Да и потом, если у нее нет желания облезать, то лучше еще раз смазать мазью спину и плечи. На этот раз она справится с этим самостоятельно – только нужно отыскать тюбик с кремом, которым пользовался Бо.
«Скорее всего он так и остался на столике», – решила Джордан. Торопливо расчесав мокрые после душа волосы, она привычно стянула их на затылке резинкой в простой конский хвост.
Наверху все было тихо. Вероятно, Бо уже улегся в постель, собираясь как следует выспаться перед долгой дорогой.
С сомнением взглянув на лежавшую возле постели короткую хлопковую ночную рубашку, Джордан накинула на себя махровый халатик, затянув на талии пояс. «Если Бо вдруг проснется, это все-таки лучше, чем ночная рубашка», – решила она.
Собираясь отправиться на поиски крема, она попыталась представить себе, каково ей придется завтра одной со Спенсером.
Она знала, что тут они в безопасности. У Джордан не было ни малейших сомнений, что за ними никто не следил. Да и к чему? Они были просто обычной парочкой, решившей немного позагорать и поразвлечься в Оутер-Бэнксе.
Не было никакой причины отменять эту деловую встречу, тем более что она так важна для Бо. А они со Спенсером прекрасно без него обойдутся. Однако при мысли о том, что завтра им придется остаться одним, Джордан почему-то стало неуютно.
Сегодня, играя со Спенсером на берегу возле воды, она чувствовала себя школьницей, отпущенной на каникулы.
Правда, оставалась некоторая натянутость между ней и Бо. Оставался страх. И горечь потери…
Им трудно было найти время, чтобы поговорить – Спенсер ходил за ними как привязанный. Да с него ни на минуту и нельзя было спускать глаз. Но ведь надо наконец решить, что же делать дальше.
Тут было так хорошо, что Джордан порой даже забывала, почему они оказались здесь. Вернее, ей просто не хотелось думать об этом. Так чудесно было представлять себе, что все нормально.
Но временами суровая реальность напоминала о себе. И тогда Джордан понимала, что у них с Бо нет будущего.
Этот мужчина и этот ребенок – чужие для нее и чужие друг другу. Может быть, судьбе и было угодно свести их вместе на короткое время, но очень скоро каждый из них троих пойдет своей дорогой.
«А как же Спенсер?» – тут же спохватилась Джордан. Что будет с ним, когда они с Бо в конце концов сообщат о нем в полицию?
Может, его отдадут кому-то из друзей его родителей, о которых ей ничего не известно?
«Или дяде, которого он наверняка никогда и в глаза не видел», – с болью в сердце подумала она.
И все же Джордан не могла не признать, что любой из этих вариантов был бы предпочтительнее, чем оставлять Спенсера с ней.
Даже если бы ей было по силам взять на свое попечение осиротевшего малыша, такое скорее всего невозможно. Наверняка Рено и Фиби оставили завещание. И вряд ли там опекунство назначено ей, Джордан, – одинокой, до предела загруженной работой да еще живущей в другом городе женщине.
И даже если бы ей пришло в голову добиваться опекунства над Спенсером, никаких законных оснований для этого у нее не было, Джордан это отлично понимала. Ни одному судье в мире не придет в голову при таких обстоятельствах доверить ей ребенка. Да и сам Спенсер ни за что не согласится остаться у нее.
А с кем бы он захотел остаться?
Спенсер выбрал бы Бо.
«Что за абсурдная мысль!» – сердито подумала она. Бо ему такой же чужой… даже еще более чужой, чем она, Джордан! Да, конечно, он лучше обращается с малышом, чем она, но это вовсе ничего не значит. Вот закончится эта история, и Бо исчезнет из их со Спенсером жизни.
Но что придется пережить Спенсеру, когда это произойдет?
Джордан было страшно даже думать об этом – почти так же страшно, как о том, что с ним будет, когда малыш узнает о смерти родителей. А сказать ему об этом следует ей – иначе это возьмет на себя полиция. Или власти. Джордан слышала, что существует категория работников социальных служб, которые занимаются как раз подобными случаями, – это люди, привыкшие иметь дело с осиротевшими детьми.
«Но это тоже будут чужие», – угрюмо подумала Джордан.
Бедный Спенсер – кругом одни чужие!
Джордан вдруг вспомнила об одном странном обстоятельстве: Спенсер постоянно спрашивал о матери, очень редко – об отце, но при этом совсем не упоминай никого из знакомых. Или друзей его родителей. Интересно, подумала Джордан, а кого он вообще знал в той, прежней жизни?
Она задумалась, почему Фиби, поняв, что ее жизни угрожает опасность, тоже кинулась не к кому-то, а к ней, Джордан. Не к тому из друзей, кто жил рядом, а к подруге детских лет, которую не видела много месяцев. И ничто ее не остановило – ни путешествие через всю страну, ни холод, ни дождь. Как птица, которая повинуется инстинкту, Фиби отправилась в путь, чтобы из рук в руки передать Джордан самое дорогое, что у нее было, – сына.
Неужели она чувствовала, что больше никому не может доверять?
Или возле нее не было никого, кто бы смог позаботиться о Спенсере? Ни одной близкой ей души, у кого он был бы в безопасности?
Преисполненная твердой решимости сдержать клятву, данную подруге, Джордан подошла к двери спальни, за которой спал Спенсер.
Бесшумно приоткрыв ее, она на цыпочках прокралась внутрь и склонилась над сладко спавшим мальчишкой. В свете ночника он казался таким невинным, таким беззащитным, что у нее защемило сердце.
Затаив дыхание, она наклонилась к нему и нежно поцеловала шелковистую детскую щечку.
Она почти ожидала, что он недовольно заворочается, как это бывало до сих пор. Но нет.
Уже уходя, она услышала, как Спенсер чуть слышно вздохнул.
Внутри у нее вдруг все перевернулось. Этот несчастный малыш отчаянно нуждался в ней. Кроме нее, у него никого не было. А раз так, то она не оставит его.
А на террасе, прилегающей к гостиной, в шезлонге сидел Бо. Взгляд его был устремлен в темноту. Задумавшись, он прислушивался к тому, как волны прибоя с мягким шорохом набегают на берег. Ночное небо раскинулось у него над головой, словно черный бархатный шатер. Не было видно ни единой звезды. «Похоже, завтра будет дождь, – решил он. – Вот и хорошо – это значит, Джордан со Спенсером весь день до моего возвращения и носа не высунут из дома».
И не то чтобы его тревожило, что кто-то вдруг узнает маленького мальчика, копающегося в песке на берегу. Пляж как-никак был частным, а значит, загорающих тут было немного. Никто из них и не подходил к ним ближе чем на сотню ярдов. Да и окажись кто-то совсем рядом, он вряд ли бы смог как следует рассмотреть Спенсера. Заглянув утром в магазин, Бо предусмотрительно купил ему ковбойскую шляпу с полями. Она постоянно съезжала малышу на нос, почти полностью закрывая лицо.
И все же Бо колебался – ему очень хотелось позвонить Эду и сказать, что завтра он никак не сможет приехать в Вашингтон. Но Эд наверняка потребует объяснений. Скорее всего решит, что Бо свихнулся. Вряд ли он поймет, почему Бо вдруг так просто ставит под угрозу будущее фирмы из-за какого-то там отпуска. Бо и так уже устал объяснять ему, почему он не воспользуется самолетом вместо того, чтобы пилить на машине через весь штат. Похоже, он так ничего и не понял – под конец Эд даже предложил арендовать для него самолет:
– Ты же знаешь, Эд, я больше не летаю самолетами, – тихо сказал Бо.
– Да знаю я, знаю! Только, боюсь, ты сам все усложняешь, старина. Что тебе стоит просто…
Вместо ответа Бо угрюмо послал его подальше, посоветовав не совать свой длинный нос в его личную жизнь. Конечно, он тут же пожалел о своей резкости, но было уже поздно.
Ведь у Эда была семья… жена, дети. Разве мог он понять Бо? Да и кто бы мог его понять?
Стиснув зубы, Бо потер воспаленные глаза. С каким удовольствием он сейчас выпил бы стаканчик бурбона!
В горле у него пересохло. Будь в доме спиртное, Бо, вероятно, не удержался бы от искушения пропустить стаканчик-другой. Сейчас ему не помешало бы хоть немного забыться.
Слишком жарко! Чувствуя, как по разгоряченному телу катится пот, Бо стащил с себя футболку и перекинул ее через перила веранды. Сразу стало легче. Но где найти средство, чтобы заглушить терзавшую его сердце боль?
Рану можно залечить, а вот чем заполнить пустоту в душе, оставшуюся после гибели тех, кого он любил? Годы немного притупили боль, но она до сих пор давала о себе знать, словно заноза, глубоко засевшая в его сердце.
Стоило ему вспомнить о них, как чувство вины с новой силой поднималось в нем, горечью наполняя рот. А сегодня вечером Бо ощущал это еще больше, чем обычно.
Потому что рядом с ним появилась другая женщина.
И другой ребенок.
Они нуждались в нем – в его помощи, в его защите, а он не мог остаться с ними, чтобы…
Внезапно луч света прорезал темноту.
Удивленный Бо обернулся. Он плотно закрыл французское окно из-за работающего в доме кондиционера. Но через стекло ему было видно, что в комнату зашла Джордан.
Волосы ее казались влажными. Бо догадывался, что от них исходит запах ее любимого шампуня. Зажмурившись, он потянул носом воздух, и на миг ему даже показалось, что он ощущает знакомый аромат.
На ней был белый махровый халат, закрывавший ее до колен, однако он распахнулся до талии, когда Джордан наклонилась над столиком. Бо дернулся, как от удара током, сообразив, что под халатиком на ней ничего нет. Даже отсюда было видно, как ярко розовеет обожженная кожа ее шеи и плеч на фоне белых полушарий груди.
Мгновенно желание выпить сменилось в нем другим желанием, настолько сильным, что Бо, сам не сознавая этого, вскочил на ноги.
Забыв обо всем, он ринулся к двери. И только протянув было руку, чтобы распахнуть ее и ворваться внутрь, Бо понял, что делает.
Нет, так нельзя! Нужно взять себя в руки!
Нельзя же вломиться в комнату, схватить Джордан в объятия и бездумно, в опьянении страсти, овладеть ею!
Ни в коем случае!
Он должен подумать о последствиях.
«Да ладно, – чертыхнулся Бо, – какие тут могут быть последствия?!»
Во всяком случае, сейчас, когда он видел только Джордан и кровь его кипела, он был просто не в состоянии думать о подобных пустяках.
Вернее, он вообще ни о чем не мог думать.
Только о наслаждении.
Бо распахнул дверь.
Джордан вскрикнула.
Глаза их встретились.
– Шшш… это я, – прошептал он, перешагнув порог, и почувствовал благодатную прохладу помещения.
– Ты меня здорово напугал. Я решила, что ты уже в постели.
Он вдруг обратил внимание, что она держит в руках тюбик с кремом.
– Не хочешь посидеть со мной на террасе? – предложил Бо, изо всех сил стараясь смотреть ей в лицо. Но взгляд его упорно тянулся к вырезу халатика на соблазнительной груди.
Джордан бросила взгляд мимо него, на пустую террасу, где сиротливо стояли два шезлонга.
– Такая чудесная ночь, – соврал он.
«Какая уж тут чудесная, – ехидно возразил сам себе Бо, – ни луны, ни звезд, а из-за дикой влажности и духоты чувствуешь себя, словно в турецкой бане».
И тут же разозлился на себя за то, что ляпнул такую глупость.
Он отдавал себе отчет, что пытается заманить ее на террасу, вот и несет всякую чушь. Благо там, под покровом темноты, она не сможет увидеть этот волчий голод в его глазах. И не почувствует тоски в его словах.
– Ладно, – кивнула Джордан, одергивая на себе халатик. – Только пару минут, не больше. Нам нужно поговорить о Спенсере.
– Да, да, конечно. Обязательно, – затараторил Бо, придерживая для нее дверь. Когда она проходила мимо него, слабый аромат каких-то диких трав, который прежде только мерещился ему, стал до ужаса реальным, и Бо едва сдержал себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы. – Я сейчас вернусь, – хрипло пробормотал он.
– Куда ты?
Но он уже закрыл за собой дверь. О едва сознавая, что делает, Бо влетел к себе в спальню, в три прыжка пересек ее и ворвался в ванную. Первое, что бросилось ему в глаза, был кожаный несессер, в котором он держал свои туалетные принадлежности. Торопливо сунув крохотный пакетик в карман шорт, Бо поднял голову и встретился глазами со своим отражением в зеркале.
«Что ты делаешь? О чем ты думаешь, черт побери?!»
Но думать сейчас он был не в состоянии.
Сказать по правде, он вообще устал думать. Всю свою жизнь Бо, казалось, только и делал, что думал. И теперь ему вдруг захотелось только чувствовать.
Отвернувшись, чтобы избежать укоризненного взгляда своего двойника, Бо поспешно вернулся на террасу и, задыхаясь, уселся в свой шезлонг.
– Похоже, дождь собирается, – проговорила Джордан, поглядывая на небо.
– Возможно.
– А когда ты ездил в магазин, ты, случайно, не слышал сводку погоды на завтра? И газету не догадался купить?
– Даже и не подумал об этом. Да и потом, какая разница? Если ему суждено пойти, так он пойдет, несмотря ни на какие сводки, – пожав плечами, сказал Бо.
– Да, наверное, ты прав. – Джордан немного помолчала. – И все равно надо бы следить за газетами. Вдруг будут какие-то новости…
…о Фиби и Рено. Он понял ее без слов. И разозлился на себя – ну что ему стоило догадаться купить газету? Подумал, что в местных газетах вряд ли решатся уделить внимание этому убийству? Или бессознательно старался продлить это блаженное время, когда они неожиданно оказались одни? А может, это обычная трусость? Может, он просто испугался – вдруг, обнаружив, что убийство раскрыто и преступники за решеткой, Джордан решит, что у нее больше нет никаких причин оставаться с ним?
Но если все дело в этом, почему бы ему не захватить завтра с собой и Джордан вместе со Спенсером? Он отправится на свое совещание, а Джордан – в полицию, и на этом все кончится. И если он вернется сюда, то вернется один – в точности как и собирался.
Но теперь одна только мысль о том, чтобы провести неделю в Оутер-Бэнксе в одиночестве, привела его в ужас.
– Так что же мы будем делать? – спросила Джордан.
Услышав от нее это «мы»; Бо вздрогнул. Стало быть, они вместе?! Он больше не один! Невероятно, чтобы одно коротенькое слово смогло…
– Бо?..
Он обернулся.
– Приеду в Вашингтон, постараюсь узнать, что там слышно. Хорошо бы вначале выяснить, как идет расследование, а уж тогда решать, идти ли в полицию.
Джордан со вздохом облокотилась на перила, вертя в руках тюбик с кремом.
– Мне все чаще кажется, что именно это следовало сделать с самого начала.
– Нет, – возразил Бо, стараясь не думать ни о чем – только о Спенсере. – Ты сделала все правильно, не нужно никакой полиции. Вспомни, ведь Фиби не обратилась к ним, верно? Значит, у нее для этого были причины. Она приехала к тебе – выходит, никому, кроме тебя, она не доверяла. Да и сейчас – откуда ты знаешь, кому можно доверять? В том числе и полиции…
– Я доверяю тебе… – тихо сказала Джордан.
Бо обернулся, и глаза их встретились.
– Да? Но почему? Почему ты мне веришь?
– Видишь ли, у меня нет выбора. Ты увидел у меня Спенсера. Потом прочел о трагедии в газете и догадался обо всем, но даже тогда… Знаешь, наверное, в тебе есть что-то такое… сама не знаю что, Бо. Тебе сразу же удалось найти со Спенсером общий язык… он ведь души в тебе не чает. Ты всегда знаешь, что делать, когда речь идет о нем, и…
Голос ее оборвался.
Бо молча ждал.
– Почему ты всегда знаешь, что ему нужно, Бо? – тихо спросила она. – Просто потому, что сам когда-то был маленьким? Или…
Он не хотел говорить об этом.
Но слова вырвались как будто сами собой…
– Потому что когда-то у меня тоже был такой малыш, Джордан.
По выражению ее лица Бо догадался, что это было не то, что она ожидала услышать.
– Был? – растерянно переспросила она.
Бо угрюмо кивнул. Судорогой сжало горло так, что трудно стало дышать. И вдруг лицо ее исказила гримаса. Джордан все поняла! Она догадалась об ужасной правде, сказать которую у него не был сил.
– Ох, Бо! – всхлипнула она. И потянулась к нему.
Он подумал, что она возьмет его за руку. Или погладит по плечу.
Но вместо этого Джордан легонько коснулась его щеки – так обычно мать проверяет, нет ли у ребенка жара. Стремительный вихрь самых разных чувств захлестнул Бо – он вдруг понял, что ею движет не унизительная жалость и не чувство долга – просто он был ей не безразличен. Она чувствовала его боль, как свою, и хотела только одного – облегчить ее.
– Они погибли, Джордан. Оба.
Свершилось! Ужасная правда была наконец высказана вслух. Горло Бо сдавило судорогой, из груди вырвалось рыдание. Он попытался взять себя в руки, но тщетно: плотина, которую он некогда воздвиг в своей измученной душе, прорвалась, и слова стремительным потоком рвались наружу.
– Тайлер и Жанетт… они были для меня всем. А потом они умерли… погибли… Я не смог их спасти. О Боже, я пытался… и не смог!
– Ох, Бо! – В следующее мгновение Джордан оказалась рядом с ним. Присев на краешек шезлонга Бо, она прижала его голову к своей груди. – О Господи, Бо! Что случилось?
– Мы летели домой, после того как провели неделю в Ки.
Самолет вел я.
Воспоминания о событиях того дня с новой силой нахлынули на него. Как будто это было вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
«Скорее всего он так и остался на столике», – решила Джордан. Торопливо расчесав мокрые после душа волосы, она привычно стянула их на затылке резинкой в простой конский хвост.
Наверху все было тихо. Вероятно, Бо уже улегся в постель, собираясь как следует выспаться перед долгой дорогой.
С сомнением взглянув на лежавшую возле постели короткую хлопковую ночную рубашку, Джордан накинула на себя махровый халатик, затянув на талии пояс. «Если Бо вдруг проснется, это все-таки лучше, чем ночная рубашка», – решила она.
Собираясь отправиться на поиски крема, она попыталась представить себе, каково ей придется завтра одной со Спенсером.
Она знала, что тут они в безопасности. У Джордан не было ни малейших сомнений, что за ними никто не следил. Да и к чему? Они были просто обычной парочкой, решившей немного позагорать и поразвлечься в Оутер-Бэнксе.
Не было никакой причины отменять эту деловую встречу, тем более что она так важна для Бо. А они со Спенсером прекрасно без него обойдутся. Однако при мысли о том, что завтра им придется остаться одним, Джордан почему-то стало неуютно.
Сегодня, играя со Спенсером на берегу возле воды, она чувствовала себя школьницей, отпущенной на каникулы.
Правда, оставалась некоторая натянутость между ней и Бо. Оставался страх. И горечь потери…
Им трудно было найти время, чтобы поговорить – Спенсер ходил за ними как привязанный. Да с него ни на минуту и нельзя было спускать глаз. Но ведь надо наконец решить, что же делать дальше.
Тут было так хорошо, что Джордан порой даже забывала, почему они оказались здесь. Вернее, ей просто не хотелось думать об этом. Так чудесно было представлять себе, что все нормально.
Но временами суровая реальность напоминала о себе. И тогда Джордан понимала, что у них с Бо нет будущего.
Этот мужчина и этот ребенок – чужие для нее и чужие друг другу. Может быть, судьбе и было угодно свести их вместе на короткое время, но очень скоро каждый из них троих пойдет своей дорогой.
«А как же Спенсер?» – тут же спохватилась Джордан. Что будет с ним, когда они с Бо в конце концов сообщат о нем в полицию?
Может, его отдадут кому-то из друзей его родителей, о которых ей ничего не известно?
«Или дяде, которого он наверняка никогда и в глаза не видел», – с болью в сердце подумала она.
И все же Джордан не могла не признать, что любой из этих вариантов был бы предпочтительнее, чем оставлять Спенсера с ней.
Даже если бы ей было по силам взять на свое попечение осиротевшего малыша, такое скорее всего невозможно. Наверняка Рено и Фиби оставили завещание. И вряд ли там опекунство назначено ей, Джордан, – одинокой, до предела загруженной работой да еще живущей в другом городе женщине.
И даже если бы ей пришло в голову добиваться опекунства над Спенсером, никаких законных оснований для этого у нее не было, Джордан это отлично понимала. Ни одному судье в мире не придет в голову при таких обстоятельствах доверить ей ребенка. Да и сам Спенсер ни за что не согласится остаться у нее.
А с кем бы он захотел остаться?
Спенсер выбрал бы Бо.
«Что за абсурдная мысль!» – сердито подумала она. Бо ему такой же чужой… даже еще более чужой, чем она, Джордан! Да, конечно, он лучше обращается с малышом, чем она, но это вовсе ничего не значит. Вот закончится эта история, и Бо исчезнет из их со Спенсером жизни.
Но что придется пережить Спенсеру, когда это произойдет?
Джордан было страшно даже думать об этом – почти так же страшно, как о том, что с ним будет, когда малыш узнает о смерти родителей. А сказать ему об этом следует ей – иначе это возьмет на себя полиция. Или власти. Джордан слышала, что существует категория работников социальных служб, которые занимаются как раз подобными случаями, – это люди, привыкшие иметь дело с осиротевшими детьми.
«Но это тоже будут чужие», – угрюмо подумала Джордан.
Бедный Спенсер – кругом одни чужие!
Джордан вдруг вспомнила об одном странном обстоятельстве: Спенсер постоянно спрашивал о матери, очень редко – об отце, но при этом совсем не упоминай никого из знакомых. Или друзей его родителей. Интересно, подумала Джордан, а кого он вообще знал в той, прежней жизни?
Она задумалась, почему Фиби, поняв, что ее жизни угрожает опасность, тоже кинулась не к кому-то, а к ней, Джордан. Не к тому из друзей, кто жил рядом, а к подруге детских лет, которую не видела много месяцев. И ничто ее не остановило – ни путешествие через всю страну, ни холод, ни дождь. Как птица, которая повинуется инстинкту, Фиби отправилась в путь, чтобы из рук в руки передать Джордан самое дорогое, что у нее было, – сына.
Неужели она чувствовала, что больше никому не может доверять?
Или возле нее не было никого, кто бы смог позаботиться о Спенсере? Ни одной близкой ей души, у кого он был бы в безопасности?
Преисполненная твердой решимости сдержать клятву, данную подруге, Джордан подошла к двери спальни, за которой спал Спенсер.
Бесшумно приоткрыв ее, она на цыпочках прокралась внутрь и склонилась над сладко спавшим мальчишкой. В свете ночника он казался таким невинным, таким беззащитным, что у нее защемило сердце.
Затаив дыхание, она наклонилась к нему и нежно поцеловала шелковистую детскую щечку.
Она почти ожидала, что он недовольно заворочается, как это бывало до сих пор. Но нет.
Уже уходя, она услышала, как Спенсер чуть слышно вздохнул.
Внутри у нее вдруг все перевернулось. Этот несчастный малыш отчаянно нуждался в ней. Кроме нее, у него никого не было. А раз так, то она не оставит его.
А на террасе, прилегающей к гостиной, в шезлонге сидел Бо. Взгляд его был устремлен в темноту. Задумавшись, он прислушивался к тому, как волны прибоя с мягким шорохом набегают на берег. Ночное небо раскинулось у него над головой, словно черный бархатный шатер. Не было видно ни единой звезды. «Похоже, завтра будет дождь, – решил он. – Вот и хорошо – это значит, Джордан со Спенсером весь день до моего возвращения и носа не высунут из дома».
И не то чтобы его тревожило, что кто-то вдруг узнает маленького мальчика, копающегося в песке на берегу. Пляж как-никак был частным, а значит, загорающих тут было немного. Никто из них и не подходил к ним ближе чем на сотню ярдов. Да и окажись кто-то совсем рядом, он вряд ли бы смог как следует рассмотреть Спенсера. Заглянув утром в магазин, Бо предусмотрительно купил ему ковбойскую шляпу с полями. Она постоянно съезжала малышу на нос, почти полностью закрывая лицо.
И все же Бо колебался – ему очень хотелось позвонить Эду и сказать, что завтра он никак не сможет приехать в Вашингтон. Но Эд наверняка потребует объяснений. Скорее всего решит, что Бо свихнулся. Вряд ли он поймет, почему Бо вдруг так просто ставит под угрозу будущее фирмы из-за какого-то там отпуска. Бо и так уже устал объяснять ему, почему он не воспользуется самолетом вместо того, чтобы пилить на машине через весь штат. Похоже, он так ничего и не понял – под конец Эд даже предложил арендовать для него самолет:
– Ты же знаешь, Эд, я больше не летаю самолетами, – тихо сказал Бо.
– Да знаю я, знаю! Только, боюсь, ты сам все усложняешь, старина. Что тебе стоит просто…
Вместо ответа Бо угрюмо послал его подальше, посоветовав не совать свой длинный нос в его личную жизнь. Конечно, он тут же пожалел о своей резкости, но было уже поздно.
Ведь у Эда была семья… жена, дети. Разве мог он понять Бо? Да и кто бы мог его понять?
Стиснув зубы, Бо потер воспаленные глаза. С каким удовольствием он сейчас выпил бы стаканчик бурбона!
В горле у него пересохло. Будь в доме спиртное, Бо, вероятно, не удержался бы от искушения пропустить стаканчик-другой. Сейчас ему не помешало бы хоть немного забыться.
Слишком жарко! Чувствуя, как по разгоряченному телу катится пот, Бо стащил с себя футболку и перекинул ее через перила веранды. Сразу стало легче. Но где найти средство, чтобы заглушить терзавшую его сердце боль?
Рану можно залечить, а вот чем заполнить пустоту в душе, оставшуюся после гибели тех, кого он любил? Годы немного притупили боль, но она до сих пор давала о себе знать, словно заноза, глубоко засевшая в его сердце.
Стоило ему вспомнить о них, как чувство вины с новой силой поднималось в нем, горечью наполняя рот. А сегодня вечером Бо ощущал это еще больше, чем обычно.
Потому что рядом с ним появилась другая женщина.
И другой ребенок.
Они нуждались в нем – в его помощи, в его защите, а он не мог остаться с ними, чтобы…
Внезапно луч света прорезал темноту.
Удивленный Бо обернулся. Он плотно закрыл французское окно из-за работающего в доме кондиционера. Но через стекло ему было видно, что в комнату зашла Джордан.
Волосы ее казались влажными. Бо догадывался, что от них исходит запах ее любимого шампуня. Зажмурившись, он потянул носом воздух, и на миг ему даже показалось, что он ощущает знакомый аромат.
На ней был белый махровый халат, закрывавший ее до колен, однако он распахнулся до талии, когда Джордан наклонилась над столиком. Бо дернулся, как от удара током, сообразив, что под халатиком на ней ничего нет. Даже отсюда было видно, как ярко розовеет обожженная кожа ее шеи и плеч на фоне белых полушарий груди.
Мгновенно желание выпить сменилось в нем другим желанием, настолько сильным, что Бо, сам не сознавая этого, вскочил на ноги.
Забыв обо всем, он ринулся к двери. И только протянув было руку, чтобы распахнуть ее и ворваться внутрь, Бо понял, что делает.
Нет, так нельзя! Нужно взять себя в руки!
Нельзя же вломиться в комнату, схватить Джордан в объятия и бездумно, в опьянении страсти, овладеть ею!
Ни в коем случае!
Он должен подумать о последствиях.
«Да ладно, – чертыхнулся Бо, – какие тут могут быть последствия?!»
Во всяком случае, сейчас, когда он видел только Джордан и кровь его кипела, он был просто не в состоянии думать о подобных пустяках.
Вернее, он вообще ни о чем не мог думать.
Только о наслаждении.
Бо распахнул дверь.
Джордан вскрикнула.
Глаза их встретились.
– Шшш… это я, – прошептал он, перешагнув порог, и почувствовал благодатную прохладу помещения.
– Ты меня здорово напугал. Я решила, что ты уже в постели.
Он вдруг обратил внимание, что она держит в руках тюбик с кремом.
– Не хочешь посидеть со мной на террасе? – предложил Бо, изо всех сил стараясь смотреть ей в лицо. Но взгляд его упорно тянулся к вырезу халатика на соблазнительной груди.
Джордан бросила взгляд мимо него, на пустую террасу, где сиротливо стояли два шезлонга.
– Такая чудесная ночь, – соврал он.
«Какая уж тут чудесная, – ехидно возразил сам себе Бо, – ни луны, ни звезд, а из-за дикой влажности и духоты чувствуешь себя, словно в турецкой бане».
И тут же разозлился на себя за то, что ляпнул такую глупость.
Он отдавал себе отчет, что пытается заманить ее на террасу, вот и несет всякую чушь. Благо там, под покровом темноты, она не сможет увидеть этот волчий голод в его глазах. И не почувствует тоски в его словах.
– Ладно, – кивнула Джордан, одергивая на себе халатик. – Только пару минут, не больше. Нам нужно поговорить о Спенсере.
– Да, да, конечно. Обязательно, – затараторил Бо, придерживая для нее дверь. Когда она проходила мимо него, слабый аромат каких-то диких трав, который прежде только мерещился ему, стал до ужаса реальным, и Бо едва сдержал себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы. – Я сейчас вернусь, – хрипло пробормотал он.
– Куда ты?
Но он уже закрыл за собой дверь. О едва сознавая, что делает, Бо влетел к себе в спальню, в три прыжка пересек ее и ворвался в ванную. Первое, что бросилось ему в глаза, был кожаный несессер, в котором он держал свои туалетные принадлежности. Торопливо сунув крохотный пакетик в карман шорт, Бо поднял голову и встретился глазами со своим отражением в зеркале.
«Что ты делаешь? О чем ты думаешь, черт побери?!»
Но думать сейчас он был не в состоянии.
Сказать по правде, он вообще устал думать. Всю свою жизнь Бо, казалось, только и делал, что думал. И теперь ему вдруг захотелось только чувствовать.
Отвернувшись, чтобы избежать укоризненного взгляда своего двойника, Бо поспешно вернулся на террасу и, задыхаясь, уселся в свой шезлонг.
– Похоже, дождь собирается, – проговорила Джордан, поглядывая на небо.
– Возможно.
– А когда ты ездил в магазин, ты, случайно, не слышал сводку погоды на завтра? И газету не догадался купить?
– Даже и не подумал об этом. Да и потом, какая разница? Если ему суждено пойти, так он пойдет, несмотря ни на какие сводки, – пожав плечами, сказал Бо.
– Да, наверное, ты прав. – Джордан немного помолчала. – И все равно надо бы следить за газетами. Вдруг будут какие-то новости…
…о Фиби и Рено. Он понял ее без слов. И разозлился на себя – ну что ему стоило догадаться купить газету? Подумал, что в местных газетах вряд ли решатся уделить внимание этому убийству? Или бессознательно старался продлить это блаженное время, когда они неожиданно оказались одни? А может, это обычная трусость? Может, он просто испугался – вдруг, обнаружив, что убийство раскрыто и преступники за решеткой, Джордан решит, что у нее больше нет никаких причин оставаться с ним?
Но если все дело в этом, почему бы ему не захватить завтра с собой и Джордан вместе со Спенсером? Он отправится на свое совещание, а Джордан – в полицию, и на этом все кончится. И если он вернется сюда, то вернется один – в точности как и собирался.
Но теперь одна только мысль о том, чтобы провести неделю в Оутер-Бэнксе в одиночестве, привела его в ужас.
– Так что же мы будем делать? – спросила Джордан.
Услышав от нее это «мы»; Бо вздрогнул. Стало быть, они вместе?! Он больше не один! Невероятно, чтобы одно коротенькое слово смогло…
– Бо?..
Он обернулся.
– Приеду в Вашингтон, постараюсь узнать, что там слышно. Хорошо бы вначале выяснить, как идет расследование, а уж тогда решать, идти ли в полицию.
Джордан со вздохом облокотилась на перила, вертя в руках тюбик с кремом.
– Мне все чаще кажется, что именно это следовало сделать с самого начала.
– Нет, – возразил Бо, стараясь не думать ни о чем – только о Спенсере. – Ты сделала все правильно, не нужно никакой полиции. Вспомни, ведь Фиби не обратилась к ним, верно? Значит, у нее для этого были причины. Она приехала к тебе – выходит, никому, кроме тебя, она не доверяла. Да и сейчас – откуда ты знаешь, кому можно доверять? В том числе и полиции…
– Я доверяю тебе… – тихо сказала Джордан.
Бо обернулся, и глаза их встретились.
– Да? Но почему? Почему ты мне веришь?
– Видишь ли, у меня нет выбора. Ты увидел у меня Спенсера. Потом прочел о трагедии в газете и догадался обо всем, но даже тогда… Знаешь, наверное, в тебе есть что-то такое… сама не знаю что, Бо. Тебе сразу же удалось найти со Спенсером общий язык… он ведь души в тебе не чает. Ты всегда знаешь, что делать, когда речь идет о нем, и…
Голос ее оборвался.
Бо молча ждал.
– Почему ты всегда знаешь, что ему нужно, Бо? – тихо спросила она. – Просто потому, что сам когда-то был маленьким? Или…
Он не хотел говорить об этом.
Но слова вырвались как будто сами собой…
– Потому что когда-то у меня тоже был такой малыш, Джордан.
По выражению ее лица Бо догадался, что это было не то, что она ожидала услышать.
– Был? – растерянно переспросила она.
Бо угрюмо кивнул. Судорогой сжало горло так, что трудно стало дышать. И вдруг лицо ее исказила гримаса. Джордан все поняла! Она догадалась об ужасной правде, сказать которую у него не был сил.
– Ох, Бо! – всхлипнула она. И потянулась к нему.
Он подумал, что она возьмет его за руку. Или погладит по плечу.
Но вместо этого Джордан легонько коснулась его щеки – так обычно мать проверяет, нет ли у ребенка жара. Стремительный вихрь самых разных чувств захлестнул Бо – он вдруг понял, что ею движет не унизительная жалость и не чувство долга – просто он был ей не безразличен. Она чувствовала его боль, как свою, и хотела только одного – облегчить ее.
– Они погибли, Джордан. Оба.
Свершилось! Ужасная правда была наконец высказана вслух. Горло Бо сдавило судорогой, из груди вырвалось рыдание. Он попытался взять себя в руки, но тщетно: плотина, которую он некогда воздвиг в своей измученной душе, прорвалась, и слова стремительным потоком рвались наружу.
– Тайлер и Жанетт… они были для меня всем. А потом они умерли… погибли… Я не смог их спасти. О Боже, я пытался… и не смог!
– Ох, Бо! – В следующее мгновение Джордан оказалась рядом с ним. Присев на краешек шезлонга Бо, она прижала его голову к своей груди. – О Господи, Бо! Что случилось?
– Мы летели домой, после того как провели неделю в Ки.
Самолет вел я.
Воспоминания о событиях того дня с новой силой нахлынули на него. Как будто это было вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39