– Возможно, он и не запретил бы, – после минутного раздумья заключила Розали. – Но я знаю: он стал бы настаивать, что будет сопровождать меня, и этим все испортил бы.
Могу себе представить, как бы я пыталась разговаривать с Брумелем, которого так легко расстроить, с Рэндом, стоящим за спиной и сердящимся на нас обоих.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Мира, и они обменялись улыбками.
– Причина, по которой я рассказываю тебе это, – продолжала Розали, – заключается в том, что я получила известие от Брумеля о его прибытии в Англию в ближайшие дни, и это будет скорее всего его последний визит. Он приезжает поговорить со своим адвокатом о кое-каких секретных фондах, которые все еще остаются в Лондоне, и побеседовать с издателем о его книге о костюмах и платьях. Он специалист по этому вопросу, и, может быть, выручка от продажи книги поможет покрыть часть долга и другие расходы.
– Как ты собираешься встретиться с ним, втайне от Беркли?
– Так же, как и предыдущие два раза: я скажу Рэнду, что поехала к матери в Лондон. Но на этот раз мне лучше не ехать одной. Как ты полагаешь?..
– Я с удовольствием буду сопровождать тебя, – ответила Мира.
Было заметно, как Розали благодарна ей за эти слова.
– Я так рада! Спасибо! Тебе будет приятно встретиться с Брумелем, уверяю. – На секунду она закрыла глаза, стараясь сдержать нахлынувшие чувства. – Я увижу своего отца, – сказала Розали, словно убеждая себя в том, что ее мечта скоро сбудется. – Я умру от счастья. Я так давно, ужасно давно не виделась с ним! Ты, наверное, думаешь, что с моей стороны странно любить человека, едва зная его.
– Вовсе нет, – ответила Мира, отвернувшись и кусая губы. – Вовсе нет.
* * *
После приятного, но ничем не примечательного ужина в Бедфорд-Хаузе гости возвращались в бальный зал, в дальней части которого расположился небольшой оркестр. Теперь благодаря леди Джорджии Бредборн Алек официально считался самым интересным холостяком в Лондоне; неудобство своего положения он чувствовал на протяжении всего вечера. Он не мог взглянуть вокруг, не встретив призывных женских взглядов. Он не мог присоединиться ни к одному разговору без обязательных вопросов о его романтической жизни, намерениях относительно этой женщины и будущих планов женитьбы. Отбиваясь, как только мог, Алек начал подумывать, что его будут травить подобным образом до конца зимы.
– Будет еще хуже, когда начнется сезон, – прервал его размышления чей-то голос.
Алек обернулся и встретил ясный, понимающий взгляд лорда Мельбурна..
– Объясни, пожалуйста. – Алек позволил себе слабо улыбнуться.
Он любил Мельбурна за дружелюбие и веселый характер.
Мельбурн был человеком, который думал так, как считал нужным думать, и говорил то, что думает; но он был чрезвычайно обходительным, поэтому даже когда его мнение было не всем приятно, к нему продолжали относиться с теми же уважением и симпатией. Такт и честность редко так удачно сочетаются в одном человеке.
– Ты находишься под прицелом, – лаконично заметил Мельбурн, делая рукой грациозный жест. – Весна не принесет тебе облегчения. Они будут кружить рядом с тобой, как китобои вокруг раненого кита. Голову даю на отсечение, что за этот год они тебя женят.
– Рискуй своей головой ради более стоящих вещей, – ответил Алек, его глаза искрились смехом. – У меня нет намерения жениться.
– Старина, у тебя нет выбора. Ни один мужчина не намеревается жениться, но рано или поздно большинство из нас приходят именно к такому финалу. Проклятие! Я тоже не собирался жениться, пока однажды, проснувшись, не обнаружил, что спящая рядом женщина – моя жена.
– Так приятная холостяцкая дрема была нарушена грубым пробуждением в браке.
– Совершенно верно, – подхватил Мельбурн, собираясь развить начатую тему, но его взгляд упал через плечо Алека.
Его лицо приняло холодное выражение. – Боже милостивый, – сказал он тихо, смущение заставило его слегка поморщить рыжеватые брови. – Кто это? Я думал, это…
Алек обернулся и бросил быстрый взгляд на только что вошедшего мужчину. Ею пальцы сжали бокал, затем он снова обратился к Мельбурну, который быстро взял себя в руки.
– Это Карр Фолкнер. Как обычно опаздывает, – медленно произнес Алек; его манера говорить была расслабленной, но глаза выдавали внутреннее напряжение. – Недавно вернулся из долгой поездки за границу. Младший брат Холта, ему чуть больше двадцати.
Мельбурн кивнул, румянец возвращался на его красивое лицо. Давняя взаимная неприязнь Kappa и Холта немало беспокоила Мельбурна, хотя он был из тех мужчин, кто не теряет спокойствие в любой ситуации.
– Я был знаком с твоим покойным кузеном, – негромко сказал Мельбурн, – но, к сожалению, не с его ближайшими родственниками. Я даже не подозревал, что у него был младший брат, так похожий на него.
– Карр никогда не появлялся в лондонском обществе.
Он предпочитал жить в загородном поместье и сидеть над книгами, – пояснил Алек, мрачнея. – До сих пор.
– Не осуждай его за это, – мягко посоветовал Мельбурн. – Он находится в том возрасте, когда молодые люди стремятся испытать все соблазны жизни: женщин, карты…
– Я подозреваю, что причины, побудившие его переехать в Лондон, этим не исчерпываются. – Алек вспомнил холодное выражение лица Карра, когда тело Холта опускали в могилу, поездку за границу, повторявшую такую же поездку, совершенную Холтом в его двадцать два года, резкую перемену в поведении Карра, прежде тихого юноши, а теперь столь же безрассудного, как был безрассуден Холт. – Боюсь, что Карр пытается занять в жизни место своего брата.
– Сознательно?
– Не знаю. – Алек передернул плечами в ответ на смех Карра. Он смеялся слишком похоже на Холта. Переливы голоса так сильно напомнили ему молодого Холта, и это воспоминание вызвало в Фолкнере бурю гнева.
Еще мальчиком Карр был лукавым и хитрым: любимец семьи, зеленоглазый, с милой улыбкой, шаловливый тихоня с ангельским личиком. Не раз Холт и Алек обнаруживали, что их планы нарушены и секреты раскрыты из-за страсти Карра подслушивать и сочинять небылицы. Когда они повзрослели, Карр превратился в типичного школяра – ничего удивительного, учитывая его замечательную память и способность повторять услышанное. Теперь они повзрослели.
Алек вспомнил, каким ненадежным был младший брат Холта, и он сомневался, что Карр изменился в лучшую сторону.
Если только существовал кто-нибудь, кого Алек мог ненавидеть, – это были именно ненадежные люди.
– Он идет сюда, очевидно, хочет поговорить с тобой, – предупредил Мельбурн, и губы Алека искривились в полуулыбке.
– Интересно, о чем.
Видит Бог, им было нечего сказать друг другу даже на похоронах Холта.
– Привет, Алек! – Подойдя, Карр крепко пожал ему руку.
После короткого знакомства Мельбурн отступил назад и посмотрел на них, извиняясь.
– Я должен потанцевать с женой, пока не вызвал ее упреков за невнимание. – Он посмотрел на обоих Фолкнеров с нескрываемым удивлением. – Рад был познакомиться с вами, – сказал он, обращаясь к Карру. – Всего хорошего.
– Благодарю, – ответил Алек, задумчиво провожая Мельбурна взглядом.
Он понимал, что именно привело в такое смятение этого джентльмена. Алек и Карр были слишком похожи друг на друга, их обоих природа щедро наделила характерными фолкнеровскими чертами. Так же, как и Алек, Карр был черноволосым, имел четкую линию бровей и золотистый опенок кожи, выступающие скулы и неуступчивый, четко очерченный рот. Но в отличие от холодно-зимних серых глаз Алека глаза Карра были темно-зелеными, он был ниже ростом и более хрупкий. В его внешности преобладало скорее изящество, чем сила Алека.
– Ты одет как щеголь, – отметил Алек. Его взгляд не упустил ни малейшей детали обновленной внешности кузена. Уложенные черные волосы блестели, одежда черного и белого цветов была безупречна. Разительное отличие по сравнению с неряшливым юнцом, корпящим над грудами книг.
– Хотелось бы надеяться, – протянул Карр, подражая тону денди. – Но эта чертовщина дорого обошлась мне.
– Как прошло путешествие? – равнодушно поинтересовался Алек, и Карр вздрогнул.
– Приятно. Нет, скорее, терпимо. – Его темно-зеленые глаза встретили взгляд Алека, и он увидел отчаяние, промелькнувшее во взгляде Kappa. – Ужасно! Я хотел поговорить с тобой.
– Обсуждай свои проблемы с кем-нибудь другим. Ты не хуже меня знаешь, у нас нет ничего общего… Более того, в семье я не считаюсь сострадательным…
– Нет, – перебил Карр, его лицо было испуганным, будто он задумался над тем, почему первым делом подошел именно к своему кузену. – Но ты единственный, кто поймет меня.
Чувствуя, что любопытные уши прислушиваются к их разговору, Алек заколебался с минуту, а потом кивнул:
– Если ты готов рисковать быть подслушанным.
– Все слишком далеко, чтобы расслышать, – сказал Карр, оглядев комнату и вновь остановив взгляд на лице Алека.
– Тогда начинай.
– Поездка была неудачной. Я не мог видеть ничего. Я не мог слышать ничего. Я не мог спать. Каждую ночь я думал об этом, я почти потерял рассудок. Вопросы без ответов медленно убивают меня.
– Холт? – тихо спросил Алек, и Карр кивнул.
– Да… Холт. Я мог бы смириться с его смертью, если бы на то была причина. Но ее не было, не было объяснения всему случившемуся и почему он был… – Карр замолчал и сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойнее. – Я должен был выяснить, почему, я должен был выяснить… Почему ты так смотришь на меня?
– Ты что-то слишком уж искренен сегодня. Хотелось бы знать в действительности, в чем дело и к чему вся эта театральная сцена.
– Неужели так тяжело поверить в то, что я любил брата?
– Я знаю тебя и знаю, что за отношения были у вас с Холтом. Вы редко обменивались даже словом.
– Я не мог разговаривать с ним, – с искренностью сказал Карр, делая большие глаза. – Я слишком боялся его. Ты не понимаешь, каково на самом деле мне было… Всю жизнь все только и говорили, какой он замечательный… Я старался соответствовать его уровню, и всякий раз мне не удавалось.
Но я любил Холта и должен выяснить, кто убил его, иначе я буду мучиться над этим вопросом до конца жизни. Если я даже не попытаюсь, то никогда не обрету покоя. Ты не знаешь, каковы были последние месяцы…
– Я знаю, – перебил Алек. В его голосе звучала нотка искренности, свидетельствующая о том, что он задет за живое. Ее моментально уловил молодой человек. – Но не было никаких зацепок, никакой ниточки.
– Мы можем поискать их вместе.
– Ты думаешь? – холодно поинтересовался Алек– Кому из нас будет лучше, если мы начнем вновь и вновь ворошить прошлое? Потребовалось достаточно времени, чтобы я смог смириться с происшедшим…
– Я не могу больше выносить этого. Алек, ты единственный, в ком я надеялся найти опору в поиске убийцы Холта.
Я думал, ты любил его так же сильно, как…
– Черт тебя побери! – Глаза Алека внезапно вспыхнули. – Если ты собираешься и дальше бросаться подобными словами, щенок, мы продолжим разговор на улице. Холт значил для меня больше, чем брат. Еще одно такое замечание, и я сотру тебя в порошок.., или вызову на дуэль. Этого ты, пожалуй, больше заслуживаешь.
– Извини. – Карр понурил голову.
Это движение вызвало столько воспоминаний о том, как извинялся виноватый Холт, что Алек отвел взгляд и стиснул зубы.
– Черт тебя побери, – повторил он.
– Забудь об этом, – тихо произнес Карр. – Я иду в трактир «Гудменз». Посижу там вечерок, если хочешь, присоединяйся ко мне, выпьем за мое извинение. Я не" хотел обидеть тебя.
Алек не ответил, продолжая смотреть в сторону, когда Карр уходил. Заняв свое место за столом, он рассматривал вышитый узор на скатерти, внезапное видение предстало перед его мысленным взором: Холт, входящий в его комнату без стука, в хорошем настроении, слегка выпивший.
– Это я, мой уважаемый, трудолюбивый кузен, – объявлял о себе Холт, ставя бутылку джина посреди бумаг на столе Алека.
Глядя, как пятно джина расползается на чернилах, Алек притворно хмуро встретил взгляд Холта.
– Если ты пришел за деньгами – у меня их нет.
– Черт возьми… Нет, я пришел не за этим, – высокопарно сообщил Холт, грозя пальцем, как строгий учитель, в детстве преподававший им математику. – Я пришел отвлечь тебя от трудов праведных, пока твои мозги не свихнулись от всей этой писанины. Я собираюсь найти тебе женщину. – Взяв бутылку, Холт сделал глоток джина, затем продолжил:
– Тебе нужна женщина. Такая, как моя Лейла. Подумай об этом, может быть, у Лейлы есть подруга, которая…
– Черт меня подери, если я нуждаюсь в твоей помощи, чтобы найти женщину, – ответил Алек, внезапно рассмеявшись и откладывая в сторону перо. Он потянулся к бутылке и тоже сделал глоток. – Сегодня я найду себе такую женщину, рядом с которой твоя Лейла будет похожа на вывеску на повозке торговца рыбой.
– Ото! – воскликнул Холт, направляясь к двери и останавливаясь в проеме. – За честь Лейлы я вызову тебя.., когда протрезвею. – Он широко улыбнулся. – Это спасет тебя на время…
Когда оркестр начал играть полонез, Алек поднял глаза, возвращаясь к настоящему. Он почувствовал, что ему отчаянно хочется выпить.., или ему нужна женщина – что-нибудь, что могло бы отвлечь его от воспоминаний.
«Я не могу вернуть его», – убеждал себя Алек, не в силах противиться охватившему его одиночеству. Он был жив, а Холт – мертв, и у него не оставалось ничего, кроме как жить дальше, неся с собой эту боль.
Неожиданно он подумал о Мире и уже был не в состоянии повернуть мысли в другое русло. Ее темные глаза со светящимися в них лукавыми искорками.., ее прохладные пальцы на его плечах, нежные прикосновения ее рук, приносящие блаженство; их губы, сливающиеся в поцелуе. Ощущение ее тела, жаркая страсть, которую только она умеет вызвать. Ему хотелось обнять ее хрупкое тело, окунуть лицо в ее пышные волосы. Мира может помочь ему забыть боль, но Мира не принадлежит ему. Она оставила его: Алек убедил себя, что ей лучше уехать.
Алек подумал, что, наверное, надо присоединиться к Карру в трактире. В этот момент ему казалось, что выпивка стоит того, чтобы стерпеть компанию Карра. Выпрямившись и проведя рукой по черным волосам, Алек стал пробираться через толпу, наполнявшую зал.
Случайно брошенный в сторону взгляд заставил его остановиться. Ему показалось, что он узнал ее. Женщина стояла к нему спиной. Ее темные волосы были собраны заколкой, украшенной играющими в ярком свете люстр драгоценными камнями. Она стояла одна, вероятно, ожидая, когда ей принесут бокал вина или пунша. Алек смотрел на нее со смешанным чувством удивления и нетерпения. Хотя он не мог видеть ее лица, но знал – это была Мира: только она укладывала волосы в такую прическу. Она казалась немного стройнее, чем ему помнилось, в ее облике было меньше призывное™, но он чувствовал к ней такое безумное влечение, что все на свете было совершенно безразлично, кроме того, что она здесь, что он может подойти к ней, говорить с ней, обнять ее снова. Может быть, он уведет ее в сад, сожмет в объятиях, обжигая губы поцелуями… Даже не задумываясь, почему она здесь, с кем пришла на бал, Алек несколькими стремительными шагами приблизился к ней.
– Простите.
Когда женщина обернулась, нетерпение Алека превратилось в разочарование. Это не Мира. Ее лицо было уже, черты резче очерчены, брови чуть более изогнуты. Несмотря на разочарование, Алек отметил, что женщина была красива: с ясным взглядом голубых глаз и теплой улыбкой, но не так неповторимо красива, как Мира. Ее глаза не озарялись свойственным Мире оживлением, на губах не таилась характерная провокационная улыбка. Она была несовершенной копией женщины, которую он желал, – Пожалуйста, извините мою ошибку:
– Радостный блеск его глаз погас. – Боюсь, я обознался.
– Как жаль, – ответила женщина с легким акцентом и улыбнулась ему, очевидно, думая, что он хотел познакомиться с ней, но не нашел никого, кто бы его представил. – Мы, женщины, очень не любим, когда нас путают с кем-нибудь…
Это задевает нашу гордость.
Алек улыбнулся, определив ее акцент. Француженка, аристократическое произношение. Он вновь немного оживился.
– Я больше не повторю свою ошибку, – сказал он, глядя на нее серебристо-серыми глазами.
– Почему? – поинтересовалась незнакомка.
– Потому что я никогда не смогу забыть лицо столь красивое, как ваше, – сказал он, вызвав у нее улыбку.
– Не уверена, что вполне верю вам.
– Тогда не верьте мне, – ответил он, улыбаясь ей улыбкой, способной разбить сердце любой женщины. – Просто потанцуйте со мной.
Не Мира, но очень похожа.
* * *
– Где ты научилась управлять фаэтоном? – спросила Мира, крепче держась за поручни сбоку от высокого сиденья. Экипаж был открытым, и холодный октябрьский ветер дул ей в лицо, когда Розали погоняла гнедого коня, проезжая по лондонским улицам.
Розали крепко и уверенно держала поводья, наклонившись вперед и следя за дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36