Вскоре у Бенджамина Франклина действительно появился внук, которого назвали Уильям Темпл Франклин. История его появления на свет столь же сложна и запутанна, как и рождение Уильяма Франклина. Никто из биографов Франклина не берет на себя смелость утверждать что-либо определенное относительно того, кто была мать этого ребенка.
Бенджамин Франклин, ратовавший в своих трудах за гуманное отношение к незаконнорожденным детям, получил возможность осуществить все это на практике. История повторялась. Воспитав незаконнорожденного сына, Бенджамин Франклин должен был теперь ставить на ноги незаконнорожденного внука. И, надо отдать должное философу, теория у него не расходилась с практикой. Неизвестно, как Бенджамин Франклин отреагировал на известие о том, что в их семье ожидается пополнение, но он принял внука в свой дом и воспитал его. Позднее Франклин взял его с собой в Париж и представил Уильяма Темпла знаменитому Вольтеру, который, обращаясь к мальчику, сказал: «Люби бога и свободу». Враги Франклина много злословили по поводу этих слов Вольтера, считая, что, будучи обращенными к незаконнорожденному ребенку, они звучали довольно двусмысленно.
К известию о предстоящем рождении ребенка Уильям Франклин в определенной мере был подготовлен. Лондон в ту пору имел немало злачных мест, и любители поразвлечься не встречали больших трудностей на пути удовлетворения своих желаний. Двадцатидевятилетний Уильям Франклин не скучал по приезде в столицу и, очевидно, понимал, что это может иметь определенные последствия. Сообщение о предстоящем рождении ребенка не было для Уильяма неожиданностью, но оно не стало от этого менее неприятным.
И тем не менее он, как и во время предыдущих совместных путешествий, делал все необходимое, чтобы отец имел возможность заниматься тем, чем хотел. И благодаря помощи и заботе Уильяма Франклин на протяжении всего путешествия тщательно знакомился со всем, что вызывало его интерес. Он не расставался с записной книжкой, в которую записывал данные об организации почтовой службы, разливах рек, о жизни в деревнях, через которые они проезжали.
Франклина интересовало все. Когда они, например, остановились в Тиссингтоне, он проявил большой интерес к работе рудников, имевшихся в этом районе. И, как всегда, Франклина особенно интересовали встречи с интересными людьми, и таких встреч было немало. В Дербишире он познакомился с Эразмасом Дарвином, ученым и поэтом, дедом великого натуралиста. Дарвин писал в одном из писем, что беседа с Франклином произвела на него очень сильное впечатление.
Во время посещения Глазго Франклин, естественно, особый интерес проявил к университету. В Нью-Йорке, ожидая отплытия в Англию, Франклин ознакомился с трудами профессора-математика этого университета Роберта Симеона, с которым он был знаком по переписке. В Глазго Франклина интересовала не только встреча с Симеоном, но и с Александром Вильсоном, большим специалистом типографского дела.
Франклина познакомили в Глазго также с братьями Фаулис, прекрасными мастерами типографского дела, дружбу с которыми он потом поддерживал много лет. В двух шагах от мастерской Фаулисов работал молодой механик – хрупкий, болезненный сын мрачного торговца свечами из Гринска, который подрабатывал ремонтом музыкальных инструментов, принадлежавших работникам университета, и обслуживал других жителей города. Имя механика было Джеймс Уатт. Его родственники жаловались, что все свое свободное время он тратил на фантастический механизм, который он называл паровая машина. «Нет свидетельства, – писал биограф Франклина, – что Франклин и Уатт встретились, хотя, принимая во внимание их общие научные интересы, трудно представить, что они не встретились в столь ограниченной академической общине».
Большинство писем, написанных Франклином в 1759 году, было утеряно, и поэтому трудно восстановить многие детали его первого путешествия в Шотландию. Это тем более прискорбно, что во время поездки было действительно много знаменательных встреч. Например, в Эдинбурге в один из сентябрьских вечеров за ужином в доме Уильяма Робертсона Франклин встретился с Адамом Смитом, Уильямом Калленом, Александром Керлайном и другими известными учеными. Франклин совершил свое путешествие в знаменательный для Шотландии год. В 1759 году Дэвид Хьюм, выдающийся английский мыслитель, являвшийся хранителем Библиотеки адвокатов в Эдинбурге, опубликовал третий и четвертый тома своей истории Англии. Робертсон, вскоре ставший ректором Эдинбургского университета, выпустил историю Шотландии. Адам Смит, в то время профессор университета в Глазго, опубликовал в 1759 году свою «Теорию моральной мысли». Как писал его биограф, «Франклин был моралистом и считал, что история наиболее полезна с точки зрения изучения морали». И к подобным встречам, на которых присутствовали выдающиеся историки, он не мог не проявлять большого интереса.
Путешествие в Шотландию имело и целевое назначение. Франклин должен был посетить Сент-Эндрюз, чтобы получить свой диплом доктора права, что им и было сделано. В Сент-Эндрюзе Франклин продемонстрировал свои познания в медицине. Один из студентов, лорд Кардрос, был болен лихорадкой в тяжелой форме. Врач, наблюдавший больного, поставил совершенно ошибочный диагноз и назначил лорду неправильное лечение. Франклин отменил прежние назначения и, как считал его пациент, тем самым спас ему жизнь. Кардрос, который позднее получил титул графа Бахана, стал ярым сторонником дела восставших колоний и горячим почитателем первого президента США Джорджа Вашингтона.
Находясь в Англии, Франклин никогда не забывал, что в эту страну его послали с дипломатической миссией, и он был обязан сделать все, чтобы выполнить данные ему поручения. С этой целью он пытался установить контакты в высших сферах Англии. В частности, Франклин настойчиво пытался встретиться с Питтом. «Я предпринял несколько попыток, – писал Франклин позднее, – быть представленным лорду Чатаму (в то время первый министр) в связи с моими пенсильванскими делами, но безуспешно. Он был тогда слишком большим человеком или слишком занят делами важного характера». Очевидно, причина все же была в другом. Титулованный аристократ и ярый экспансионист не хотел создавать опасный для будущего империи прецедент и принимать представителя колонии, который в глазах правителей Англии был чуть ли не бунтовщиком. «Для Питта, – писал биограф Франклина, – он был только агентом отдаленной колонии, вступившей в перебранку со своими владельцами».
В Лондоне Франклин написал «Исторический очерк конституции и правительства Пенсильвании». Публикация эта сыграла важную роль в подготовке общественного мнения Англии к правильному восприятию проблем, которые волновали не только Пенсильванию, но и все североамериканские колонии. Это был важный вклад в идеологическую борьбу, которая предшествовала первой американской революции 1775–1783 годов.
Сын Франклина «подобрал большинство материала», Джемс Ралф подготовил рукопись для прессы, Стрехэн напечатал ее за счет автора. Жизненные пути вновь свели Франклина в Лондоне с другом юности Ралфом. Прошло много лет с того момента как разошлись их пути. И Франклин мог с удовлетворением отметить, что он был прав, когда скептически относился к упражнениям друга в стихосложении. Известный английский поэт Поп тоже дал отрицательную оценку произведениям Ралфа. Поэта из него не получилось, но Ралф стал блестящим публицистом, и Франклин считал, что английская литература не знала лучшего стилиста, чем друг его юности.
Дипломатическая миссия Франклина в Лондоне пришлась на годы Семилетней войны, в ходе которой значение американских колоний все более возрастало и во внешней политике Англии и во внутриполитической жизни метрополии. Война привлекла внимание общественности к вопросу о судьбе английских колоний в Америке, к вопросу о том, что же делать с требованиями колонистов, которые сыграли важную роль в отражении французской экспансии и теперь во весь голос заявляли, что не хотят мириться со своим колониальным статусом.
В Англии все более возрастал интерес к североамериканской колониальной проблеме, параллельно с этим рос и авторитет Франклина, который становился пусть неофициальным, но очень авторитетным и влиятельным голосом всей английской Америки.
Год в кругу семьи и друзей
Укреплению позиций Франклина в Англии во многом способствовал его авторитет в научных кругах и успешное для колонистов разрешение спора с Пеннами.
Франклин был тверд в своих убеждениях и неподкупен, об этом неопровержимо свидетельствовала вся его деятельность в Лондоне в качестве дипломатического представителя Пенсильвании. А в те времена подкуп дипломатов был апробированным и часто использовавшимся средством решения дипломатических проблем. Первая атака на Франклина с таких позиций была предпринята еще по ту сторону океана. Новый губернатор Пенсильвании капитан Денни довольно откровенно дал понять Франклину, что владелец колонии рассчитывает на его поддержку и не останется в долгу.
Для беседы с Франклином Денни избрал очень подходящий момент. Губернатор привез из Лондона медаль Коплея, которой Франклин был награжден за открытия в области электричества. На приеме, организованном властями Филафельфин в честь нового губернатора, Денни торжественно вручил Франклину медаль и, уединившись с ним в одной из комнат, повел разговор о том, что губернатор и владелец провинции всемерно рассчитывают на помощь Франклина в решении тех трудных проблем, которые разъединяют Ассамблею и владельца колонии. Губернатор заявил, что, помимо Франклина, «в осуществлении такой задачи никто не смог бы оказаться более полезным» и что Франклин мог «рассчитывать на соответствующие вознаграждения и знаки благодарности», Франклин категорически отверг сделанное ему предложение, и тем не менее в Лондоне, уже в более деликатной форме, на него было вновь оказано соответствующее давление.
На этот раз в высших сферах Англии решили действовать через сына Франклина Уильяма, которому довольно неожиданно предложили занять пост губернатора провинции Нью-Джерси. Обращает на себя внимание то, что это предложение было сделано после того, как Пенны проиграли свою борьбу с Ассамблеей, накануне возвращения Франклина в Америку. Организаторы этой акции предполагали, что, возвратившись в Америку, где назревало новое обострение отношений между колониями и метрополией, отец нового губернатора займет более сдержанную позицию, чтобы не портить карьеру сыну.
В 1762 году Франклин отплыл из Англии в Америку. На этот раз Уильям не сопровождал отца, он задержался на несколько недель в Англии по делам, связанным с его выдвижением на новую почетную должность. Официальное сообщение о назначении Уильяма Франклина губернатором было опубликовано 22 августа. Главным ходатаем за него выступал лорд Бут, любимый министр Георга III. И скоро, как писала Дебора из Филадельфии, на стене дома Франклинов на Базарной улице появился портрет лорда-благодетеля.
Спустя несколько дней после назначения Уильяма на должность губернатора, «Лондон кроникл» и «Ллойдс Ивнинг пост» (газета Стрехэна) сообщили о «женитьбе в фешенебельной церкви святого Георга на Ганновер-стрит его превосходительства Уильяма Франклина, губернатора Нью-Джерси, на мисс Элизабет Даун, милой аристократической молодой леди, ранее проживавшей в Вест-Индии».
А тем временем где-то в Лондоне, отнюдь не в аристократическом квартале, безвестная женщина нянчила двухлетнего сына Уильяма Франклина. Единственный человек, которому Уильям полностью поведал о своем трудном положении, был хитрый шотландец Стрехэн, который очень умело повел дела Уильяма, скандальный характер которых стоил бы ему карьеры и больших семейных неприятностей. Уильям заверил Стрехэна, что у него есть серьезные планы на будущее в отношении устройства судьбы своего незаконнорожденного ребенка.
Если Уильям и имел такие планы, то им не суждено было исполниться. Мальчика воспитал Бенджамин Франклин, а Уильям, вышвырнутый из Америки революцией, спустя полстолетия в безвестности умирал в Лондоне, в своем доме на Хай-Холборн. В завещании он очень холодно упомянул о своем сыне Уильяме Темпл Франклине, как о человеке, едва ему знакомом.
Друзья Франклина в Англии не хотели с ним расставаться. Особенно активен был Стрехэн, поведение которого во многом, очевидно, определялось тем, что в 1760 году он сделал Франклину уже не в шутливой форме, а по всем правилам этикета предложение о женитьбе своего сына на дочери Франклина. Последний не возражал против этого брака и переслал предложение Стрехэна Деборе, которая не рискнула отправиться через океан и не пожелала расстаться с дочерью. Так рухнул план Стрехэна удержать Франклина в Англии и породниться с симпатичным ему коллегой по типографским делам.
Изобретательный Стрехэн не пожелал примириться с поражением и выдумывал все новые предлоги, чтобы воспрепятствовать отъезду Франклина из Англии. Но Франклина было трудно переубедить, когда он принимал решение. 20 июля 1762 года он писал Стрехэну: «Я чувствую себя здесь как вещь, которую положили не на свое место и сделали в силу этого совершенно бесполезной. Как я могу дальше быть счастлив в Англии? Вы имеете большую силу убеждения и легко можете помешать мне предпринять что угодно, но не делайте больше ничего. Я должен отправиться домой».
Решение Франклина вернуться в Америку было непоколебимым, но осуществить его было нелегко. Шла война, и надо было дожидаться надежного конвоя, чтобы иметь возможность без особого риска переплыть океан.
Возвратиться на родину Франклин хотел еще в январе 1762 года, но конвоя пришлось ждать до конца года. Это затянувшееся ожидание было окрашено приятным известием: 22 февраля Оксфордский университет присудил ему звание почетного доктора права. 30 апреля Франклину был торжественно вручен диплом Оксфорда. Одновременно Уильям Франклин был удостоен Оксфордским университетом почетной степени магистра искусств.
В декабре 1762 года Франклин вернулся в Америку. Его ждала в Филадельфии радостная встреча с семьей, возвращение к знакомому, десятилетиями складывавшемуся укладу жизни, семейные дела, научная работа, встречи с друзьями, многочисленные, хлопотливые, но дававшие большое удовлетворение общественные обязанности.
Несмотря на то, что Ассамблея высоко оценила работу, проделанную Франклином в Лондоне, – объявила ему благодарность и наградила пятью тысячами фунтов стерлингов, на родине его не ждала триумфальная встреча. За время работы в Лондоне Франклин превратился для Пеннов в оппозиционера номер один, с его деятельностью они связывали провал своих планов борьбы с Ассамблеей. По команде из Лондона ставленники Пеннов в Филадельфии нанесли Франклину хорошо рассчитанный удар. Пустив в ход отравленное оружие клеветы и дискредитации, они добились того, что на очередных выборах в Ассамблею Франклин был забаллотирован. Четырнадцать лет он бессменно был членом Ассамблеи, и сейчас, после успешного выполнения самого ответственного ее поручения, его провалили на выборах.
Ход этой избирательной кампании и те приемы, которые были использованы против Франклина, чрезвычайно показательны для политических нравов того периода.
Франклина обвинили в том, что он вел экстравагантный образ жизни в Англии и растратил общественные деньги. В феврале 1763 года он отчитался перед Ассамблеей в своих расходах; и выяснилось, что за время пребывания в Англии было истрачено значительно меньше средств, чем было ассигновано Ассамблеей. 19 февраля Генеральная Ассамблея постановила отблагодарить своего агента «как за успешное выполнение его долга по отношению к провинции, так и за многочисленные важные услуги, оказанные им Америке в целом».
В решении Ассамблеи правильно было подчеркнуто, что значение дипломатической миссии Франклина не ограничивалось решением спорных вопросов между владельцем колонии Томасом Пенном и колонистами. Проблемы, волновавшие население Пенсильвании, затрагивали жизненные интересы всех колонистов, неотвратимо назревало обострение борьбы между метрополией и всеми ее тринадцатью североамериканскими колониями. Развитие событий в этом направлении неумолимо направлялось экономическими факторами: Англия всемирно препятствовала экономическому росту своих заокеанских владений. Важную роль сыграли события Семилетней войны 1756–1763 годов. Война способствовала росту самосознания населения колоний, так как появилась новая общая задача – организация обороны колоний от вооруженного вторжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Бенджамин Франклин, ратовавший в своих трудах за гуманное отношение к незаконнорожденным детям, получил возможность осуществить все это на практике. История повторялась. Воспитав незаконнорожденного сына, Бенджамин Франклин должен был теперь ставить на ноги незаконнорожденного внука. И, надо отдать должное философу, теория у него не расходилась с практикой. Неизвестно, как Бенджамин Франклин отреагировал на известие о том, что в их семье ожидается пополнение, но он принял внука в свой дом и воспитал его. Позднее Франклин взял его с собой в Париж и представил Уильяма Темпла знаменитому Вольтеру, который, обращаясь к мальчику, сказал: «Люби бога и свободу». Враги Франклина много злословили по поводу этих слов Вольтера, считая, что, будучи обращенными к незаконнорожденному ребенку, они звучали довольно двусмысленно.
К известию о предстоящем рождении ребенка Уильям Франклин в определенной мере был подготовлен. Лондон в ту пору имел немало злачных мест, и любители поразвлечься не встречали больших трудностей на пути удовлетворения своих желаний. Двадцатидевятилетний Уильям Франклин не скучал по приезде в столицу и, очевидно, понимал, что это может иметь определенные последствия. Сообщение о предстоящем рождении ребенка не было для Уильяма неожиданностью, но оно не стало от этого менее неприятным.
И тем не менее он, как и во время предыдущих совместных путешествий, делал все необходимое, чтобы отец имел возможность заниматься тем, чем хотел. И благодаря помощи и заботе Уильяма Франклин на протяжении всего путешествия тщательно знакомился со всем, что вызывало его интерес. Он не расставался с записной книжкой, в которую записывал данные об организации почтовой службы, разливах рек, о жизни в деревнях, через которые они проезжали.
Франклина интересовало все. Когда они, например, остановились в Тиссингтоне, он проявил большой интерес к работе рудников, имевшихся в этом районе. И, как всегда, Франклина особенно интересовали встречи с интересными людьми, и таких встреч было немало. В Дербишире он познакомился с Эразмасом Дарвином, ученым и поэтом, дедом великого натуралиста. Дарвин писал в одном из писем, что беседа с Франклином произвела на него очень сильное впечатление.
Во время посещения Глазго Франклин, естественно, особый интерес проявил к университету. В Нью-Йорке, ожидая отплытия в Англию, Франклин ознакомился с трудами профессора-математика этого университета Роберта Симеона, с которым он был знаком по переписке. В Глазго Франклина интересовала не только встреча с Симеоном, но и с Александром Вильсоном, большим специалистом типографского дела.
Франклина познакомили в Глазго также с братьями Фаулис, прекрасными мастерами типографского дела, дружбу с которыми он потом поддерживал много лет. В двух шагах от мастерской Фаулисов работал молодой механик – хрупкий, болезненный сын мрачного торговца свечами из Гринска, который подрабатывал ремонтом музыкальных инструментов, принадлежавших работникам университета, и обслуживал других жителей города. Имя механика было Джеймс Уатт. Его родственники жаловались, что все свое свободное время он тратил на фантастический механизм, который он называл паровая машина. «Нет свидетельства, – писал биограф Франклина, – что Франклин и Уатт встретились, хотя, принимая во внимание их общие научные интересы, трудно представить, что они не встретились в столь ограниченной академической общине».
Большинство писем, написанных Франклином в 1759 году, было утеряно, и поэтому трудно восстановить многие детали его первого путешествия в Шотландию. Это тем более прискорбно, что во время поездки было действительно много знаменательных встреч. Например, в Эдинбурге в один из сентябрьских вечеров за ужином в доме Уильяма Робертсона Франклин встретился с Адамом Смитом, Уильямом Калленом, Александром Керлайном и другими известными учеными. Франклин совершил свое путешествие в знаменательный для Шотландии год. В 1759 году Дэвид Хьюм, выдающийся английский мыслитель, являвшийся хранителем Библиотеки адвокатов в Эдинбурге, опубликовал третий и четвертый тома своей истории Англии. Робертсон, вскоре ставший ректором Эдинбургского университета, выпустил историю Шотландии. Адам Смит, в то время профессор университета в Глазго, опубликовал в 1759 году свою «Теорию моральной мысли». Как писал его биограф, «Франклин был моралистом и считал, что история наиболее полезна с точки зрения изучения морали». И к подобным встречам, на которых присутствовали выдающиеся историки, он не мог не проявлять большого интереса.
Путешествие в Шотландию имело и целевое назначение. Франклин должен был посетить Сент-Эндрюз, чтобы получить свой диплом доктора права, что им и было сделано. В Сент-Эндрюзе Франклин продемонстрировал свои познания в медицине. Один из студентов, лорд Кардрос, был болен лихорадкой в тяжелой форме. Врач, наблюдавший больного, поставил совершенно ошибочный диагноз и назначил лорду неправильное лечение. Франклин отменил прежние назначения и, как считал его пациент, тем самым спас ему жизнь. Кардрос, который позднее получил титул графа Бахана, стал ярым сторонником дела восставших колоний и горячим почитателем первого президента США Джорджа Вашингтона.
Находясь в Англии, Франклин никогда не забывал, что в эту страну его послали с дипломатической миссией, и он был обязан сделать все, чтобы выполнить данные ему поручения. С этой целью он пытался установить контакты в высших сферах Англии. В частности, Франклин настойчиво пытался встретиться с Питтом. «Я предпринял несколько попыток, – писал Франклин позднее, – быть представленным лорду Чатаму (в то время первый министр) в связи с моими пенсильванскими делами, но безуспешно. Он был тогда слишком большим человеком или слишком занят делами важного характера». Очевидно, причина все же была в другом. Титулованный аристократ и ярый экспансионист не хотел создавать опасный для будущего империи прецедент и принимать представителя колонии, который в глазах правителей Англии был чуть ли не бунтовщиком. «Для Питта, – писал биограф Франклина, – он был только агентом отдаленной колонии, вступившей в перебранку со своими владельцами».
В Лондоне Франклин написал «Исторический очерк конституции и правительства Пенсильвании». Публикация эта сыграла важную роль в подготовке общественного мнения Англии к правильному восприятию проблем, которые волновали не только Пенсильванию, но и все североамериканские колонии. Это был важный вклад в идеологическую борьбу, которая предшествовала первой американской революции 1775–1783 годов.
Сын Франклина «подобрал большинство материала», Джемс Ралф подготовил рукопись для прессы, Стрехэн напечатал ее за счет автора. Жизненные пути вновь свели Франклина в Лондоне с другом юности Ралфом. Прошло много лет с того момента как разошлись их пути. И Франклин мог с удовлетворением отметить, что он был прав, когда скептически относился к упражнениям друга в стихосложении. Известный английский поэт Поп тоже дал отрицательную оценку произведениям Ралфа. Поэта из него не получилось, но Ралф стал блестящим публицистом, и Франклин считал, что английская литература не знала лучшего стилиста, чем друг его юности.
Дипломатическая миссия Франклина в Лондоне пришлась на годы Семилетней войны, в ходе которой значение американских колоний все более возрастало и во внешней политике Англии и во внутриполитической жизни метрополии. Война привлекла внимание общественности к вопросу о судьбе английских колоний в Америке, к вопросу о том, что же делать с требованиями колонистов, которые сыграли важную роль в отражении французской экспансии и теперь во весь голос заявляли, что не хотят мириться со своим колониальным статусом.
В Англии все более возрастал интерес к североамериканской колониальной проблеме, параллельно с этим рос и авторитет Франклина, который становился пусть неофициальным, но очень авторитетным и влиятельным голосом всей английской Америки.
Год в кругу семьи и друзей
Укреплению позиций Франклина в Англии во многом способствовал его авторитет в научных кругах и успешное для колонистов разрешение спора с Пеннами.
Франклин был тверд в своих убеждениях и неподкупен, об этом неопровержимо свидетельствовала вся его деятельность в Лондоне в качестве дипломатического представителя Пенсильвании. А в те времена подкуп дипломатов был апробированным и часто использовавшимся средством решения дипломатических проблем. Первая атака на Франклина с таких позиций была предпринята еще по ту сторону океана. Новый губернатор Пенсильвании капитан Денни довольно откровенно дал понять Франклину, что владелец колонии рассчитывает на его поддержку и не останется в долгу.
Для беседы с Франклином Денни избрал очень подходящий момент. Губернатор привез из Лондона медаль Коплея, которой Франклин был награжден за открытия в области электричества. На приеме, организованном властями Филафельфин в честь нового губернатора, Денни торжественно вручил Франклину медаль и, уединившись с ним в одной из комнат, повел разговор о том, что губернатор и владелец провинции всемерно рассчитывают на помощь Франклина в решении тех трудных проблем, которые разъединяют Ассамблею и владельца колонии. Губернатор заявил, что, помимо Франклина, «в осуществлении такой задачи никто не смог бы оказаться более полезным» и что Франклин мог «рассчитывать на соответствующие вознаграждения и знаки благодарности», Франклин категорически отверг сделанное ему предложение, и тем не менее в Лондоне, уже в более деликатной форме, на него было вновь оказано соответствующее давление.
На этот раз в высших сферах Англии решили действовать через сына Франклина Уильяма, которому довольно неожиданно предложили занять пост губернатора провинции Нью-Джерси. Обращает на себя внимание то, что это предложение было сделано после того, как Пенны проиграли свою борьбу с Ассамблеей, накануне возвращения Франклина в Америку. Организаторы этой акции предполагали, что, возвратившись в Америку, где назревало новое обострение отношений между колониями и метрополией, отец нового губернатора займет более сдержанную позицию, чтобы не портить карьеру сыну.
В 1762 году Франклин отплыл из Англии в Америку. На этот раз Уильям не сопровождал отца, он задержался на несколько недель в Англии по делам, связанным с его выдвижением на новую почетную должность. Официальное сообщение о назначении Уильяма Франклина губернатором было опубликовано 22 августа. Главным ходатаем за него выступал лорд Бут, любимый министр Георга III. И скоро, как писала Дебора из Филадельфии, на стене дома Франклинов на Базарной улице появился портрет лорда-благодетеля.
Спустя несколько дней после назначения Уильяма на должность губернатора, «Лондон кроникл» и «Ллойдс Ивнинг пост» (газета Стрехэна) сообщили о «женитьбе в фешенебельной церкви святого Георга на Ганновер-стрит его превосходительства Уильяма Франклина, губернатора Нью-Джерси, на мисс Элизабет Даун, милой аристократической молодой леди, ранее проживавшей в Вест-Индии».
А тем временем где-то в Лондоне, отнюдь не в аристократическом квартале, безвестная женщина нянчила двухлетнего сына Уильяма Франклина. Единственный человек, которому Уильям полностью поведал о своем трудном положении, был хитрый шотландец Стрехэн, который очень умело повел дела Уильяма, скандальный характер которых стоил бы ему карьеры и больших семейных неприятностей. Уильям заверил Стрехэна, что у него есть серьезные планы на будущее в отношении устройства судьбы своего незаконнорожденного ребенка.
Если Уильям и имел такие планы, то им не суждено было исполниться. Мальчика воспитал Бенджамин Франклин, а Уильям, вышвырнутый из Америки революцией, спустя полстолетия в безвестности умирал в Лондоне, в своем доме на Хай-Холборн. В завещании он очень холодно упомянул о своем сыне Уильяме Темпл Франклине, как о человеке, едва ему знакомом.
Друзья Франклина в Англии не хотели с ним расставаться. Особенно активен был Стрехэн, поведение которого во многом, очевидно, определялось тем, что в 1760 году он сделал Франклину уже не в шутливой форме, а по всем правилам этикета предложение о женитьбе своего сына на дочери Франклина. Последний не возражал против этого брака и переслал предложение Стрехэна Деборе, которая не рискнула отправиться через океан и не пожелала расстаться с дочерью. Так рухнул план Стрехэна удержать Франклина в Англии и породниться с симпатичным ему коллегой по типографским делам.
Изобретательный Стрехэн не пожелал примириться с поражением и выдумывал все новые предлоги, чтобы воспрепятствовать отъезду Франклина из Англии. Но Франклина было трудно переубедить, когда он принимал решение. 20 июля 1762 года он писал Стрехэну: «Я чувствую себя здесь как вещь, которую положили не на свое место и сделали в силу этого совершенно бесполезной. Как я могу дальше быть счастлив в Англии? Вы имеете большую силу убеждения и легко можете помешать мне предпринять что угодно, но не делайте больше ничего. Я должен отправиться домой».
Решение Франклина вернуться в Америку было непоколебимым, но осуществить его было нелегко. Шла война, и надо было дожидаться надежного конвоя, чтобы иметь возможность без особого риска переплыть океан.
Возвратиться на родину Франклин хотел еще в январе 1762 года, но конвоя пришлось ждать до конца года. Это затянувшееся ожидание было окрашено приятным известием: 22 февраля Оксфордский университет присудил ему звание почетного доктора права. 30 апреля Франклину был торжественно вручен диплом Оксфорда. Одновременно Уильям Франклин был удостоен Оксфордским университетом почетной степени магистра искусств.
В декабре 1762 года Франклин вернулся в Америку. Его ждала в Филадельфии радостная встреча с семьей, возвращение к знакомому, десятилетиями складывавшемуся укладу жизни, семейные дела, научная работа, встречи с друзьями, многочисленные, хлопотливые, но дававшие большое удовлетворение общественные обязанности.
Несмотря на то, что Ассамблея высоко оценила работу, проделанную Франклином в Лондоне, – объявила ему благодарность и наградила пятью тысячами фунтов стерлингов, на родине его не ждала триумфальная встреча. За время работы в Лондоне Франклин превратился для Пеннов в оппозиционера номер один, с его деятельностью они связывали провал своих планов борьбы с Ассамблеей. По команде из Лондона ставленники Пеннов в Филадельфии нанесли Франклину хорошо рассчитанный удар. Пустив в ход отравленное оружие клеветы и дискредитации, они добились того, что на очередных выборах в Ассамблею Франклин был забаллотирован. Четырнадцать лет он бессменно был членом Ассамблеи, и сейчас, после успешного выполнения самого ответственного ее поручения, его провалили на выборах.
Ход этой избирательной кампании и те приемы, которые были использованы против Франклина, чрезвычайно показательны для политических нравов того периода.
Франклина обвинили в том, что он вел экстравагантный образ жизни в Англии и растратил общественные деньги. В феврале 1763 года он отчитался перед Ассамблеей в своих расходах; и выяснилось, что за время пребывания в Англии было истрачено значительно меньше средств, чем было ассигновано Ассамблеей. 19 февраля Генеральная Ассамблея постановила отблагодарить своего агента «как за успешное выполнение его долга по отношению к провинции, так и за многочисленные важные услуги, оказанные им Америке в целом».
В решении Ассамблеи правильно было подчеркнуто, что значение дипломатической миссии Франклина не ограничивалось решением спорных вопросов между владельцем колонии Томасом Пенном и колонистами. Проблемы, волновавшие население Пенсильвании, затрагивали жизненные интересы всех колонистов, неотвратимо назревало обострение борьбы между метрополией и всеми ее тринадцатью североамериканскими колониями. Развитие событий в этом направлении неумолимо направлялось экономическими факторами: Англия всемирно препятствовала экономическому росту своих заокеанских владений. Важную роль сыграли события Семилетней войны 1756–1763 годов. Война способствовала росту самосознания населения колоний, так как появилась новая общая задача – организация обороны колоний от вооруженного вторжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33