какое-то ужасное мгновение он смотрел в остекленевшие мертвые глаза Ричарда Альби, пока тело не отнесло в сторону. Табби погрузил пальцы во влажный песок и вцепился в него. Он вновь почувствовал, как руки погрузились во что-то влажное, увидел вцепившиеся в песок пальцы; кровь отхлынула, и Ричард Альби вновь вернулся в глубины Саунда. Он не мог увидеть, что стало с другими телами. Табби вытащил руки из кровавого песка и поднялся. Мокрые мухи шевелились, пытаясь выбраться из кровавых луж, образовавшихся на берегу, тысячи других набросились на Табби.
Они облепили веки, волосы, заползали в уши. Руки нельзя было рассмотреть под черными, жужжащими и шевелящимися перчатками.
Табби начал хлопать по мокрой рубашке, сбрасывая сотни насекомых и убивая не меньшее их число, а затем он протер глаза.
– Покажи мне! – закричал он. – Это ведь просто вода, и здесь нет никаких мух! Покажи мне, что ты действительно умеешь делать!
Через секунду, так быстро, что он не успел даже понять, как это произошло, Табби стоял посреди Грейвсенд-бич в сухой одежде; все было как обычно, мухи исчезли.
Затем мир шевельнулся, и его вновь обдало слизистой густой кровью, в воздухе распространилось зловоние, на него опустились батальоны мух и закружились вокруг головы.
Табби охнул и отступил назад. Но, поняв, что произошло, он засмеялся. Через секунду он умолк – испугался Дракона и сделал движение в сторону, но тут же замер. Он захохотал, мухи набились в рот, но Табби продолжать смеяться. Затем он прокричал:
– Я выиграл! Я выиграл!
Жужжащее черное облако поднялось вверх и облетело "вокруг деревянного помоста, выбирая новую мишень. Туфли Табби промокли от крови, сам он тяжело дышал. Куда бы он ни бросил взгляд, повсюду он натыкался на красный песок, а мухи собрались в прожорливые шумящие группы.
– Они не умерли, – тихо проговорил Табби. – Мои друзья не умерли.
– Еще нет, – прошептала красная пена, выплеснувшаяся под ноги.
Оставившие его мухи перелетели на другое тело, которое вынесло на красный помост. Их жужжание становилось громче, и вскоре вновь превратилось в мощное гудение. Поначалу Табби показалось, что они облепили тело Пэтси, и, расплющивая тысячи насекомых, он двинулся к ней, чтобы отогнать их прочь.
Но, подойдя ближе, Табби увидел, что тело слишком велико для Пэтси, а потом заметил, что оно так же изрезано и изувечено, как и тело Ричарда.., но это было тело женщины.
Табби замер в нескольких футах от него. Он уставился на страшный вспоротый живот, рядом с женским трупом валялся маленький комочек мяса, который, должно быть, был неродившимся ребенком. Мухи жадно накинулись на плод.
Табби успел заметить невероятно крохотные пальчики, сжатые в кулачок. Теперь он знал, кем была мертвая женщина.
Лаура Альби, жена Ричарда. Табби задрожал – из всего, что он видел, самым страшным были эти сжатые пальчики неродившегося ребенка.
Красная вода шипела все громче и громче, пока наконец вязкая волна не обрушилась на Лауру и плод. Табби подался назад, не в силах отвести взгляд от сцепленных тел. Он услышал, как забурлила и загрохотала вода. Начинался шторм.
Облака сбивались в кучу, закрывая луну. Справа красные блики в ночном небе не оставляли сомнений – горели дома.
Сейчас Табби уже чувствовал запах дыма так же хорошо, как и могильную вонь кровавого прибоя. Подхлестываемые ветром волны обрушивались на берег. Красная пена бурлила у помоста, взмывая в воздух, словно раздуваемые ветром кровавые лохмотья.
Из воды вышвырнуло новое тело. Лаура Альби и крохотный плод исчезли в глубинах кровавого Саунда, и сейчас в перекатывающихся, кипящих волнах крутилось нечто более массивное. Между ним и Табби мухи образовали густой гудящий ковер. Огромная нахлынувшая волна перевернула труп и вынесла его на помост.
Столб света хлынул с неба и ввинтился в песок слева от Табби.
Тело, распростертое на краю помоста, поднялось на колени. Одно плечо было размозжено, – окровавленная кость торчала из распоротых тканей.
Табби отступил назад, по направлению к подпорной стенке. Тело пыталось подняться, но это ему не удавалось. Табби узнал Дика Нормана. Новая яркая вспышка пронеслась над Саундом, и Дики наконец-то встал. Длинные аккуратные шрамы вскрытия тянулись вдоль лба и грудной клетки.
Рот был широко раскрыт, и кровь Саунда стекала на подбородок. Дики двигался к Табби.
И в это же время ветер, который подталкивал Табби по пути сюда, толкнул его по направлению к берегу. Там где полыхал огонь, взмыли вверх искры и плыли в дрожащих воздушных потоках.
– Нет, Дики, – сказал Табби.
В ответ на звук голоса Табби Дик Норман заскрежетал зубами.
– Ты ненастоящий, – произнес Табби, прижимаясь поплотнее к подпорной стенке.
Ветер унес прочь эти слова и превратил их в странные звуки. Дики уже наполовину преодолел побережье, двигаясь сквозь ветер с протянутой вперед рукой. В воздухе летал пропитанный кровью песок.
– Дики, иди обратно, – беззвучно сказал Табби.
Челюсть Дика шевельнулась, изо рта хлынул новый ручей красной жидкости. Табби показалось, что труп Дика Нормана пробормотал: «Я устал».
Без всякой на то причины, скорее повинуясь инстинкту самосохранения, Табби мысленно позвал: «Пэтси! Пэтси!»
Дики Норман сделал следующий шаг. Табби почувствовал, как сознание пытается нащупать Пэтси и в усиливающейся панике не может отыскать ее. На мгновение Табби показалось, что сознание погружается в огромный вакуум, какую-то физическую черную дыру, и Дики наклонил голову к изуродованному плечу и глядел на Табби так, словно только что пошутил с ним.
Пэтси!
Он услышал еле различимый ответ, такой же слабый, как сигнал автомобильного радиоприемника или станции вещания библейских программ Теннесси.
Пэтси! Тревога!
Пэтси спала. Дик вновь шагнул к нему, все еще пристально глядя на Табби. Чуть слышный ответ стал постепенно ослабевать.
Пэтси! Помоги мне!
(О, дорогой Табби, что?.. Табби?..).
Буквально мгновение еле ощутимого контакта, совсем немного, но Дик Норман упал на колени в шести футах от Табби. Табби вновь попытался отыскать Пэтси, но обнаружил лишь теплые угасающие пятна. Дик, пытаясь повернуться, упал животом на кровавый песок. Утих ветер, и вновь вернулись мухи – сначала они уселись на плечо Дика, затем рассеялись по песку, потом окружили Табби. Он отгонял их от лица. Теперь искалеченное плечо Дика было полностью облеплено черным шевелящимся покровом. Ноги Дика провалились в песок, его качало. Потоки крови брызгали в стороны, когда Дик продвигался по песку. Словно испорченный трактор, он отступал обратно к Саунду.
Табби знал, что не выиграл, но, по крайне мере, это была ничья. Благодаря почти что бессознательной помощи Пэтси Макклауд ему удалось сделать так много. Теперь Табби отчетливо ощущал запах пожарища, несшийся от Миллпонда.
Дик Норман добрался до деревянного помоста и шагнул на отмель. Табби заметил, как красный цвет Саунда стал блекнуть, переходя в темно-розовый, потом в фиолетовый, и, наконец, превратился в чернильно-синий.
Табби снова был сухим. Ни мух, ни следов крови на одежде и кроссовках. Мягкие тихие волны шуршали у ног, выбрасывая на берег белую пену. Он побежал по лестнице к раздевалкам и телефону-автомату.
14
Поздно ночью в ту же субботу произошли три события различной важности, связанные со страхами Ричарда Альби и Табби Смитфилда и указывающие направление развития событий, после того как был перейден последний рубеж.
В субботнюю ночь Хэмпстед был безвозвратно ввергнут во вторую стадию разрушения.
Первым из этих событий был звонок Ричарда Альби Лауре в одиннадцать тридцать вечера, как раз в то время, когда Табби Смитфилд проснулся от внезапно охватившего его беспокойства и стремления безотлагательно бежать. Ричард очень устал после длинного вечера, в течение которого он слушал, как Моррис Страйкер камня на камне не оставляет от его первоначальных планов насчет дома на Колледж-стрит.
Страйкер настаивал на ужасном внутреннем интерьере в стиле «Баухаус»! Слава Богу, Ричард выпил достаточно для того, чтобы пропускать его речи мимо ушей. Страйкер заказал бутылку коньяка пятилетней выдержки и настоял на том, чтобы Тоби Чамберс всем разлил его. Сам Чамберс был освобожден от выпивки, но Страйкер ясно дал понять, что Хаген и Ричард должны пить столько же, сколько и он.
Лаура взяла трубку только на восьмом гудке, и Ричард неожиданно почувствовал себя лучше.
– Слава Богу, – сказал он. – Я знаю, что уже поздно, но я волновался.
– О чем волновался? – спросила Лаура.
– О.., ты знаешь о чем. Клиент только что рассказал мне, что в Хэмпстеде произошло еще одно убийство. Он прочел об этом в газете. Я думаю, что клиент садист. Он считает, что все это очень весело.
– Ты пьян? – поинтересовалась Лаура.
– Конечно я пьян. Провести вечер с Моррисом Страйкером, не будучи пьяным, все равно что поджариваться на медленном огне. Я не могу так рисковать. Страйкер – садист. Каждый вечер его приглашают в рестораны и там подают ему пухлые конверты.
– Ох, дорогой, – вздохнула Лаура, – я вижу, что ты не очень-то приятно проводишь время.
– Просто ужасно. По сравнению с таким времяпрепровождением медленное поджаривание – это просто игрушки. Но расскажи, что произошло. Кто убит?
– Никто из тех, кого мы знаем. Садовник, работавший неподалеку от нас. Я думаю, что несколько раз видела его.
– Уверен, что ты видела его. Так это он был убит? Где? Когда?
– Я ничего точно не знаю. Тело обнаружили только вчера. Я думаю, он погиб несколько дней назад. Ричард, я очень устала. Ты разбудил меня, и мне не хочется сейчас об этом говорить. Я просто хочу, чтобы ты вернулся домой.
– Надеюсь, что это получится, – ответил он. – Я должен многое переделать, так что, видимо, вынужден буду задержаться на несколько дней. Пожалуйста, береги себя.
– Я буду осторожна, – сказала она, – В следующий раз звони в нормальное время. Я пойду спать.
– Я завтра позвоню, как только освобожусь от этого Ивана Грозного.
– Люблю тебя.
– И я люблю тебя. Почему ты не здесь, не со мной?
– Ты уехал, – произнесла она.
Вскоре после этого звонка Пэтси Макклауд шевельнулась во сне. Родственники Леса этим вечером уехали к себе в Феникс, и в десять вечера у Пэтси уже просто слипались глаза.
Секундой позже словно сильный удар протолкнул что-то в ее сон, и она помотала головой, так и не проснувшись.
Перед нею возник Табби Смитфилд, Табби, который очень нуждался в какой-то помощи, как будто он был ее ребенком, и это ощущение материнства подтверждало, что она ему необходима. Он не был ранен, но ему угрожала страшная потенциальная опасность, как если бы, выпив полбутылки джина, он уселся за руль машины, – и этому взволнованному Табби она послала столько заботы, сколько могла передать. Через мгновение задрожали ресницы. Через открытое окно до Пэтси долетел запах дыма. Потом ее тело расслабилось, и запах слился со сном, в котором ведьма на краю леса варила что-то в громадном черном котле, а потом и эта картина превратилась в непрерывный поток образов.
К тому времени, когда Табби Смитфилд позвонил в пожарную службу Хэмпстеда из телефона-автомата над Грейвсенд-бич, там уже приняли два сообщения об огне над Милллейн (официальное название Высохших Полей). Две машины выехали из пожарного участка на Риверфронт-авеню, еще две проследовали из центрального отделения на Мэйн-стрит.
Когда первые прибывшие на место происшествия сообщили о размерах пожара, Хэмпстед запросил у Олд-Сарума еще две машины.
Добраться до Милл-лейн можно было только по узкому мосту, который пересекал Миллпонд, и, конечно, пожарные машины не смогли проехать по нему. Первые два автомобиля появились на стоянке рядом с мостом как раз в тот момент, когда шериф Гарри Ячен выскочил из машины. Пока Гарри шел вдоль моста, чтобы понять, сколько же зданий горит, на стоянку прибыли еще две пожарные машины с Мэйн-стрит. Минутой позже вслед за ними подъехал автомобиль начальника пожарного отделения Тони Арчера. Выбравшись из автомобиля, он приказал пожарным соединить брандспойты в единую цепь – Тони уже чувствовал, как со всех сторон его обдает жар, доносящийся с моста, и он уже твердо знал, что большинство маленьких домиков спасти не удастся. Через некоторое время вернувшийся с моста Гарри Ячен подтвердил это: полыхали все дома.
– Все? – спросил Арчер. – Черт, как это они успели так быстро загореться?
– И есть еще кое-что, – произнес Ячен. Он провел рукой по лицу. Арчер знал, что собирается сказать Ячен, и знал, почему он колеблется. Шериф был уверен, что пожар не случаен – это поджог. Ячен собрался с духом:
– Все было подожжено в одно и то же время.
– Все восемь домов?
Ячен кивнул:
– Они загорелись в один момент.
– Вы говорили с кем-нибудь? – Пожарные команды в это время двигались с брандспойтами через мост.
Ячен покачал головой:
– Они внутри. Все люди внутри.
– О Господи, – произнес Арчер, и вместе с шерифом последовал за следующей пожарной командой, перебиравшейся через мост.
Пройдя немного вперед, Арчер увидел, что вызвало подозрения шерифа. Пламя, полыхающее на крышах всех восьми домов, теперь вилось и над дверными проемами, образуя совершенно прямую линию из восьми горящих точек. Кто-то поджег эти домики. И этот человек погубил находящихся внутри их людей. В таких домах спальни находятся на втором этаже, как раз под крышей. Сначала до жильцов добрался дым, а уже потом лежащих без сознания людей охватил огонь. Дым клубился над догорающими зданиями.
Пожарные команды направили брандспойты на два ближайших дома.
Арчер, Ячен, пожарники пробивались сквозь одурманивающую, сумасшедшую жару. Начали гореть лужайки перед особняками, внезапно оказался охвачен огнем клен, что рос перед желтым домиком доктора Харви Блау. Арчер показал пожарным из Олд-Сарума в дальний конец: нельзя допустить, чтобы пламя распространилось на лесной массив, который отделял Миллпонд от Грейвсенд-бич. Он уловил запах тлеющих остовов домов и сожженных растений, в ушах раздавался гул пожирающего поселок пожара. Внезапно окрестности огласились резким свистом, напоминающим какой-то звериный звук.
Все они мертвы, подумал Арчер о людях, заснувших на верхних этажах. Кто бы мог сделать такое? Хэмпстед, который на протяжении последних двадцати лет служил Арчеру домом, казалось, погрузился этим летом в безумие и жестокость, он становился все мрачнее и ненормальнее. Дети, которые топились… Он знал маленького Шербурна, и то, что с ним произошло, не имело никакого смысла; не было его и в том, что кто-то разлил жидкий парафин по крышам домов, чтобы потом поджечь их… Больше, чем когда-либо, огонь сегодня казался ему похожим на живое существо.
Он вглядывался во вьющиеся над крышами горящих домов клубы дыма. Огненная линия переместилась ниже, выбросив на площадки перед коттеджами маленькие пылающие шарики, словно разбрызгивая по траве капли воды. Пылающие капли пламени, упав на землю, раскололись на мелкие части. На какое-то мгновение Арчеру почудилось, что этот движущийся огонь действительно живое существо – так молниеносно побежал он по сухой траве. Масса черного дыма, казалось, тоже ожила: изгибаясь и корчась, она подымалась вверх.
Потом Арчеру показалось, что он видит, как в дыму что-то движется. Там, в черной глубине, мерцали и колебались темные тени. Прежде чем присоединиться к первой команде пожарников, Арчер вгляделся в извивающийся столб дыма.
Взлетев над восемью пылающими зданиями, он поднялся футов на двадцать в высоту. Птицы, подумал он, какие-то чертовы птицы оказались захвачены дымом… Но, разглядев форму крыльев, он понял, что это летучие мыши.
Арчер видел их вытянутые шеи и открытые жуткие пасти; они парили в дыму так, как никогда бы не летали летучие мыши. Тысячи детенышей Дракона кружились в дыму, улетали и возвращались обратно, ловя горячие воздушные потоки.
– Арчер, – окликнул его шериф.
Первая команда пожарных боролась с пламенем в двадцати футах от него. Они соединили брандспойты вместе, и несколько тонн рухнувшей воды тут же превратились в громадное облако пара. Находящиеся рядом другие пожарники побросали шланги и отбежали в сторону, освобождая путь распространяющемуся кипящему облаку. По-видимому, их собственные брандспойты раскалились в руках, потому что они бросили их, не успев даже соединить. Теперь люди кричали. Восемь человек оказались за огненным кругом, откатились в кустарник и, одурев от боли, сидели там; некоторые, обезумев, бежали прямо к еще большим огненным вспышкам – жидкие капли пламени скатывались с домов и падали между ними.
– Направляйте брандспойты на людей! – проорал Арчер шерифу и увидел, как тысячи маленьких Дракончиков вьются в дыму над его головой. Шериф взмахнул руками, пытаясь отогнать их, но тут же отдернул руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Они облепили веки, волосы, заползали в уши. Руки нельзя было рассмотреть под черными, жужжащими и шевелящимися перчатками.
Табби начал хлопать по мокрой рубашке, сбрасывая сотни насекомых и убивая не меньшее их число, а затем он протер глаза.
– Покажи мне! – закричал он. – Это ведь просто вода, и здесь нет никаких мух! Покажи мне, что ты действительно умеешь делать!
Через секунду, так быстро, что он не успел даже понять, как это произошло, Табби стоял посреди Грейвсенд-бич в сухой одежде; все было как обычно, мухи исчезли.
Затем мир шевельнулся, и его вновь обдало слизистой густой кровью, в воздухе распространилось зловоние, на него опустились батальоны мух и закружились вокруг головы.
Табби охнул и отступил назад. Но, поняв, что произошло, он засмеялся. Через секунду он умолк – испугался Дракона и сделал движение в сторону, но тут же замер. Он захохотал, мухи набились в рот, но Табби продолжать смеяться. Затем он прокричал:
– Я выиграл! Я выиграл!
Жужжащее черное облако поднялось вверх и облетело "вокруг деревянного помоста, выбирая новую мишень. Туфли Табби промокли от крови, сам он тяжело дышал. Куда бы он ни бросил взгляд, повсюду он натыкался на красный песок, а мухи собрались в прожорливые шумящие группы.
– Они не умерли, – тихо проговорил Табби. – Мои друзья не умерли.
– Еще нет, – прошептала красная пена, выплеснувшаяся под ноги.
Оставившие его мухи перелетели на другое тело, которое вынесло на красный помост. Их жужжание становилось громче, и вскоре вновь превратилось в мощное гудение. Поначалу Табби показалось, что они облепили тело Пэтси, и, расплющивая тысячи насекомых, он двинулся к ней, чтобы отогнать их прочь.
Но, подойдя ближе, Табби увидел, что тело слишком велико для Пэтси, а потом заметил, что оно так же изрезано и изувечено, как и тело Ричарда.., но это было тело женщины.
Табби замер в нескольких футах от него. Он уставился на страшный вспоротый живот, рядом с женским трупом валялся маленький комочек мяса, который, должно быть, был неродившимся ребенком. Мухи жадно накинулись на плод.
Табби успел заметить невероятно крохотные пальчики, сжатые в кулачок. Теперь он знал, кем была мертвая женщина.
Лаура Альби, жена Ричарда. Табби задрожал – из всего, что он видел, самым страшным были эти сжатые пальчики неродившегося ребенка.
Красная вода шипела все громче и громче, пока наконец вязкая волна не обрушилась на Лауру и плод. Табби подался назад, не в силах отвести взгляд от сцепленных тел. Он услышал, как забурлила и загрохотала вода. Начинался шторм.
Облака сбивались в кучу, закрывая луну. Справа красные блики в ночном небе не оставляли сомнений – горели дома.
Сейчас Табби уже чувствовал запах дыма так же хорошо, как и могильную вонь кровавого прибоя. Подхлестываемые ветром волны обрушивались на берег. Красная пена бурлила у помоста, взмывая в воздух, словно раздуваемые ветром кровавые лохмотья.
Из воды вышвырнуло новое тело. Лаура Альби и крохотный плод исчезли в глубинах кровавого Саунда, и сейчас в перекатывающихся, кипящих волнах крутилось нечто более массивное. Между ним и Табби мухи образовали густой гудящий ковер. Огромная нахлынувшая волна перевернула труп и вынесла его на помост.
Столб света хлынул с неба и ввинтился в песок слева от Табби.
Тело, распростертое на краю помоста, поднялось на колени. Одно плечо было размозжено, – окровавленная кость торчала из распоротых тканей.
Табби отступил назад, по направлению к подпорной стенке. Тело пыталось подняться, но это ему не удавалось. Табби узнал Дика Нормана. Новая яркая вспышка пронеслась над Саундом, и Дики наконец-то встал. Длинные аккуратные шрамы вскрытия тянулись вдоль лба и грудной клетки.
Рот был широко раскрыт, и кровь Саунда стекала на подбородок. Дики двигался к Табби.
И в это же время ветер, который подталкивал Табби по пути сюда, толкнул его по направлению к берегу. Там где полыхал огонь, взмыли вверх искры и плыли в дрожащих воздушных потоках.
– Нет, Дики, – сказал Табби.
В ответ на звук голоса Табби Дик Норман заскрежетал зубами.
– Ты ненастоящий, – произнес Табби, прижимаясь поплотнее к подпорной стенке.
Ветер унес прочь эти слова и превратил их в странные звуки. Дики уже наполовину преодолел побережье, двигаясь сквозь ветер с протянутой вперед рукой. В воздухе летал пропитанный кровью песок.
– Дики, иди обратно, – беззвучно сказал Табби.
Челюсть Дика шевельнулась, изо рта хлынул новый ручей красной жидкости. Табби показалось, что труп Дика Нормана пробормотал: «Я устал».
Без всякой на то причины, скорее повинуясь инстинкту самосохранения, Табби мысленно позвал: «Пэтси! Пэтси!»
Дики Норман сделал следующий шаг. Табби почувствовал, как сознание пытается нащупать Пэтси и в усиливающейся панике не может отыскать ее. На мгновение Табби показалось, что сознание погружается в огромный вакуум, какую-то физическую черную дыру, и Дики наклонил голову к изуродованному плечу и глядел на Табби так, словно только что пошутил с ним.
Пэтси!
Он услышал еле различимый ответ, такой же слабый, как сигнал автомобильного радиоприемника или станции вещания библейских программ Теннесси.
Пэтси! Тревога!
Пэтси спала. Дик вновь шагнул к нему, все еще пристально глядя на Табби. Чуть слышный ответ стал постепенно ослабевать.
Пэтси! Помоги мне!
(О, дорогой Табби, что?.. Табби?..).
Буквально мгновение еле ощутимого контакта, совсем немного, но Дик Норман упал на колени в шести футах от Табби. Табби вновь попытался отыскать Пэтси, но обнаружил лишь теплые угасающие пятна. Дик, пытаясь повернуться, упал животом на кровавый песок. Утих ветер, и вновь вернулись мухи – сначала они уселись на плечо Дика, затем рассеялись по песку, потом окружили Табби. Он отгонял их от лица. Теперь искалеченное плечо Дика было полностью облеплено черным шевелящимся покровом. Ноги Дика провалились в песок, его качало. Потоки крови брызгали в стороны, когда Дик продвигался по песку. Словно испорченный трактор, он отступал обратно к Саунду.
Табби знал, что не выиграл, но, по крайне мере, это была ничья. Благодаря почти что бессознательной помощи Пэтси Макклауд ему удалось сделать так много. Теперь Табби отчетливо ощущал запах пожарища, несшийся от Миллпонда.
Дик Норман добрался до деревянного помоста и шагнул на отмель. Табби заметил, как красный цвет Саунда стал блекнуть, переходя в темно-розовый, потом в фиолетовый, и, наконец, превратился в чернильно-синий.
Табби снова был сухим. Ни мух, ни следов крови на одежде и кроссовках. Мягкие тихие волны шуршали у ног, выбрасывая на берег белую пену. Он побежал по лестнице к раздевалкам и телефону-автомату.
14
Поздно ночью в ту же субботу произошли три события различной важности, связанные со страхами Ричарда Альби и Табби Смитфилда и указывающие направление развития событий, после того как был перейден последний рубеж.
В субботнюю ночь Хэмпстед был безвозвратно ввергнут во вторую стадию разрушения.
Первым из этих событий был звонок Ричарда Альби Лауре в одиннадцать тридцать вечера, как раз в то время, когда Табби Смитфилд проснулся от внезапно охватившего его беспокойства и стремления безотлагательно бежать. Ричард очень устал после длинного вечера, в течение которого он слушал, как Моррис Страйкер камня на камне не оставляет от его первоначальных планов насчет дома на Колледж-стрит.
Страйкер настаивал на ужасном внутреннем интерьере в стиле «Баухаус»! Слава Богу, Ричард выпил достаточно для того, чтобы пропускать его речи мимо ушей. Страйкер заказал бутылку коньяка пятилетней выдержки и настоял на том, чтобы Тоби Чамберс всем разлил его. Сам Чамберс был освобожден от выпивки, но Страйкер ясно дал понять, что Хаген и Ричард должны пить столько же, сколько и он.
Лаура взяла трубку только на восьмом гудке, и Ричард неожиданно почувствовал себя лучше.
– Слава Богу, – сказал он. – Я знаю, что уже поздно, но я волновался.
– О чем волновался? – спросила Лаура.
– О.., ты знаешь о чем. Клиент только что рассказал мне, что в Хэмпстеде произошло еще одно убийство. Он прочел об этом в газете. Я думаю, что клиент садист. Он считает, что все это очень весело.
– Ты пьян? – поинтересовалась Лаура.
– Конечно я пьян. Провести вечер с Моррисом Страйкером, не будучи пьяным, все равно что поджариваться на медленном огне. Я не могу так рисковать. Страйкер – садист. Каждый вечер его приглашают в рестораны и там подают ему пухлые конверты.
– Ох, дорогой, – вздохнула Лаура, – я вижу, что ты не очень-то приятно проводишь время.
– Просто ужасно. По сравнению с таким времяпрепровождением медленное поджаривание – это просто игрушки. Но расскажи, что произошло. Кто убит?
– Никто из тех, кого мы знаем. Садовник, работавший неподалеку от нас. Я думаю, что несколько раз видела его.
– Уверен, что ты видела его. Так это он был убит? Где? Когда?
– Я ничего точно не знаю. Тело обнаружили только вчера. Я думаю, он погиб несколько дней назад. Ричард, я очень устала. Ты разбудил меня, и мне не хочется сейчас об этом говорить. Я просто хочу, чтобы ты вернулся домой.
– Надеюсь, что это получится, – ответил он. – Я должен многое переделать, так что, видимо, вынужден буду задержаться на несколько дней. Пожалуйста, береги себя.
– Я буду осторожна, – сказала она, – В следующий раз звони в нормальное время. Я пойду спать.
– Я завтра позвоню, как только освобожусь от этого Ивана Грозного.
– Люблю тебя.
– И я люблю тебя. Почему ты не здесь, не со мной?
– Ты уехал, – произнесла она.
Вскоре после этого звонка Пэтси Макклауд шевельнулась во сне. Родственники Леса этим вечером уехали к себе в Феникс, и в десять вечера у Пэтси уже просто слипались глаза.
Секундой позже словно сильный удар протолкнул что-то в ее сон, и она помотала головой, так и не проснувшись.
Перед нею возник Табби Смитфилд, Табби, который очень нуждался в какой-то помощи, как будто он был ее ребенком, и это ощущение материнства подтверждало, что она ему необходима. Он не был ранен, но ему угрожала страшная потенциальная опасность, как если бы, выпив полбутылки джина, он уселся за руль машины, – и этому взволнованному Табби она послала столько заботы, сколько могла передать. Через мгновение задрожали ресницы. Через открытое окно до Пэтси долетел запах дыма. Потом ее тело расслабилось, и запах слился со сном, в котором ведьма на краю леса варила что-то в громадном черном котле, а потом и эта картина превратилась в непрерывный поток образов.
К тому времени, когда Табби Смитфилд позвонил в пожарную службу Хэмпстеда из телефона-автомата над Грейвсенд-бич, там уже приняли два сообщения об огне над Милллейн (официальное название Высохших Полей). Две машины выехали из пожарного участка на Риверфронт-авеню, еще две проследовали из центрального отделения на Мэйн-стрит.
Когда первые прибывшие на место происшествия сообщили о размерах пожара, Хэмпстед запросил у Олд-Сарума еще две машины.
Добраться до Милл-лейн можно было только по узкому мосту, который пересекал Миллпонд, и, конечно, пожарные машины не смогли проехать по нему. Первые два автомобиля появились на стоянке рядом с мостом как раз в тот момент, когда шериф Гарри Ячен выскочил из машины. Пока Гарри шел вдоль моста, чтобы понять, сколько же зданий горит, на стоянку прибыли еще две пожарные машины с Мэйн-стрит. Минутой позже вслед за ними подъехал автомобиль начальника пожарного отделения Тони Арчера. Выбравшись из автомобиля, он приказал пожарным соединить брандспойты в единую цепь – Тони уже чувствовал, как со всех сторон его обдает жар, доносящийся с моста, и он уже твердо знал, что большинство маленьких домиков спасти не удастся. Через некоторое время вернувшийся с моста Гарри Ячен подтвердил это: полыхали все дома.
– Все? – спросил Арчер. – Черт, как это они успели так быстро загореться?
– И есть еще кое-что, – произнес Ячен. Он провел рукой по лицу. Арчер знал, что собирается сказать Ячен, и знал, почему он колеблется. Шериф был уверен, что пожар не случаен – это поджог. Ячен собрался с духом:
– Все было подожжено в одно и то же время.
– Все восемь домов?
Ячен кивнул:
– Они загорелись в один момент.
– Вы говорили с кем-нибудь? – Пожарные команды в это время двигались с брандспойтами через мост.
Ячен покачал головой:
– Они внутри. Все люди внутри.
– О Господи, – произнес Арчер, и вместе с шерифом последовал за следующей пожарной командой, перебиравшейся через мост.
Пройдя немного вперед, Арчер увидел, что вызвало подозрения шерифа. Пламя, полыхающее на крышах всех восьми домов, теперь вилось и над дверными проемами, образуя совершенно прямую линию из восьми горящих точек. Кто-то поджег эти домики. И этот человек погубил находящихся внутри их людей. В таких домах спальни находятся на втором этаже, как раз под крышей. Сначала до жильцов добрался дым, а уже потом лежащих без сознания людей охватил огонь. Дым клубился над догорающими зданиями.
Пожарные команды направили брандспойты на два ближайших дома.
Арчер, Ячен, пожарники пробивались сквозь одурманивающую, сумасшедшую жару. Начали гореть лужайки перед особняками, внезапно оказался охвачен огнем клен, что рос перед желтым домиком доктора Харви Блау. Арчер показал пожарным из Олд-Сарума в дальний конец: нельзя допустить, чтобы пламя распространилось на лесной массив, который отделял Миллпонд от Грейвсенд-бич. Он уловил запах тлеющих остовов домов и сожженных растений, в ушах раздавался гул пожирающего поселок пожара. Внезапно окрестности огласились резким свистом, напоминающим какой-то звериный звук.
Все они мертвы, подумал Арчер о людях, заснувших на верхних этажах. Кто бы мог сделать такое? Хэмпстед, который на протяжении последних двадцати лет служил Арчеру домом, казалось, погрузился этим летом в безумие и жестокость, он становился все мрачнее и ненормальнее. Дети, которые топились… Он знал маленького Шербурна, и то, что с ним произошло, не имело никакого смысла; не было его и в том, что кто-то разлил жидкий парафин по крышам домов, чтобы потом поджечь их… Больше, чем когда-либо, огонь сегодня казался ему похожим на живое существо.
Он вглядывался во вьющиеся над крышами горящих домов клубы дыма. Огненная линия переместилась ниже, выбросив на площадки перед коттеджами маленькие пылающие шарики, словно разбрызгивая по траве капли воды. Пылающие капли пламени, упав на землю, раскололись на мелкие части. На какое-то мгновение Арчеру почудилось, что этот движущийся огонь действительно живое существо – так молниеносно побежал он по сухой траве. Масса черного дыма, казалось, тоже ожила: изгибаясь и корчась, она подымалась вверх.
Потом Арчеру показалось, что он видит, как в дыму что-то движется. Там, в черной глубине, мерцали и колебались темные тени. Прежде чем присоединиться к первой команде пожарников, Арчер вгляделся в извивающийся столб дыма.
Взлетев над восемью пылающими зданиями, он поднялся футов на двадцать в высоту. Птицы, подумал он, какие-то чертовы птицы оказались захвачены дымом… Но, разглядев форму крыльев, он понял, что это летучие мыши.
Арчер видел их вытянутые шеи и открытые жуткие пасти; они парили в дыму так, как никогда бы не летали летучие мыши. Тысячи детенышей Дракона кружились в дыму, улетали и возвращались обратно, ловя горячие воздушные потоки.
– Арчер, – окликнул его шериф.
Первая команда пожарных боролась с пламенем в двадцати футах от него. Они соединили брандспойты вместе, и несколько тонн рухнувшей воды тут же превратились в громадное облако пара. Находящиеся рядом другие пожарники побросали шланги и отбежали в сторону, освобождая путь распространяющемуся кипящему облаку. По-видимому, их собственные брандспойты раскалились в руках, потому что они бросили их, не успев даже соединить. Теперь люди кричали. Восемь человек оказались за огненным кругом, откатились в кустарник и, одурев от боли, сидели там; некоторые, обезумев, бежали прямо к еще большим огненным вспышкам – жидкие капли пламени скатывались с домов и падали между ними.
– Направляйте брандспойты на людей! – проорал Арчер шерифу и увидел, как тысячи маленьких Дракончиков вьются в дыму над его головой. Шериф взмахнул руками, пытаясь отогнать их, но тут же отдернул руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43