Они видели, как Уэйн глянул поверх их плеч. Сварочные очки на его каске были повернуты задом наперед. Он, похоже, слегка удивился при виде их, но и все.
– Не беспокойтесь, – сказал Уэйн, поднимаясь. – Я дам вам пройти.
Прораб вместе с бригадиром наблюдали, как он продвинулся по перекладине до стойки на южном конце конструкции, обогнул ее и, обхватив стойку руками в перчатках и ступнями в рабочих ботинках, соскользнул вниз на два уровня, на платформу десятого этажа. С того места, где он стоял, можно было спуститься по лестнице на любой этаж. Возможно, он так и собирался поступить, но потом передумал, предпочтя способ побыстрей. Он соскользнул вниз по стойке на все сто футов или даже больше, до самой земли, где стояли и смотрели на него парни, потом направился к трейлеру.
Прораб взглянул на бригадира. Ни тот ни другой не проронили ни слова.
11
Кармен пришлось ждать, чтобы сообщить Уэйну о звонке агента ФБР.
Он вернулся домой на взводе, готовый снова встать на дыбы. Патрульная машина во дворе подлила масла в огонь. Все сикось-накось-наперекосяк! Теперь его гонят с работы, потому что он чуть не угробил человека.
– Чуть, – хмыкнул Уэйн. – Да вся эта треклятая монтажная работенка, когда ползаешь по каркасу, может угробить всякого в любой момент. А этот раздолбай Кении сроду не смотрит, куда идет, и кувалду уже не раз ронял, к тому же ни для кого не секрет, что с утра этот работничек мучился с похмелья, поэтому и вышел на работу после полудня. Но это не в счет. Прораб сказал, чтобы я маленько отдохнул, пока у меня в голове не встанет все на место. Представляешь? Ладно, а что у нас сегодня на ужин?
– Цыплята под прессом, – ответила Кармен, потом добавила: – Уэйн, звонил Скаллен. Он хочет, чтобы мы завтра приехали в окружной суд.
– В Детройт? Кармен кивнула.
– Это еще зачем?
– Нам необходимо встретиться с неким Джоном Макалленом из Службы федеральных маршалов.
– Маршалов? – Уэйн вскинул брови.
– Он – гражданское лицо, назначаемое президентом и сенатом в каждый окружной суд сроком на четыре года, по функциям он соответствует шерифу. Так мне объяснил Скаллен. Я спросила: не поймали ли тех двоих? Скаллен сказал, тут кое-что другое. Короче, Джон Макаллен нам все разъяснит.
Уэйн хлебнул пива. Казалось, это его ничуть не взволновало.
– Стало быть, завтра? – сказал он. – Ну, завтра так завтра…
– За нами заедут.
– Вот и хорошо, если только не на полицейской машине.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Кармен после паузы.
– Не знаю, что и думать! А ты?
Она ответила, что понятия не имеет, и замолчала, потому что не могла сказать, о чем думала, холодея от ужаса при мысли, что «кое-что другое» может быть связано с Мэттью. Уэйн спросил бы: «С Мэттью? Почему ты думаешь, что это связано с ним?» Потому что она так думает, вот почему. Потому что не может так не думать. Потому что, пока те двое негодяев на свободе, чего их приглашать в Службу федеральных маршалов? Она представила, как они входят в кабинет, где их ожидает представитель властей в униформе и с прискорбием сообщает, что на палубе «Карла Винсона» произошла авария и их сын попал между самолетом и реактивной струей, или что его смыло за борт и он пропал без вести. Нет, не утонул, они так никогда не говорят. Скажут, что он исчез где-то посреди Атлантического океана и еще, быть может, найдется, ведь никогда нельзя терять надежды.
Лучше она ничего не скажет Уэйну, а то он кинет на нее сочувственный взгляд и спросит, подсказывает ли ей это ее материнский инстинкт или тот другой, который называется «женской интуицией»? А она разозлится и скажет, что он ничего не понимает, а он и на самом деле не поймет.
И только на следующий день, направляясь в центр города в комфортном салоне серого «кадиллака»-седана с двоими мужчинами в серых костюмах на переднем сиденье – Кармен и Уэйн, по официальному случаю в деловых костюмах, на заднем, – она как можно спокойнее, негромко спросила Уэйна:
– А ты не думаешь, что это может быть связано с Мэттью?
Он взглянул на нее и положил свою ладонь на ее руку, державшую на коленях сумочку.
– Не думаю, – сказал он. – В таком случае они приезжают домой. Присылают серьезного молодого офицера в униформе сообщить о случившемся. Полагаю, маршалы США такими делами не занимаются.
Маршал на переднем сиденье повернул голову к тому, кто вел машину.
Кармен толкнула Уэйна локтем, а он сжал ее руку.
Кармен решила, что Джон Макаллен – суровый законник, пытающийся скрыть свои чувства. За последнее время она повидала достаточно служителей закона, чтобы распознать этот тип. В темном костюме Макаллен не выглядел таким лощеным, как Скаллен, особый агент ФБР, который смахивал на адвоката или на бизнесмена и теперь сидел в сторонке. Кармен и Уэйн уселись на стулья лицом к маршалу, разместившемуся за большим столом. На стене у него за спиной висели портреты трех бывших президентов Соединенных Штатов и четвертого, уже собиравшегося стать бывшим.
Поприветствовав их, Макаллен выразил свое удовольствие их видеть и похвалил за смелость, позволившую им предложить свои услуги для дачи показаний в суде, когда это потребуется.
– Я думаю, вы бы оценили, если бы мы о вас позаботились. Поэтому вы здесь, – слегка улыбаясь, произнес он.
Кармен кивнула, давая ему понять, что они это несомненно оценят, и посмотрела на Уэйна. Тот сидел слегка наклонившись вперед, никак не выражая одобрения маршальской заботе.
– Ваша ситуация, как мы ее понимаем, весьма нестандартная, – продолжил Макаллен. – Поскольку ваша жизнь, по всей видимости, находится в опасности, то мы считаем своим долгом взять вас под защиту программы безопасности свидетелей Службы федеральных маршалов.
– Вы хотите сказать, что наша жизнь, по всей видимости, находится в опасности, но, возможно, это и не так? – поддел его Уэйн.
Когда Макаллен оторвал взгляд от блокнота, Кармен заметила:
– А я-то думала, что эта программа только для преступников. Разве на Ричи Никса она не распространялась?
– Какое-то время он был под защитой этой программы, – ответил Макаллен, видимо удивленный тем, что они оба осмелились его прервать, и глядя теперь на Скаллена.
– Но я читал, – сказал Уэйн, – что эта программа для тех, кто сотрудничает со следствием и дает признательные показания в суде с целью избежать сурового наказания.
– У вас неверные представления об этой программе, так что нам лучше сперва все разъяснить. – Макаллен постарался изобразить улыбку.
Кармен повернулась к Скаллену, который подтвердил, что под защитой программы находится около пятнадцати тысяч человек, считающихся свидетелями, а также их семей.
– Давайте предоставим Макаллену возможность изложить основные положения программы, – сказал он. – Вы не против? А затем посмотрим, как можно помочь вам.
Кармен кивнула. Уэйн промолчал.
После этого Макаллен принялся читать из блокнота, начав с условий, требуемых для применения программы. Необходимо иметь доказательства того, что жизнь свидетеля и/или члена его или ее семьи угрожает прямая опасность. Необходимо также иметь доказательства того, что в интересах государства и министерства юстиции, в частности, целесообразно защищать свидетеля и/или его или ее семью.
Интересно, в какой момент Уэйн выйдет из себя? Кармен покосилась на мужа.
– При наличии всех этих свидетельств прокурор обеспечивает надлежащие документы, санкционирующие установление новой идентификации личности, – продолжил маршал.
– Вы предлагаете нам, – прервал его Уэйн, – изменить имя и фамилию, потому что вы не можете поймать этих ублюдков? Я правильно понял?
Макаллен не успел ничего сказать, как снова вмешался Скаллен:
– Уэйн, не прерывайте Джона, дайте ему возможность все вам объяснить.
Макаллен выразил Скаллену свою благодарность и продолжил:
– Итак, программа предусматривает защиту, как физическую, так и в виде «новой биографии». Как то: пластическая операция, смена профессии, изменение паспортных данных, переезд на другое место жительства и тому подобное.
– Можно задать вопрос? – спросил Уэйн.
– Слушаю вас, – сказал Макаллен, отрываясь от блокнота.
– Если мы переезжаем на другое место жительства, то что, нужно продать наш дом?
Кармен тоже хотела это знать. Но больше всего ее волновало, что она скажет матери, если им придется переезжать. Если она скажет, что они уезжают в отпуск, мать, как всегда, разболеется и, возможно, даже ляжет в больницу.
– Я думаю, нет необходимости продавать дом, – сказал Макаллен.
– Я тоже так думаю, – добавил Скаллен. – Можно договориться с Нельсоном Дэйвидом о том, что он как бы выставит дом на продажу и позаботится о его сохранности.
– А куда мы должны будем переехать? – спросил Уэйн.
Скаллен бросил взгляд на Макаллена, тот ответил:
– В данный момент мы можем предложить вам Лиму или Финдли, штат Огайо.
– Боже мой! – воскликнул Уэйн. – Оба города на 75-й автостраде.
Макаллен нахмурился, помолчал.
– А чем она вас не устраивает? – спросил он после паузы.
– Уэйн, – одернула мужа Кармен, бросая на него многозначительный взгляд.
Уэйн сразу понял, что по поводу своей поездки в Огайо распространяться не стоит.
– А куда еще? – спросила Кармен Макаллена.
– Ну, есть еще пара мест в Миссури, одно мы особенно рекомендуем. Но сначала мне хотелось бы закончить с формальностями. Прежде чем обеспечить вышеупомянутое содействие, генеральный прокурор должен заключить с лицом, которое берется под защиту, так называемый «согласительный меморандум», определяющий обязательства, которые необходимо выполнять данному лицу. Это обеспечение необходимой информацией всех заинтересованных в деле представителей закона и должностных лиц, неразглашение сведений, касающихся обеспечения безопасности данного лица. Соблюдение всех правовых и юридических норм, выполнение обоснованных требований должностных лиц…
Кармен почувствовала, что Уэйн смотрит на нее. Она, в свою очередь, глянула на него.
– … обязательство данного лица не совершать никаких преступлений…
– А вот это будет трудновато, – усмехнулся Уэйн. – Понимаете, возможно, мы могли бы согласиться со всей этой вашей галиматьей, но не совершать преступления… – Уэйн покачал головой. – Тут вы меня извините…
– Мистер Колсон, – надул щеки Макаллен, – этот меморандум первоначально касался федеральных преступников, изъявлявших желание сотрудничать со следствием. Между прочим, они на сегодняшний день составляют девяносто семь процентов от числа лиц, подпадаемых под защиту программы. Остальные три процента – это законопослушные граждане, такие как вы и ваша жена, которые соглашаются соответствовать программе…
Кармен задумалась.
– … что, должен вам сказать, вдохновляет нас при исполнении закона и отправлении уголовно-криминального правосудия.
Повернувшись к особому агенту ФБР, Макаллен спросил:
– Пол, я прав или нет?
– Да, это так, – кивнул Скаллен.
Кармен видела, что он согласился, но без особого энтузиазма, как если бы у него имелись сомнения и он хотел что-то сказать. Макаллен завершил свое сообщение пространной фразой об администрации президента, которая полагает, что, обеспечивая их безопасность, поскольку они согласились давать показания, администрация в то же время выражает им благодарность за содействие в борьбе с организованной преступностью…
Он замолчал и наступила тишина.
– У меня вопрос, – обратился Уэйн к особому агенту ФБР.
Кармен глянула на Скаллена. Тот, казалось, испытывал сейчас облегчение и даже слегка улыбался.
– Думаю, вы имеете право задавать любые вопросы.
– У меня всего один вопрос. Нас отвезут домой?
Помощник шерифа в униформе сидел в гостиной, смотрел телевизор, а второй находился где-то снаружи. Полиция штата патрулировала дом через определенные промежутки времени.
Кармен и Уэйн сидели на кухне, пили пиво, размышляя, приготовить ли им что-нибудь на ужин дома или пойти куда-нибудь поужинать. Уэйн сказал, что если они куда-нибудь пойдут, то копы увяжутся за ними, а ему не хочется появляться в их компании на публике.
Программа защиты свидетелей вызывала беспокойство. Кармен заметила, что у нее такое чувство, будто агент ФБР не слишком высокого мнения о программе или имеет на ее счет некоторые сомнения, и что Макаллен более искренний, однако этот законник привык иметь дело с преступниками. Уэйн добавил, что лично он уже привык к тому, что с ним обращаются как с преступником, так что какая разница.
– Можешь представить, что мы уезжаем отсюда и живем в Финдли, в штате Огайо? Боже мой! Второе место, кажется, Лима?
– Лима, – кивнула Кармен. – Еще та дыра.
– Могу себе представить, какие там строительные работы. И что, мы уезжаем отсюда и никому не говорим об этом? Даже твоей мамаше? Может, это не такая уж и плохая идея?
Кармен ничего не сказала.
Глядя на нее, Уэйн потягивал пиво.
– О чем ты думаешь?
– Я подумала, если нам придется изменить имена, то это даже забавно. Выбирай любое, какое хочешь.
– Знаешь, я бы сменил свое имя на Мэтс.
– В честь своего прадеда.
– Прадеда отца.
Кармен видела его фотографию: вылитый Уэйн, только с пушистыми усами. Мэтс был дровосеком, когда из Швеции перебрался на север штата Мичиган. Отец и мать Уэйна по – прежнему жили там, неподалеку от Алпена, выращивали на трехстах двадцати акрах земли рождественские елки.
– Отец хотел назвать меня Мэтс.
– Но твоя мать настояла на своем и назвала в честь киногероя. Матери всегда чудят. Вероятно, ты думаешь, что моя назвала меня в честь оперной героини?
– Если хочешь знать, никогда об этом не думал.
– Так вот нет! Она назвала меня в честь Кармен Ломбарде, сестры Гая Ломбарде, которая солировала у него в группе с песней «Любимые лучше всех». Мама говорила, что это была их с отцом любимая песня, когда они встречались.
– Подумать только! Без любви, стало быть, не обошлось?
– Я могу взять имя Бэмби, – улыбнулась Кармен. – Только боюсь, как бы ты меня тогда не подстрелил. А как насчет Ким, Барби, Бетси, Беки? Нужно быть юной и хорошенькой, чтобы так называться.
– Ты и есть хорошенькая!
– Нет, я была такою в школе, а потом стала обыкновенной. – Она выглянула в окно и увидела полицейскую машину, припарковавшуюся во дворе. – Прикатили!
– Охраняют! – хмыкнул Уэйн.
– Если мы на какое-то время уедем, мы не сможем часто видеться с твоими родителями. Хотя, думаю, мы успеем вернуться, прежде чем они это заметят.
– Можем отправиться во Флориду навестить твоего отца. Это проще всего. Но уверен, нам скажут, что это ни к черту не годится! Мол, если мы будем жить у родственников, не исключено, что те двое нас найдут. Между прочим, я склоняюсь к мысли, что эти двое не имеют ничего общего с мафией.
– Но следствие склонно считать, что имеют, – вздохнула Кармен. – Давай все-таки переедем на мыс Джирардо.
– Где это?
– В штате Миссури, на реке Миссисипи. В буклете написано, что это чудное местечко.
– Разве можно судить о чем-либо по рекламной брошюре? Но так или иначе уезжать отсюда придется. Надо будет поставить в известность Мэттью и сочинить историю для твоей мамочки. Скажем ей, что я стал знаменитостью и что меня пригласили работать в Миссури. Но я не понимаю, почему мы не можем поехать туда, куда нам хочется?
– Нам уже приготовили домик, с двумя спальнями… На опушке леса… – вздохнула Кармен.
– У нас тоже есть лес, – возразил Уэйн. – Прямо вон там.
В кухню вошел помощник шерифа.
– Можно мне еще кофе? – обратился он к Кармен.
– Боретесь со сном? – съязвил Уэйн.
Помощник шерифа смерил его ничего не выражающим взглядом и промолчал. Кармен налила ему чашку кофе. Вытащила из холодильника пакет молока и поставила на стойку, пока помощник шерифа накладывал себе сахар.
– Не хотите ли печенья? – предложила Кармен. – Или я могу приготовить вам сандвич.
– Какой? – спросил помощник, размешивая ложечкой сахар.
Кармен задумалась.
– С печеньем, думаю, будет в самый раз, – сказал Уэйн.
Взяв тарелку с шоколадным печеньем, он пошел вместе с помощником в гостиную, где продолжал работать телевизор.
– Мы должны отсюда уехать, – сказал он, вернувшись.
– Я тоже так думаю, – кивнула Кармен.
– Дадим им три недели на поиск этих парней, и все. Короче, вернемся как раз к открытию охотничьего сезона на оленей.
12
– Все, отныне ты без меня никуда! – объявил Арман Ричи. – Ты постоянно откалываешь номера.
– Я всего лишь вышиб к едреням им окна. Я же не попался, так ведь? И пригнал нам тачку.
Черный джип-пикап «додж-дейтон» с тонированными стеклами стоит в гараже Донны уже целую неделю. Если она чистая, чё ее прятать? У Птицы на уме только одно…
– Без меня никуда.
– Ладно, – кивнул Ричи. – А как же мне тогда ходить в сортир? Тоже пойдешь со мной? А ежели я захочу завалить Донну, ты чё, будешь сидеть рядом и мусолить журнал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Не беспокойтесь, – сказал Уэйн, поднимаясь. – Я дам вам пройти.
Прораб вместе с бригадиром наблюдали, как он продвинулся по перекладине до стойки на южном конце конструкции, обогнул ее и, обхватив стойку руками в перчатках и ступнями в рабочих ботинках, соскользнул вниз на два уровня, на платформу десятого этажа. С того места, где он стоял, можно было спуститься по лестнице на любой этаж. Возможно, он так и собирался поступить, но потом передумал, предпочтя способ побыстрей. Он соскользнул вниз по стойке на все сто футов или даже больше, до самой земли, где стояли и смотрели на него парни, потом направился к трейлеру.
Прораб взглянул на бригадира. Ни тот ни другой не проронили ни слова.
11
Кармен пришлось ждать, чтобы сообщить Уэйну о звонке агента ФБР.
Он вернулся домой на взводе, готовый снова встать на дыбы. Патрульная машина во дворе подлила масла в огонь. Все сикось-накось-наперекосяк! Теперь его гонят с работы, потому что он чуть не угробил человека.
– Чуть, – хмыкнул Уэйн. – Да вся эта треклятая монтажная работенка, когда ползаешь по каркасу, может угробить всякого в любой момент. А этот раздолбай Кении сроду не смотрит, куда идет, и кувалду уже не раз ронял, к тому же ни для кого не секрет, что с утра этот работничек мучился с похмелья, поэтому и вышел на работу после полудня. Но это не в счет. Прораб сказал, чтобы я маленько отдохнул, пока у меня в голове не встанет все на место. Представляешь? Ладно, а что у нас сегодня на ужин?
– Цыплята под прессом, – ответила Кармен, потом добавила: – Уэйн, звонил Скаллен. Он хочет, чтобы мы завтра приехали в окружной суд.
– В Детройт? Кармен кивнула.
– Это еще зачем?
– Нам необходимо встретиться с неким Джоном Макалленом из Службы федеральных маршалов.
– Маршалов? – Уэйн вскинул брови.
– Он – гражданское лицо, назначаемое президентом и сенатом в каждый окружной суд сроком на четыре года, по функциям он соответствует шерифу. Так мне объяснил Скаллен. Я спросила: не поймали ли тех двоих? Скаллен сказал, тут кое-что другое. Короче, Джон Макаллен нам все разъяснит.
Уэйн хлебнул пива. Казалось, это его ничуть не взволновало.
– Стало быть, завтра? – сказал он. – Ну, завтра так завтра…
– За нами заедут.
– Вот и хорошо, если только не на полицейской машине.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Кармен после паузы.
– Не знаю, что и думать! А ты?
Она ответила, что понятия не имеет, и замолчала, потому что не могла сказать, о чем думала, холодея от ужаса при мысли, что «кое-что другое» может быть связано с Мэттью. Уэйн спросил бы: «С Мэттью? Почему ты думаешь, что это связано с ним?» Потому что она так думает, вот почему. Потому что не может так не думать. Потому что, пока те двое негодяев на свободе, чего их приглашать в Службу федеральных маршалов? Она представила, как они входят в кабинет, где их ожидает представитель властей в униформе и с прискорбием сообщает, что на палубе «Карла Винсона» произошла авария и их сын попал между самолетом и реактивной струей, или что его смыло за борт и он пропал без вести. Нет, не утонул, они так никогда не говорят. Скажут, что он исчез где-то посреди Атлантического океана и еще, быть может, найдется, ведь никогда нельзя терять надежды.
Лучше она ничего не скажет Уэйну, а то он кинет на нее сочувственный взгляд и спросит, подсказывает ли ей это ее материнский инстинкт или тот другой, который называется «женской интуицией»? А она разозлится и скажет, что он ничего не понимает, а он и на самом деле не поймет.
И только на следующий день, направляясь в центр города в комфортном салоне серого «кадиллака»-седана с двоими мужчинами в серых костюмах на переднем сиденье – Кармен и Уэйн, по официальному случаю в деловых костюмах, на заднем, – она как можно спокойнее, негромко спросила Уэйна:
– А ты не думаешь, что это может быть связано с Мэттью?
Он взглянул на нее и положил свою ладонь на ее руку, державшую на коленях сумочку.
– Не думаю, – сказал он. – В таком случае они приезжают домой. Присылают серьезного молодого офицера в униформе сообщить о случившемся. Полагаю, маршалы США такими делами не занимаются.
Маршал на переднем сиденье повернул голову к тому, кто вел машину.
Кармен толкнула Уэйна локтем, а он сжал ее руку.
Кармен решила, что Джон Макаллен – суровый законник, пытающийся скрыть свои чувства. За последнее время она повидала достаточно служителей закона, чтобы распознать этот тип. В темном костюме Макаллен не выглядел таким лощеным, как Скаллен, особый агент ФБР, который смахивал на адвоката или на бизнесмена и теперь сидел в сторонке. Кармен и Уэйн уселись на стулья лицом к маршалу, разместившемуся за большим столом. На стене у него за спиной висели портреты трех бывших президентов Соединенных Штатов и четвертого, уже собиравшегося стать бывшим.
Поприветствовав их, Макаллен выразил свое удовольствие их видеть и похвалил за смелость, позволившую им предложить свои услуги для дачи показаний в суде, когда это потребуется.
– Я думаю, вы бы оценили, если бы мы о вас позаботились. Поэтому вы здесь, – слегка улыбаясь, произнес он.
Кармен кивнула, давая ему понять, что они это несомненно оценят, и посмотрела на Уэйна. Тот сидел слегка наклонившись вперед, никак не выражая одобрения маршальской заботе.
– Ваша ситуация, как мы ее понимаем, весьма нестандартная, – продолжил Макаллен. – Поскольку ваша жизнь, по всей видимости, находится в опасности, то мы считаем своим долгом взять вас под защиту программы безопасности свидетелей Службы федеральных маршалов.
– Вы хотите сказать, что наша жизнь, по всей видимости, находится в опасности, но, возможно, это и не так? – поддел его Уэйн.
Когда Макаллен оторвал взгляд от блокнота, Кармен заметила:
– А я-то думала, что эта программа только для преступников. Разве на Ричи Никса она не распространялась?
– Какое-то время он был под защитой этой программы, – ответил Макаллен, видимо удивленный тем, что они оба осмелились его прервать, и глядя теперь на Скаллена.
– Но я читал, – сказал Уэйн, – что эта программа для тех, кто сотрудничает со следствием и дает признательные показания в суде с целью избежать сурового наказания.
– У вас неверные представления об этой программе, так что нам лучше сперва все разъяснить. – Макаллен постарался изобразить улыбку.
Кармен повернулась к Скаллену, который подтвердил, что под защитой программы находится около пятнадцати тысяч человек, считающихся свидетелями, а также их семей.
– Давайте предоставим Макаллену возможность изложить основные положения программы, – сказал он. – Вы не против? А затем посмотрим, как можно помочь вам.
Кармен кивнула. Уэйн промолчал.
После этого Макаллен принялся читать из блокнота, начав с условий, требуемых для применения программы. Необходимо иметь доказательства того, что жизнь свидетеля и/или члена его или ее семьи угрожает прямая опасность. Необходимо также иметь доказательства того, что в интересах государства и министерства юстиции, в частности, целесообразно защищать свидетеля и/или его или ее семью.
Интересно, в какой момент Уэйн выйдет из себя? Кармен покосилась на мужа.
– При наличии всех этих свидетельств прокурор обеспечивает надлежащие документы, санкционирующие установление новой идентификации личности, – продолжил маршал.
– Вы предлагаете нам, – прервал его Уэйн, – изменить имя и фамилию, потому что вы не можете поймать этих ублюдков? Я правильно понял?
Макаллен не успел ничего сказать, как снова вмешался Скаллен:
– Уэйн, не прерывайте Джона, дайте ему возможность все вам объяснить.
Макаллен выразил Скаллену свою благодарность и продолжил:
– Итак, программа предусматривает защиту, как физическую, так и в виде «новой биографии». Как то: пластическая операция, смена профессии, изменение паспортных данных, переезд на другое место жительства и тому подобное.
– Можно задать вопрос? – спросил Уэйн.
– Слушаю вас, – сказал Макаллен, отрываясь от блокнота.
– Если мы переезжаем на другое место жительства, то что, нужно продать наш дом?
Кармен тоже хотела это знать. Но больше всего ее волновало, что она скажет матери, если им придется переезжать. Если она скажет, что они уезжают в отпуск, мать, как всегда, разболеется и, возможно, даже ляжет в больницу.
– Я думаю, нет необходимости продавать дом, – сказал Макаллен.
– Я тоже так думаю, – добавил Скаллен. – Можно договориться с Нельсоном Дэйвидом о том, что он как бы выставит дом на продажу и позаботится о его сохранности.
– А куда мы должны будем переехать? – спросил Уэйн.
Скаллен бросил взгляд на Макаллена, тот ответил:
– В данный момент мы можем предложить вам Лиму или Финдли, штат Огайо.
– Боже мой! – воскликнул Уэйн. – Оба города на 75-й автостраде.
Макаллен нахмурился, помолчал.
– А чем она вас не устраивает? – спросил он после паузы.
– Уэйн, – одернула мужа Кармен, бросая на него многозначительный взгляд.
Уэйн сразу понял, что по поводу своей поездки в Огайо распространяться не стоит.
– А куда еще? – спросила Кармен Макаллена.
– Ну, есть еще пара мест в Миссури, одно мы особенно рекомендуем. Но сначала мне хотелось бы закончить с формальностями. Прежде чем обеспечить вышеупомянутое содействие, генеральный прокурор должен заключить с лицом, которое берется под защиту, так называемый «согласительный меморандум», определяющий обязательства, которые необходимо выполнять данному лицу. Это обеспечение необходимой информацией всех заинтересованных в деле представителей закона и должностных лиц, неразглашение сведений, касающихся обеспечения безопасности данного лица. Соблюдение всех правовых и юридических норм, выполнение обоснованных требований должностных лиц…
Кармен почувствовала, что Уэйн смотрит на нее. Она, в свою очередь, глянула на него.
– … обязательство данного лица не совершать никаких преступлений…
– А вот это будет трудновато, – усмехнулся Уэйн. – Понимаете, возможно, мы могли бы согласиться со всей этой вашей галиматьей, но не совершать преступления… – Уэйн покачал головой. – Тут вы меня извините…
– Мистер Колсон, – надул щеки Макаллен, – этот меморандум первоначально касался федеральных преступников, изъявлявших желание сотрудничать со следствием. Между прочим, они на сегодняшний день составляют девяносто семь процентов от числа лиц, подпадаемых под защиту программы. Остальные три процента – это законопослушные граждане, такие как вы и ваша жена, которые соглашаются соответствовать программе…
Кармен задумалась.
– … что, должен вам сказать, вдохновляет нас при исполнении закона и отправлении уголовно-криминального правосудия.
Повернувшись к особому агенту ФБР, Макаллен спросил:
– Пол, я прав или нет?
– Да, это так, – кивнул Скаллен.
Кармен видела, что он согласился, но без особого энтузиазма, как если бы у него имелись сомнения и он хотел что-то сказать. Макаллен завершил свое сообщение пространной фразой об администрации президента, которая полагает, что, обеспечивая их безопасность, поскольку они согласились давать показания, администрация в то же время выражает им благодарность за содействие в борьбе с организованной преступностью…
Он замолчал и наступила тишина.
– У меня вопрос, – обратился Уэйн к особому агенту ФБР.
Кармен глянула на Скаллена. Тот, казалось, испытывал сейчас облегчение и даже слегка улыбался.
– Думаю, вы имеете право задавать любые вопросы.
– У меня всего один вопрос. Нас отвезут домой?
Помощник шерифа в униформе сидел в гостиной, смотрел телевизор, а второй находился где-то снаружи. Полиция штата патрулировала дом через определенные промежутки времени.
Кармен и Уэйн сидели на кухне, пили пиво, размышляя, приготовить ли им что-нибудь на ужин дома или пойти куда-нибудь поужинать. Уэйн сказал, что если они куда-нибудь пойдут, то копы увяжутся за ними, а ему не хочется появляться в их компании на публике.
Программа защиты свидетелей вызывала беспокойство. Кармен заметила, что у нее такое чувство, будто агент ФБР не слишком высокого мнения о программе или имеет на ее счет некоторые сомнения, и что Макаллен более искренний, однако этот законник привык иметь дело с преступниками. Уэйн добавил, что лично он уже привык к тому, что с ним обращаются как с преступником, так что какая разница.
– Можешь представить, что мы уезжаем отсюда и живем в Финдли, в штате Огайо? Боже мой! Второе место, кажется, Лима?
– Лима, – кивнула Кармен. – Еще та дыра.
– Могу себе представить, какие там строительные работы. И что, мы уезжаем отсюда и никому не говорим об этом? Даже твоей мамаше? Может, это не такая уж и плохая идея?
Кармен ничего не сказала.
Глядя на нее, Уэйн потягивал пиво.
– О чем ты думаешь?
– Я подумала, если нам придется изменить имена, то это даже забавно. Выбирай любое, какое хочешь.
– Знаешь, я бы сменил свое имя на Мэтс.
– В честь своего прадеда.
– Прадеда отца.
Кармен видела его фотографию: вылитый Уэйн, только с пушистыми усами. Мэтс был дровосеком, когда из Швеции перебрался на север штата Мичиган. Отец и мать Уэйна по – прежнему жили там, неподалеку от Алпена, выращивали на трехстах двадцати акрах земли рождественские елки.
– Отец хотел назвать меня Мэтс.
– Но твоя мать настояла на своем и назвала в честь киногероя. Матери всегда чудят. Вероятно, ты думаешь, что моя назвала меня в честь оперной героини?
– Если хочешь знать, никогда об этом не думал.
– Так вот нет! Она назвала меня в честь Кармен Ломбарде, сестры Гая Ломбарде, которая солировала у него в группе с песней «Любимые лучше всех». Мама говорила, что это была их с отцом любимая песня, когда они встречались.
– Подумать только! Без любви, стало быть, не обошлось?
– Я могу взять имя Бэмби, – улыбнулась Кармен. – Только боюсь, как бы ты меня тогда не подстрелил. А как насчет Ким, Барби, Бетси, Беки? Нужно быть юной и хорошенькой, чтобы так называться.
– Ты и есть хорошенькая!
– Нет, я была такою в школе, а потом стала обыкновенной. – Она выглянула в окно и увидела полицейскую машину, припарковавшуюся во дворе. – Прикатили!
– Охраняют! – хмыкнул Уэйн.
– Если мы на какое-то время уедем, мы не сможем часто видеться с твоими родителями. Хотя, думаю, мы успеем вернуться, прежде чем они это заметят.
– Можем отправиться во Флориду навестить твоего отца. Это проще всего. Но уверен, нам скажут, что это ни к черту не годится! Мол, если мы будем жить у родственников, не исключено, что те двое нас найдут. Между прочим, я склоняюсь к мысли, что эти двое не имеют ничего общего с мафией.
– Но следствие склонно считать, что имеют, – вздохнула Кармен. – Давай все-таки переедем на мыс Джирардо.
– Где это?
– В штате Миссури, на реке Миссисипи. В буклете написано, что это чудное местечко.
– Разве можно судить о чем-либо по рекламной брошюре? Но так или иначе уезжать отсюда придется. Надо будет поставить в известность Мэттью и сочинить историю для твоей мамочки. Скажем ей, что я стал знаменитостью и что меня пригласили работать в Миссури. Но я не понимаю, почему мы не можем поехать туда, куда нам хочется?
– Нам уже приготовили домик, с двумя спальнями… На опушке леса… – вздохнула Кармен.
– У нас тоже есть лес, – возразил Уэйн. – Прямо вон там.
В кухню вошел помощник шерифа.
– Можно мне еще кофе? – обратился он к Кармен.
– Боретесь со сном? – съязвил Уэйн.
Помощник шерифа смерил его ничего не выражающим взглядом и промолчал. Кармен налила ему чашку кофе. Вытащила из холодильника пакет молока и поставила на стойку, пока помощник шерифа накладывал себе сахар.
– Не хотите ли печенья? – предложила Кармен. – Или я могу приготовить вам сандвич.
– Какой? – спросил помощник, размешивая ложечкой сахар.
Кармен задумалась.
– С печеньем, думаю, будет в самый раз, – сказал Уэйн.
Взяв тарелку с шоколадным печеньем, он пошел вместе с помощником в гостиную, где продолжал работать телевизор.
– Мы должны отсюда уехать, – сказал он, вернувшись.
– Я тоже так думаю, – кивнула Кармен.
– Дадим им три недели на поиск этих парней, и все. Короче, вернемся как раз к открытию охотничьего сезона на оленей.
12
– Все, отныне ты без меня никуда! – объявил Арман Ричи. – Ты постоянно откалываешь номера.
– Я всего лишь вышиб к едреням им окна. Я же не попался, так ведь? И пригнал нам тачку.
Черный джип-пикап «додж-дейтон» с тонированными стеклами стоит в гараже Донны уже целую неделю. Если она чистая, чё ее прятать? У Птицы на уме только одно…
– Без меня никуда.
– Ладно, – кивнул Ричи. – А как же мне тогда ходить в сортир? Тоже пойдешь со мной? А ежели я захочу завалить Донну, ты чё, будешь сидеть рядом и мусолить журнал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23