У него сосредоточенно-печальный взгляд человека, прошедшего через трудную борьбу и пережившего немало разочарований. Но сумрачно звучащие ноты побеждаются ощущением силы духа и человеческой значительности. Манера Пигаля становится здесь совсем иной, чем в «Меркурии»: в ней появляется твердая точность линий, особенная весомость форм, и это, несмотря на отказ скульптора от всякой идеализации, создает произведение подлинно высокого стиля. Замечательно, что такая глубина и серьезность обнаруживаются у скульптора при встрече с одним из тех людей, которые положили начало духовному обновлению эпохи. Просвещение открывает перед искусством целый мир новых образов: именно под его приподнимающим и облагораживающим влиянием мастер создает одно из лучших своих произведений.
Однако способность к тонкому психологизму, к углубленной работе над сложным образом осталась у Пигаля почти не реализованной. Он прославился как автор «Меркурия», забавных и живых детских фигурок — «Мальчика с клеткой», или «Любовного послания», где маленький амур привязывает на шею голубю конверт с запиской. Между тем в его таланте явно было заложено и яркое героическое начало. Это красноречиво доказывает созданная им гробница маршала Саксонского, знаменитого полководца.
Уже общее решение гробницы масштабно и живописно. На фоне строгого обелиска и склоненных знамен, на вершине широкой лестницы появляется фигура маршала. Франция, сидящая ниже на ступеньках, удерживает его за руку и поворачивается с умоляющим жестом к закутанной в траурное покрывало Смерти, которая распахивает перед героем крышку гроба. Широта и торжественность этого печального нисходящего движения звучат с силой подлинного реквиема. Они тем выразительнее, что центральную фигуру маршала Пигаль сумел наделить величавым и мужественным благородством. Сохранив портретные черты человека, которого он, вероятно, знал и изображал ещё при жизни, скульптор идеализировал и обобщил их, превратив Мориса Саксонского в собирательный образ рыцарственного французского воителя.
В 1770 году Пигаль завершает портретную статую обнаженного Вольтера. Надо отдать должное мужеству скульптора: он работает над своей моделью в то самое время, когда подготавливается и публикуется постановление парламента о сожжении целого ряда книг философа. Однако вряд ли эту работу можно считать удачей.
Впрочем, во всех своих победах и поражениях Пигаль остается верным сыном эпохи и лучших ее устремлений. Это сложный и ищущий мастер, всегда готовый к творческому риску, испытывающий себя в самых различных жанрах, заранее склонный к неожиданному и острому обновлению любого из них. Большинство его собратьев и современников не ощущало такой сильной потребности в художественной независимости.
Фонтан Треви
(1762 г.)
Фонтан Треви, пожалуй, самый знаменитый, самый большой и самый красивый из многочисленных римских фонтанов, о которых так прекрасно написал П. Муратов: «О царственности Рима ничто не говорит с такой силой, как обилие его водоемов, щедрость источников и расточительность фонтанов. Древние акведуки, возобновленные папами, Аква Паола, Аква Марчия, Аква Феличе, питают его такой великолепной водой, какой не может похвалиться ни одна из европейских столиц. Но лучшая вода — это изумительно чистая, свежая и вкусная Аква Вирго, изливающаяся каскадами фонтана Треви. Надо вырасти под этим солнцем, знать палящий зной августовских дней и лихорадочные испарения Понтинских болот, чтобы испытывать то восхищение, с которым наполняют кувшины водою Треви приходящие в Рим по воскресеньям обитатели Кампаньи…
О фонтанах Рима можно было бы написать целую книгу. Они низвергаются шумящими каскадами с искусно расположенных скал, как фонтан Треви или большой фонтан Бернини на Пьяцца Навона. Они спокойно падают отвесными водяными плоскостями, как Аква Паола на Яникуле. Одни из них высоко бросают вверх водяные столбы, разбивающиеся при падении в водяную пыль, образующую на солнце радугу. Другие бьют тонкой хрустальной струёй и стекают вниз медленно, роняя блестящие капли. Речные божества, маски, морские чудовища украшают их. Почерневшие мраморные тритоны трубят, надув щеки, в раковины, морские кони выгибают каменные спины, поросшие зеленым мхом, бронзовые юноши вытягивают руки в античной игре с бронзовыми черепахами и дельфинами. Здесь есть фонтаны, напоминающие капеллу, как фонтан у Понте Систо, или даже фасад церкви, как Аква Феличе со статуей Моисея. Без фонтанов было бы мертвым все торжественное великолепие таких площадей, как Пьяцца Сан Пьетро, Пьяцца дель Пополо, Пьяцца дель Квиринале. Четыре фонтана на людном перекрестке дали свое имя одной из главных улиц папского Рима. Этот Рим умел сделать игру вод лучшим своим украшением. Водоемы умножились в нем, распространились повсюду. Нет ни одного палаццо, молчаливый двор которого не был бы оживлен мерным плеском падающей воды. Нет такого бедного и жалкого угла, в котором не было бы своего источника. Как любил их римский народ, видно по тем изваяниям, которыми украшены эти, незаметные на первый взгляд, бесчисленные малые фонтаны, разбросанные по улицам Рима. Кто много бродил по Риму, тот навсегда сохранит вместе с воспоминаниями о грохоте Треви воспоминание о тихом Маскероне на via Giulia, о фонтане с бочонком на via Ripetta, об источнике с летучей мышью на Борго Нуово».
Фонтан Треви иначе называется фонтан «девственной воды», благодаря особенной чистоте доставляемой сюда влаги. Ещё зять и сотрудник императора Августа — Агриппа провел акведук в город от превосходных ключей, открытых в сабинских горах вдоль Виа Коллатина на левом берегу Анио, примерно в восьми милях от Рима. По преданию, таинственная дева явилась воинам Агриппы, измученным жаждою во время марша, и показала им обильный источник. Водопровод должен был питать великолепные термы, сооруженные Агриппою на Марсовом поле — там, где и поныне возвышается Пантеон. До сих пор по остаткам можно проследить его древнее направление. Вода впервые забила среди роскошных построек Агриппы 9 июня 19 года до нашей эры. После падения империи водопровод был отчасти запущен, но никогда окончательно не забрасывался. Им пользовались в течение всего средневековья. Настоящее свое имя он получил от старинного названия местности в Риме — Реджио Тревии, где скрещивались три дороги. Здесь по инициативе папы Николая V и по плану знаменитого архитектора Л. Б. Альберти (1453), устроен был новый «эмиссар» для протекавшей «девственной воды» с тремя стоками для нее в обширный водоем. Оттуда она по трем направлениям распределялась в соседние части города.
В XVIII веке папа Климент XII задумал воздвигнуть здесь блестящий декоративный памятник, подобный тем, какими уже были украшены конечные пункты других главных римских водопроводов. Архитектор Никколо Сальви (1697–1754) сделал грандиозный план, характеризующийся бурным, чисто итальянским размахом фантазии. Находясь, без сомнения, под воздействием идей Бернини, Сальви создал в фонтане Треви сложную пространственную композицию.
При этом он сильнее нарушил законы логики, чем это было бы возможно в XVII веке, и целиком основал декоративный эффект на контрасте.
Все сооружение было готово в 1762 году. Фонтан Треви, расположенный на небольшой площади, окруженной высокими домами, занимает всю южную стену обширного палаццо Поли и являет собою замечательное произведение, вызывающее своеобразное и сильное впечатление. Над живописно нагроможденными грудами обломков дикой скалы возвышается монументальный фасад, сделанный из травертина наподобие огромной триумфальной арки, увенчанной величественной аттикой, которую поддерживают коринфские пилястры и колонны, — с гербом папы-строителя на самом верху.
Средняя часть представляет собой три ниши. Перед центральной, образующей высокую трибуну с кассетированным полу куполом, красуется гигантская статуя «Океана», несущегося вперед на колоссальной раковине, высеченная из белого мрамора скульптором Пьетро Браччи. В своеобразную колесницу впряжены морские кони, управляемые тритонами. Вокруг и позади морского бога со всех сторон струится могучими потоками, вырываясь из-под скал, вода, шумно низвергающаяся с террасы на террасу, образуя стремнины и вливаясь в просторный полукруглый бассейн. По бокам изваяния Океана стоят в нишах — с одной стороны изображение «Здоровья», а над ним расположен на гладком пространстве барельеф (работы Бергонди), изображающий деву-нимфу, приводящую к источнику истомленного воина. С другой стороны — статуя «Изобилия» (так же, как предшествующая, работы Филиппа делла Балле), а над нею — рельеф, Агриппа, утверждающий план своего водопровода (работа Гросси), Аттика украшена пластическими символами четырех времен года в виде женских фигур. На памятнике вырезаны ещё надписи, свидетельствующие, что папа Климент XIII украсил, а папа Бенедикт XIV довершил роскошное сооружение.
Фонтан Треви доставляет ежедневно 155 000 кубических метров воды безукоризненного качества. Рим гордится фонтаном Треви как одной из самых эффектных и поразительных своих драгоценностей; и действительно, в нем кроется особенная, притягивающая прелесть.
Старинное поверье гласит, что отъезжающий из вечного города, если он желает вернуться в него, должен только прийти накануне разлуки выпить воды из фонтана Треви. Тогда нимфа-покровительница источника «девственной воды» непременно приведет его вновь к духовному источнику всего мудрого и прекрасного. Со временем возникла новая традиция: кто хочет ещё раз побывать в Вечном городе, должен бросить монету в бассейн фонтана Треви.
Статуя Вольтера
(1781 г.)
О статуе Вольтера, выполненной Гудоном, мастером, чье творчество принадлежит уже второй половине XVIII века, — Роден сказал: «Какая чудесная вещь! Это же подлинная насмешка! Слегка косящие глаза словно подстерегают противника. Острый, как у лисицы, нос просверливает вас насквозь, выискивая повсюду злоупотребления, — какой шедевр? С обеих сторон иронические складки. Вот-вот из него вырвется какой-нибудь сарказм. А глаза! Они все время мне вспоминаются. Они прозрачны. Они светятся».
Жизнь, навечно перешедшая в мрамор, — великое создание великого мастера, изображение великого человека. Эта статуя символизирует то лучшее, что оставила культура 18-го столетия, — символ ищущей мысли и активной насмешки над косностью.
Едкая острота произведений Вольтера не оставляла места для равнодушия. Перед писателем или преклонялись, или его боялись и ненавидели. Этот человек состоял в переписке со многими европейскими дворами, он создавал мнения, с которыми считалась широкая общественность. Его известность во всей Европе была необыкновенной.
30 марта 177 8 года парижский театр «Комеди Франсез» давал шестой спектакль «Ирины». Автор новой трагедии Франсуа Мари Вольтер находился в зале. Когда окончился последний акт, на сцену был вынесен бюст Вольтера и увенчан лавровым венком.
После торжеств в театр? «Комеди Франсез», уступая просьбе своей племянницы и домоправительницы мадам Дени, Вольтер соглашается позировать знаменитому скульптору Гудону для портрета. Но необычайное напряжение, радость встреч и утомление от приемов подрывают здоровье писателя. Сеансы проходят вяло. Усталый и больной старик тяготится ими. Не удовлетворен и скульптор: недовольное и утомленное выражение лица модели не позволяет ему уловить самое главное в характере философа. Выручает находчивость одного из друзей Вольтера — маркиза Вилливье, бывшего свидетелем работы Гудона. Предварительно условившись с художником, маркиз во время одного из сеансов подошел к сидевшему в кресле Вольтеру и возложил ему на голову специально принесенный лавровый венок, тот самый которым философ был увенчан после представления «Ирины». Вольтер весь преобразился. Плечи его распрямились, лицо ожило, загорелись торжеством и гордостью глаза, на тонких губах появилась улыбка. Он снова переживал свой триумф в «Комеди Франсез». Но это длилось лишь несколько мгновений. Очнувшись, старик с горечью воскликнул: «Что вы делаете, молодой человек? Бросьте его в мою открытую могилу», — и, простившись со скульптором, покинул мастерскую. 30 мая 1778 года его не стало. А на следующий день Гудон отправился в дом Вольтера и сделал слепки с лица и рук умершего.
Работа с натуры и слепки легли в основу целой серии гудонивских портретов философа. Первый подписанный и датированный бюст был выставлен в Салоне в 1778 году. Вслед за тем появилось сразу несколько портретов Вольтера. Заказы были многочисленны, и, не желая повторяться, Гудон делает три варианта бюста. Один представляет фернейского старца с обнаженными плечами и без парика, другой — в античной драпировке. Третий вариант бюста, не показанный в Салоне, изображал Вольтера в парике и современном костюме. Каждый заказчик мог выбрать портрет по своему вкусу. Помимо двух бюстов, на выставке находилась небольшая статуэтка Вольтера, сидящего в кресле, выполненная из золоченой бронзы. Она-то и послужила моделью для большой мраморной статуи, которую мадам Дени решила преподнести Французской Академии. Работу над ней Гудон закончил в 1781 году, но вместо одного сделал два почти тождественных экземпляра. Один из них был передан мадам Дени, которая преподнесла его не Академии, а театру «Комеди Франсез». Новую скульптуру установили в фойе, где она и сейчас находится. Второй же экземпляр был предназначен для далекого путешествия в Россию.
Екатерина охотно обращается к Гудону потому, что она хорошо знакома со многими произведениями ваятеля. Его работы давно проникли в Россию. Здесь скульптор имеет широкую клиентуру среди просвещенной части русской аристократии. Приезжавшие в Париж Строгановы, Голицыны, Виетингофы заказывали ему портретные бюсты и надгробия.
Начало работ для русского двора относится ко времени расцвета творчества скульптора, к 1778 году. Вполне вероятно, что заказ состоялся не без содействия Дидро, с которым Гудон был близко знаком. Статуя сидящего Вольтера доставлена в Россию лишь в 1784 году.
Повышенный интерес русской правительницы к Вольтеру, на первый взгляд кажущийся странным, был вызван серьезными причинами. Захватив русский трон в результате интриги, придя к власти через убийство своего мужа Петра III, Екатерина вынуждена была усиленно заботиться о престиже своего царствования. В Европе XVIII века чрезвычайно популярной была идея просвещенного монарха. Честолюбию Екатерины II льстит надежда добиться славы гуманной властительницы. Она упорно пытается представить свое правление как идеальный образец просвещенной монархии, в чем уверяет и тех выдающихся европейских мыслителей, с которыми заводит обширную корреспонденцию с первых лет по восшествии на престол. Переписка с Вольтером началась в 1763 году и окончилась лишь с его смертью.
Правда, грозные события Французской революции заставили русское правительство резко изменить отношение к памяти Вольтера: слишком ясна стала его связь с революционными событиями. Прекращается издание вольтеровских произведений, закрываются типографии, где их печатали, сами книги подвергаются осуждению.
В опалу попадает и статуя Гудона. Из царскосельского павильона, где ей было отведено почетное место, ее перевезли в Эрмитаж и поставили среди книжных шкафов, подальше от глаз. Однажды библиотеку посетил Николай I, для которого слово «вольтерьянец» звучало бранью. Увидев статую Вольтера, царь злобно распорядился: «Уберите отсюда эту обезьяну». Страх перед идеями революции был так силен, что статуя легко могла быть уничтожена. Ее спас А. В. Шувалов, один из самых культурных людей в среде русского дворянства. Приказ Николая он выполнил по-своему, спрятав статую. Лишь в 1887 году она вновь вернулась в музей и обрела почетное место среди шедевров Эрмитажа.
Лучшие стороны таланта и мастерства ваятеля раскрылись во всем богатстве в статуе сидящего Вольтера. Размеры статуи значительны. Она установлена на постаменте, отчего фигура несколько возвышается над зрителем, получает выражение величавой царственности. Ощущение величия усиливает спокойный ритм плоскостей и крупных складок плаща, свободно лежащих вокруг тела. Вольтер сидит в кресле, чуть подавшись вперед, положив руки на подлокотники. Голова немного повернута вправо и туда же направлен взгляд. Откинутые назад пряди волос придерживает лента, обнажая высокий лоб.
Глубокие морщины бороздят старческие щеки, лохматые брови нависают над глазами, ввалился беззубый рот, сморщенная кожа висит большими складками на тонкой ссохшейся шее. Картина старости дана с беспощадной правдой. Правдивость изображения достигнута посредством точной передачи внешних черт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Однако способность к тонкому психологизму, к углубленной работе над сложным образом осталась у Пигаля почти не реализованной. Он прославился как автор «Меркурия», забавных и живых детских фигурок — «Мальчика с клеткой», или «Любовного послания», где маленький амур привязывает на шею голубю конверт с запиской. Между тем в его таланте явно было заложено и яркое героическое начало. Это красноречиво доказывает созданная им гробница маршала Саксонского, знаменитого полководца.
Уже общее решение гробницы масштабно и живописно. На фоне строгого обелиска и склоненных знамен, на вершине широкой лестницы появляется фигура маршала. Франция, сидящая ниже на ступеньках, удерживает его за руку и поворачивается с умоляющим жестом к закутанной в траурное покрывало Смерти, которая распахивает перед героем крышку гроба. Широта и торжественность этого печального нисходящего движения звучат с силой подлинного реквиема. Они тем выразительнее, что центральную фигуру маршала Пигаль сумел наделить величавым и мужественным благородством. Сохранив портретные черты человека, которого он, вероятно, знал и изображал ещё при жизни, скульптор идеализировал и обобщил их, превратив Мориса Саксонского в собирательный образ рыцарственного французского воителя.
В 1770 году Пигаль завершает портретную статую обнаженного Вольтера. Надо отдать должное мужеству скульптора: он работает над своей моделью в то самое время, когда подготавливается и публикуется постановление парламента о сожжении целого ряда книг философа. Однако вряд ли эту работу можно считать удачей.
Впрочем, во всех своих победах и поражениях Пигаль остается верным сыном эпохи и лучших ее устремлений. Это сложный и ищущий мастер, всегда готовый к творческому риску, испытывающий себя в самых различных жанрах, заранее склонный к неожиданному и острому обновлению любого из них. Большинство его собратьев и современников не ощущало такой сильной потребности в художественной независимости.
Фонтан Треви
(1762 г.)
Фонтан Треви, пожалуй, самый знаменитый, самый большой и самый красивый из многочисленных римских фонтанов, о которых так прекрасно написал П. Муратов: «О царственности Рима ничто не говорит с такой силой, как обилие его водоемов, щедрость источников и расточительность фонтанов. Древние акведуки, возобновленные папами, Аква Паола, Аква Марчия, Аква Феличе, питают его такой великолепной водой, какой не может похвалиться ни одна из европейских столиц. Но лучшая вода — это изумительно чистая, свежая и вкусная Аква Вирго, изливающаяся каскадами фонтана Треви. Надо вырасти под этим солнцем, знать палящий зной августовских дней и лихорадочные испарения Понтинских болот, чтобы испытывать то восхищение, с которым наполняют кувшины водою Треви приходящие в Рим по воскресеньям обитатели Кампаньи…
О фонтанах Рима можно было бы написать целую книгу. Они низвергаются шумящими каскадами с искусно расположенных скал, как фонтан Треви или большой фонтан Бернини на Пьяцца Навона. Они спокойно падают отвесными водяными плоскостями, как Аква Паола на Яникуле. Одни из них высоко бросают вверх водяные столбы, разбивающиеся при падении в водяную пыль, образующую на солнце радугу. Другие бьют тонкой хрустальной струёй и стекают вниз медленно, роняя блестящие капли. Речные божества, маски, морские чудовища украшают их. Почерневшие мраморные тритоны трубят, надув щеки, в раковины, морские кони выгибают каменные спины, поросшие зеленым мхом, бронзовые юноши вытягивают руки в античной игре с бронзовыми черепахами и дельфинами. Здесь есть фонтаны, напоминающие капеллу, как фонтан у Понте Систо, или даже фасад церкви, как Аква Феличе со статуей Моисея. Без фонтанов было бы мертвым все торжественное великолепие таких площадей, как Пьяцца Сан Пьетро, Пьяцца дель Пополо, Пьяцца дель Квиринале. Четыре фонтана на людном перекрестке дали свое имя одной из главных улиц папского Рима. Этот Рим умел сделать игру вод лучшим своим украшением. Водоемы умножились в нем, распространились повсюду. Нет ни одного палаццо, молчаливый двор которого не был бы оживлен мерным плеском падающей воды. Нет такого бедного и жалкого угла, в котором не было бы своего источника. Как любил их римский народ, видно по тем изваяниям, которыми украшены эти, незаметные на первый взгляд, бесчисленные малые фонтаны, разбросанные по улицам Рима. Кто много бродил по Риму, тот навсегда сохранит вместе с воспоминаниями о грохоте Треви воспоминание о тихом Маскероне на via Giulia, о фонтане с бочонком на via Ripetta, об источнике с летучей мышью на Борго Нуово».
Фонтан Треви иначе называется фонтан «девственной воды», благодаря особенной чистоте доставляемой сюда влаги. Ещё зять и сотрудник императора Августа — Агриппа провел акведук в город от превосходных ключей, открытых в сабинских горах вдоль Виа Коллатина на левом берегу Анио, примерно в восьми милях от Рима. По преданию, таинственная дева явилась воинам Агриппы, измученным жаждою во время марша, и показала им обильный источник. Водопровод должен был питать великолепные термы, сооруженные Агриппою на Марсовом поле — там, где и поныне возвышается Пантеон. До сих пор по остаткам можно проследить его древнее направление. Вода впервые забила среди роскошных построек Агриппы 9 июня 19 года до нашей эры. После падения империи водопровод был отчасти запущен, но никогда окончательно не забрасывался. Им пользовались в течение всего средневековья. Настоящее свое имя он получил от старинного названия местности в Риме — Реджио Тревии, где скрещивались три дороги. Здесь по инициативе папы Николая V и по плану знаменитого архитектора Л. Б. Альберти (1453), устроен был новый «эмиссар» для протекавшей «девственной воды» с тремя стоками для нее в обширный водоем. Оттуда она по трем направлениям распределялась в соседние части города.
В XVIII веке папа Климент XII задумал воздвигнуть здесь блестящий декоративный памятник, подобный тем, какими уже были украшены конечные пункты других главных римских водопроводов. Архитектор Никколо Сальви (1697–1754) сделал грандиозный план, характеризующийся бурным, чисто итальянским размахом фантазии. Находясь, без сомнения, под воздействием идей Бернини, Сальви создал в фонтане Треви сложную пространственную композицию.
При этом он сильнее нарушил законы логики, чем это было бы возможно в XVII веке, и целиком основал декоративный эффект на контрасте.
Все сооружение было готово в 1762 году. Фонтан Треви, расположенный на небольшой площади, окруженной высокими домами, занимает всю южную стену обширного палаццо Поли и являет собою замечательное произведение, вызывающее своеобразное и сильное впечатление. Над живописно нагроможденными грудами обломков дикой скалы возвышается монументальный фасад, сделанный из травертина наподобие огромной триумфальной арки, увенчанной величественной аттикой, которую поддерживают коринфские пилястры и колонны, — с гербом папы-строителя на самом верху.
Средняя часть представляет собой три ниши. Перед центральной, образующей высокую трибуну с кассетированным полу куполом, красуется гигантская статуя «Океана», несущегося вперед на колоссальной раковине, высеченная из белого мрамора скульптором Пьетро Браччи. В своеобразную колесницу впряжены морские кони, управляемые тритонами. Вокруг и позади морского бога со всех сторон струится могучими потоками, вырываясь из-под скал, вода, шумно низвергающаяся с террасы на террасу, образуя стремнины и вливаясь в просторный полукруглый бассейн. По бокам изваяния Океана стоят в нишах — с одной стороны изображение «Здоровья», а над ним расположен на гладком пространстве барельеф (работы Бергонди), изображающий деву-нимфу, приводящую к источнику истомленного воина. С другой стороны — статуя «Изобилия» (так же, как предшествующая, работы Филиппа делла Балле), а над нею — рельеф, Агриппа, утверждающий план своего водопровода (работа Гросси), Аттика украшена пластическими символами четырех времен года в виде женских фигур. На памятнике вырезаны ещё надписи, свидетельствующие, что папа Климент XIII украсил, а папа Бенедикт XIV довершил роскошное сооружение.
Фонтан Треви доставляет ежедневно 155 000 кубических метров воды безукоризненного качества. Рим гордится фонтаном Треви как одной из самых эффектных и поразительных своих драгоценностей; и действительно, в нем кроется особенная, притягивающая прелесть.
Старинное поверье гласит, что отъезжающий из вечного города, если он желает вернуться в него, должен только прийти накануне разлуки выпить воды из фонтана Треви. Тогда нимфа-покровительница источника «девственной воды» непременно приведет его вновь к духовному источнику всего мудрого и прекрасного. Со временем возникла новая традиция: кто хочет ещё раз побывать в Вечном городе, должен бросить монету в бассейн фонтана Треви.
Статуя Вольтера
(1781 г.)
О статуе Вольтера, выполненной Гудоном, мастером, чье творчество принадлежит уже второй половине XVIII века, — Роден сказал: «Какая чудесная вещь! Это же подлинная насмешка! Слегка косящие глаза словно подстерегают противника. Острый, как у лисицы, нос просверливает вас насквозь, выискивая повсюду злоупотребления, — какой шедевр? С обеих сторон иронические складки. Вот-вот из него вырвется какой-нибудь сарказм. А глаза! Они все время мне вспоминаются. Они прозрачны. Они светятся».
Жизнь, навечно перешедшая в мрамор, — великое создание великого мастера, изображение великого человека. Эта статуя символизирует то лучшее, что оставила культура 18-го столетия, — символ ищущей мысли и активной насмешки над косностью.
Едкая острота произведений Вольтера не оставляла места для равнодушия. Перед писателем или преклонялись, или его боялись и ненавидели. Этот человек состоял в переписке со многими европейскими дворами, он создавал мнения, с которыми считалась широкая общественность. Его известность во всей Европе была необыкновенной.
30 марта 177 8 года парижский театр «Комеди Франсез» давал шестой спектакль «Ирины». Автор новой трагедии Франсуа Мари Вольтер находился в зале. Когда окончился последний акт, на сцену был вынесен бюст Вольтера и увенчан лавровым венком.
После торжеств в театр? «Комеди Франсез», уступая просьбе своей племянницы и домоправительницы мадам Дени, Вольтер соглашается позировать знаменитому скульптору Гудону для портрета. Но необычайное напряжение, радость встреч и утомление от приемов подрывают здоровье писателя. Сеансы проходят вяло. Усталый и больной старик тяготится ими. Не удовлетворен и скульптор: недовольное и утомленное выражение лица модели не позволяет ему уловить самое главное в характере философа. Выручает находчивость одного из друзей Вольтера — маркиза Вилливье, бывшего свидетелем работы Гудона. Предварительно условившись с художником, маркиз во время одного из сеансов подошел к сидевшему в кресле Вольтеру и возложил ему на голову специально принесенный лавровый венок, тот самый которым философ был увенчан после представления «Ирины». Вольтер весь преобразился. Плечи его распрямились, лицо ожило, загорелись торжеством и гордостью глаза, на тонких губах появилась улыбка. Он снова переживал свой триумф в «Комеди Франсез». Но это длилось лишь несколько мгновений. Очнувшись, старик с горечью воскликнул: «Что вы делаете, молодой человек? Бросьте его в мою открытую могилу», — и, простившись со скульптором, покинул мастерскую. 30 мая 1778 года его не стало. А на следующий день Гудон отправился в дом Вольтера и сделал слепки с лица и рук умершего.
Работа с натуры и слепки легли в основу целой серии гудонивских портретов философа. Первый подписанный и датированный бюст был выставлен в Салоне в 1778 году. Вслед за тем появилось сразу несколько портретов Вольтера. Заказы были многочисленны, и, не желая повторяться, Гудон делает три варианта бюста. Один представляет фернейского старца с обнаженными плечами и без парика, другой — в античной драпировке. Третий вариант бюста, не показанный в Салоне, изображал Вольтера в парике и современном костюме. Каждый заказчик мог выбрать портрет по своему вкусу. Помимо двух бюстов, на выставке находилась небольшая статуэтка Вольтера, сидящего в кресле, выполненная из золоченой бронзы. Она-то и послужила моделью для большой мраморной статуи, которую мадам Дени решила преподнести Французской Академии. Работу над ней Гудон закончил в 1781 году, но вместо одного сделал два почти тождественных экземпляра. Один из них был передан мадам Дени, которая преподнесла его не Академии, а театру «Комеди Франсез». Новую скульптуру установили в фойе, где она и сейчас находится. Второй же экземпляр был предназначен для далекого путешествия в Россию.
Екатерина охотно обращается к Гудону потому, что она хорошо знакома со многими произведениями ваятеля. Его работы давно проникли в Россию. Здесь скульптор имеет широкую клиентуру среди просвещенной части русской аристократии. Приезжавшие в Париж Строгановы, Голицыны, Виетингофы заказывали ему портретные бюсты и надгробия.
Начало работ для русского двора относится ко времени расцвета творчества скульптора, к 1778 году. Вполне вероятно, что заказ состоялся не без содействия Дидро, с которым Гудон был близко знаком. Статуя сидящего Вольтера доставлена в Россию лишь в 1784 году.
Повышенный интерес русской правительницы к Вольтеру, на первый взгляд кажущийся странным, был вызван серьезными причинами. Захватив русский трон в результате интриги, придя к власти через убийство своего мужа Петра III, Екатерина вынуждена была усиленно заботиться о престиже своего царствования. В Европе XVIII века чрезвычайно популярной была идея просвещенного монарха. Честолюбию Екатерины II льстит надежда добиться славы гуманной властительницы. Она упорно пытается представить свое правление как идеальный образец просвещенной монархии, в чем уверяет и тех выдающихся европейских мыслителей, с которыми заводит обширную корреспонденцию с первых лет по восшествии на престол. Переписка с Вольтером началась в 1763 году и окончилась лишь с его смертью.
Правда, грозные события Французской революции заставили русское правительство резко изменить отношение к памяти Вольтера: слишком ясна стала его связь с революционными событиями. Прекращается издание вольтеровских произведений, закрываются типографии, где их печатали, сами книги подвергаются осуждению.
В опалу попадает и статуя Гудона. Из царскосельского павильона, где ей было отведено почетное место, ее перевезли в Эрмитаж и поставили среди книжных шкафов, подальше от глаз. Однажды библиотеку посетил Николай I, для которого слово «вольтерьянец» звучало бранью. Увидев статую Вольтера, царь злобно распорядился: «Уберите отсюда эту обезьяну». Страх перед идеями революции был так силен, что статуя легко могла быть уничтожена. Ее спас А. В. Шувалов, один из самых культурных людей в среде русского дворянства. Приказ Николая он выполнил по-своему, спрятав статую. Лишь в 1887 году она вновь вернулась в музей и обрела почетное место среди шедевров Эрмитажа.
Лучшие стороны таланта и мастерства ваятеля раскрылись во всем богатстве в статуе сидящего Вольтера. Размеры статуи значительны. Она установлена на постаменте, отчего фигура несколько возвышается над зрителем, получает выражение величавой царственности. Ощущение величия усиливает спокойный ритм плоскостей и крупных складок плаща, свободно лежащих вокруг тела. Вольтер сидит в кресле, чуть подавшись вперед, положив руки на подлокотники. Голова немного повернута вправо и туда же направлен взгляд. Откинутые назад пряди волос придерживает лента, обнажая высокий лоб.
Глубокие морщины бороздят старческие щеки, лохматые брови нависают над глазами, ввалился беззубый рот, сморщенная кожа висит большими складками на тонкой ссохшейся шее. Картина старости дана с беспощадной правдой. Правдивость изображения достигнута посредством точной передачи внешних черт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61