— Его вина очевидна!— Не доверяй очевидному, Амени.— Он останется ненаказанным? Каким бы богатым он ни был, он остается твоим слугой.— Подготовь подробный отчет о его богатствах.
Роме не жаловался на свои новые обязанности. После того как он назначил ответственных и требовательных людей, следящих за поддержанием чистоты во дворце, он занялся царским зверинцем, в котором жили три кошки, две газели, гиена и два пепельных журавля.Лишь одно существо ускользало от его контроля: Неспящий, желтый пес фараона, который завел отвратительную привычку каждый день ловить рыбу в царском пруду, а так как охота проходила под защитой взгляда льва Рамзеса, то не было никакой возможность вмешаться.Рано утром Роме помог Амени нести тяжелый ящик с папирусами. Откуда этот тщедушный писец, который так мало ел и спал по три или четыре часа в день, берет столько энергии? Неутомимый, он проводил большую часть своего времени в кабинете, заваленном документами, никогда не уступая усталости.Амени закрылся с Рамзесом, в то время как Роме делал ежедневный обход кухонь; разве не от качества пищи зависело здоровье фараона, а значит и всей страны?Амени развернул множество папирусов на столе.— Вот результат моих исследований, — объявил он с некоторой гордостью.— Они были трудны?— И да и нет. Главные служители храма Карнака не пришли в восторг от моего прибытия и моих вопросов, но они не решились помешать мне проверить их слова.— Богат ли Карнак?— Богат: восемьдесят тысяч рабочих, сорок шесть действующих строек в провинциях, зависящих от храма, четыреста пятьдесят фруктовых садов, виноградников, четыреста двадцать тысяч голов скота, девяносто судов и шестьдесят пять поселений разного размера, работающих непосредственно на самое большое святилище Египта. Его Верховный жрец правит настоящей армией писцов и крестьян. К этому надо добавить еще кое-что: если переписать общее количество даров богу Амону, то есть его жрецам, мы получаем шесть миллионов быков, шесть миллионов коз, двенадцать миллионов ослов, восемь миллионов мулов и многие миллионы домашней птицы.— Амон — бог побед и защитник империи.— Никто этого не оспаривает, но его жрецы всего лишь люди; когда необходимо управлять таким состоянием, разве не становятся они добычей постыдных замыслов? У меня не было времени продолжить дальше мое расследование, но я обеспокоен.— Чем же?— В Фивах сановники с нетерпением ждут отъезда царской четы на север; другими словами, Великий Царь тревожит их спокойствие и нарушает обычный ход игры. От тебя требуется обогащать Карнак и предоставить ему возможность расти как государству в государстве до того дня, когда верховный жрец Амона не объявит себя царем Юга и не отделится.— Это было бы смертью Египта, Амени.— И нищетой для народа.— Мне понадобятся весомые доказательства, следы растраты. Если я пойду против верховного жреца Амона, я не буду иметь права на ошибку.— Я займусь этим.
Серраманна был обеспокоен. С момента покушения греков Менеласа он знал об угрозе жизни Рамзеса. Конечно, варвары покинули Египет, но опасность вовсе не миновала.Поэтому он постоянно проверял те места во дворце, которые считал слабыми, главное поселение армии, квартал стражи и казарму элитных полков. Если бы произошел бунт, он зародился бы именно там. Бывший пират, сард доверял лишь своему инстинкту: неважно, кто перед ним, простой солдат или один из командующих — он одинаково не доверял обоим. В большинстве случаев он был обязан тем, что выжил, тому, что наносил удар первым, хотя его противник и пытался притвориться другом.Несмотря на свои гигантские размеры, Серраманна передвигался как кошка, ему нравилось наблюдать за людьми, оставаясь незамеченным, и неожиданно заставать их за разговором. Какая бы не стояла жара, сард носил металлические доспехи; на поясе висел кинжал и короткий, очень острый меч. Бакенбарды и завивающиеся усы придавали его лицу еще более пугающий вид, которым он умел пользоваться.Постоянно служащие офицеры большей частью были выходцами из обеспеченных семей, они ненавидели его и спрашивали себя, почему Рамзес доверил командование своей личной стражей этому простолюдину. Серраманне не было до этого дела, быть любимым всеми ничего не давало и не делало из него хорошего воина, способного служить хорошему хозяину.А Рамзес был хорошим хозяином, капитаном огромного корабля, чье плавание обещало быть опасным и неспокойным.И это было все, чего желал сардский пират, повышенный до столь неожиданно высокого звания и желавший его сохранить. Его роскошный особняк, восхитительные египтянки с округлыми, подобными зрелым плодам, грудями и прекрасным телом были для него не самым важным. Ничто не могло заменить кровавой стычки, во время которой человек показывал, чего он стоит. Стража дворца обновлялась три раза в месяц, в 1-й, 11-й и 21-й день. Солдаты получали вино, мясо, хлеб и жалование зерном. Перед каждой сменой, назначая людей на посты, Серраманна внимательно смотрел им в глаза. Любое нарушение дисциплины, любое послабление расценивались как склока, и за этим следовало неминуемое увольнение.Сард медленно шел вдоль выстроившихся в шеренгу солдат. Он остановился перед молодым блондином, который, казалось, нервничал.— Откуда ты?— Из деревни в Дельте, капитан.— Твое любимое оружие?— Меч.— Выпей, тебе необходимо утолить жажду.И Серраманна протянул блондину сосуд с анисовым вином. Тот выпил его в два глотка.— Ты будешь следить за коридором, ведущим в царский кабинет, и не будешь туда никого пускать в течение трех оставшихся часов ночи.— Как прикажете, капитан.Серраманна проверил лезвия оружия, осмотрел форму, обменялся несколькими словами с другими солдатами.Затем каждый занял свой пост.Архитектор дворца расположил высокие окна таким образом, чтобы воздух проходил через них, освежая коридор теплыми летними ночами.Царила тишина.Снаружи были слышны лишь песни влюбленных лягушек.Серраманна бесшумно скользил по плитам, направляясь к коридору, ведущему в кабинет Рамзеса. Как он и предполагал, блондин не стоял на своем посту.Вместо того чтобы охранять, он пытался вытащить засов, преграждавший вход в кабинет. Сард схватил его своей мощной рукой за горло и поднял.— Хм, еще один грек! Только грек может выпить анисового вина, не поморщившись. К чьему отряду ты принадлежишь, мой мальчик? Остаток войска Менеласа или участник нового заговора? Отвечай!Блондин бился несколько минут, не издавая ни звука.Когда Серраманна почувствовал, что противник внезапно обмяк, он положил его на пол, где тот раскинулся, как тряпичная кукла. Сард, не желая того, переломал ему шейные позвонки. 16 Серраманна не был мастером в бумажных делах, он удовольствовался тем, что изложил события Амени, который перенес их на папирус и передал Рамзесу. Никто не знал грека, взятого на службу благодаря своей физической силе. Его смерть лишила царя источника точных сведений, но тот ни словом не попрекнул сарда, чья бдительность оказалась необходимой.На этот раз покушение было совершено не на жизнь фараона, а на его кабинет, то есть на дела государства. Что там искали, если не тайные документы и сведения, с помощью которых можно было править страной?Попытка Менеласа была обусловлена лишь местью, эта же неудавшаяся кража была куда более непонятна. Кто подослал этого грека, кто оставался в тени, желая расстроить намерения властителя? Конечно, всегда остается Шенар. Лишенный прав брат, бездействующий и молчаливый с момента коронации. Не хотел ли он спрятать под этой маской скрытые действия, которые просто велись с большей ловкостью, чем прежде?Роме склонился перед царем.— Великий Царь, ваш гость прибыл.— Веди его в сад, в беседку.Рамзес был одет в простую белую набедренную повязку, на нем было лишь одно украшение, золотой браслет на правом запястье. Он задумался на несколько мгновений, осознавая важность этой встречи, от которой в большой степени зависела судьба Египта.В саду царь приказал возвести элегантную беседку из дерева, в тени ивы. На низком столике лежали красноватые гроздья винограда и свежий инжир; в кубках светлое и легкое пиво, идеально подходящее во время сильной жары.Верховный жрец Амона и его святилища в Карнаке сидел в удобном кресле с мягкими подушками, перед ним стоял табурет для ног. Парик, льняное одеяние, широкое ожерелье из жемчуга и бирюзы, что лежало на груди, серебряные браслеты — все это придавало ему гордый вид.Увидев властителя, верховный жрец встал и поклонился.— Вам удобно здесь?— Я благодарю Великого Царя за этот выбор, эта прохлада благотворна для моего здоровья.— И как вы себя чувствуете?— Я немолодой человек, и с этим трудно смириться.— Я отчаялся вас увидеть.— Не стоило, Великий Царь. С одной стороны, я должен был не покидать спальню какое-то время, с другой, я надеялся прибыть в сопровождении визирей Юга и Севера и правителя Нубии.— Какая делегация! Они отвергли ваше предложение?— Сначала нет, затем — да.— Почему они изменили мнение?— Это важные чиновники… Они не желали разозлить Великого Царя. Однако я сожалею об их отсутствии, которое придало бы вес моим словам.— Если они правдивы, вам нечего опасаться.— А вы не считаете их таковыми?— Как служитель Маат я пойму это.— Я обеспокоен, Великий Царь.— Могу ли я помочь рассеять тучи?— Вы попросили отчет о богатствах Карнака.— И я его получил.— И что вы думаете об этом?— Что вы прекрасный управляющий.— Это упрек?— Конечно, нет. Разве наши предки не учили, что духовное счастье сопровождается благосостоянием народа? Фараон обогащает Карнак, а вы заставляете его процветать.— В тоне вашего голоса слышен упрек.— Озадаченность, не больше. Что если мы вернемся к причине вашего беспокойства?— Шепчут, что слава и богатство Карнака отбрасывают тень на Великого Царя, и вы хотите обратить вашу благосклонность на другие храмы.— Кто это утверждает?— Слухи…— Вы придаете им значение?— Когда они становятся постоянными, можно ли ими пренебрегать?— А вы сами, что вы об этом думаете?— Что Великий Царь поступит осмотрительно, ничего не меняя в нынешнем положении вещей и следуя политике вашего отца, которая была весьма мудрой, не так ли?— Его правление, к несчастью, было слишком коротким, чтобы успеть предпринять ряд необходимых преобразований.— Карнаку не нужны преобразования.— Я придерживаюсь иного мнения.— Значит, мое беспокойство было справедливым.— А разве мое не было таковым?— Я… я плохо понимаю.— Остается ли верховный жрец Амона верным слугой фараона?Священнослужитель отвел взгляд от Рамзеса. Делая вид, что размышляет, он съел ягоду инжира и выпил немного пива.Прямота обращения царя составляла удивительный контраст с утонченной элегантностью его собеседника, мало привыкшего к таким прямым атакам. Рамзес воздержался от того, чтобы первым прервать молчание, давая собеседнику возможность успокоить мысли и дыхание.— Как вы можете в этом сомневаться, Великий Царь?— Из-за расследования Амени.Верховный жрец побагровел.— Этот недоношенный писец, этот проныра, эта крыса, этот…— Амени мой друг, его единственная цель — служить Египту. Я не потерплю ни малейшего оскорбления, порочащего его репутацию, из чьих бы уст оно ни исходило.Жрец пробормотал:— Извините меня, Великий Царь, но его методы…— Он повел себя грубо?— Нет, но он более настойчив, чем шакал, разрывающий свою добычу!— Он ответственно выполняет свою работу, не пренебрегая никакими деталями.— В чем вы можете упрекнуть меня?Рамзес скрестил свой взгляд с взглядом верховного жреца.— Вы не знаете этого?Второй раз жрец отвернулся.— Разве вся земля Египта не принадлежит фараону? — спросил Рамзес.— Так велит завет богов.— Но царь может даровать поля справедливым мудрым и храбрым людям, заслуживающим того, чтобы обладать ими.— Так велит обычай.— Разве позволено верховному жрецу Амона вести себя подобно фараону?— Он его посланник и представитель в Карнаке.— Разве вы не зашли слишком далеко в этом представительстве?— Я не понимаю.— Вы даровали земли людям, которые являются вашими личными подчиненными, особенно военным, чья верность мне завтра, возможно, окажется сомнительной. Разве вам нужна армия, чтобы защищать ваши владения?— Это просто стечение обстоятельств, Великий Царь! Что вы вообразили?— В трех крупных городах находятся три важнейших храма страны: Гелиополь, святой город Ра, творящего света; Мемфис, город Пта, создавшего слово и вдохнувшего жизнь в ремесла; Фивы, город Амона, тайной сущности, чью истинную форму никто не знает. Мой отец настаивал на том, чтобы было сохранено равновесие между этими тремя силами, составляющими божественной сущности. Своей политикой вы разрушили эту гармонию: Фивы надменны и тщеславны.— Великий Царь! Уж не оскорбляете ли вы Амона?— Я говорю с верховным жрецом, и именно ему я приказываю прекратить всякую мирскую деятельность и посвятить себя размышлениям и исполнению ритуалов.Жрец с трудом поднялся.— Вы хорошо знаете, что это невозможно.— Почему?— Мои обязанности одновременно связаны с духовностью и управлением, как и ваши.— Карнак принадлежит фараону.— Никто этого не отрицает, но кто сохранит его владения?— Тот, кого я назначу.— Это означало бы нарушить наш внутренний строй! Не допускайте подобной ошибки, Великий Царь, если вы повернетесь спиной к жречеству Амона, вы совершите непоправимое.— Это угроза?— Совет опытного человека юному монарху.— Вы думаете, я ему последую?— Править — сложное искусство, которое требует определенного количества союзников, среди которых находится и жречество Амона. Конечно, я подчинюсь вашим указаниям, какими бы они ни были, так как я остаюсь вашим верным слугой.Несмотря на явную усталость, жрец выглядел уверенно.— Не развязывайте бесполезную войну, Великий Царь, вы слишком много потеряете. Заставьте воодушевление от полученной власти уступить разуму и ничего не меняйте. Боги боятся резких перемен, вспомните о прискорбном поведении Эхнатона по отношению к Фивам.— Петли вашей сети кажутся хорошо натянутыми, но клюв сокола сможет разорвать их.— Силы, потраченные впустую! Ваше место в Мемфисе, а не здесь, Египту нужна ваша сила, чтобы защитить нас от варваров, желающих покорить нас. Предоставьте мне править этой областью, и я поддержу ваши усилия.— Я подумаю об этом.Верховный жрец улыбнулся.— Добавьте к пылкости ум, и вы станете великим фараоном, Рамзес. 17 У каждого знатного жителя Фив в голове была лишь одна мысль: встретиться с царем и оправдаться, чтобы сохранить достигнутые блага. Лицом к лицу с непредсказуемым монархом, не зависящим ни от какого клана, даже самые влиятельные придворные могли ожидать неприятных сюрпризов. Однако нужно было еще преодолеть препятствие, которое представлял собой Амени, личный секретарь царя, не допускающий назойливых и тщательно отбирающий достойных аудиенции. А что говорить об обыске? Серраманна никого не пропускал к фараону, лично не убедившись, что у посетителя нет при себе оружия или чего-нибудь подозрительного.Этим утром Рамзес выпроводил всех посетителей, включая главного смотрителя плотин, рекомендованного Амени, которому он уделил особое внимание. Царю нужен был совет великой супруги.Сидя на краю бассейна, в котором они только что выкупались, подставляя свои обнаженные тела солнцу, чьи лучи проходили через листву смоковниц, царственная чета наслаждалась красотой дворцового сада. Неджем, хоть и стал советником по земледелию, продолжал заниматься садом с ревностной заботой.— Я только что говорил с верховным жрецом Амона, — признался Рамзес.— Его враждебность нельзя исправить?— Увы. Или я принимаю его точку зрения, или навязываю свою.— Что он предлагает?— Чтобы Карнак сохранил главенство над другими святилищами Египта, чтобы он правил на Юге, а я на Севере.— Это недопустимо.Рамзес с удивлением посмотрел на Нефертари.— Я ждал, что ты будешь уговаривать меня проявить умеренность!— Если умеренность ведет к развалу страны, она становится пороком. Этот жрец пытается противопоставить закону фараона свои личные интересы, разрушая общее благо. Если ты уступишь, трон покачнется, и все, что создал Сети, будет разрушено.Голос Нефертари был нежен, тон голоса спокоен, но слова ее звучали удивительно твердо.— Ты предвидишь последствия открытого столкновения между царем и верховным жрецом Амона?— Если ты проявишь слабость в начале правления, то воспрянут все недостойные и честолюбивые. Что же касается верховного жреца Амона, то он возглавит раскол и утвердит свою власть над властью фараона.— Я не боюсь ввязываться в эту битву, но…— Ты боишься действовать исходя только из своей личной выгоды?Рамзес созерцал свое отражение в голубой воде бассейна.— Ты читаешь мои мысли.— Разве я не твоя супруга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Роме не жаловался на свои новые обязанности. После того как он назначил ответственных и требовательных людей, следящих за поддержанием чистоты во дворце, он занялся царским зверинцем, в котором жили три кошки, две газели, гиена и два пепельных журавля.Лишь одно существо ускользало от его контроля: Неспящий, желтый пес фараона, который завел отвратительную привычку каждый день ловить рыбу в царском пруду, а так как охота проходила под защитой взгляда льва Рамзеса, то не было никакой возможность вмешаться.Рано утром Роме помог Амени нести тяжелый ящик с папирусами. Откуда этот тщедушный писец, который так мало ел и спал по три или четыре часа в день, берет столько энергии? Неутомимый, он проводил большую часть своего времени в кабинете, заваленном документами, никогда не уступая усталости.Амени закрылся с Рамзесом, в то время как Роме делал ежедневный обход кухонь; разве не от качества пищи зависело здоровье фараона, а значит и всей страны?Амени развернул множество папирусов на столе.— Вот результат моих исследований, — объявил он с некоторой гордостью.— Они были трудны?— И да и нет. Главные служители храма Карнака не пришли в восторг от моего прибытия и моих вопросов, но они не решились помешать мне проверить их слова.— Богат ли Карнак?— Богат: восемьдесят тысяч рабочих, сорок шесть действующих строек в провинциях, зависящих от храма, четыреста пятьдесят фруктовых садов, виноградников, четыреста двадцать тысяч голов скота, девяносто судов и шестьдесят пять поселений разного размера, работающих непосредственно на самое большое святилище Египта. Его Верховный жрец правит настоящей армией писцов и крестьян. К этому надо добавить еще кое-что: если переписать общее количество даров богу Амону, то есть его жрецам, мы получаем шесть миллионов быков, шесть миллионов коз, двенадцать миллионов ослов, восемь миллионов мулов и многие миллионы домашней птицы.— Амон — бог побед и защитник империи.— Никто этого не оспаривает, но его жрецы всего лишь люди; когда необходимо управлять таким состоянием, разве не становятся они добычей постыдных замыслов? У меня не было времени продолжить дальше мое расследование, но я обеспокоен.— Чем же?— В Фивах сановники с нетерпением ждут отъезда царской четы на север; другими словами, Великий Царь тревожит их спокойствие и нарушает обычный ход игры. От тебя требуется обогащать Карнак и предоставить ему возможность расти как государству в государстве до того дня, когда верховный жрец Амона не объявит себя царем Юга и не отделится.— Это было бы смертью Египта, Амени.— И нищетой для народа.— Мне понадобятся весомые доказательства, следы растраты. Если я пойду против верховного жреца Амона, я не буду иметь права на ошибку.— Я займусь этим.
Серраманна был обеспокоен. С момента покушения греков Менеласа он знал об угрозе жизни Рамзеса. Конечно, варвары покинули Египет, но опасность вовсе не миновала.Поэтому он постоянно проверял те места во дворце, которые считал слабыми, главное поселение армии, квартал стражи и казарму элитных полков. Если бы произошел бунт, он зародился бы именно там. Бывший пират, сард доверял лишь своему инстинкту: неважно, кто перед ним, простой солдат или один из командующих — он одинаково не доверял обоим. В большинстве случаев он был обязан тем, что выжил, тому, что наносил удар первым, хотя его противник и пытался притвориться другом.Несмотря на свои гигантские размеры, Серраманна передвигался как кошка, ему нравилось наблюдать за людьми, оставаясь незамеченным, и неожиданно заставать их за разговором. Какая бы не стояла жара, сард носил металлические доспехи; на поясе висел кинжал и короткий, очень острый меч. Бакенбарды и завивающиеся усы придавали его лицу еще более пугающий вид, которым он умел пользоваться.Постоянно служащие офицеры большей частью были выходцами из обеспеченных семей, они ненавидели его и спрашивали себя, почему Рамзес доверил командование своей личной стражей этому простолюдину. Серраманне не было до этого дела, быть любимым всеми ничего не давало и не делало из него хорошего воина, способного служить хорошему хозяину.А Рамзес был хорошим хозяином, капитаном огромного корабля, чье плавание обещало быть опасным и неспокойным.И это было все, чего желал сардский пират, повышенный до столь неожиданно высокого звания и желавший его сохранить. Его роскошный особняк, восхитительные египтянки с округлыми, подобными зрелым плодам, грудями и прекрасным телом были для него не самым важным. Ничто не могло заменить кровавой стычки, во время которой человек показывал, чего он стоит. Стража дворца обновлялась три раза в месяц, в 1-й, 11-й и 21-й день. Солдаты получали вино, мясо, хлеб и жалование зерном. Перед каждой сменой, назначая людей на посты, Серраманна внимательно смотрел им в глаза. Любое нарушение дисциплины, любое послабление расценивались как склока, и за этим следовало неминуемое увольнение.Сард медленно шел вдоль выстроившихся в шеренгу солдат. Он остановился перед молодым блондином, который, казалось, нервничал.— Откуда ты?— Из деревни в Дельте, капитан.— Твое любимое оружие?— Меч.— Выпей, тебе необходимо утолить жажду.И Серраманна протянул блондину сосуд с анисовым вином. Тот выпил его в два глотка.— Ты будешь следить за коридором, ведущим в царский кабинет, и не будешь туда никого пускать в течение трех оставшихся часов ночи.— Как прикажете, капитан.Серраманна проверил лезвия оружия, осмотрел форму, обменялся несколькими словами с другими солдатами.Затем каждый занял свой пост.Архитектор дворца расположил высокие окна таким образом, чтобы воздух проходил через них, освежая коридор теплыми летними ночами.Царила тишина.Снаружи были слышны лишь песни влюбленных лягушек.Серраманна бесшумно скользил по плитам, направляясь к коридору, ведущему в кабинет Рамзеса. Как он и предполагал, блондин не стоял на своем посту.Вместо того чтобы охранять, он пытался вытащить засов, преграждавший вход в кабинет. Сард схватил его своей мощной рукой за горло и поднял.— Хм, еще один грек! Только грек может выпить анисового вина, не поморщившись. К чьему отряду ты принадлежишь, мой мальчик? Остаток войска Менеласа или участник нового заговора? Отвечай!Блондин бился несколько минут, не издавая ни звука.Когда Серраманна почувствовал, что противник внезапно обмяк, он положил его на пол, где тот раскинулся, как тряпичная кукла. Сард, не желая того, переломал ему шейные позвонки. 16 Серраманна не был мастером в бумажных делах, он удовольствовался тем, что изложил события Амени, который перенес их на папирус и передал Рамзесу. Никто не знал грека, взятого на службу благодаря своей физической силе. Его смерть лишила царя источника точных сведений, но тот ни словом не попрекнул сарда, чья бдительность оказалась необходимой.На этот раз покушение было совершено не на жизнь фараона, а на его кабинет, то есть на дела государства. Что там искали, если не тайные документы и сведения, с помощью которых можно было править страной?Попытка Менеласа была обусловлена лишь местью, эта же неудавшаяся кража была куда более непонятна. Кто подослал этого грека, кто оставался в тени, желая расстроить намерения властителя? Конечно, всегда остается Шенар. Лишенный прав брат, бездействующий и молчаливый с момента коронации. Не хотел ли он спрятать под этой маской скрытые действия, которые просто велись с большей ловкостью, чем прежде?Роме склонился перед царем.— Великий Царь, ваш гость прибыл.— Веди его в сад, в беседку.Рамзес был одет в простую белую набедренную повязку, на нем было лишь одно украшение, золотой браслет на правом запястье. Он задумался на несколько мгновений, осознавая важность этой встречи, от которой в большой степени зависела судьба Египта.В саду царь приказал возвести элегантную беседку из дерева, в тени ивы. На низком столике лежали красноватые гроздья винограда и свежий инжир; в кубках светлое и легкое пиво, идеально подходящее во время сильной жары.Верховный жрец Амона и его святилища в Карнаке сидел в удобном кресле с мягкими подушками, перед ним стоял табурет для ног. Парик, льняное одеяние, широкое ожерелье из жемчуга и бирюзы, что лежало на груди, серебряные браслеты — все это придавало ему гордый вид.Увидев властителя, верховный жрец встал и поклонился.— Вам удобно здесь?— Я благодарю Великого Царя за этот выбор, эта прохлада благотворна для моего здоровья.— И как вы себя чувствуете?— Я немолодой человек, и с этим трудно смириться.— Я отчаялся вас увидеть.— Не стоило, Великий Царь. С одной стороны, я должен был не покидать спальню какое-то время, с другой, я надеялся прибыть в сопровождении визирей Юга и Севера и правителя Нубии.— Какая делегация! Они отвергли ваше предложение?— Сначала нет, затем — да.— Почему они изменили мнение?— Это важные чиновники… Они не желали разозлить Великого Царя. Однако я сожалею об их отсутствии, которое придало бы вес моим словам.— Если они правдивы, вам нечего опасаться.— А вы не считаете их таковыми?— Как служитель Маат я пойму это.— Я обеспокоен, Великий Царь.— Могу ли я помочь рассеять тучи?— Вы попросили отчет о богатствах Карнака.— И я его получил.— И что вы думаете об этом?— Что вы прекрасный управляющий.— Это упрек?— Конечно, нет. Разве наши предки не учили, что духовное счастье сопровождается благосостоянием народа? Фараон обогащает Карнак, а вы заставляете его процветать.— В тоне вашего голоса слышен упрек.— Озадаченность, не больше. Что если мы вернемся к причине вашего беспокойства?— Шепчут, что слава и богатство Карнака отбрасывают тень на Великого Царя, и вы хотите обратить вашу благосклонность на другие храмы.— Кто это утверждает?— Слухи…— Вы придаете им значение?— Когда они становятся постоянными, можно ли ими пренебрегать?— А вы сами, что вы об этом думаете?— Что Великий Царь поступит осмотрительно, ничего не меняя в нынешнем положении вещей и следуя политике вашего отца, которая была весьма мудрой, не так ли?— Его правление, к несчастью, было слишком коротким, чтобы успеть предпринять ряд необходимых преобразований.— Карнаку не нужны преобразования.— Я придерживаюсь иного мнения.— Значит, мое беспокойство было справедливым.— А разве мое не было таковым?— Я… я плохо понимаю.— Остается ли верховный жрец Амона верным слугой фараона?Священнослужитель отвел взгляд от Рамзеса. Делая вид, что размышляет, он съел ягоду инжира и выпил немного пива.Прямота обращения царя составляла удивительный контраст с утонченной элегантностью его собеседника, мало привыкшего к таким прямым атакам. Рамзес воздержался от того, чтобы первым прервать молчание, давая собеседнику возможность успокоить мысли и дыхание.— Как вы можете в этом сомневаться, Великий Царь?— Из-за расследования Амени.Верховный жрец побагровел.— Этот недоношенный писец, этот проныра, эта крыса, этот…— Амени мой друг, его единственная цель — служить Египту. Я не потерплю ни малейшего оскорбления, порочащего его репутацию, из чьих бы уст оно ни исходило.Жрец пробормотал:— Извините меня, Великий Царь, но его методы…— Он повел себя грубо?— Нет, но он более настойчив, чем шакал, разрывающий свою добычу!— Он ответственно выполняет свою работу, не пренебрегая никакими деталями.— В чем вы можете упрекнуть меня?Рамзес скрестил свой взгляд с взглядом верховного жреца.— Вы не знаете этого?Второй раз жрец отвернулся.— Разве вся земля Египта не принадлежит фараону? — спросил Рамзес.— Так велит завет богов.— Но царь может даровать поля справедливым мудрым и храбрым людям, заслуживающим того, чтобы обладать ими.— Так велит обычай.— Разве позволено верховному жрецу Амона вести себя подобно фараону?— Он его посланник и представитель в Карнаке.— Разве вы не зашли слишком далеко в этом представительстве?— Я не понимаю.— Вы даровали земли людям, которые являются вашими личными подчиненными, особенно военным, чья верность мне завтра, возможно, окажется сомнительной. Разве вам нужна армия, чтобы защищать ваши владения?— Это просто стечение обстоятельств, Великий Царь! Что вы вообразили?— В трех крупных городах находятся три важнейших храма страны: Гелиополь, святой город Ра, творящего света; Мемфис, город Пта, создавшего слово и вдохнувшего жизнь в ремесла; Фивы, город Амона, тайной сущности, чью истинную форму никто не знает. Мой отец настаивал на том, чтобы было сохранено равновесие между этими тремя силами, составляющими божественной сущности. Своей политикой вы разрушили эту гармонию: Фивы надменны и тщеславны.— Великий Царь! Уж не оскорбляете ли вы Амона?— Я говорю с верховным жрецом, и именно ему я приказываю прекратить всякую мирскую деятельность и посвятить себя размышлениям и исполнению ритуалов.Жрец с трудом поднялся.— Вы хорошо знаете, что это невозможно.— Почему?— Мои обязанности одновременно связаны с духовностью и управлением, как и ваши.— Карнак принадлежит фараону.— Никто этого не отрицает, но кто сохранит его владения?— Тот, кого я назначу.— Это означало бы нарушить наш внутренний строй! Не допускайте подобной ошибки, Великий Царь, если вы повернетесь спиной к жречеству Амона, вы совершите непоправимое.— Это угроза?— Совет опытного человека юному монарху.— Вы думаете, я ему последую?— Править — сложное искусство, которое требует определенного количества союзников, среди которых находится и жречество Амона. Конечно, я подчинюсь вашим указаниям, какими бы они ни были, так как я остаюсь вашим верным слугой.Несмотря на явную усталость, жрец выглядел уверенно.— Не развязывайте бесполезную войну, Великий Царь, вы слишком много потеряете. Заставьте воодушевление от полученной власти уступить разуму и ничего не меняйте. Боги боятся резких перемен, вспомните о прискорбном поведении Эхнатона по отношению к Фивам.— Петли вашей сети кажутся хорошо натянутыми, но клюв сокола сможет разорвать их.— Силы, потраченные впустую! Ваше место в Мемфисе, а не здесь, Египту нужна ваша сила, чтобы защитить нас от варваров, желающих покорить нас. Предоставьте мне править этой областью, и я поддержу ваши усилия.— Я подумаю об этом.Верховный жрец улыбнулся.— Добавьте к пылкости ум, и вы станете великим фараоном, Рамзес. 17 У каждого знатного жителя Фив в голове была лишь одна мысль: встретиться с царем и оправдаться, чтобы сохранить достигнутые блага. Лицом к лицу с непредсказуемым монархом, не зависящим ни от какого клана, даже самые влиятельные придворные могли ожидать неприятных сюрпризов. Однако нужно было еще преодолеть препятствие, которое представлял собой Амени, личный секретарь царя, не допускающий назойливых и тщательно отбирающий достойных аудиенции. А что говорить об обыске? Серраманна никого не пропускал к фараону, лично не убедившись, что у посетителя нет при себе оружия или чего-нибудь подозрительного.Этим утром Рамзес выпроводил всех посетителей, включая главного смотрителя плотин, рекомендованного Амени, которому он уделил особое внимание. Царю нужен был совет великой супруги.Сидя на краю бассейна, в котором они только что выкупались, подставляя свои обнаженные тела солнцу, чьи лучи проходили через листву смоковниц, царственная чета наслаждалась красотой дворцового сада. Неджем, хоть и стал советником по земледелию, продолжал заниматься садом с ревностной заботой.— Я только что говорил с верховным жрецом Амона, — признался Рамзес.— Его враждебность нельзя исправить?— Увы. Или я принимаю его точку зрения, или навязываю свою.— Что он предлагает?— Чтобы Карнак сохранил главенство над другими святилищами Египта, чтобы он правил на Юге, а я на Севере.— Это недопустимо.Рамзес с удивлением посмотрел на Нефертари.— Я ждал, что ты будешь уговаривать меня проявить умеренность!— Если умеренность ведет к развалу страны, она становится пороком. Этот жрец пытается противопоставить закону фараона свои личные интересы, разрушая общее благо. Если ты уступишь, трон покачнется, и все, что создал Сети, будет разрушено.Голос Нефертари был нежен, тон голоса спокоен, но слова ее звучали удивительно твердо.— Ты предвидишь последствия открытого столкновения между царем и верховным жрецом Амона?— Если ты проявишь слабость в начале правления, то воспрянут все недостойные и честолюбивые. Что же касается верховного жреца Амона, то он возглавит раскол и утвердит свою власть над властью фараона.— Я не боюсь ввязываться в эту битву, но…— Ты боишься действовать исходя только из своей личной выгоды?Рамзес созерцал свое отражение в голубой воде бассейна.— Ты читаешь мои мысли.— Разве я не твоя супруга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29