Должен ли он узнать, что она и Джордж… Леди Элинор называла это «супружескими отношениями».– Скажите же что-нибудь, Спенсер!Он сидел и смотрел на нее неподвижным, остекленевшим, как у снулой трески, взглядом.– Как давно он дома? – сдавленным голосом спросил наконец Спенсер.– Почти месяц, – спокойно ответила Шарлотта. – Он приехал в день выпускного бала. Нам вас не хватало, – с нажимом добавила она.– Джордж сейчас здесь?– Граф Марн, – поправила его Шарлотта, напоминая о титуле своего мужа. Спенсер не был ему представлен и, естественно, не должен был изображать знакомство, которого не было. Как странно, что до сих пор она позволяла Спенсеру подобные вольности, возможно, даже поощряла их! Шарлотта и подумать не могла, что ей может быть неприятно, когда Спенсер произносит имя мужа таким пренебрежительным тоном.Теперь Джордж вернулся, и все изменилось.– Где он был все это время? Чем он объяснил свое поведение?Шарлотта чуть было не заявила Спенсеру, что это не его дело, но потом сообразила, что сама сделала это именно его делом, ведь он, как адвокат, принимал участие в ее попытке развестись.Как теперь быть?Много лет Спенсер был ее доверенным лицом, другом. Откуда ему знать, что все… изменилось?– На Востоке. Ему нравится все иностранное. Меня это удивляет, – сказала она, опуская взгляд. – Насколько я помню, раньше он не интересовался путешествиями. С другой стороны, я совсем плохо его знаю.– Признаюсь, Шарлотта, что я в растерянности, – произнес Спенсер. – Как он объяснил свое исчезновение? И свое теперешнее возвращение? Прослышал о ваших успехах? – Он оглядел комнату и как будто включил в этот взгляд всю школу. – Приехал за деньгами? Растратил ваше приданое и явился за добавкой?Вопросы были назойливыми, почти грубыми, Шарлотте снова захотелось его одернуть. Одно слово – и он замолчал бы, но Шарлотта этого слова не произнесла. У нее возникло странное чувство, что в ней сосуществуют два человека. Та женщина, какой она была лишь месяц назад, охотно обсудила бы со Спенсером все подробности возвращения мужа. Но та, какой она стала сейчас – женщиной, влюбившейся в Джорджа, – чувствовала смущение и неуверенность. Все, что касается Джорджа, ей хотелось скрыть в глубине своего сердца, а не рассматривать и анализировать при беспощадном свете дня. И не обсуждать с этим человеком. Если у нее есть вопросы, она задаст их самому Джорджу.– Он ничего от меня не хочет, – ответила Шарлотта, испытав при этих словах странную пустоту. Правда может быть очень болезненной. Возможно, она не нужна Джорджу даже в качестве жены, недаром же он исчез сразу, как только уложил ее в постель!Что за странное чувство любовь! Туманит рассудок, смущает и тревожит чувства… Шарлотта часто слышала, что влюбленность – приятное состояние. Неужели она действительно испытывает удовольствие, впадая то в эйфорию, то в отчаяние?– Он даже предложил дать мне денег на школу, – продолжала она. – Насколько я поняла, сейчас он – весьма состоятельный человек.На это Спенсер ничего не сказал, но Шарлотта видела, что он сомневается в ее словах. Или в Джордже. Месяц назад она тоже бы сомневалась, а теперь оказалась зачарована этим поразительным человеком.Вдруг дверь распахнулась. Появился Джеффри, буквально согнувшийся под тяжестью подноса, уставленного блюдами, чашками и старинным чайным сервизом.Джеффри был не из тех, на кого действовали тонкие намеки, а потому Шарлотта откровенно нахмурилась, показывая, что поняла его мысль. Он обслуживал Спенсера как важную персону, но как человека не признавал. И не собирался делать этого ради хозяйки. Однако Балфурин и в стесненных обстоятельствах славился своим гостеприимством, а потому Джеффри приходилось поддерживать репутацию замка, даже если это вынуждало его наступить на горло собственной гордости.– Шотландцы – тяжелый народ, – со вздохом произнесла Шарлотта, намеренно игнорируя тот факт, что сам Спенсер тоже был шотландцем. – Очень упрямы. Просто ненормально упрямы. В ущерб собственным интересам и даже здравому смыслу.– Вы так полагаете? – спросил Спенсер, протягивая руку за чашкой. Джеффри, не давая Шарлотте поухаживать за гостем, схватил чайник и плеснул воды так, что она в равных долях попала в чашку и на блюдце. И подал чашку Шарлотте, как будто намеренно отнимая у нее привилегии хозяйки дома.Шарлотта бросила на него сердитый взгляд, но Джеффри снова сделал вид, что ничего не заметил. И Шарлотта решила, что сейчас не время продолжать эту вечную битву с дворецким, а следует просто не обращать на него внимания. Однако это было проще сказать, чем сделать. В следующие несколько минут он умудрился уронить печенье ей на юбку и пролить на нее чай. В конце концов Спенсер получил свой чай, и Джеффри мрачно удалился.– Это вы из-за него не любите наш народ? – спросил Спенсер, когда дверь за слугой закрылась, скорее, с треском захлопнулась.– Не могу сказать, что шотландцы не нравятся мне как народ, – начала объяснять Шарлотта. – Многие люди здесь были со мной более чем просто вежливы. Они дали мне приют, когда мне больше некуда было идти. Но в каждом народе есть неприятные представители, которые могут нас раздражать. – Ей самой, к несчастью, досталось двое таких – Джеффри и Нэн.– Джордж собирается здесь остаться?Как странно, что некоторые вопросы приносят такую боль, как будто слова имеют шипы, и эти шипы впиваются в самое сердце!– Подозреваю, что Джордж будет поступать так, как захочет он сам, – искренне ответила Шарлотта.– Что вы будете делать, Шарлотта? Примете его как мужа?– Разве у меня есть выбор?– Уверен, что можно смягчить ситуацию. Вы хотите, чтобы я занялся этим делом?Какой трудный вопрос!Шарлотта провела ладонью по юбке, думая о том, сможет ли вывести это пятно. Скорее всего из-за Джеффри с этим платьем придется расстаться.– Его следует удалить, – заявил Спенсер. – Назначить пенсию.– Согласно завещанию старого графа, он может жить здесь до самой смерти, – вздохнула Шарлотта. – И терзать меня до самого конца.Спенсер протянул руку и накрыл ее ладонь своей.– Шарлотта, вы хотите, чтобы я нашел способ избавить вас от Джорджа? Может быть, вам все-таки удастся с ним развестись?Как ей ответить на этот вопрос? Она уже провела немало времени, размышляя над ответом. Прошлой ночью, лежа в темноте, когда луна лишь изредка проглядывала сквозь тучи, Шарлотта спрашивала себя, чего в действительности она хочет. Она хочет Джорджа. Хочет иметь настоящий брак. Оба эти ответа напугали ее. Ведь осуществление этих желаний зависит не от нее самой, не от ее сил и возможностей, а от прихоти почти незнакомого ей мужчины.Шарлотта никогда не стремилась к любви, никогда не мечтала о ней, как мечтали ее сестры. Никогда не хихикала из-за восхищенного взгляда или подаренного цветка. Правда, она вздыхала над сонетами, роняла слезинку из-за трагедии разлученных влюбленных, но в глубине души не верила, что люди действительно способны все это чувствовать.Теперь любовь и страсть вошли в ее жизнь, и Шарлотта не понимала, как следует себя вести.– Я не знаю, – наконец ответила она, чувствуя, что в ее голосе звучат отчаяние и надежда. Вдруг Спенсер тоже это заметил? – Пока я не знаю, что собираюсь предпринять.– Вам лучше бы отослать его прочь, – посоветовал он.– Как это можно сделать, Спенсер? Он – граф Марн, владелец Балфурина. Я не могу просто его выгнать, как неугодного лакея. – Она бросила на поверенного недовольный взгляд, но тот продолжал упрямо смотреть ей в глаза, как будто хотел уничтожить Джорджа силой своей воли.– Тогда вы должны вынудить его уехать. Не поощряйте его оставаться здесь.Взгляд Спенсера был так выразителен, что не могло быть сомнений в истинном смысле его слов. Знает ли он? Догадывается ли, что Джордж и она вместе спали?– Он мой муж, Спенсер. – Ну вот, слова были сказаны.Шарлотта заставила себя не отводить взгляда. Смотреть ему в глаза было нелегко, Шарлотта сама не понимала, увидела ли она там гнев или просто разочарование.Спенсер поднялся, так резко поставив чашку на поднос, что фарфор звякнул о серебро.– Думаю, вы пожалеете о своей доброте к Джорджу, – холодно проговорил Спенсер. – Он нанес вам ущерб однажды и сделает это снова.– Предупрежден – значит, вооружен, – вставая, заметила Шарлотта. – Спенсер, я не могу забыть того, что он сделал. Но ведь несправедливо думать, что человек не может измениться.Казалось, Спенсер хочет что-то добавить, но он лишь развернулся и вышел из комнаты, оставив дверь нараспашку. Через мгновение в проеме появился Джеффри.– Ушел?– Да, Джеффри, он ушел.– Толкутся весь день, отдохнуть некогда, – заворчал старик.Шарлотта с трудом сдержалась и заставила себя улыбнуться.– Сомневаюсь, чтобы сегодня были еще гости, Джеффри. Во всяком случае, снег их задержит.– И хорошо, – объявил дворецкий и зашаркал прочь.Слава Богу, что Джордж не вернулся в это утро. Сейчас ей достался лишь угрюмый слуга, а иначе у нее на руках оказалось бы двое рассерженных мужчин, и каждому пришлось бы объяснять, кем ей приходится другой. Прекрасно, что этого удалось избежать. Глава 17 Диксон с удивлением обнаружил, что Лондон – место, где очень чувствуется одиночество. Возможно, это объясняется тем, что его мысли были полны Шарлоттой. Он никак не мог забыть ее взгляд, когда она решила, что он покидает ее. Опять покидает. К тому же в углу экипажа не было Мэтью, который бросал бы на него то восхищенные, то возмущенные взгляды – в зависимости от того, какие сцены открывались его глазам за окном.Диксон приступил к поискам своего кузена, вооружившись списком друзей Джорджа, тех, кого он знал десять лет назад, до своего отъезда на Восток.– Давно не видел этого молодца, – сообщил ему граф Дорсет, когда Диксон отыскал его за картами в излюбленном казино. Прошедшие десять лет оставили разрушительные следы на лице этого игрока, и Диксон невольно задумался, как должен выглядеть сейчас Джордж, Может быть, на его лице тоже появились эти глубокие морщины – след рассеянного образа жизни? Нос покраснел, а глаза налились кровью? – Когда увидишь его, скажи, чтобы зашел ко мне. И не нужны мне эти деньги, которые он мне должен.Граф оказался единственным человеком, проявившим снисходительность к долгам Джорджа. Диксон, чтобы получить хоть какую-то информацию, был вынужден выкладывать кругленькие суммы в счет погашения задолженностей кузена.Джордж перебрался в Лондон вскоре после смерти своего отца, где тут же обзавелся поразительным количеством прихлебателей. К несчастью, никто из этих бездельников не видел его уже несколько лет. Самые свежие сведения о кузене Диксон получил из пьяного бормотания брата герцога.– А, да, видел его недавно. Год назад. Или два? Не могу вспомнить! Так все смешалось. Со мной, конечно, не заговорил. Взлетел наверх. Или это я опустился? – После этой короткой речи лорд залпом осушил бокал вина, оставив Диксона в сомнениях: действительно ли тот видел Джорджа, или воображение его благородного собеседника разыгралось под действием алкоголя?В лондонской гавани Диксон встретился с начальником порта, сообщил свое имя и пообещал награду любому, кто представит ему копию судовой декларации с именем Джорджа Маккиннона в качестве пассажира за последние пять лет. Иногда Джордж поговаривал об Австралии или Америке, правда, не в лестных тонах, так что оставалась вероятность, что он эмигрировал в одну из этих стран, но, возможно, он отправился на континент. Поэтому Диксон предусмотрительно оговорил награду для команд пакетботов и паромов, ходивших через канал.К концу первой недели он потерял надежду отыскать Джорджа в Лондоне и отправился на север, в Эдинбург. Здесь он встретился с поверенным и завершил сделку, которую намеревался провести с его фирмой. Потом по рекомендации этого адвоката Диксон нашел процветающий трактир и спросил лучшую комнату.В Эдинбурге стоял серый промозглый день, и похоже было, что к вечеру соберется снег.Диксон взял свой чемодан у услужливого хозяина и поблагодарил его.– Отличная комната, – заявил он, быстро оглядев помещение. Разумеется, это не Балфурин, но все же неплохо. В другое время Диксона приятно удивила бы великолепная кровать и массивная мебель. Он заметил бы пар от горячей воды и поздравил хозяина с уровнем обслуживания в его заведении.– Подать вам закуски, сэр? Мясо, сыры?Диксон кивнул. Хозяин вышел, захлопнул за собой дверь и лишь тогда стал выкрикивать распоряжения помощникам.Диксон швырнул чемодан на пол, рухнул на кровать и стал стягивать с себя сапоги. За последние несколько лет он понял, что не надо стесняться стремления к комфорту. Ему доводилось проводить целые зимы под непрерывным дождем, а летом обливаться потом в тропических лесах. Он пережил восточную лихорадку, нападение пиратов, змеиные укусы.Нынешнее его пристанище было приятным, но кое-чего явно не хватало, и Диксон точно знал чего: запаха роз и Шарлотты.Диксон неспешно стянул с себя испачканную в дороге одежду, положил на стул. Начав мыться, он вдруг обратил внимание на несовершенства своего тела: вот на левом боку шрам – это след от пули. В Пинанге один из его людей целился в змею, попал в нее, но задел и хозяина. А однажды Диксон спускался с утеса и потерял опору. В результате у него на животе остался шрам от страховочной веревки. На левом бедре след от несчастного случая в детстве. Они с Джорджем выбирались из окна своей комнаты ради какой-то проделки. Странно, но он совсем не помнит, чем они тогда занимались, зато отлично помнит дерево, по которому они спускались с третьего этажа. Острый сук проткнул ему ногу. Воля деда была нарушена, а потому Диксон ничего не сказал о своей ране, даже когда нога распухла и началось воспаление. Таким образом, у него навсегда осталась памятка о детском непослушании.К несчастью, другие шрамы были не так заметны. Будь они видны, возможно, он стал бы более нравственным человеком.Какой цвет у грязной души? Серый? А может, душа такая нежная субстанция, что она чернеет от любого греха? А неспокойное сердце? Какие шрамы скрывает оно?Диксон надел чистую рубашку и панталоны и сел на край кровати.Он привык к тишине, к спокойствию своего сада на закате дня, к одиночеству, когда оно было ему необходимо. Диксон любил запах сандалового дерева, ладана и тропических цветов. На Пинанге бешено кипела жизнь, но там же Диксон наслаждался покоем. В Эдинбурге этого не было. За окном скрипели колеса карет и повозок, слышалось ржание лошадей и цоканье их подков.История его рода связана с Шотландией. Это правда. Но здесь он чувствовал себя человеком-невидимкой. С тех пор как Диксон вернулся, одна только Нэн узнала его. На Пинанге он построил себе огромный дом, который занял всю вершину горы. Здесь, в Шотландии, у него нет ничего, кроме тех вещей, которые он одолжил. Например, Шарлотту.Визит в Эдинбург хорош хотя бы тем, что его и Шарлотту разделяет немалое расстояние. Сейчас он по крайней мере не может заманить ее в постель, не скажет ничего несуразного, от чего утром ему будет стыдно. Не может показать ей, как сильно он в ней нуждается, насколько она его очаровала. Не выдаст глубины своего чувства.Адюльтер. Безобразное слово, которым обозначено то, что их объединило. Однако он больше не сможет лечь с ней в постель. Если сделать это опять, последствия могут быть ужасными. Два раза он был готов признаться Шарлотте, кто он такой, чтобы она знала, чье имя шептать в блаженстве наслаждения.Какой позор принесет ей правда! Шарлотта никогда ему этого не простит. Сейчас он и сам не уверен, что сможет простить себя.Диксон отчетливо вспомнил, как выглядела Шарлотта, когда он покидал ее: пальцы прижаты к горлу, взгляд полон настоящей боли.Она умна, но не сознает этого, сообразительна, но не уверена в себе, красива, но сама об этом не знает. Ей удалось заставить Диксона потерять голову, не думать вообще ни о чем другом. Прикосновение к ней бросало его в дрожь.Шарлотта была единственной причиной, почему он хотел разыскать Джорджа. Тогда Диксон заставит ее сделать выбор, заставит посмотреть на обоих и шагнуть к тому, который ей нужен. Чувство чести может сковать ее, но уж он-то, Диксон, поймет! Догадается, если она выберет его. И тогда он совершит нечто безрассудное, опрометчивое. Пусть Мэтью кудахчет как наседка, но Диксон похитит Шарлотту, увезет ее на Пинанг и будет целую вечность любить ее.Но вдруг она, зная всю глубину его грехов, уйдет?Надо плюнуть на Джорджа, уехать из Шотландии. Мэтью будет рад. Через месяц-другой он непременно забудет о Шарлотте Маккиннон.Диксон мотнул головой, отгоняя собственные мысли. Можно лгать кому-нибудь другому, но себя он никогда не мог обмануть. Он не сможет ее забыть. Никогда. Ока сама, то, как они любили друг друга, станет самым дорогим, самым важным воспоминанием в его жизни.Диксон поднялся, подошел к окну, стал смотреть на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30