Никогда еще не встречала человека, который имел бы столько друзей, готовых стать соучастниками.
— Это должно бы навести тебя на определенные мысли о Рэнде, — тихо заметил Ник. — Разве мог бы он рассчитывать на такую преданность, если бы не был исключительно порядочным человеком?
— Ах, я даже не знаю! — в смятении воскликнула Шина. — Я вообще больше не знаю, что хорошо, а что плохо, и кому можно доверять.
— Ну, это-то просто, — серьезно сказал О'Брайен, глядя ей прямо в глаза. — Доверяй Рэнду, ты никогда не пожалеешь об этом.
— А ты очень предан ему, Рэнд так и говорил.
— Мы пережили с ним несколько опасных приключений. Когда дело доходит до драки, то ты на деле узнаешь, кто тебе друг. — Он сорвал стебелек травы и начал задумчиво его покусывать. — Наверное, Рэнд сказал тебе, что я нечто вроде урода, — медленно произнес он. В его глазах промелькнуло печальное выражение.
Шина почувствовала прилив почти материнской нежности.
— Он сказал, что ты нечто вроде гения, — мягко сказала она.
Ник иронически скривил губы.
— Какая разница? Когда я познакомился с Рэндом два года назад, у меня были очень серьезные проблемы с поиском своего места в жизни. Он помог мне взглянуть на жизнь по-другому, и я очень многим ему обязан.
— Я понимаю. То, что ты чувствуешь благодарность, вполне естественно, — тихо сказала Шина. — Я тоже считаю, что долги нужно платить. И в этом одна из проблем.
— Возможно, — согласился О'Брайен. — Но если у Рэнда это вызывает возражения, то, уверяю тебя, они достаточно обоснованны. Как я уже сказал, ты можешь полностью доверять ему, Шина.
— Не трать попусту время, Ник, — раздался над ними усталый голос Челлона. — Эта леди предпочитает оставаться в своем уютном коконе. Она не желает даже пытаться думать самостоятельно.
Шина и О'Брайен как по команде вскинули глаза на мрачного седока на гнедой кобыле. Бежевые замшевые штаны и охристая рубашка Рэнда отлично сочетались с цветом лошади, словно все было специально подобрано для этюда в коричневых тонах. Ник и Шина были так поглощены своим разговором, что даже не заметили его появления.
Челлон быстро соскочил с лошади, перекинул повод вперед и направился к ним. Весь его облик дышал мрачной горечью, а львиные глаза полыхали гневом. Шина инстинктивно дернулась, словно хотела отодвинуться, и Рэнд еще резче сжал губы.
— Можешь возвращаться на ранчо, Ник, — сурово бросил он. — Теперь я сам обо всем позабочусь.
О'Брайен нерешительно поднялся, не сводя глаз с каменного лица друга.
— Потише, Рэнд, — умиротворяюще сказал он. — Она просто растерялась. Она не хотела доставлять тебе беспокойство.
— Неужели? — язвительно спросил Рэнд. — В таком случае у нее просто талант устраивать мне ад на земле. А тебе лучше не вмешиваться, Ник.
О'Брайен пожал плечами.
— Как скажешь. Это твое дело. — Он направился к черному жеребцу и легко вскочил в седло.
— Вот именно, — мрачно подтвердил Челлон, искоса бросая взгляд на Шину. — Рад, что ты это понимаешь.
— Я буду в Кресент-Крик, если понадоблюсь, — сказал Ник, разворачивая лошадь. Он обернулся через плечо, и глаза его насмешливо сверкнули. — Или мне лучше побыть поблизости? Дело принимает интересный оборот. — Весело помахав рукой, он пустил жеребца в галоп.
Глава восьмая
Челлон мгновенно повернулся к Шине и окинул ее свирепым взглядом.
— Я вижу, тебе удалось поймать и Ника в западню твоих больших черных глаз, — возмущенно выпалил он. — Никогда не замечал в нем такой готовности оберегать женщину!
Шина сидела на траве на корточках, но при словах Рэнда начала подниматься.
— Он действительно твой друг, и очень хороший, — попыталась она возразить. — И мне ни к чему его защита. Я сама могу за себя постоять.
Рэнд удержал ее в прежнем положении.
— Сиди, — резко бросил он. — Я должен кое-что тебе сказать. — Это прозвучало довольно угрожающе, в полном соответствии с выражением его лица. Рэнд сел напротив и железными руками взял ее за плечи. — Слушай, если ты сотворишь такое еще раз, то я за себя не отвечаю, — мрачно произнес он. — Я не хочу опять проходить через этот ад. Ты понимаешь меня, Шина?
Шина кивнула, насупившись.
— Уверена, что ты будешь рад наказать меня за это, — сказала она, сердито сверкая глазами. — Но я не виновата, что ты решил прочесать всю округу, разыскивая меня. Все происшедшее — твоих рук дело, Рэнд Челлон.
— Уж это точно! Я заварил эту кашу еще пять лет назад, когда впервые увидел тебя! Естественно, я был готов к тому, что это принесет мне определенное беспокойство, но не до такой же степени! Черт меня побери, если я позволю тебе и дальше так поступать со мной! Если ты не пообещаешь мне никогда больше не пытаться сбежать, то я просто посажу тебя под замок.
Шина тщетно пыталась освободиться от его железных рук.
— Я не пыталась сбежать! — гордо возразила она. — А если бы пыталась, то добилась бы своего. Я не так глупа, Рэнд.
— Конечно, ты очень умна, — согласился он. — Это, правда, не мешает тебе быть самой взбалмошной, самой упрямой, самой…
— Можешь не продолжать! — возмущенно перебила она. — Кажется, я понимаю, какого ты обо мне мнения. Ну и ладно! Ты не обязан продолжать жить со мной, если я для тебя такая обуза. Отпусти меня, и я уйду.
В отчаянии он потряс ее.
— Но ты же прекрасно знаешь, как обстоят дела! Ты принадлежишь мне, — убежденно заявил он.
— Я никому не принадлежу, — ответила Шина, повышая голос. — Сейчас не средние века, и я, уж конечно, не жалкая рабыня, безропотно готовая исполнять любые твои прихоти. Ты можешь обладать всеми деньгами мира, но меня тебе не купить, Рэнд!
— Но людей можно купить не деньгами, а чем-то другим, Шина, — с горячностью возразил Рэнд. — Я потратил пять лет и значительное количество душевных сил на тебя. Когда ты сможешь сказать то же самое обо мне, то я признаю, что ты имеешь право на значительную часть меня.
— Ты можешь говорить это, ничем не рискуя, — с горечью сказала Шина. — Ты прекрасно знаешь, что то, что между нами происходит, закончится очень быстро. Ты дал это понять совершенно недвусмысленно.
Рэнд чертыхнулся, теряя терпение.
— Что за глупости! Это ты все время боишься пойти на встречные шаги. Я просил тебя выйти за меня замуж, разве не так?
— Временное помутнение рассудка, несомненно, — фыркнула Шина. — Подходящее завершение твоих фантазий обо мне. Однако, когда дело дошло до действительно серьезных обязательств, то ты оказался на удивление практичным, разве не так, Рэнд?
— Не знаю, понимаешь ли ты сама, о чем говоришь, но я ни слова не понял! Чего еще ты от меня хочешь, Бога ради?
— Да мне ничего от тебя не надо! — закричала Шина, чуть не плача от ярости и отчаяния. — Почему тебе просто не уйти и не оставить меня в покое?
— Потому что я не отпущу тебя, пока у тебя в голове такая путаница. Я хочу добраться, наконец, до сути. Может, ты скажешь мне, из-за чего ты так ужасно расстроилась?
Шина упрямо сжала губы, не желая отвечать.
Глаза Рэнда сузились, как у кошки.
— Ну, значит, я должен сам догадаться, — медленно сказал он. — Но не думаю, что это улучшит мое мнение о тебе, Шина. Если ты не хотела сбегать, то почему вот так ушла?
Шина нервно облизнула губы. Куда легче было иметь дело с Рэндом, когда он выходил из себя от гнева, чем когда он так настойчиво и безжалостно анализировал ее поведение.
— Я просто хотела побыть одна и немного подумать, — уклончиво сказала она. — Откуда я знала, что ты начнешь рыскать по всей долине Рио-Гранде, чтобы найти меня?
— Ты знала, — медленно сказал он, не отрывая внимательного взгляда от ее лица. — Но была, по-видимому, слишком расстроена, чтобы волноваться об этом. И теперь я хочу понять, что же привело тебя в такое состояние.
Шина почти зримо ощущала ход его мысли, поэтому быстро отвела глаза и залилась краской.
Естественно, для Рэнда это послужило последним доказательством правильности его рассуждений.
— Черт меня побери, — растягивая слова, проговорил он, словно бы еще не веря. — Это все из-за таблеток!
Шина упрямо молчала, устремив взгляд на пуговицу его рубашки.
— Да я убить тебя готов! — прорычал Рэнд, крепче сжимая ее плечи. — Так, значит, я провел такой жуткий день только из-за этих проклятых таблеток? И тебе не пришло в голову сначала обсудить вопрос со мной, а не убегать, как испуганный ребенок?
— А что тут было обсуждать? — колко сказала она. — Твои действия говорили сами за себя. Уж не из-за этого ли доктор Ноултон был так тщателен в своем обследовании?
Челлон покачал головой.
— Он думал, что ты уже беременна. Когда тебе стало плохо за столом, он решил, что это вполне может быть ранний токсикоз. Он знал, как я сходил по тебе с ума, и не поверил своим ушам, когда узнал, что между нами ничего не было.
— И тогда он дал тебе таблетки, — язвительно сказала Шина. — Тебя окружают такие заботливые друзья, Рэнд! И все они стараются уберечь тебя от неприятных сторон твоего увлечения!
— Я сам попросил у него таблетки, черт возьми! — грубо оборвал ее Челлон. — Почему-то я думал, идиот, что ты сама нуждаешься в защите. Пойми, Шина, это твое тело должно будет выносить нашего ребенка. Я не имел права лишать тебя свободы выбора, — В уголках его губ появились горькие складки. — Конечно, уже сейчас может быть поздно, но я все-таки решил проявить благородство и дать тебе возможность самой решать свою дальнейшую судьбу. — Его лицо помрачнело. — Маленькая дурочка, разве ты не понимаешь, каким искушением для меня было ничего не предпринимать и предоставить природе полную свободу? Уверяю, ты ни за что не оставила бы меня, если бы была беременна. Все стало бы намного проще. Но я не хотел привязывать тебя к себе таким образом. Я вообще не хотел давить на тебя! Я терпеливо ждал, чтобы ты сама захотела жить со мной, без малейшего принуждения, даже такого.
— Мне очень жаль, что я все не так поняла, — сдавленным голосом проговорила Шина, глядя на Рэнда с раскаянием. — Я подумала, что ты не хочешь брать на себя ответственность.
Лицо Челлона было все так же сурово.
— А ты никогда и не стараешься понять, причем никогда не сомневаешься в своих выводах относительно меня. — Он холодно усмехнулся. — Подумать только, я даже воображал, что ты будешь мне благодарна! Ну до какой степени глупости я с тобой дойду?
Шина чувствовала, как слезы застилают глаза при виде горечи, написанной на лице Рэнда. На какой-то момент его взгляд выдал, как глубоко ранило его происшедшее. Но затем выражение на его лице опять приобрело холодную отчужденность.
Внезапно он отпустил ее и резко встал.
— Ну ладно, похоже, что я ошибся в своих благородных рассуждениях, — холодно сказал он. — Если ты думаешь, что я боюсь связать себя таким образом, то есть только один способ доказать, что это не так. — Он начал быстро расстегивать рубашку, а потом небрежно бросил ее на траву. Его мускулистые загорелые плечи казались медными в свете вечернего солнца. — И я готов начать прямо сейчас!
— Что ты собираешься делать? — воскликнула пораженная Шина, когда он нагнулся и подхватил ее на руки. Ее сердце отчаянно колотилось от страха и странного волнения, когда она вцепилась в обнаженные плечи Рэнда. Он быстро понес ее к пруду. — Отпусти меня! Рэнд!
— Не раньше, чем я продемонстрирую тебе свою готовность к решительному шагу, — с издевкой сказал он. — Я же не могу обмануть твои надежды!
— Я же сказала, что сожалею, — жалобно проговорила Шина. Рэнд направлялся прямо к пруду, и она не могла отделаться от неприятного ощущения, что он хочет ее туда бросить.
— А я ни о чем не жалею! И собираюсь наслаждаться каждым мгновением.
Неожиданно они оба оказались в облаке кружевных ветвей, потому что Рэнд нырнул под сень большой плакучей ивы, склоняющейся к самому берегу пруда. Затем листья остались позади, и они оказались почти в полумраке. Рэнд уложил ее на что-то очень мягкое, что оказалось толстым слоем мха, и опустился рядом на колени, сразу же начав расстегивать ей блузку.
Шина озиралась вокруг в немом изумлении. Опускающиеся до земли гибкие ветви ивы образовывали вокруг них словно плотную занавеску, полностью отгораживая от окружающего мира. Солнце пробивалось сквозь ветви лишь отдельными лучами, рисуя изменчивые узоры на земле.
— Это словно свой, особый мир, — с восхищением проговорила Шина. — Я и не догадывалась, что здесь скрывается такое чудо!
— Когда я был ребенком, я убегал к ивовому пруду при первой же возможности. Лора так и не могла этого понять, ведь в Кресент-Крик было столько развлечений! Я никогда не говорил ей, что для меня это было нечто вроде собственного святилища, куда никто другой не знает дорогу. Это же мечта каждого ребенка.
— И поэтому, когда ты вырос, то купил это ранчо, — задумчиво сказала Шина, вглядываясь в склоненное над ней лицо, как будто желая представить непослушного, проказливого мальчишку, который прибегал сюда много лет назад.
— Я купил ранчо, потому что это хорошее вложение денег, — холодно возразил Рэнд, твердо встречая ее взгляд. — Чувства здесь роли не играли.
— Ты уверен? — мягко спросила Шина, нежно глядя на него. — А мне кажется, что играли. Челлон пожал плечами.
— Думай что хочешь. Ты еще узнаешь, что меня никто не считает особенно романтичным. Это качество больше подходит тоскливым ирландским певицам.
Шина подавила улыбку. Что могло быть романтичнее, чем пятилетнее увлечение незнакомой девушкой?
Челлон расстегнул последнюю пуговицу ее рубашки и был уже готов снять ее, когда Шина остановила его, взяв за руки.
— Почему ты делаешь это, Рэнд? — тихо спросила она.
Он насмешливо скривил губы.
— Мы будем иметь ребенка, — холодно сказал он. — Или, по крайней мере, хорошенько постараемся. Надеюсь, тогда-то ты избавишься от своих необоснованных сомнений на мой счет?
— Я никогда не говорила, что хочу забеременеть, — сдержанно сказала Шина. — Я знаю, что обидела тебя своим недоверием, но это не способ, чтобы наказывать меня, Рэнд. Ты потом об этом горько пожалеешь.
— Вероятно, — признал Челлон, отводя ее руки и стаскивая с ее плеч рубашку. — Но сейчас уже поздно думать об этом. Теперь меня уже ничто не остановит.
И тогда в первый раз Шина заметила, как дрожат его руки и как быстро пульсирует жилка на его виске, выдавая внутреннее волнение. Он перевел взгляд с ее лица на обнаженную грудь, и взгляд его потеплел. Он судорожно вздохнул и протянул руки, чтобы коснуться нежных полушарий.
— А может быть, я просто ищу предлога, — осипшим голосом сказал он, наклоняясь к ней почти вплотную. Сопровождая каждое слово легким поцелуем, он продолжал: — Я весь день изнемогал от желания, словно меня сжигала лихорадка. Видимо, я пристрастился к сексу и испытываю к нему непреодолимую силу, как наркоман.
Шина теперь и сама дрожала, остро ощущая его близость. Едва дыша, она спросила:
— Так ты больше не сердишься? Рэнд покачал головой, не переставая касаться при этом ее губ.
— Ну как я могу сердиться на тебя в такой момент, моя голубка? Все, о чем я сейчас могу думать, это увидеть тебя обнаженной, лежащей на этой подстилке из мха. Как же я этого хочу! — Большими пальцами он нежно ласкал ее соски, и Шина почувствовала, как ее тело бурно отзывается и на его ласковые слова, и на его действия.
Она посмотрела на него странно торжественно.
— Кажется, я тоже этого хочу, — глухо сказала она. Она пододвинулась поближе к его сильному телу, как будто в нем был притягивающий ее магнит. Конечно, был, подумала она, обнимая его за талию и прижимая свою нежную грудь к его твердой мускулистой груди. Ему достаточно было только дотронуться до нее, как в бедрах запульсировала знакомая сладкая боль.
Мощная судорога сотрясла тело Челлона, когда он почувствовал, как напряглись ее соски от соприкосновения с его грудью.
— Ты уверена? — спросил он, прерывисто дыша и притягивая ее еще ближе. — Я постараюсь предохраниться, но ничего не могу гарантировать. Я просто схожу с ума, когда я рядом с тобой.
Шина приникла к нему, покрывая легкими поцелуями гладкую кожу его плеча.
— Уверена, — выдохнула она и затаила дыхание, испытывая невероятное наслаждение от прикосновения мужских рук, гладящих ее спину. — И можешь не думать о предохранении, я не против.
— Боже, голубка, я тоже! — Рэнд жадно впился в ее губы, изнемогая от желания, и она ответила ему с не меньшей страстью. Его язык скользнул внутрь, полный горячего нетерпения, и принялся играть с ее языком, пока они с Шиной не начали дрожать и задыхаться от страсти. Руки Рэнда с несвойственной им неловкостью боролись с «молнией» на ее джинсах, в то время как Шина так же неуклюже пыталась расстегнуть его ремень.
— Лучше я сам, дорогая, — дрожащим от возбуждения голосом сказал Челлон, отводя ее руки. — Мне хочется, чтобы в этот раз все длилось подольше, а твои руки доводят меня до экстаза. — Он быстро снял с нее джинсы и опять уложил на мох, так что она лежала перед ним во всей красе, разметав длинные цыганские кудри, а маленькое нежное тело трепетало от желания в томительном ожидании его ласк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Это должно бы навести тебя на определенные мысли о Рэнде, — тихо заметил Ник. — Разве мог бы он рассчитывать на такую преданность, если бы не был исключительно порядочным человеком?
— Ах, я даже не знаю! — в смятении воскликнула Шина. — Я вообще больше не знаю, что хорошо, а что плохо, и кому можно доверять.
— Ну, это-то просто, — серьезно сказал О'Брайен, глядя ей прямо в глаза. — Доверяй Рэнду, ты никогда не пожалеешь об этом.
— А ты очень предан ему, Рэнд так и говорил.
— Мы пережили с ним несколько опасных приключений. Когда дело доходит до драки, то ты на деле узнаешь, кто тебе друг. — Он сорвал стебелек травы и начал задумчиво его покусывать. — Наверное, Рэнд сказал тебе, что я нечто вроде урода, — медленно произнес он. В его глазах промелькнуло печальное выражение.
Шина почувствовала прилив почти материнской нежности.
— Он сказал, что ты нечто вроде гения, — мягко сказала она.
Ник иронически скривил губы.
— Какая разница? Когда я познакомился с Рэндом два года назад, у меня были очень серьезные проблемы с поиском своего места в жизни. Он помог мне взглянуть на жизнь по-другому, и я очень многим ему обязан.
— Я понимаю. То, что ты чувствуешь благодарность, вполне естественно, — тихо сказала Шина. — Я тоже считаю, что долги нужно платить. И в этом одна из проблем.
— Возможно, — согласился О'Брайен. — Но если у Рэнда это вызывает возражения, то, уверяю тебя, они достаточно обоснованны. Как я уже сказал, ты можешь полностью доверять ему, Шина.
— Не трать попусту время, Ник, — раздался над ними усталый голос Челлона. — Эта леди предпочитает оставаться в своем уютном коконе. Она не желает даже пытаться думать самостоятельно.
Шина и О'Брайен как по команде вскинули глаза на мрачного седока на гнедой кобыле. Бежевые замшевые штаны и охристая рубашка Рэнда отлично сочетались с цветом лошади, словно все было специально подобрано для этюда в коричневых тонах. Ник и Шина были так поглощены своим разговором, что даже не заметили его появления.
Челлон быстро соскочил с лошади, перекинул повод вперед и направился к ним. Весь его облик дышал мрачной горечью, а львиные глаза полыхали гневом. Шина инстинктивно дернулась, словно хотела отодвинуться, и Рэнд еще резче сжал губы.
— Можешь возвращаться на ранчо, Ник, — сурово бросил он. — Теперь я сам обо всем позабочусь.
О'Брайен нерешительно поднялся, не сводя глаз с каменного лица друга.
— Потише, Рэнд, — умиротворяюще сказал он. — Она просто растерялась. Она не хотела доставлять тебе беспокойство.
— Неужели? — язвительно спросил Рэнд. — В таком случае у нее просто талант устраивать мне ад на земле. А тебе лучше не вмешиваться, Ник.
О'Брайен пожал плечами.
— Как скажешь. Это твое дело. — Он направился к черному жеребцу и легко вскочил в седло.
— Вот именно, — мрачно подтвердил Челлон, искоса бросая взгляд на Шину. — Рад, что ты это понимаешь.
— Я буду в Кресент-Крик, если понадоблюсь, — сказал Ник, разворачивая лошадь. Он обернулся через плечо, и глаза его насмешливо сверкнули. — Или мне лучше побыть поблизости? Дело принимает интересный оборот. — Весело помахав рукой, он пустил жеребца в галоп.
Глава восьмая
Челлон мгновенно повернулся к Шине и окинул ее свирепым взглядом.
— Я вижу, тебе удалось поймать и Ника в западню твоих больших черных глаз, — возмущенно выпалил он. — Никогда не замечал в нем такой готовности оберегать женщину!
Шина сидела на траве на корточках, но при словах Рэнда начала подниматься.
— Он действительно твой друг, и очень хороший, — попыталась она возразить. — И мне ни к чему его защита. Я сама могу за себя постоять.
Рэнд удержал ее в прежнем положении.
— Сиди, — резко бросил он. — Я должен кое-что тебе сказать. — Это прозвучало довольно угрожающе, в полном соответствии с выражением его лица. Рэнд сел напротив и железными руками взял ее за плечи. — Слушай, если ты сотворишь такое еще раз, то я за себя не отвечаю, — мрачно произнес он. — Я не хочу опять проходить через этот ад. Ты понимаешь меня, Шина?
Шина кивнула, насупившись.
— Уверена, что ты будешь рад наказать меня за это, — сказала она, сердито сверкая глазами. — Но я не виновата, что ты решил прочесать всю округу, разыскивая меня. Все происшедшее — твоих рук дело, Рэнд Челлон.
— Уж это точно! Я заварил эту кашу еще пять лет назад, когда впервые увидел тебя! Естественно, я был готов к тому, что это принесет мне определенное беспокойство, но не до такой же степени! Черт меня побери, если я позволю тебе и дальше так поступать со мной! Если ты не пообещаешь мне никогда больше не пытаться сбежать, то я просто посажу тебя под замок.
Шина тщетно пыталась освободиться от его железных рук.
— Я не пыталась сбежать! — гордо возразила она. — А если бы пыталась, то добилась бы своего. Я не так глупа, Рэнд.
— Конечно, ты очень умна, — согласился он. — Это, правда, не мешает тебе быть самой взбалмошной, самой упрямой, самой…
— Можешь не продолжать! — возмущенно перебила она. — Кажется, я понимаю, какого ты обо мне мнения. Ну и ладно! Ты не обязан продолжать жить со мной, если я для тебя такая обуза. Отпусти меня, и я уйду.
В отчаянии он потряс ее.
— Но ты же прекрасно знаешь, как обстоят дела! Ты принадлежишь мне, — убежденно заявил он.
— Я никому не принадлежу, — ответила Шина, повышая голос. — Сейчас не средние века, и я, уж конечно, не жалкая рабыня, безропотно готовая исполнять любые твои прихоти. Ты можешь обладать всеми деньгами мира, но меня тебе не купить, Рэнд!
— Но людей можно купить не деньгами, а чем-то другим, Шина, — с горячностью возразил Рэнд. — Я потратил пять лет и значительное количество душевных сил на тебя. Когда ты сможешь сказать то же самое обо мне, то я признаю, что ты имеешь право на значительную часть меня.
— Ты можешь говорить это, ничем не рискуя, — с горечью сказала Шина. — Ты прекрасно знаешь, что то, что между нами происходит, закончится очень быстро. Ты дал это понять совершенно недвусмысленно.
Рэнд чертыхнулся, теряя терпение.
— Что за глупости! Это ты все время боишься пойти на встречные шаги. Я просил тебя выйти за меня замуж, разве не так?
— Временное помутнение рассудка, несомненно, — фыркнула Шина. — Подходящее завершение твоих фантазий обо мне. Однако, когда дело дошло до действительно серьезных обязательств, то ты оказался на удивление практичным, разве не так, Рэнд?
— Не знаю, понимаешь ли ты сама, о чем говоришь, но я ни слова не понял! Чего еще ты от меня хочешь, Бога ради?
— Да мне ничего от тебя не надо! — закричала Шина, чуть не плача от ярости и отчаяния. — Почему тебе просто не уйти и не оставить меня в покое?
— Потому что я не отпущу тебя, пока у тебя в голове такая путаница. Я хочу добраться, наконец, до сути. Может, ты скажешь мне, из-за чего ты так ужасно расстроилась?
Шина упрямо сжала губы, не желая отвечать.
Глаза Рэнда сузились, как у кошки.
— Ну, значит, я должен сам догадаться, — медленно сказал он. — Но не думаю, что это улучшит мое мнение о тебе, Шина. Если ты не хотела сбегать, то почему вот так ушла?
Шина нервно облизнула губы. Куда легче было иметь дело с Рэндом, когда он выходил из себя от гнева, чем когда он так настойчиво и безжалостно анализировал ее поведение.
— Я просто хотела побыть одна и немного подумать, — уклончиво сказала она. — Откуда я знала, что ты начнешь рыскать по всей долине Рио-Гранде, чтобы найти меня?
— Ты знала, — медленно сказал он, не отрывая внимательного взгляда от ее лица. — Но была, по-видимому, слишком расстроена, чтобы волноваться об этом. И теперь я хочу понять, что же привело тебя в такое состояние.
Шина почти зримо ощущала ход его мысли, поэтому быстро отвела глаза и залилась краской.
Естественно, для Рэнда это послужило последним доказательством правильности его рассуждений.
— Черт меня побери, — растягивая слова, проговорил он, словно бы еще не веря. — Это все из-за таблеток!
Шина упрямо молчала, устремив взгляд на пуговицу его рубашки.
— Да я убить тебя готов! — прорычал Рэнд, крепче сжимая ее плечи. — Так, значит, я провел такой жуткий день только из-за этих проклятых таблеток? И тебе не пришло в голову сначала обсудить вопрос со мной, а не убегать, как испуганный ребенок?
— А что тут было обсуждать? — колко сказала она. — Твои действия говорили сами за себя. Уж не из-за этого ли доктор Ноултон был так тщателен в своем обследовании?
Челлон покачал головой.
— Он думал, что ты уже беременна. Когда тебе стало плохо за столом, он решил, что это вполне может быть ранний токсикоз. Он знал, как я сходил по тебе с ума, и не поверил своим ушам, когда узнал, что между нами ничего не было.
— И тогда он дал тебе таблетки, — язвительно сказала Шина. — Тебя окружают такие заботливые друзья, Рэнд! И все они стараются уберечь тебя от неприятных сторон твоего увлечения!
— Я сам попросил у него таблетки, черт возьми! — грубо оборвал ее Челлон. — Почему-то я думал, идиот, что ты сама нуждаешься в защите. Пойми, Шина, это твое тело должно будет выносить нашего ребенка. Я не имел права лишать тебя свободы выбора, — В уголках его губ появились горькие складки. — Конечно, уже сейчас может быть поздно, но я все-таки решил проявить благородство и дать тебе возможность самой решать свою дальнейшую судьбу. — Его лицо помрачнело. — Маленькая дурочка, разве ты не понимаешь, каким искушением для меня было ничего не предпринимать и предоставить природе полную свободу? Уверяю, ты ни за что не оставила бы меня, если бы была беременна. Все стало бы намного проще. Но я не хотел привязывать тебя к себе таким образом. Я вообще не хотел давить на тебя! Я терпеливо ждал, чтобы ты сама захотела жить со мной, без малейшего принуждения, даже такого.
— Мне очень жаль, что я все не так поняла, — сдавленным голосом проговорила Шина, глядя на Рэнда с раскаянием. — Я подумала, что ты не хочешь брать на себя ответственность.
Лицо Челлона было все так же сурово.
— А ты никогда и не стараешься понять, причем никогда не сомневаешься в своих выводах относительно меня. — Он холодно усмехнулся. — Подумать только, я даже воображал, что ты будешь мне благодарна! Ну до какой степени глупости я с тобой дойду?
Шина чувствовала, как слезы застилают глаза при виде горечи, написанной на лице Рэнда. На какой-то момент его взгляд выдал, как глубоко ранило его происшедшее. Но затем выражение на его лице опять приобрело холодную отчужденность.
Внезапно он отпустил ее и резко встал.
— Ну ладно, похоже, что я ошибся в своих благородных рассуждениях, — холодно сказал он. — Если ты думаешь, что я боюсь связать себя таким образом, то есть только один способ доказать, что это не так. — Он начал быстро расстегивать рубашку, а потом небрежно бросил ее на траву. Его мускулистые загорелые плечи казались медными в свете вечернего солнца. — И я готов начать прямо сейчас!
— Что ты собираешься делать? — воскликнула пораженная Шина, когда он нагнулся и подхватил ее на руки. Ее сердце отчаянно колотилось от страха и странного волнения, когда она вцепилась в обнаженные плечи Рэнда. Он быстро понес ее к пруду. — Отпусти меня! Рэнд!
— Не раньше, чем я продемонстрирую тебе свою готовность к решительному шагу, — с издевкой сказал он. — Я же не могу обмануть твои надежды!
— Я же сказала, что сожалею, — жалобно проговорила Шина. Рэнд направлялся прямо к пруду, и она не могла отделаться от неприятного ощущения, что он хочет ее туда бросить.
— А я ни о чем не жалею! И собираюсь наслаждаться каждым мгновением.
Неожиданно они оба оказались в облаке кружевных ветвей, потому что Рэнд нырнул под сень большой плакучей ивы, склоняющейся к самому берегу пруда. Затем листья остались позади, и они оказались почти в полумраке. Рэнд уложил ее на что-то очень мягкое, что оказалось толстым слоем мха, и опустился рядом на колени, сразу же начав расстегивать ей блузку.
Шина озиралась вокруг в немом изумлении. Опускающиеся до земли гибкие ветви ивы образовывали вокруг них словно плотную занавеску, полностью отгораживая от окружающего мира. Солнце пробивалось сквозь ветви лишь отдельными лучами, рисуя изменчивые узоры на земле.
— Это словно свой, особый мир, — с восхищением проговорила Шина. — Я и не догадывалась, что здесь скрывается такое чудо!
— Когда я был ребенком, я убегал к ивовому пруду при первой же возможности. Лора так и не могла этого понять, ведь в Кресент-Крик было столько развлечений! Я никогда не говорил ей, что для меня это было нечто вроде собственного святилища, куда никто другой не знает дорогу. Это же мечта каждого ребенка.
— И поэтому, когда ты вырос, то купил это ранчо, — задумчиво сказала Шина, вглядываясь в склоненное над ней лицо, как будто желая представить непослушного, проказливого мальчишку, который прибегал сюда много лет назад.
— Я купил ранчо, потому что это хорошее вложение денег, — холодно возразил Рэнд, твердо встречая ее взгляд. — Чувства здесь роли не играли.
— Ты уверен? — мягко спросила Шина, нежно глядя на него. — А мне кажется, что играли. Челлон пожал плечами.
— Думай что хочешь. Ты еще узнаешь, что меня никто не считает особенно романтичным. Это качество больше подходит тоскливым ирландским певицам.
Шина подавила улыбку. Что могло быть романтичнее, чем пятилетнее увлечение незнакомой девушкой?
Челлон расстегнул последнюю пуговицу ее рубашки и был уже готов снять ее, когда Шина остановила его, взяв за руки.
— Почему ты делаешь это, Рэнд? — тихо спросила она.
Он насмешливо скривил губы.
— Мы будем иметь ребенка, — холодно сказал он. — Или, по крайней мере, хорошенько постараемся. Надеюсь, тогда-то ты избавишься от своих необоснованных сомнений на мой счет?
— Я никогда не говорила, что хочу забеременеть, — сдержанно сказала Шина. — Я знаю, что обидела тебя своим недоверием, но это не способ, чтобы наказывать меня, Рэнд. Ты потом об этом горько пожалеешь.
— Вероятно, — признал Челлон, отводя ее руки и стаскивая с ее плеч рубашку. — Но сейчас уже поздно думать об этом. Теперь меня уже ничто не остановит.
И тогда в первый раз Шина заметила, как дрожат его руки и как быстро пульсирует жилка на его виске, выдавая внутреннее волнение. Он перевел взгляд с ее лица на обнаженную грудь, и взгляд его потеплел. Он судорожно вздохнул и протянул руки, чтобы коснуться нежных полушарий.
— А может быть, я просто ищу предлога, — осипшим голосом сказал он, наклоняясь к ней почти вплотную. Сопровождая каждое слово легким поцелуем, он продолжал: — Я весь день изнемогал от желания, словно меня сжигала лихорадка. Видимо, я пристрастился к сексу и испытываю к нему непреодолимую силу, как наркоман.
Шина теперь и сама дрожала, остро ощущая его близость. Едва дыша, она спросила:
— Так ты больше не сердишься? Рэнд покачал головой, не переставая касаться при этом ее губ.
— Ну как я могу сердиться на тебя в такой момент, моя голубка? Все, о чем я сейчас могу думать, это увидеть тебя обнаженной, лежащей на этой подстилке из мха. Как же я этого хочу! — Большими пальцами он нежно ласкал ее соски, и Шина почувствовала, как ее тело бурно отзывается и на его ласковые слова, и на его действия.
Она посмотрела на него странно торжественно.
— Кажется, я тоже этого хочу, — глухо сказала она. Она пододвинулась поближе к его сильному телу, как будто в нем был притягивающий ее магнит. Конечно, был, подумала она, обнимая его за талию и прижимая свою нежную грудь к его твердой мускулистой груди. Ему достаточно было только дотронуться до нее, как в бедрах запульсировала знакомая сладкая боль.
Мощная судорога сотрясла тело Челлона, когда он почувствовал, как напряглись ее соски от соприкосновения с его грудью.
— Ты уверена? — спросил он, прерывисто дыша и притягивая ее еще ближе. — Я постараюсь предохраниться, но ничего не могу гарантировать. Я просто схожу с ума, когда я рядом с тобой.
Шина приникла к нему, покрывая легкими поцелуями гладкую кожу его плеча.
— Уверена, — выдохнула она и затаила дыхание, испытывая невероятное наслаждение от прикосновения мужских рук, гладящих ее спину. — И можешь не думать о предохранении, я не против.
— Боже, голубка, я тоже! — Рэнд жадно впился в ее губы, изнемогая от желания, и она ответила ему с не меньшей страстью. Его язык скользнул внутрь, полный горячего нетерпения, и принялся играть с ее языком, пока они с Шиной не начали дрожать и задыхаться от страсти. Руки Рэнда с несвойственной им неловкостью боролись с «молнией» на ее джинсах, в то время как Шина так же неуклюже пыталась расстегнуть его ремень.
— Лучше я сам, дорогая, — дрожащим от возбуждения голосом сказал Челлон, отводя ее руки. — Мне хочется, чтобы в этот раз все длилось подольше, а твои руки доводят меня до экстаза. — Он быстро снял с нее джинсы и опять уложил на мох, так что она лежала перед ним во всей красе, разметав длинные цыганские кудри, а маленькое нежное тело трепетало от желания в томительном ожидании его ласк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19