– Вечно твердила, что, пока у нее еще хватает сил дотащиться до плиты, чтобы приготовить свое фирменное соте, ни одна живая душа не узнает этого рецепта. Пообещала, что откроет тайну матери только в тот день, когда почувствует, что больше не может готовить его.
– Но когда этот день наступил, она так и не открыла тайны. Я угадала? – поинтересовалась Джордан, вынимая столовые приборы из шкафчика.
– Не совсем так. Она скончалась скоропостижно – тогда ей только-только исполнилось шестьдесят. Просто упала на пол и больше уже не встала, Никто из нас не мог и предположить, что такое возможно, Казалось, она будет готовить для нас еще много лет.
– Как ужасно! Мне очень жаль. Такая трагедия!
– Что ж, трагедии тоже случаются. Такова жизнь. – Глаза Бо затуманились. – Это случилось много лет назад. Жаль, что она так и не посвятила нас в свою тайну. И что она туда клала, черт возьми? Просто ума не приложу.
– Знаете что? Судя по тому, что вы рассказали, рецепт вашей бабушки очень похож на мой собственный. Во всяком случае, вы назвали практически все нужные ингредиенты. За исключением одного.
– Какого же?
– Пива. Лично я добавляю туда целую бутылку. Это придает овощам необыкновенный аромат.
Бо с улыбкой покачал головой:
– Исключено. В нашем доме было строго-настрого запрещено какое бы то ни было спиртное. Мама была баптисткой и очень религиозной, да еще к тому же уроженкой Юга, а вы знаете, как там относятся к таким вещам, Наверняка это было что-то другое.
– Может быть, зернышки острого перца? – немного подумав, предположила Джордан. – Мне приходилось встречаться с рецептами соте, в которые входит перец.
– Нет, не думаю. Видите ли, овощи, которые готовила бабушка, не были острыми – просто у них был такой специфический аромат… даже не знаю, как объяснить. С тех самых пор, как она умерла, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного, а уж какой-никакой опыт по этой части у меня есть. Особенно в том, что касается овощей. Ведь в душе я как был, так и остался этаким парнем с Юга.
Бо смотрел, как Джордан наполняет тарелку – обжаренные до золотистой корочки цыплята, картофельное пюре и соте из овощей. Дождавшись, когда она поставила тарелку на стол, он выразительно потянул носом, а потом повернулся к притихшему Спенсеру.
– Ну и в чем дело, Спенс? – поинтересовался Бо. – Допустим, ты не очень любишь дохлых цыплят. А как насчет всего остального?
– Угадай, – проворчал Спенсер.
– Ну… сдается мне, тебе не слишком пришлись по вкусу вот эти крошечные зеленые штучки в картофельном пюре. Ну как, угадал?
– Она сказала, что это лук такой, – брюзгливо бросил Спенсер, сделав ударение па слове «она».
– Многие дети не слишком любят лук, – согласился Бо. – Особенно зеленый. Потому что большинство из них почему-то вообще не любят ничего зеленого. И уж совсем они не выносят того, что называется «зелень». Верно?
– Верно! – кивнул Спенсер. По восторженному выражению его пухлой детской мордашки было понятно, что авторитет Бо в его глазах взлетел чуть ли не до небес.
– Знаешь, Спенсер, когда я была в твоем возрасте, – вмешалась Джордан, – я очень любила лук. И зеленые овощи тоже. Вообще всякую зелень.
– Да, конечно, но ведь вы же были девочкой, – авторитетно заявил Бо. И, обернувшись к Спенсеру, небрежно бросил: – Держу пари, парень, что ты с большим удовольствием слопал бы сейчас большущий сандвич с арахисовым маслом и желе.
Спенсер восторженно закивал. Джордан немного подумала.
– У меня где-то было арахисовое масло, – сказала она. – И по-моему, в одном из этих шкафчиков еще оставался мармелад. Или он стоит в кладовке?
– Мармелад?! – хором воскликнули Бо со Спенсером.
– Какой еще мармелад? – сморщив нос, спросил Спенсер.
– А обычного желе у вас разве нет? – Бо вытаращил на Джордан глаза. На лице его было написано такое изумление, словно она и в самом деле предложила ему отведать супа из кошачьих хвостов.
Джордан едва не застонала от отчаяния. Неужели у всех мам под рукой непременно должно быть желе? И разве желе и мармелад не одно и то же? Выходит, всем мамам положено знать такие вещи? Насколько она помнила, желе – это такая липкая красная масса, его продают в таких мягких пластиковых бутылках, откуда его приходится выдавливать.
– А как насчет меда? – с надеждой спросил Бо. – Меда у вас, случайно, не найдется?
– Да! Мед у меня есть! – воскликнула Джордан с таким ликующим видом, как будто только что ответила на последний вопрос и вышла в финал конкурса «Кто хочет стать миллионером?».
– Что скажешь, Спенсер? Ел когда-нибудь сандвич с арахисовым маслом и медом?
– Не-а.
– Хочешь попробовать?
– Угу, – буркнул малыш, явно обращаясь к Бо.
Заметив это, тот отодвинул стул и встал.
– Сейчас сделаю, – пообещал он.
– Давайте я сделаю, – вскочила Джордан. – А вы ешьте.
– Ну уж нет. Цыпленок подождет. Видите ли, мэм, у меня есть свой собственный рецепт приготовления сногсшибательных сандвичей с арахисовым маслом и медом, – похвастался он. – Палочки с солью у вас найдутся?
– Палочки с солью?!
– М-да… похоже, что нет. Ладно, мне нужно немного подумать. Ну хорошо, тогда что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее палочки с солью?
– Есть сухие крекеры с кунжутом и чесноком, – ответила Джордан. Открыв кухонный шкафчик, она покопалась в нем и вытащила баночку с медом и еще одну – с арахисовым маслом. От острого глаза Бо не укрылось, что это была не та большая пластиковая банка с медом в виде медведя, которую обычно покупают для детей. Джордан поставила на стол баночку из толстого стекла, на которой красовалось название весьма известной фирмы. «Дорогая штучка», – хмыкнул он про себя.
Бо вдруг обрадовался, что у нее не оказалось той хорошо знакомой ему банки в виде медведя. Прошлое умерло и похоронено. А ворошить воспоминания – все равно что копаться в свежей могиле.
«Жаль только, что они помимо моей воли так и норовят выбраться на свет», – вздохнул Бо.
Решив, что лучше всего переключиться на что-нибудь другое, он повернулся к Джордан.
– Крекеры с кунжутом и чесноком? А можно на них посмотреть?
Джордан молча сунула ему в руки пакет с крекерами. Бо несколько минут внимательно изучал содержимое, потом пожал плечами:
– Думаю, сойдет.
– Так вы что же, хотите сделать сандвич с крекером?
– Я собираюсь сделать сандвич с хлебом, – поправил ее Бо, потом сбросил свой элегантный блейзер, небрежно перекинул его через спинку стула и ловко закатал рукава. – Крекеры – это уже для другого. Так, отлично. А теперь отойдите в сторонку и смотрите.
Вскинув вверх руки жестом, как бы говорившим: «Делайте что хотите!» – Джордан уселась на стул рядом со Спенсером.
– А где хлеб? – бросил Бо.
– В верхнем шкафчике. Слева от вас.
– А вилки с ножами?
– В верхнем шкафчике. Справа от вас.
Бо достал из шкафа хлеб – не обычный батон, а нечто забавное, обсыпанное злаками, – но решил, что сойдет и это. Потом, уже из другого шкафа, он извлек два ножа для масла и ложку. Отрезав большой ломоть, Бо взял один из ножей и густо помазал хлеб арахисовым маслом. Потом зачерпнул ложку меда и полил им сверху.
Готовя свой фирменный сандвич, Бо старался не отвлекаться. «Думай о том, что делаешь, – твердил он себе. – Прошлое умерло. К нему нет возврата. Нет ничего, кроме этой кухни и незнакомого маленького мальчика. Для чего ворошить то, что было?» Но жестокая память неумолимо возвращала его к тому, как когда-то, в другой жизни, он так же стоял на кухне и готовил сандвич для другого мальчика – и тоже с арахисовым маслом и медом…
– Интересно, а что он собирается делать с крекерами? Как ты думаешь, Джордан? – услышал он вдруг за спиной взволнованный шепот Спенсера.
– Понятия не имею. Подожди. Сам увидишь, – ответила она.
Джордан?! Бо слегка удивился, услышав, что малыш назвал мать просто по имени. Впрочем, ему уже доводилось сталкиваться с таким в некоторых знакомых семьях. Может быть, у «этик северян» так принято, однако как добропорядочный джентльмен с Юга в душе Бо счел это дурным тоном.
Он вдруг поймал себя на том, что пытается представить, что у него за отец, у этого малыша. Андреа ни словом не обмолвилась о семейном положении Джордан. Разведена? М-м… скорее всего. А может быть, вдова? Насколько Бо помнил, о том, что у нее есть ребенок, тоже не было сказано ни слова. Впрочем, ничего удивительного – скорее всего Андреа благоразумно решила умолчать об этом обстоятельстве, решив, что вряд ли он заинтересуется женщиной при наличии у той такого «багажа», как ребенок.
«Что ж, разумно», – подумал он. Знай он о существовании Спенсера, наверняка дважды бы подумал прежде, чем звонить ей, а тем более приглашать на обед. Ему до сих пор было мучительно видеть детей, особенно мальчиков. А они, как назло, то и дело попадались ему на глаза: с воплями носились по детской площадке, когда он подъезжал к дому, весело щебетали за столиком в кафе, когда он обедал, или нетерпеливо тянули куда-то за руки родителей, когда он останавливался под фонарем.
Казалось, дети были везде. Куда бы он ни бросил взгляд, ему опять попадался на глаза какой-нибудь малыш, и в сердце снова вспыхивала знакомая боль. Ведь каждый из них напоминал ему о сыне, и эту ноющую пустоту в сердце Бо ничем нельзя было заполнить.
Он не знал, что у Джордан есть ребенок, и, заметив малыша, выглядывающего из-за ее спины, почувствовал себя так, словно его застигли врасплох. Однако что-то в этом мальчугане привлекло его внимание. Мальчишка показался ему странно и трогательно одиноким. Может быть, поэтому… а может, по какой-то иной причине, но сердце Бо внезапно дрогнуло и потянулось к нему. Ему вдруг отчаянно захотелось помочь этому малышу, сделать что-то такое, отчего исчезла бы эта непонятная тоска в его глазах, делавшая его похожим на испуганного зверька. И вот вместо того, чтобы повернуться и уйти, Бо неожиданно для себя самого напросился на ужин.
И теперь он здесь.
Ну вот, сандвич готов. Поставив тарелку перед Спенсером, Бо сел на свое место.
– Ух ты! Лодка! Настоящая лодка!
– Ну как? Нравится?
– Здорово!
– Здорово! – с улыбкой повторила Джордан, залюбовавшись творением Бо.
Разрезав квадратный сандвич по диагонали на две половинки, он срезал затем острый угол у одной из них, и получилось два треугольника – большой и поменьше. Поставив их рядом друг с другом на тарелку так, что образовалось нечто вроде паруса, Бо воткнул между ними хлебную палочку, из которой вышла неплохая мачта. А оставшийся кусок хлеба, придав ему форму лодки, подсунул снизу под «парус».
– Классно! И где ты только научился так делать?! – восторженно воскликнул Спенсер. Накинувшись на сандвич, он откусил огромный кусок и с наслаждением принялся жевать.
Бо молча пожал плечами, чувствуя, как в горле встал комок.
– Бо архитектор, – объяснила малышу Джордан. – Держу пари, он умеет мастерить и не такие штуки. А теперь, может, дадим и ему поужинать? По-моему, он это заслужил. Только, наверное, все уже остыло.
– Не думаю. По-моему, вес отлично, – успокоил ее Бо. Есть ему расхотелось – нахлынувшие чувства в значительной степени притупили его голод. Он вдруг живо вспомнил те счастливые дни, которых уже не вернуть… сколько он смастерил тогда таких вот сандвичей! А как они смеялись, поедая их! Тогда их было трое, и это было так здорово!
– Могу разогреть все в микроволновке, если хотите, – предложила Джордан.
– Нет, нет все в порядке. – Подхватив полную вилку тушеных овощей, Бо поднес ее ко рту и механически принялся жевать.
И вдруг изумленно посмотрел на Джордан.
– Просто поверить не могу! – заикаясь от волнения, пробормотал он. – В точности как готовила моя бабушка!
– Правда? Вы не ошиблись?
– Будь я проклят, если это не так! И аромат тот же самый. Восхитительно! С тех пор как ее не стало, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного.
Джордан лукаво усмехнулась.
– Знаете, Бо, что я думаю? Наверняка старушка просто дурачила вашу строгую маму-баптистку.
Бо задумался. «В общем, такое возможно», – решил он. Он бы нисколько не удивился, узнав, что у бабули где-нибудь в укромном местечке припрятана бутылочка-другая пива. А уж если как следует покопаться в памяти… Он вдруг вспомнил, как однажды мать напустилась на бабушку, обвиняя старушку в том, что та приправила рождественский эггног щедрой порцией бурбона.
Увлекшись, Бо и сам не заметил, как очистил тарелку. Ничего более вкусного он не ел уже многие годы. Он и вообще-то не мог вспомнить, когда в последний раз ему доводилось пробовать домашнюю стряпню. Лайза никогда не проводила на кухне особенно много времени. Мама, конечно, готовила, однако терпеть не могла этим заниматься, искренне считая готовку пустой тратой времени, и нисколько этого не скрывала.
Выходит, с тех пор как не стало бабушки, если кто и готовил для него, то только Жанетт. Она часто стряпала его любимые блюда: жареную зубатку, бисквиты с густой мясной подливкой, пшеничный хлеб. И всегда дразнила его, что на таких харчах он, мол, наверняка скоро растолстеет. И действительно, в те годы он здорово набрал в весе…
А потом Жанетт ушла из его жизни. И не стало больше домашней стряпни, а даже если бы она и была, Бо внезапно почувствовал, что потерял всякую охоту есть дома. Как ему казалось, навсегда. Это касалось только еды, потому что пил он много. Спиртное слегка притупляло боль. Отсутствие аппетита и желания готовить привело к тому, что его оплывшая талия мало-помалу стала такой же, как в юности. В результате он обнаружил, что вся его одежда висит на нем как на вешалке. А бросив взгляд в зеркало, Бо убедился, что превратился в тень самого себя.
Затем в его жизнь стремительно ворвалась Лайза. Рядом с ней он вскоре почувствовал, что снова начинает жить. Благодаря ней он почти перестал пить, приобрел вкус к бесконечным салатам из проросших семян и рассады и зачастил в спортзал. Как оказалось, Лайза была яростной сторонницей здорового образа жизни.
Ну что ж, остается только радоваться, что хоть одно из ее пристрастий ей удалось ему привить. Что же касается всего остального… Сказать по правде, Бо ничуть бы не огорчился, доведись ему узнать, что до конца своих дней он не увидит ни осточертевшего до оскомины салата из капустной рассады, ни отдававшего невесть чем мороженого. А вот отказаться от ежедневных тренировок теперь было свыше его сил.
– Мой папа тоже раньше часто плавал на лодке по реке, – с полным ртом пропыхтел Спенсер, осторожно трогая пальцем «парус». – Только не на такой, как эта. У него яхта.
Застигнутый врасплох этим замечанием, Бо даже не сразу понял, о чем речь. Он задумчиво посмотрел на поглощенного едой малыша, потом перевел взгляд на Джордан.
– Это правда?
Джордан неопределенно пожала плечами. Выражение лица у нее было непроницаемым. «Не нужно быть гением, чтобы сообразить, в чем тут дело», – с досадой подумал Бо. Спенсер говорил об отце в прошедшем времени, стало быть, его родители развелись. Наверняка экс-супруг Джордан один из этих плейбоев, любителей яхт, у которых, помимо законной жены, еще по девчонке в каждом порту.
– А он когда-нибудь берет тебя поплавать на яхте? – осторожно спросил Бо, отодвинув пустую тарелку.
– А то как же! Только маме это не нравится. Она не любит, когда мы с папой плаваем на яхте, – вечно твердит, что сначала, дескать, нужно научиться плавать.
– А что, по-моему, неплохая идея. – Бо снова бросил взгляд на Джордан. – Впрочем, наверное, твой папа всякий раз надевает на тебя спасательный жилет, когда вы вместе с ним ходите на яхте по реке?
– Угу.
– Вот и хорошо.
– А у тебя есть яхта? – не утерпел Спенсер.
– Если честно, то да. – Вообще-то у Бо было целых две яхты, Только у него не было особого желания развивать эту тему дальше. Учитывая, что Андреа родом тоже из Луизианы, она не могла не знать о богатствах семьи Сомервилл. Можно было нисколько не сомневаться – она не преминула сообщить Джордан, что Бо человек состоятельный. Так что ему вовсе не было нужды хвастаться своими быстроходными катерами, парусными шлюпками, яхтой или какой-то другой дорогостоящей игрушкой из тех, что давно потеряли в его глазах всякую ценность. Он бы с радостью отдал любую из них в обмен…
«Довольно! – приказал он себе. – Назад пути нет, как нет и способа заключить сделку с судьбой, чтобы, проснувшись как-то утром, вдруг с радостью и облегчением убедиться, что все произошедшее – лишь дурной сон».
– А где сейчас твоя яхта? – продолжал Спенсер.
– Стоит в Луизиане. Обычно я живу там. Там мой дом.
– Да? А яхта моего папы в Филадельфии, где мы живем.
– Ты живешь со своим папой? – Бо был поражен. Он нисколько не сомневался, что ребенок остался с Джордан.
– И с мамой, – уточнил Спенсер.
– Вы оформили совместное попечительство? – поинтересовался Бо у Джордан.
Судя по выражению ее лица, Джордан была неприятно поражена таким вопросом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Но когда этот день наступил, она так и не открыла тайны. Я угадала? – поинтересовалась Джордан, вынимая столовые приборы из шкафчика.
– Не совсем так. Она скончалась скоропостижно – тогда ей только-только исполнилось шестьдесят. Просто упала на пол и больше уже не встала, Никто из нас не мог и предположить, что такое возможно, Казалось, она будет готовить для нас еще много лет.
– Как ужасно! Мне очень жаль. Такая трагедия!
– Что ж, трагедии тоже случаются. Такова жизнь. – Глаза Бо затуманились. – Это случилось много лет назад. Жаль, что она так и не посвятила нас в свою тайну. И что она туда клала, черт возьми? Просто ума не приложу.
– Знаете что? Судя по тому, что вы рассказали, рецепт вашей бабушки очень похож на мой собственный. Во всяком случае, вы назвали практически все нужные ингредиенты. За исключением одного.
– Какого же?
– Пива. Лично я добавляю туда целую бутылку. Это придает овощам необыкновенный аромат.
Бо с улыбкой покачал головой:
– Исключено. В нашем доме было строго-настрого запрещено какое бы то ни было спиртное. Мама была баптисткой и очень религиозной, да еще к тому же уроженкой Юга, а вы знаете, как там относятся к таким вещам, Наверняка это было что-то другое.
– Может быть, зернышки острого перца? – немного подумав, предположила Джордан. – Мне приходилось встречаться с рецептами соте, в которые входит перец.
– Нет, не думаю. Видите ли, овощи, которые готовила бабушка, не были острыми – просто у них был такой специфический аромат… даже не знаю, как объяснить. С тех самых пор, как она умерла, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного, а уж какой-никакой опыт по этой части у меня есть. Особенно в том, что касается овощей. Ведь в душе я как был, так и остался этаким парнем с Юга.
Бо смотрел, как Джордан наполняет тарелку – обжаренные до золотистой корочки цыплята, картофельное пюре и соте из овощей. Дождавшись, когда она поставила тарелку на стол, он выразительно потянул носом, а потом повернулся к притихшему Спенсеру.
– Ну и в чем дело, Спенс? – поинтересовался Бо. – Допустим, ты не очень любишь дохлых цыплят. А как насчет всего остального?
– Угадай, – проворчал Спенсер.
– Ну… сдается мне, тебе не слишком пришлись по вкусу вот эти крошечные зеленые штучки в картофельном пюре. Ну как, угадал?
– Она сказала, что это лук такой, – брюзгливо бросил Спенсер, сделав ударение па слове «она».
– Многие дети не слишком любят лук, – согласился Бо. – Особенно зеленый. Потому что большинство из них почему-то вообще не любят ничего зеленого. И уж совсем они не выносят того, что называется «зелень». Верно?
– Верно! – кивнул Спенсер. По восторженному выражению его пухлой детской мордашки было понятно, что авторитет Бо в его глазах взлетел чуть ли не до небес.
– Знаешь, Спенсер, когда я была в твоем возрасте, – вмешалась Джордан, – я очень любила лук. И зеленые овощи тоже. Вообще всякую зелень.
– Да, конечно, но ведь вы же были девочкой, – авторитетно заявил Бо. И, обернувшись к Спенсеру, небрежно бросил: – Держу пари, парень, что ты с большим удовольствием слопал бы сейчас большущий сандвич с арахисовым маслом и желе.
Спенсер восторженно закивал. Джордан немного подумала.
– У меня где-то было арахисовое масло, – сказала она. – И по-моему, в одном из этих шкафчиков еще оставался мармелад. Или он стоит в кладовке?
– Мармелад?! – хором воскликнули Бо со Спенсером.
– Какой еще мармелад? – сморщив нос, спросил Спенсер.
– А обычного желе у вас разве нет? – Бо вытаращил на Джордан глаза. На лице его было написано такое изумление, словно она и в самом деле предложила ему отведать супа из кошачьих хвостов.
Джордан едва не застонала от отчаяния. Неужели у всех мам под рукой непременно должно быть желе? И разве желе и мармелад не одно и то же? Выходит, всем мамам положено знать такие вещи? Насколько она помнила, желе – это такая липкая красная масса, его продают в таких мягких пластиковых бутылках, откуда его приходится выдавливать.
– А как насчет меда? – с надеждой спросил Бо. – Меда у вас, случайно, не найдется?
– Да! Мед у меня есть! – воскликнула Джордан с таким ликующим видом, как будто только что ответила на последний вопрос и вышла в финал конкурса «Кто хочет стать миллионером?».
– Что скажешь, Спенсер? Ел когда-нибудь сандвич с арахисовым маслом и медом?
– Не-а.
– Хочешь попробовать?
– Угу, – буркнул малыш, явно обращаясь к Бо.
Заметив это, тот отодвинул стул и встал.
– Сейчас сделаю, – пообещал он.
– Давайте я сделаю, – вскочила Джордан. – А вы ешьте.
– Ну уж нет. Цыпленок подождет. Видите ли, мэм, у меня есть свой собственный рецепт приготовления сногсшибательных сандвичей с арахисовым маслом и медом, – похвастался он. – Палочки с солью у вас найдутся?
– Палочки с солью?!
– М-да… похоже, что нет. Ладно, мне нужно немного подумать. Ну хорошо, тогда что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее палочки с солью?
– Есть сухие крекеры с кунжутом и чесноком, – ответила Джордан. Открыв кухонный шкафчик, она покопалась в нем и вытащила баночку с медом и еще одну – с арахисовым маслом. От острого глаза Бо не укрылось, что это была не та большая пластиковая банка с медом в виде медведя, которую обычно покупают для детей. Джордан поставила на стол баночку из толстого стекла, на которой красовалось название весьма известной фирмы. «Дорогая штучка», – хмыкнул он про себя.
Бо вдруг обрадовался, что у нее не оказалось той хорошо знакомой ему банки в виде медведя. Прошлое умерло и похоронено. А ворошить воспоминания – все равно что копаться в свежей могиле.
«Жаль только, что они помимо моей воли так и норовят выбраться на свет», – вздохнул Бо.
Решив, что лучше всего переключиться на что-нибудь другое, он повернулся к Джордан.
– Крекеры с кунжутом и чесноком? А можно на них посмотреть?
Джордан молча сунула ему в руки пакет с крекерами. Бо несколько минут внимательно изучал содержимое, потом пожал плечами:
– Думаю, сойдет.
– Так вы что же, хотите сделать сандвич с крекером?
– Я собираюсь сделать сандвич с хлебом, – поправил ее Бо, потом сбросил свой элегантный блейзер, небрежно перекинул его через спинку стула и ловко закатал рукава. – Крекеры – это уже для другого. Так, отлично. А теперь отойдите в сторонку и смотрите.
Вскинув вверх руки жестом, как бы говорившим: «Делайте что хотите!» – Джордан уселась на стул рядом со Спенсером.
– А где хлеб? – бросил Бо.
– В верхнем шкафчике. Слева от вас.
– А вилки с ножами?
– В верхнем шкафчике. Справа от вас.
Бо достал из шкафа хлеб – не обычный батон, а нечто забавное, обсыпанное злаками, – но решил, что сойдет и это. Потом, уже из другого шкафа, он извлек два ножа для масла и ложку. Отрезав большой ломоть, Бо взял один из ножей и густо помазал хлеб арахисовым маслом. Потом зачерпнул ложку меда и полил им сверху.
Готовя свой фирменный сандвич, Бо старался не отвлекаться. «Думай о том, что делаешь, – твердил он себе. – Прошлое умерло. К нему нет возврата. Нет ничего, кроме этой кухни и незнакомого маленького мальчика. Для чего ворошить то, что было?» Но жестокая память неумолимо возвращала его к тому, как когда-то, в другой жизни, он так же стоял на кухне и готовил сандвич для другого мальчика – и тоже с арахисовым маслом и медом…
– Интересно, а что он собирается делать с крекерами? Как ты думаешь, Джордан? – услышал он вдруг за спиной взволнованный шепот Спенсера.
– Понятия не имею. Подожди. Сам увидишь, – ответила она.
Джордан?! Бо слегка удивился, услышав, что малыш назвал мать просто по имени. Впрочем, ему уже доводилось сталкиваться с таким в некоторых знакомых семьях. Может быть, у «этик северян» так принято, однако как добропорядочный джентльмен с Юга в душе Бо счел это дурным тоном.
Он вдруг поймал себя на том, что пытается представить, что у него за отец, у этого малыша. Андреа ни словом не обмолвилась о семейном положении Джордан. Разведена? М-м… скорее всего. А может быть, вдова? Насколько Бо помнил, о том, что у нее есть ребенок, тоже не было сказано ни слова. Впрочем, ничего удивительного – скорее всего Андреа благоразумно решила умолчать об этом обстоятельстве, решив, что вряд ли он заинтересуется женщиной при наличии у той такого «багажа», как ребенок.
«Что ж, разумно», – подумал он. Знай он о существовании Спенсера, наверняка дважды бы подумал прежде, чем звонить ей, а тем более приглашать на обед. Ему до сих пор было мучительно видеть детей, особенно мальчиков. А они, как назло, то и дело попадались ему на глаза: с воплями носились по детской площадке, когда он подъезжал к дому, весело щебетали за столиком в кафе, когда он обедал, или нетерпеливо тянули куда-то за руки родителей, когда он останавливался под фонарем.
Казалось, дети были везде. Куда бы он ни бросил взгляд, ему опять попадался на глаза какой-нибудь малыш, и в сердце снова вспыхивала знакомая боль. Ведь каждый из них напоминал ему о сыне, и эту ноющую пустоту в сердце Бо ничем нельзя было заполнить.
Он не знал, что у Джордан есть ребенок, и, заметив малыша, выглядывающего из-за ее спины, почувствовал себя так, словно его застигли врасплох. Однако что-то в этом мальчугане привлекло его внимание. Мальчишка показался ему странно и трогательно одиноким. Может быть, поэтому… а может, по какой-то иной причине, но сердце Бо внезапно дрогнуло и потянулось к нему. Ему вдруг отчаянно захотелось помочь этому малышу, сделать что-то такое, отчего исчезла бы эта непонятная тоска в его глазах, делавшая его похожим на испуганного зверька. И вот вместо того, чтобы повернуться и уйти, Бо неожиданно для себя самого напросился на ужин.
И теперь он здесь.
Ну вот, сандвич готов. Поставив тарелку перед Спенсером, Бо сел на свое место.
– Ух ты! Лодка! Настоящая лодка!
– Ну как? Нравится?
– Здорово!
– Здорово! – с улыбкой повторила Джордан, залюбовавшись творением Бо.
Разрезав квадратный сандвич по диагонали на две половинки, он срезал затем острый угол у одной из них, и получилось два треугольника – большой и поменьше. Поставив их рядом друг с другом на тарелку так, что образовалось нечто вроде паруса, Бо воткнул между ними хлебную палочку, из которой вышла неплохая мачта. А оставшийся кусок хлеба, придав ему форму лодки, подсунул снизу под «парус».
– Классно! И где ты только научился так делать?! – восторженно воскликнул Спенсер. Накинувшись на сандвич, он откусил огромный кусок и с наслаждением принялся жевать.
Бо молча пожал плечами, чувствуя, как в горле встал комок.
– Бо архитектор, – объяснила малышу Джордан. – Держу пари, он умеет мастерить и не такие штуки. А теперь, может, дадим и ему поужинать? По-моему, он это заслужил. Только, наверное, все уже остыло.
– Не думаю. По-моему, вес отлично, – успокоил ее Бо. Есть ему расхотелось – нахлынувшие чувства в значительной степени притупили его голод. Он вдруг живо вспомнил те счастливые дни, которых уже не вернуть… сколько он смастерил тогда таких вот сандвичей! А как они смеялись, поедая их! Тогда их было трое, и это было так здорово!
– Могу разогреть все в микроволновке, если хотите, – предложила Джордан.
– Нет, нет все в порядке. – Подхватив полную вилку тушеных овощей, Бо поднес ее ко рту и механически принялся жевать.
И вдруг изумленно посмотрел на Джордан.
– Просто поверить не могу! – заикаясь от волнения, пробормотал он. – В точности как готовила моя бабушка!
– Правда? Вы не ошиблись?
– Будь я проклят, если это не так! И аромат тот же самый. Восхитительно! С тех пор как ее не стало, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного.
Джордан лукаво усмехнулась.
– Знаете, Бо, что я думаю? Наверняка старушка просто дурачила вашу строгую маму-баптистку.
Бо задумался. «В общем, такое возможно», – решил он. Он бы нисколько не удивился, узнав, что у бабули где-нибудь в укромном местечке припрятана бутылочка-другая пива. А уж если как следует покопаться в памяти… Он вдруг вспомнил, как однажды мать напустилась на бабушку, обвиняя старушку в том, что та приправила рождественский эггног щедрой порцией бурбона.
Увлекшись, Бо и сам не заметил, как очистил тарелку. Ничего более вкусного он не ел уже многие годы. Он и вообще-то не мог вспомнить, когда в последний раз ему доводилось пробовать домашнюю стряпню. Лайза никогда не проводила на кухне особенно много времени. Мама, конечно, готовила, однако терпеть не могла этим заниматься, искренне считая готовку пустой тратой времени, и нисколько этого не скрывала.
Выходит, с тех пор как не стало бабушки, если кто и готовил для него, то только Жанетт. Она часто стряпала его любимые блюда: жареную зубатку, бисквиты с густой мясной подливкой, пшеничный хлеб. И всегда дразнила его, что на таких харчах он, мол, наверняка скоро растолстеет. И действительно, в те годы он здорово набрал в весе…
А потом Жанетт ушла из его жизни. И не стало больше домашней стряпни, а даже если бы она и была, Бо внезапно почувствовал, что потерял всякую охоту есть дома. Как ему казалось, навсегда. Это касалось только еды, потому что пил он много. Спиртное слегка притупляло боль. Отсутствие аппетита и желания готовить привело к тому, что его оплывшая талия мало-помалу стала такой же, как в юности. В результате он обнаружил, что вся его одежда висит на нем как на вешалке. А бросив взгляд в зеркало, Бо убедился, что превратился в тень самого себя.
Затем в его жизнь стремительно ворвалась Лайза. Рядом с ней он вскоре почувствовал, что снова начинает жить. Благодаря ней он почти перестал пить, приобрел вкус к бесконечным салатам из проросших семян и рассады и зачастил в спортзал. Как оказалось, Лайза была яростной сторонницей здорового образа жизни.
Ну что ж, остается только радоваться, что хоть одно из ее пристрастий ей удалось ему привить. Что же касается всего остального… Сказать по правде, Бо ничуть бы не огорчился, доведись ему узнать, что до конца своих дней он не увидит ни осточертевшего до оскомины салата из капустной рассады, ни отдававшего невесть чем мороженого. А вот отказаться от ежедневных тренировок теперь было свыше его сил.
– Мой папа тоже раньше часто плавал на лодке по реке, – с полным ртом пропыхтел Спенсер, осторожно трогая пальцем «парус». – Только не на такой, как эта. У него яхта.
Застигнутый врасплох этим замечанием, Бо даже не сразу понял, о чем речь. Он задумчиво посмотрел на поглощенного едой малыша, потом перевел взгляд на Джордан.
– Это правда?
Джордан неопределенно пожала плечами. Выражение лица у нее было непроницаемым. «Не нужно быть гением, чтобы сообразить, в чем тут дело», – с досадой подумал Бо. Спенсер говорил об отце в прошедшем времени, стало быть, его родители развелись. Наверняка экс-супруг Джордан один из этих плейбоев, любителей яхт, у которых, помимо законной жены, еще по девчонке в каждом порту.
– А он когда-нибудь берет тебя поплавать на яхте? – осторожно спросил Бо, отодвинув пустую тарелку.
– А то как же! Только маме это не нравится. Она не любит, когда мы с папой плаваем на яхте, – вечно твердит, что сначала, дескать, нужно научиться плавать.
– А что, по-моему, неплохая идея. – Бо снова бросил взгляд на Джордан. – Впрочем, наверное, твой папа всякий раз надевает на тебя спасательный жилет, когда вы вместе с ним ходите на яхте по реке?
– Угу.
– Вот и хорошо.
– А у тебя есть яхта? – не утерпел Спенсер.
– Если честно, то да. – Вообще-то у Бо было целых две яхты, Только у него не было особого желания развивать эту тему дальше. Учитывая, что Андреа родом тоже из Луизианы, она не могла не знать о богатствах семьи Сомервилл. Можно было нисколько не сомневаться – она не преминула сообщить Джордан, что Бо человек состоятельный. Так что ему вовсе не было нужды хвастаться своими быстроходными катерами, парусными шлюпками, яхтой или какой-то другой дорогостоящей игрушкой из тех, что давно потеряли в его глазах всякую ценность. Он бы с радостью отдал любую из них в обмен…
«Довольно! – приказал он себе. – Назад пути нет, как нет и способа заключить сделку с судьбой, чтобы, проснувшись как-то утром, вдруг с радостью и облегчением убедиться, что все произошедшее – лишь дурной сон».
– А где сейчас твоя яхта? – продолжал Спенсер.
– Стоит в Луизиане. Обычно я живу там. Там мой дом.
– Да? А яхта моего папы в Филадельфии, где мы живем.
– Ты живешь со своим папой? – Бо был поражен. Он нисколько не сомневался, что ребенок остался с Джордан.
– И с мамой, – уточнил Спенсер.
– Вы оформили совместное попечительство? – поинтересовался Бо у Джордан.
Судя по выражению ее лица, Джордан была неприятно поражена таким вопросом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39