.. Благодаря мне, ты становишься хорошим военачальником.
– Этот союз очень хрупок.
– Доверься.
– Что ты хочешь завоевать?
– Все, что встретится на пути. Оставаться без движения невыносимо. Пошли вперед, раздвинем наши пределы.
Вдруг из темноты с поднятым кинжалом возник Джесет и бросился на Сути. Тот, как кошка, отпрыгнул вбок, уклонившись от смертельного удара. Как только прошел первый испуг, Пантера даже улыбнулась: разница в росте и силе была настолько очевидной, что ее возлюбленному не понадобилось бы никаких усилий, чтобы раздавить мерзкого маленького ливийца.
Но Сути промахнулся. Воодушевившись, Джесет попытался вонзить нож ему в сердце. Сноровка снова спасла египтянина, но, уклоняясь от удара, он потерял равновесие и упал навзничь. Пантера тут же ударом ноги выбила нож из рук нападавшего. Бешеное желание убить удвоило силы Джесета. Он оттолкнул белокурую ливийку, схватил огромный камень и хотел обрушить его на голову Сути. Тот оказался недостаточно проворен: защитив голову, он не сумел избежать удара по руке и вскрикнул от боли.
Джесет взревел от радости. Подняв окровавленный камень, он встал перед раненым:
– Подохни, египетский пес!
С застывшими глазами и открытым ртом, ливиец вдруг выпустил из рук свое случайное оружие и повалился на землю рядом с Сути, умерев еще до того, как коснулся земли. Пантера не промахнулась, вонзив в затылок Джесета его собственный кинжал.
– Ты почему так плохо защищался? – удивилась она.
– Я ничего не вижу... Я ослеп!
Пантера помогла Сути подняться. Тот скорчился от боли:
– Моя рука... Она сломана.
Пантера отвела его к старому нубийскому воину.
– Положите его на спину, – приказал тот двум солдатам, – и подложите свернутую ткань между лопатками. Ты встань справа, а ты – слева.
Двое негров одновременно дернули Сути за руки. Старый воин определил перелом плеча и устранил смещение костей, не обращая внимания на дикие крики несчастного. Две шины, проложенные мягкой льняной тканью, должны были помочь выздоровлению.
– Ничего серьезного, – заявил бывалый воин. – Он может идти и командовать.
Несмотря на боль, Сути поднялся.
– Отведи меня в мою палатку, – прошептал он на ухо Пантере.
Сути шел медленно, боясь споткнуться. Белокурая ливийка привела его и помогла сесть.
– Никто не должен знать, что я ослеп.
– Спи, я покараулю...
На рассвете Сути проснулся от боли. Но он тотчас забыл о ней, настолько чудесным показался ему пейзаж, который он увидел.
– Я вижу, Пантера, я вижу! – воскликнул египтянин.
– Свет... Тебя вылечил свет!
– Я знаю этот недуг. Приступ ночной слепоты. Он повторится в самый неожиданный момент. Меня может излечить лишь один человек – Нефрет.
– Но мы далеко от Мемфиса.
– Подойди.
Вскочив вдвоем на коня, они понеслись вскачь. Они проскакали между дюнами, пронеслись галопом по пересохшему руслу реки и взобрались на каменистый холм. С вершины им открылась чудесная панорама.
– Взгляни, Пантера, взгляни на белый город у горизонта! Это Коптос. Мы идем туда.
31
Нестерпимая майская жара погрузила огромный некрополь Саккары в оцепенение. Жрецы, следившие за непрерывностью заупокойных приношений хозяевам гробниц, передвигались все медленней. Только бальзамировщик Джуи не имел права на отдых: ему только что доставили три трупа, которые он согласился как можно быстрее подготовить к путешествию в мир иной. Бледный, небритый, худой, он вытаскивал внутренние органы и бальзамировал тело тем тщательнее, чем больше была плата. В эти потерянные для всех часы он приносил цветы к некоторым усыпальницам, за что получал от родственников покойных небольшие вознаграждения, существенное дополнение к жалованью. Заметив визиря и его жену, которые шли к гробнице Беранира, Джуи поклонился.
Время не уменьшило горе и не залечило рану. Без Беранира Пазаир и Нефрет ощущали себя сиротами: никто и никогда не смог бы заменить им убитого учителя. Беранир был воплощением мудрости, царствующей в Египте, которую Бел-Тран и его приспешники пытались уничтожить.
Поклоняясь памяти Беранира, Пазаир и Нефрет приобщились к длинной череде предков-творцов, преисполненных духом Истины и мудрого правосудия, – устоями, на которых была основана страна воды и солнца. Беранир не ушел в небытие. Его невидимое присутствие вело их, его дух начертал путь, который они еще не могли различить. Только единение сердец поможет им пройти этим путем.
* * *
Визирь тайно встретился с царем в храме Птаха. Официально Рамсес Великий жил в центре Дельты, в прекрасном городе Пер-Рамсес, отличавшемся мягким климатом.
– Наши враги, должно быть, считают меня растерянным и поверженным.
– Нам остается менее трех месяцев, мой повелитель.
– Ты продвинулся?
– Недостаточно. Незначительные победы, которые не свергнут Бел-Трана.
– Его приспешники?
– Их много. Некоторых я определил.
– Я тоже. В Пер-Рамсесе я навел порядок в армейском корпусе, призванном охранять наши границы с Азией. Некоторые высшие офицеры получали незаконные вознаграждения от Двойного Белого дома через подставных лиц. У Бел-Трана изворотливый ум. Чтобы обнаружить следы его проделок, нужно разбирать сложные ходы и сети, которые он сплел.
– Каждый день я обнаруживаю новую язву, – с грустью сказал Пазаир.
– Что-нибудь слышно о Завещании богов?
– Ни одной ниточки.
– Убийца Беранира?
– Ничего определенного.
– Нужно нанести мощный удар, Пазаир, и узнать истинные границы области, где властвует Бел-Трап. Так как времени у нас мало, проведем перепись.
– Это займет не одну неделю!
– Попроси помощи у Баги и привлеки всех чиновников. И пусть главы провинций займутся этим в первую очередь. Менее чем через две недели мы получим первые результаты. Я хочу знать реальное положение дел в стране и размах заговора.
* * *
Бывший визирь с опухшими ногами и сгорбленной спиной, несмотря на утомленность, приветливо встретил Пазаира. А вот его супруга была не рада визиту: она не выносила, когда к мужу наведывались некстати и отрывали его от заслуженного отдыха.
Пазаир отметил, что небольшой дом в центре города постепенно приходил в упадок, во многих местах штукатурка облупилась. Он ничего не сказал, чтобы не огорчать своего предшественника, но обязательно пошлет людей, чтобы они отремонтировали и покрасили все постройки на этой улице, включая и дом Баги. Оплачивать работы визирь будет из своих средств.
– Последняя перепись проводилась пять лет назад. Думаю, ее сведения полезно освежить, – сказал Пазаир. – Но я хотел бы провести ее как можно быстрее.
– Это возможно, при условии активного участия царских посланников, – заметил Баги.
На царских посланников возлагалась передача царских распоряжений. От них зависела скорость, распространения указов по всей стране.
– Я отведу вас в службу переписи, – добавил Баги. – В конечном итоге вы и сами поймете, как она работает, но благодаря этому мы выиграем несколько дней.
– Не изволите ли воспользоваться моими носилками, – предложил Пазаир.
– Ну, чтобы быть вам полезным...
Царские гонцы явились все до единого. Когда визирь открыл заседание совета, повесив фигурку Маат на золотую цепочку, все склонились перед богиней истины.
В традиционном одеянии визирей – длинном накрахмаленном переднике, сшитом из плотной ткани, Пазаир сел на кресло с прямой спинкой:
– Я созвал вас по приказу фараона, чтобы поручить задачу исключительной важности: перепись, быструю, как взлет птицы. Я желаю знать имена людей, в чьей собственности находятся поля и сельскохозяйственные угодья; число голов скота и их владельцев; количество жителей. Не стоит вам напоминать, что заведомая ложь или нерадивость будут расценены как грубые проступки, за которыми последуют строгие наказания.
Один из посланников взял слово.
– Обычно перепись проводится в течение нескольких месяцев. Чем вызвана такая спешка?
– Необходимо оценить величину государственных доходов и расходов, и я хотел бы знать, насколько сильно изменилось состояние страны за пять лет.
– Удовлетворить ваши требования будет нелегко, но мы сможем сделать это, быстро собрав все учетные документы, составляемые изо дня в день. Не изволите ли уточнить: речь идет о подготовке новых податей?
– Никогда перепись не велась с этим тайным умыслом. Как и прежде, ее цель – полное и правильное распределение задач. Даю вам слово визиря.
– Первые сведения поступят к вам через неделю.
* * *
В Карнаке, где сфинксы охраняли от непосвященных вход в храм, цвели тамариски. Весна разливала свои сладковатые ароматы, на солнце сверкали бронзой главные врата.
Нефрет возглавляла ежегодное собрание старших лекарей главных городов Египта, собравшихся в храме богини Мут, где их когда-то посвящали в секреты искусства врачевания. Как всегда, они обсудят вопросы, возникающие у целителей, и расскажут о самых важных своих находках, которые используют затем составители лекарственных смесей, ветеринары, врачеватели зубов и глаз, желудка и кишечника, знатоки внутренних жидкостей и скрытых органов. В большинстве пожилые люди, они любовались свежим лицом главной целительницы царства, ее длинной шеей, тонким станом, изящными запястьями и лодыжками. На голове Нефрет была диадема из цветов лотоса с вкраплениями жемчужин, на шее – амулет, подаренный Бераниром, чтобы уберечь от порчи и вредных воздействий.
Великий жрец Карнака Кани открыл собрание:
– Благодаря богам ныне во главе целителей Египта стоит исключительная женщина, благодаря которой мы возвращаемся к истинной традиции врачевания, которой учил Имхотеп. Не сойдем более с пути, и Египет познает здоровье души и тела.
Нефрет не любила речей и потому сразу начала с самого важного.
– Сейчас идет перепись, – сообщила она. – Благодаря быстроте царских гонцов мы уже имеем некоторые результаты. Один из них непосредственно касается нас: слишком быстрый рост населения в некоторых провинциях. Если мы об этом забудем, то обречем наш народ на нищету.
– Что вы предлагаете?
– Чтобы сельские лекари рекомендовали противозачаточные средства.
– Ваш предшественник положил этому конец, ведь приходилось бесплатно раздавать необходимые для этого продукты.
– Такой подход недальновиден и опасен. Нужно вернуться к раздаче противозачаточных средств, изготовленных на основе акации. Молочная кислота, содержащаяся в шипах, очень действенна.
– Конечно, но чтобы ее сохранить, нужно перемолоть их с финиками и смешать с медом. А мед дорог!
– Многодетные семьи разорят деревни. Нужно, чтобы местные лекари убедили в этом людей. Что же касается меда, я попрошу визиря выделить необходимое количество...
На закате Нефрет вышла на дорожку, ведущую к храму Птаха. В стороне прятался маленький алтарь. Нефрет в одиночестве вошла в святилище, где возвышалась статуя львицы Сехмет, покровительницы врачевателей и воплощение таинственных сил, порождающих одновременно и болезни, и лекарства от них.
Богиня с телом женщины и головой львицы была погружена в темноту. Лишь последний луч солнца, проникнув сквозь узкую щель в потолке, на секунду осветил лик той, что наводила ужас. Без ее помощи ни один лекарь не мог рассчитывать на выздоровление больного.
И вновь произошло чудо, как и во время их первой встречи: львица улыбнулась. Ее черты смягчились, взгляд опустился на верную служительницу культа богини. Придя молить о мудрости, Нефрет соединилась с духом живого камня. Своей нерушимой силой божество передавало то знание, по сравнению с которым знания человека казались лишь случайными пробуждениями.
Молодая женщина провела ночь в раздумьях. Когда яркий утренний свет вернул статуе карающий облик, Нефрет больше ее не боялась.
* * *
По Мемфису прокатился слух, что собрание у визиря будет необычным. Девять друзей фараона, а так же многочисленные сановники толпились в зале, окруженном колоннами. Одни говорили об отставке Пазаира, сломавшегося под грузом ответственности, другие – о скандале с непредсказуемыми последствиями.
Против своего обычая, Пазаир созвал не узкий круг подчиненных, а пригласил на собрание весь двор.
– По приказу фараона я начал перепись, первый этап которой завершен благодаря прекрасной работе царских гонцов, – начал он.
– Визирь старается заручиться поддержкой людей с самым трудным характером, – прошептал старый вельможа.
– Не забывает и о себе, говоря об их заслугах, – добавил сосед.
– Я должен рассказать о ее результатах, – продолжал Пазаир суровым тоном. – Слишком быстрый рост населения в трех северных провинциях и в двух южных заставляет задуматься о том, как остановить этот процесс.
Неодобрительных замечаний не последовало.
– Достояние храмов, даже там, где оно еще нетронуто, находится под угрозой, равно как и благополучие селений. Если не вмешаться, то вскоре ситуация изменится настолько, что вы не узнаете землю ваших предков.
Для многих заявление визиря показалось слишком резким и необоснованным.
– Разумеется, это не какие-то предположения, а проверенные сведения, серьезность которых вы сейчас поймете. Царские посланники сообщают, что около половины земель перешло либо под прямой, либо под косвенный контроль Двойного Белого дома. Храмы, расположенные в провинциях, даже не заметив того, завтра лишатся половины урожая. А мелкие и средние хозяйства из-за долгов либо разорятся, либо их поглотят более крупные. Равновесие вот-вот будет нарушено. То же самое касается скотоводства и ремесел.
Все взгляды устремились на Бел-Трана, расположившегося справа от визиря. В глазах главы Двойного Белого дома читались недоумение и ярость. Поджатые губы, подрагивающие ноздри и напряженный взгляд выдавали душивший его гнев.
– Перераспределение земель, происходившее до моего назначения, – продолжал Пазаир, – велось неверно. Перепись показывает ошибки, и я собираюсь незамедлительно их исправить благодаря указам, подписанным фараоном. Только уважая ценности, данные нам предками, Египет сохранит свое величие и счастье своего народа. Поэтому я требую от главы Двойного Белого дома точно выполнять мои распоряжения и как можно быстрее устранить все ошибки.
Все ждали, как поступит Бел-Тран, которому не только открыто выразили недоверие, но и поручили новую миссию. Уйдет или подчинится?
Полный и грузный, он подошел к визирю и встал перед ним.
– Вам – мои преданность и верность. Приказывайте, и я повинуюсь.
Пробежал довольный ропот, свидетельствующий о согласии двора. Итак, кризиса удалось избежать. Бел-Тран признал свои ошибки, а визирь не осудил его. Сдержанность Пазаира была оценена. Несмотря на молодой возраст, он обладал деликатностью и показал себя дипломатом, выбравшим безукоризненную линию поведения.
– В заключение собрания, – произнес визирь, – я подтверждаю отказ от книг для записи рождений, смертей, браков и разводов. Когда коронуется фараон, мы не упоминаем о его возрасте, мы славим его власть. Сохраним это состояние духа, в котором больше заботы о вечной истине, нежели о преходящих делах, и Египет останется пребывать в гармонии, по образу небес.
32
Напуганной до смерти госпоже Силкет никак не удавалось усмирить ярость мужа. Бел-Тран в бешенстве крушил дорогие вазы, рвал папирусы, поносил богов.
Силкет ушла в свои комнаты. Она выпила микстуру из финикового сока, касторки и настоя сикоморы, которая должна была притупить боль в животе. Один врач говорил, что во всем виноваты вены, другой – переедание, третий прописал ей клизмы из женского молока. Но живот продолжал болеть, будто она искупала свои грехи. Ей так хотелось доверить свои кошмары толкователю снов и обратиться за помощью к Нефрет. Но первый уехал из Мемфиса, а другая стала врагом.
В комнату ворвался Бел-Тран:
– Опять больна!
– Ты должен понять, меня пожирает недуг.
– Я оплачиваю тебе лучших врачей.
– Только Нефрет сможет меня вылечить!
– Бред! Она знает столько же, сколько все другие.
– Ты ошибаешься.
– Разве я ошибался, когда начал свое восхождение? Я сделал из тебя одну из самых богатых женщин страны. Вскоре ты станешь самой знатной, а я буду держать верховную власть, умело управляя покорными подданными.
– Ты боишься Пазаира.
– Он раздражает меня! Он ведет себя будто настоящий визирь, которым он себя вообразил.
– Его выступление понравилось людям. Многие из твоих сторонников изменили о нем мнение.
– Дураки! Они об этом еще пожалеют! Те, кто не подчинится мановению моего пальца, моему взгляду, будут обращены в рабов.
Силкет в изнеможении легла.
– А если бы ты удовольствовался своими богатствами и позаботился бы обо мне?..
– Через десять недель мы станем хозяевами страны, а ты готова отказаться от этого из-за своего здоровья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Этот союз очень хрупок.
– Доверься.
– Что ты хочешь завоевать?
– Все, что встретится на пути. Оставаться без движения невыносимо. Пошли вперед, раздвинем наши пределы.
Вдруг из темноты с поднятым кинжалом возник Джесет и бросился на Сути. Тот, как кошка, отпрыгнул вбок, уклонившись от смертельного удара. Как только прошел первый испуг, Пантера даже улыбнулась: разница в росте и силе была настолько очевидной, что ее возлюбленному не понадобилось бы никаких усилий, чтобы раздавить мерзкого маленького ливийца.
Но Сути промахнулся. Воодушевившись, Джесет попытался вонзить нож ему в сердце. Сноровка снова спасла египтянина, но, уклоняясь от удара, он потерял равновесие и упал навзничь. Пантера тут же ударом ноги выбила нож из рук нападавшего. Бешеное желание убить удвоило силы Джесета. Он оттолкнул белокурую ливийку, схватил огромный камень и хотел обрушить его на голову Сути. Тот оказался недостаточно проворен: защитив голову, он не сумел избежать удара по руке и вскрикнул от боли.
Джесет взревел от радости. Подняв окровавленный камень, он встал перед раненым:
– Подохни, египетский пес!
С застывшими глазами и открытым ртом, ливиец вдруг выпустил из рук свое случайное оружие и повалился на землю рядом с Сути, умерев еще до того, как коснулся земли. Пантера не промахнулась, вонзив в затылок Джесета его собственный кинжал.
– Ты почему так плохо защищался? – удивилась она.
– Я ничего не вижу... Я ослеп!
Пантера помогла Сути подняться. Тот скорчился от боли:
– Моя рука... Она сломана.
Пантера отвела его к старому нубийскому воину.
– Положите его на спину, – приказал тот двум солдатам, – и подложите свернутую ткань между лопатками. Ты встань справа, а ты – слева.
Двое негров одновременно дернули Сути за руки. Старый воин определил перелом плеча и устранил смещение костей, не обращая внимания на дикие крики несчастного. Две шины, проложенные мягкой льняной тканью, должны были помочь выздоровлению.
– Ничего серьезного, – заявил бывалый воин. – Он может идти и командовать.
Несмотря на боль, Сути поднялся.
– Отведи меня в мою палатку, – прошептал он на ухо Пантере.
Сути шел медленно, боясь споткнуться. Белокурая ливийка привела его и помогла сесть.
– Никто не должен знать, что я ослеп.
– Спи, я покараулю...
На рассвете Сути проснулся от боли. Но он тотчас забыл о ней, настолько чудесным показался ему пейзаж, который он увидел.
– Я вижу, Пантера, я вижу! – воскликнул египтянин.
– Свет... Тебя вылечил свет!
– Я знаю этот недуг. Приступ ночной слепоты. Он повторится в самый неожиданный момент. Меня может излечить лишь один человек – Нефрет.
– Но мы далеко от Мемфиса.
– Подойди.
Вскочив вдвоем на коня, они понеслись вскачь. Они проскакали между дюнами, пронеслись галопом по пересохшему руслу реки и взобрались на каменистый холм. С вершины им открылась чудесная панорама.
– Взгляни, Пантера, взгляни на белый город у горизонта! Это Коптос. Мы идем туда.
31
Нестерпимая майская жара погрузила огромный некрополь Саккары в оцепенение. Жрецы, следившие за непрерывностью заупокойных приношений хозяевам гробниц, передвигались все медленней. Только бальзамировщик Джуи не имел права на отдых: ему только что доставили три трупа, которые он согласился как можно быстрее подготовить к путешествию в мир иной. Бледный, небритый, худой, он вытаскивал внутренние органы и бальзамировал тело тем тщательнее, чем больше была плата. В эти потерянные для всех часы он приносил цветы к некоторым усыпальницам, за что получал от родственников покойных небольшие вознаграждения, существенное дополнение к жалованью. Заметив визиря и его жену, которые шли к гробнице Беранира, Джуи поклонился.
Время не уменьшило горе и не залечило рану. Без Беранира Пазаир и Нефрет ощущали себя сиротами: никто и никогда не смог бы заменить им убитого учителя. Беранир был воплощением мудрости, царствующей в Египте, которую Бел-Тран и его приспешники пытались уничтожить.
Поклоняясь памяти Беранира, Пазаир и Нефрет приобщились к длинной череде предков-творцов, преисполненных духом Истины и мудрого правосудия, – устоями, на которых была основана страна воды и солнца. Беранир не ушел в небытие. Его невидимое присутствие вело их, его дух начертал путь, который они еще не могли различить. Только единение сердец поможет им пройти этим путем.
* * *
Визирь тайно встретился с царем в храме Птаха. Официально Рамсес Великий жил в центре Дельты, в прекрасном городе Пер-Рамсес, отличавшемся мягким климатом.
– Наши враги, должно быть, считают меня растерянным и поверженным.
– Нам остается менее трех месяцев, мой повелитель.
– Ты продвинулся?
– Недостаточно. Незначительные победы, которые не свергнут Бел-Трана.
– Его приспешники?
– Их много. Некоторых я определил.
– Я тоже. В Пер-Рамсесе я навел порядок в армейском корпусе, призванном охранять наши границы с Азией. Некоторые высшие офицеры получали незаконные вознаграждения от Двойного Белого дома через подставных лиц. У Бел-Трана изворотливый ум. Чтобы обнаружить следы его проделок, нужно разбирать сложные ходы и сети, которые он сплел.
– Каждый день я обнаруживаю новую язву, – с грустью сказал Пазаир.
– Что-нибудь слышно о Завещании богов?
– Ни одной ниточки.
– Убийца Беранира?
– Ничего определенного.
– Нужно нанести мощный удар, Пазаир, и узнать истинные границы области, где властвует Бел-Трап. Так как времени у нас мало, проведем перепись.
– Это займет не одну неделю!
– Попроси помощи у Баги и привлеки всех чиновников. И пусть главы провинций займутся этим в первую очередь. Менее чем через две недели мы получим первые результаты. Я хочу знать реальное положение дел в стране и размах заговора.
* * *
Бывший визирь с опухшими ногами и сгорбленной спиной, несмотря на утомленность, приветливо встретил Пазаира. А вот его супруга была не рада визиту: она не выносила, когда к мужу наведывались некстати и отрывали его от заслуженного отдыха.
Пазаир отметил, что небольшой дом в центре города постепенно приходил в упадок, во многих местах штукатурка облупилась. Он ничего не сказал, чтобы не огорчать своего предшественника, но обязательно пошлет людей, чтобы они отремонтировали и покрасили все постройки на этой улице, включая и дом Баги. Оплачивать работы визирь будет из своих средств.
– Последняя перепись проводилась пять лет назад. Думаю, ее сведения полезно освежить, – сказал Пазаир. – Но я хотел бы провести ее как можно быстрее.
– Это возможно, при условии активного участия царских посланников, – заметил Баги.
На царских посланников возлагалась передача царских распоряжений. От них зависела скорость, распространения указов по всей стране.
– Я отведу вас в службу переписи, – добавил Баги. – В конечном итоге вы и сами поймете, как она работает, но благодаря этому мы выиграем несколько дней.
– Не изволите ли воспользоваться моими носилками, – предложил Пазаир.
– Ну, чтобы быть вам полезным...
Царские гонцы явились все до единого. Когда визирь открыл заседание совета, повесив фигурку Маат на золотую цепочку, все склонились перед богиней истины.
В традиционном одеянии визирей – длинном накрахмаленном переднике, сшитом из плотной ткани, Пазаир сел на кресло с прямой спинкой:
– Я созвал вас по приказу фараона, чтобы поручить задачу исключительной важности: перепись, быструю, как взлет птицы. Я желаю знать имена людей, в чьей собственности находятся поля и сельскохозяйственные угодья; число голов скота и их владельцев; количество жителей. Не стоит вам напоминать, что заведомая ложь или нерадивость будут расценены как грубые проступки, за которыми последуют строгие наказания.
Один из посланников взял слово.
– Обычно перепись проводится в течение нескольких месяцев. Чем вызвана такая спешка?
– Необходимо оценить величину государственных доходов и расходов, и я хотел бы знать, насколько сильно изменилось состояние страны за пять лет.
– Удовлетворить ваши требования будет нелегко, но мы сможем сделать это, быстро собрав все учетные документы, составляемые изо дня в день. Не изволите ли уточнить: речь идет о подготовке новых податей?
– Никогда перепись не велась с этим тайным умыслом. Как и прежде, ее цель – полное и правильное распределение задач. Даю вам слово визиря.
– Первые сведения поступят к вам через неделю.
* * *
В Карнаке, где сфинксы охраняли от непосвященных вход в храм, цвели тамариски. Весна разливала свои сладковатые ароматы, на солнце сверкали бронзой главные врата.
Нефрет возглавляла ежегодное собрание старших лекарей главных городов Египта, собравшихся в храме богини Мут, где их когда-то посвящали в секреты искусства врачевания. Как всегда, они обсудят вопросы, возникающие у целителей, и расскажут о самых важных своих находках, которые используют затем составители лекарственных смесей, ветеринары, врачеватели зубов и глаз, желудка и кишечника, знатоки внутренних жидкостей и скрытых органов. В большинстве пожилые люди, они любовались свежим лицом главной целительницы царства, ее длинной шеей, тонким станом, изящными запястьями и лодыжками. На голове Нефрет была диадема из цветов лотоса с вкраплениями жемчужин, на шее – амулет, подаренный Бераниром, чтобы уберечь от порчи и вредных воздействий.
Великий жрец Карнака Кани открыл собрание:
– Благодаря богам ныне во главе целителей Египта стоит исключительная женщина, благодаря которой мы возвращаемся к истинной традиции врачевания, которой учил Имхотеп. Не сойдем более с пути, и Египет познает здоровье души и тела.
Нефрет не любила речей и потому сразу начала с самого важного.
– Сейчас идет перепись, – сообщила она. – Благодаря быстроте царских гонцов мы уже имеем некоторые результаты. Один из них непосредственно касается нас: слишком быстрый рост населения в некоторых провинциях. Если мы об этом забудем, то обречем наш народ на нищету.
– Что вы предлагаете?
– Чтобы сельские лекари рекомендовали противозачаточные средства.
– Ваш предшественник положил этому конец, ведь приходилось бесплатно раздавать необходимые для этого продукты.
– Такой подход недальновиден и опасен. Нужно вернуться к раздаче противозачаточных средств, изготовленных на основе акации. Молочная кислота, содержащаяся в шипах, очень действенна.
– Конечно, но чтобы ее сохранить, нужно перемолоть их с финиками и смешать с медом. А мед дорог!
– Многодетные семьи разорят деревни. Нужно, чтобы местные лекари убедили в этом людей. Что же касается меда, я попрошу визиря выделить необходимое количество...
На закате Нефрет вышла на дорожку, ведущую к храму Птаха. В стороне прятался маленький алтарь. Нефрет в одиночестве вошла в святилище, где возвышалась статуя львицы Сехмет, покровительницы врачевателей и воплощение таинственных сил, порождающих одновременно и болезни, и лекарства от них.
Богиня с телом женщины и головой львицы была погружена в темноту. Лишь последний луч солнца, проникнув сквозь узкую щель в потолке, на секунду осветил лик той, что наводила ужас. Без ее помощи ни один лекарь не мог рассчитывать на выздоровление больного.
И вновь произошло чудо, как и во время их первой встречи: львица улыбнулась. Ее черты смягчились, взгляд опустился на верную служительницу культа богини. Придя молить о мудрости, Нефрет соединилась с духом живого камня. Своей нерушимой силой божество передавало то знание, по сравнению с которым знания человека казались лишь случайными пробуждениями.
Молодая женщина провела ночь в раздумьях. Когда яркий утренний свет вернул статуе карающий облик, Нефрет больше ее не боялась.
* * *
По Мемфису прокатился слух, что собрание у визиря будет необычным. Девять друзей фараона, а так же многочисленные сановники толпились в зале, окруженном колоннами. Одни говорили об отставке Пазаира, сломавшегося под грузом ответственности, другие – о скандале с непредсказуемыми последствиями.
Против своего обычая, Пазаир созвал не узкий круг подчиненных, а пригласил на собрание весь двор.
– По приказу фараона я начал перепись, первый этап которой завершен благодаря прекрасной работе царских гонцов, – начал он.
– Визирь старается заручиться поддержкой людей с самым трудным характером, – прошептал старый вельможа.
– Не забывает и о себе, говоря об их заслугах, – добавил сосед.
– Я должен рассказать о ее результатах, – продолжал Пазаир суровым тоном. – Слишком быстрый рост населения в трех северных провинциях и в двух южных заставляет задуматься о том, как остановить этот процесс.
Неодобрительных замечаний не последовало.
– Достояние храмов, даже там, где оно еще нетронуто, находится под угрозой, равно как и благополучие селений. Если не вмешаться, то вскоре ситуация изменится настолько, что вы не узнаете землю ваших предков.
Для многих заявление визиря показалось слишком резким и необоснованным.
– Разумеется, это не какие-то предположения, а проверенные сведения, серьезность которых вы сейчас поймете. Царские посланники сообщают, что около половины земель перешло либо под прямой, либо под косвенный контроль Двойного Белого дома. Храмы, расположенные в провинциях, даже не заметив того, завтра лишатся половины урожая. А мелкие и средние хозяйства из-за долгов либо разорятся, либо их поглотят более крупные. Равновесие вот-вот будет нарушено. То же самое касается скотоводства и ремесел.
Все взгляды устремились на Бел-Трана, расположившегося справа от визиря. В глазах главы Двойного Белого дома читались недоумение и ярость. Поджатые губы, подрагивающие ноздри и напряженный взгляд выдавали душивший его гнев.
– Перераспределение земель, происходившее до моего назначения, – продолжал Пазаир, – велось неверно. Перепись показывает ошибки, и я собираюсь незамедлительно их исправить благодаря указам, подписанным фараоном. Только уважая ценности, данные нам предками, Египет сохранит свое величие и счастье своего народа. Поэтому я требую от главы Двойного Белого дома точно выполнять мои распоряжения и как можно быстрее устранить все ошибки.
Все ждали, как поступит Бел-Тран, которому не только открыто выразили недоверие, но и поручили новую миссию. Уйдет или подчинится?
Полный и грузный, он подошел к визирю и встал перед ним.
– Вам – мои преданность и верность. Приказывайте, и я повинуюсь.
Пробежал довольный ропот, свидетельствующий о согласии двора. Итак, кризиса удалось избежать. Бел-Тран признал свои ошибки, а визирь не осудил его. Сдержанность Пазаира была оценена. Несмотря на молодой возраст, он обладал деликатностью и показал себя дипломатом, выбравшим безукоризненную линию поведения.
– В заключение собрания, – произнес визирь, – я подтверждаю отказ от книг для записи рождений, смертей, браков и разводов. Когда коронуется фараон, мы не упоминаем о его возрасте, мы славим его власть. Сохраним это состояние духа, в котором больше заботы о вечной истине, нежели о преходящих делах, и Египет останется пребывать в гармонии, по образу небес.
32
Напуганной до смерти госпоже Силкет никак не удавалось усмирить ярость мужа. Бел-Тран в бешенстве крушил дорогие вазы, рвал папирусы, поносил богов.
Силкет ушла в свои комнаты. Она выпила микстуру из финикового сока, касторки и настоя сикоморы, которая должна была притупить боль в животе. Один врач говорил, что во всем виноваты вены, другой – переедание, третий прописал ей клизмы из женского молока. Но живот продолжал болеть, будто она искупала свои грехи. Ей так хотелось доверить свои кошмары толкователю снов и обратиться за помощью к Нефрет. Но первый уехал из Мемфиса, а другая стала врагом.
В комнату ворвался Бел-Тран:
– Опять больна!
– Ты должен понять, меня пожирает недуг.
– Я оплачиваю тебе лучших врачей.
– Только Нефрет сможет меня вылечить!
– Бред! Она знает столько же, сколько все другие.
– Ты ошибаешься.
– Разве я ошибался, когда начал свое восхождение? Я сделал из тебя одну из самых богатых женщин страны. Вскоре ты станешь самой знатной, а я буду держать верховную власть, умело управляя покорными подданными.
– Ты боишься Пазаира.
– Он раздражает меня! Он ведет себя будто настоящий визирь, которым он себя вообразил.
– Его выступление понравилось людям. Многие из твоих сторонников изменили о нем мнение.
– Дураки! Они об этом еще пожалеют! Те, кто не подчинится мановению моего пальца, моему взгляду, будут обращены в рабов.
Силкет в изнеможении легла.
– А если бы ты удовольствовался своими богатствами и позаботился бы обо мне?..
– Через десять недель мы станем хозяевами страны, а ты готова отказаться от этого из-за своего здоровья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32