шейка. Господь сказал мне: «Возьми эту шляху». О, какая шея, как бы она понравилась моему брату, который работает палачом в Париже.Он попытался сорвать с шеи Констанции золотую цепочку с огромной жемчужиной, вправленной в медальон, и лишь сейчас Констанция закричала.Услышав ужасающий женский вопль, Томас Пенн, прогуливавшийся по двору, бросился в распахнутую дверь загона. Увидев, как грязный негодяй пытается валить на землю Констанцию и сорвать с нее одежду, американец одним прыжком подскочил к насильнику и, схватив его за ворот, отшвырнул в сторону.Очутившись на полу, тот зарычал от злобы и выкрикнул:— Ты что, тоже хочешь поцелуя? Что тебе нужно от меня?С этими словами он вскочил с устланного соломой пола и с кулаками бросился на Томаса Пенна. Американец встретил его несколькими сокрушительными ударами в челюсть, а потом, снова схватив за шиворот, вышвырнул на улицу. После этого Пенн бросился к Констанции, которая, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала у стены загона.— Все в порядке, мадам, все в порядке, — торопливо сказал Пенн. — Все уже позади, успокойтесь. Я прошу вас, ваша светлость.Услышав такое обращение, Констанция неожиданно пришла в себя. Несколько секунд она неотрывно смотрела в глаза американца, который стоял перед ней, переводя дыхание.Привлеченные шумом во дворе, туда выбежали несколько человек из харчевни. Среди них были и пассажиры почтового дилижанса, в котором ехала Констанция. Они стали свидетелями того, чем закончилась эта сцена.— Со мной все в порядке! — в ярости выкрикнула Констанция и залепила Пенну такую пощечину, от которой он пошатнулся.К Констанции подбежал ее парикмахер Жакоб. Разумеется, он сразу же обратил внимание на ее волосы.— Что с вами случилось, мадам? Вы выглядите такой растрепанной. Что, этот американский дикарь обидел вас?Констанция неожиданно для себя разрыдалась и упала в объятия Жакоба.— Увидите меня отсюда, — сквозь слезы прошептала она.— Мари-Мадлен, помоги мне! — крикнул парикмахер, уводя Констанцию. — Куда я могу отвести мадам?Немедленно подскочивший к Жакобу хозяин постоялого двора тут же проводил его вместе с дамами в один из номеров.Встревоженно шумя, посетители харчевни вернулись на свои места.— Да, — печально покачав головой, произнес Казанова, — времена изменились. Брожение умов позволяет ожидать от людей всего, чего угодно.Воспользовавшись тем, что внимание пассажиров дилижанса было занято Констанцией, Казанова закончил ужин и, одевая перчатки, тяжело встал из-за стола.— Прошу вас, мадам, — обратился он к своей соседке, — попрощайтесь от моего имени со всей этой честной компанией.Та вскочила со своего места.— Как? Вы уже уходите? Прошу вас, останьтесь.Поверьте, моя жизнь сейчас — настоящая пустыня. Мое дыхание прервалось, когда я увидела вас.Она схватила Казанову за руку, с надеждой заглядывая ему в глаза.— Прошу вас, не отказывайте мне. Сегодня вам все можно. Вы же сами сказали об этом. Сделайте так, чтобы мое счастье осуществилось. Увезите меня. Давайте поедем ко мне в Шампань. Мы будем жить там счастливо. Умоляю вас, Джакомо.Казанова печально покачал головой и поцеловал руку дамы.— Моя дорогая, то, что вы называете безумием, была высшая мудрость… до того, как мне исполнилось семьдесят лет. Но в таком возрасте приобретаешь другую мудрость, которая позволяет вам избежать разочарования.Он неуютно поежился и огляделся по сторонам.— О чем это я? Ах, да… Благодарю вас за ваше изысканное предложение. Поверьте мне, мадам, единственный, кто может испытать какое-то сожаление по этому поводу — это я.С этими словами он достал из перчатки маленькую пудреницу с зеркальцем и, открыв ее, принялся разглядывать собственное лицо. Не отрывая взгляда от зеркала, он произнес:— Вовсе не этот старик заставил ваше сердце биться учащенно, а его имя, его репутация, его прошлое…Он умолк и взглянул на даму глазами, полными горечи и разочарования.— Все, что было сегодня, не существует. В любом случае, дорогая мадам, я вам премного благодарен.Он еще раз поцеловал руку дамы, в глазах которой блеснула жалость. У двери харчевни Казанова столкнулся с Ретифом де ля Бретоном.— Я хочу пожелать вам счастливого пути, уважаемый Ретиф, — сказал итальянец. — Мне было очень приятно встретиться с таким знаменитым писателем.— Мне тоже, дорогой Казанова, — любезно ответил ему парижанин. — Прощайте.Они обнялись, и Казанова уже собирался выйти из харчевни, но в этот момент его окликнул майор Кур-нуойе, который закончил трапезу.— Эй, вы! — грубо закричал офицер. Казанова изумленно повернулся к нему.— Это вы мне?— Да, это я вам, — без особых церемоний продолжал майор. — Я проехал, не слезая с лошади сорок лье. Теперь я продолжу путь в вашем экипаже.Казанова молча развел руками и повернулся к вдове, которая по-прежнему наблюдала за ним.— Вы видите, мадам, кого я теперь выбираю в свои спутники? — с горькой иронией произнес он.Прихрамывая, Казанова поковылял к своему экипажу, где его встретил парикмахер Констанции Жакоб.— Вам нехорошо? — участливо спросил он.— У меня разыгралась подагра, — ответил Казанова, занимая свое место в экипаже при помощи Жакоба.— Очень жаль, месье, что мы не встретились раньше, — подобострастно заглядывая в глаза итальянцу, произнес парикмахер.— Ну, что ж, — со вздохом ответил Казанова, — передайте от меня привет вашей прекрасной хозяйке. Прощайте.Когда место рядом с ним в экипаже занял майор Курнуойе, кучер тронул поводья, и маленькя двуколка покинула постоялый двор города Шолона. В этот момент из харчевни выскочил ее хозяин и с криками бросился за экипажем.— Эй, эй, погодите! А кто мне будет платить за рябчиков, трюфелей, сыр?Казанова остановил экипаж.— Да, да, разумеется, — спокойно сказал он. — Я заплачу, но только в том случае, если вы воскликнете:«Да здравствует достоинство!»— Да здравствует достоинство! — сорвав с головы шляпу, прокричал хозяин харчевни.— Прекрасно, — констатировал Казанова и достал из своего дорожного несессера какие-то бумаги.Поставив роспись на чеке, протянул его хозяину харчевни.— Вот, возьмите. Это кредитное письмо, подписанное самим графом Валленштайном. Надеюсь, что оно удовлетворит вас. Экипаж покинул площадь, а хозяин харчевни, медленно выговаривая слова, стал читать:«Обязуюсь в течение шести месяцев со дня подачи сего письма оплатить сумму, затраченную предъявителем. Подпись: граф Валенштайн. Имя предъявителя: шевалье де Сен-Галь».Экипаж уже исчез, а хозяин харчевни, аккуратно свернув кредитное письмо, уже намеревался вернуться к себе, однако в этот момент на площадь на взмыленной лошади влетел офицер.Спрыгнув с коня перед хозяином харчевни, он воскликнул:— Я из лагеря генерала ла Файетта! Кто-нибудь из представителей национальной гвардии был здесь?Хозяин харчевни показал пальцем в ту сторону, где только что скрылся экипаж.— Здесь был какой-то майор, он только что уехал в экипаже.Офицер яростно сверкнул глазами.— Этот майор должен был скакать верхом, а не прохлаждаться в карете. Ладно, с ним мы еще разберемся. Где у вас располагается революционный комитет?Хозяин харчевни повел офицера за собой.— Ну-ка, дайте мне что-нибудь поесть, — повелительно сказал тот.— Сию минуту, месье.Офицер уселся за один стол с пассажирами почтового дилижанса, которые немедленно обратились к нему с вопросами о положении в Париже.— Перед королевским дворцом Тюилрьи собралась большая толпа, — рассказывал он. — Но люди хотели только посмотреть на все, они ничего не трогали. Какая-то дама уселась прямо в покоях королевы и стала торговать вишнями. Генерал ла Файетт был поднят с постели и немедленно прибыл в Тюилрьи в сопровождении мэра Парижа гражданина Байи и председателя учредительного собрания гражданина де Богарне. Обнаружив, что король исчез, он приказал поднимать парижан набатом и пушечными выстрелами.— Но ведь пушечные выстрелы — это знак боевой тревоги для батальонов национальной гвардии и солдат парижского гарнизона, — сказал господин де Ванделль.— Именно так, месье. Сегодня к полудню под ружьем находилось уже семьдесят тысяч человек. Потом генерал ла Файетт продиктовал мне приказ, с которым были отправлены офицеры по всем главным дорогам.— Продиктовал вам приказ? — переспросил мистер Пенн. — А вы служите у генерала ла Файетта?— Да, я его адъютант. Простите, что забыл представиться. Луи де Ромеф.— Приказ мы слыхали, — сказал Ретиф де ля Бретон, — а что было после этого?— Из королевского дворца в Тюилрьи генерал ла Файетт отправился в ратушу. Там уже собралась целая толпа горожан. Они гроздьями повисли на уличных фонарях и памятниках. Это было ужасное зрелище. Я был рядом с генералом и видел, что разъяренные парижане были готовы на все. В какой-то момент они так рассвирепели, что даже попытались вздернуть на фонаре командира батальона дворцовой стражи герцога д'0мона. Только благодаря помощи генерала ла Файетта его не повесили. В этой обстановке только главнокомандующий национальной гвардии не терял самообладания. Толпа так рассвирепела, что была готова вздернуть даже генерала ла Файетта, но он нашел в себе силы шутить. Он закричал: «В конце концов, каждый гражданин выиграл двадцать су ренты от отмены цивильного листа». Но и этим не удалось успокоить горожан. Они отправились к обществу друзей конституции, требуя выявить виновных в побеге короля и наказать их. Тогда генерал ла Файетт сказал: «Если вы считаете, что для блага Франции нужно арестовать короля, то я лично на себя беру эту ответственность». Но генерал ла Файетт не говорил о том, что король бежал. Он сказал, что семейство Людовика XVI было похищено против воли короля.К столу подошел кучер почтовой кареты. — Господа, дилижанс готов к отъезду. Я прошу всех кто собирается продолжить путь, занять свои места.Но пассажиры дилижанса не спешили подниматься со своих мест.— Да, идея о похищении короля и его семейства, выдвинутая генералом ла Файеттом, была очень умным ходом, — резюмировал Ретиф.— Но почему он так сказал? — недоумевал господин де Ванделль.— Я думаю, что генерал ла Файетт хотел предотвратить столкновения различных политических партий. Это был единственно верный ход.В сопровождении Жакоба и Мари-Мадлен, Констанция вышла во двор. Лицо ее было припухшим и заплаканным, глаза покраснели от слез, однако она уже взяла себя в руки. Увидев офицера, сидевшего за столом с ее спутниками, она замерла.— Это же господин Луи де Ромеф, адъютант генерала ла Файетта, — встревоженно сказала она. — Боже мой, сколько же офицеров следует за королем.Раздался звук почтового рожка, и пассажиры стали медленно подниматься со своих мест. Итальянская певица, жена пожилого судьи, недовольно протянула:— О, опять этот дилижанс. Какая пытка ехать в одной карете с людьми, которые все время разговаривают о революции. Лучше я сяду рядом с кучером.Ее муж поморщился.— Дорогая, ну о чем ты говоришь? Дама должна ехать в карете.— Дама всегда остается дамой, где бы она ни ехала, — парировала его супруга. — Вы можете болтать там о своем учредительном собрании и прочей чепухе, а я поеду рядом с гражданином кучером.Свежие лошади резво бежали по проселочной дороге мимо полей, на которых работали крестьяне.— Эй! — кричал с крыши дилижанса Франсуа Кольбер. — Вы видели короля? Кто-нибудь видел короля? Он уехал, не оставив обратного адреса. Он бежал, переодевшись в костюм лакея. Ищите его в своих курятниках или стойлах! Королевский дворец Тюилрьи теперь свободен! Он сдается внаем! Прошу всех в Париж! Добро пожаловать в Тюилрьи! Теперь в карете ехали лейтенант Луи де Ромеф, Томас Пени, вдова виноторговца из Шампани, желчный судья и Констанция де Бодуэн.— Что вы собираетесь делать, лейтенант? — спросил мистер Пени адъютанта генерала ла Файетта.— В первом же пункте нашей остановки я намерен выяснить все новости, касающиеся похищенного короля.— Бежавшего, — уточнил господин Пени.— Бежавшего или похищенного — это интересует только якобинцев, которые хотят унизить его королевское величество в национальном собрании, — едко отозвался судья. — Он стал теперь лишь тенью монарха.— Многие в Париже до сих пор считают короля своим покровителем, — возразила Констанция, которая до сих пор с отсутствующим видом смотрела в окно. — Его возвращение в Париж станет для этих людей праздником.— По-моему, вы заблуждаетесь, сударыня, — возразил ей Ретиф де ля Бретон. — С тех пор, как началась революция, горожане и крестьяне поняли, что они бедны. У них стали открываться глаза на истинные причины происходящего. Знаете, мадам, смерти боятся все, но некоторые при этом еще задают себе вопрос: а будут ли после смерти последние первыми и наоборот? Некоторые решили обеспечить себе первенство еще в этой жизни, и таких с каждым днем становится все больше. Так что, боюсь, сударыня, король не найдет в Париже той поддержки, на которую рассчитывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10