А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

«Представление о смерти у Манцу далеко от религиозного, — пишет Ю. Бычков, — сущность которого в том, что смерть есть начало другой жизни. Для него она скорее подведение жизненных итогов, соотнесенное с тем, насколько нравственной была сама жизнь. В таком подходе Манцу сближается с традицией мировой культуры, идущей от „Божественной комедии“ Данте. Грандиозное творение современного итальянского скульптора исполнено пафоса неприятия насилия, утверждения уникальности человеческой жизни».
Скульптор шел к воплощению этого замысла целеустремленно, настойчиво. Первоначальная тема конкурса «Триумф святых и мучеников церкви» не давала выхода овладевшим сознанием и сердцем художника мыслям и чувствам. Манцу не раз был близок к отчаянию. Он готов был прекратить работу. В 1957 году Пия XII сменил папа Иоанн XXIII, привлекший к себе всеобщее внимание энцикликой в защиту мира. Новый папа заказал Манцу свой портрет. Во время одного из сеансов на вопрос Иоанна XXIII, почему так затянулось создание заказанных Ватиканом дверей, Манцу попросил разрешения изменить тему на ту, которая ему близка — тему смерти. Манцу напомнил папе, что раньше эти двери назывались «Вратами смерти» и служили для погребальных церемоний. Иоанн XXIII дал согласие. Скульптор с увлечением принялся уточнять композицию рельефов «Врат смерти». С ноября 1961-го по март 1964-го шла работа над рельефами в их настоящем размере. Это были два больших верхних рельефа и восемь малых нижней половины «Врат».
Одна из сложностей состояла в том, что Манцу приходилось считаться со стилем центральных врат, воздвигнутых несколько веков тому назад Филарете. Следовало учитывать и большие масштабы самих врат (7,6х3,6 метра). К тому же врата открывались не прямо на огромное пространство соборной площади, а выходили в монументальную, но все же ограниченную по размерам интерьера галерею-притвор.
Н. М. Леняшина считает: «Манцу очень тонко, художественно ассоциативно воплощает особую функцию врат. Они останавливают движение в глубь композиции, так как врата — часть стены сооружения. Но они же раскрываются, через них проникают во внутреннее пространство собора, отсюда при безусловном принципе развертывания композиции по плоскости, а не вглубь, та мерцающая зыбкость игры света и тени, которая окутывает фигуры и как бы растворяет плоскость. Однако главное достоинство и сила этого произведения — в неразрывной связи интонаций и оттенков самого художественного языка с миром значительных чувств и переживаний героев, с их движением и развитием».
Поскольку «Врата смерти» посвящены теме смерти как неизбежной стороне жизни, то наряду с воплощением смерти в библейских и евангельских сказаниях Манцу обращается к теме смерти сегодняшнего реального — земного мира.
В верхней части левой и правой створки врат изображены в наиболее крупном масштабе «Снятие с креста» и «Успение Марии». Затем несколько ниже — ярус из четырех рельефов. Они посвящены теме смерти, как она воплощена в эпизодах, почерпнутых в Священном писании, житиях святых. Слева — это первая смерть, первое убийство в истории человечества — «Каин, убивающий Авеля». В следующем рельефе — «Смерть Иосифа». Третий рельеф посвящен смерти св. Стефана, побиваемого камнями за свою веру. Последняя композиция в этом ряду изображает смерть папы Григория VII.
Здесь «Смерть св. Стефана» — эмоциональный камертон всей группы рельефов. Именно этот рельеф, прежде всего, имел в виду Гуттузо, написавший' «Творчество Манцу связано с жизнью тысячами нитей. Вот пример… Был убит ни в чем не повинный мальчик… Оплакиваем мальчика, сына нашего коллеги и друга, жертву безумной жестокости. Читаем газеты и мысленно видим камни, пучки железных прутьев и кожаные перчатки, снабженные железными гвоздями. Невольно возникает мысль: это те же самые гвозди, которые Манцу поместил на шлемах воинов, совершающих распятие, те же самые камни, которые Манцу вложил в руки убийц св. Стефана, — вечные знаки убийства и тупой нетерпимости к разуму, к добру».
Третий ярус из четырех рельефов — «Смерть насильственная», «Смерть папы Иоанна XXIII», «Смерть в пространстве», «Смерть на земле» — уже открыто трактует тему смерти как смерти в нашем земном миру. Завершается серия нижних четырех рельефов «Смертью на земле» — младенец с беспомощным отчаянием взирает на внезапную смерть матери, судорожно застывшей в безнадежной и отчаянной борьбе со смертью.
В нижней части ворот можно видеть аллегорические, имеющие свое каноническое значение изображения животных.
По мнению Н. М. Леняшиной: «Впечатление, производимое „Вратами смерти“, захватывает подобно впечатлению от прекрасной трагической музыки, которая через повседневную суету, каждодневные проблемы вдруг обрушивает на нас свои звуки. Перед их красотой, величием, пронзительной страстностью мы оказываемся не защищенными ни нашей уверенностью в себе (она вдруг оказывается поколебленной), ни нашими невзгодами и слабостями (они кажутся мелкими). Это свойство великих произведений, разрушая все действительные и мнимые преграды, обращаться к самому сокровенному, о чем мы даже не задумываемся, не ощущаем в себе, но что, оказывается, существует, отзываясь, подчас помимо нашей воли, на эту красоту и человечность.
Ещё не осознав содержания, не проникнув в смысл отдельных рельефов, мы попадаем под власть их гармонии, не холодной, оставляющей равнодушными, несмотря на всю выверенность золотым сечением и другими непреложными законами, а живой, „моцартовской“ гармонии, в которой совершенство пронизано скрытым волнением, тем трепетом чувства, которое не позволяет, полюбовавшись, пройти мимо, взывает к душевному отклику.
Композицию дверей отличает простота и ясность, благородное достоинство, с которым объединены плоскость и изображение, элементы архитектуры и скульптуры. Каждый из элементов проявляет себя с необходимой самостоятельностью, но и чувством меры, готовностью уступить место в нашем восприятии другому, не вступая с ним в противоречие».
«Тема смерти, — считает лауреат Нобелевской премии, поэт, публицист Сальваторе Квазимодо, — звучит в скульптуре Манцу постольку, поскольку он увлечен проблемами равенства, борьбы за счастье, веры в победу справедливости, поскольку его влечет к себе жизнь. Это не парадокс — Манцу понимает смерть не как торжество небытия, а как логическое завершение поступка, задуманного как акт разрушения… Но для Манцу смерть никогда не перестает быть понятием, воспринимаемым как поражение зла… Для него смерть есть элемент познания жизни: недаром подстерегают ее столько неожиданных случайностей, снедают недуги, подтачивают человеческие заблуждения, ломает судьба…»
Памятник-ансамбль защитникам Сталинграда
(1967 г.)
Немецко-фашистская армия сосредоточила под Сталинградом около миллиона солдат, стремясь прорваться к Волге и захватить важный промышленный и стратегический район страны. Около двух месяцев шли бои на подступах к городу, в сентябре они развернулись на улицах. В одном из писем защитников города говорилось: «Сражаясь сегодня под Сталинградом, мы понимаем, что деремся не только за город Сталинград. Под Сталинградом мы защищаем нашу Родину, защищаем все то, что нам дорого, без чего мы не можем жить…»
Символом мужества защитников Сталинграда стал знаменитый Дом Павлова, в котором 58 дней группа воинов держала оборону, отбивая атаки врага.
Крылатой стала фраза одного из защитников Сталинграда, снайпера В. Г. Зайцева: «За Волгой для нас земли нет!»
В боях на Волге Советская Армия выдержала такой натиск врага, который не приходилось испытать ни одной армии мира.
Мамаев курган возвышается над Сталинградом на 102 метра. Более четырех месяцев (сентябрь 1942 г — январь 1943 г.) шли кровопролитные бои за эту высоту. Много раз вершина кургана переходила из рук в руки. Много раз эту высоту брали самоотверженные советские воины, но через день-два фашисты сосредоточивали превосходящие силы пехоты, танков, авиации, артиллерии и снова овладевали вершиной. Только 26 января 1943 года все окрестности Мамаева кургана, все прилегающие к нему высоты были очищены от врага.
Но сколько своих товарищей похоронили советские воины в священной земле Мамаева кургана, густо усеянной осколками от мин, бомб, снарядов: на каждый квадратный метр их приходилось от 500 до 1250…
Бессмертные образы защитников Сталинграда воскресают в монументальном памятнике Победы, воздвигнутом на Мамаевом кургане. Авторы ансамбля — творческий коллектив во главе с народным художником СССР скульптором Е. Вучетичем и архитектором Я. Белопольским.
Открытый в 1967 году памятник-монумент включает в себя целый комплекс архитектурных и скульптурных сооружений. Вот что писал в дни открытия памятника, в октябре 1967 года, народный художник СССР скульптор Евгений Вучетич: «…В сталинградской эпопее с необычайной силой раскрылись благородство души и прекрасные качества советских людей. Здесь жизнь торжествовала над смертью, и ушедшие из жизни не уходили в небытие — они словно оставались в строю, и пример их подвига звал на подвиг других.
Героизм сталинградцев — это героизм не только отдельных лиц, но, прежде всего, массовый героизм, порожденный великой целью борьбы. Здесь все личное было не то что потеряно, нивелировано — нет, отнюдь нет, но отдано во имя общего. Все мысли и поступки людей слились воедино, каждый ежесекундно сознавал себя неразрывной частицей огромного боевого коллектива. Здесь все воины знали, что от успеха действий каждого из них зависела судьба родной страны, судьба всего человечества…
Все годы, пока созревал в сознании художественный образ, разрабатывался проект и сооружался ансамбль, все мы, скульпторы и художники, архитекторы и строители, люди многих профессий — мои дорогие друзья, работавшие над созданием памятника на Мамаевом кургане, несли в своем сердце память о героях великого сражения…
Памятник героям Сталинградской битвы — это памятник величайшего исторического события. Это памятник массе героев. И потому мы искали масштабные, особо монументальные решения и формы, которые, на наш взгляд, позволяли бы наиболее полно передать размах массового героизма. Ведь совершенно ясно, что понятие героизма народа несоизмеримо более широкое, нежели понятие героизма отдельной личности. Поэтому такое содержание не могло быть воплощено в обычном типе памятников, представляющих однофигурную или многофигурную композицию на постаменте. Именно памятник-ансамбль, как высшая форма монументального искусства, открывал пути к раскрытию смысла и значения Сталинградской битвы, много планово, разносторонне воплотив конкретные художественные образы в различных видах скульптуры, в ее синтезе с архитектурой, природой.
Так родилась композиция „Стоять насмерть“, в которой мы стремились дать обобщенный образ героя Сталинграда. Так возник образ стены-руины, где мы хотели, как бы сквозь дымку времени, показать возникающие в памяти эпизоды сражения, клятву советских воинов и наступление наших войск. Так решалось содержание шести двухфигурных композиций на площади Героев или нанесенные сильно врезанной линией рисунки, посвященные борьбе и торжеству сталинградцев, на подпорной стене в конце этой площади.
Высокие цели борьбы вели наших воинов на подвиги. Каждый день гибли герои, и каждый день давал примеры нового самопожертвования. Вечным сном заснули в братских могилах воины, породнившиеся в битве. Они и сейчас рядом, как и в бою. Их имена сияют на приспущенных пурпурных мозаичных знаменах в зале Воинской славы на площади Скорби.
Тему неутешного материнского горя должна была воплотить 12-метровая аллегорическая скульптурная композиция на другом конце площади.
Воины сложили свои головы во имя торжества жизни, во имя победы над силами зла, насилия и смерти. В этом был смысл самопожертвования и подвигов. Это составляет и основное содержание памятника, которое мы попытались воплотить в венчающем курган главном монументе — „Родина-мать зовет!“»
Памятник-ансамбль начинается вводной композицией — горельефом у подножья Мамаева кургана — «Память поколений».
Ступени широкой лестницы приводят посетителей к аллее пирамидальных тополей. Перед взором открываются скульптурные композиции памятника-ансамбля. По авторскому замыслу все это подготовляет зрителя к осмыслению главной темы памятника.
Композиция «Стоять насмерть» отражает самый трудный период битвы на Волге. Как бы из самой великой русской реки поднимается воин-богатырь и становится на защиту своего родного города. Мужественное и волевое лицо Губы тронула презрительная улыбка. В глазах решимость, неугасимая ненависть к врагу, жажда победы, которая сильнее смерти. Воин-богатырь — это глубоко эмоциональный, обобщенный образ советского народа.
За композицией «Стоять насмерть» расположены как бы сходящиеся в перспективе две разрушенные городские стены.
Стены-руины — каменная книга, героическая летопись. «Каждый дом — это крепость». Эта и множество других надписей рассказывают волнующую историю борьбы за жизнь. Осколком снаряда, штыком, куском металла оставляли солдаты в перерывах между боями свои автографы.
Тема солдатской клятвы и верности ей проходит через все изображения левой стены. Во весь свой богатырский рост встал на сталинградской земле воин, закрыв собою город. Огромная рана в его груди. Но сколько силы, сколько гнева, презрения к смерти, призыва к отмщению в этом лице! Он боролся стойко до конца. Несмотря на драматическое содержание, скульптура воспевает жизнеутверждающую красоту подвига. В конце левой стены символичное изображение. Из камня, как из глубины времен, выступают шеренги бойцов. Их лица неподвижны.
Правая стена — вторая часть каменной книги — рассказывает о героической борьбе на улицах города. Она начинается с изображения солдата, грозного и решительного, который с гордостью произносит: «Я из 62-й!» — и устремляется в бой. Десятки надписей, сделанных разными почерками, разными людьми. Они не выдуманы автором, они перенесены со стен разрушенного города, из документов тех лет.
«Автомат на шее, 10 гранат под рукой, отвага в сердце — действуй!» — писал командующий знаменитой 62-й армии В. И. Чуйков в инструкции для штурмовых групп.
На следующей террасе площадь Героев. Шесть скульптурных композиций изображают подвиги воинов: солдат и командиров, женщин-бойцов, отважных моряков. Последняя, шестая, символическая: два советских воина разбивают свастику и умерщвляют змею. Это символ победы советского народа над фашизмом.
На подпорной стене площадью около тысячи квадратных метров — рельеф, изображающий наступление советских войск под Сталинградом, пленение гитлеровцев, митинг победителей.
Сурово и строго оформлен вход в зал Воинской славы. Нависшие потолки, серые бетонные плиты напоминают блиндаж. Но вот крутой поворот — и перед глазами великолепный, сверкающий золотом зал. Он имеет форму цилиндра. Его внутренние размеры: высота 13,5 метра, диаметр 41 метр. На фоне золотой смальты по всему периметру стены свисают красные знамена, они тоже из смальты. На мозаичных знаменах начертаны имена воинов, павших в Сталинградской битве. Список погибших заполняет зал снизу доверху. Над знаменами широкая лента и на ней надпись: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но все мы выполнили свой патриотический долг до конца перед священной Матерью-Родиной!» В центре потолка, украшенного изображениями орденов, сделан проем диаметром в одиннадцать метров.
На площади — склонившаяся фигура женщины-матери. Перед тем как похоронить своего погибшего сына, она обняла его и погрузилась в безграничную скорбь. Лицо воина покрыто знаменем. Композиция выполнена в бетоне, но скульптор словно превращает его в эластичный и почти прозрачный материал, сквозь который как бы просвечивают очертания лица погибшего солдата.
Выше площади Скорби поднимается насыпной курган — святая святых памятника — братские могилы защитников города. Украшенные надгробными плитами могилы расположены по обеим сторонам серпантинной дорожки, ведущей от площади к главному монументу. Венчает весь ансамбль скульптура Родины-Матери. Высоко подняв меч, она призывает к борьбе: победа на Волге — это ещё не окончательная победа над фашизмом, впереди были годы войны. Родина звала воинов изгнать фашистских захватчиков с советской земли, освободить народы Европы от гитлеровского ига. Монумент, как и весь памятник-ансамбль, выполнен в бетоне. Сам материал подчеркивает суровый характер борьбы и подвига советского народа.
Монумент Матери-Родины виден со всех концов города, и с парохода, плывущего по Волге, и из окна проходящего поезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61