И Одинокий Волк не делает секрета из того, что он ее хочет. Он пытался поменяться с Каттером, но тот отказался, сказав, что еще не устал от нее.
Потирая подбородок, Теджас думал: скорее бы закончить то, что они наметили сделать, и тогда Уитни можно будет отпустить. К сожалению, золото они смогут обменять только после того, как встретятся с сообщниками, и, видимо, что-то произошло, раз их до сих пор нет. Ожидание всех изводило. Он снова перенес внимание на Уитни, стараясь не приглядываться, как она плещется на мелководье горного ручья.
Уитни улыбалась. Вода была холодная, она снимала гнетущий жар, она была чистая и свежая и пузырилась вокруг гладких камней. В этом месте ручей образовал заливчик, укрытый деревьями и кустами, — получилась прекрасная ванна. Густая листва простиралась до пологого берега, усыпанного шероховатой галькой, и полностью закрывала от любопытных глаз. Уитни расслабилась, легла, упершись локтями в дно и вытянув тело под водой, и наслаждалась. Голова Теджаса, стоявшего но страже, чуть виднелась, и она знала, что он человек благонадежный и не станет подсматривать.
Вода придала ей сил, она села и стала намыливать голову растением юкка, которое Теджас дал ей вместо шампуня. Взбитую пену уносил поток, покрываясь кружевными разводами белых пузырьков.
Непонятно почему, но Уитни почувствовала себя такой беззаботной, какой не была с момента похищения.
Плескаясь в воде, она забыла, что она пленница, что она не имеет ни прав, ни поблажек и полностью зависит от прихоти похитителей.
Вскоре ей надоело просто лежать в мелкой воде смотреть на облака, стремительно бегущие по небу. Она села, прикрыв руками грудь, и, оглядевшись, заметила тенистое местечко под скалой, куда с высоты двадцать футов каскадом падала вода, разбрызгивая радужную пыль. По краям потока скала ощерилась жесткой коркой, вдоль нее плотной стеной росли кусты, а внизу за века вода образовала глубокий бассейн; к нему и тянулся жадный взгляд Уитни.
По настоянию отца Уитни еще в детстве научилась плавать и не боялась глубины. Ее больше смущало, что Теджас встревожится, но ей очень хотелось поплавать и нырнуть с большого камня, и она убедила себя, что Теджас ничего не заметит.
Она оказалась права. Дрожа от холодного воздуха — тело сразу покрылось мурашками, — Уитни вышла на берег и босиком прошла по гладкому, скользкому камню.
Вода падала с мелодичным звоном, который тонул в шуме убегающего потока и уносил все ее горести. Легкая улыбка тронула губы, на миг она замерла, ощущая, как теплый камень греет ступни ног, а солнце ласкает тело.
Приподнявшись на носочки, она прыгнула в воду, описав в воздухе плавную дугу.
Она вынырнула в нескольких футах от берега, глотнула воздух и откинула со лба волосы. Она поплыла, не вынимая рук из воды, медленно шевеля ногами. Тело покрылось гусиной кожей, но она решила еще раз нырнуть, перед тем как вернуться на место купания, указанное Теджасом.
Он не хватился ее, значит, все в порядке. Было тихо, только редкие крики птиц прерывали монотонный шум водопада. Очень не хотелось уходить, но Уитни понимала, что надо торопиться, пока Теджас не потерял терпение, ведь он ее единственная опора.
Уитни поплыла к водопаду, взобралась на мокрый камень, с которого ныряла в первый раз, секунду постояла и нырнула. Вода обласкала голое тело; это было странно эротично, она погружалась все глубже, и когда вынырнула, в легких почти не оставалось воздуха.
Отдышавшись, она поискала ногами дно и встала, чтобы отжать волосы. Вода доходила ей до пояса. Она стояла с наклоненной головой и поэтому едва успела заметить какое-то движение, как ее схватила твердая рука.
Из горла вырвался крик и тут же оборвался — она увидела, что это Каттер. Он в упор смотрел на нее, вокруг рта пролегли складки, и она не распознала в этом признак железного напряжения. Да и как бы она могла догадаться? Однако он ничего не сделал, чтобы остановить ее, когда она присела по горло в воду. Легким, насмешливым тоном он сказал:
— Неужели я нашел в горах русалку?
Она решила взять наглостью; бросив взгляд через его плечо в поисках Теджаса, она сказала:
— Ты не мог меня найти, потому что я не терялась.
— Значит, ты — русалка? Принимаю.
На этот раз его выдало дрожание голоса, и Уитни внимательнее посмотрела на него. Но ничто в лице не указывало на грозящую опасность, и она спокойно продолжила:
— Теджас сказал, что мне можно помыться, я так и сделала.
Проследив за ее взглядом, Каттер улыбнулся:
— Не ищи своего сторожевого пса, я отослал его в лагерь.
Уитни почувствовала ком в горле. Оглянувшись, она увидела лошадь Катгера, стоявшую по брюхо в воде; с шеи свисала уздечка — она поняла, что Каттер наблюдал за ней несколько минут. Почему Теджас ее не предупредил? — сердито подумала она и сама нашла ответ: конечно, он считал, что раз это Каттер, а она женщина Каттера, то все в порядке. Вот беда!
Она не могла знать, что это не совсем так, что Теджас пытался дать ей знак, но Каттер категорически приказал ему вернуться в лагерь. А теперь злился. Он злился не на то, что она купалась, а на то, что сдуру не запретил себе любоваться эротической сценой.
До нее постепенно стало доходить, в какой она опасности: по напряженному выражению лица было понятно, что он не настроен обмениваться любезностями. Уитни еще глубже погрузилась в воду и прикрыла груди руками.
— Поздновато для этого, ты не находишь? — задумчиво произнес Каттер. — О зрителях надо было думать, когда позировала на том камне.
Она вспыхнула. Значит, он наблюдал, а она думала, что ее никто не видит. Он прав насчет того, что поздно думать о скромности. Она вдруг поняла, что сейчас для нее Каттер опаснее Одинокого Волка — тот по крайней мере мог остановиться, подумав о Каттере, а Каттер ни перед кем не должен отчитываться.
Словно прочтя ее мысли, Каттер улыбнулся, напомнив Волка из сказки про Красную Шапочку; Уитни представила, что должна была чувствовать та, когда говорила: «Какие у тебя большие зубы!» — и попыталась обрести под ногами потерянную почву.
— Каттер… если ты принесешь мою одежду, я обещаю, что больше не сделаю такой глупости… Я… она висит на кусте, где Теджас.
— Уитни, Уитни, — с упреком сказал Каттер, — ты действительно думаешь, что я тебя отпущу? — Его взгляд опустился ниже, к темному треугольнику, который не могла скрыть прозрачная вода.
Уитни сделала безуспешную попытку прикрыться и услышала, как он засмеялся. Она подняла голову, и взгляд уткнулся в широкую грудь. Вода доходила Каттеру до пояса, но она поняла, что ему пришлось плыть, потому что он тоже был весь мокрый, черные волосы слиплись прядями, кожа блестела. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Каттера, обегающий ее голое тело, грудь и бедра, впадины и выпуклости. Она попыталась нырнуть, но он сжал ее руку, мускулы напряглись, и он выдернул ее из воды.
Уитни с ужасом увидела, что мокрая полоска набедренной повязки вздымается, облегая определенные части тела, и когда перевела взгляд на его лицо, внутри что-то екнуло: она поняла, что он ее не отпустит…
Ее мольбы были тщетны, попытки вырваться не могли остановить его — он подхватил ее на руки, вынес из ручья и положил на травянистый склон. Злые, бессвязные, рыдающие выкрики лились из нее потоком, Уитни едва ли понимала, что говорит, пыталась схватить его за руки, когда он стал снимать с себя одежду.
— Ты не можешь! О, у меня нет никакой одежды…
— Так всегда и бывает, — хрипло сказал Каттер.
— Никто так не делает!
Он схватил ее за руку и насмешливо сказал:
— Все будет так, как это обычно делается, Уитни, обещаю.
— Нет! Нет… не так! Ты меня не понял… о, ты не должен меня целовать!
— Почему? — Голос донесся откуда-то снизу, и Уитни жалобно скорчилась. Он обвел языком вокруг пупка, она выдернула руку и вцепилась ему в волосы.
— Перестань! Это… это непорядочно!
— Не стоит взывать к моей порядочности, — пробормотал Каттер; не обращая внимания на ее сопротивление, он ласкал ртом бархатную поверхность ее живота. Уитни захлебнулась от шока и отчаяния, когда его руки накрыли груди и подержали их, дразня напряженные розетки, прижатые к центру ладоней. Она изогнулась и опять потребовала, чтобы он прекратил.
Каттер мягко зажал обе ее руки в своей, прижал их у нее над головой и лег на нее, одной ногой придавив обе ее; в глазах тлел огонь желания. Она чувствовала на себе его горячее тело и жилистые ноги, когда он раздвинул ей бедра.
В отчаянии она призывала то забвение, которое спасло ее в прошлый раз, но оно не приходило. Только жгучие прикосновения Капера пронизывали и прогоняли воспоминания, которые могли бы ее спасти. О Боже, когда он прекратит? — взмолилась она, но спасения не было.
Захватив ее рот, Каттер ее целовал, несмотря на попытки ускользнуть, одной рукой твердо придерживая голову за подбородок. Движения губами были настолько зовущими, возбуждающими, что у нее захватило дух, и он, кажется, это понял. Он играючи пробежался кончиком языка по контуру ее губ, рукой поддерживая мокрую голову; пальцы делали что-то странное и эротичное с мочкой уха и за ухом. Когда Уитни неистово задрожала, он сдвинулся, и его тело оказалось между ее бедер; настойчивые жаркие толчки сводили ее с ума, Уитни казалось, что она тонет в кипящем море.
Реальность отступила, мир свернулся в точку, где были только она и Каттер, где были только осязание, вкус и запах. Она еще сопротивлялась, но в ней медленно, по спирали разгорался огонь, наполняя тело истомой; движения замедлились, как будто она плыла под водой. Его рот переместился с губ на шею, задержался на впадинке под горлом, и она почувствовала, как ускоряется пульс.
Она словно видела со стороны, как замедлились движения Каттера, как рот впечатывал поцелуи в мокрую кожу, отчего Уитни дрожала. Когда он накрыл ладонью одну грудь и языком коснулся соска, Уитни конвульсивно прижала его к себе, не сознавая, что делает, Все было так странно, все приводило в замешательство, и вдруг она захотела, чтобы он утолил томление тела, которое в ней разжег. Ей и в голову не могло прийти, что когда-нибудь она такое почувствует — жажду принять его, — и она прогнулась ему навстречу.
Вдруг Каттер замер и накрыл ей рот рукой, потому что она издала протестующий стон. Внезапная напряженность Каттера и невнятное «черт возьми!» сказали ей, что что-то не так. Ошеломленная, неподвижная, Уитни лежала, не понимая, что происходит. В следующее мгновение Каттер гибким движением встал, нагнулся, поставил ее на ноги и натянуто и огорченно сказал:
— Оденься. Кто-то идет.
— Моя одежда… — Уитни смотрела смущенно, все еще не в силах смириться с внезапным обрывом охвативших ее эмоций.
Каттер коротко свистнул, и лошадь послушно подошла. Уитни узнала свою одежду, свисающую с шеи. Каттер сунул ей слегка влажные брюки и рубашку, которые она получила от Теджаса; ее смущение и замешательство были так очевидны, что Каттер засмеялся.
— Должно быть, у Бога большое чувство юмора. Не беспокойся, ты спасена. Пока. — Мягкий, ленивый голос звучал скорее обещая, чем разуверяя.
Уитни так дрожала, что с трудом смогла просунуть голову в ворот рубашки и натянуть брюки. Она издала долгий прерывистый вздох и удивилась — отчего ее охватило такое томление? Как мог этот человек с легкостью вынуть душу из ее тела? Слезы хлынули из глаз, и она вдруг поклялась себе вечно ненавидеть Каттера. Слава Богу, который уберег ее от совершения самого дурацкого поступка в жизни!
Видимо, пребывание в заложницах помутило ее разум, заразило какой-то умственной лихорадкой, коль она оказалась восприимчива к чарам отщепенца-полуапачи. Не было мало-мальски правдоподобного объяснения тому, что произошло — она почти что отдалась Каттеру, ее жгло желание отдаться! От этого воспоминания она покраснела и взмолилась, чтобы скорее пришло спасение.
Каттер посадил ее на лошадь, и они поехали к тому месту, где она оставила Теджаса. Он уже был там и сосредоточенно расхаживал по берегу.
Увидев Уитни, Теджас резко остановился; он отметил, как одежда липнет к все еще мокрому телу, а глаза горят, как два пятна тусклого золота. Каттер снял ее с лошади.
— Они приехали, — отрывисто сказал Теджас и подхватил Уитни за руку, когда Каттер толкнул ее к нему.
— Возьми — пока мне не до нее. Сколько их?
— Пятеро, — ответил Теджас, чувствуя, как дрожит Уитни. Он что-то сказал Каттеру на языке апачи, Каттер коротко взглянул на него и так же коротко ответил.
Уитни почувствовала, что Теджас пожал плечами, но не могла взглянуть ни на него, ни на Каттера. Ей казалось, что мексиканец знает, что произошло, знает, как тело предало ее. Что он сказал? А, какая разница! Теджас ничего не может сделать, она ничего не может сделать.
Каттер будет делать все, что захочет. И по непонятной причине предательское тело солидарно с ним.
— Уитни. — Теджас потряс ее за руку, и она испуганно вскинула глаза. Его голос был мягким, и до нее дошло, что он обращается к ней уже не в первый раз.
— Да?
— Я могу чем-нибудь помочь?
Она слабо улыбнулась. «Только если можешь отпустить грех, когда человек отдает душу дьяволу», — подумала она, а вслух сказала:
— Я не пострадала.
Теджас посмотрел на ее побледневшее лицо и не поверил. Он видел решимость в лице Каттера и знал настроение своего друга, когда тот отослал его в лагерь. И видя вызывающее выражение лица Уитни, он понимал, что она его обманывает. Может, Каттер не причинил ей вреда физически, но душа ее ранена.
— Идем, — мягко сказал он, и они пошли назад по травянистому склону.
Глава 9
Старательно сохраняя на лице безразличное выражение, Уитни слушала разговор Каттера с людьми, которые прибыли в горный лагерь. Это были те, кого ждали апачи, — мексиканцы, приехавшие совершить сделку, и она понимала: что бы ни случилось, это коснется ее.
Сердце колотилось; она старалась делать вид, что не слушает. Когда один из прибывших, окруженный солдатами, сказал по-испански: «Президент будет благодарен за ваш вклад, сеньоры», она горячо поблагодарила Бога за то, что в свое время по настоянию отца выучила испанский.
На солдатах была мексиканская форма: красно-синяя, на боку кортике серебряной рукояткой. Переговорами руководил Каттер, и мексиканцы находили его хитрым торговцем. Несколько раз один из них раздраженно вставал, но каждый раз компаньоны успокаивали его.
Из слов, которыми перебрасывались собеседники, Уитни поняла, что золото, которое украл Каттер, предназначено мексиканскому правительству в качестве платы за провизию, оружие и провиант. Она удивлялась, кому может понадобиться такое количество всего, пока из разговора не узнала, что это для индейцев, живущих семьями в резервации Сан-Карлос.
— Вы понимаете, сеньор, что мы не можем вредить собственному правительству, — заметил капитан Лопес. — Покупать ружья для врагов не входит в наши задачи.
— А ваша политика — уходить от большой партии золота ради мелкого успеха в переговорах? — парировал Каттер.
Капитан нахмурился.
— Я полагаю, президент Гонсалес одобрил бы эту сделку, если мы при этом не снабдим оружием изменников-апачей, — сказал Лопес. — Это только продлило бы конфликт и принесло много несчастий всем, кто в него вовлечен.
Твердое лицо Каттера не изменило выражения, в глазах ничего нельзя было прочесть, он не сдвинулся с позиции, которую занял в этих переговорах. Они примут его требования, потому что это им выгодно. Очень похоже на мексиканцев — выдавливать из человека последнюю каплю крови, но он понимал, что в этом отношении они не отличаются от большинства людей. Теджас его предупреждал, что они отличные мастера бартера.
Скорее, торговцы лошадьми, мысленно поправил друга Каттер; его взгляд оставался холодным и непреклонным.
— Не так мы глупы, чтобы просить у вас ружья для ваших врагов, капитан. — Ложь прозвучала уверенно. — Мы только желаем помочь несчастным людям, которые вынуждены жить на бесплодной земле Сан-Карлоса. Конечно, ружья можно купить и в другом месте.
— Ax, — вздохнул Лопес и бросил взгляд на компаньонов, показывая, что он не прочь признать за правду откровенную ложь Каттера. Компаньоны слегка покачали головами, и он сделал еще одну попытку поторговаться. — Полагаю, мы можем дать вам большую часть того, что перечислено в вашем списке, кроме, пожалуй, ружей и патронов. Это может нарушить договор, который мы подписали с Соединенными Штатами, и…
— Или все, или ничего, — резко сказал Каттер; он вдруг почувствовал, что устал притворяться. Он не отрывал взгляда от Лопеса, и тот вдруг покраснел и снова оглянулся на мужчину в касторовой шляпе.
Они ненадолго сомкнули головы, о чем-то неслышно поговорили, и Лопес выпрямился.
— Поскольку вы не будете использовать оружие против нашей страны, мы согласны, сеньор Каттер. Вы провернули тяжелую сделку, но мы согласны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Потирая подбородок, Теджас думал: скорее бы закончить то, что они наметили сделать, и тогда Уитни можно будет отпустить. К сожалению, золото они смогут обменять только после того, как встретятся с сообщниками, и, видимо, что-то произошло, раз их до сих пор нет. Ожидание всех изводило. Он снова перенес внимание на Уитни, стараясь не приглядываться, как она плещется на мелководье горного ручья.
Уитни улыбалась. Вода была холодная, она снимала гнетущий жар, она была чистая и свежая и пузырилась вокруг гладких камней. В этом месте ручей образовал заливчик, укрытый деревьями и кустами, — получилась прекрасная ванна. Густая листва простиралась до пологого берега, усыпанного шероховатой галькой, и полностью закрывала от любопытных глаз. Уитни расслабилась, легла, упершись локтями в дно и вытянув тело под водой, и наслаждалась. Голова Теджаса, стоявшего но страже, чуть виднелась, и она знала, что он человек благонадежный и не станет подсматривать.
Вода придала ей сил, она села и стала намыливать голову растением юкка, которое Теджас дал ей вместо шампуня. Взбитую пену уносил поток, покрываясь кружевными разводами белых пузырьков.
Непонятно почему, но Уитни почувствовала себя такой беззаботной, какой не была с момента похищения.
Плескаясь в воде, она забыла, что она пленница, что она не имеет ни прав, ни поблажек и полностью зависит от прихоти похитителей.
Вскоре ей надоело просто лежать в мелкой воде смотреть на облака, стремительно бегущие по небу. Она села, прикрыв руками грудь, и, оглядевшись, заметила тенистое местечко под скалой, куда с высоты двадцать футов каскадом падала вода, разбрызгивая радужную пыль. По краям потока скала ощерилась жесткой коркой, вдоль нее плотной стеной росли кусты, а внизу за века вода образовала глубокий бассейн; к нему и тянулся жадный взгляд Уитни.
По настоянию отца Уитни еще в детстве научилась плавать и не боялась глубины. Ее больше смущало, что Теджас встревожится, но ей очень хотелось поплавать и нырнуть с большого камня, и она убедила себя, что Теджас ничего не заметит.
Она оказалась права. Дрожа от холодного воздуха — тело сразу покрылось мурашками, — Уитни вышла на берег и босиком прошла по гладкому, скользкому камню.
Вода падала с мелодичным звоном, который тонул в шуме убегающего потока и уносил все ее горести. Легкая улыбка тронула губы, на миг она замерла, ощущая, как теплый камень греет ступни ног, а солнце ласкает тело.
Приподнявшись на носочки, она прыгнула в воду, описав в воздухе плавную дугу.
Она вынырнула в нескольких футах от берега, глотнула воздух и откинула со лба волосы. Она поплыла, не вынимая рук из воды, медленно шевеля ногами. Тело покрылось гусиной кожей, но она решила еще раз нырнуть, перед тем как вернуться на место купания, указанное Теджасом.
Он не хватился ее, значит, все в порядке. Было тихо, только редкие крики птиц прерывали монотонный шум водопада. Очень не хотелось уходить, но Уитни понимала, что надо торопиться, пока Теджас не потерял терпение, ведь он ее единственная опора.
Уитни поплыла к водопаду, взобралась на мокрый камень, с которого ныряла в первый раз, секунду постояла и нырнула. Вода обласкала голое тело; это было странно эротично, она погружалась все глубже, и когда вынырнула, в легких почти не оставалось воздуха.
Отдышавшись, она поискала ногами дно и встала, чтобы отжать волосы. Вода доходила ей до пояса. Она стояла с наклоненной головой и поэтому едва успела заметить какое-то движение, как ее схватила твердая рука.
Из горла вырвался крик и тут же оборвался — она увидела, что это Каттер. Он в упор смотрел на нее, вокруг рта пролегли складки, и она не распознала в этом признак железного напряжения. Да и как бы она могла догадаться? Однако он ничего не сделал, чтобы остановить ее, когда она присела по горло в воду. Легким, насмешливым тоном он сказал:
— Неужели я нашел в горах русалку?
Она решила взять наглостью; бросив взгляд через его плечо в поисках Теджаса, она сказала:
— Ты не мог меня найти, потому что я не терялась.
— Значит, ты — русалка? Принимаю.
На этот раз его выдало дрожание голоса, и Уитни внимательнее посмотрела на него. Но ничто в лице не указывало на грозящую опасность, и она спокойно продолжила:
— Теджас сказал, что мне можно помыться, я так и сделала.
Проследив за ее взглядом, Каттер улыбнулся:
— Не ищи своего сторожевого пса, я отослал его в лагерь.
Уитни почувствовала ком в горле. Оглянувшись, она увидела лошадь Катгера, стоявшую по брюхо в воде; с шеи свисала уздечка — она поняла, что Каттер наблюдал за ней несколько минут. Почему Теджас ее не предупредил? — сердито подумала она и сама нашла ответ: конечно, он считал, что раз это Каттер, а она женщина Каттера, то все в порядке. Вот беда!
Она не могла знать, что это не совсем так, что Теджас пытался дать ей знак, но Каттер категорически приказал ему вернуться в лагерь. А теперь злился. Он злился не на то, что она купалась, а на то, что сдуру не запретил себе любоваться эротической сценой.
До нее постепенно стало доходить, в какой она опасности: по напряженному выражению лица было понятно, что он не настроен обмениваться любезностями. Уитни еще глубже погрузилась в воду и прикрыла груди руками.
— Поздновато для этого, ты не находишь? — задумчиво произнес Каттер. — О зрителях надо было думать, когда позировала на том камне.
Она вспыхнула. Значит, он наблюдал, а она думала, что ее никто не видит. Он прав насчет того, что поздно думать о скромности. Она вдруг поняла, что сейчас для нее Каттер опаснее Одинокого Волка — тот по крайней мере мог остановиться, подумав о Каттере, а Каттер ни перед кем не должен отчитываться.
Словно прочтя ее мысли, Каттер улыбнулся, напомнив Волка из сказки про Красную Шапочку; Уитни представила, что должна была чувствовать та, когда говорила: «Какие у тебя большие зубы!» — и попыталась обрести под ногами потерянную почву.
— Каттер… если ты принесешь мою одежду, я обещаю, что больше не сделаю такой глупости… Я… она висит на кусте, где Теджас.
— Уитни, Уитни, — с упреком сказал Каттер, — ты действительно думаешь, что я тебя отпущу? — Его взгляд опустился ниже, к темному треугольнику, который не могла скрыть прозрачная вода.
Уитни сделала безуспешную попытку прикрыться и услышала, как он засмеялся. Она подняла голову, и взгляд уткнулся в широкую грудь. Вода доходила Каттеру до пояса, но она поняла, что ему пришлось плыть, потому что он тоже был весь мокрый, черные волосы слиплись прядями, кожа блестела. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Каттера, обегающий ее голое тело, грудь и бедра, впадины и выпуклости. Она попыталась нырнуть, но он сжал ее руку, мускулы напряглись, и он выдернул ее из воды.
Уитни с ужасом увидела, что мокрая полоска набедренной повязки вздымается, облегая определенные части тела, и когда перевела взгляд на его лицо, внутри что-то екнуло: она поняла, что он ее не отпустит…
Ее мольбы были тщетны, попытки вырваться не могли остановить его — он подхватил ее на руки, вынес из ручья и положил на травянистый склон. Злые, бессвязные, рыдающие выкрики лились из нее потоком, Уитни едва ли понимала, что говорит, пыталась схватить его за руки, когда он стал снимать с себя одежду.
— Ты не можешь! О, у меня нет никакой одежды…
— Так всегда и бывает, — хрипло сказал Каттер.
— Никто так не делает!
Он схватил ее за руку и насмешливо сказал:
— Все будет так, как это обычно делается, Уитни, обещаю.
— Нет! Нет… не так! Ты меня не понял… о, ты не должен меня целовать!
— Почему? — Голос донесся откуда-то снизу, и Уитни жалобно скорчилась. Он обвел языком вокруг пупка, она выдернула руку и вцепилась ему в волосы.
— Перестань! Это… это непорядочно!
— Не стоит взывать к моей порядочности, — пробормотал Каттер; не обращая внимания на ее сопротивление, он ласкал ртом бархатную поверхность ее живота. Уитни захлебнулась от шока и отчаяния, когда его руки накрыли груди и подержали их, дразня напряженные розетки, прижатые к центру ладоней. Она изогнулась и опять потребовала, чтобы он прекратил.
Каттер мягко зажал обе ее руки в своей, прижал их у нее над головой и лег на нее, одной ногой придавив обе ее; в глазах тлел огонь желания. Она чувствовала на себе его горячее тело и жилистые ноги, когда он раздвинул ей бедра.
В отчаянии она призывала то забвение, которое спасло ее в прошлый раз, но оно не приходило. Только жгучие прикосновения Капера пронизывали и прогоняли воспоминания, которые могли бы ее спасти. О Боже, когда он прекратит? — взмолилась она, но спасения не было.
Захватив ее рот, Каттер ее целовал, несмотря на попытки ускользнуть, одной рукой твердо придерживая голову за подбородок. Движения губами были настолько зовущими, возбуждающими, что у нее захватило дух, и он, кажется, это понял. Он играючи пробежался кончиком языка по контуру ее губ, рукой поддерживая мокрую голову; пальцы делали что-то странное и эротичное с мочкой уха и за ухом. Когда Уитни неистово задрожала, он сдвинулся, и его тело оказалось между ее бедер; настойчивые жаркие толчки сводили ее с ума, Уитни казалось, что она тонет в кипящем море.
Реальность отступила, мир свернулся в точку, где были только она и Каттер, где были только осязание, вкус и запах. Она еще сопротивлялась, но в ней медленно, по спирали разгорался огонь, наполняя тело истомой; движения замедлились, как будто она плыла под водой. Его рот переместился с губ на шею, задержался на впадинке под горлом, и она почувствовала, как ускоряется пульс.
Она словно видела со стороны, как замедлились движения Каттера, как рот впечатывал поцелуи в мокрую кожу, отчего Уитни дрожала. Когда он накрыл ладонью одну грудь и языком коснулся соска, Уитни конвульсивно прижала его к себе, не сознавая, что делает, Все было так странно, все приводило в замешательство, и вдруг она захотела, чтобы он утолил томление тела, которое в ней разжег. Ей и в голову не могло прийти, что когда-нибудь она такое почувствует — жажду принять его, — и она прогнулась ему навстречу.
Вдруг Каттер замер и накрыл ей рот рукой, потому что она издала протестующий стон. Внезапная напряженность Каттера и невнятное «черт возьми!» сказали ей, что что-то не так. Ошеломленная, неподвижная, Уитни лежала, не понимая, что происходит. В следующее мгновение Каттер гибким движением встал, нагнулся, поставил ее на ноги и натянуто и огорченно сказал:
— Оденься. Кто-то идет.
— Моя одежда… — Уитни смотрела смущенно, все еще не в силах смириться с внезапным обрывом охвативших ее эмоций.
Каттер коротко свистнул, и лошадь послушно подошла. Уитни узнала свою одежду, свисающую с шеи. Каттер сунул ей слегка влажные брюки и рубашку, которые она получила от Теджаса; ее смущение и замешательство были так очевидны, что Каттер засмеялся.
— Должно быть, у Бога большое чувство юмора. Не беспокойся, ты спасена. Пока. — Мягкий, ленивый голос звучал скорее обещая, чем разуверяя.
Уитни так дрожала, что с трудом смогла просунуть голову в ворот рубашки и натянуть брюки. Она издала долгий прерывистый вздох и удивилась — отчего ее охватило такое томление? Как мог этот человек с легкостью вынуть душу из ее тела? Слезы хлынули из глаз, и она вдруг поклялась себе вечно ненавидеть Каттера. Слава Богу, который уберег ее от совершения самого дурацкого поступка в жизни!
Видимо, пребывание в заложницах помутило ее разум, заразило какой-то умственной лихорадкой, коль она оказалась восприимчива к чарам отщепенца-полуапачи. Не было мало-мальски правдоподобного объяснения тому, что произошло — она почти что отдалась Каттеру, ее жгло желание отдаться! От этого воспоминания она покраснела и взмолилась, чтобы скорее пришло спасение.
Каттер посадил ее на лошадь, и они поехали к тому месту, где она оставила Теджаса. Он уже был там и сосредоточенно расхаживал по берегу.
Увидев Уитни, Теджас резко остановился; он отметил, как одежда липнет к все еще мокрому телу, а глаза горят, как два пятна тусклого золота. Каттер снял ее с лошади.
— Они приехали, — отрывисто сказал Теджас и подхватил Уитни за руку, когда Каттер толкнул ее к нему.
— Возьми — пока мне не до нее. Сколько их?
— Пятеро, — ответил Теджас, чувствуя, как дрожит Уитни. Он что-то сказал Каттеру на языке апачи, Каттер коротко взглянул на него и так же коротко ответил.
Уитни почувствовала, что Теджас пожал плечами, но не могла взглянуть ни на него, ни на Каттера. Ей казалось, что мексиканец знает, что произошло, знает, как тело предало ее. Что он сказал? А, какая разница! Теджас ничего не может сделать, она ничего не может сделать.
Каттер будет делать все, что захочет. И по непонятной причине предательское тело солидарно с ним.
— Уитни. — Теджас потряс ее за руку, и она испуганно вскинула глаза. Его голос был мягким, и до нее дошло, что он обращается к ней уже не в первый раз.
— Да?
— Я могу чем-нибудь помочь?
Она слабо улыбнулась. «Только если можешь отпустить грех, когда человек отдает душу дьяволу», — подумала она, а вслух сказала:
— Я не пострадала.
Теджас посмотрел на ее побледневшее лицо и не поверил. Он видел решимость в лице Каттера и знал настроение своего друга, когда тот отослал его в лагерь. И видя вызывающее выражение лица Уитни, он понимал, что она его обманывает. Может, Каттер не причинил ей вреда физически, но душа ее ранена.
— Идем, — мягко сказал он, и они пошли назад по травянистому склону.
Глава 9
Старательно сохраняя на лице безразличное выражение, Уитни слушала разговор Каттера с людьми, которые прибыли в горный лагерь. Это были те, кого ждали апачи, — мексиканцы, приехавшие совершить сделку, и она понимала: что бы ни случилось, это коснется ее.
Сердце колотилось; она старалась делать вид, что не слушает. Когда один из прибывших, окруженный солдатами, сказал по-испански: «Президент будет благодарен за ваш вклад, сеньоры», она горячо поблагодарила Бога за то, что в свое время по настоянию отца выучила испанский.
На солдатах была мексиканская форма: красно-синяя, на боку кортике серебряной рукояткой. Переговорами руководил Каттер, и мексиканцы находили его хитрым торговцем. Несколько раз один из них раздраженно вставал, но каждый раз компаньоны успокаивали его.
Из слов, которыми перебрасывались собеседники, Уитни поняла, что золото, которое украл Каттер, предназначено мексиканскому правительству в качестве платы за провизию, оружие и провиант. Она удивлялась, кому может понадобиться такое количество всего, пока из разговора не узнала, что это для индейцев, живущих семьями в резервации Сан-Карлос.
— Вы понимаете, сеньор, что мы не можем вредить собственному правительству, — заметил капитан Лопес. — Покупать ружья для врагов не входит в наши задачи.
— А ваша политика — уходить от большой партии золота ради мелкого успеха в переговорах? — парировал Каттер.
Капитан нахмурился.
— Я полагаю, президент Гонсалес одобрил бы эту сделку, если мы при этом не снабдим оружием изменников-апачей, — сказал Лопес. — Это только продлило бы конфликт и принесло много несчастий всем, кто в него вовлечен.
Твердое лицо Каттера не изменило выражения, в глазах ничего нельзя было прочесть, он не сдвинулся с позиции, которую занял в этих переговорах. Они примут его требования, потому что это им выгодно. Очень похоже на мексиканцев — выдавливать из человека последнюю каплю крови, но он понимал, что в этом отношении они не отличаются от большинства людей. Теджас его предупреждал, что они отличные мастера бартера.
Скорее, торговцы лошадьми, мысленно поправил друга Каттер; его взгляд оставался холодным и непреклонным.
— Не так мы глупы, чтобы просить у вас ружья для ваших врагов, капитан. — Ложь прозвучала уверенно. — Мы только желаем помочь несчастным людям, которые вынуждены жить на бесплодной земле Сан-Карлоса. Конечно, ружья можно купить и в другом месте.
— Ax, — вздохнул Лопес и бросил взгляд на компаньонов, показывая, что он не прочь признать за правду откровенную ложь Каттера. Компаньоны слегка покачали головами, и он сделал еще одну попытку поторговаться. — Полагаю, мы можем дать вам большую часть того, что перечислено в вашем списке, кроме, пожалуй, ружей и патронов. Это может нарушить договор, который мы подписали с Соединенными Штатами, и…
— Или все, или ничего, — резко сказал Каттер; он вдруг почувствовал, что устал притворяться. Он не отрывал взгляда от Лопеса, и тот вдруг покраснел и снова оглянулся на мужчину в касторовой шляпе.
Они ненадолго сомкнули головы, о чем-то неслышно поговорили, и Лопес выпрямился.
— Поскольку вы не будете использовать оружие против нашей страны, мы согласны, сеньор Каттер. Вы провернули тяжелую сделку, но мы согласны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25