Твои новости не имеют ко мне никакого отношения.— Но вечер так хорош! Я мужчина, а ты женщина. Разве этого недостаточно для настоящего праздника? Терпеть не могу, когда женщины начинают…Джаред замолчал, только сейчас всмотревшись в нее, он не без огорчения заметил:— Боже! Да ты совсем ребенок…— Я не ребенок! — Привычное заблуждение. Невысокая, узкокостная, с небольшой грудью, Касси отличалась от подруг-островитянок, и ей, как правило, давали намного меньше ее девятнадцати.— Тебе не больше четырнадцати или пятнадцати.— Нет, я старше…— Ну, конечно!Англичанин не поверил ей. Глупо спорить с человеком, которого больше никогда не увидишь.— Это не имеет значения.— Имеет, черт возьми! — грубо ответил он. — Я слышал, как одна из девушек говорила, что первого мужчину познала в тринадцать лет. Не слушай ее! Поверь мне. И не соглашайся плыть с ними на корабль.— И зачем же ты развлекаешься с ними?— Это совсем другое дело. Она фыркнула.— Ты не согласна со мной? — спросил он натянутым тоном.— Мужчины всюду изобретают удобные для себя законы. Что нечестно и несправедливо.— Ты права. Мы очень нечестны и несправедливы к женщинам.Касси удивилась. Она не ожидала, что он так легко сдастся. Даже отец упрямился, когда речь заходила о женском равноправии.— Тогда почему же ты не изменишь к ним своего отношения?— Потому что именно то, что мы одерживаем верх над слабым прекрасным полом, и делает этот мир удобным и приятным для нас, мужчин. И мы всегда будем победителями, пока нас силой не заставят поступать иначе…— Но так не должно продолжаться, Мэри Уолстоункрафт даже написала о том, что…— Мэри Уолстоункрафт? Откуда ты слышала о ней?!— Лани училась у английских миссионеров. Жена Реверенда Денсворта дала ей прочитать эту книгу, а Лани мне.Он хмыкнул.— Боже мой! Я, покинув Англию, надеялся, что идеи синечулочниц никогда больше не достигнут моих ушей.— Синечулочниц?— Так называют таких дам, как мисс Уолстоункрафт. Я и подумать не мог, что услышу ее имя в этом раю.— Правду не скроешь никаким расстоянием, — серьезно ответила Касси.— Вижу, — задумчиво проговорил Джаред. — Этому тебя тоже научила миссис Уолстоункрафт?Касси вспыхнула:— Ты смеешься надо мной? Он нахмурился.— Черт возьми, я совсем не хотел…— Не обманывай, ты хотел обидеть меня.— Ну хорошо, я и в самом деле немного подшучивал. Понимаешь, мне еще не доводилось разговаривать с такими маленькими девочками, как ты.— И больше не придется, — Касси намеревалась уйти. — Я не желаю слушать…— Подожди.— Зачем? Чтобы ты продолжал насмешничать?— Нет, — поморщился он, — но я хочу, чтобы ты простила меня, Каноа.Странное завораживающее ее выражение нежной грусти снова появилось в его глазах. Касси поймала себя на том, что ей захотелось ощутить тепло, исходящее от его тела.— Почему я должна… простить тебя?— Потому что на самом деле у меня доброе сердце, как и у тебя самой. Я слышал, ты заботишься о своих подругах, беспокоишься о них.— Кто же не думает о своих друзьях? Это естественно. А ты чужестранец.Улыбка сошла с его лица.— Да, — согласился он, глядя на море.Одиночество. Вот почему ему не хотелось отпускать ее, она почувствовала внутреннее родство с англичанином. Никто лучше ее не представлял, что это такое.Глупость! Он знатен и богат. Лихуа и в голову бы не пришло, что его следует пожалеть. Тем не менее Касси вдруг услышала, как губы ее сами выговорили:— Ну хорошо, если важно, чтобы я простила тебя, то мне не трудно забыть о своей обиде.Джаред снова повернулся к ней:— Правда? Как это великодушно. — Легкая тень сомнения вновь набежала на ее лицо. — Нет, нет! Я не иронизирую. В отличие от других женщин, с которыми мне приходилось иметь дело, тебе, наверно, и в самом деле не составило труда забыть про свою обиду и простить меня. — Он горько улыбнулся. — Правда, ты пока девочка. У тебя еще будет время выучиться их штучкам…Чувство жалости и сострадания отступило.— Ничего странного не вижу в том, что тебе приходится расплачиваться за удовольствие. С твоим языком, тем более…— Я умею не только жалить, — грубовато ответил он. — И мог бы показать тебе, на что способен мой шершавый юркий язык… Впрочем, я совсем забыл, что ты еще не сведуща в этой области. Лучше скажи, — он махнул рукой в сторону пальмовой рощи, — это твоя лошадь привязана там?— Да.— Отличный жеребец! Я не отказался бы купить его, но мне вначале надо посмотреть, как он двигается. Такого скакуна не часто увидишь.— Он не продается, — резко ответила Касси. — И второго такого не найдешь. Равного Капу нет во всем мире.Джаред искренне рассмеялся.— Ты меня не убедила, но твоя преданность вызывает восхищение. Как он у тебя оказался? Я слышал, островитяне не держат лошадей.— Ты пробыл здесь только несколько дней. Что ты можешь знать о здешних обычаях?— Кажется, я невольно опять обидел тебя?Чужестранец ошибался. Просто само его присутствие рядом вызывало внутреннее беспокойство и чувство неуверенности. До нее странным образом доносилось тепло, исходившее от его тела, и благоухание… непривычное, душистое. До чего же этот англичанин отличался от всех мужчин, которых она когда-либо видела в своей жизни. Да и пахли те по-другому: рыбой, морскими водорослями и пальмовым маслом. Но он ничем не напоминал и отца. От того исходил запах бренди и одеколона. Все в Джареде Дейнмаунте пугало своей необычностью. В его стройной фигуре Касси ощущала внутреннюю силу. Его блестящие в темноте глаза наверняка при свете дня оказались бы голубыми или серыми. Холодные… Нет, нет. Они опаляли ее жаром. Впрочем, они ее смущали. Единственное, что Касси знала со всей определенностью: ей нелегко было выдержать их взгляд. Вот почему она с таким пылом спросила:— Ты хочешь сказать, что у тебя конь лучше моего Капу?— Да, смею тебя уверить.Она почувствовала приступ досады.— Если бы ты разглядел его как следует, то не говорил бы таких глупостей.— Я никогда не делаю поспешных выводов в том, что касается лошадей. И у меня была возможность не спеша пообщаться с ним, пока вы тут спорили.— Ты подходил к нему?— Да, и видел, какие у него колени, зубы, холка…— Лжешь… — коротко бросила Касси. — Капу никому не позволяет подойти близко. Я бы услышала…— Не знаю…— И ты бы здесь не стоял, попробуй подойти к нему. В прошлый раз один человек попытался посмотреть, какие у него зубы, и остался без пальца.— Может, я понравился твоему Капу? Лошади обычно доверяют мне.— Лжешь, — повторила Касси. Такого просто не могло быть. Капу принадлежал только ей одной.Он улыбнулся.— Меня можно обвинить во многих грехах, но лжецом я еще никогда не был.— Докажи. Приведи его ко мне. Ты ни за что не посмеешь дотронуться до него, как и все остальные.— Ты выводишь меня из себя. — Тон англичанина изменился. — И я не боюсь твоего Капу.Она смотрела на него немигающим взглядом.— Докажи.Внимательно посмотрев на нее, он вдруг спросил:— Почему это тебя так волнует?— Потому что я не терплю обманщиков. Джаред усмехнулся, повернулся и скрылся в тени пальм.Ему ни за что не справиться с Капу, твердила себе Касси. Все, что у нее есть — только этот конь. И он никогда не предаст ее.До нее донеслось ласковое бормотание, в голосе чужестранца зазвучали бархатистые нотки, любящие и в то же время настойчивые и призывные. Вскоре пальмовые ветви раздвинулись, и он вышел к ней… ведя на поводу Капу.Касси испытала настоящее потрясение, боль пронзила ее. Капу шел послушно и спокойно, как если бы она сама была с ним.Джаред продолжал бормотать ласковые слова, обращенные к лошади, пока не остановился перед девушкой и не протянул ей поводья:— Надеюсь, это твоя лошадь?Касси не могла поверить своим глазам. Комок застрял у нее в горле, и ей никак не удавалось сглотнуть его. Но до чего же глупо: разреветься только из-за того, что кому-то еще, кроме нее, удалось дотронуться до ее Капу. Время от времени конь позволял и Лани вести его. Ничего не менялось. Все равно он оставался ее Капу.— Несложное задание.— Но ты считала его невыполнимым, когда отправила меня за жеребцом.Боже! Капу нежно потерся мордой о спину Джареда!— Попробуй проехать на нем верхом. Он покачал головой:— Я не одет для верховой езды.— Попробуй проехать на нем! — повторила Касси охрипшим голосом, не видя ничего перед Собой из-за навернувшихся на глаза слез.Джаред помедлил.— Мне кажется, на самом деле ты не хочешь этого.— Попробуй! И у тебя ничего не выйдет.Касси обуревало двойственное чувство: с одной стороны, ей смертельно не хотелось, чтобы он оседлал ее Капу, а с другой — она хотела испить чашу горечи до дна. Она должна знать: предал ее Капу или нет.Помедлив, Джаред скинул плащ и бросил его на песок. Развязал шейный платок и опустил его поверх плаща.— Если тебе так хочется, — нетерпеливо проговорил он. — Это, конечно, неправильно. Мне надо было бы… — Он оборвал фразу, увидев выражение, промелькнувшее на ее лице. — А, черт возьми.И вскочил на спину Капу… Ее Капу!Сердце Касси гулко забилось, пальцы сжались в кулаки. И тут Капу взбунтовался. Он дернулся вбок, взбрыкнул и взвился на дыбы. Невероятно! Но англичанин по-прежнему оставался в седле.Он бормотал проклятия, сжимая бока Капу. Повязка слетела с его лба, темные густые волосы разметались в беспорядке, губы сжались в одну линию, глаза сузились. От того элегантного молодого человека, что всего лишь несколько минут назад стоял перед ней, не осталось и следа: теперь это был дикий и неукротимый варвар.Капу вновь взвился на дыбы, а затем стремительным галопом понес всадника в заросли пальмовой рощи.Сердце Касси оборвалось.— Осторожно! Ветка!Англичанин уже догадался, что собирается проделать жеребец, и вовремя успел перекинуть ногу. Капу пронесся в нескольких дюймах от могучего ствола. До того, как Джаред успел снова опуститься в седло, Капу взбрыкнул. Перелетев через голову жеребца, англичанин упал на песок. Капу победно заржал.Девушка стремглав кинулась к жеребцу.— Нет, Капу! Не смей! — Конь развернулся и рысью поскакал к лежавшему на песке англичанину.Тот успел увернуться, откатившись в сторону. Заметив Касси, Джаред предостерегающе крикнул:— Не подходи, он затопчет тебя!Капу поднялся на задние ноги и снова заржал.— Ну, ну! — ласково говорила Касси. — Успокойся! Он не собирался обидеть тебя. Я никому не позволю причинить тебе боль. — Капу опять заржал.Жеребец все еще дрожал, но не двигался с места, когда Касси положила руку ему на шею. Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы окончательно успокоить Капу. Только потом она повернулась к англичанину, не ушибся ли он?— Тебе не больно?— Ударился я не очень сильно, — ответил он. — Но моя гордость пострадала.— Да, песок здесь как пух. Тут не расшибешься, — кивнула Касси. — Вставай.Но Джаред не сделал и попытки подняться. Касси почувствовала тревогу и быстро направилась к нему. Охватившее ее беспокойство совершенно не соответствовало происходящему. Вряд ли он что-нибудь сломал при таком мягком падении.— Полежи еще, пока я не проверю, целы ли твои кости.— Пожалуй, это предложение намного лучше. Разве можно кому-нибудь предлагать сесть на этого дьявола?Опустившись перед ним на колени, Касси принялась ощупывать его ноги. Его икры и бедра, мускулистые и сильные, были подобны твердым стволам дерева, отметила она про себя.— Капу не дьявол. Это особенный конь, — она бросила короткий взгляд на жеребца, и теплая волна окатила ее душу: он снова принадлежит только ей и никому не позволит оседлать себя.Англичанин задержал на ней взгляд.— Да, я имел счастье убедиться в этом.Теперь Касси могла проявить к нему снисходительность.— Но ты держался очень хорошо! — Ощупав кости на ногах, она перешла к рукам. Железные, крепкие мускулы… Мужчина чем-то напомнил ей Капу. Должно быть, она нечаянно надавила слишком сильно, Дейнмаунт вдруг дернулся. — Здесь больно?— Я бы выразился иначе, — пробормотал он.— Может, вывих? Тянет или ноет? — Касси нежным прикосновением притронулась к его плечу.— Да нет же, не здесь, а совсем в другом месте.— Где же? — недоуменно переспросила она.— Ты все равно не сможешь помочь мне.— Ты ошибаешься! Я очень хорошо вправляю вывихи. Мне даже удавалось помогать Капу.— Я ничего не вывихнул, и я не жеребец, черт тебя побери!Касси больно задела резкость его тона.— Капу намного вежливее и терпеливее, когда я помогаю ему.— В данном случае желание помочь только ухудшает дело. И мне… — Увидев выражение ее лица, он оборвал фразу. — Господи! Делай, что хочешь.— Ничего особенного. Просто я обязана помочь тебе, поскольку… — На этот раз запнулась она, подыскивая нужное слово.— Поскольку вынудила меня оседлать своего коня, — закончил за нее Джаред.Она не отрицала свою вину:— Это была ошибка. Я не подумала. — Опустив голову, Касси добавила: — Лани считает, что это один из моих главных недостатков. И очень серьезный. Он доставляет мне массу неприятностей.— А кто такая Лани? Твоя сестра?— Моя подруга.— И очень неглупая, должен тебе сказать. — Джаред внимательно вглядывался в ее лицо. — И зачем же ты настаивала на том, чтобы я сел верхом, зная, как это опасно?— Мне показалось, что он… — Касси помолчала, — что ты ему понравился. Он всегда оставался только моим, а тут вдруг потянулся к тебе.— Какая же ты собственница! Что тут плохого?— Я люблю его, — просто ответила Касси. — Это единственное, что у меня есть. И мне стало страшно, что я потеряю его.— Понимаю.Он улыбнулся, и Касси вдруг почувствовала, насколько ясно он осознает все, что она чувствует. Ей никогда не удавалось скрыть обуревавших ее чувств. Отведя взгляд, Касси вновь принялась ощупывать англичанина. Руки ее соскользнули с плеч на грудь, оттуда на живот. — Когда я увидела, как ты выводишь его из рощи, то решила, что у тебя дар кахуна.— Кахуна? — переспросил он. — Нет, до ваших жрецов мне далеко, и никакими магическими заговорами я не владею.— Но мой Капу никогда и никому не позволял так обращаться с собой. Даже мне он разрешил дотронуться до него только через полгода.— Значит, ты проделала самую тяжелую часть работы. Я уже шел по протоптанному пути.Но он не показался ей человеком, способным идти следом за кем-то. Касси испытала к нему чувство признательности за его чуткость. Он так доброжелательно пытался унять боль, которую нечаянно нанес ей, при том, что, по своей сути, виделся Касси насмешливым и едким человеком.— Капу не единственный, с кем тебе удалось так лихо управиться?— Я легко нахожу общий язык с другими лошадьми. Они меня любят. Наверное, это какая-то врожденная способность. А может, они чувствуют, что у меня такие же животные инстинкты, как и у них, и испытывают симпатию ко мне. — Насмешливая улыбка снова заиграла на его губах. — И, кстати, будет лучше, если ты все же перестанешь ощупывать меня.— Но почему? Я еще не закончила.— Зато я начал. — Он посмотрел ей в глаза и сказал без обиняков. — Хоть ты и девственница, но вряд ли настолько невежественна, чтобы не понимать, о чем идет речь. Ты должна знать, что возбуждает мужчин. И я, забыв, насколько ты юна, начинаю представлять, как тесно мне будет в тебе. Убери руки.Только в эту минуту она поняла, почему мускулы его живота вдруг окаменели. Сухой жар опалил ей лицо, и Касси резко отодвинулась.— Какой ты грубый! Я ведь хотела помочь тебе.— Если бы я не осознавал это, то ты бы уже лежала на спине, а не я. — Поднявшись, Джаред сел и приказал. — Отправляйся к себе в деревню.Оскорбленная до глубины души, Касси выпрямилась.— Я ни на секунду не задержусь дольше. И без того с тобой потеряла столько времени. — Она направилась к жеребцу. — И Капу правильно сделал, что сбросил тебя. Жаль, что я не позволила ему лягнуть тебя как следует.— Тем не менее ты не дала ему сделать это, — сказал Дейнмаунт, поднимаясь. — У тебя золотое сердце. Самое худшее для женщины — это желание во что бы то ни стало сохранить свою независимость. — Он встретился с ней взглядом.Гнев Касси тотчас начал отступать. Почему она медлит? Ей следует быстро уехать. И не следовало ему приказывать ей. Она и сама собиралась немедленно вернуться домой. Ей вовсе не хочется находиться с ним.Набежавший с моря легкий бриз отбросил волосы с его лба и прижал материю рубашки к телу, обрисовав все мускулы. Этот же игривый ветерок коснулся ее обнаженной груди, поиграл прядками волос на висках и донес до нее чарующий запах моря. Касси вдруг отчетливо услышала шум толпящихся волн и представила, как стремительно набегают они на прибрежный песок и, мягко шурша, откатываются, оставляя за собой белую пену, которую тут же слизывает набежавшая следом волна. Она ощутила все шероховатости песка под босыми ступнями. Воздух непонятным образом уплотнился. И ей почему-то стало трудно дышать.— Уходи! — резко сказал он.Руки Касси дрожали, когда она, вскочив в седло, натянула поводья. Но даже при свете луны было видно, как сильно побледнел Джаред. Не выдержав, она снова спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39