Кейси Майклз: «Ну точно — это любовь»

Кейси Майклз
Ну точно — это любовь



OCR Roland; SpellCheck A_Ch
«Ну точно — это любовь»: Эксмо; Москва; 2005

ISBN 5-699-12803-4Оригинал: Kasey Michaels,
“This Must Be Love”

Перевод: Анна Красникова
Аннотация Вы считаете, воспитатели детского сада умеют только вытирать носы своим подопечным, менять им мокрые штанишки и разнимать чумазых драчунов? Тогда вы знакомы не с теми воспитателями.На самом деле еще они лихо управляются с допотопными автомобилями, чудаковатыми профессорами, продажными политиками и прочими мелкими неурядицами.Джейн Престон, скромная правильная девушка, не лишенная чувства юмора, отправляется на ежегодную конференцию в Кейп-Мэй вместо своей кузины Молли, чтобы добыть для нее сенсацию. Джейн приходится стать «компаньонкой на неделю» для странного профессора Джона Романовски, который на самом деле оказывается не таким уж странным. Как выяснилось, у них практически одна цель — разоблачить сенатора Обри Харрисона. И всего лишь неделя, чтобы сделать это. А также выяснить, что настоящая любовь бывает не только в сказках.Остроумный и трогательный роман Кейси Майклз «Ну точно — это любовь» на русском языке. Кейси МайклзНу точно — это любовь Майклу Уильяму Сейдику. Добро пожаловать в мой мир, любимый! Все кажется смешным, пока происходит с кем-нибудь другим. Уилл Роджерс Глава 1 — Ну пожалуйста, Джейни, душечка. Я в безвыходном положении. Кроме тебя, у меня никого нет, — лепетала Молли. Вслед за кузиной она вошла в небольшой кабинет, ручка на двери которого была пластиковой, чтобы дети не ушиблись.— Нет, Молли. Нет, нет и еще раз нет, — твердо сказала Джейн Престон. — Даже если б я должна была. Или могла.— Очень остроумно, Джейни. И будь так добра, перестань разговаривать, словно персонаж доктора Сюса Теодор Сюс Гайзел («д-р Сюс») (1904-1991) — писатель и иллюстратор, автор книг для детей: «Хортон слышит Ху» (1954), «Как Гринч украл Рождество» (1957) и др. В 1957 г. открыл серию для самых маленьких «Простейший д-р Сюс для малышей», многие из этих книг были рассчитаны на ограниченный словарный запас ребенка. — Здесь и далее прим. перев.

. Ты передо мной в долгу. И потом, твои слова лишь подтверждают: тебе нужно почаще куда-нибудь выбираться. Тебе просто позарез нужно развеяться!«Ну да, кто бы говорил», — подумала Джейн Престон, поправляя прямые светло-каштановые волосы до плеч. Она села за свой аккуратный рабочий стол и устремила на кузину карие глаза, которые всегда считала такими невыразительными.Еще сегодня утром она была счастлива. Ее собственный бизнес процветал, все счета оплачены, а на распродаже она отыскала себе новые кроссовки. Вся прошлогодняя одежда ей по-прежнему впору. Недавно она начала присматривать дом — ведь в двадцать семь лет пора уезжать от родителей и делать последний шаг к независимой жизни.И тут — бац — откуда ни возьмись появляется Молли. Восхитительная Молли Эпплгейт, которая уже не раз врывалась в ее жизнь, напоминая обо всем, чего Джейн, наверное, так не хватало.Определенно не хватало. Но она не собиралась признаваться в этом Молли.— Я в долгу? — Джейн тут же очнулась от внезапного приступа жалости к себе. — Слушай, Молли, это просто низко. Хотя ты делаешь успехи. Сегодня тебе понадобилось целых пять минут, чтобы завести обычную песню. Но это не поможет, Молли. На этот раз и не надейся.Неотразимая Молли Эпплгейт — ростом пять футов и семь дюймов, с небесно-голубыми глазищами и темно-медным водопадом густых блестящих волос — оперлась ладонями о стол и придвинулась ближе.Джейн вздохнула при виде великолепной груди, приоткрывавшейся в глубоком разрезе блузки, и попыталась убедить себя, что ни капельки не завидует ни росту кузины, ни цвету ее волос, ни, самое главное, размеру лифчика — третьему. Ведь лифчик первого размера, с подкладками, тоже должен иметь право на зависть.Молли широко улыбнулась, обнажив идеально белые зубы:— Говоришь, низко? Держись, Джейни, я могу и ниже. Сюзанна Хендерсен — это имя ни о чем тебе не говорит? Я вот припоминаю, что ты мечтала избавиться от этой девицы, которая издевалась над твоими зубными скобами. И я помогла. Скажешь, нет?Джейн взяла со стола резинку и порывисто завязала волосы в конский хвост:— Между прочим, никто тебя не просил ставить ей фингал под глазом. И, кроме того, нас тогда обеих на три дня исключили из колледжа. Я не хочу об этом разговаривать.— Правда? Не желаешь об этом разговаривать? Ну а что скажешь про ту ночь: я взяла на себя вину, когда твой папа застукал нас, забравшихся домой в три ночи с дорожным знаком под мышкой?Откинувшись на спинку стула, Джейн скрестила руки на груди. Вызывающий ли у нее вид? Хорошо бы. Лучше бы даже грозный, хотя она сомневалась, что стоит изображать ярость. Это было бы уже перегибом.— Ты сама мечтала стащить его, Молли. Ты и выволокла меня из дому посреди ночи.Молли оттолкнулась от стола, сделала небольшой круг и снова положила на него ладони:— Не цепляйся к мелочам, женщина. Я же прикрыла тебя, спасла твою несчастную задницу.Она снова наклонилась ближе, и Джейн крепче уперлась ногами в пол, чтобы отодвинуться подальше. Но за спиной оказалась стена. Жаль, что нет под рукой темных очков, чтобы защититься от сияния улыбки и блеска сверкающих глаз. Потому что Джейн знала — ее кузина готова нанести смертельный удар в любой момент.Молли не заставила себя ждать:— А потом был Красавчик Билли. Помнишь его?— Мне было пятнадцать. — Джейн почувствовала облегчение, снова придвинулась к столу и занялась несколькими бумагами. Интересно, ли она равнодушной? Если вызов и ярость не помогли, остается последнее оружие — безразличие. Молли все еще не добралась до Большой Любви. Слава богу. Но не стоит расслабляться. Это лишь вопрос времени. Молли знала, куда целиться, когда стрелять… и как ранить.— Да, да, пятнадцать. И ты была нецелованной до Красавчика Билли. И кто организовал все это? А?— От него несло, как от верблюда, который наелся фиг и квашеной капусты, — парировала Джейн. — Ну ладно, хватит. Я все равно не собираюсь тебе помогать.— Ты просто не хочешь слышать о Шоне, о Большой Любви.Джейн знала, что на Молли не стоит особо полагаться, но в одном уж точно можно быть уверенной: она никогда не забывала упомянуть о Большой Любови.— Нет никакой Большой Любви. Просто… просто букет маленьких романов, о которых мне хотелось бы забыть, включая и Шона Джентри. Особенно Шона Джентри. Я была тогда восемнадцатилетней дурочкой. Кстати, он сейчас в тюрьме за подделку чеков или что-то в этом роде. И это ты подтолкнула меня к нему.— Вот еще! Никуда я тебя не толкала против твоей воли. Шон был твоим разочарованием, Джейни. В жизни каждой женщины должно быть разочарование. Даже два. На первом учишься, второе держишь при себе.— Так по-дурацки потерять невинность, — пробормотала Джейн, покачав головой, и взглянула на кузину: — Разочарование? Спустись на землю, Молли. Меньше всего в жизни мне нужно такое «разочарование». Я уже взрослая женщина и переросла все это. И тебе пора поумнеть.Молли уселась на стол, затем откинулась назад так, что ткнулась головой в колени Джейн:— И стать такой, как ты? Вот уж нет! — Она перевернулась на живот, согнув ноги и скрестив щиколотки, с порочной улыбкой на губах, и растянулась — весьма изящно, Молли во всем была изящной — поперек стола, точно Саломея, которая требует голову Крестителя. — Пожалуйста, Джейни. Ну пожалуйста… Мне это так нужно. Мне очень, очень нужна твоя помощь. Умоляю тебя.Джейн отодвинулась от стола, встала и подошла к окну, выходящему на детскую площадку. Почему она так упорно сопротивляется? Ей ведь может и понравиться. Конечно, в том случае, если она окончательно спятила.— Расскажи-ка еще раз.— Ура! — Молли подпрыгнула, победоносно вскинув руки. — Итак, в двух словах, поехали. Из-за сенатора Харрисона все стоят на ушах. Будет ли он баллотироваться на пост президента? Или нет? Если будет, то когда объявит об этом? А если не будет, то почему? Он хитрит, хочет, чтобы его обхаживали? Или тут скрыто нечто скандальное? Кто-то должен выяснить. Открыть миру тайну, опередив действия сенатора, и первым сорвать куш.Джейни поморщилась — во дворе Эйприл Феддерман съехала с горки и, приземляясь, крепко ударилась попой. Но кто-то из воспитателей подхватил девочку, так что она и пикнуть не успела, и понес в дом, чтобы сунуть ей печенье. Эйприл готова забыть все на свете ради сладкого, может, поэтому у нее такая пухлая попка. Возможно, она так часто и ударяется, зная, что ее ждет утешительное печенье. Все, решила Джейн, больше никаких сладостей. С этого момента ребенок перейдет на разгрузочную диету из яблок и бананов.— Джейни! Ты слушаешь? Я говорила, кто-то должен раскрыть секрет всему миру.Джейн снова сосредоточилась, но продолжала наблюдать за детской площадкой.— Да-да, это я уже поняла, когда ты рассказывала в первый раз. Право общественности на информацию. Я считаю, это полный бред, если речь идет о частной жизни. То есть ты же не спрашиваешь своего хирурга, изменяет ли он жене? Нет, тебя интересует одно — как он управляется со скальпелем. Ну ладно, а когда твой выход?— Ты хотела сказать, твой выход. Хорошо, объясняю снова: меньше чем через месяц будет мероприятие, конференция, прием — называй как угодно. Недельная гулянка в Кейп-Мэй. В Нью-Джерси, Джейни, на самом побережье! Там ты насладишься и восходами, и закатами над океаном. Честно, об этом написано в проспекте.— Я знаю, где находится Кейп-Мэй, Молли, — о боже, ее уже захватывает перспектива. Свойское общение с сенаторами и другими шишками, неделя на побережье, все расходы оплачены, развлечения под солнцем. А ведь только что она уговаривала четырехлетнего Мейсона Фурбиша не снимать штаны и не показывать всем свой «фонтанчик». О, да. Она сдает позиции.Джейн украдкой посмотрела на Молли — та восседала за столом, закинув одна на другую длинные ноги, и лениво покачивалась на стуле. При этом открывались великолепные бедра. Теперь командовала она и, конечно, сознавала это.И Джейн тоже это знала. Она подавила вздох — детская площадка за окном превращалась в чистый песчаный пляж, за которым простирался бесконечный голубой океан. Может, на этот раз будет забавно выпутывать Молли из истории. По крайней мере, поест «морских конфет» и обзаведется красивым загаром, прежде чем ее поведут на расстрел.— Молодчина, Джейни. Ты знаешь, где находится Кейп-Мэй? Ты всегда была сильна в географии. В общем, будет что-то вроде ежегодного приема для умников и их спутников. Иногда там даже появляется президент, хотя, говорят, на этот раз он вряд ли приедет. Ну так вот, эти великие умы сидят и рассуждают о Платоне, распространении ядерного оружия, смысле жизни — в общем, о всякой фигне. Сенатор тоже будет. И я должна была попасть туда. Такой шанс выпадает раз в жизни.Джейни наконец повернулась лицом к кузине, села на подоконник, взяла тряпичную куклу и принялась распутывать ее рыжие нитяные волосы.— Так, значит, ты поговорила с подругой, которой принадлежит эскорт-агентство в Вашингтоне. И тебя порекомендовали одному из гостей, у которого нет пары. Просто кошмар, Молли. Как можно даже подумать о таком?— Ты меня поняла. Молодец. Да, все уже решено. Я проникаю туда под руку с этим парнем. Все исключительно платонично, на таких важных конференциях не принято заводить шашни. Хотя, если ты узнаешь о чьих-нибудь делишках, не проморгай и тут же звони мне. Ну так вот, потом я схожусь с сенатором, он выкладывает мне все про свои планы. Я первая публикую сенсацию, и меня не выгоняют с работы. Что может быть проще?— Ну, не знаю. — Джейни нахмурилась, глядя на рыжие спутанные пряди. — Вылечить насморк? Убрать лицо Реджиса Филбина с экранов телевизоров?— Реджиса Филбина? Я терпеть не могу его галстуки, но сам он мне нравится. Интересно, будет ли он на конференции? Там собираются самые разные люди. Политики, актеры, ученые, даже некоторые репортеры, поклявшиеся в сохранении тайны, конечно. Ты представляешь себе этих ребят — тех, кто мнит себя журналистами? Но дело в том, Джейн, никто не будет знать, что я репортер.Джейн отложила куклу и пристально посмотрела на Молли.— А ты и есть не репортер. Ты секретарь в издательстве. И у тебя испытательный срок.— Всего лишь пропустила звонок от человека, который пытался прикрыть перевозочную компанию, сваливающую вредные отходы куда ни попадя… — Молли вздохнула, но тут же снова воодушевилась: — Это сработает, Джейни. Я публикую сенсацию, и меня не просто оставляют, но и повышают до репортера! Пулитцеровская премия, вот что меня ждет!Джейн в последний раз попыталась проявить благоразумие:— Ну так поезжай туда. Используй свой шанс. Пришли мне открытку.— Джейни, — вздохнула Молли, — повторяю в двадцатый раз. Сенатор Харрисон вдовец. Но на конференции с ним не будет женщины. В то же время я вчера узнала, что он приезжает не один. Берет с собой племянника, — Молли сморщила изящный носик. — Диллона Холмса.— Того самого, с которым ты встречалась после колледжа, когда стажировалась в Вашингтоне. Кажется, ты говорила.— Точно. И Диллон Холмс ненавидит меня, почему — неизвестно. По-моему, он говорил, что я ветреная, как будто это ужасный недостаток. Но все равно я рассылаю рождественские письма всем, и ему в том числе, о том, как я провела год. Ты знаешь, как все любят мои рождественские письма. Идиотский компьютер. Он так и сыплет адресами, а я забываю стереть имя Холмса.Джейн закусила нижнюю губу. Она на дух не выносила рождественские письма Молли, изобилующие фразочками: «Я была там-то, а потом там-то и познакомилась с такой важной шишкой, что вы и представить себе не можете; и я попала в лунку с одного удара на пятом занятии по гольфу в Палм-Спрингс; и не слишком классно было прыгать с парашютом над океаном в Бимини». И так далее, и так далее, и так далее… в то время как Джейн знала, что ее рождественское письмо, реши она его написать, будет состоять из одного предложения: «Мне удалось протянуть еще один год, не продав мой старый „додж-неон»».— Возможно, — предположила Джейн, стараясь скрыть фальшь в голосе, — он не читает твоих рождественских писем.Молли закатила глаза:— Джейни, все читают мои письма. Кроме того, Диллон — или его компьютер — прислал мне в ответ открытку. То есть он должен знать о моих намерениях начать журналистскую игру.— Вся жизнь для тебя игра, Молли.— Джейни, ну пожалуйста. Даже если Диллон не читает моих писем, он ненавидит меня. Всю неделю я не смогу подойти к сенатору Харрисону ближе чем на сто метров. Но ты сможешь. Мы с тобой совсем не похожи…— Спасибо за напоминание, Мисс Ноги От Ушей.— Ну брось же. Ты ведь такая миленькая. Каждый мечтает тебя потискать.— Меня сейчас стошнит, — пробормотала Джейн.— Да, да. В общем, мы не похожи. У нас разные фамилии. Ты поедешь вместо меня и добудешь скандальную историю. В свою очередь, я… я… Ну, я тоже что-нибудь сделаю. Что ты хочешь?— Расписку от тебя, подписанную кровью — твоей же кровью — и заверенную у нотариуса, о том, что сегодня был последний раз, когда ты приходила ко мне с просьбой. Ну и, конечно же, ты заместишь меня здесь.Молли крутнулась на стуле влево, затем вправо, ее румяные щеки побледнели.Джейн знала, о чем думает ее кузина. Комната завалена детскими вещами. Младенческими вещами. С улицы доносятся голоса детей. Смех. Разговоры. Визг. Плач. Требования. Вечно мокрые штанишки, вечно липкие пальцы. И Молли еще не видела Фонтанчика Фурбиша.Когда Джейн приобрела это дело, Молли спрашивала ее, с какой стати она потратила наследство на помесь яслей и детского сада. Джейн отвечала примерно так: «А что я должна была сделать с деньгами бабушки — открыть салон татуировок?» Именно тогда Молли показала ей маленькую татуировку-бабочку на левом бедре. Жалкая… но такая сексуальная и привлекательная. А Джейн — нет.Наконец Молли заговорила:— Может, отдать тебе легкое? Серьезно, Джейни, у меня их целых два.— Нет, — Джейни направилась к кузине, ощущая власть над ней, возможно, первый раз в жизни. Черт возьми, а ведь и правда в первый раз. И как это упоительно!Молли поспешно откатилась к стене.— Нет? Ну ладно, какой орган ты выбираешь?— Прекрати. Если я делаю что-то для тебя, ты должна сделать что-то для меня. Что-то настоящее. И вот что мне нужно. Ты остаешься здесь, в Фэйр-факсе, заведуешь «Беззаботным детством». Большую часть времени мы будем закрыты, из-за Четвертого июля. На этой и следующей неделе я обычно даю отпуск своим сотрудникам. Так что тебе нужно будет провести здесь всего два дня. Два дня. Даже ты должна справиться.— Спорим, что нет? Ну, ладно, ладно, Джейни, не смотри так. Я останусь тут, останусь. А ты заставишь сенатора Харрисона обнажить перед тобой душу?Джейн чувствовала себя могущественной. Не то чтобы всесильной, нет, но очень и очень могущественной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27