Он не поддается решительно никакому воздействию.
– Выходит, через эти ворота вообще невозможно пройти.
– Не спеши, мой мальчик, не спеши! Ведь кое-кому удалось войти к Оракулу и разговаривать с Эйулалой, верно? Значит, эти ворота все же можно отворить!
– А как?
– Теперь слушай внимательно. Фантастический селен подвластен только одной силе – нашему желанию. Именно наше желание и делает его непроницаемым. Чем больше желаешь открыть эти ворота, тем прочнее они становятся. Но если кому-нибудь вдруг удается забыть все свои намерения и совсем ничего не хотеть, тогда они сами перед ним – раз! – и откроются!..
Атрейо потупил глаза и тихо сказал:
– Если это правда, то как же мне пройти через эти ворота? Разве я могу этого не хотеть? Энгивук, вздохнув, кивнул:
– Ведь говорил я тебе: Ворота Без Ключа самые трудные.
– А если бы мне это все же удалось, я оказался бы у Южного Оракула?
– Да, – ответил гном.
– И мог бы поговорить с Эйулалой?
– Да, – ответил гном.
– А кто это Эйулала? Что это такое?
– А кто его знает… – сказал гном, и глаза его снова гневно вспыхнули. – Ни один из тех, кто там побывал, не пожелал мне этого сказать. Сам посуди, как может ученый довести до конца свой труд, если все хранят таинственное молчание? Тут с горя последнюю прядь волос у себя вырвешь, совсем облысеешь. Но если тебе, Атрейо, удастся дойти до конца, ведь ты мне все расскажешь, правда, мой мальчик? Я просто помираю от жажды знания, и никто, никто не хочет мне помочь! Прошу тебя, обещай мне!
Атрейо встал и посмотрел на Ворота Великой Загадки, освещенные ярким лунным светом.
– Я не могу тебе этого обещать, Энгивук, – сказал он тихо, – хотя мне бы очень хотелось хоть чем-то тебя отблагодарить. Но раз никто не говорил тебе, что такое Эйулала, значит, этому есть какая-то причина. И пока я ее не узнаю, я не могу решить, можно ли доверить эту тайну тому, кто сам там не был.
– Тогда поскорее убирайся отсюда! – вскричал гном; глаза его метали искры. – Чтоб духу твоего здесь не было! Вечно натыкаешься на черную неблагодарность! Жизнь свою кладешь, чтобы раскрыть тайну, столь важную для всех, но помощи ни от кого не жди! Не стоило вообще на тебя время тратить!
Гном побежал в пещеру, и Атрейо услышал, как в глубине ее громко хлопнула дверь.
Ургула, проходя мимо Атрейо, остановилась и сказала, посмеиваясь:
– Не принимай близко к сердцу, он вовсе не злой, мой старик, просто очень горячий. Для него это еще одно страшное разочарование. Он ведь так носится со своим смехотворным научным исследованием. Ему хотелось бы стать тем ученым, который разгадал эту великую тайну. Шутка ли? Знаменитый гном Энгивук! Не сердись на него!
– Я не сержусь, – сказал Атрейо. – Скажи ему, что я от всего сердца благодарю его за все, что он для меня сделал. И тебя я тоже благодарю. Если будет можно, я, конечно, все ему расскажу. Но для этого надо, чтобы я вернулся.
– Ты уже нас покидаешь? – спросила Ургула.
– Я должен идти, – ответил Атрейо, – нельзя терять ни минуты. Попытаюсь добраться до Оракула. Всего тебе доброго! И присмотри, пожалуйста, за Драконом Счастья.
Он пошел, не оглядываясь, в сторону Ворот Великой Загадки.
Ургула глядела ему вслед, а когда стройный мальчик с развевающимся плащом на плечах скрылся за скалами, она побежала за ним, крича:
– Счастья тебе, Атрейо! Счастливо!.. Но она не знала, услышал он ее или нет. И заковыляла назад, в свою маленькую пещеру, бормоча:
– Да, ему и в самом деле необходимо счастье. Большое счастье…
До каменных ворот оставалось не больше пятидесяти шагов. Вблизи они оказались огромными, куда больше, чем представлялись ему издалека. За воротами раскинулась равнина – куда ни глянь, глазу не за что зацепиться, словно глядишь в пустоту. Перед воротами и между колоннами Атрейо увидел множество черепов и скелетов – останки самых разных обитателей Фантазии, которые пытались пройти в ворота, но были навеки пригвождены взглядом сфинксов.
Однако не это печальное зрелище остановило Атрейо, а вид самих сфинксов.
За время Великого Поиска Атрейо открылось многое, он познал и красоту, и ужас, но до этой минуты не подозревал, что они могут быть слиты воедино, что красота может вселять ужас.
Лунный свет, струясь, освещал двух гигантов, и, по мере того как Атрейо медленно к ним приближался, ему казалось, что они все увеличиваются и уходят в бесконечность. У него возникло впечатление, что сфинксы уже упираются головой в луну, а выражение их лиц, обращенных друг к другу, меняется чуть ли не с каждым его шагом. В их горделиво устремленных вверх телах, а особенно в их человеческих лицах, пульсировал ток невероятной, неведомой силы – будто они не просто восседали тут, как мраморные изваяния, а в каждое мгновение могли вдруг исчезнуть и тут же возникнуть вновь. Но именно поэтому они представлялись куда более реальными, чем любая неподвижная скала.
Атрейо стало страшно.
Но это был не страх перед угрожавшей ему опасностью – какой-то другой, безотчетный страх овладел им вдруг. Он вовсе не думал о том, что, быть может, под взглядом сфинксов он навсегда застынет там, где стоит… Нет, то был жуткий страх перед непостижимым, перед чем-то, что выходит за пределы возможного, перед реальностью нереального, превосходящего и великолепие, и могущество, и величие. Страх этот сковывал его, каждый шаг давался ему все с большим трудом, и Атрейо вдруг почудилось, что весь он заполнен холодным тяжелым свинцом.
И все же он не остановился. Он шел, не глядя вперед, опустив голову, медленно-медленно. Шаг за шагом приближался он к каменным воротам. И все сильнее страх, будто неподъемная ноша, клонил его к земле. Но он упрямо шел дальше. Он не знал, зажмурились ли сфинксы. Ему нельзя было терять время. Он не знал, пропустят ли они его в ворота, или сейчас, в этот самый миг, наступит конец его Великого Поиска.
И вот как раз когда Атрейо почувствовал, что уже никаким усилием воли он больше не заставит себя переставить ногу, он услышал эхо своего шага, отраженное каменной аркой. И тотчас пропал давивший его страх, исчез, не оставив никакого следа. И он явственно ощутил, что уже никогда больше не будет его испытывать, что бы с ним ни случилось.
Атрейо поднял голову и увидел, что Ворота Великой Загадки уже позади. Сфинксы пропустили его.
А в двадцати шагах от него, там, где раньше простиралась голая равнина, возвышались Ворота Волшебного Зеркала. Оно было большим и круглым, словно вторая луна (настоящая все еще плыла в вышине, озаряя небосвод), и отсвечивало тусклым серебром. Трудно было поверить, что ему удастся проникнуть сквозь этот гладкий металлический диск, но Атрейо двинулся к нему без колебаний. Он ожидал, что увидит в этом зеркале, как его предупредил Энгивук, леденящий душу образ того, кто он есть на самом деле, но теперь, когда он навсегда распростился со страхом, все это его ничуть не смущало.
Однако, вопреки ожиданиям, он увидел вовсе не чудище, а… Непонятно почему, он увидел вдруг толстого бледного мальчика одних с ним лет, который, поджав ноги, сидел на спортивном мате и читал книгу. Мальчик этот кутался в рваное серое одеяло. У него были большие печальные глаза. А за ним в полутьме можно было разглядеть чучела орла, совы и лисицы. еще дальше белело что-то вроде скелета, но как следует разглядеть, что это такое, Атрейо не удалось.
Бастиан так и ахнул, когда до него дошло то, что он сейчас прочел. Ведь это был он! Описание совпадало во всех подробностях. Книга задрожала у него в руках. Нет, это уж слишком! Разве возможно, чтобы в напечатанной книге рассказывалось о том, что происходит прямо в эту минуту, и не с кем-нибудь, а с ним самим. Ведь любой человек прочел бы на этой странице то же самое. Тут есть только одно объяснение – это какое-то невероятное совпадение. По правде сказать, уж очень невероятное.
– Бастиан, – сказал он вслух. – Ты просто спятил! Ну-ка приди в себя!
Он попытался произнести эти слова весьма строгим тоном, но голос его дрогнул, потому что он не был так уж уверен, что это всего лишь случайность. «А вдруг, – подумал он, – они там, в Фантазии, что-то обо мне знают! Вот было бы здорово!»
Но сказать это вслух он не решился.
Атрейо проходил сквозь зеркало с удивленной улыбкой – он с трудом мог поверить, что так легко справился с испытанием, которое другим казалось непреодолимым. Правда, в этот миг он пережил какое-то странное волнение, и все же он не подозревал, что с ним сейчас случилось.
* * *
Оказавшись по ту сторону Ворот Волшебного Зеркала, Атрейо потерял всякое представление о том, кто он такой, как он жил до сих пор и зачем он здесь. Он начисто забыл про Великий Поиск, который его сюда привел, и даже не мог бы назвать теперь своего имени. Он был как новорожденный.
Прямо перед собой, на расстоянии всего лишь нескольких шагов, он увидел Ворота Без Ключа. Но он не помнил ни их названия, ни того, что должен пройти через них, чтобы попасть к Южному Оракулу. Он начисто забыл о том, что ему надлежит совершить. На душе у него было легко и весело, и он смеялся безо всякой причины, просто так, от какого-то прилива радости.
Небольшие низкие ворота, на которые он глядел, стояли прямо посреди плоской равнины и были похожи скорей на самую обыкновенную запертую дверь.
От нечего делать Атрейо стал разглядывать эти ворота. Они были из незнакомого ему материала с медным блеском. Выглядело это красиво, однако вскоре Атрейо наскучило смотреть на них, и он обошел вокруг, чтобы увидеть, какие же они с обратной стороны. Оказалось, такие же. Ни спереди, ни сзади не было ни ручки, ни замочной скважины. Отворить эти ворота не представлялось никакой возможности, да и к чему было их отворять, раз они никуда не вели и за ними, куда ни глянь, простиралась бескрайняя равнина.
Атрейо захотелось поскорей уйти отсюда. Он повернул назад и пошел к Воротам Волшебного Зеркала. Он увидел их с задней стороны и долго глядел, не понимая, что же это такое. Он решил, что здесь ему больше делать нечего. Пора уходить.
– Нет, нет, не уходи! – громко сказал Бастиан. – Вернись, Атрейо! Ты должен пройти сквозь Ворота Без Ключа!
* * *
И тут Атрейо почему-то вдруг повернул назад и решительно направился прямо к Воротам Без Ключа. Видно, ему захотелось еще раз полюбоваться их медным сиянием. Оказавшись перед Воротами Без Ключа, он, чему-то безотчетно радуясь, отвесил поклон направо и налево. Потом нежно провел рукой по поверхности створки. Из какого материала она сделана? На ощупь он был теплый и казался мягкой кожей живого существа. И в тот же миг створка чуть-чуть приоткрылась.
Атрейо заглянул в эту щель и увидел теперь то, чего не заметил в тот раз, когда обходил ворота кругом. Он сделал шаг назад и огляделся – перед ним лежала голая равнина. Тогда он снова посмотрел в щель приоткрытых ворот и увидел длинный коридор, образованный бесконечной колоннадой. В конце его находились ступени, а за ними – новые ряды колонн и террасы, потом снова лестница, и снова лес могучих колонн. Над ними простиралось ночное небо – крыши не было.
Атрейо прошел сквозь ворота и остановился в изумлении. Ворота за ним захлопнулись.
Башенные часы пробили четыре.
Тусклый свет, сочившийся сквозь чердачное окно, угасал с каждой минутой. Читать стало невозможно. Последнюю страницу Бастиан разобрал уже с трудом. Он отложил книгу.
Что делать?
Должно же быть электричество на этом чердаке! В полутьме Бастиан прошлепал к двери и стал ощупывать стену у косяков. Но выключателя он так и не обнаружил ни с той стороны двери, ни с этой.
Бастиан вытащил из кармана брюк спички (он всегда таскал с собой коробок, потому что любил от нечего делать чиркать), но спички, как назло, отсырели, и зажглась только четвертая. При слабом свете ее огонька Бастиан снова принялся искать выключатель, но тщетно.
Такого он не предвидел. При мысли, что ему придется проторчать здесь весь вечер и всю ночь в полной тьме, он похолодел от страха. Правда, он уже не маленький и дома, да и в любом другом знакомом месте, темноты бы не испугался, но здесь, под самой крышей, на этом огромном чердаке, заставленном какими-то странными вещами, было, сказать по правде, довольно жутко.
Спичка догорела, обожгла ему пальцы и погасла.
Некоторое время Бастиан стоял неподвижно и прислушивался. Дождь почти прекратился, капли тихо стучали по оцинкованному железу.
И тут он вспомнил о гнутом подсвечнике, который приметил днем среди разного хлама. Ощупью добрался он до этого места, нашарил подсвечник, вернулся на свой мат и зажег фитили толстых восковых свечей – всех семи, один за другим. От них исходил теплый золотистый свет. Язычки пламени тихо потрескивали и вздрагивали от легкого сквозняка.
Бастиан вздохнул с облегчением и взялся за раскрытую книгу.
Глава 7
Голос тишины
Счастливо улыбаясь, брел Атрейо все дальше и дальше по лесу колонн, освещенному лунным светом. Колонны отбрасывали черные тени. Глубокая тишина окружала Атрейо, он едва мог расслышать эхо своих шагов. Он не знал, кто он и как его зовут, как сюда попал и что здесь ищет, – он глядел вокруг с удивлением, беззаботный, как птица.
Пол был повсюду выложен мозаикой с таинственно переплетающимся узором, а иногда на нем возникали какие-то загадочные картины. Атрейо поднимался по широким лестницам, всходил на большие террасы, снова спускался вниз и шел по длинным аллеям из каменных колонн. Он рассматривал колонны, одну за другой, и радовался, что каждая из них отличается ото всех остальных – по-другому украшена и покрыта другими таинственными знаками. Он уходил все дальше и дальше от Ворот Без Ключа.
Так он шел долго-долго, а потом вдруг услышал вдали какой-то плывущий звук. Он остановился, прислушиваясь. Звук все приближался и приближался. Голос, прекрасный и чистый, как звон колокольчика, высокий, словно голос ребенка, звучал бесконечно печально. Иногда даже казалось, что в песне слышится рыдание.
Эта печальная песня веяла между колоннами, как легкое дуновение ветра, потом застывала на месте, парила, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, приближаясь и удаляясь, описывая вокруг Атрейо большие круги.
Атрейо остановился и стал ждать. Круги становились все уже и уже, и теперь он смог расслышать слова:
За горы и долы, поля и леса Уходим в просторы и небеса, Исчезнем, и ветер развеет нас… Все на свете бывает один только раз!..
Атрейо то и дело поворачивался в сторону Голоса, который словно летал между колоннами, но никого не видел.
– Кто ты? – крикнул он. И Голос, как эхо, ответил:
– Кто ты? Атрейо задумался.
– Кто я… – пробормотал он. – Я не могу этого сказать. Кажется, когда-то я это знал… Но разве это так важно?
А Голос пропел:
Если ты хочешь вопрос мне задать, В рифму со мной говори, стихом, Мне ведь без рифмы тебя не понять, Мне твой язык незнаком, незнаком…
Атрейо не очень-то умел сочинять стихи, и ему показалось, что разговаривать будет трудно, если Голос понимает только то, что рифмуется. Но делать нечего. Пришлось ему немного подумать, а потом он сказал:
Жду я ответа, жду я ответа!
И Голос тут же отозвался:
И понимаю прекрасно!..
А потом вдруг пропел совсем с другой стороны:
Добрый гость, ты пришел не случайно.
Эйулала я.
Голос и Зов тишины Во Дворце Глубочайшей Тайны!..
Атрейо заметил, что Голос звучит то громче, то тише, но ни на мгновение не умолкает. Даже когда в песне не было слов или когда он сам обращался к Голосу, в воздухе все парил и кружил напев.
Теперь Голос стал удаляться, и Атрейо побежал вслед за напевом:
А мне бы хоть раз на тебя взглянуть!
Голос чуть слышно пропел у самого его уха:
И все же я тут, и все же я тут!..
– Так, значит, ты невидимка, Эйулала? – спросил Атрейо. – Или у тебя вовсе нет образа?
И, не получив ответа, вспомнил, что задавать вопросы можно только стихами. И он сказал:
Иль тебя на свете нет?
Послышался тихий звон, не то смех, не то всхлипывание, и Голос пропел:
Эхо, песня, трель,
Перелив и перезвон,
Флейта и свирель.
Песня моя
– Это я, это я!..
Атрейо удивился и пошел вслед за звенящим звуком, который все кружил и кружил между колоннами. Он шел за ним, тоже кружа по лесу колонн, и вскоре вновь сумел задать вопрос в рифму:
Я так тебя понял? Твой образ лишь звук? А если звучать перестанешь ты вдруг?
И где-то опять очень близко от него прозвучало в ответ:
Раз песенка спета, случится со мной, Что с каждым бывает у нас под луной, Когда его песенка спета… О, с каждым случается это!.. Живу, пока песенка льется, звеня, Но скоро умолкну – не станет меня…
Послышалось жалобное всхлипывание. Атрейо не понимал, почему Эйулала плачет, и поскорее задал вопрос:
Но почему твоя песня грустна? И почему ты исчезнуть должна?
И снова, как эхо, отозвалась Эйулала:
Я Песня-Печаль…
Но время бежит,
И пора отвечать!..
Спроси же, а то не успею ответить,
Скорее, пока не унес меня ветер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Выходит, через эти ворота вообще невозможно пройти.
– Не спеши, мой мальчик, не спеши! Ведь кое-кому удалось войти к Оракулу и разговаривать с Эйулалой, верно? Значит, эти ворота все же можно отворить!
– А как?
– Теперь слушай внимательно. Фантастический селен подвластен только одной силе – нашему желанию. Именно наше желание и делает его непроницаемым. Чем больше желаешь открыть эти ворота, тем прочнее они становятся. Но если кому-нибудь вдруг удается забыть все свои намерения и совсем ничего не хотеть, тогда они сами перед ним – раз! – и откроются!..
Атрейо потупил глаза и тихо сказал:
– Если это правда, то как же мне пройти через эти ворота? Разве я могу этого не хотеть? Энгивук, вздохнув, кивнул:
– Ведь говорил я тебе: Ворота Без Ключа самые трудные.
– А если бы мне это все же удалось, я оказался бы у Южного Оракула?
– Да, – ответил гном.
– И мог бы поговорить с Эйулалой?
– Да, – ответил гном.
– А кто это Эйулала? Что это такое?
– А кто его знает… – сказал гном, и глаза его снова гневно вспыхнули. – Ни один из тех, кто там побывал, не пожелал мне этого сказать. Сам посуди, как может ученый довести до конца свой труд, если все хранят таинственное молчание? Тут с горя последнюю прядь волос у себя вырвешь, совсем облысеешь. Но если тебе, Атрейо, удастся дойти до конца, ведь ты мне все расскажешь, правда, мой мальчик? Я просто помираю от жажды знания, и никто, никто не хочет мне помочь! Прошу тебя, обещай мне!
Атрейо встал и посмотрел на Ворота Великой Загадки, освещенные ярким лунным светом.
– Я не могу тебе этого обещать, Энгивук, – сказал он тихо, – хотя мне бы очень хотелось хоть чем-то тебя отблагодарить. Но раз никто не говорил тебе, что такое Эйулала, значит, этому есть какая-то причина. И пока я ее не узнаю, я не могу решить, можно ли доверить эту тайну тому, кто сам там не был.
– Тогда поскорее убирайся отсюда! – вскричал гном; глаза его метали искры. – Чтоб духу твоего здесь не было! Вечно натыкаешься на черную неблагодарность! Жизнь свою кладешь, чтобы раскрыть тайну, столь важную для всех, но помощи ни от кого не жди! Не стоило вообще на тебя время тратить!
Гном побежал в пещеру, и Атрейо услышал, как в глубине ее громко хлопнула дверь.
Ургула, проходя мимо Атрейо, остановилась и сказала, посмеиваясь:
– Не принимай близко к сердцу, он вовсе не злой, мой старик, просто очень горячий. Для него это еще одно страшное разочарование. Он ведь так носится со своим смехотворным научным исследованием. Ему хотелось бы стать тем ученым, который разгадал эту великую тайну. Шутка ли? Знаменитый гном Энгивук! Не сердись на него!
– Я не сержусь, – сказал Атрейо. – Скажи ему, что я от всего сердца благодарю его за все, что он для меня сделал. И тебя я тоже благодарю. Если будет можно, я, конечно, все ему расскажу. Но для этого надо, чтобы я вернулся.
– Ты уже нас покидаешь? – спросила Ургула.
– Я должен идти, – ответил Атрейо, – нельзя терять ни минуты. Попытаюсь добраться до Оракула. Всего тебе доброго! И присмотри, пожалуйста, за Драконом Счастья.
Он пошел, не оглядываясь, в сторону Ворот Великой Загадки.
Ургула глядела ему вслед, а когда стройный мальчик с развевающимся плащом на плечах скрылся за скалами, она побежала за ним, крича:
– Счастья тебе, Атрейо! Счастливо!.. Но она не знала, услышал он ее или нет. И заковыляла назад, в свою маленькую пещеру, бормоча:
– Да, ему и в самом деле необходимо счастье. Большое счастье…
До каменных ворот оставалось не больше пятидесяти шагов. Вблизи они оказались огромными, куда больше, чем представлялись ему издалека. За воротами раскинулась равнина – куда ни глянь, глазу не за что зацепиться, словно глядишь в пустоту. Перед воротами и между колоннами Атрейо увидел множество черепов и скелетов – останки самых разных обитателей Фантазии, которые пытались пройти в ворота, но были навеки пригвождены взглядом сфинксов.
Однако не это печальное зрелище остановило Атрейо, а вид самих сфинксов.
За время Великого Поиска Атрейо открылось многое, он познал и красоту, и ужас, но до этой минуты не подозревал, что они могут быть слиты воедино, что красота может вселять ужас.
Лунный свет, струясь, освещал двух гигантов, и, по мере того как Атрейо медленно к ним приближался, ему казалось, что они все увеличиваются и уходят в бесконечность. У него возникло впечатление, что сфинксы уже упираются головой в луну, а выражение их лиц, обращенных друг к другу, меняется чуть ли не с каждым его шагом. В их горделиво устремленных вверх телах, а особенно в их человеческих лицах, пульсировал ток невероятной, неведомой силы – будто они не просто восседали тут, как мраморные изваяния, а в каждое мгновение могли вдруг исчезнуть и тут же возникнуть вновь. Но именно поэтому они представлялись куда более реальными, чем любая неподвижная скала.
Атрейо стало страшно.
Но это был не страх перед угрожавшей ему опасностью – какой-то другой, безотчетный страх овладел им вдруг. Он вовсе не думал о том, что, быть может, под взглядом сфинксов он навсегда застынет там, где стоит… Нет, то был жуткий страх перед непостижимым, перед чем-то, что выходит за пределы возможного, перед реальностью нереального, превосходящего и великолепие, и могущество, и величие. Страх этот сковывал его, каждый шаг давался ему все с большим трудом, и Атрейо вдруг почудилось, что весь он заполнен холодным тяжелым свинцом.
И все же он не остановился. Он шел, не глядя вперед, опустив голову, медленно-медленно. Шаг за шагом приближался он к каменным воротам. И все сильнее страх, будто неподъемная ноша, клонил его к земле. Но он упрямо шел дальше. Он не знал, зажмурились ли сфинксы. Ему нельзя было терять время. Он не знал, пропустят ли они его в ворота, или сейчас, в этот самый миг, наступит конец его Великого Поиска.
И вот как раз когда Атрейо почувствовал, что уже никаким усилием воли он больше не заставит себя переставить ногу, он услышал эхо своего шага, отраженное каменной аркой. И тотчас пропал давивший его страх, исчез, не оставив никакого следа. И он явственно ощутил, что уже никогда больше не будет его испытывать, что бы с ним ни случилось.
Атрейо поднял голову и увидел, что Ворота Великой Загадки уже позади. Сфинксы пропустили его.
А в двадцати шагах от него, там, где раньше простиралась голая равнина, возвышались Ворота Волшебного Зеркала. Оно было большим и круглым, словно вторая луна (настоящая все еще плыла в вышине, озаряя небосвод), и отсвечивало тусклым серебром. Трудно было поверить, что ему удастся проникнуть сквозь этот гладкий металлический диск, но Атрейо двинулся к нему без колебаний. Он ожидал, что увидит в этом зеркале, как его предупредил Энгивук, леденящий душу образ того, кто он есть на самом деле, но теперь, когда он навсегда распростился со страхом, все это его ничуть не смущало.
Однако, вопреки ожиданиям, он увидел вовсе не чудище, а… Непонятно почему, он увидел вдруг толстого бледного мальчика одних с ним лет, который, поджав ноги, сидел на спортивном мате и читал книгу. Мальчик этот кутался в рваное серое одеяло. У него были большие печальные глаза. А за ним в полутьме можно было разглядеть чучела орла, совы и лисицы. еще дальше белело что-то вроде скелета, но как следует разглядеть, что это такое, Атрейо не удалось.
Бастиан так и ахнул, когда до него дошло то, что он сейчас прочел. Ведь это был он! Описание совпадало во всех подробностях. Книга задрожала у него в руках. Нет, это уж слишком! Разве возможно, чтобы в напечатанной книге рассказывалось о том, что происходит прямо в эту минуту, и не с кем-нибудь, а с ним самим. Ведь любой человек прочел бы на этой странице то же самое. Тут есть только одно объяснение – это какое-то невероятное совпадение. По правде сказать, уж очень невероятное.
– Бастиан, – сказал он вслух. – Ты просто спятил! Ну-ка приди в себя!
Он попытался произнести эти слова весьма строгим тоном, но голос его дрогнул, потому что он не был так уж уверен, что это всего лишь случайность. «А вдруг, – подумал он, – они там, в Фантазии, что-то обо мне знают! Вот было бы здорово!»
Но сказать это вслух он не решился.
Атрейо проходил сквозь зеркало с удивленной улыбкой – он с трудом мог поверить, что так легко справился с испытанием, которое другим казалось непреодолимым. Правда, в этот миг он пережил какое-то странное волнение, и все же он не подозревал, что с ним сейчас случилось.
* * *
Оказавшись по ту сторону Ворот Волшебного Зеркала, Атрейо потерял всякое представление о том, кто он такой, как он жил до сих пор и зачем он здесь. Он начисто забыл про Великий Поиск, который его сюда привел, и даже не мог бы назвать теперь своего имени. Он был как новорожденный.
Прямо перед собой, на расстоянии всего лишь нескольких шагов, он увидел Ворота Без Ключа. Но он не помнил ни их названия, ни того, что должен пройти через них, чтобы попасть к Южному Оракулу. Он начисто забыл о том, что ему надлежит совершить. На душе у него было легко и весело, и он смеялся безо всякой причины, просто так, от какого-то прилива радости.
Небольшие низкие ворота, на которые он глядел, стояли прямо посреди плоской равнины и были похожи скорей на самую обыкновенную запертую дверь.
От нечего делать Атрейо стал разглядывать эти ворота. Они были из незнакомого ему материала с медным блеском. Выглядело это красиво, однако вскоре Атрейо наскучило смотреть на них, и он обошел вокруг, чтобы увидеть, какие же они с обратной стороны. Оказалось, такие же. Ни спереди, ни сзади не было ни ручки, ни замочной скважины. Отворить эти ворота не представлялось никакой возможности, да и к чему было их отворять, раз они никуда не вели и за ними, куда ни глянь, простиралась бескрайняя равнина.
Атрейо захотелось поскорей уйти отсюда. Он повернул назад и пошел к Воротам Волшебного Зеркала. Он увидел их с задней стороны и долго глядел, не понимая, что же это такое. Он решил, что здесь ему больше делать нечего. Пора уходить.
– Нет, нет, не уходи! – громко сказал Бастиан. – Вернись, Атрейо! Ты должен пройти сквозь Ворота Без Ключа!
* * *
И тут Атрейо почему-то вдруг повернул назад и решительно направился прямо к Воротам Без Ключа. Видно, ему захотелось еще раз полюбоваться их медным сиянием. Оказавшись перед Воротами Без Ключа, он, чему-то безотчетно радуясь, отвесил поклон направо и налево. Потом нежно провел рукой по поверхности створки. Из какого материала она сделана? На ощупь он был теплый и казался мягкой кожей живого существа. И в тот же миг створка чуть-чуть приоткрылась.
Атрейо заглянул в эту щель и увидел теперь то, чего не заметил в тот раз, когда обходил ворота кругом. Он сделал шаг назад и огляделся – перед ним лежала голая равнина. Тогда он снова посмотрел в щель приоткрытых ворот и увидел длинный коридор, образованный бесконечной колоннадой. В конце его находились ступени, а за ними – новые ряды колонн и террасы, потом снова лестница, и снова лес могучих колонн. Над ними простиралось ночное небо – крыши не было.
Атрейо прошел сквозь ворота и остановился в изумлении. Ворота за ним захлопнулись.
Башенные часы пробили четыре.
Тусклый свет, сочившийся сквозь чердачное окно, угасал с каждой минутой. Читать стало невозможно. Последнюю страницу Бастиан разобрал уже с трудом. Он отложил книгу.
Что делать?
Должно же быть электричество на этом чердаке! В полутьме Бастиан прошлепал к двери и стал ощупывать стену у косяков. Но выключателя он так и не обнаружил ни с той стороны двери, ни с этой.
Бастиан вытащил из кармана брюк спички (он всегда таскал с собой коробок, потому что любил от нечего делать чиркать), но спички, как назло, отсырели, и зажглась только четвертая. При слабом свете ее огонька Бастиан снова принялся искать выключатель, но тщетно.
Такого он не предвидел. При мысли, что ему придется проторчать здесь весь вечер и всю ночь в полной тьме, он похолодел от страха. Правда, он уже не маленький и дома, да и в любом другом знакомом месте, темноты бы не испугался, но здесь, под самой крышей, на этом огромном чердаке, заставленном какими-то странными вещами, было, сказать по правде, довольно жутко.
Спичка догорела, обожгла ему пальцы и погасла.
Некоторое время Бастиан стоял неподвижно и прислушивался. Дождь почти прекратился, капли тихо стучали по оцинкованному железу.
И тут он вспомнил о гнутом подсвечнике, который приметил днем среди разного хлама. Ощупью добрался он до этого места, нашарил подсвечник, вернулся на свой мат и зажег фитили толстых восковых свечей – всех семи, один за другим. От них исходил теплый золотистый свет. Язычки пламени тихо потрескивали и вздрагивали от легкого сквозняка.
Бастиан вздохнул с облегчением и взялся за раскрытую книгу.
Глава 7
Голос тишины
Счастливо улыбаясь, брел Атрейо все дальше и дальше по лесу колонн, освещенному лунным светом. Колонны отбрасывали черные тени. Глубокая тишина окружала Атрейо, он едва мог расслышать эхо своих шагов. Он не знал, кто он и как его зовут, как сюда попал и что здесь ищет, – он глядел вокруг с удивлением, беззаботный, как птица.
Пол был повсюду выложен мозаикой с таинственно переплетающимся узором, а иногда на нем возникали какие-то загадочные картины. Атрейо поднимался по широким лестницам, всходил на большие террасы, снова спускался вниз и шел по длинным аллеям из каменных колонн. Он рассматривал колонны, одну за другой, и радовался, что каждая из них отличается ото всех остальных – по-другому украшена и покрыта другими таинственными знаками. Он уходил все дальше и дальше от Ворот Без Ключа.
Так он шел долго-долго, а потом вдруг услышал вдали какой-то плывущий звук. Он остановился, прислушиваясь. Звук все приближался и приближался. Голос, прекрасный и чистый, как звон колокольчика, высокий, словно голос ребенка, звучал бесконечно печально. Иногда даже казалось, что в песне слышится рыдание.
Эта печальная песня веяла между колоннами, как легкое дуновение ветра, потом застывала на месте, парила, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз, приближаясь и удаляясь, описывая вокруг Атрейо большие круги.
Атрейо остановился и стал ждать. Круги становились все уже и уже, и теперь он смог расслышать слова:
За горы и долы, поля и леса Уходим в просторы и небеса, Исчезнем, и ветер развеет нас… Все на свете бывает один только раз!..
Атрейо то и дело поворачивался в сторону Голоса, который словно летал между колоннами, но никого не видел.
– Кто ты? – крикнул он. И Голос, как эхо, ответил:
– Кто ты? Атрейо задумался.
– Кто я… – пробормотал он. – Я не могу этого сказать. Кажется, когда-то я это знал… Но разве это так важно?
А Голос пропел:
Если ты хочешь вопрос мне задать, В рифму со мной говори, стихом, Мне ведь без рифмы тебя не понять, Мне твой язык незнаком, незнаком…
Атрейо не очень-то умел сочинять стихи, и ему показалось, что разговаривать будет трудно, если Голос понимает только то, что рифмуется. Но делать нечего. Пришлось ему немного подумать, а потом он сказал:
Жду я ответа, жду я ответа!
И Голос тут же отозвался:
И понимаю прекрасно!..
А потом вдруг пропел совсем с другой стороны:
Добрый гость, ты пришел не случайно.
Эйулала я.
Голос и Зов тишины Во Дворце Глубочайшей Тайны!..
Атрейо заметил, что Голос звучит то громче, то тише, но ни на мгновение не умолкает. Даже когда в песне не было слов или когда он сам обращался к Голосу, в воздухе все парил и кружил напев.
Теперь Голос стал удаляться, и Атрейо побежал вслед за напевом:
А мне бы хоть раз на тебя взглянуть!
Голос чуть слышно пропел у самого его уха:
И все же я тут, и все же я тут!..
– Так, значит, ты невидимка, Эйулала? – спросил Атрейо. – Или у тебя вовсе нет образа?
И, не получив ответа, вспомнил, что задавать вопросы можно только стихами. И он сказал:
Иль тебя на свете нет?
Послышался тихий звон, не то смех, не то всхлипывание, и Голос пропел:
Эхо, песня, трель,
Перелив и перезвон,
Флейта и свирель.
Песня моя
– Это я, это я!..
Атрейо удивился и пошел вслед за звенящим звуком, который все кружил и кружил между колоннами. Он шел за ним, тоже кружа по лесу колонн, и вскоре вновь сумел задать вопрос в рифму:
Я так тебя понял? Твой образ лишь звук? А если звучать перестанешь ты вдруг?
И где-то опять очень близко от него прозвучало в ответ:
Раз песенка спета, случится со мной, Что с каждым бывает у нас под луной, Когда его песенка спета… О, с каждым случается это!.. Живу, пока песенка льется, звеня, Но скоро умолкну – не станет меня…
Послышалось жалобное всхлипывание. Атрейо не понимал, почему Эйулала плачет, и поскорее задал вопрос:
Но почему твоя песня грустна? И почему ты исчезнуть должна?
И снова, как эхо, отозвалась Эйулала:
Я Песня-Печаль…
Но время бежит,
И пора отвечать!..
Спроси же, а то не успею ответить,
Скорее, пока не унес меня ветер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41