На самом же деле Джордж Виллерс был занят незаметной другим работой — пытался очернить лорда Кинкейда в глазах короля.
Празднование Рождества, которое длилось двенадцать дней, поразило Полли своей пышностью. В таверне Пса это торжество отмечалось с почти пуританской суровостью, а здесь, при дворе Карла II, веселье било через край. Играла музыка, столы ломились от всевозможных яств, в число коих входили и свиные головы, и фазаны, и осетрина, и пироги с олениной, и засахаренные орехи, и свежие фрукты. Лица гостей были красны от эля, вина и пунша. А управлял всем этим торжеством специально назначенный лорд Всеобщий Беспорядок. Полли казалось, что это не столь уж остроумно — выбрать на данную роль элегантного и немного надменного Ричарда Де Винтера, но вскоре поняла, сколь мудрым было такое решение.
Наряду с другими обязанностями в задачу распорядителя входило и сдерживать буйство гостей. Лорд Де Винтер поддерживал порядок с помощью шутливых штрафов и взысканий, так что провинившийся, отрабатывая свой фант, должен был, не скупясь на забавные реплики и проказы, вносить щедрый вклад во всеобщее веселье.
Мрачный взгляд, чье-нибудь недоброе замечание, послужившее причиной распри, служили достаточным поводом для наказания. А поэтому и Полли, которая начала вдруг икать от смеха посреди выспренней речи лорда Всеобщий Беспорядок, не избежала возмездия за свою оплошность: ей было предписано пройтись на руках через весь зал. К счастью, костюм позволял ей сделать это без всякого ущерба для ее достоинства: она нарядилась в этот раз как уличный мальчишка-сорванец — в короткие штаны, рубашку и залихватскую кепку, которая тут же слетела с головы во время данного ею представления.
Виртуозно выполнив сложный трюк, Полли отбросила волосы с лица и поклонилась, словно вновь оказалась на сцене театра на Друри-лейн.
— Откуда ты знал, что она сможет сделать это? — поинтересовался Николас.
— Просто догадался, — смеясь ответил Ричард и уже серьезно добавил: — Каковы теперь твои планы, Ник, — после того как мы выяснили относительно герцога?
— Ты имеешь в виду Полли? — улыбнулся Николас. — Не надо торопиться, Ричард. Пока она счастлива тем, что есть. Я не хочу взваливать на нее так скоро обязанности супруги и матери. Пусть еще какое-то время понаслаждается беззаботным времяпрепровождением. Ведь у нее в жизни было так мало хорошего!
Он замолчал, увидев, что к ним приближается Полли.
— Заслужила ли я прощение, лорд Всеобщий Беспорядок? — спросила она, весело улыбаясь и делая реверанс.
— О, вполне! — с самым серьезным видом произнес Ричард. — Однако будь осторожна, не попадись мне снова!
Музыканты заиграли мазурку, и Полли тут же пригласили на танец. Воспользовавшись тем, что они снова остались одни, приятели отошли в сторону.
— Ты заметил, Ричард, сколь холодно стал относиться ко мне король? И это длится уже несколько недель. Он едва кивает мне в ответ на мое приветствие.
— Да, я обратил на это внимание. И что ты думаешь о причине столь странного поведения?
— Я сломал голову, но так ничего и не понял. Может быть, это из-за Полли? Скажем, его величество хочет заполучить ее и своим обращением со мной намекает мне, чтобы я отошел в сторону? Однако это слишком не похоже на него, ведь все его любовницы имеют или мужей, или покровителей, что, кстати, весьма удобно для него: всегда
найдется кто-то, кто признает своим незаконнорожденного отпрыска повелителя.
Ник усмехнулся.
— Наш монарх подвержен слишком частой смене настроения, — заметил Ричард. — Может, со временем он снова станет относиться к тебе по-прежнему?
— Будем надеяться, — задумчиво произнес Николас. — В противном случае мне просто придется уйти со службы… Да, не говори ничего об этом Полли. Не хочу лишний раз волновать ее.
— Ты прав, — согласился Де Винтер. — Ей незачем знать обо всех этих делах…
Подарки, которые получила Полли на Рождество, были поистине бесподобны. Каждое утро на столике рядом с кроватью ее ждал какой-нибудь новый сюрприз. Здесь были и седло из тисненой испанской кожи, и хорошенькие ботинки, и маленький перламутровый медальон, и инкрустированный гребень, и ворох кружев. А однажды утром на подушке появился крошечный, черепахового окраса котенок с голубым атласным бантиком на шее.
— Эту кошечку зовут Анни, — сказал Николас. — Надеюсь, она не станет у тебя настолько грязной, что ее придется выбросить?
— О, как я люблю вас, Ник! — воскликнула Полли, обнимая его.
— И я тебя тоже, — заверил он ее и задумался. Над его головой нависли грозовые тучи, а он не мог понять и объяснить, откуда они взялись.
— Что случилось? — спросила Полли, почувствовав внезапно странную перемену в настроении Ника.
Что он мог ответить ей, если и сам еще не знал, что за беда надвигалась на него.
— Поверь, не произошло ничего такого, любовь моя, что помешало бы нашей прогулке верхом, — улыбаясь сказал лорд Кинкейд.
В конце января, когда королевский двор переехал в Лондон, Полли вновь вернулась в дом Бенсонов на Друри-лейн, и жизнь вошла в привычное русло.
Королевский театр возобновил работу. Полли была так занята репетициями и спектаклями, что не замечала постоянной грусти Сью и мрачного настроения Ника, пока однажды у нее не открылись глаза.
— Что такое творится со Сьюзан? — спросил Николас как-то раз, когда дверь гостиной вновь захлопнулась с грохотом за горничной, ходившей последнее время с заплаканными глазами. — Я заметил, что, с тех пор как мы вернулись из Уилтона, она безучастна буквально ко всему.
— О, я как раз хотела поговорить с вами об этом, Ник, — виновато улыбнулась Полли. — Знаете, Томас был сегодня так придирчив, Эдвард же не соглашался с ним. Тогда Томас заявил, что раз такое дело, он может отправляться в труппу сэра Уильяма Дэвинента и…
— Понятно. Но мне совсем не обязательно знать обо всех этих дрязгах и ссорах в театре, — прервал ее Ник. — Я спросил тебя только о том, что случилось со Сьюзан.
Полли обиделась было на столь бесцеремонный тон. Но, внимательно присмотревшись к Николасу, увидела, что лицо его побледнело и осунулось. И почувствовала вину за то, что, занимаясь собственными делами, редко когда разговаривала с ним о его проблемах. Между тем Ник довольно часто встречался с Ричардом, и Полли иногда казалось, что при ее появлении они замолкали. Однако она не придавала этому слишком большого значения.
— Вы плохо себя чувствуете, любовь моя? — спросила она, подходя к Николасу и касаясь рукой его лица.
— Вовсе нет, просто немного устал… Так что же такое стряслось со Сьюзан?
Полли закусила от обиды губы. Раз Ник скрывает что-то от нее — его дело. Может быть, когда-то потом он сам, по собственной инициативе, введет ее в курс дела.
Она подошла к буфету, налила вина и подумала о том, что хорошо бы приготовить его любимый пунш.
— Идите сюда, к огню, — позвала она и, когда он уселся в широкое кресло, устроилась на полу рядом с ним. — Сью ужасно расстроена, — сказала она, положив голову ему на колени. Озорные нотки в ее голосе указывали на то, что не стоит серьезно относиться к этой трагедии.
Николас погладил ее по медовым волосам.
— Объясни, что ты имеешь в виду?
— Стрелы Купидона, — ответила Полли. — Вы не заметили в Уилтоне некоего юношу по имени Оливер?
Николас задумался.
— Кажется, нет.
— Так вот Оливер — слуга, и очень хорошенький. Сью влюблена в него, а он — в нее. И они никак не могут жить порознь: один — в Уилтшире, а другая — здесь.
— Ах вот в чем дело! Бедная девушка, ее можно понять. Но где же выход из этого положения?
— Вот если бы помочь Оливеру стать лесником! Тогда бы Сьюзан смогла переехать к нему и жить в собственном маленьком домике…
— Что же можно тут придумать?
— Вот уж не знаю. Если вы не поможете им, то никто не поможет. Я давно хотела попросить вас, но…
— Ты была чем-то расстроена, да?
— Немного — так же, как и вы, — тихо промолвила Полли, внимательно глядя на лорда Кинкейда. — Что вас тревожит, Ник?
— Ровным счетом ничего, уверяю тебя… И все-таки, Полли, как, по-твоему, могу я помочь Сьюзан?
— Все очень просто. Вы должны взять Оливера лесничим в свое поместье в Йоркшире. Потом туда приедет и Сью. Они поженятся и станут жить в любви и согласии.
Николас задумался.
— План хороший, однако Йоркшир довольно далеко отсюда. Смогут ли они привыкнуть к жизни на новом месте? Не лучше ли, если Оливер найдет себе работу в Уилтшире, куда и переедет Сьюзан?
— Ник, значит, вы не хотите помочь им? — произнесла разочарованно Полли.
— Нет, отчего же? Просто надо сначала посоветоваться со Сьюзан, а затем уже принимать решение.
— Но если она одобрит наш план, вы поможете, правда?
— Я напишу своему управляющему и узнаю, какая работа найдется там для Оливера. Однако не стоит торопиться с этим делом, детка. Или тебе не терпится поскорее избавиться от Сьюзан?
— Ну конечно же, нет! Я буду ужасно скучать без нее, но нельзя же быть такой эгоистичной, чтобы из-за этого препятствовать ее счастью?
Николас улыбнулся:
— Прошу прощения, мадам, я вовсе не собирался обвинять вас в эгоизме. — Он встал. — Тебе пора спать, дорогая, да и мне уже надо идти.
— Значит, вы не останетесь сегодня? — огорчилась Полли. — И куда же вы пойдете в столь поздний час?
— К сэру Питеру. Нам нужно кое-что обсудить. — Он взял шляпу. — Впрочем, потом я вернусь, хотя, возможно, и очень поздно.
— Не представляю, о чем это вы собираетесь говорить! — сказала Полли, надув губки, и, подойдя к двери, распахнула ее. — Что ж, идите, милорд, я не стану задерживать вас. Чем раньше завершите вы свои дела, тем быстрее вернетесь.
Николас надел перчатки и, подняв меховой воротник, произнес:
— Ложись спать, детка, не жди меня.
Полли вышла на лестницу, чтобы проводить Ника. Когда открылась парадная дверь, выпуская лорда Кинкейда, в дом ворвался холодный влажный воздух, и она, поежившись, вернулась в уютное тепло гостиной.
«У него что-то случилось, — подумала Полли. — Но если он не скажет мне, в чем дело, как смогу я помочь ему?»
Девушка вздохнула, глядя на яркое пламя в камине.
— Сью, Сью, иди сюда! — позвала она.
Та сразу же появилась в дверях.
— Слушаю тебя, Полли.
— Давай пожарим каштаны, а я расскажу кое-что. У меня хорошие новости для тебя.
Горничная вошла в гостиную.
— Милорд уже ушел?
— Да, у него срочные дела. Так слушай же, Сью, я говорила с ним о тебе и об Оливере, и вот что мы решили…
Полли не мешкая изложила подруге свой план и заверила, что Николас согласится помочь ей.
— Полли, ты думаешь, действительно что-то получится? — повеселевшим голосом спросила горничная. — Ах, как это было бы хорошо!
Она разгребла кочергой золу, выхватила запекшийся каштан и, тут же выронив его, принялась дуть на обожженные пальцы.
— Но Йоркшир так далеко отсюда, — сказала Полли и, взяв горячий каштан, стала перебрасывать его с ладони на ладонь, пытаясь остудить. — Сью, тебя не пугает это?
— Нет. У меня здесь все равно никого нет, а родственники Оливера в Корнуолле, так что это не имеет никакого значения.
— Но ты все же спроси его, что он думает об этом, — посоветовала Полли, очищая каштан. — А то милорд напишет своему управляющему, а Оливер не захочет ехать.
— О, он захочет, Полли, — заявила уверенно Сьюзан и мечтательно посмотрела на пламя в камине. — Подумать только! Я смогу выйти замуж и жить в своем собственном доме! У меня будут дети и большое хозяйство — корова и даже куры!..
Перед ее мысленным взором предстала картина полного изобилия и благополучия. Помолчав какое-то время, она вдруг спросила:
— Скажи, Полли, ты думала когда-нибудь о замужестве?
Странный вопрос! Он растревожил давнюю боль, которую Полли старалась не замечать в блеске и благополучии своей настоящей жизни.
— Я никогда не думала об этом, — солгала она. — Я — актриса, и у меня есть Ник. Зачем мне выходить замуж? — Полли, улыбнувшись, взяла еще один каштан. Ей не хотелось, чтобы Сьюзан заметила ее грусть. — Ты же знаешь, в мире есть жены и есть любовницы. Ты создана, чтобы стать женой, а я — любовницей. — Она пожала плечами. — Я вполне довольна своей судьбой. Дети и хозяйство не для меня, это не сделало бы меня счастливее.
— А что будет, если лорд Кинкейд решит жениться? — произнесла робко Сьюзан. — Как ты думаешь, он и тогда будет содержать тебя?
Это была болезненная тема. Полли предпочитала не думать о будущем. Конечно, Николас когда-нибудь захочет жениться, и избранницей его станет отнюдь не нищая девчонка из таверны. Общество, правда, терпимо относилось к тому, что актрисы становились баронессами. Но у Полли Уайт — особый случай. Девушка с таким сомнительным происхождением, как у нее, не могла стать женой знатного человека и матерью его детей.
Так что же будет, если Николас женится? Отнесется ли его жена благосклонно к тому, что у него есть любовница? Или потребует, чтобы Николас расстался с ней и уделял все внимание только семье? На месте этой предполагаемой жены Полли так и поступила бы. Какая тяжелая мысль!..
— Я спрошу его при случае об этом, — чуть слышно сказала она, опуская глаза. — Сью, а как ты сможешь узнать мнение Оливера о переезде?
Девушка задумалась.
— Не знаю… Может быть, поможешь мне написать письмо, Полли? Ты ведь все теперь знаешь?
— Читать я умею, но пишу не слишком уж грамотно, — призналась юная хозяйка. — Ну да ладно, я постараюсь.
Полли подошла к бюро, достала бумагу, чернила и гусиное перо и начала писать. Сьюзан, стоя сзади, с восхищением наблюдала за ней.
— А там найдется кто-нибудь, кто прочтет ему письмо? — спросила Полли, ставя последнюю точку.
— Да, не беспокойся об этом.
Они еще долго сидели, разговаривая и смеясь, и не заметили даже, что огонь в камине давно потух. Полли поежилась.
— Сью, подбрось немного дров, а то мы с тобой совсем замерзнем, — попросила она.
В эту минуту внизу раздался стук открываемой двери. Полли прислушалась.
— Это Ник! — радостно воскликнула она. И действительно, через минуту в гостиную вошел лорд Кинкейд и удивленно уставился на девушек.
— Что здесь происходит? Уже почти два часа ночи!
— Мы писали письмо Оливеру, — проговорила извиняющимся тоном Полли.
— Ах вот как! И ты думаешь, что он что-то поймет?
— Ник, это несправедливо! Я так старалась! Вот, посмотрите!
Полли протянула ему лист бумаги.
Николас взглянул на написанное и улыбнулся:
— Орфография безобразная! Полагаю, мне придется серьезно заняться твоим образованием.
— Ник, поймите, я писала это со слов Сью!
— Ну хорошо, дорогая. Надо будет отдать письмо курьеру.
Николас взял с каминной полки трубку, разжег ее и, задумавшись, выпустил душистое облачко голубоватого дыма.
Полли стояла неподвижно. Ей казалось, что Николас хочет и не решается сказать ей что-то важное. Она ждала. Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль; а что, если Николас решил жениться и обдумывает сейчас, как бы сообщить ей об этом! Она не догадывалась, что тому было не до подобных вещей. После разговора с друзьями он окончательно убедился, что по неизвестной причине впал в немилость короля. В общем, дела его обстояли крайне неважно. Во время выходов в свет или посещения Уайтхолла он чувствовал себя изгоем: все, кроме близких друзей, сторонились его.
Случай, весьма характерный для высшего света Англии периода фаворитизма и заговоров, когда никто не мог быть уверен в своей безопасности. Все, как правило, начиналось незаметно, с некой холодности со стороны короля. Затем следовал отказ от аудиенции у правителя, порождавший сплетни и слухи, и, наконец, несчастный погружался в мрак забвения.
Для Николаса ситуация достигла последней из вышеописанных стадий, а он так и не понял причины случившегося. Ни один из его друзей также не мог пролить свет на происходившее. Известно было только, что лорд Кинкейд стал персоной нон грата и находился под подозрением у короля и что замеченных рядом с ним ожидали крупные неприятности. Все говорило о том, что он попал в крайне сложную и опасную ситуацию. Конечно, Ник мог бы заставить себя не придавать явной обструкции слишком уж большого значения, ссылаясь на то, что все это не более чем очередной каприз его величества, пребывающею в дурном расположении духа. Ничто не мешало ему также взять да и покинуть Лондон, чтобы отсидеться в своем йоркширском поместье до лучших времен. Это, пожалуй, было бы самым разумным ходом. Но если он и впрямь уедет, то что станет с Полли? Ведь и она в любой момент может подвергнуться опале. Взять же девушку с собой и, следовательно, разлучить с театром, который она так любила, было бы не совсем правильно, поскольку, помимо всего прочего, это могло бы сказаться самым отрицательным образом на ее артистической карьере. Николас, во всяком случае, сомневался в том, что имеет право увозить свою возлюбленную из столицы, коль скоро он не убежден, что ей действительно грозит смертельная опасность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Празднование Рождества, которое длилось двенадцать дней, поразило Полли своей пышностью. В таверне Пса это торжество отмечалось с почти пуританской суровостью, а здесь, при дворе Карла II, веселье било через край. Играла музыка, столы ломились от всевозможных яств, в число коих входили и свиные головы, и фазаны, и осетрина, и пироги с олениной, и засахаренные орехи, и свежие фрукты. Лица гостей были красны от эля, вина и пунша. А управлял всем этим торжеством специально назначенный лорд Всеобщий Беспорядок. Полли казалось, что это не столь уж остроумно — выбрать на данную роль элегантного и немного надменного Ричарда Де Винтера, но вскоре поняла, сколь мудрым было такое решение.
Наряду с другими обязанностями в задачу распорядителя входило и сдерживать буйство гостей. Лорд Де Винтер поддерживал порядок с помощью шутливых штрафов и взысканий, так что провинившийся, отрабатывая свой фант, должен был, не скупясь на забавные реплики и проказы, вносить щедрый вклад во всеобщее веселье.
Мрачный взгляд, чье-нибудь недоброе замечание, послужившее причиной распри, служили достаточным поводом для наказания. А поэтому и Полли, которая начала вдруг икать от смеха посреди выспренней речи лорда Всеобщий Беспорядок, не избежала возмездия за свою оплошность: ей было предписано пройтись на руках через весь зал. К счастью, костюм позволял ей сделать это без всякого ущерба для ее достоинства: она нарядилась в этот раз как уличный мальчишка-сорванец — в короткие штаны, рубашку и залихватскую кепку, которая тут же слетела с головы во время данного ею представления.
Виртуозно выполнив сложный трюк, Полли отбросила волосы с лица и поклонилась, словно вновь оказалась на сцене театра на Друри-лейн.
— Откуда ты знал, что она сможет сделать это? — поинтересовался Николас.
— Просто догадался, — смеясь ответил Ричард и уже серьезно добавил: — Каковы теперь твои планы, Ник, — после того как мы выяснили относительно герцога?
— Ты имеешь в виду Полли? — улыбнулся Николас. — Не надо торопиться, Ричард. Пока она счастлива тем, что есть. Я не хочу взваливать на нее так скоро обязанности супруги и матери. Пусть еще какое-то время понаслаждается беззаботным времяпрепровождением. Ведь у нее в жизни было так мало хорошего!
Он замолчал, увидев, что к ним приближается Полли.
— Заслужила ли я прощение, лорд Всеобщий Беспорядок? — спросила она, весело улыбаясь и делая реверанс.
— О, вполне! — с самым серьезным видом произнес Ричард. — Однако будь осторожна, не попадись мне снова!
Музыканты заиграли мазурку, и Полли тут же пригласили на танец. Воспользовавшись тем, что они снова остались одни, приятели отошли в сторону.
— Ты заметил, Ричард, сколь холодно стал относиться ко мне король? И это длится уже несколько недель. Он едва кивает мне в ответ на мое приветствие.
— Да, я обратил на это внимание. И что ты думаешь о причине столь странного поведения?
— Я сломал голову, но так ничего и не понял. Может быть, это из-за Полли? Скажем, его величество хочет заполучить ее и своим обращением со мной намекает мне, чтобы я отошел в сторону? Однако это слишком не похоже на него, ведь все его любовницы имеют или мужей, или покровителей, что, кстати, весьма удобно для него: всегда
найдется кто-то, кто признает своим незаконнорожденного отпрыска повелителя.
Ник усмехнулся.
— Наш монарх подвержен слишком частой смене настроения, — заметил Ричард. — Может, со временем он снова станет относиться к тебе по-прежнему?
— Будем надеяться, — задумчиво произнес Николас. — В противном случае мне просто придется уйти со службы… Да, не говори ничего об этом Полли. Не хочу лишний раз волновать ее.
— Ты прав, — согласился Де Винтер. — Ей незачем знать обо всех этих делах…
Подарки, которые получила Полли на Рождество, были поистине бесподобны. Каждое утро на столике рядом с кроватью ее ждал какой-нибудь новый сюрприз. Здесь были и седло из тисненой испанской кожи, и хорошенькие ботинки, и маленький перламутровый медальон, и инкрустированный гребень, и ворох кружев. А однажды утром на подушке появился крошечный, черепахового окраса котенок с голубым атласным бантиком на шее.
— Эту кошечку зовут Анни, — сказал Николас. — Надеюсь, она не станет у тебя настолько грязной, что ее придется выбросить?
— О, как я люблю вас, Ник! — воскликнула Полли, обнимая его.
— И я тебя тоже, — заверил он ее и задумался. Над его головой нависли грозовые тучи, а он не мог понять и объяснить, откуда они взялись.
— Что случилось? — спросила Полли, почувствовав внезапно странную перемену в настроении Ника.
Что он мог ответить ей, если и сам еще не знал, что за беда надвигалась на него.
— Поверь, не произошло ничего такого, любовь моя, что помешало бы нашей прогулке верхом, — улыбаясь сказал лорд Кинкейд.
В конце января, когда королевский двор переехал в Лондон, Полли вновь вернулась в дом Бенсонов на Друри-лейн, и жизнь вошла в привычное русло.
Королевский театр возобновил работу. Полли была так занята репетициями и спектаклями, что не замечала постоянной грусти Сью и мрачного настроения Ника, пока однажды у нее не открылись глаза.
— Что такое творится со Сьюзан? — спросил Николас как-то раз, когда дверь гостиной вновь захлопнулась с грохотом за горничной, ходившей последнее время с заплаканными глазами. — Я заметил, что, с тех пор как мы вернулись из Уилтона, она безучастна буквально ко всему.
— О, я как раз хотела поговорить с вами об этом, Ник, — виновато улыбнулась Полли. — Знаете, Томас был сегодня так придирчив, Эдвард же не соглашался с ним. Тогда Томас заявил, что раз такое дело, он может отправляться в труппу сэра Уильяма Дэвинента и…
— Понятно. Но мне совсем не обязательно знать обо всех этих дрязгах и ссорах в театре, — прервал ее Ник. — Я спросил тебя только о том, что случилось со Сьюзан.
Полли обиделась было на столь бесцеремонный тон. Но, внимательно присмотревшись к Николасу, увидела, что лицо его побледнело и осунулось. И почувствовала вину за то, что, занимаясь собственными делами, редко когда разговаривала с ним о его проблемах. Между тем Ник довольно часто встречался с Ричардом, и Полли иногда казалось, что при ее появлении они замолкали. Однако она не придавала этому слишком большого значения.
— Вы плохо себя чувствуете, любовь моя? — спросила она, подходя к Николасу и касаясь рукой его лица.
— Вовсе нет, просто немного устал… Так что же такое стряслось со Сьюзан?
Полли закусила от обиды губы. Раз Ник скрывает что-то от нее — его дело. Может быть, когда-то потом он сам, по собственной инициативе, введет ее в курс дела.
Она подошла к буфету, налила вина и подумала о том, что хорошо бы приготовить его любимый пунш.
— Идите сюда, к огню, — позвала она и, когда он уселся в широкое кресло, устроилась на полу рядом с ним. — Сью ужасно расстроена, — сказала она, положив голову ему на колени. Озорные нотки в ее голосе указывали на то, что не стоит серьезно относиться к этой трагедии.
Николас погладил ее по медовым волосам.
— Объясни, что ты имеешь в виду?
— Стрелы Купидона, — ответила Полли. — Вы не заметили в Уилтоне некоего юношу по имени Оливер?
Николас задумался.
— Кажется, нет.
— Так вот Оливер — слуга, и очень хорошенький. Сью влюблена в него, а он — в нее. И они никак не могут жить порознь: один — в Уилтшире, а другая — здесь.
— Ах вот в чем дело! Бедная девушка, ее можно понять. Но где же выход из этого положения?
— Вот если бы помочь Оливеру стать лесником! Тогда бы Сьюзан смогла переехать к нему и жить в собственном маленьком домике…
— Что же можно тут придумать?
— Вот уж не знаю. Если вы не поможете им, то никто не поможет. Я давно хотела попросить вас, но…
— Ты была чем-то расстроена, да?
— Немного — так же, как и вы, — тихо промолвила Полли, внимательно глядя на лорда Кинкейда. — Что вас тревожит, Ник?
— Ровным счетом ничего, уверяю тебя… И все-таки, Полли, как, по-твоему, могу я помочь Сьюзан?
— Все очень просто. Вы должны взять Оливера лесничим в свое поместье в Йоркшире. Потом туда приедет и Сью. Они поженятся и станут жить в любви и согласии.
Николас задумался.
— План хороший, однако Йоркшир довольно далеко отсюда. Смогут ли они привыкнуть к жизни на новом месте? Не лучше ли, если Оливер найдет себе работу в Уилтшире, куда и переедет Сьюзан?
— Ник, значит, вы не хотите помочь им? — произнесла разочарованно Полли.
— Нет, отчего же? Просто надо сначала посоветоваться со Сьюзан, а затем уже принимать решение.
— Но если она одобрит наш план, вы поможете, правда?
— Я напишу своему управляющему и узнаю, какая работа найдется там для Оливера. Однако не стоит торопиться с этим делом, детка. Или тебе не терпится поскорее избавиться от Сьюзан?
— Ну конечно же, нет! Я буду ужасно скучать без нее, но нельзя же быть такой эгоистичной, чтобы из-за этого препятствовать ее счастью?
Николас улыбнулся:
— Прошу прощения, мадам, я вовсе не собирался обвинять вас в эгоизме. — Он встал. — Тебе пора спать, дорогая, да и мне уже надо идти.
— Значит, вы не останетесь сегодня? — огорчилась Полли. — И куда же вы пойдете в столь поздний час?
— К сэру Питеру. Нам нужно кое-что обсудить. — Он взял шляпу. — Впрочем, потом я вернусь, хотя, возможно, и очень поздно.
— Не представляю, о чем это вы собираетесь говорить! — сказала Полли, надув губки, и, подойдя к двери, распахнула ее. — Что ж, идите, милорд, я не стану задерживать вас. Чем раньше завершите вы свои дела, тем быстрее вернетесь.
Николас надел перчатки и, подняв меховой воротник, произнес:
— Ложись спать, детка, не жди меня.
Полли вышла на лестницу, чтобы проводить Ника. Когда открылась парадная дверь, выпуская лорда Кинкейда, в дом ворвался холодный влажный воздух, и она, поежившись, вернулась в уютное тепло гостиной.
«У него что-то случилось, — подумала Полли. — Но если он не скажет мне, в чем дело, как смогу я помочь ему?»
Девушка вздохнула, глядя на яркое пламя в камине.
— Сью, Сью, иди сюда! — позвала она.
Та сразу же появилась в дверях.
— Слушаю тебя, Полли.
— Давай пожарим каштаны, а я расскажу кое-что. У меня хорошие новости для тебя.
Горничная вошла в гостиную.
— Милорд уже ушел?
— Да, у него срочные дела. Так слушай же, Сью, я говорила с ним о тебе и об Оливере, и вот что мы решили…
Полли не мешкая изложила подруге свой план и заверила, что Николас согласится помочь ей.
— Полли, ты думаешь, действительно что-то получится? — повеселевшим голосом спросила горничная. — Ах, как это было бы хорошо!
Она разгребла кочергой золу, выхватила запекшийся каштан и, тут же выронив его, принялась дуть на обожженные пальцы.
— Но Йоркшир так далеко отсюда, — сказала Полли и, взяв горячий каштан, стала перебрасывать его с ладони на ладонь, пытаясь остудить. — Сью, тебя не пугает это?
— Нет. У меня здесь все равно никого нет, а родственники Оливера в Корнуолле, так что это не имеет никакого значения.
— Но ты все же спроси его, что он думает об этом, — посоветовала Полли, очищая каштан. — А то милорд напишет своему управляющему, а Оливер не захочет ехать.
— О, он захочет, Полли, — заявила уверенно Сьюзан и мечтательно посмотрела на пламя в камине. — Подумать только! Я смогу выйти замуж и жить в своем собственном доме! У меня будут дети и большое хозяйство — корова и даже куры!..
Перед ее мысленным взором предстала картина полного изобилия и благополучия. Помолчав какое-то время, она вдруг спросила:
— Скажи, Полли, ты думала когда-нибудь о замужестве?
Странный вопрос! Он растревожил давнюю боль, которую Полли старалась не замечать в блеске и благополучии своей настоящей жизни.
— Я никогда не думала об этом, — солгала она. — Я — актриса, и у меня есть Ник. Зачем мне выходить замуж? — Полли, улыбнувшись, взяла еще один каштан. Ей не хотелось, чтобы Сьюзан заметила ее грусть. — Ты же знаешь, в мире есть жены и есть любовницы. Ты создана, чтобы стать женой, а я — любовницей. — Она пожала плечами. — Я вполне довольна своей судьбой. Дети и хозяйство не для меня, это не сделало бы меня счастливее.
— А что будет, если лорд Кинкейд решит жениться? — произнесла робко Сьюзан. — Как ты думаешь, он и тогда будет содержать тебя?
Это была болезненная тема. Полли предпочитала не думать о будущем. Конечно, Николас когда-нибудь захочет жениться, и избранницей его станет отнюдь не нищая девчонка из таверны. Общество, правда, терпимо относилось к тому, что актрисы становились баронессами. Но у Полли Уайт — особый случай. Девушка с таким сомнительным происхождением, как у нее, не могла стать женой знатного человека и матерью его детей.
Так что же будет, если Николас женится? Отнесется ли его жена благосклонно к тому, что у него есть любовница? Или потребует, чтобы Николас расстался с ней и уделял все внимание только семье? На месте этой предполагаемой жены Полли так и поступила бы. Какая тяжелая мысль!..
— Я спрошу его при случае об этом, — чуть слышно сказала она, опуская глаза. — Сью, а как ты сможешь узнать мнение Оливера о переезде?
Девушка задумалась.
— Не знаю… Может быть, поможешь мне написать письмо, Полли? Ты ведь все теперь знаешь?
— Читать я умею, но пишу не слишком уж грамотно, — призналась юная хозяйка. — Ну да ладно, я постараюсь.
Полли подошла к бюро, достала бумагу, чернила и гусиное перо и начала писать. Сьюзан, стоя сзади, с восхищением наблюдала за ней.
— А там найдется кто-нибудь, кто прочтет ему письмо? — спросила Полли, ставя последнюю точку.
— Да, не беспокойся об этом.
Они еще долго сидели, разговаривая и смеясь, и не заметили даже, что огонь в камине давно потух. Полли поежилась.
— Сью, подбрось немного дров, а то мы с тобой совсем замерзнем, — попросила она.
В эту минуту внизу раздался стук открываемой двери. Полли прислушалась.
— Это Ник! — радостно воскликнула она. И действительно, через минуту в гостиную вошел лорд Кинкейд и удивленно уставился на девушек.
— Что здесь происходит? Уже почти два часа ночи!
— Мы писали письмо Оливеру, — проговорила извиняющимся тоном Полли.
— Ах вот как! И ты думаешь, что он что-то поймет?
— Ник, это несправедливо! Я так старалась! Вот, посмотрите!
Полли протянула ему лист бумаги.
Николас взглянул на написанное и улыбнулся:
— Орфография безобразная! Полагаю, мне придется серьезно заняться твоим образованием.
— Ник, поймите, я писала это со слов Сью!
— Ну хорошо, дорогая. Надо будет отдать письмо курьеру.
Николас взял с каминной полки трубку, разжег ее и, задумавшись, выпустил душистое облачко голубоватого дыма.
Полли стояла неподвижно. Ей казалось, что Николас хочет и не решается сказать ей что-то важное. Она ждала. Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль; а что, если Николас решил жениться и обдумывает сейчас, как бы сообщить ей об этом! Она не догадывалась, что тому было не до подобных вещей. После разговора с друзьями он окончательно убедился, что по неизвестной причине впал в немилость короля. В общем, дела его обстояли крайне неважно. Во время выходов в свет или посещения Уайтхолла он чувствовал себя изгоем: все, кроме близких друзей, сторонились его.
Случай, весьма характерный для высшего света Англии периода фаворитизма и заговоров, когда никто не мог быть уверен в своей безопасности. Все, как правило, начиналось незаметно, с некой холодности со стороны короля. Затем следовал отказ от аудиенции у правителя, порождавший сплетни и слухи, и, наконец, несчастный погружался в мрак забвения.
Для Николаса ситуация достигла последней из вышеописанных стадий, а он так и не понял причины случившегося. Ни один из его друзей также не мог пролить свет на происходившее. Известно было только, что лорд Кинкейд стал персоной нон грата и находился под подозрением у короля и что замеченных рядом с ним ожидали крупные неприятности. Все говорило о том, что он попал в крайне сложную и опасную ситуацию. Конечно, Ник мог бы заставить себя не придавать явной обструкции слишком уж большого значения, ссылаясь на то, что все это не более чем очередной каприз его величества, пребывающею в дурном расположении духа. Ничто не мешало ему также взять да и покинуть Лондон, чтобы отсидеться в своем йоркширском поместье до лучших времен. Это, пожалуй, было бы самым разумным ходом. Но если он и впрямь уедет, то что станет с Полли? Ведь и она в любой момент может подвергнуться опале. Взять же девушку с собой и, следовательно, разлучить с театром, который она так любила, было бы не совсем правильно, поскольку, помимо всего прочего, это могло бы сказаться самым отрицательным образом на ее артистической карьере. Николас, во всяком случае, сомневался в том, что имеет право увозить свою возлюбленную из столицы, коль скоро он не убежден, что ей действительно грозит смертельная опасность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33