Кем и павиан остались перед двойной золоченой дверью, открывавшейся только в дни великих праздников, когда барка Амона выплывала из святилища, чтобы залить землю своим светом.
Пазаир долго предавался размышлениям перед восхитительным изображением бога Тота, вытянутые руки которого служили мерным эталоном. Он читал надписи на колоннах, испещренных иероглифами, расшифровывая послания бога знания, призывавшего своих учеников соблюдать пропорции, составляющие основу при зарождении всякой жизни. Именно эту гармонию должен был поддерживать визирь, чтобы Египет оставался зеркалом неба. Именно эту гармонию стремились нарушить заговорщики, дабы заменить ее холодным чудовищем, служащим обжорству и роскоши. Не относились ли Бел-Тран и его приспешники к новой расе, более страшной, чем самые жестокие захватчики?
Визирь покинул колонный зал и оказался в маленьком дворе под открытым небом, в центре которого возвышался гранитный алтарь – начало святилища, возведенного много лет назад. Священнейший из священных, он всегда был усыпан цветами. Зачем вырываться из этого глубокого покоя, не подверженного течению времени?
– Я счастлив вновь видеть тебя, визирь Египта! – Кани с бритой головой и золоченым посохом в руке склонился перед Пазаиром.
– Это я должен приветствовать вас!
– Я должен воздать тебе почести: разве визирь – это не глаза и уши фараона?
– Да не угаснет острота зрения и слуха! – воскликнул Пазаир.
– Ты, кажется, чем-то озабочен? – осведомился Кани.
– Я пришел просить помощи у великого жреца Карнака.
– А я хотел умолять о помощи тебя.
– Что произошло?
– Боюсь, крупные неприятности. Я хотел бы показать тебе храм. Он только что восстановлен.
Кани и Пазаир прошли вдоль стены, где еще работали художники и резчики, и направились к небольшому святилищу богини Маат. Внутри скромного сооружения из песчаника стояли две каменные скамьи. Здесь восседал визирь, когда судил кого-нибудь из жрецов.
– Я простой человек, – сказал Кани. – Я не забыл, что править Карнаком должен был твой учитель Беранир.
– Беранир убит, фараон назначил вас.
– Возможно, он сделал неправильный выбор.
Никогда еще Пазаир не видел Кани таким подавленным. Он привык к капризам природы и сумел правильно поставить себя по отношению к подчиненным и другим жрецам, заслужив всеобщее уважение.
– Я не достоин своего поста, – продолжал Кани. – Но я не собираюсь уходить от ответственности. Вскоре я предстану именно здесь перед твоим судом, и ты меня осудишь.
– Слишком быстрый суд! Вы позволите мне провести расследование?
Кани сел на скамью:
– Тебе не потребуется затратить много усилий. Достаточно взглянуть на последние отчеты храмовых управителей. За несколько месяцев я почта разорил Карнак.
– Каким образом? – удивился Пазаир.
– Достаточно изучить поступления зерна, молока, фруктов... Каких бы продуктов это ни касалось, мое хозяйствование – это сплошной провал.
Пазаир был потрясен:
– Может, над вами неудачно подшутили?
– Нет, все доклады серьезны.
– Плохие погодные условия? – предположил визирь.
– Паводок был щедрым, да и насекомые не уничтожали урожай.
– Какова же причина бедствия?
– Моя некомпетентность. Я хотел заранее предупредить тебя, чтобы ты доложил царю.
– К чему торопиться?
– Правда скоро выйдет наружу. Как ты понимаешь теперь, моя помощь не принесет тебе никакого облегчения, завтра я буду лишь всеми презираемым стариком.
* * *
Визирь заперся в архиве карнакского храма и сравнил итоговый отчет Кани с отчетами его предшественников. Разница удручала. В то же время Пазаир был уверен, что кто-то решил погубить Кани и лишить его сана верховного жреца. Кто смог бы прийти ему на смену, если не сановник, враждебно настроенный к Рамсесу? Без поддержки Карнака невозможно контролировать Египет. Неужели Бел-Тран и его приспешники посмели обрушиться на кристально честного великого жреца? Ему предъявят упрек: Карнак, Луксор и храмы на западном берегу вскоре могут остаться без приношений. Культ будет отправляться плохо, и повсюду начнут склонять имя виновного – немощного Кани.
Отчаяние овладело Пазаиром. Он приехал, чтобы просить друга о помощи, но, видно, вынужден будет осудить его.
– Хватит корпеть над папирусами, – посоветовал Кем, – пошли на воздух.
Деревни, с которых они начали проверку, находились вблизи великого храма. Здесь текла мирная жизнь в вечном сезонном ритме. Опросы старост и сельских писцов не выявили ничего необычного. После трехдневного бесплодного расследования визирь утвердился в мысли, что нужно возвращаться в Мемфис и обрисовать ситуацию царю, прежде чем возбуждать процесс против Кани.
Сильный ветер затруднял возвращение, и, таким образом, возник еще один день для дополнительного расследования. На этот раз Пазаир и Кем в сопровождении Убийцы отправились в деревню, расположенную вдали от храма, на границе с пятым номом Верхнего Египта, столицей которого был Коптос. Там, как и повсюду, крестьяне занимались своими делами, а их жены следили за детьми, готовили еду, стирали белье. В тени сикоморы деревенский лекарь пользовал больного.
Вдруг павиан, насторожившись, поскреб землю, ноздри его задрожали.
– Он что-то почуял? – спросил Пазаир.
– Кажется, мы пришли сюда не напрасно, – заметил Кем.
16
Деревенский староста, отец пятерых детей, примерно пятидесяти лет, С большим животом, принадлежал к потомственной знати. Его тотчас предупредили о прибытии каких-то неизвестных. С сожалением он прервал послеобеденный отдых и в сопровождении носильщика опахала, прикрывавшего его лысый череп от солнечных лучей, отправился к нежданным гостям.
Встретившись взглядом с огромным павианом с красными глазами, он остановился как вкопанный.
– Приветствую вас, друзья мои.
– Мы также, – ответил Кем.
– Обезьяна ручная?
– Это охранник.
– А вы?
– Я – Кем, начальник стражи, а это – визирь Египта Пазаир.
В изумлении староста подобрал живот и сложился чуть ли не вдвое, в знак великого почтения.
– Какая честь, какая честь! – тараторил он. – В такой скромной деревне принимать визиря... Какая честь! – Толстяк изливал поток приторных славословий, но павиан заворчал, и тот осекся: – • Вы уверены, что держите его крепко?
– Да, кроме случаев, когда он чует нарушителя.
– К счастью, в нашей маленькой общине таких нет.
Признаться, Кем, рослый нубиец с грубым голосом, наводил не меньше страха, чем его обезьяна. Староста был наслышан о странном начальнике стражи, мало занимавшимся административными делами и бывшего настолько близко к народу, что редкому преступнику удавалось долго скрываться от него. Видеть его здесь, у себя в деревне, было неприятной неожиданностью. Еще и визирь! Слишком молод, слишком серьезен, слишком въедлив... Природное благородство Пазаира, его прозорливость, холодность его поведения не предвещали ничего хорошего.
– Позвольте мне выразить свое удивление: такие знаменитые люди – и в такой далекой деревне!
– Твои поля раскинулись, насколько хватает глаз, – отметил Кем, – и орошаются они прекрасно.
– Не доверяйте внешнему виду: в этом районе земля трудна для возделывания. Мои бедные работники надрываются на ней.
– Однако прошлым летом разлив был превосходным.
– Нам не повезло. Здесь он был слишком сильным, а наши ирригационные сооружения оказались в плохом состоянии.
– Говорят, собрали превосходный урожай.
– Ошибаетесь, значительно ниже, чем в прошлом году.
– А виноградники?
– Полное разочарование! Тучи насекомых погрызли листья и гроздья винограда.
– Другие деревни не подверглись этим несчастьям, – заметил Пазаир. В голосе визиря звучало тяжёлое недоверие.
Староста не ожидал такого угрожающего тона.
– Возможно, прочие старосты хвастались, а может быть, моя бедная деревня прогневила богов.
– Как скот?
– Много животных погибло от болезней. Приехал лекарь, но слишком поздно. Это место находится на отшибе И...
– Дорога в прекрасном состоянии, – уверенно перебил Кем. – Люди, назначенные из Карнака, заботливо ухаживают за ней.
– Несмотря на наши скудные средства, для меня великая честь пригласить вас к обеду, – решил сменить тему староста. – Прошу простить незатейливость блюд, но в них все мое сердце.
Никто не смеет нарушить законы гостеприимства. Кем от имени визиря выразил согласие. Староста послал слугу предупредить повариху, Пазаир заметил, что деревня процветала: многие дома были недавно побелены, шкуры коров и ослов, имевших откормленный вид, блестели, дети ходили в новых одеждах. Переулки, содержавшиеся в приятной чистоте, были украшены статуями богов. На главной площади, напротив дома управляющего, стояли прекрасная печь для хлеба и большой новехонький амбар.
– Поздравляю, вы хорошо управляете деревней, – заявил Пазаир. – Ваши односельчане не испытывают ни в чем недостатка. Это самая красивая деревня из всех, какие мне приходилось видеть.
– Слишком много чести, слишком много! Входите, прошу вас.
Дом старосты по своим размерам; числу комнат и украшениям больше подходил бы вельможе из Мемфиса. Пятеро детей приветствовали знатных гостей. Жена старосты склонила голову, положив правую руку на грудь. Она успела подкраситься и надеть нарядное платье.
Гости сели на превосходные циновки и отведали сладкого лука, огурцов, бобов, сушеной рыбы, жареного говяжьего бока, козьего сыра, арбуза и пирожных, залитых соком плодов цератонии. Красное вино с нежным ароматом сопровождало блюда. Аппетит старосты казался неутолимым.
– Ваш прием достоин всяческих похвал! – оценил визирь.
– Сколько чести!
– Не могли бы мы увидеть сельского писца?
– Он сейчас у себя дома, это к северу от Мемфиса. Вернется только через неделю.
– Но его записи должны быть доступны.
– К сожалению, нет. Он запер свою комнату, и я не позволил бы себе...
– Конечно же да, – перебил его Пазаир.
– Вы, разумеется, визирь, но не будет ли это... – Староста смолк, боясь сказать что-нибудь лишнее. – Дорога к Фивам долга, солнце садится быстро в это время года; изучение этих скучных документов может вас задержать.
Прожевав жареную говядину. Убийца хрустнул костью. От этого зловещего звука староста подскочил.
– Где архивы? – настаивал Пазаир.
– Ну, я даже не знаю. Наверное, писец унес их с собой.
Павиан поднялся. На задних лапах он походил на рослого бойца. Красные глаза Убийцы уставились на толстобрюхого старосту.
– Прошу вас, привяжите его! – дрожа от страха, пробормотал хозяин.
– Архивы, – приказал Кем, – или я не отвечаю за реакцию моего помощника.
Жена старосты бросилась на колени перед мужем.
– Скажи им правду, – взмолилась она.
– У меня... Документы у меня. Сейчас я их принесу.
– Мы с Убийцей пойдем с вами. Поможем донести.
Ожидание визиря было недолгим. Староста сам развернул перед ним папирусы.
– Все в порядке, – пробормотал он. – Наблюдения были сделаны вовремя. Это самые обычные отчеты.
– Дайте мне спокойно прочитать их, – потребовал визирь.
Староста в волнении отошел. Его жена вышла из комнаты.
Сельский писец скрупулезно записал подсчеты поголовья скота и мешков с зерном. Он упомянул имена хозяев, клички животных, их вес, состояние здоровья. Не менее подробными оказались записи об огородах и фруктовых деревьях. Общие выводы писец выделил красным цветом. Итоговые результаты везде были превосходными, выше средних.
В замешательстве визирь сделал простой подсчет. Площадь сельскохозяйственных угодий была такой, что их богатые урожаи почти покрывали дефицит, в котором мог быть обвинен Кани. Почему же они не отражались в его отчетах?
– Я придаю самое большое значение уважению личности другого, – произнес Пазаир.
Староста кивнул головой.
– Но если тот другой упорствует в сокрытии правды, он более не достоин уважения. Не ваш ли это случай? – продолжал визирь.
– Я вам все сказал!
– Я ненавижу грубые методы, но при некоторых обстоятельствах, когда дело не терпит отлагательства, не следует ли судье применить насилие?
Убийца, будто прочитав мысли визиря, вскочил на плечи старосты и заломил ему голову назад.
– Заберите его, он сломает мне шею! – в ужасе закричал староста.
– Где остальные документы? – спокойно спросил Кем.
– У меня больше ничего нет, ничего нет!
Кем обернулся к Пазаиру:
– Предлагаю вам прогуляться, а Убийца пока продолжит допрос.
– Не оставляйте меня!
– Остальные документы! – повторил Кем.
– Пусть сначала ваша обезьяна уберет свои лапы!
Павиан отпустил старосту. Тот потер шею и воскликнул:
– Вы ведете себя как дикари! Я не принимаю такого самоуправства. Я осуждаю эту безобразное насилие, эту пытку должностного лица!
– Я обвиняю вас в сокрытии административных документов.
От этой угрозы староста побледнел.
– Я отдам вам остальные документы, но требую, чтобы вы признали мою невиновность.
– Какой проступок вы совершили?
– Я действовал в интересах общего блага.
Из посудного сундука староста извлек опечатанный папирус. Выражение его лица изменилось. Страх исчез, появилась злоба.
– Давайте, смотрите! – выкрикнул он.
Из текста следовало, что достояние деревни передавалось Коптосу. Сельский писец поставил на документе свою подпись и дату.
– Эта деревня входит во владения Карнака, – напомнил визирь.
– Вы плохо осведомлены, визирь Египта.
– Ваш населенный пункт значится в списках угодий великого жреца.
– Старый Кани так же плохо осведомлен, как и вы. Реальное положение вещей отражает не его список, а кадастр. Найдите его в Фивах и загляните туда. Вы заметите, что моя деревня попадает под экономическое управление Коптоса, а не храма в Карнаке. И свидетельством тому являются межи. Я подаю на вас жалобу за побои и умышленные увечья. Мое обвинение вызовет судебный процесс против вас, визирь Пазаир.
17
Стражника кадастровой службы в Фивах внезапно разбудил непривычный шум. Сначала он подумал, что это дурной сон, затем понял, что стучат в дверь.
– Кто там?
– Начальник стражи и визирь Египта.
– Я не люблю шуток, особенно среди ночи. Идите своей дорогой, или будет худо.
– Будет лучше, если ты сейчас же откроешь.
– Валите отсюда поскорее, пока я не вызвал охрану!
– Вызывай, они помогут нам выломать дверь.
Стражник задумался. Он выглянул в окно, забранное решеткой из камня, и при свете полной луны различил фигуры высокого нубийца и его огромного павиана. Кем со своей обезьяной! Молва о них шла по всему Египту.
Он отодвинул засов:
– Извините меня, но все это так неожиданно...
– Зажги светильники. Визирь желает изучить карты, – заявил Кем.
– Следует предупредить начальника.
– Пусть придет.
Возмущение высокопоставленного чиновника с заспанным лицом рассеялось при виде визиря. Выходит, стражник говорил правду. Первый сановник страны в самом деле находился здесь в столь неожиданный час. Сразу став исключительно внимательным, он предложил свою помощь визирю:
– Что именно вы желаете посмотреть?
– Планы владений храма в Карнаке.
– Но... их огромное количество!
– Начнем с самых удаленных деревень.
– К северу или к югу?
– К северу.
– Маленькие или большие?
– Самые крупные.
Чиновник развернул карты, на которых с поразительной точностью были отмечены границы угодий, каналы, населенные пункты. Но деревни, которую только что посетил визирь, здесь не значилось.
– Эти планы отражают сегодняшнее положение?
– Разумеется.
– Не вносили ли в них недавно изменения?
– Вносили, по просьбе трех старост.
– На каком основании?
– Воды унесли пограничные метки. Потребовались новые землемерные работы. Специалист выполнил их, и мои службы внесли исправления в соответствии с его указаниями.
– Он отрезал кусок от владений Карнака! – воскликнул визирь.
– Кадастровая служба тут ни при чем, наше дело – лишь записывать.
– И вероятно, вы забыли сообщить об этом великому жрецу Кани?
Чиновник отошел в тень, чтобы скрыть выражение лица.
– Я собирался направить ему полный доклад, – пробормотал он.
– Прискорбное опоздание.
– Это из-за нехватки людей и...
– Имя землемера?
– Сумену.
– Его адрес?
Начальник кадастровой службы замялся, затем произнес:
– Он не здешний.
– Не из Фив?
– Нет, из Мемфиса.
– Кто его присылал?
– Конечно же царский дворец!
* * *
Дорога, ведущая к храму в Карнаке, была усажена розовыми и, белыми лаврами, радовавшими взор путников и оттенявшими суровость монументальных стен, скрывавших святилище. Великий жрец Кани согласился выйти из своего заточения, чтобы побеседовать с Пазаиром. Двое людей, самых могущественных в Египте после фараона, медленно шли мимо охранявших храм сфинксов.
– Мое расследование продвигается вперед, – сказал визирь.
– Что оно даст?
– Доказательство того, что вы невиновны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Пазаир долго предавался размышлениям перед восхитительным изображением бога Тота, вытянутые руки которого служили мерным эталоном. Он читал надписи на колоннах, испещренных иероглифами, расшифровывая послания бога знания, призывавшего своих учеников соблюдать пропорции, составляющие основу при зарождении всякой жизни. Именно эту гармонию должен был поддерживать визирь, чтобы Египет оставался зеркалом неба. Именно эту гармонию стремились нарушить заговорщики, дабы заменить ее холодным чудовищем, служащим обжорству и роскоши. Не относились ли Бел-Тран и его приспешники к новой расе, более страшной, чем самые жестокие захватчики?
Визирь покинул колонный зал и оказался в маленьком дворе под открытым небом, в центре которого возвышался гранитный алтарь – начало святилища, возведенного много лет назад. Священнейший из священных, он всегда был усыпан цветами. Зачем вырываться из этого глубокого покоя, не подверженного течению времени?
– Я счастлив вновь видеть тебя, визирь Египта! – Кани с бритой головой и золоченым посохом в руке склонился перед Пазаиром.
– Это я должен приветствовать вас!
– Я должен воздать тебе почести: разве визирь – это не глаза и уши фараона?
– Да не угаснет острота зрения и слуха! – воскликнул Пазаир.
– Ты, кажется, чем-то озабочен? – осведомился Кани.
– Я пришел просить помощи у великого жреца Карнака.
– А я хотел умолять о помощи тебя.
– Что произошло?
– Боюсь, крупные неприятности. Я хотел бы показать тебе храм. Он только что восстановлен.
Кани и Пазаир прошли вдоль стены, где еще работали художники и резчики, и направились к небольшому святилищу богини Маат. Внутри скромного сооружения из песчаника стояли две каменные скамьи. Здесь восседал визирь, когда судил кого-нибудь из жрецов.
– Я простой человек, – сказал Кани. – Я не забыл, что править Карнаком должен был твой учитель Беранир.
– Беранир убит, фараон назначил вас.
– Возможно, он сделал неправильный выбор.
Никогда еще Пазаир не видел Кани таким подавленным. Он привык к капризам природы и сумел правильно поставить себя по отношению к подчиненным и другим жрецам, заслужив всеобщее уважение.
– Я не достоин своего поста, – продолжал Кани. – Но я не собираюсь уходить от ответственности. Вскоре я предстану именно здесь перед твоим судом, и ты меня осудишь.
– Слишком быстрый суд! Вы позволите мне провести расследование?
Кани сел на скамью:
– Тебе не потребуется затратить много усилий. Достаточно взглянуть на последние отчеты храмовых управителей. За несколько месяцев я почта разорил Карнак.
– Каким образом? – удивился Пазаир.
– Достаточно изучить поступления зерна, молока, фруктов... Каких бы продуктов это ни касалось, мое хозяйствование – это сплошной провал.
Пазаир был потрясен:
– Может, над вами неудачно подшутили?
– Нет, все доклады серьезны.
– Плохие погодные условия? – предположил визирь.
– Паводок был щедрым, да и насекомые не уничтожали урожай.
– Какова же причина бедствия?
– Моя некомпетентность. Я хотел заранее предупредить тебя, чтобы ты доложил царю.
– К чему торопиться?
– Правда скоро выйдет наружу. Как ты понимаешь теперь, моя помощь не принесет тебе никакого облегчения, завтра я буду лишь всеми презираемым стариком.
* * *
Визирь заперся в архиве карнакского храма и сравнил итоговый отчет Кани с отчетами его предшественников. Разница удручала. В то же время Пазаир был уверен, что кто-то решил погубить Кани и лишить его сана верховного жреца. Кто смог бы прийти ему на смену, если не сановник, враждебно настроенный к Рамсесу? Без поддержки Карнака невозможно контролировать Египет. Неужели Бел-Тран и его приспешники посмели обрушиться на кристально честного великого жреца? Ему предъявят упрек: Карнак, Луксор и храмы на западном берегу вскоре могут остаться без приношений. Культ будет отправляться плохо, и повсюду начнут склонять имя виновного – немощного Кани.
Отчаяние овладело Пазаиром. Он приехал, чтобы просить друга о помощи, но, видно, вынужден будет осудить его.
– Хватит корпеть над папирусами, – посоветовал Кем, – пошли на воздух.
Деревни, с которых они начали проверку, находились вблизи великого храма. Здесь текла мирная жизнь в вечном сезонном ритме. Опросы старост и сельских писцов не выявили ничего необычного. После трехдневного бесплодного расследования визирь утвердился в мысли, что нужно возвращаться в Мемфис и обрисовать ситуацию царю, прежде чем возбуждать процесс против Кани.
Сильный ветер затруднял возвращение, и, таким образом, возник еще один день для дополнительного расследования. На этот раз Пазаир и Кем в сопровождении Убийцы отправились в деревню, расположенную вдали от храма, на границе с пятым номом Верхнего Египта, столицей которого был Коптос. Там, как и повсюду, крестьяне занимались своими делами, а их жены следили за детьми, готовили еду, стирали белье. В тени сикоморы деревенский лекарь пользовал больного.
Вдруг павиан, насторожившись, поскреб землю, ноздри его задрожали.
– Он что-то почуял? – спросил Пазаир.
– Кажется, мы пришли сюда не напрасно, – заметил Кем.
16
Деревенский староста, отец пятерых детей, примерно пятидесяти лет, С большим животом, принадлежал к потомственной знати. Его тотчас предупредили о прибытии каких-то неизвестных. С сожалением он прервал послеобеденный отдых и в сопровождении носильщика опахала, прикрывавшего его лысый череп от солнечных лучей, отправился к нежданным гостям.
Встретившись взглядом с огромным павианом с красными глазами, он остановился как вкопанный.
– Приветствую вас, друзья мои.
– Мы также, – ответил Кем.
– Обезьяна ручная?
– Это охранник.
– А вы?
– Я – Кем, начальник стражи, а это – визирь Египта Пазаир.
В изумлении староста подобрал живот и сложился чуть ли не вдвое, в знак великого почтения.
– Какая честь, какая честь! – тараторил он. – В такой скромной деревне принимать визиря... Какая честь! – Толстяк изливал поток приторных славословий, но павиан заворчал, и тот осекся: – • Вы уверены, что держите его крепко?
– Да, кроме случаев, когда он чует нарушителя.
– К счастью, в нашей маленькой общине таких нет.
Признаться, Кем, рослый нубиец с грубым голосом, наводил не меньше страха, чем его обезьяна. Староста был наслышан о странном начальнике стражи, мало занимавшимся административными делами и бывшего настолько близко к народу, что редкому преступнику удавалось долго скрываться от него. Видеть его здесь, у себя в деревне, было неприятной неожиданностью. Еще и визирь! Слишком молод, слишком серьезен, слишком въедлив... Природное благородство Пазаира, его прозорливость, холодность его поведения не предвещали ничего хорошего.
– Позвольте мне выразить свое удивление: такие знаменитые люди – и в такой далекой деревне!
– Твои поля раскинулись, насколько хватает глаз, – отметил Кем, – и орошаются они прекрасно.
– Не доверяйте внешнему виду: в этом районе земля трудна для возделывания. Мои бедные работники надрываются на ней.
– Однако прошлым летом разлив был превосходным.
– Нам не повезло. Здесь он был слишком сильным, а наши ирригационные сооружения оказались в плохом состоянии.
– Говорят, собрали превосходный урожай.
– Ошибаетесь, значительно ниже, чем в прошлом году.
– А виноградники?
– Полное разочарование! Тучи насекомых погрызли листья и гроздья винограда.
– Другие деревни не подверглись этим несчастьям, – заметил Пазаир. В голосе визиря звучало тяжёлое недоверие.
Староста не ожидал такого угрожающего тона.
– Возможно, прочие старосты хвастались, а может быть, моя бедная деревня прогневила богов.
– Как скот?
– Много животных погибло от болезней. Приехал лекарь, но слишком поздно. Это место находится на отшибе И...
– Дорога в прекрасном состоянии, – уверенно перебил Кем. – Люди, назначенные из Карнака, заботливо ухаживают за ней.
– Несмотря на наши скудные средства, для меня великая честь пригласить вас к обеду, – решил сменить тему староста. – Прошу простить незатейливость блюд, но в них все мое сердце.
Никто не смеет нарушить законы гостеприимства. Кем от имени визиря выразил согласие. Староста послал слугу предупредить повариху, Пазаир заметил, что деревня процветала: многие дома были недавно побелены, шкуры коров и ослов, имевших откормленный вид, блестели, дети ходили в новых одеждах. Переулки, содержавшиеся в приятной чистоте, были украшены статуями богов. На главной площади, напротив дома управляющего, стояли прекрасная печь для хлеба и большой новехонький амбар.
– Поздравляю, вы хорошо управляете деревней, – заявил Пазаир. – Ваши односельчане не испытывают ни в чем недостатка. Это самая красивая деревня из всех, какие мне приходилось видеть.
– Слишком много чести, слишком много! Входите, прошу вас.
Дом старосты по своим размерам; числу комнат и украшениям больше подходил бы вельможе из Мемфиса. Пятеро детей приветствовали знатных гостей. Жена старосты склонила голову, положив правую руку на грудь. Она успела подкраситься и надеть нарядное платье.
Гости сели на превосходные циновки и отведали сладкого лука, огурцов, бобов, сушеной рыбы, жареного говяжьего бока, козьего сыра, арбуза и пирожных, залитых соком плодов цератонии. Красное вино с нежным ароматом сопровождало блюда. Аппетит старосты казался неутолимым.
– Ваш прием достоин всяческих похвал! – оценил визирь.
– Сколько чести!
– Не могли бы мы увидеть сельского писца?
– Он сейчас у себя дома, это к северу от Мемфиса. Вернется только через неделю.
– Но его записи должны быть доступны.
– К сожалению, нет. Он запер свою комнату, и я не позволил бы себе...
– Конечно же да, – перебил его Пазаир.
– Вы, разумеется, визирь, но не будет ли это... – Староста смолк, боясь сказать что-нибудь лишнее. – Дорога к Фивам долга, солнце садится быстро в это время года; изучение этих скучных документов может вас задержать.
Прожевав жареную говядину. Убийца хрустнул костью. От этого зловещего звука староста подскочил.
– Где архивы? – настаивал Пазаир.
– Ну, я даже не знаю. Наверное, писец унес их с собой.
Павиан поднялся. На задних лапах он походил на рослого бойца. Красные глаза Убийцы уставились на толстобрюхого старосту.
– Прошу вас, привяжите его! – дрожа от страха, пробормотал хозяин.
– Архивы, – приказал Кем, – или я не отвечаю за реакцию моего помощника.
Жена старосты бросилась на колени перед мужем.
– Скажи им правду, – взмолилась она.
– У меня... Документы у меня. Сейчас я их принесу.
– Мы с Убийцей пойдем с вами. Поможем донести.
Ожидание визиря было недолгим. Староста сам развернул перед ним папирусы.
– Все в порядке, – пробормотал он. – Наблюдения были сделаны вовремя. Это самые обычные отчеты.
– Дайте мне спокойно прочитать их, – потребовал визирь.
Староста в волнении отошел. Его жена вышла из комнаты.
Сельский писец скрупулезно записал подсчеты поголовья скота и мешков с зерном. Он упомянул имена хозяев, клички животных, их вес, состояние здоровья. Не менее подробными оказались записи об огородах и фруктовых деревьях. Общие выводы писец выделил красным цветом. Итоговые результаты везде были превосходными, выше средних.
В замешательстве визирь сделал простой подсчет. Площадь сельскохозяйственных угодий была такой, что их богатые урожаи почти покрывали дефицит, в котором мог быть обвинен Кани. Почему же они не отражались в его отчетах?
– Я придаю самое большое значение уважению личности другого, – произнес Пазаир.
Староста кивнул головой.
– Но если тот другой упорствует в сокрытии правды, он более не достоин уважения. Не ваш ли это случай? – продолжал визирь.
– Я вам все сказал!
– Я ненавижу грубые методы, но при некоторых обстоятельствах, когда дело не терпит отлагательства, не следует ли судье применить насилие?
Убийца, будто прочитав мысли визиря, вскочил на плечи старосты и заломил ему голову назад.
– Заберите его, он сломает мне шею! – в ужасе закричал староста.
– Где остальные документы? – спокойно спросил Кем.
– У меня больше ничего нет, ничего нет!
Кем обернулся к Пазаиру:
– Предлагаю вам прогуляться, а Убийца пока продолжит допрос.
– Не оставляйте меня!
– Остальные документы! – повторил Кем.
– Пусть сначала ваша обезьяна уберет свои лапы!
Павиан отпустил старосту. Тот потер шею и воскликнул:
– Вы ведете себя как дикари! Я не принимаю такого самоуправства. Я осуждаю эту безобразное насилие, эту пытку должностного лица!
– Я обвиняю вас в сокрытии административных документов.
От этой угрозы староста побледнел.
– Я отдам вам остальные документы, но требую, чтобы вы признали мою невиновность.
– Какой проступок вы совершили?
– Я действовал в интересах общего блага.
Из посудного сундука староста извлек опечатанный папирус. Выражение его лица изменилось. Страх исчез, появилась злоба.
– Давайте, смотрите! – выкрикнул он.
Из текста следовало, что достояние деревни передавалось Коптосу. Сельский писец поставил на документе свою подпись и дату.
– Эта деревня входит во владения Карнака, – напомнил визирь.
– Вы плохо осведомлены, визирь Египта.
– Ваш населенный пункт значится в списках угодий великого жреца.
– Старый Кани так же плохо осведомлен, как и вы. Реальное положение вещей отражает не его список, а кадастр. Найдите его в Фивах и загляните туда. Вы заметите, что моя деревня попадает под экономическое управление Коптоса, а не храма в Карнаке. И свидетельством тому являются межи. Я подаю на вас жалобу за побои и умышленные увечья. Мое обвинение вызовет судебный процесс против вас, визирь Пазаир.
17
Стражника кадастровой службы в Фивах внезапно разбудил непривычный шум. Сначала он подумал, что это дурной сон, затем понял, что стучат в дверь.
– Кто там?
– Начальник стражи и визирь Египта.
– Я не люблю шуток, особенно среди ночи. Идите своей дорогой, или будет худо.
– Будет лучше, если ты сейчас же откроешь.
– Валите отсюда поскорее, пока я не вызвал охрану!
– Вызывай, они помогут нам выломать дверь.
Стражник задумался. Он выглянул в окно, забранное решеткой из камня, и при свете полной луны различил фигуры высокого нубийца и его огромного павиана. Кем со своей обезьяной! Молва о них шла по всему Египту.
Он отодвинул засов:
– Извините меня, но все это так неожиданно...
– Зажги светильники. Визирь желает изучить карты, – заявил Кем.
– Следует предупредить начальника.
– Пусть придет.
Возмущение высокопоставленного чиновника с заспанным лицом рассеялось при виде визиря. Выходит, стражник говорил правду. Первый сановник страны в самом деле находился здесь в столь неожиданный час. Сразу став исключительно внимательным, он предложил свою помощь визирю:
– Что именно вы желаете посмотреть?
– Планы владений храма в Карнаке.
– Но... их огромное количество!
– Начнем с самых удаленных деревень.
– К северу или к югу?
– К северу.
– Маленькие или большие?
– Самые крупные.
Чиновник развернул карты, на которых с поразительной точностью были отмечены границы угодий, каналы, населенные пункты. Но деревни, которую только что посетил визирь, здесь не значилось.
– Эти планы отражают сегодняшнее положение?
– Разумеется.
– Не вносили ли в них недавно изменения?
– Вносили, по просьбе трех старост.
– На каком основании?
– Воды унесли пограничные метки. Потребовались новые землемерные работы. Специалист выполнил их, и мои службы внесли исправления в соответствии с его указаниями.
– Он отрезал кусок от владений Карнака! – воскликнул визирь.
– Кадастровая служба тут ни при чем, наше дело – лишь записывать.
– И вероятно, вы забыли сообщить об этом великому жрецу Кани?
Чиновник отошел в тень, чтобы скрыть выражение лица.
– Я собирался направить ему полный доклад, – пробормотал он.
– Прискорбное опоздание.
– Это из-за нехватки людей и...
– Имя землемера?
– Сумену.
– Его адрес?
Начальник кадастровой службы замялся, затем произнес:
– Он не здешний.
– Не из Фив?
– Нет, из Мемфиса.
– Кто его присылал?
– Конечно же царский дворец!
* * *
Дорога, ведущая к храму в Карнаке, была усажена розовыми и, белыми лаврами, радовавшими взор путников и оттенявшими суровость монументальных стен, скрывавших святилище. Великий жрец Кани согласился выйти из своего заточения, чтобы побеседовать с Пазаиром. Двое людей, самых могущественных в Египте после фараона, медленно шли мимо охранявших храм сфинксов.
– Мое расследование продвигается вперед, – сказал визирь.
– Что оно даст?
– Доказательство того, что вы невиновны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32