При этом ты сам говорил мне, что он
обладает выдающимися способностями.
Ц Я предпочел бы, чтобы у Осипа было меньше способностей, но больше харак
тера и серьезности. Ты не можешь представить себе, к какой строгости прих
одится прибегать, чтобы справиться с ним.
Ц Боюсь, что ты не многого добьешься при всей своей строгости. Ведь видно
, что для военной службы он не годится.
Ц Он должен годиться! Это единственное возможное поприще для такой раз
нузданной натуры, как его, которая не признает никакой узды и каждую обяз
анность считает тяжелым ярмом. Сдержать его может только железная дисци
плина.
Ц Едва ли она сдержит его. Все это Ц наследственные склонности, которые
можно подавить, но не уничтожить. Осип и по внешности Ц портрет матери: у
него ее черты, ее глаза.
Ц Да, Ц мрачно произнес Лысенко, Ц ее темные, демонические, огненные гл
аза, которым все покорялось…
Ц И которые были твоим несчастьем, Ц докончил Сергей Семенович Зиновь
ев (таково было имя, отчество и фамилия товарища и друга детства Лысенко).
Ц Как я ни предостерегал тебя тогда, но ты ничего знать не хотел, страсть
овладела всем твоим существом, точно горячка. Я никогда не мог понять это.
Твой брак с самого начала носил в себе зародыш несчастья: женщина чуждог
о происхождения, чуждой религии, дикая, капризная, бешеная польская нату
ра, без характера, без понятия о том, что мы называем долгом и нравственнос
тью Ц и ты, со своими стойкими понятиями о чести; мог ли иначе кончиться п
одобный союз?.. А между тем мне кажется, что ты, несмотря ни на что, продолжал
любить ее до самого разрыва.
Ц Нет, очарование улетучилось уже в первый год. Я слишком ясно видел все,
но меня останавливала мысль, что, решившись на развод, я выставлю напоказ
свой домашний ад; я терпел до тех пор, пока у меня не оставалось другого вы
хода, пока… Но довольно об этом! Ц и Лысенко, быстро отвернувшись, стал сн
ова смотреть в окно.
Ц Да, много нужно для того, чтобы вывести из себя человека, подобного теб
е, Ц серьезно заметил Зиновьев. Ц Но ведь развод освободит тебя от желе
зных цепей, и тебе следует уже теперь похоронить даже воспоминание о них.
Лысенко мрачно покачал головой.
Ц Подобные воспоминания нельзя похоронить, они постоянно восстают из м
нимой могилы… Да и развод еще не кончен. Хорошо еще хоть то, что Станиславы
нет здесь.
Ц Она уехала в Варшаву?
Ц Да, там у нее родные.
Ц Значит, она потеряла надежду выиграть дело?
Ц Какая же может быть у нее надежда.
Ц Но если она вернется и пожелает видеться с сыном?
Ц Я никогда не допущу этого. Да она и не пожелает потребовать этого после
того, что произошло. Она вполне узнала меня в тот час, когда мы расстались,
и побоится во второй раз доводить меня до крайности.
Ц Но она может помимо тебя, тайно, достичь того, в чем ты отказываешь ей от
крыто.
Ц Это невозможно. Я зорко слежу за сыном, у меня надежные слуги, Ц возраз
ил Лысенко.
Ц Признаться откровенно, я считаю ошибкою с твоей стороны упрямое жела
ние скрыть от сына, что его мать жива, Ц произнес Зиновьев. Ц Хуже будет,
если он узнает это от посторонних. И, наконец, когда-нибудь да придется же
тебе рассказать ему все.
Ц Может быть, когда он сделается юношей и самостоятельно вступит в жизн
ь. Теперь же он ребенок и ничего не поймет из той драмы, которая разыгралас
ь в доме его отца.
Ц Пожалуй, ты прав… Но будь, по крайней мере, настороже… Ты знаешь свою же
ну, знаешь, чего можно от нее ждать.
Ц Да, я знаю ее, Ц с горечью сказал Иван Осипович, Ц а потому-то и хочу ог
радить от нее моего сына. Он не должен дышать воздухом, отравленным ее бли
зостью, хотя бы в продолжение одного часа! Не беспокойся, я нисколько не ск
рываю от себя опасности, которая грозит мне при возвращении Станиславы,
но, пока Осип подле меня, бояться нечего, потому что ко мне она не приблизи
тся, даю тебе слово.
Ц Будем надеяться, Ц ответил Сергей Семенович, Ц но не забывай, что наи
большая опасность кроется в самом Осипе; он во всех отношениях Ц сын сво
ей матери… На днях ты уезжаешь с ним к Полторацким, я слышал?..
Ц Да, на несколько дней… Рождение дочери, княжны Людмилы… Летом же Осип б
удет гостить у них, во время лагерей…
Зиновьев попрощался и вышел.
Иван Осипович снова направился к окну и уставился мрачным взором на част
ую сетку моросящего дождя.
«Сын своей матери», Ц припомнились ему слова Сергея Семеновича. Правда,
не было никакой надобности слышать их от другого Ц он сам хорошо знал эт
о. Именно это осознание и провело такие глубокие морщины на его лбу и выну
дило у него такой тяжелый вздох, так как уже около года он со всей энергией
боролся с злополучною наследственностью сына.
Мысль о том, что мать может пожелать видеться с сыном, и раньше приходила е
му в голову, но он старался отогнать ее. Сегодня он получил от нее даже пис
ьмо с этой просьбою.
Ц Мой сын не знает, что его мать еще жива, и пока не должен знать это. Я не хо
чу, чтобы он видел ее, говорил с нею, и этого не будет! Я, надеюсь, сумею помеш
ать этому.
Иван Осипович высказал эту мысль вслух и так ударил потухшей трубкой о п
ол, что она разбилась на мелкие черепки.
Вбежавший казачок бросился подбирать осколки.
Ц Свежую! Ц крикнул майор, бросая ему чубук.
Тот схватил чубук и выбежал из комнаты.
VII. ЦЕСАРЕВНА
Почти такой же одинокой и забытой, как и Якобина Менгден, жила в своем двор
це на Царицыном лугу, где в настоящее время помещаются Павловские казарм
ы, цесаревна Елизавета Петровна.
Тридцатилетняя красавица, высокая ростом, стройная, прекрасно сложенна
я, с чудными голубыми глазами, с белым цветом лица, чрезвычайно веселая и ж
ивая, неспособная, казалось, думать ни о чем серьезном Ц такова была в то
время цесаревна Елизавета Петровна. Между тем 9 ноября 1740 года на ее лице ле
жала печать тяжелой, серьезной думы. Цесаревна полулежала в кресле, в сво
ей спальне, то открывая, то снова закрывая свои прекрасные глаза. Картины
прошлого неслись пред нею, годы ее детства и юности восставали пред ее ду
ховным взором. Смутные дни, только что пережитые ею в Петербурге, напомни
ли ей вещий сон ее матери Ц императрицы Екатерины Алексеевны.
Незадолго до смерти императрице приснилось, что она сидит за столом, окр
уженная придворными. Вдруг появилась тень Петра I, одетого как древние ри
мляне. Он поманил к себе Екатерину. Она пошла к нему, и он унесся с нею под об
лака. Улетая с ним, она бросила взор на землю и там увидала своих детей, окр
уженных толпою, составленною из представителей всех наций, шумно спорив
ших между собою. Екатерина Алексеевна истолковала этот сон так Ц что он
а должна скоро умереть и что по смерти ее в государстве настанут смуты.
Этот сон исполнился. Со времени Петра II государство не пользовалось спок
ойствием, каковым нельзя же было считать десятилетие правления Анны Иоа
нновны, то есть произвола герцога Бирона. А теперь снова наступали еще бо
лее смутные дни. Император Ц младенец, правительница, бесхарактерная мо
лодая женщина, станет, несомненно, жертвою придворных интриганов.
От мысли о матери цесаревна невольно перенеслась к мысли о своем великом
отце. Если бы он встал теперь с его дубинкой, Ц многим досталось бы по зас
лугам.
Гневен был великий Петр, гневен, но отходчив. Ясно и живо восставала в памя
ти Елизаветы Петровны сцена Петра с ее матерью. Не знала она тогда, хотя те
перь догадывалась, чем прогневала матушка ее отца. Он стоял с Екатериною
у окна во дворце. Анна и Елизавета, играя тихо, сидели в одном из уголков то
й же комнаты.
Ц Ты видишь это венецианское стекло? Ц сказал супруге Петр. Ц Оно сдел
ано из простых материалов, но благодаря искусству стало украшением двор
ца. Я могу возвратить его в прежнее ничтожество.
С этими словами он разбил стекло вдребезги.
Ц Вы можете сделать это, но достойно ли это вас? Ц ответила Екатерина. Ц
И разве оттого, что вы разбили стекло, ваш дворец сделался красивее?
Петр ничего не ответил. Хладнокровие здравого смысла утишило раздражен
ие.
Елизавета Петровна часто думала об этой сцене, врезавшейся в ее памяти. Т
олько с летами она поняла ее значение Ц поняла, что, говоря о стекле, отец
намекал на простое происхождение ее матери.
Одновременно с этой сценой из дворца исчез красивый камергер императри
цы Монс де ла Кроа; его вскоре казнили, и все стало ясно для Елизаветы.
Однако ее отец с матерью примирились.
Далее потянулись воспоминания цесаревны. Она припоминала свою приволь
ную, беззаботную жизнь в Покровской слободе. Песни и веселье не прерывал
ись. Цесаревна сама была тогда прекрасной, голосистой певицей; запевалой
у нее была известная в то время по слободе певица Марфа Чегаиха. За песни
цесаревна угощала певиц разными лакомствами и сластями. Цесаревна иног
да с девушками на посидках, когда они работали, тоже занималась рукодель
ями, пряла шелк, ткала холст; зимою же на святках собирались к ней ряженые
слободские парни и девки, и тут разливался добродушный разгул: начиналис
ь пляски, присядки, веселье и удалые песни, гаданья с подблюдным припевом.
На Масленице у своего дворца, против церкви Рождества, цесаревна собирал
а слободских девушек и парней кататься на салазках, связанных ремнями, с
горы, названной по дворцу царевнину Ц Царевною, и сама каталась с ними, а
то так мчалась на лихой тройке по улицам Москвы.
Любимою потехою цесаревны была охота. Ей она посвящала все свое время в с
лободе, будучи в душе страстной охотницей до псовой охоты за зайцами. Она
выезжала верхом в мужском платье и на соколиную охоту. В слободе был охот
ный двор на окраине. Здесь тешилась царевна напуском соколов в вышитых з
олотом, серебром и шелками бархатных клобучках, с бубенчиками на шейках,
мигом слетавших с кляпышей, прикрепленных к пальцам ловчих, подсокольни
чих и кречетников, живших на том охотном дворе, где содержались и приноро
вленные соколы, нарядные сибирские кречеты и ученые ястребы.
Но более всего любила цесаревна травить зайцев собаками. С пронзительны
м свистом, диким гиканьем, звучным тявканьем гончих, резвых борзых мчали
сь шумные ватаги рьяных охотников, оглашая поляны дворцовых волостей сл
ободы, представлявших широкое раздолье для утех цесаревны, скакавшей, бы
вало, на ретивом коне всегда с неустрашимою резвостью впереди всех.
Рядом несся любимый ее стремянный Ц Гаврила Извольский, а за ним Ц доез
жачие, стаешники со сворами борзых и гончих, далее Ц кречетники, сокольн
ики, ястребинники, со своей птичьей охотой. Всю эту шумную вереницу гулли
вого люда, среди которого блистали красавец Алексей Яковлевич Шубин, пра
порщик лейб-гвардии Семеновского полка, и весельчак Лесток, замыкал обо
з с вьючниками. Шубин, сын богатого помещика Владимирской губернии, был б
лижним соседом цесаревны по вотчине своей матери. Он был страстным охотн
иком, на охоте познакомился с Елизаветой Петровной и стал близким ее сер
дцу. Лесток был врачом цесаревны; восторженный француз, он чуть не молилс
я на свою цесаревну.
Но вот веселые воспоминания Елизаветы Петровны прервались.
Не по ее воле окончилась ее беззаботная жизнь в Покровской слободе. Ей бы
ло приказано переехать на жительство в Петербург. Подозрительная Анна И
оанновна и еще более подозрительный Бирон, видимо, испугались ее популяр
ности.
Жизнь в Петербурге была не та, что там, под Москвою. Здесь испытала цесарев
на первое сердечное горе. Неосторожный Шубин поплатился за преданность
ей Ц его арестовали и отправили на Камчатку, где насильно женили на камч
адалке.
Много слез пролила Елизавета, скучая в одиночестве, чувствуя постоянно т
яжелый для ее свободолюбивой натуры надзор. Кого она ни приближала к себ
е Ц всех отнимали. Появился было при ее дворе Густав Бирон и понравился е
й своей молодцеватостью да добрым сердцем, но ему запретили бывать у нее.
А сам Эрнст Бирон часто в наряде простого немецкого ремесленника, прячас
ь за садовым тыном, следил за цесаревной. Она видела это, но делала вид, что
не замечает.
Припомнились ей оба Бирона теперь именно, после выслушанного рассказа о
происшедшем в минувшую ночь. Искренне пожалела она Густава Бирона, а осо
бенно его невесту, Якобину Менгден. Что-то чувствовала последняя теперь
?.. Не то же ли, что чувствовала она, цесаревна, когда у нее отняли Алексея Як
овлевича.
Года уже не только притупили боль разлуки, но даже в сердце цесаревны уже
давно властвовал другой Алексей Ц Разумовский, и властвовал сильнее, че
м Шубин, однако воспоминание о видном красавце, теперь несчастном колодн
ике, приходило в голову Елизавете, и жгучая боль первых дней разлуки коло
ла ее сердце. Сочувствие к молодой девушке, разрушенной невесте Густава
Бирона, вызвало и теперь эти воспоминания и эту боль.
Веселые картины привольной жизни под Москвой сменились тяжелыми мысля
ми о тревожном настоящем и неизвестном, загадочном будущем.
Ц Дозволишь войти, цесаревна? Ц раздался приятный голос, и в дверях поя
вился Алексей Григорьевич Разумовский.
Это был высокий, стройный мужчина, лет тридцати, несколько смуглый, с чудн
ыми черными глазами и черными же дугообразными бровями Ц словом, настоя
щий красавец.
Доверенное лицо и в описываемое время управляющий небольшим двором цес
аревны и ее имениями, Алексей Григорьевич Разумовский был далеко не знат
ного происхождения.
В конце семнадцатого столетия в деревне Лемеши Черниговской губернии, н
а девятой версте от Козельца в Чернигов, жил регистровый казак «Киевског
о Вышгорода-Козельца полка Григорий Яковлевич Розум». Хотя он и «с велик
ою охотою свои казацкие против татар и протчих неприятелей отправлял по
ходы», однако счастье не улыбалось ему, «ради частых нечаемых ово от непр
иятелей, ово междоусобных разорений».
Григорий Яковлевич женился на дочери казака Демьяна Стрешенцова из сос
еднего села Адамовки Ц Наталье Демьяновне, женщине очень умной, так что
ее прозвище «Розумиха» как нельзя лучше подходило ей.
Что был за человек Григорий Яковлевич Розум, долго ли жил и чем занимался
в свободное от походов время Ц неизвестно. Несомненно только, что в опис
ываемое нами время в живых его уже не было.
У Натальи Демьяновны было три сына: Данила, Алексей и Кирилл, и три дочери:
Агафья, Анна и Вера. Данила умер еще в царствование Анны Иоанновны, остави
в на попечение Натальи Демьяновны свою дочь, Авдотью Даниловну. Алексей
Григорьевич родился в Лемешах 17 марта 1709 года. Он был сперва пастухом общес
твенных стад, но его привлекательная наружность и приятный голос обрати
ли на него внимание духовенства соседнего села Чемеры, и оно взяло мальч
ика под свое попечение. Священнослужители обучили его грамоте и церковн
ому пению, и молодой Розум пленял своим чудным голосом чемеровских прихо
жан. Третий сын Натальи Демьяновны Ц Кирилл Григорьевич родился 18 марта
1724 года. Он ходил за отцовскими волами.
Дети росли и утешали родителей.
Ц Сыновья мои родились счастливыми, Ц говорила впоследствии Наталья
Демьяновна. Ц Когда Алеша хаживал с крестьянскими ребятишками по орехи
или по грибы, он набирал их всегда вдвое больше, чем товарищи, а волы, за кот
орыми ходил Кирилл, никогда не заболевали и не сбегали со двора.
Хата Розумихи стояла среди Лемешей, по правую сторону почтовой дороги от
Козельца в Чернигов. На потолке ее, во всю длину, красовался драгоценный с
волок, то есть обои, со следующею резною надписью: «Благословением Бога О
тца, поспешением Сына (за ними изображение креста), содействием Святого Д
уха создася дом сей рабы Божией Натальи Розумихи. Року 1711 мая 5 дня». В таком
виде сохранилась хата эта до 16 июня 1854 года, когда пожар уничтожил ее дотла.
Однажды Наталье Демьяновне приснилось, что в хате у нее, на потолке, светя
тся солнце, месяц и звезды, все вместе. Она пересказала сон соседкам, но те
лишь посмеялись над нею.
В начале января 1731 года через Чемеры проезжал полковник Вишневский, возвр
ащавшийся из Венгрии, куда он ездил покупать венгерские вина для императ
рицы Анны Иоанновны. Он зашел в церковь, пленился голосом и наружностью А
лексея Розума и уговорил Наталью Демьяновну отпустить сына с ним в Петер
бург. Приехав туда, Вишневский представил своего питомца к тогдашнему об
ер-гофмаршалу графу Рейнгольду Левенвольду, а последний поместил молод
ого малороссиянина в придворный хор.
Однажды цесаревна Елизавета Петровна присутствовала при богослужении
в придворной церкви, была поражена голосом Розума и потребовала, чтобы о
н был представлен ей после окончания литургии.
1 2 3 4 5 6 7 8
обладает выдающимися способностями.
Ц Я предпочел бы, чтобы у Осипа было меньше способностей, но больше харак
тера и серьезности. Ты не можешь представить себе, к какой строгости прих
одится прибегать, чтобы справиться с ним.
Ц Боюсь, что ты не многого добьешься при всей своей строгости. Ведь видно
, что для военной службы он не годится.
Ц Он должен годиться! Это единственное возможное поприще для такой раз
нузданной натуры, как его, которая не признает никакой узды и каждую обяз
анность считает тяжелым ярмом. Сдержать его может только железная дисци
плина.
Ц Едва ли она сдержит его. Все это Ц наследственные склонности, которые
можно подавить, но не уничтожить. Осип и по внешности Ц портрет матери: у
него ее черты, ее глаза.
Ц Да, Ц мрачно произнес Лысенко, Ц ее темные, демонические, огненные гл
аза, которым все покорялось…
Ц И которые были твоим несчастьем, Ц докончил Сергей Семенович Зиновь
ев (таково было имя, отчество и фамилия товарища и друга детства Лысенко).
Ц Как я ни предостерегал тебя тогда, но ты ничего знать не хотел, страсть
овладела всем твоим существом, точно горячка. Я никогда не мог понять это.
Твой брак с самого начала носил в себе зародыш несчастья: женщина чуждог
о происхождения, чуждой религии, дикая, капризная, бешеная польская нату
ра, без характера, без понятия о том, что мы называем долгом и нравственнос
тью Ц и ты, со своими стойкими понятиями о чести; мог ли иначе кончиться п
одобный союз?.. А между тем мне кажется, что ты, несмотря ни на что, продолжал
любить ее до самого разрыва.
Ц Нет, очарование улетучилось уже в первый год. Я слишком ясно видел все,
но меня останавливала мысль, что, решившись на развод, я выставлю напоказ
свой домашний ад; я терпел до тех пор, пока у меня не оставалось другого вы
хода, пока… Но довольно об этом! Ц и Лысенко, быстро отвернувшись, стал сн
ова смотреть в окно.
Ц Да, много нужно для того, чтобы вывести из себя человека, подобного теб
е, Ц серьезно заметил Зиновьев. Ц Но ведь развод освободит тебя от желе
зных цепей, и тебе следует уже теперь похоронить даже воспоминание о них.
Лысенко мрачно покачал головой.
Ц Подобные воспоминания нельзя похоронить, они постоянно восстают из м
нимой могилы… Да и развод еще не кончен. Хорошо еще хоть то, что Станиславы
нет здесь.
Ц Она уехала в Варшаву?
Ц Да, там у нее родные.
Ц Значит, она потеряла надежду выиграть дело?
Ц Какая же может быть у нее надежда.
Ц Но если она вернется и пожелает видеться с сыном?
Ц Я никогда не допущу этого. Да она и не пожелает потребовать этого после
того, что произошло. Она вполне узнала меня в тот час, когда мы расстались,
и побоится во второй раз доводить меня до крайности.
Ц Но она может помимо тебя, тайно, достичь того, в чем ты отказываешь ей от
крыто.
Ц Это невозможно. Я зорко слежу за сыном, у меня надежные слуги, Ц возраз
ил Лысенко.
Ц Признаться откровенно, я считаю ошибкою с твоей стороны упрямое жела
ние скрыть от сына, что его мать жива, Ц произнес Зиновьев. Ц Хуже будет,
если он узнает это от посторонних. И, наконец, когда-нибудь да придется же
тебе рассказать ему все.
Ц Может быть, когда он сделается юношей и самостоятельно вступит в жизн
ь. Теперь же он ребенок и ничего не поймет из той драмы, которая разыгралас
ь в доме его отца.
Ц Пожалуй, ты прав… Но будь, по крайней мере, настороже… Ты знаешь свою же
ну, знаешь, чего можно от нее ждать.
Ц Да, я знаю ее, Ц с горечью сказал Иван Осипович, Ц а потому-то и хочу ог
радить от нее моего сына. Он не должен дышать воздухом, отравленным ее бли
зостью, хотя бы в продолжение одного часа! Не беспокойся, я нисколько не ск
рываю от себя опасности, которая грозит мне при возвращении Станиславы,
но, пока Осип подле меня, бояться нечего, потому что ко мне она не приблизи
тся, даю тебе слово.
Ц Будем надеяться, Ц ответил Сергей Семенович, Ц но не забывай, что наи
большая опасность кроется в самом Осипе; он во всех отношениях Ц сын сво
ей матери… На днях ты уезжаешь с ним к Полторацким, я слышал?..
Ц Да, на несколько дней… Рождение дочери, княжны Людмилы… Летом же Осип б
удет гостить у них, во время лагерей…
Зиновьев попрощался и вышел.
Иван Осипович снова направился к окну и уставился мрачным взором на част
ую сетку моросящего дождя.
«Сын своей матери», Ц припомнились ему слова Сергея Семеновича. Правда,
не было никакой надобности слышать их от другого Ц он сам хорошо знал эт
о. Именно это осознание и провело такие глубокие морщины на его лбу и выну
дило у него такой тяжелый вздох, так как уже около года он со всей энергией
боролся с злополучною наследственностью сына.
Мысль о том, что мать может пожелать видеться с сыном, и раньше приходила е
му в голову, но он старался отогнать ее. Сегодня он получил от нее даже пис
ьмо с этой просьбою.
Ц Мой сын не знает, что его мать еще жива, и пока не должен знать это. Я не хо
чу, чтобы он видел ее, говорил с нею, и этого не будет! Я, надеюсь, сумею помеш
ать этому.
Иван Осипович высказал эту мысль вслух и так ударил потухшей трубкой о п
ол, что она разбилась на мелкие черепки.
Вбежавший казачок бросился подбирать осколки.
Ц Свежую! Ц крикнул майор, бросая ему чубук.
Тот схватил чубук и выбежал из комнаты.
VII. ЦЕСАРЕВНА
Почти такой же одинокой и забытой, как и Якобина Менгден, жила в своем двор
це на Царицыном лугу, где в настоящее время помещаются Павловские казарм
ы, цесаревна Елизавета Петровна.
Тридцатилетняя красавица, высокая ростом, стройная, прекрасно сложенна
я, с чудными голубыми глазами, с белым цветом лица, чрезвычайно веселая и ж
ивая, неспособная, казалось, думать ни о чем серьезном Ц такова была в то
время цесаревна Елизавета Петровна. Между тем 9 ноября 1740 года на ее лице ле
жала печать тяжелой, серьезной думы. Цесаревна полулежала в кресле, в сво
ей спальне, то открывая, то снова закрывая свои прекрасные глаза. Картины
прошлого неслись пред нею, годы ее детства и юности восставали пред ее ду
ховным взором. Смутные дни, только что пережитые ею в Петербурге, напомни
ли ей вещий сон ее матери Ц императрицы Екатерины Алексеевны.
Незадолго до смерти императрице приснилось, что она сидит за столом, окр
уженная придворными. Вдруг появилась тень Петра I, одетого как древние ри
мляне. Он поманил к себе Екатерину. Она пошла к нему, и он унесся с нею под об
лака. Улетая с ним, она бросила взор на землю и там увидала своих детей, окр
уженных толпою, составленною из представителей всех наций, шумно спорив
ших между собою. Екатерина Алексеевна истолковала этот сон так Ц что он
а должна скоро умереть и что по смерти ее в государстве настанут смуты.
Этот сон исполнился. Со времени Петра II государство не пользовалось спок
ойствием, каковым нельзя же было считать десятилетие правления Анны Иоа
нновны, то есть произвола герцога Бирона. А теперь снова наступали еще бо
лее смутные дни. Император Ц младенец, правительница, бесхарактерная мо
лодая женщина, станет, несомненно, жертвою придворных интриганов.
От мысли о матери цесаревна невольно перенеслась к мысли о своем великом
отце. Если бы он встал теперь с его дубинкой, Ц многим досталось бы по зас
лугам.
Гневен был великий Петр, гневен, но отходчив. Ясно и живо восставала в памя
ти Елизаветы Петровны сцена Петра с ее матерью. Не знала она тогда, хотя те
перь догадывалась, чем прогневала матушка ее отца. Он стоял с Екатериною
у окна во дворце. Анна и Елизавета, играя тихо, сидели в одном из уголков то
й же комнаты.
Ц Ты видишь это венецианское стекло? Ц сказал супруге Петр. Ц Оно сдел
ано из простых материалов, но благодаря искусству стало украшением двор
ца. Я могу возвратить его в прежнее ничтожество.
С этими словами он разбил стекло вдребезги.
Ц Вы можете сделать это, но достойно ли это вас? Ц ответила Екатерина. Ц
И разве оттого, что вы разбили стекло, ваш дворец сделался красивее?
Петр ничего не ответил. Хладнокровие здравого смысла утишило раздражен
ие.
Елизавета Петровна часто думала об этой сцене, врезавшейся в ее памяти. Т
олько с летами она поняла ее значение Ц поняла, что, говоря о стекле, отец
намекал на простое происхождение ее матери.
Одновременно с этой сценой из дворца исчез красивый камергер императри
цы Монс де ла Кроа; его вскоре казнили, и все стало ясно для Елизаветы.
Однако ее отец с матерью примирились.
Далее потянулись воспоминания цесаревны. Она припоминала свою приволь
ную, беззаботную жизнь в Покровской слободе. Песни и веселье не прерывал
ись. Цесаревна сама была тогда прекрасной, голосистой певицей; запевалой
у нее была известная в то время по слободе певица Марфа Чегаиха. За песни
цесаревна угощала певиц разными лакомствами и сластями. Цесаревна иног
да с девушками на посидках, когда они работали, тоже занималась рукодель
ями, пряла шелк, ткала холст; зимою же на святках собирались к ней ряженые
слободские парни и девки, и тут разливался добродушный разгул: начиналис
ь пляски, присядки, веселье и удалые песни, гаданья с подблюдным припевом.
На Масленице у своего дворца, против церкви Рождества, цесаревна собирал
а слободских девушек и парней кататься на салазках, связанных ремнями, с
горы, названной по дворцу царевнину Ц Царевною, и сама каталась с ними, а
то так мчалась на лихой тройке по улицам Москвы.
Любимою потехою цесаревны была охота. Ей она посвящала все свое время в с
лободе, будучи в душе страстной охотницей до псовой охоты за зайцами. Она
выезжала верхом в мужском платье и на соколиную охоту. В слободе был охот
ный двор на окраине. Здесь тешилась царевна напуском соколов в вышитых з
олотом, серебром и шелками бархатных клобучках, с бубенчиками на шейках,
мигом слетавших с кляпышей, прикрепленных к пальцам ловчих, подсокольни
чих и кречетников, живших на том охотном дворе, где содержались и приноро
вленные соколы, нарядные сибирские кречеты и ученые ястребы.
Но более всего любила цесаревна травить зайцев собаками. С пронзительны
м свистом, диким гиканьем, звучным тявканьем гончих, резвых борзых мчали
сь шумные ватаги рьяных охотников, оглашая поляны дворцовых волостей сл
ободы, представлявших широкое раздолье для утех цесаревны, скакавшей, бы
вало, на ретивом коне всегда с неустрашимою резвостью впереди всех.
Рядом несся любимый ее стремянный Ц Гаврила Извольский, а за ним Ц доез
жачие, стаешники со сворами борзых и гончих, далее Ц кречетники, сокольн
ики, ястребинники, со своей птичьей охотой. Всю эту шумную вереницу гулли
вого люда, среди которого блистали красавец Алексей Яковлевич Шубин, пра
порщик лейб-гвардии Семеновского полка, и весельчак Лесток, замыкал обо
з с вьючниками. Шубин, сын богатого помещика Владимирской губернии, был б
лижним соседом цесаревны по вотчине своей матери. Он был страстным охотн
иком, на охоте познакомился с Елизаветой Петровной и стал близким ее сер
дцу. Лесток был врачом цесаревны; восторженный француз, он чуть не молилс
я на свою цесаревну.
Но вот веселые воспоминания Елизаветы Петровны прервались.
Не по ее воле окончилась ее беззаботная жизнь в Покровской слободе. Ей бы
ло приказано переехать на жительство в Петербург. Подозрительная Анна И
оанновна и еще более подозрительный Бирон, видимо, испугались ее популяр
ности.
Жизнь в Петербурге была не та, что там, под Москвою. Здесь испытала цесарев
на первое сердечное горе. Неосторожный Шубин поплатился за преданность
ей Ц его арестовали и отправили на Камчатку, где насильно женили на камч
адалке.
Много слез пролила Елизавета, скучая в одиночестве, чувствуя постоянно т
яжелый для ее свободолюбивой натуры надзор. Кого она ни приближала к себ
е Ц всех отнимали. Появился было при ее дворе Густав Бирон и понравился е
й своей молодцеватостью да добрым сердцем, но ему запретили бывать у нее.
А сам Эрнст Бирон часто в наряде простого немецкого ремесленника, прячас
ь за садовым тыном, следил за цесаревной. Она видела это, но делала вид, что
не замечает.
Припомнились ей оба Бирона теперь именно, после выслушанного рассказа о
происшедшем в минувшую ночь. Искренне пожалела она Густава Бирона, а осо
бенно его невесту, Якобину Менгден. Что-то чувствовала последняя теперь
?.. Не то же ли, что чувствовала она, цесаревна, когда у нее отняли Алексея Як
овлевича.
Года уже не только притупили боль разлуки, но даже в сердце цесаревны уже
давно властвовал другой Алексей Ц Разумовский, и властвовал сильнее, че
м Шубин, однако воспоминание о видном красавце, теперь несчастном колодн
ике, приходило в голову Елизавете, и жгучая боль первых дней разлуки коло
ла ее сердце. Сочувствие к молодой девушке, разрушенной невесте Густава
Бирона, вызвало и теперь эти воспоминания и эту боль.
Веселые картины привольной жизни под Москвой сменились тяжелыми мысля
ми о тревожном настоящем и неизвестном, загадочном будущем.
Ц Дозволишь войти, цесаревна? Ц раздался приятный голос, и в дверях поя
вился Алексей Григорьевич Разумовский.
Это был высокий, стройный мужчина, лет тридцати, несколько смуглый, с чудн
ыми черными глазами и черными же дугообразными бровями Ц словом, настоя
щий красавец.
Доверенное лицо и в описываемое время управляющий небольшим двором цес
аревны и ее имениями, Алексей Григорьевич Разумовский был далеко не знат
ного происхождения.
В конце семнадцатого столетия в деревне Лемеши Черниговской губернии, н
а девятой версте от Козельца в Чернигов, жил регистровый казак «Киевског
о Вышгорода-Козельца полка Григорий Яковлевич Розум». Хотя он и «с велик
ою охотою свои казацкие против татар и протчих неприятелей отправлял по
ходы», однако счастье не улыбалось ему, «ради частых нечаемых ово от непр
иятелей, ово междоусобных разорений».
Григорий Яковлевич женился на дочери казака Демьяна Стрешенцова из сос
еднего села Адамовки Ц Наталье Демьяновне, женщине очень умной, так что
ее прозвище «Розумиха» как нельзя лучше подходило ей.
Что был за человек Григорий Яковлевич Розум, долго ли жил и чем занимался
в свободное от походов время Ц неизвестно. Несомненно только, что в опис
ываемое нами время в живых его уже не было.
У Натальи Демьяновны было три сына: Данила, Алексей и Кирилл, и три дочери:
Агафья, Анна и Вера. Данила умер еще в царствование Анны Иоанновны, остави
в на попечение Натальи Демьяновны свою дочь, Авдотью Даниловну. Алексей
Григорьевич родился в Лемешах 17 марта 1709 года. Он был сперва пастухом общес
твенных стад, но его привлекательная наружность и приятный голос обрати
ли на него внимание духовенства соседнего села Чемеры, и оно взяло мальч
ика под свое попечение. Священнослужители обучили его грамоте и церковн
ому пению, и молодой Розум пленял своим чудным голосом чемеровских прихо
жан. Третий сын Натальи Демьяновны Ц Кирилл Григорьевич родился 18 марта
1724 года. Он ходил за отцовскими волами.
Дети росли и утешали родителей.
Ц Сыновья мои родились счастливыми, Ц говорила впоследствии Наталья
Демьяновна. Ц Когда Алеша хаживал с крестьянскими ребятишками по орехи
или по грибы, он набирал их всегда вдвое больше, чем товарищи, а волы, за кот
орыми ходил Кирилл, никогда не заболевали и не сбегали со двора.
Хата Розумихи стояла среди Лемешей, по правую сторону почтовой дороги от
Козельца в Чернигов. На потолке ее, во всю длину, красовался драгоценный с
волок, то есть обои, со следующею резною надписью: «Благословением Бога О
тца, поспешением Сына (за ними изображение креста), содействием Святого Д
уха создася дом сей рабы Божией Натальи Розумихи. Року 1711 мая 5 дня». В таком
виде сохранилась хата эта до 16 июня 1854 года, когда пожар уничтожил ее дотла.
Однажды Наталье Демьяновне приснилось, что в хате у нее, на потолке, светя
тся солнце, месяц и звезды, все вместе. Она пересказала сон соседкам, но те
лишь посмеялись над нею.
В начале января 1731 года через Чемеры проезжал полковник Вишневский, возвр
ащавшийся из Венгрии, куда он ездил покупать венгерские вина для императ
рицы Анны Иоанновны. Он зашел в церковь, пленился голосом и наружностью А
лексея Розума и уговорил Наталью Демьяновну отпустить сына с ним в Петер
бург. Приехав туда, Вишневский представил своего питомца к тогдашнему об
ер-гофмаршалу графу Рейнгольду Левенвольду, а последний поместил молод
ого малороссиянина в придворный хор.
Однажды цесаревна Елизавета Петровна присутствовала при богослужении
в придворной церкви, была поражена голосом Розума и потребовала, чтобы о
н был представлен ей после окончания литургии.
1 2 3 4 5 6 7 8