– Но все равно я приношу вам извинения, – добавил он и трижды стукнул в дверь.
Виктория была потрясена. Он извинялся! Интересно, что он еще придумал? Что побудило его расшаркиваться? Без сомнения, он хотел сделать ее более податливой. Она напомнила себе, что не должна покупаться на подобные штучки. Что бы он ни говорил или ни делал, она не может доверять ему, так же как и он не желает верить ей.
Корд снова постучал и тем временем опустил ее чуть ниже, чтобы ей было удобнее у него на груди. Она вздохнула. Жаль, что нельзя обыкновенно расслабиться и целиком довериться ему. Пусть бы он делал все, что хочет, и опекал ее, пока ей еще не стало лучше. Это было бы так хорошо, если бы можно было положиться на него и… Боже, о чем она думает?!
Когда он принялся стучать в очередной раз, дверь отворилась.
– Корд, mi amigo! – воскликнул страстный женский голос.
– Buenas noches, Тереза, – ответил Корд, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину.
Они затараторили по-испански, и Виктории не оставалось ничего другого, как только вслушиваться в ритм речи, совершенно не понимая смысла. Корд говорит еще и на испанском? Ее удивило это открытие. Так он мексиканец? А кто эта женщина? Виктория была ужасно недовольна тем, что не понимает, о чем они говорят, так как из-за этого не могла сориентироваться в обстановке. Поэтому она беспокойно зашевелилась в его руках.
Корд прервал беседу, чтобы сверху заглянуть ей в лицо.
– Извините, Виктория, но испанский легче для Терезы, и так будет быстрее, – пояснил он и затем, повернувшись к женщине, добавил: – Это Виктория. Она поможет мне разыскать Алисию.
– Bueno, – сказала Тереза. – Рада вас приветствовать, Виктория. Милости прошу в дом.
– Спасибо, – ответила Виктория и вопросительно посмотрела на Корда: – Наверное, теперь уже можно не держать меня, Корд.
Корд переступил через порог и осторожно поставил ее на пол, внимательно наблюдая, как она делает пробные шаги. Она кивнула – и он позволил ей идти дальше. У нее по-прежнему болело все тело, но теперь она могла самостоятельно идти. Оглядевшись, она увидела просторную, безукоризненно чистую кухню. Кроме них троих, здесь находились несколько мексиканок. Все они были заняты работой – стряпали, мыли, чистили.
Виктория снова посмотрела на хозяйку, на сей раз пытаясь как следует ее разглядеть. Терезе было лет тридцать с небольшим. У нее были блестящие черные волосы с единственной серебряной прядью и темные глаза. В их пристальном взгляде сквозило нескрываемое любопытство. Она была красивая, элегантная, манящая. Такого одеяния, как на ней, Виктория еще не видела. Атласное платье насыщенного пурпурного цвета откровенно взывало к чувственности. Оно идеально соответствовало ее фигуре и плотно обтягивало высокую грудь. К удивлению Виктории, одна сторона подола была подоткнута за пояс, так что внизу, из-под кромки, выглядывали кружевное белое белье и полненькая ножка в черном сетчатом чулке.
Женщина, заметив, что Виктория смотрит на ее ногу, улыбнулась, опустила юбку и подмигнула Корду.
– Ты хорошо подумал, mi amigo? Ты уверен, что это подходящее место для твоей изысканной мисс?
– Я никому не могу доверить ее, кроме тебя, Тереза. Это женщина Красного Герцога – и этим все сказано.
– Я не женщина Красного Герцога, – воспротивилась Виктория. – Может, вы вразумите его? Я писательница из Нью-Йорка. Я занимаюсь изучением Запада. К несчастью, я ехала в дилижансе, который только что ограбил Красный Герцог, и…
Тереза засмеялась:
– Она прелесть, Корд. Я готова поверить, что она писательница. Только мне трудно это понять. Уж больно она хороша, чтобы заниматься такими глупостями. С таким цветом волос и кожи она могла бы очень быстро разбогатеть. В этом городе.
– Или у Красного Герцога, – добавил Корд.
– Я слышала, он щедрый мужчина, – сказала Тереза.
– Ты слышала! – коротко рассмеялся Корд. – Мягко сказано. По-моему, ты не только слышала, Тереза.
Женщина таинственно улыбнулась:
– Я не имею привычки распространяться о своих клиентах. Ты это знаешь.
– Я так понимаю, вы держите ресторан или что-то в этом роде? – спросила Виктория, оглядывая кухню.
Тереза бросила взгляд на Корда:
– Она что, не знает?
– Нет. Но ты не беспокойся. В этих делах она не новичок.
– Ты хочешь, чтобы я поместила ее в одной из комнат наверху?
– Да. И пусть ей приготовят горячую пищу и ванну.
– А ты? Желаешь свою комнату, как обычно, или…
– Мою обычную.
– Дамы будут очень рады снова видеть тебя. Ты так давно здесь не был.
– По-моему, как всегда.
– Ладно, – сказала Тереза. – Сейчас я отведу Викторию в ее комнату и…
– Подождите, – прервала их Виктория. – Корд, могу я взять свой саквояж?
– Я принесу его, когда отвяжу свои мешки.
– Спасибо.
– И… Виктория, – продолжил Корд, – помните, что вы не должны создавать здесь трудностей. Все равно вы далеко не уйдете.
– Я помню, Корд.
– Пойдемте, mi dulce, – сказала Тереза, забирая масляную лампу и направляясь к узкой лестнице, начинающейся у кухни и ведущей наверх.
Виктория последовала за хозяйкой. На душе по-прежнему было неспокойно: что-то в этом доме было не так. Вероятно, так и должно быть, потому что это приют для разбойников. Однако нужно притвориться, будто все в порядке. Потом, когда она примет ванну, поест и отдохнет, можно будет думать о побеге.
На втором этаже Виктория шла за Терезой по длинному темному коридору. Пока они проходили дверь за дверью, из закрытых комнат слышались шепот, вздохи, отдельные вскрики. Постояльцев наверняка одолевают кошмары, решила она. И поделом им, подлым бандитам! Наконец Тереза остановилась, открыла дверь в комнату и жестом предложила Виктории войти.
Виктория вошла внутрь и ступила на деревянный, натертый до блеска пол. Большая его часть была покрыта мягким ковром с розовыми и бордовыми розами. Пока Тереза зажигала лампу у кровати, Виктория продолжала оглядывать комнату: окна с задернутыми портьерами из тяжелого розового бархата, две оригинальные, писанные маслом картины в золоченых рамах, огромное зеркало в такой же раме на другой стене и туалетный столик с зеркалом, множеством флаконов с духами, склянок с ароматными маслами и пудрой. Венцом интерьера, несомненно, являлась огромная кровать с балдахином.
Поразительная роскошь, подумала Виктория. Похоже, разбои приносили больше денег, чем она себе представляла, если грабители могли арендовать подобные меблированные комнаты. Она снова вспомнила о Красном Герцоге. Интересно, как он распоряжался награбленным? Наверное, тоже украшал им свои чертоги, вместо того чтобы дарить обездоленным.
– Вам нравится комната? – спросила Тереза.
– Конечно, – ответила Виктория, все еще озираясь.
Ее впечатления оказались настолько сильными, что она с трудом соображала и, пытаясь найти объяснение своим догадкам, терялась еще больше. Ее внимание привлекла одна из картин. Она подошла поближе. Поначалу ей показалось, что художник изобразил розы, переплетенные с виноградной лозой. Теперь она поняла, что на самом деле в центре картины было обнаженное женское тело, а розы и лоза обвивали руки и ноги полулежащей одалиски, а также украшали ее волосы. То, что она разглядела вблизи, шокировало ее, и она поспешила отвести глаза.
– Любите живопись? – спросила Тереза.
– Просто раньше я ничего подобного не видела, – уклончиво ответила Виктория.
– Я понимаю. Вам, должно быть, не до этого. Наверное, устали не меньше, чем я от этих картин. Везде одно и то же: обнаженные женщины лежат на бархате или атласе.
– Значит, популярны.
– Да, но не высший класс. Абсолютная безвкусица.
– Вероятно, вы правы, – согласилась Виктория, решив пока не рассматривать другую картину.
– Я знала, что вы оцените эту комнату, – продолжала Тереза, двигаясь к кровати, – потому что вы женщина из высшего общества. Это видно.
– Конечно, вся эта роскошь и удобства выглядят прекрасно и располагают к отдыху. Тем более что после езды верхом у меня все болит и я безумно устала. Хотя должна признаться, это не совсем то, к чему я привыкла. Я живу в другой обстановке.
– Я слышала, Красный Герцог в своем убежище окружил себя таким же комфортом, как в городских домах или у нас.
– Я не женщина Красного Герцога.
– Ясное дело – умная женщина всегда держит язык за зубами. Красный Герцог, должно быть, очень высоко вас ценит.
Виктория не выдержала:
– По правде сказать, я умираю от голода и действительно безумно хочу залезть в горячую ванну.
– О, простите меня, mi dulce. Я заболталась сверх меры. Но вы такая интересная! Un momento, дорогая. Сейчас мы исполним все ваши желания.
Тереза заговорщически улыбнулась и быстро вышла.
Виктория подошла вплотную к другой картине и замерла в изумлении. У нее перехватило дыхание. В отличие от первой на этой был совершенно нагой мужчина, увитый терновником и темно-пунцовыми, почти черными розами. Ее глаза, никогда не видевшие мужского тела в натуре, невольно устремились к той его части, о которой обычно упоминали шепотом. Это она, по рассказам, могла причинять женщине боль или доставлять удовольствие. Однако изображенный на картине детородный орган был настолько велик, что опровергал все ее представления. Нет, это было что-то… совершенно невообразимое.
Виктория вдруг вспомнила лицо Корда, его мускулистые руки, мощные бедра и упиравшийся в нее твердый бугор. Она покраснела. Значило ли это, что она вызывала у него желание?
Она круто повернулась и быстро отошла от картины. Что, если Корду вздумается применить силу? Неожиданная мысль вызвала в ней тревогу, несоизмеримую с той, что она уже испытывала. Точно такая ситуация описывалась в одном криминальном романе, который ей однажды довелось прочитать. Правда, самые пикантные места она толком не уяснила, так как автор, вместо того чтобы называть вещи своими именами, ограничивался туманными намеками. Что касается отрицательного героя, то она запомнила, что это был очень энергичный джентльмен, неспособный управлять своими инстинктами. Может, и Корд такой же?
Первый раз в жизни Виктория пожалела, что мало знала о мужчинах. Надо было чаще шушукаться с подружками и больше времени проводить с поклонниками. Вместо этого она занималась высокими материями, витала в небесах и с головой ушла в книги, а от этого сейчас не было никакого проку.
Что же делать?
Она ходила взад-вперед по комнате и думала. Остановилась, поглядела на одну картину, потом на другую – и вдруг ее осенило. Она залилась краской и села на кровать. Какая же она наивная! Она находится не в бандитском притоне, а в публичном доме. Это же бордель высшего класса! И привел ее сюда Корд!
Но как он смел! Хотя… Ведь он считал ее любовницей Красного Герцога. Стало быть, с ней можно обращаться как с женщиной на один вечер. Она не знала, как быть, и продолжала ломать голову. Что, если он привез ее сюда, рассчитывая получить удовольствие? Нет, тут же успокаивала она себя, в борделе полно таких женщин. И раз уж эти шлюхи работают здесь, они должны хотеть его. А она не хочет.
Конечно, не хочет. Однако она вновь вспомнила его руки, тепло его крепкого тела и пластичные движения. Каким-то образом она вдруг представила его с женщиной – вкрадчивого и гибкого, как пантера, готового доставить удовольствие и наслаждаться самому, готового к…
Услышав стук в дверь, Виктория вскочила с постели и расправила юбку, боясь, как бы внешним видом не выдать свои мысли.
– Войдите, – выдавила она из себя.
Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая и широкая в кости блондинка. Девушка улыбнулась Виктории, а затем жестами обратилась к кому-то у себя за спиной. В дверях появились несколько мексиканских женщин. Они торопливо внесли большую ванну и бадейки с горячей и холодной водой. После того как они установили ванну, девушка, выступавшая в роли старшей, приблизилась к Виктории.
– Меня зовут Бетэнн, – сказала она, откровенно разглядывая Викторию. – Я по поручению мисс Терезы. Она выбрала меня, потому что я говорю по-английски. Я американка, – гордо сообщила она.
– Привет, Бетэнн. Я – Виктория.
– О, вы очень привлекательны.
– Спасибо. Вы тоже.
– У себя на родине я была никем. Вечно голодная. Все меня считали дурнушкой. А здесь я на особом положении, единственная в своем роде.
– Вид у вас цветущий, – поддакнула Виктория, стараясь на всякий случай проявить дружелюбие. Она не исключала, что позже придется обхаживать кого-нибудь, чтобы ей помогли с побегом. К тому же Бетэнн действительно выглядела здоровой – этакая розовощекая деваха со светлыми волосами и синими глазами, большой грудью, еле втиснутой в синее хлопковое платье с глубоким вырезом, и крупными квадратными, но с виду ловкими руками. Да весь ее облик подтверждал сноровистость и привычность к физическому труду.
– Да, сейчас я чувствую себя хорошо. Ем регулярно. Работы не чураюсь, какая бы ни была. Я не против лежать на спине. Это лучше, чем то, что я имела у себя дома.
– Я рада за вас, – сказала Виктория, с горечью думая о ее судьбе. Если Бетэнн считает мир, в котором она оказалась, землей обетованной, манной небесной, то нетрудно представить, в каком аду она жила в предыдущие годы. Ведь ей было не больше восемнадцати лет.
– Спасибо за добрые слова, – поблагодарила Бетэнн и переключила внимание на своих товарок.
Несколькими быстрыми движениями проворных рук она заставила женщин закончить работу и выйти за дверь. Тогда она подошла к туалетному столику, выбрала какое-то благовонное масло и вылила щедрую порцию в воду. Затем сложила стопкой несколько пушистых белых полотенец и вместе с губкой и душистым мылом положила рядом с ванной.
– Все готово, – улыбнулась она. – Можете залезать.
– Спасибо, – сказала Виктория, дожидаясь, когда девушка уйдет, но та не уходила.
– У вас усталый вид, мэм, – сказала она, подходя к Виктории.
– Да, наверное.
– Так вам нет нужды утруждать себя. Предоставьте все мне.
– Предоставить вам?
– Ну да. Я буду вашей горничной. Столько, сколько вы здесь пробудете.
Виктория отступила на шаг. Конечно, она знала обычаи. Леди полагалось иметь прислугу. В высшем обществе это было в порядке вещей. Девушки помогали дамам раздеваться, купаться в ванне, потом укладывали им волосы. Но у нее самой никогда не было горничной, и вряд ли она нуждалась в ней сейчас.
– Спасибо, Бетэнн, но я не вижу необходимости.
У девушки задрожала нижняя губа.
– Я вам не нравлюсь?
– О нет. Дело не в этом. Просто это излишне. Я сама в состоянии все сделать.
– Вы не представляете, как рассердится мисс Тереза, если вы отошлете меня назад. Тогда мне не миновать порки.
Виктория заколебалась. Может, и впрямь ее накажут? Да, в это можно было поверить.
– Ну хорошо, вы поможете мне раздеться.
У Бетэнн заблестели глаза.
– О, спасибо вам, мэм, – сказала она. – Я аккуратно.
И она действительно постаралась. Осторожно расстегнула ее пыльный дорожный костюм, сняла с нее туфли, затем нижнюю юбку. Но когда она взялась за сорочку, Виктория упреждающе вскинула руку вверх.
Бетэнн в растерянности остановилась:
– Я сделала что-то не так? Вам больно?
– Нет-нет. Просто я думаю, этого достаточно.
– Позвольте мне снять с вас корсет. Вы сразу вздохнете свободно.
Девушка быстро освободила ее от корсета. Виктория не успела опомниться, как уже стояла голая. Бетэнн с любопытством рассматривала ее, словно призовую лошадь.
– О, теперь я понимаю Корда. Вот откуда такой пожар! То-то я смотрю, он на себя непохож, когда привел вас сюда, чтобы вы искупались. Да, с таким телом я бы и не подумала возвращаться на тяжелую работу.
Виктория быстро села в воду и с облегчением вздохнула, когда пена укрыла ее.
Но Бетэнн еще не выговорилась. Она подошла ближе и, прищурив глаза, сказала:
– Говорят, вы любовница Красного Герцога. Наверняка вы знаете что-нибудь заковыристое. Позже поделитесь со мной? Покажете, как лучше ублажить мужчину? Я делаю все, чтобы научиться. Мне очень хочется, чтобы у меня были свои постоянные клиенты, которые бы меня ценили.
– Мне очень жаль, но…
– Да-да, я знаю. Конечно, неразумно раскрывать секреты ремесла, но не судите меня строго.
– Нет, Бетэнн, я была бы рада помочь вам, но единственное, что я умею, это писать… ну, вы понимаете, о чем я говорю. Я описываю события, вещи…
– О, тогда вы должны знать разные любовные словечки. Да? Расскажете, что обожают мужчины?
Виктория второй раз пошла на уступки.
– Хорошо, Бетэнн. Если будет время, я буду рада познакомить вас с некоторыми словами.
– О, благодарю вас, мэм! Вы не представляете, как это много значит для меня. Ведь я совсем недолго училась в школе.
– Очень жаль, что вам не повезло. Я сделаю все, что смогу. Но сейчас мне очень хочется побыть одной, просто полежать в горячей воде.
– И тем временем придумать несколько таких словечек для Корда? Это вы здорово сообразили! Купайтесь, а я приду позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Виктория была потрясена. Он извинялся! Интересно, что он еще придумал? Что побудило его расшаркиваться? Без сомнения, он хотел сделать ее более податливой. Она напомнила себе, что не должна покупаться на подобные штучки. Что бы он ни говорил или ни делал, она не может доверять ему, так же как и он не желает верить ей.
Корд снова постучал и тем временем опустил ее чуть ниже, чтобы ей было удобнее у него на груди. Она вздохнула. Жаль, что нельзя обыкновенно расслабиться и целиком довериться ему. Пусть бы он делал все, что хочет, и опекал ее, пока ей еще не стало лучше. Это было бы так хорошо, если бы можно было положиться на него и… Боже, о чем она думает?!
Когда он принялся стучать в очередной раз, дверь отворилась.
– Корд, mi amigo! – воскликнул страстный женский голос.
– Buenas noches, Тереза, – ответил Корд, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину.
Они затараторили по-испански, и Виктории не оставалось ничего другого, как только вслушиваться в ритм речи, совершенно не понимая смысла. Корд говорит еще и на испанском? Ее удивило это открытие. Так он мексиканец? А кто эта женщина? Виктория была ужасно недовольна тем, что не понимает, о чем они говорят, так как из-за этого не могла сориентироваться в обстановке. Поэтому она беспокойно зашевелилась в его руках.
Корд прервал беседу, чтобы сверху заглянуть ей в лицо.
– Извините, Виктория, но испанский легче для Терезы, и так будет быстрее, – пояснил он и затем, повернувшись к женщине, добавил: – Это Виктория. Она поможет мне разыскать Алисию.
– Bueno, – сказала Тереза. – Рада вас приветствовать, Виктория. Милости прошу в дом.
– Спасибо, – ответила Виктория и вопросительно посмотрела на Корда: – Наверное, теперь уже можно не держать меня, Корд.
Корд переступил через порог и осторожно поставил ее на пол, внимательно наблюдая, как она делает пробные шаги. Она кивнула – и он позволил ей идти дальше. У нее по-прежнему болело все тело, но теперь она могла самостоятельно идти. Оглядевшись, она увидела просторную, безукоризненно чистую кухню. Кроме них троих, здесь находились несколько мексиканок. Все они были заняты работой – стряпали, мыли, чистили.
Виктория снова посмотрела на хозяйку, на сей раз пытаясь как следует ее разглядеть. Терезе было лет тридцать с небольшим. У нее были блестящие черные волосы с единственной серебряной прядью и темные глаза. В их пристальном взгляде сквозило нескрываемое любопытство. Она была красивая, элегантная, манящая. Такого одеяния, как на ней, Виктория еще не видела. Атласное платье насыщенного пурпурного цвета откровенно взывало к чувственности. Оно идеально соответствовало ее фигуре и плотно обтягивало высокую грудь. К удивлению Виктории, одна сторона подола была подоткнута за пояс, так что внизу, из-под кромки, выглядывали кружевное белое белье и полненькая ножка в черном сетчатом чулке.
Женщина, заметив, что Виктория смотрит на ее ногу, улыбнулась, опустила юбку и подмигнула Корду.
– Ты хорошо подумал, mi amigo? Ты уверен, что это подходящее место для твоей изысканной мисс?
– Я никому не могу доверить ее, кроме тебя, Тереза. Это женщина Красного Герцога – и этим все сказано.
– Я не женщина Красного Герцога, – воспротивилась Виктория. – Может, вы вразумите его? Я писательница из Нью-Йорка. Я занимаюсь изучением Запада. К несчастью, я ехала в дилижансе, который только что ограбил Красный Герцог, и…
Тереза засмеялась:
– Она прелесть, Корд. Я готова поверить, что она писательница. Только мне трудно это понять. Уж больно она хороша, чтобы заниматься такими глупостями. С таким цветом волос и кожи она могла бы очень быстро разбогатеть. В этом городе.
– Или у Красного Герцога, – добавил Корд.
– Я слышала, он щедрый мужчина, – сказала Тереза.
– Ты слышала! – коротко рассмеялся Корд. – Мягко сказано. По-моему, ты не только слышала, Тереза.
Женщина таинственно улыбнулась:
– Я не имею привычки распространяться о своих клиентах. Ты это знаешь.
– Я так понимаю, вы держите ресторан или что-то в этом роде? – спросила Виктория, оглядывая кухню.
Тереза бросила взгляд на Корда:
– Она что, не знает?
– Нет. Но ты не беспокойся. В этих делах она не новичок.
– Ты хочешь, чтобы я поместила ее в одной из комнат наверху?
– Да. И пусть ей приготовят горячую пищу и ванну.
– А ты? Желаешь свою комнату, как обычно, или…
– Мою обычную.
– Дамы будут очень рады снова видеть тебя. Ты так давно здесь не был.
– По-моему, как всегда.
– Ладно, – сказала Тереза. – Сейчас я отведу Викторию в ее комнату и…
– Подождите, – прервала их Виктория. – Корд, могу я взять свой саквояж?
– Я принесу его, когда отвяжу свои мешки.
– Спасибо.
– И… Виктория, – продолжил Корд, – помните, что вы не должны создавать здесь трудностей. Все равно вы далеко не уйдете.
– Я помню, Корд.
– Пойдемте, mi dulce, – сказала Тереза, забирая масляную лампу и направляясь к узкой лестнице, начинающейся у кухни и ведущей наверх.
Виктория последовала за хозяйкой. На душе по-прежнему было неспокойно: что-то в этом доме было не так. Вероятно, так и должно быть, потому что это приют для разбойников. Однако нужно притвориться, будто все в порядке. Потом, когда она примет ванну, поест и отдохнет, можно будет думать о побеге.
На втором этаже Виктория шла за Терезой по длинному темному коридору. Пока они проходили дверь за дверью, из закрытых комнат слышались шепот, вздохи, отдельные вскрики. Постояльцев наверняка одолевают кошмары, решила она. И поделом им, подлым бандитам! Наконец Тереза остановилась, открыла дверь в комнату и жестом предложила Виктории войти.
Виктория вошла внутрь и ступила на деревянный, натертый до блеска пол. Большая его часть была покрыта мягким ковром с розовыми и бордовыми розами. Пока Тереза зажигала лампу у кровати, Виктория продолжала оглядывать комнату: окна с задернутыми портьерами из тяжелого розового бархата, две оригинальные, писанные маслом картины в золоченых рамах, огромное зеркало в такой же раме на другой стене и туалетный столик с зеркалом, множеством флаконов с духами, склянок с ароматными маслами и пудрой. Венцом интерьера, несомненно, являлась огромная кровать с балдахином.
Поразительная роскошь, подумала Виктория. Похоже, разбои приносили больше денег, чем она себе представляла, если грабители могли арендовать подобные меблированные комнаты. Она снова вспомнила о Красном Герцоге. Интересно, как он распоряжался награбленным? Наверное, тоже украшал им свои чертоги, вместо того чтобы дарить обездоленным.
– Вам нравится комната? – спросила Тереза.
– Конечно, – ответила Виктория, все еще озираясь.
Ее впечатления оказались настолько сильными, что она с трудом соображала и, пытаясь найти объяснение своим догадкам, терялась еще больше. Ее внимание привлекла одна из картин. Она подошла поближе. Поначалу ей показалось, что художник изобразил розы, переплетенные с виноградной лозой. Теперь она поняла, что на самом деле в центре картины было обнаженное женское тело, а розы и лоза обвивали руки и ноги полулежащей одалиски, а также украшали ее волосы. То, что она разглядела вблизи, шокировало ее, и она поспешила отвести глаза.
– Любите живопись? – спросила Тереза.
– Просто раньше я ничего подобного не видела, – уклончиво ответила Виктория.
– Я понимаю. Вам, должно быть, не до этого. Наверное, устали не меньше, чем я от этих картин. Везде одно и то же: обнаженные женщины лежат на бархате или атласе.
– Значит, популярны.
– Да, но не высший класс. Абсолютная безвкусица.
– Вероятно, вы правы, – согласилась Виктория, решив пока не рассматривать другую картину.
– Я знала, что вы оцените эту комнату, – продолжала Тереза, двигаясь к кровати, – потому что вы женщина из высшего общества. Это видно.
– Конечно, вся эта роскошь и удобства выглядят прекрасно и располагают к отдыху. Тем более что после езды верхом у меня все болит и я безумно устала. Хотя должна признаться, это не совсем то, к чему я привыкла. Я живу в другой обстановке.
– Я слышала, Красный Герцог в своем убежище окружил себя таким же комфортом, как в городских домах или у нас.
– Я не женщина Красного Герцога.
– Ясное дело – умная женщина всегда держит язык за зубами. Красный Герцог, должно быть, очень высоко вас ценит.
Виктория не выдержала:
– По правде сказать, я умираю от голода и действительно безумно хочу залезть в горячую ванну.
– О, простите меня, mi dulce. Я заболталась сверх меры. Но вы такая интересная! Un momento, дорогая. Сейчас мы исполним все ваши желания.
Тереза заговорщически улыбнулась и быстро вышла.
Виктория подошла вплотную к другой картине и замерла в изумлении. У нее перехватило дыхание. В отличие от первой на этой был совершенно нагой мужчина, увитый терновником и темно-пунцовыми, почти черными розами. Ее глаза, никогда не видевшие мужского тела в натуре, невольно устремились к той его части, о которой обычно упоминали шепотом. Это она, по рассказам, могла причинять женщине боль или доставлять удовольствие. Однако изображенный на картине детородный орган был настолько велик, что опровергал все ее представления. Нет, это было что-то… совершенно невообразимое.
Виктория вдруг вспомнила лицо Корда, его мускулистые руки, мощные бедра и упиравшийся в нее твердый бугор. Она покраснела. Значило ли это, что она вызывала у него желание?
Она круто повернулась и быстро отошла от картины. Что, если Корду вздумается применить силу? Неожиданная мысль вызвала в ней тревогу, несоизмеримую с той, что она уже испытывала. Точно такая ситуация описывалась в одном криминальном романе, который ей однажды довелось прочитать. Правда, самые пикантные места она толком не уяснила, так как автор, вместо того чтобы называть вещи своими именами, ограничивался туманными намеками. Что касается отрицательного героя, то она запомнила, что это был очень энергичный джентльмен, неспособный управлять своими инстинктами. Может, и Корд такой же?
Первый раз в жизни Виктория пожалела, что мало знала о мужчинах. Надо было чаще шушукаться с подружками и больше времени проводить с поклонниками. Вместо этого она занималась высокими материями, витала в небесах и с головой ушла в книги, а от этого сейчас не было никакого проку.
Что же делать?
Она ходила взад-вперед по комнате и думала. Остановилась, поглядела на одну картину, потом на другую – и вдруг ее осенило. Она залилась краской и села на кровать. Какая же она наивная! Она находится не в бандитском притоне, а в публичном доме. Это же бордель высшего класса! И привел ее сюда Корд!
Но как он смел! Хотя… Ведь он считал ее любовницей Красного Герцога. Стало быть, с ней можно обращаться как с женщиной на один вечер. Она не знала, как быть, и продолжала ломать голову. Что, если он привез ее сюда, рассчитывая получить удовольствие? Нет, тут же успокаивала она себя, в борделе полно таких женщин. И раз уж эти шлюхи работают здесь, они должны хотеть его. А она не хочет.
Конечно, не хочет. Однако она вновь вспомнила его руки, тепло его крепкого тела и пластичные движения. Каким-то образом она вдруг представила его с женщиной – вкрадчивого и гибкого, как пантера, готового доставить удовольствие и наслаждаться самому, готового к…
Услышав стук в дверь, Виктория вскочила с постели и расправила юбку, боясь, как бы внешним видом не выдать свои мысли.
– Войдите, – выдавила она из себя.
Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая и широкая в кости блондинка. Девушка улыбнулась Виктории, а затем жестами обратилась к кому-то у себя за спиной. В дверях появились несколько мексиканских женщин. Они торопливо внесли большую ванну и бадейки с горячей и холодной водой. После того как они установили ванну, девушка, выступавшая в роли старшей, приблизилась к Виктории.
– Меня зовут Бетэнн, – сказала она, откровенно разглядывая Викторию. – Я по поручению мисс Терезы. Она выбрала меня, потому что я говорю по-английски. Я американка, – гордо сообщила она.
– Привет, Бетэнн. Я – Виктория.
– О, вы очень привлекательны.
– Спасибо. Вы тоже.
– У себя на родине я была никем. Вечно голодная. Все меня считали дурнушкой. А здесь я на особом положении, единственная в своем роде.
– Вид у вас цветущий, – поддакнула Виктория, стараясь на всякий случай проявить дружелюбие. Она не исключала, что позже придется обхаживать кого-нибудь, чтобы ей помогли с побегом. К тому же Бетэнн действительно выглядела здоровой – этакая розовощекая деваха со светлыми волосами и синими глазами, большой грудью, еле втиснутой в синее хлопковое платье с глубоким вырезом, и крупными квадратными, но с виду ловкими руками. Да весь ее облик подтверждал сноровистость и привычность к физическому труду.
– Да, сейчас я чувствую себя хорошо. Ем регулярно. Работы не чураюсь, какая бы ни была. Я не против лежать на спине. Это лучше, чем то, что я имела у себя дома.
– Я рада за вас, – сказала Виктория, с горечью думая о ее судьбе. Если Бетэнн считает мир, в котором она оказалась, землей обетованной, манной небесной, то нетрудно представить, в каком аду она жила в предыдущие годы. Ведь ей было не больше восемнадцати лет.
– Спасибо за добрые слова, – поблагодарила Бетэнн и переключила внимание на своих товарок.
Несколькими быстрыми движениями проворных рук она заставила женщин закончить работу и выйти за дверь. Тогда она подошла к туалетному столику, выбрала какое-то благовонное масло и вылила щедрую порцию в воду. Затем сложила стопкой несколько пушистых белых полотенец и вместе с губкой и душистым мылом положила рядом с ванной.
– Все готово, – улыбнулась она. – Можете залезать.
– Спасибо, – сказала Виктория, дожидаясь, когда девушка уйдет, но та не уходила.
– У вас усталый вид, мэм, – сказала она, подходя к Виктории.
– Да, наверное.
– Так вам нет нужды утруждать себя. Предоставьте все мне.
– Предоставить вам?
– Ну да. Я буду вашей горничной. Столько, сколько вы здесь пробудете.
Виктория отступила на шаг. Конечно, она знала обычаи. Леди полагалось иметь прислугу. В высшем обществе это было в порядке вещей. Девушки помогали дамам раздеваться, купаться в ванне, потом укладывали им волосы. Но у нее самой никогда не было горничной, и вряд ли она нуждалась в ней сейчас.
– Спасибо, Бетэнн, но я не вижу необходимости.
У девушки задрожала нижняя губа.
– Я вам не нравлюсь?
– О нет. Дело не в этом. Просто это излишне. Я сама в состоянии все сделать.
– Вы не представляете, как рассердится мисс Тереза, если вы отошлете меня назад. Тогда мне не миновать порки.
Виктория заколебалась. Может, и впрямь ее накажут? Да, в это можно было поверить.
– Ну хорошо, вы поможете мне раздеться.
У Бетэнн заблестели глаза.
– О, спасибо вам, мэм, – сказала она. – Я аккуратно.
И она действительно постаралась. Осторожно расстегнула ее пыльный дорожный костюм, сняла с нее туфли, затем нижнюю юбку. Но когда она взялась за сорочку, Виктория упреждающе вскинула руку вверх.
Бетэнн в растерянности остановилась:
– Я сделала что-то не так? Вам больно?
– Нет-нет. Просто я думаю, этого достаточно.
– Позвольте мне снять с вас корсет. Вы сразу вздохнете свободно.
Девушка быстро освободила ее от корсета. Виктория не успела опомниться, как уже стояла голая. Бетэнн с любопытством рассматривала ее, словно призовую лошадь.
– О, теперь я понимаю Корда. Вот откуда такой пожар! То-то я смотрю, он на себя непохож, когда привел вас сюда, чтобы вы искупались. Да, с таким телом я бы и не подумала возвращаться на тяжелую работу.
Виктория быстро села в воду и с облегчением вздохнула, когда пена укрыла ее.
Но Бетэнн еще не выговорилась. Она подошла ближе и, прищурив глаза, сказала:
– Говорят, вы любовница Красного Герцога. Наверняка вы знаете что-нибудь заковыристое. Позже поделитесь со мной? Покажете, как лучше ублажить мужчину? Я делаю все, чтобы научиться. Мне очень хочется, чтобы у меня были свои постоянные клиенты, которые бы меня ценили.
– Мне очень жаль, но…
– Да-да, я знаю. Конечно, неразумно раскрывать секреты ремесла, но не судите меня строго.
– Нет, Бетэнн, я была бы рада помочь вам, но единственное, что я умею, это писать… ну, вы понимаете, о чем я говорю. Я описываю события, вещи…
– О, тогда вы должны знать разные любовные словечки. Да? Расскажете, что обожают мужчины?
Виктория второй раз пошла на уступки.
– Хорошо, Бетэнн. Если будет время, я буду рада познакомить вас с некоторыми словами.
– О, благодарю вас, мэм! Вы не представляете, как это много значит для меня. Ведь я совсем недолго училась в школе.
– Очень жаль, что вам не повезло. Я сделаю все, что смогу. Но сейчас мне очень хочется побыть одной, просто полежать в горячей воде.
– И тем временем придумать несколько таких словечек для Корда? Это вы здорово сообразили! Купайтесь, а я приду позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38