- Не так быстро.
- Я тоже, - сказала Сидна и обхватила руками его лицо. Ногти внезапно
впились ему за ушами, клоня голову вниз. Она засмеялась.
Через секунду он выпрямился и сказал:
- Вы грубо играете.
- Я выросла с тремя братьями. Я должна была играть грубо или не
играть вообще.
Они уставились друг на друга в полутьме, разгоряченные,
ощетинившиеся, между гневом и возбуждением. Затем она сказала медленно,
почти злобно:
- Ты полетишь, потому что там есть кое-что, что ты захочешь увидеть.
- Что?
Она не ответила. Совершенно внезапно она задрожала, сцепив руки на
колене.
- Купи мне выпить, Комин.
- Тебе не достаточно?
- В Нью-Йорке этого не достаточно.
- Чего твоя семья достигла там, на Луне?
- Прогресса. Экспансии. Славы. Звезд. - Она выругалась, все еще
дрожа. - Зачем Баллантайн совершил свое проклятое путешествие, Комин?
Разве на девяти планетах не хватает места, чтобы лезть в беду? Беды, вот
чего мы добились. Поэтому я и прилетела на Землю. - Она подняла широкие
загорелые плечи, затем опустила. - Я - Кохран, и повязана с этим. - Она
помолчала, глядя на Комина. - И ты тоже... повязан с этим, я имею в виду.
Ты хочешь остаться здесь, снаружи и получить пулю или залезть внутрь?
- Получить пулю?
- Я тебе ничего не гарантирую.
- Гммм...
- Беги, если хочешь, Комин. - Она подавила дрожь, и он подумал,
шампанское ли так повлияло на нее. Казалось, на нее что-то накатило, или
это ее способ уклоняться от вопросов? - Я хочу спать. Меня не волнует, что
будешь делать ты.
И она уснула или притворилась, положив на него голову, и он обнял ее.
Она была не легонькая, но к ее гибкому телу было приятно прикасаться. Он
поддерживал ее, думая, сколько шансов за то, что это может оказаться
ловушкой. Или мисс Сидна Кохран всего лишь сумасбродка? Говорили, что все
Кохраны немного помешанные. Говорили, что это пошло с тех пор, как старый
Джон построил нелепый лунный дворец.
Машина несла их к космопорту. Он может еще вернуться, если
поторопится.
Нет, я не вернусь, подумал Комин. Теперь я не вернусь.
У него был единственный шанс узнать о Пауле Роджерсе, и для этого
нужно было блефовать с Кохранами, если сумеет. У него был также
единственный шанс почувствовать твердую почву под ногами, и добиться этого
можно было тем же методом. Он должен попытаться.
Упрямый маленький ягненок собирается обсудить со стаей львов их обед,
мрачно сказал себе Комин. Ну, если уж я влез в это, то в приятной
компании.
Он откинулся на спинку, устраивая мисс Кохран в более удобной позе, и
подумал, что хотел бы знать две вещи: кто заплатил парню с гнилыми зубами,
чтобы убить его, и не дурак ли он, что лезет блефовать с Кохранами, имея
на руках лишь мелкие карты - карты, не подходящие для серьезной игры.
Они прошли через космопорт и взошли на сверкающую яхту Кохранов, и
все шло, как по маслу. Когда яхта взлетела, Сидна сонно пошла
переодеваться, оставив Комина с отвращением глядеть на пустую, растущую
впереди поверхность Луны.
Черт побери, кому вздумается построить дворец на этой лысой голове?
Говорили, старый Джон сделал это затем, чтобы богатство и могущество
Кохранов вечно были на глазах у всей Земли, и что он редко покидает
дворец. У старого пирата, должно быть, не хватает винтиков в голове.
Яхта опускалась к Лунным Аппенинам, открывая чудесный вид на острые
пики в полном блеске дня. Луна, подумал Комин, может еще превзойти все,
что угодно, в Солнечной Системе великолепием ландшафтов, если нервы смогут
выдержать их. Огромный цирк Архимеда показал зазубренные клыки далеко
слева, а впереди, на плато, на полпути к нагой горной стене, он уловил
блеск отраженного света.
- А вот и дом, - сказала Сидна. - Мы почти прилетели.
В голосе ее не звучало радости. Комин взглянул на нее. Она
переоделась в белые брюки и шелковую кофточку, однако сохранила свою
косметику.
- Если тебе не нравится дворец, - спросил он, - почему ты всегда
возвращаешься сюда?
Она пожала плечами.
- Джон не покидает его. И мы должны частенько показываться здесь. Он
все-таки глава семьи.
Комин пристально взглянул на нее.
- Ты испугана, - сказал он. - Ты боишься чего-то здесь.
Она засмеялась.
- Меня не легко испугать.
- Охотно верю, - сказал он. - Но сейчас ты боишься. Чего? Почему ты
убежала отсюда в Нью-Йорк? Чтобы развеяться?
Она мрачно поглядела на него.
- Может быть, ты близок к истине. Может, я веду тебя на убой.
Он отнюдь не нежно положил руки на ее шею.
- И ты?
- Может быть, Комин.
- Я чувствую, - сказал он, - что в ближайшие дни пожалею, что не убил
тебя прямо здесь.
- Может быть, мы оба пожалеем, - сказала она и удивила его, когда он
ее поцеловал, потому что в том, как она прижалась к нему, сквозил
панический страх.
Ему все это не понравилось, и нравилось все меньше и меньше, пока
яхта опускалась на высокое плато над Морем Дождей. Он увидел изгиб
огромного здания, вздымающегося вверх, как гладкая стеклянная гора,
сверкающая на солнце, а затеи магнитный буксир прицепился к их кораблю, и
они были мягко введены в воздушный шлюз. Массивные двери закрылись за
ними, и Комин подумал: ну, вот я и здесь, и от Кохранов зависит, уйду ли я
отсюда.
Через несколько минут Сидна вела его по саду, занимающему несколько
акров, к куче каменной кладки, которую он прежде много раз видел на
рисунках: старик воздвиг себе монумент, безумно установленный в мертвом
мире. Совершенная структура естественной лунной скалы соответствовала
лунному ландшафту. Результат был поразительный, жуткий и - согласился
Комин - прекрасный.
Линии здания возвышались и изгибались так же смело, как маячившие над
ними пики.
Он поднялся за Сидной по широким низким ступенькам в крытую галерею.
Сидна толкнула огромную дверь, которая нехотя растворилась.
Холл за ней был высокий и строгий, наполненный пропущенным через
фильтры солнечным светом, смягченный драпировками, коврами и драгоценными
изделиями со всех концов Солнечной Системы. Свод из белого камня отражал
шепчущее эхо при каждом их движении. Сидна прошла до середины, шагая все
медленнее и медленнее. Затем внезапно повернулась, словно хотела убежать
отсюда. Комин взял ее за локоть и спросил:
- Чего ты боишься? Я хочу знать.
Эхо его голоса прокатилось по холлу. Она пожала плечами, не глядя на
него, и сказала, стараясь совладать с голосом:
- Разве ты не знаешь, что в подвале каждого замка живет Существо? Ну,
теперь у нас тоже есть такое, и это прекрасно.
- Что за существо? - спросил Комин.
- Мне кажется, - сказала Сидна, - мне кажется, это... это Баллантайн.
Высокий свод пробормотал: "Баллантайн" тысячей тонких голосов, и
Комин с силой сжал плечи Сидны.
- Что ты имеешь в виду? Баллантайн мертв. Я сам видел, как он умер.
Твердый взгляд Сидны на долгую минуту встретился с его взглядом, и
Комину показалось, что по холлу пробежал холодный ветерок, холодный, как
межзвездная пустота.
- Меня не пускают вниз, - сказала она, - и не говорят мне об этом, но
здесь ничего нельзя держать в секрете. Слишком хорошее эхо. И я хочу
сказать тебе еще одно. Я боюсь не только этого.
Что-то сжало сердце Комина, и оно заколотилось. Лицо Сидны стало
смутным и отдаленным, и он снова очутился в маленькой палате на Марсе и
увидел тень страха, который был нов под знакомым Солнцем...
- Сюрприз, - сказала Сидна, и ее холодный легкий голос стал колючим.
- Я привела тебя к другу.
Комин вздрогнул и обернулся. У дальнего конца холла в дверях стоял
Уильям Стенли, и приветственная улыбка стала мрачной и злобной ка его
лице. Комин отстранил от себя Сидну.
Стенли выстрелил в него сверкающим взглядом и обратился к Сидне:
- Опять штучки женщины с куриными мозгами? Когда ты повзрослеешь,
Сидна? К концу мира?
- Ну, Билли! - Она поглядела на него с изумлением невинности. - Я
сделал что-то не так?
Лицо Стенли стало теперь совершенно белым.
- Нет, - сказал он, отвечая себе, а не ей, - даже к концу мира этого
не будет. И ты еще стараешься произвести впечатление на каждого своим
умом. Но а не думаю, что кто-нибудь посчитает это хотя бы чуть-чуть
забавным. - Он мотнул головой на Комина. - Кругом. Вы возвращаетесь на
Землю.
Сидна улыбалась, глаза ее вновь стали лучистыми, какими их помнил
Комин. Она казалась очень заинтересованной.
- Повтори, пожалуйста, последние слова.
Стенли медленно повторил:
- Я сказал, что этот человек возвращается на Землю.
Сидна кивнула.
- Ты стремишься стать отличным, Билли, но все еще недостаточно хорош.
- Недостаточно хорош для чего?
- Чтобы отдавать приказы, как Кохран. - Она повернулась к нему
спиной, не оскорбительно, но словно его здесь и не было.
Когда Стенли заговорил, в его голосе звучало беспокойство:
- Это мы еще посмотрим.
Он быстро вышел. Сидна не взглянула ему вслед. Не Глядела она и на
Комина. Он не забыл о Стенли уже через минуту. "Мне кажется... мне
кажется, что это Баллантайн". Сколько же это может продолжаться?..
Он хрипло спросил:
- Так что ты пытаешься мне сказать?
- Это трудно принять, не так ли? Может, теперь ты понял, зачем я
приехала в Нью-Йорк?
- Послушай, - сказал Комин, - я был с Баллантайном. Его сердце
остановилось. Его пытались оживить, но напрасно. Я видел его. Он мертв.
- Да, - сказала Сидна, - я знаю. Из-за этот все так трудно. Сердце
его не бьется. Он мертв, но не совсем.
Комин грубо выругался, чувствуя наползающий ужас.
- Как человек может быть мертв не... Откуда ты знаешь? Ты же сказала,
что тебя не пускают к нему. Отку...
- Она подслушивала у двери, - прозвучал новый голос. Через холл к ним
шел человек, его каблуки сердито стучали по каменному полу. -
Подслушивала, - сказал он, - а затем разболтала. Ты так и не можешь
научиться держать рот на замке? Ты не можешь прекратить причинять
неприятности?
Лицо его, бывшее лицом Сидны во всем, кроме красоты, было
высокоскулым и мрачным. В глазах его был тот же блеск, но он казался
жестоким, а у губ копились морщины. Он выглядел так, словно хотел схватить
Сидну и разорвать на части.
Она на уступила ему.
- Раздражением ничего не изменишь, Пит. - Глаза ее пылали, а губы
упрямо сжались. - Комин, это Питер Кохран, мой брат. Пит, это...
Жестокие черные глаза быстро сверкнули на Комина.
- Знаю, я видел его раньше. - Он обратил все свое внимание на Сидну.
Откуда-то издалека послышался голос Стенли, требующий, чтобы Комина
отослали. Никто не отреагировал. Комин сказал:
- Где?
- На Марсе. Вы не помните, вы были без сознания в то время.
Смутное воспоминание голоса, говорившего из густого красного тумана,
вернулось к Комину.
- Так это вы прекратили развлечение?
- Парни немного перестарались. Вы бы скорее умерли, чем заговорили. -
Он поглядел на Комина. - А теперь вы готовы говорить?
Комин шагнул к нему.
- Баллантайн мертв?
Питер Кохран заколебался. Взгляд его стал глубже, на скулах заходили
желваки.
- Это ты со своим длинным языком, - пробормотал он Сидне. - Ты...
- Ну, знаешь, - яростно сказала она, - ты сумасшедший. Ты и все племя
Кохранов ничего здесь не добьетесь, и ты это знаешь. Я думала, у Комина
может быть ответ.
Комин повторил:
- Баллантайн мертв?
Секунду спустя Питер сказал:
- Я не знаю.
Комин стиснул кулаки и глубоко вздохнул.
- Тогда давайте по-другому. Мертвого или живого, я хочу его видеть.
- Нет, нет, вы не... вы не представляете последствий. - Он изучал
Комина тяжелым, пронизывающим взглядом. - Чего вы ищите, Комин?
Возможности вмешаться?
Комин указал на Стенли:
- Я уже говорил ему. Я говорил вашим парням на Марсе. Я хочу узнать,
что случилось с Паулем Роджерсом.
- Из-за благородной сентиментальной дружбы? Слишком слабо, Комин.
- Не только из-за дружбы, - сказал Комин. - Пауль Роджерс однажды
спас мою шею. Я уже не раз говорил вам это. Я хочу заплатить свой долг. Я
хочу узнать о нем, несмотря на всех Кохранов.
- Это вам не удастся. Может, я займусь этим как Кохран?
Комин грубо сказал:
- Кто? Вы? Вы хотите открыть правду, отфутболивая Баллантайна, как
мяч, захватив его корабль, спрятав вахтенные журналы, пытаясь превратить
Большой Прыжок - величайшее дело, когда-либо совершенное человеком - в
обыкновенные дешевые мошеннические делишки.
- Давайте говорить прямо, - резко прервал его Питер. - Корабль и
звездный двигатель принадлежат нам. А журнал уничтожен, как мы и говорили.
И мы привезли сюда Баллантайна, пытаясь что-то сделать для него... - Он
прервал себя, лицо его передернулось, словно от какого-то шокирующего
воспоминания.
Комин почувствовал призрачный холод в эмоциях своего собеседника, но
снова спросил:
- Позволите вы мне увидеть его?
- Почему я? Почему вы считаете, что я не отправлю вас на Землю?
- Потому что, - мрачно сказал Комин, - вам известно, что я кое-что
знаю, и вы тоже хотите узнать это.
- Он ничего не знает! - выкрикнул Стенли Питеру. - Откуда? Баллантайн
был в коме и не мог говорить. Он блефует, пытаясь нас одурачить.
- Может быть, - сказал Питер Кохран. - Мы это узнаем. Ладно, Комин,
вы убедили меня, что знаете нечто и вы можете увидеть Баллантайна. Но я не
буду иметь с вами дело после этого. Я только один из Кохранов, а это
касается всех нас. Других здесь не будет до вечера по земному времени, и
тогда мы можем сразиться. Достаточно честно?
- Достаточно, - кивнул Комин.
- Тогда что вы знаете?
- Не много, - сказал Комин. Настало время достать единственный
маленький козырь, и он должен сыграть им так, чтобы подумали, что козырей
у него полные руки. - Не много. Но я знаю, что начнется волнение, если
людям станет известно, что существует трансурановая планета.
На секунду наступило молчание. Выражение лица Питера Кохрана не
изменилось, но с лица Стенли сошла краска и оно посерело. Затем Сидна
сказала в полной тишине:
- Он знает. И поэтому кто-то пытался убить его.
Питер Кохран резко взглянул на нее.
- Это нелепо. Мертвый он никому не нужен.
- Теперь я могу видеть Баллантайна? - потребовал Комин.
Кохран резко повернулся.
- Да. Для этого вас сюда пригласили. Сидна, ты останешься здесь. На
сегодня ты наделала предостаточно неприятностей.
- Я и сама собираюсь остаться здесь, потому что мне нужно выпить! -
сказала она.
Комин последовал за Питером Кохраном по коридору. Стенли пошел с
ними. В конце коридора была скользящая металлическая дверь, а за ней лифт,
который, медленно шипя, стал спускаться вглубь лунной скалы. Комин начал
потеть, рубашка прилипла к телу, по спине опять бежал холодок. Сердце
стучало бешено, нервно, стало трудно дышать. Морщины на лице Питера
Кохрана били глубокими. Он выглядел так, словно долго не спал. Стенли
стоял в стороне от них, погруженный в свои мысли. Глаза его медленно
переходили с Комина на Питера Кохрана и обратно. На скулах вздулись
желваки.
Лифт остановился, и они вышли. Не было ничего таинственного в этих
подвалах под замком Кохрана. Они содержали установки для воздуха и воды,
генераторы, горы припасов, необходимых для поддержания жизни и удобств в
этом искусственном пузыре на поверхности Луны. Скалистый пол, по которому
они шли, вибрировал от пульсирующей работы насосов.
Кохран шел как человек, которого заставили быть свидетелем казни.
Комин подумал, что он, вероятно, ходил здесь очень часто, и он уловил
тончайшую эманацию страха, исходящую от загорелого, породистого лица.
Стенли тащился за ними, шаркая подошвами по гладкому полу.
Питер Кохран задержался перед дверью. Не глядя ни на кого, он сказал:
- Почему бы тебе не остаться здесь, Билл?
- Нет, - сказал Стенли.
У Комина пересохло во рту. На языке появился резкий привкус, нервы
были напряжены.
Питер Кохран все еще колебался, хмуро уставившись на свою руку,
положенную на дверь.
Комин сказал:
- Дальше, дальше! - и голос его прозвучал хрипло, не громче шепота.
Кохран толкнул дверь.
За ней была вырезанная в скале комната. Она была поспешно очищена от
большинства припасов и так же поспешно наполнена вещами, делавшими ее
отчасти госпиталем, отчасти лабораторией, отчасти камерой. Сильные лампы
заливали ее голым безжалостным светом. Здесь были два человека и что-то
еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14