Полли прошла за кулисы. Видно было, что она находится в состоянии полного изнеможения. Томас подозвал к себе юную актрису, и она подошла, ожидая услышать от мастера и слова одобрения, и, как обычно, критические замечания.
— Вы думаете, что способны на такое всякий раз? — сказал он вместо похвалы. — Поймите, вас не хватит надолго!
— Не понимаю, о чем это вы, — молвила Полли, старательно избегая взгляда маэстро. — Разве что-то было не так? Думаю, у публики иное мнение.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Это все из-за Ника, да? — Он сочувственно похлопал ее по руке.
— Я не подведу вас, Томас, не провалю спектакль. Если вы беспокоитесь об этом, то напрасно, — произнесла девушка, оставив вопрос без ответа.
— Я беспокоюсь о вас! Вам не продержаться долго на таком взлете отчаяния, вы сломаетесь, Полли! Подумайте над моими словами!
— Все будет в порядке, поверьте. Я знаю, что делаю, Томас.
Прежде чем Киллигрэ смог что-то ответить, в гримерную ввалилась шумная, смеющаяся толпа придворных во главе с герцогом Букингемским. Они, не скупясь на адресованные Полли поздравления, восторженно взмахивали надушенными платками, рассматривали актрису в монокли и шутливо называли ее проказницей и чаровницей, которая знает, как умом своим и обаянием покорить бедных воздыхателей и превратить их в послушных рабов.
Полли мило улыбалась, кокетничала и вообще вела себя весело и непринужденно, не выделяя, однако, никого из поклонников и отвергая все косвенные приглашения, намеки и предложения. И все это время она чувствовала на себе немигающий взгляд герцога Букингемского, который, единственный из всех, не проронил ни слова.
Девушка из последних сил старалась казаться этаким жизнерадостным, беззаботным существом. И когда она случайно встретилась взглядом с герцогом, то увидела в его глазах удовлетворение и холодный расчет. Лениво улыбнувшись, Джордж Виллерс вынул из кармана своего расшитого золотом камзола инкрустированную табакерку.
— Сегодня вы будете ужинать со мной, госпожа Уайт, — заявил он.
Это была первая фраза, которую он произнес, и прозвучала она как приказ. У Полли возникло вдруг такое чувство, будто комнату наполнила странная, леденящая душу тишина, словно она оказалась одна посреди безбрежного моря. Они с Ричардом не учли, что герцог начнет действовать так быстро.
Еще раз посмотрев в холодные глаза Джорджа Виллерса, Полли разглядела в них нескрываемое вожделение.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия, милорд! — улыбнулась она, сделав вид, что ничего не заметила.
Герцог поклонился.
— В девять часов я пришлю за вами карету, — бросил он и удалился, оставив Полли в обществе придворных, шутливо жалующихся, что каменное сердце леди никак не смягчается.
Выйдя из театра, Полли медленно пошла по Друри-лейн, думая о том, что Ричард проведет сегодняшний вечер на приеме у короля, пытаясь разузнать, что он может сделать для освобождения Николаса, и, следовательно, не появится раньше завтрашнего утра, а к тому времени ее свидание с герцогом уже состоится.
Полли поднялась по лестнице и открыла дверь гостиной. Квартира без Ника, когда-то полная веселья и любовных ласк, теперь наводила тоску.
Сьюзан бродила как тень по комнатам, не в состоянии до конца осознать серьезность беды, внезапно обрушившейся на Ника с Полли и грозящей разрушить привычный мир ее существования. Она думала прежде всего лишь о том, как арест милорда повлияет на их с Оливером план поселиться в Йоркшире. Полли молча слушала жалобы и плач девушки, когда та помогала ей надевать изысканный и замысловатый наряд, который должен был показать герцогу, что она готова к неизбежной развязке событий.
Полли облачилась в платье из атласа цвета слоновой кости, приподнятое по бокам так, что видна была нижняя юбка из розового шелка с жемчужно-кружевным краем.
Сзади за ним тянулся длинный воздушный шлейф. Волосы ее были уложены в высокую прическу, увенчанную изящной короной. На шее красовалось ожерелье из отборного жемчуга, подаренное ей Николасом на день рождения и ставшее для нее своеобразным талисманом. Теперь, что бы ни сказал и ни сделал герцог, он не сможет унизить ее.
Когда к дому подкатила карета его светлости, Полли, ощущая привкус тошноты, надела перчатки с кружевными отворотами и набросила на плечи бархатную накидку.
«Обычное волнение, как перед выходом на сцену!» — убеждала себя девушка, спускаясь по лестнице. Ей было знакомо подобное состояние, и она знала, как с ним справляться. Стоит только войти в роль, как страх исчезнет, поскольку из робкой Полли Уайт она превратится в героиню, которой неведом страх. Но сейчас, в карете, украшенной гербами его светлости, она все еще несчастная маленькая Полли Уайт, и поблизости нет господина Киллигрэ с его поддержкой и утешением.
Путь был недолгим. Карета остановилась, дверца распахнулась, и Полли, выйдя из экипажа, сразу же поняла, где оказалась. Она стояла не у парадного подъезда особняка герцога на Стренд-стрит, а у входа в расположенный совсем на другой улице один из самых известных публичных домов в Лондоне, пользовавшийся крайне дурной славой.
Дверь заведения распахнулась, и слуга жестом пригласил ее войти. Полли могла бы, отказавшись, повернуться и уйти прочь в своем элегантном платье истинной леди. Однако… она сама же приняла решение продать свое тело, и поэтому, где и как будет совершена сделка, не имело уже особого значения. И к тому же с ее стороны вообще не могло быть никаких претензий, поскольку она заранее знала, что ей уготована роль продажной девки. Ну что ж, она исполнит ее, эту роль, и, возможно, даже лучше всех сыгранных ею ранее театральных ролей.
С холодной решимостью Полли переступила порог дома терпимости. Лакей закрыл за ней дверь. Несколько минут она стояла, прислушиваясь к разнообразным звукам, раздававшимся в пресловутом заведении: громкому смеху, пронзительному женскому визгу, хлопанью дверей, торопливому шарканью ног.
Лакей ухмыльнулся, глядя на дорогое платье Полли и ее благородные манеры. Она же, перейдя неожиданно на язык простолюдинов, сказала ему задористым тоном:
— Ты что, так и будешь стоять здесь и пялиться на меня или все-таки отведешь меня наверх?
Лакей с вытянувшейся от удивления физиономией указал торопливо на узкую лестницу в другом конце холла:
— Прошу сюда…
Полли последовала за ним. На лестнице ей повстречался выскочивший невесть откуда пьяный господин с красным лицом и в помятой одежде и изумленно, словно не веря своим глазам, уставился на нее. Проведя ее по длинному коридору, лакей остановился у одной из дверей. В этой части дома было сравнительно тихо, на полу лежал ковер, а в канделябрах стояли зажженные свечи.
Слуга, постучав в дверь, открыл ее и пропустил Полли вперед.
— Милорд, что за странные фантазии! — молвила девушка, слегка улыбнувшись.
Герцог Букингемский, стоявший у камина с бокалом красного вина, нахмурился.
— Публичный дом и продажные женщины — понятия, практически неотделимые одно от другого, — сухо заметил он. — Я думаю, вам здесь понравится.
— В самом деле? — вновь улыбнулась Полли. — Какая поразительная заботливость, герцог!
Она огляделась с интересом. Странно, но гостиная напоминала чем-то таверну Пса, ту самую комнату, куда ей приходилось не раз заманивать посетителей, которых потом грабил Джош. И хотя помещение, в котором находилась она, было значительно чище и уютнее, чем номера в пресловутом заведении в районе Ботэлф-лайн, неистребимый дух разврата и тут витал буквально надо всем. Не будь Николаса, она бы, возможно, стала самой обычной проституткой и вот в этой самой комнате продавала себя за гроши, если бы только не умерла от болезней и голода. Порой случается так, что жизнь, совершив полный круг, возвращается на исходный пункт. Вот и сейчас ей придется делать то, что, казалось бы, давно уже было предопределено для нее самой судьбой.
Полли почувствовала внезапно прилив новых сил. Она знала теперь, как избежать морального падения и уберечь свою честь от грозившего ей поругания.
— Давайте обсудим ситуацию, ваша светлость, — предложила девушка, пытаясь снять накидку.
— Позвольте мне! — вызвался герцог, помогая ей. — Может быть, немного вина?
— Спасибо, с удовольствием, — ответила как ни в чем не бывало Полли и приняла из рук Джорджа Виллерса хрустальный бокал с искристым напитком.
Герцог и не подозревал, что перед ним не та Полли, которую любил лорд Кинкейд. В гостиной стояла особа, воспитанная улицей, привыкшая сызмальства к синякам и побоям и потому здраво относящаяся к тому, что очутилась в этой комнате, которая, по сути, не представляла для нее ничего нового.
— Почему вы решили вдруг, госпожа Уайт, что мы станем с вами что-либо обсуждать? — Герцог с веселым любопытством посмотрел на нее.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, ваша светлость. Если вам вздумается осуществить свое намерение без моего на то согласия, то никто не в силах помешать вам. — Она оглянулась. — Дверь не заперта, но я знаю, что стоит мне только попытаться убежать, как меня тут же схватят.
Подойдя к окну, Полли отдернула портьеру и посмотрела вниз, на шумную площадь, где было полно продажных женщин, предлагавших всякого рода плотские наслаждения.
— Я не должна была переступать порог этого грязного дома, и все же вы не сомневались в том, что я приду, поскольку узнали наконец, как принудить меня продать себя. — Она улыбнулась. — Не исключаю того, что и насилие само по себе может иметь для вас некую привлекательность, милорд. Но мне кажется, вы хотите от меня чего-то большего.
Герцог был удивлен. Он ожидал чего угодно: ее унижений, проявлений страха, мольбы о спасении любовника и беспрекословного согласия удовлетворить все его прихоти. А вместо этого она спокойно говорила ему, что понимает правила игры и вполне готова к ней.
— Вы правы, — ответил Джордж Виллерс, — насилие — вовсе не то, что мне нужно.
— Ваши условия, герцог?
— А вы подумайте — может, и угадаете. Вы, как мне кажется, человек сообразительный.
Он подошел неторопливо к столу в другом конце комнаты и, взяв с блюда кусок дичи, положил его на тарелку.
— Прошу вас к столу! — пригласил ее герцог.
— Спасибо, но у меня что-то пропал аппетит. — Полли прошлась по комнате. — Ну что ж, раз вы не ответили на мой вопрос, тогда позвольте мне изложить вам свои условия. Вы будете владеть мной, герцог. Взамен же я хотела бы увидеть скрепленный вашей печатью и подписью указ об освобождении лорда Кинкейда и снятии с него всех подозрений. Распоряжение должно быть подготовлено до того, как я приступлю к выполнению ваших требований.
Герцог ухмыльнулся:
— Я, дорогая моя, требую только одного — чтобы вы провели со мной здесь, в этом номере, семь ночей, причем при полном на то вашем согласии, — нет, более того, со страстным желанием! — В его глазах загорелся неприкрытый огонь вожделения. — Малейший намек на недовольство или отказ выполнить какую бы то ни было мою прихоть тотчас делает нашу договоренность недействительной. Семь дней подряд вы будете приходить сюда в это самое время, а утром возвращаться домой.
Так вот, значит, каковы его условия!
Полли заставила себя не дрогнув встретить взгляд герцога. Пусть будет так. Она лишь выполнит работу шлюхи — не более того.
— Какие гарантии вы можете дать, что сдержите свое обещание?
Вопрос, казалось, обидел его светлость.
— Гарантии? Честное слово Виллерса — думаю, этого будет достаточно.
Полли иронично улыбнулась:
— Прошу прощения, милорд, я ничуть не сомневаюсь в вашей честности, да и как бы я посмела? — Помолчав немного, она добавила: — Я хотела бы еще заручиться вашим честным словом и в том, что вы не причините мне боли или какого-либо серьезного вреда, а также не допустите… моей беременности.
«Я торгуюсь, словно настоящая шлюха!» — размышляла отстранение Полли.
Герцог расхохотался:
— Вот вы, оказывается, какая! Я и предположить не мог! Такая же куртизанка, как леди Кастлмейн и прочие дамы: знаете себе цену и не позволяете никому забывать о ней. Ну, хорошо, наши свидания будут от этого еще приятнее.
Он подошел к двери и приказал принести бумагу, перо и чернила. Когда слуга, доставив все это, вышел, герцог написал распоряжение и поставил печать.
— Этот документ будет доставлен в Тауэр ровно через семь дней при условии, что вы не нарушите нашей договоренности.
— Вы получите все, что пожелаете, — заверила его Полли.
Джордж Виллерс вновь налил вина, а потом взял из вазы два грецких ореха и, положив один на другой, медленно сдавил. В полной тишине послышался треск расколовшейся скорлупы.
Прищурившись, он тихо сказал:
— А теперь я хотел бы взглянуть на свое приобретение, мадам.
«Совсем как в таверне Пса», — еще раз подумала Полли и стала расстегивать пуговицы на платье.
Глава 20
Наступило седьмое утро после означенного дня. Холодный серый рассвет проник в комнату. Полли лежала с открытыми глазами, руки ее были связаны за спиной. Рядом спал герцог Букингемский. В спальне и во всем доме терпимости было необыкновенно тихо. Она успела заметить, что такая тишина наступала здесь только часа за два до рассвета. Стоны, визги, хохот и хлопанье дверей — все затихало словно по чьей-то команде.
Полли поежилась: она замерзла. Однако ничто в мире не заставило бы ее подвинуться ближе к мирно спавшему рядом мужчине.
— Вам холодно? — словно почувствовав ее состояние, спросил, пробудившись внезапно, Джордж Виллерс.
— Вы забыли развязать мне руки, — ответила Полли. — И у меня нет одеяла.
— Как я беспечен! — сухо проговорил герцог. — Неужели вы не ощутили, сколько наслаждения таится в беспомощности, дорогая моя?
— Если я скажу «да», то боюсь, ваше настроение не улучшится от этого, — колко заметила Полли.
Джордж Виллерс улыбнулся. Он не имел ничего против подобного тона, поскольку Полли вполне добросовестно выполнила условия их соглашения. Это были поистине незабываемые ночи, и герцог немного сожалел, что все кончилось так скоро. Хотя, с другой стороны, он предпочитал расстаться еще до того, как развлечение наскучит ему.
Джордж Виллерс развязал шелковый шарф, стягивавший тонкие запястья ее рук.
— Благодарю вас, сэр, — произнесла она, садясь на постели и встряхивая занемевшими кистями. — Надеюсь, я ничем не нарушила нашу договоренность?
— Вы выполнили все, что требовалось! — Виллерс вздохнул с сожалением. — Но я с удовольствием продолжил бы наши встречи. Мне надо было условиться с вами не о неделе, а о целом месяце.
Герцог встал и, потянувшись, зевнул. Полли, молча наблюдая, как он одевается, думала о том, что, слава Богу, больше ее здесь не будет. Сьюзан приготовит сейчас для нее горячую ванну, в которой она попытается смыть с себя всю грязь учиненного над ней насилия. Что же касается душевных ран, то они излечимы. Скоро вернется Николас, и все будет по-прежнему. Опустевшие было комнаты на Друри-лейн наполнятся весельем и смехом.
Одевшись, герцог подошел к бюро, где хранился заветный документ, и, достав его, задумчиво посмотрел на Полли.
— Непостижимо! — пробормотал он и покачал головой. — Непонятно, почему человек способен жертвовать собой ради такого суетного чувства, как любовь! — Положив конверт в карман, он подошел к кровати. — Еще один поцелуй — на прощание, дорогая моя. Это моя последняя просьба.
Через несколько минут, когда дверь за ним затворилась, Полли встала с постели и, одевшись, вышла из комнаты.
Дом был пронизан удушливым запахом табачного дыма, затхлости и несвежего белья. Оборванная костлявая девица с синими от холода руками, проходя по лестнице, плеснула воду на лужу нечистот. Подобрав юбки, Полли быстро прошла мимо.
Швейцар, бормоча что-то про себя, сплюнул на пол и, отодвинув засов, пропустил Полли.
— И ходят, и ходят… — донеслось до нее недовольное брюзжание.
Эту жалобу Полли слышала на протяжении всех последних дней. Дело в том, что герцог Букингемский, разыгрывавший из себя обычного клиента борделя, уходил минут на пять раньше Полли, и когда швейцару снова приходилось отпирать засов, чтобы на этот раз выпустить ее, он разражался отборной бранью.
Выйдя на улицу, Полли облегченно вздохнула. Скорее домой, где ее ждет ванна! Все, что было, уже прошло. В конце концов, она не хрупкий цветок или фарфоровая статуэтка, чтобы завянуть или разбиться от неосторожного обращения. Знала она времена и похуже и видела еще и не такую грязь. Для многих, между прочим, подобное существование вообще было нормой повседневной жизни с рождения и до самой смерти. Для нее же этот кошмар уже закончился.
Полной грудью вдыхая свежий холодный воздух, она чуть ли не бежала, стремясь как можно быстрее вновь оказаться у себя дома.
Сьюзан привычно поджидала ее, стоя у окна гостиной, и, издали завидев хозяйку, бросилась к парадной двери еще до того, как Полли успела постучать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33