Девушка улыбнулась. Рэнсом явно не доверял женщинам, даже боялся их, и не мог скрыть этого при всей своей выдержке. Аврора угадала это, но не знала, в чем причина. Кто же нанес ему такую глубокую, незаживающую рану. Радовался ли Рэн когда-нибудь жизни? Умел ли наслаждаться беседой, общением с людьми, природой, прогулками? Находясь в шатре шейха, он отказывался от всяких удобств, которые ему предлагали. Может, потому, что предложения исходили от нее?
Кто способен проникнуть в душу мужчины? Неужели Рэн не понимает, что постоянно скрываемая боль отягчает жизнь? Аврора печально усмехнулась.
«Не постигая мотивы моих поступков, он считает таких, как я, сумасшедшими. Впрочем, к чему эти досужие размышления? - Она пожала плечами. - В конце концов, у меня еще есть время поближе узнать Рэнсома, прежде чем я окажусь на берегу».
Дверь распахнулась, и в каюту вошел юноша лет двадцати с подносом. Аврора вспомнила, что уже видела его в тюрьме султана.
- Мэм-саиб, - сказал он, часто кланяясь и настороженно поглядывая на Аврору.
- Спасибо… Дахрейн. - Она надеялась, что правильно произнесла его имя.
Улыбнувшись и блеснув зубами, он попятился к двери.
- Ты что, никогда не видел женщин? - удивилась она.
- Столь прекрасной, как вы, моя госпожа, не видел ни разу.
Аврора посмотрела на свою жалкую грязную одежду.
- Ты шутишь, Дахрейн?
Он улыбнулся и направился к двери.
- Погоди, Дахрейн! Ты можешь передать Шокаи, что я здорова и мне ничто не угрожает?
Дахрейн сконфузился, не зная, что ответить, потом кивнул и поклонился. Едва за ним закрылась дверь, девушка приступила к завтраку - на подносе оказались цыпленок, черствый хлеб, яблоки и подогретое вино. После длительного голода это был настоящий пир, и она почувствовала благодарность к Рэнсому.
Через час Аврора вновь с благодарностью вспомнила о своем пирате, ибо Дахрейн явился с тремя матросами, которые принесли полные ведра воды. Юноша нажал на резную панель, ранее не замеченную ею. Панель отодвинулась, и Аврора увидела каморку, где стояла медная ванна. Дахрейн втащил ванну в каюту. Не обращая внимания на удивленные взгляды матросов, наполнявших ванну водой, девушка вытащила из сумки пакетики, маленькие пузырьки и добавила их содержимое в кувшины. Оставшись одна, она сбросила мокрую одежду и с наслаждением погрузилась в восхитительно теплую ароматную воду.
Смывая вместе с грязью воспоминания о несчастьях и рабстве, Аврора слышала грубые мужские голоса. Она расслабилась в теплой воде, ей очень хотелось задремать, но девушка превозмогла сон и вымыла волосы. Они всегда доставляли ей много хлопот, но она не хотела укорачивать их. «Они у тебя такие прекрасные, дорогая, такие необычные». - Аврора почти воочию ощущала, как мать приглаживает пряди на ее висках.
«Черные, но блестят, как солнце». - Девушка вздохнула, стараясь избавиться от этого, в сущности, единственного воспоминания детства, поднялась и облила себя водой из кувшина.
Вот такой и увидел ее Рэн, открыв дверь. Он замер, смущенный, как школьник. По ее телу струилась вода, черные волосы закрывали бедра, и ему захотелось, чтобы девушка обернулась к нему. Рэн почему-то не сомневался, что Аврора знает о его присутствии, хотя она даже не попыталась прикрыться и не заставила его удалиться. Это подтверждало предположение Рэна о том, что девушка весьма опытна в совращении сильного пола.
Заскрипев зубами, он бросил ей одежду и вышел. Рэн прислонился к двери снаружи. Его плоть так взбунтовалась, что любое движение причиняло ему боль. Вцепившись в дверную ручку, он проклинал свою слабость и уже в который раз клялся себе одолеть ее.
Глава 15
«Красный Лев», подгоняемый ветром, был уже далеко в открытом море, и время близилось к закату, когда его капитан почувствовал, что присутствие очень красивой женщины на борту его фрегата, где находились двести сорок мужчин, так же опасно, как фитиль в пороховой бочке. Напряженная атмосфера угрожала взрывом, ибо команда обвиняла Аврору во всех неприятностях, прошлых или предстоящих - ведь всем известно, что женщина на корабле приносит несчастье. Между тем сама Аврора в это время всласть отсыпалась и набиралась сил, не предвидя никаких невзгод.
- Мэм-саиб хотела видеть своего человека, Шокаи, - сказал Рэну Дахрейн. - И немедленно, господин.
- И сейчас хочет? - Рэн смотрел в бинокль, ощущая, что матросы прислушиваются к разговору. Рэн не видел Аврору с тех пор, как она захлопнула дверь перед его носом, но считал правильным, что юнга носит девушке еду и воду для купания, не думая о том, что она в лице Дахрейна может приобрести союзника.
- Эта женщина утверждает, будто вы знаете, что ее невозможно держать под замком, - смущенно продолжал Дахрейн. - Как она осмеливается говорить такое, саиб? Она такая хрупкая и слабая, а вы - такой большой и сильный?
Доминго усмехнулся, и Рэн бросил на него суровый взгляд. Дахрейн ждал ответа.
- Леди считает, что я не собираюсь держать ее взаперти, Дахрейн.
- Но она говорит, что, если вы не разрешите ей выйти из каюты, она все равно сделает это.
- Неужели? - Как смеет Аврора бросать ему вызов?
- Да, саиб. Она так и сказала.
Передав бинокль Доминго, Рэн устремился к трапу, но не воспользовался им, а спрыгнул на нижнюю палубу. Экипаж следил за капитаном, пока тот не скрылся в люке, затем начался обмен мнениями.
Через минуту Рэн распахнул дверь своей каюты. Она была пуста.
* * *
Стоя на коленях перед койкой Шокаи, Аврора растирала какие-то коренья и листья, готовя целебное снадобье.
- Я почувствовала ненависть, семпаи. - Она быстро работала пестиком. - Сразу же, как только приблизилась к этой махине из дерева и канатов.
- Многие видят то, чего на самом деле нет, и не замечают того, что следует видеть.
- Нет. - Девушка покачала головой, втирая приготовленную мазь в затягивающиеся раны старика. - У меня было такое же чувство, как и в тот момент, когда нас приволокли на это работорговое судно. - Она встретила взгляд Шокаи. - Я испытала настоящую ненависть.
Старик понял, что Аврора говорит очень серьезно.
- Твой кристалл чист?
- Я не смотрела в него, - смущенно ответила девушка.
- Страх - плохой советчик.
- Знаю. - Возможно, Рэнсом прав, эманация зла может исходить от экипажа. - Увы, мне не удастся ощутить Рэнсома.
- Чистое сердце подобно окну, распахнутому во тьму, императрица, - успокоил ее Шокаи.
- Рэнсом очень измучен.
- Фазан не попадет в сеть, пока не закричит.
Аврора посмотрела на старика, закусив губу:
- Боюсь, он считает, что я вроде той рыжеволосой девушки, которую мы встретили на Цейлоне.
Лицо Шокаи потемнело от гнева.
- Только глупец судит о дереве прежде, чем отведает его плоды!
- В том-то и дело: мы беспокоимся о том, что не стоит того. - Она удержала старика, попытавшегося встать. - Мне все равно, Шокаи.
- Твои уста говорят «нет», а глаза - «да».
- Значит, мои глаза лгут. - Она опустила ресницы, а Шокаи что-то тихо проворчал.
Рэн отстранял с пути матросов, раздраженно приказывая им заняться своими делами и угрожая в противном случае наказанием. Когда они расступились, он заглянул в маленькую каюту. Врача не было видно, но Аврора сидела у постели Шокаи в белом платье, купленном для нее Рэном. Пояс, искусно сплетенный из кожи и золотых цепочек, стягивал тонкую талию девушки. Ее волосы в полумраке каюты казались иссиня-черными и спускались на пол, закрывая ее босые ноги. Рэну почудилось, что перед ним - ангел, склонившийся над постелью больного. Аврора и Шокаи о чем-то тихо беседовали на неизвестном языке, и Рэн удивился обширным познаниям девушки. Она говорила на французском, арабском, испанском и даже на хинди, если Дахрейн не ошибается.
- Аврора!
- Не кричи на меня, Рэнсом. Ты обещал, - отозвалась она, на мгновение отставив какую-то вонючую зеленую мазь, которую наносила на грудь старика. Шокаи поморщился. Рэна поразило, что тот уже сидит в постели, раны на его груди почти зажили, а ноги стали гладкими и розовыми, как у новорожденного младенца, хотя девушка всего неделю назад занялась его лечением.
Аврора встала, поцеловав старика. Шокаи отстранил ее и сунул гребень в собранные на голове волосы. Аврора рассмеялась, но, взглянув на Рэнсома, приняла серьезный вид.
Застав девушку в ванне, Рэн решил пореже встречаться с ней и спал на палубе, что явно раздражало команду. Там же он разрабатывал маршруты корабля. Только эта монотонная работа позволяла ему сосредоточиться на своей цели и следовать принятой тактике поведения с Авророй, однако, бросив на нее один только взгляд, Рэн понял, что снова попался.
- Я вернусь позже, Шокаи, - сказала она, не спуская глаз с Рэнсома. Старик что-то ответил ей на непонятном языке, и Аврора покраснела.
- Я велел тебе не покидать каюту, - сказал Рэн, взглянув на ее амулет.
Подобрав юбки, она прошмыгнула мимо него и направилась к трапу.
- Я не могу сидеть сложа руки, когда у меня есть работа. И ты не смеешь обращаться со мной как с рабыней или с пленницей.
Он мягко взял ее за руку:
- А я и не смотрю на тебя так.
- Так в чем же тогда дело?
«Любимая», - подумал Рэн, но вслух сказал:
- Я просто опасаюсь за тебя, мою гостью.
- Очень удобное объяснение. - Она фыркнула и вошла в его каюту. - То, что ты держишь меня взаперти, доказывает, что ты ничуть не лучше своего брата.
- Я не Рахман, - сказал он.
- Однако ты требуешь, чтобы я сидела под замком и ждала тебя.
- Возможно, но я не собираюсь делать тебя своей наложницей.
Аврору покоробил его язвительный тон.
- Уверяю тебя, мой господин, что я не мечтаю о такой чести. Ручные голуби кладут яйца за монетку. Мне ни к чему богатство.
Рэн сердито наблюдал, как она ходит по каюте.
- А как тогда ты утоляешь свой голод? Как находишь место, где приклонить голову?
- Я отдыхаю, как все живые создания на земле, Рэнсом. - Аврора взяла яблоко с блюда. - И питаюсь дарами земли. - Она бросила ему яблоко, и Рэн, насупившись, поймал его.
Кто знает, может, поэтому она и предпочитает спать на полу? Ходит босиком? Все свое имущество носит в этой сумке, где лежат ее пузырьки и порошки! «Неужели за всю свою жизнь она не изведала комфорта?» - размышлял Рэн.
- Разве тебе не платят за лечение?
- Нет, - тут же ответила девушка. Рэн не понимал, что тогда она навсегда лишилась бы своего скромного дара.
Ему не нравились ее непреклонность и независимый тон.
- Но ведь ты должна покупать лекарства?
- Да, поэтому я работаю, Рэнсом. Прислуживаю в тавернах, стираю, ухаживаю за скотом, убираю. Но не беру ни с кого ни гроша за лечение.
Его раздражение немного улеглось, и он вдруг заметил, что повсюду вытерта пыль, стекла вымыты, вещи разложены по местам и в каюте приятно пахнет сандаловым деревом. Аврора села на скамью под иллюминатором, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. В своем белом одеянии, на которое падали отраженные от воды блики солнца, девушка казалась очень одинокой. Рэн догадался, что она не только возмущена своим насильственным заточением, но и очень устала. Боже, какой же он слепец, если не заметил этого раньше?
- Ты умеешь читать? - спросил он, указывая на шкаф с книгами. Глаза Авроры засияли.
- Да! - с восторгом откликнулась она.
Рэн открыл дверцы шкафа, провел пальцем по корешкам:
- Шекспир, например.
Девушка вскочила со скамьи и стала разглядывать книги.
- Эту я, кажется, читала, Вольтер, по-моему? - Она вопросительно посмотрела на Рэна.
Удивленно приподняв брови, он снял с полки книгу и протянул ей. Аврора почти благоговейно взяла книгу и стала так осторожно перелистывать ее, словно касаясь нежных лепестков розы. Ее взгляд скользил по страницам, и она чуть было не села на пол, но Рэн усадил ее на койку. Девушка будто не заметила этого. Ее губы бесшумно шевелились. Рэн опустился рядом с ней.
- О, только послушай! - воскликнула она, закинув на койку ноги, и начала читать какой-то отрывок. Рэн не слушал, завороженный движением ее чувственных губ. - Автор высказывает удивительные мысли. - Аврора продолжала с воодушевлением говорить о прочитанном отрывке. Рэну поневоле пришлось поддержать беседу. Его поражали острый ум девушки, способность аргументировать свои мысли. От возбуждения ее глаза сверкали.
Рэн был совсем рядом с ней, лежал на боку, подперев голову рукой. «Как большой ленивый кот», - подумала девушка и убрала прядь волос, упавшую на его лицо. Ее амулет покачивался на голубом шнурке. Поймав его, Рэн заметил, что он состоит из двух частей.
- Этот амулет сделал мой отец, - объяснила Аврора, видя, что Рэн разглядывает серебряный вензель. - Это талисман.
Вензель был точно такой же, как и на ее кинжале, и что-то напоминал Рэну. В амулете поблескивал какой-то зеленый камень.
- А это - «куриный бог». - Аврора указала на камешек, висевший на том же шнурке. - Я нашла его на острове Ионы, когда мне было… - она на секунду задумалась, - пятнадцать лет.
- Он чем-то примечателен? - насмешливо осведомился Рэн.
- Этот амулет защищает меня, Рэнсом, он очень сильный, - сказала Аврора тихо и серьезно, будто раскрывая страшную тайну. В общем-то так оно и было, но Рэнсому этого не понять, такое ему недоступно. «Ну и ладно», - подумала она.
«Какая чепуха». - Рэн мысленно усмехнулся, а вслух заметил:
- По-моему, он не слишком тебя защищает. Я не видел другой женщины, которая попадала бы в разные опасные переделки так часто, как ты.
- Но я не пострадала ни в одной из них, - возразила она, нахмурившись.
- Если так, то скажи мне, красавица, откуда взялось вот это? - Рэн указал на свежий синяк на ее предплечье. Девушка смутилась. - Ну? - нетерпеливо потребовал он.
- Это из-за тебя, Рэнсом. Помнишь, как ты на том корабле взвалил меня на плечо.
- Боже, Аврора, прости меня! - Он опустил голову. - Мне так жаль…
Девушку охватила нежность к нему.
- Мне совсем не больно. - Она погладила его по спине. - Ты ведь не нарочно, Рэнсом. Ты хотел помочь мне.
Он вскочил:
- Но все же это сделал я! - В его голосе слышалась боль.
- Ты сильный человек, Рэнсом Монтгомери, твои руки - точно из железа. - Аврора разогнула его пальцы, сжатые в кулак. - В них таится огромная сила. - Тут она погладила его руку, и Рэн почувствовал, как по ней пробежали мурашки. Он и не думал, что такая невинная ласка может быть настолько волнующей. Рэн заглянул ей в глаза.
- А теперь… ты видишь, какие они нежные, твои руки? - прошептала она, потершись щекой о его ладонь и закрыв глаза.
Ее кожа была мягкой, шелковистой и теплой. Рэн провел пальцем по ее алым губам. Аврора посмотрела на него таким взглядом, что Рэн затрепетал и словно раздвоился. Ему хотелось бежать от Авроры, но еще сильнее - прижать ее к груди, приласкать, почувствовать аромат ее волос, губ, упругость груди, провести жизнь с этой девушкой.
Но Аврора стала для Рэна символом борьбы с самим собой, поскольку ей удавалось сломить его волю. Ему предстояло еще очень много сделать, пройдя по пути, залитому кровью и усеянному трупами, и слишком много человеческих жизней зависит от него. Проявив слабость, он наверняка погибнет и погубит своих людей.
Но Рэн склонился к ее губам. Только ощутить их вкус! И все! Решись Рэн на что-то большее, он отрезал бы себе дорогу назад. Рэн провел языком по ее нижней губе, и Аврора задохнулась от нежности. Он прижался к ее губам еще сильнее. Рэну казалось, будто от девушки исходят теплые волны, и, когда она положила руки ему на грудь, он собрал волю в кулак, чтобы не сжать ее в объятиях. Аврора гладила его по плечам, водила рукой по его телу, а Рэн все целовал и целовал ее, запрещая себе что-то большее. Девушка застонала, но и тут он устоял. Тогда она теснее прижалась к нему. Оба прерывисто дышали. Аврору охватило страстное, испепеляющее желание.
- Саиб! - Рэн услышал голос Дахрейна слишком поздно. - О саиб. - Потрясенный юнга стоял в дверях.
Рэн отпрянул от Авроры, и девушка едва устояла на ногах. Кровь кипела в жилах капитана, плоть пульсировала от неутоленного желания. Аврора нежно улыбнулась ему распухшими губами. Проклиная себя за то, что снова причинил ей боль, Рэн взглянул на Дахрейна. Юнга, то бледнея, то краснея от смущения, смотрел на капитана и Аврору округлившимися глазами.
- Мне очень жаль, саиб. Прости меня! - Он молитвенно сложил руки.
Черт возьми, и почему только именно этот юноша увидел все это!
- Полагаю, Дахрейн, весьма веские причины побудили тебя ворваться в мою каюту, не постучав? - резко спросил Рэн, презирая свою слабость, а также и то, что ее проявление видел один из членов экипажа.
- С правого борта приближается «Феникс», скорость два узла. - Сообщив об этом, Дахрейн пулей вылетел из каюты. Рэн подошел к иллюминатору, отодвинул занавеску и посмотрел на горизонт.
- Не будь строг с этим мальчиком, Рэнсом. Он ни в чем не провинился.
Щеки Авроры горели, грудь вздымалась. Видит Бог, она созрела для мужчины! Рэн сжал кулаки. Уже много лет он не испытывал такого непреодолимого желания и ощущения бессилия перед женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32