Запрет действует впредь до особого распоряжения. Ясно?
- Да, сэр.
Полковника проводили по черной лестнице и вывели из здания суда через черный ход, у которого его ждал шериф, чтобы быстренько в последний раз отвезти в мотель.
- Я предлагаю объявить суд несостоявшимся, - заявил Кейбл, глядя на секретаря, - на том основании, что нынешнее жюри, вполне вероятно, испытывает недопустимое давление из-за появившейся вчера в "Магнате" статьи.
- Отклоняется, - отрезал Харкин. - Что-нибудь еще? Адвокаты, покачав головами, встали.
Одиннадцать присяжных и два дублера заняли свои места в ложе в самом начале одиннадцатого. Зал молча наблюдал за их выходом. Место Фрэнка во втором ряду слева осталось свободным, что немедленно заметили все. Судья Харкин торжественно приветствовал жюри и быстро перешел к делу. Он взял со стола вчерашний выпуск "Магната" и спросил, читал ли кто-нибудь этот журнал, видел или хотя бы слышал о том, что в нем напечатано? Добровольцев не нашлось.
Тогда судья сказал:
- По причинам, выясненным и запротоколированным во время совещания в кабинете судьи, присяжный номер семь, Фрэнк Херрера, освобожден от дальнейшего выполнения им своих обязанностей и будет впредь заменен следующим запасным, мистером Хенри By. - В этом месте Уиллис что-то сказал Хенри, после чего тот встал и, сделав четыре шага от своего складного стула, занял место номер семь, став официальным членом жюри и оставив в одиночестве единственного теперь дублера, Шайна Ройса.
Исполненный желания поскорее приступить к делу, судья Харкин оставил наконец жюри в покое и сказал:
- Мистер Кейбл, вызывайте вашего следующего свидетеля.
Поверх края газеты, которую он чуть не уронил, Фитч с отвисшей челюстью ошеломленно смотрел на новую композицию в ложе присяжных. Его пугал уход Херреры, и он был встревожен, потому что, взмахнув своей дирижерской палочкой, крошка Марли действительно сделала то, что обещала. Фитч не мог заставить себя отвести взгляд от Истера, который, видимо, почувствовав это, слегка повернул голову и встретился с ним глазами. Секунд пять или шесть, показавшихся Фитчу вечностью, они пристально рассматривали друг друга с расстояния девяноста футов. Выражение лица Николаса было гордо-насмешливым, словно он говорил: "Видите, что я могу? Вы потрясены?" "Потрясен, - словно бы отвечал ему Фитч своим растерянным видом. - Ну и чего вы хотите?"
Кейбл заявил двадцать два свидетеля, почти все они были обладателями почтенной приставки "доктор" к своим именам и пользовались авторитетом в научных кругах. В их рядах встречались и закаленные в предыдущих "табачных" баталиях ветераны, и язвительные авторы исследований, финансируемых Большим табаком, и мириады прочих рупоров Большой четверки, собранных для контратаки тех сил, наступление которых жюри на себе уже испытало.
За последние два года все двадцать два имени стали известны Рору и его команде, так что сюрпризов не предвиделось.
Все участники обвинения сошлись во мнении, что самый тяжелый удар с их стороны нанесет Лион Робилио, обвинив ответчика в том, что он намеренно искушает своей продукцией несовершеннолетних. Кейбл решил, что отвечать нужно в первую очередь именно на этот удар.
- Защита вызывает доктора Дениз Маккуейд, - объявил он. Она появилась через боковую дверь, и весь зал, в котором преобладали мужчины средних лет, казалось, слегка оцепенел, когда, проходя перед судейским столом, она улыбнулась Его чести, ответившему ей нескрываемой улыбкой, а затем заняла свидетельское место. Доктор Маккуейд была красивой женщиной - высокой, стройной блондинкой в красном платье на несколько дюймов выше колен. Пышная копна волос была решительно забрана в огромный узел на затылке. С приличествующей обстоятельствам скромной миной она произнесла клятву и села, закинув ногу на ногу, - от этой картины многие не смогли отвести глаз. Женщина казалась слишком молодой и слишком хорошенькой, чтобы участвовать в подобной сваре.
Когда она мягким движением придвинула к себе микрофон, шестеро мужчин в ложе жюри, особенно Джерри Фернандес и запасной Шайн Ройс, обратились в глаза и уши. Яркая помада. Длинные красные ногти.
Однако те, кто принял ее за эдакую милую киску, быстро разочаровались. Резким голосом свидетельница подробно сообщила требуемую информацию о своем образовании, послужном списке и области научных интересов. Она оказалась психологом-бихевиористом, имела свой институт в Такоме, являлась автором четырех книг, опубликовала более трех дюжин статей, и Уэнделу Рору не оставалось ничего иного, как признать доктора Маккуейд квалифицированным экспертом.
Она сразу же взяла быка за рога. Реклама - неотъемлемая часть нашей культуры. Предназначенная для одной группы или одного круга людей, она, естественно, не может быть сокрыта от слуха и зрения остальных, тех, для кого она специально не предназначена. Это неизбежно. Дети знакомятся с рекламой табачных изделий, поскольку читают газеты и журналы, видят рекламные щиты, неоновые надписи и картинки в витринах магазинов, но это вовсе не означает, что реклама направлена именно на них. Дети точно так же видят по телевизору ролики, в которых их любимые спортивные герои рекламируют, например, пиво. Разве из этого можно сделать вывод, что фирмы, производящие пиво, намеренно пытаются "заарканить" молодежь? Разумеется, нет. Они просто стремятся увеличить торговлю своим товаром. Дети лишь "попадаются на пути", и с этим ничего нельзя поделать, разве что вообще запретить всякую рекламу любых товаров, могущих оказаться вредными: сигарет, пива, вина, крепких напитков. А как быть с кофе, чаем и маслом? Можно ли считать, что реклама кредитных карточек способствует тому, чтобы люди больше тратили и меньше делали сбережений? Доктор Маккуейд настойчиво повторяла, что в обществе, где свобода слова является важнейшим правом каждого, к ограничениям на рекламу следует относиться очень осторожно.
Реклама сигарет ничем не отличается от любой другой. Ее цель - вызвать у человека желание купить и использовать продукцию. Хорошая реклама стимулирует естественное желание немедленно купить то, что рекламируется. Неэффективная реклама такого желания не вызывает и обычно вскоре снимается. Доктор Маккуейд привела в качестве примера "Макдоналдс", компанию, которую она изучала специально. У нее под рукой доклад, который очень кстати иллюстрирует именно тот казус, который представлен сейчас присяжным. Трехлетний ребенок уже мурлычет, насвистывает или напевает все, что звучит в соответствующий период времени в рекламе "Макдоналдса". Первый поход в "Макдоналдс" становится для него событием огромной важности. Это не случайность. Корпорация тратит миллиарды долларов, чтобы завладеть вниманием ребенка раньше, чем это сделают ее конкуренты. Нынешние американские дети потребляют больше жиров и холестерина, чем предыдущее поколение. Они едят больше чизбургеров, жареной картошки и пиццы, а также пьют больше содовой и сладких фруктовых напитков. Разве мы предъявляем иски "Макдоналдсу" и "Пицце-хат" в связи с коварно изощренной рекламой, направленной конкретно на детей? Преследуем ли мы их по закону за то, что наши дети стали толще?
Нет. Мы, как потребители, располагая всей полнотой информации, сами делаем выбор: как нам кормить своих детей. Никто не станет спорить, что мы выбираем лучшее.
Точно так же мы, как потребители, делаем свой собственный выбор относительно курения. Нас атакуют со всех сторон тысячами всевозможных реклам, и мы откликаемся на те, которые затрагивают наши потребности и желания.
Примерно каждые двадцать минут она меняла положение ног, кладя то правую на левую, то левую на правую, что не оставалось не замеченным ни обеими командами юристов, ни мужчинами в ложе жюри, ни даже женщинами.
На доктора Маккуейд было приятно смотреть, и ей легко было верить. Речь ее была разумной, и с большинством присяжных у нее установился контакт.
Pop вежливо фехтовал с ней около часа, но не смог нанести ни одного серьезного укола.
Глава 30
По словам Нейпаера и Ничмена, мистер Кристано из министерства юстиции требовал полного отчета о том, что произошло прошлым вечером во время последней встречи Хоппи с Милли.
- Полного? - переспросил Хоппи.
Все трое сидели за хлипким столиком в прокуренной забегаловке. Потягивая из бумажных стаканчиков кофе, они ждали, когда им принесут сандвичи с жирными жареными цыплятами.
- Личное можете опустить, - сказал Нейпаер, сомневаясь в том, что у Хоппи найдется много личных секретов.
Если бы они только знали, думал Хоппи, все еще гордясь собой.
- Ну, я показал Милли записку о Робилио, - начал он, все еще не зная, насколько правдиво ему следует отвечать.
- Ну и?..
- Ну и она ее прочла.
- Разумеется, прочла. А что она сделала потом? - с досадой спросил Нейпаер.
- Как она прореагировала? - подхватил Ничмен. Конечно, Хоппи мог соврать, сказать, что Милли потрясло прочитанное, что она поверила каждому слову и загорелась желанием показать записку своим друзьям в жюри. Именно это они хотели от него услышать. Но Хоппи не был уверен, что это правильно. Враньем можно лишь все испортить еще больше.
- Она не очень хорошо прореагировала, - ответил он, а потом рассказал всю правду.
Когда принесли сандвичи, Ничмен отлучился позвонить мистеру Кристано. Хоппи и Нейпаер ели, не глядя друг на друга. Хоппи чувствовал себя последним неудачником. Без сомнения, он еще на шаг приблизился к тюрьме.
- Когда вы увидитесь с ней снова? - спросил Нейпаер.
- Не знаю точно. Судья еще не сказал. Суд может вообще закончиться к выходным.
Вернувшийся Ничмен сел на свое место.
- Мистер Кристано едет сюда, - мрачно оповестил он, и у Хоппи похолодело в животе. - Он будет здесь сегодня поздно вечером и хочет первым делом встретиться с вами завтра утром.
- Конечно.
- Он не очень доволен поворотом событий.
- Я тоже.
Pop провел обеденный час, запершись в своем кабинете с Кливом. Они делали грязную работу, которую нельзя было доверить никому другому. Большинство адвокатов использовали "разведчиков" вроде Клива, чтобы покупать информацию за наличные, охотиться за выгодными делами и проворачивать другие темные аферы. Этому, разумеется, не учили в юридических институтах, но никто из адвокатов никогда не брезговал подобными методами. Адвокаты, выступающие в судах, имели собственных "разведчиков".
У Рора было несколько вариантов действий на выбор. Он мог велеть Кливу сказать Деррику Мейплзу, чтобы тот проваливал. Мог выплатить ему 25 000 наличными и пообещать еще 25 000 за каждый голос после вынесения вердикта, разумеется, если голосов окажется не менее девяти. Это обойдется ему максимум в 225 000 долларов - такую сумму он готов был заплатить. Но он очень сомневался в том, что Энджел Уиз сможет обеспечить более двух голосов - свой собственный и, может быть, голос Лорин Дьюк. Она не была лидером. Он мог подтолкнуть Деррика к тому, чтобы тот вступил в контакт с адвокатами защиты, и застукать их на месте преступления. Но в этом случае Энджел скорее всего отчислят из жюри, а этого Pop вовсе не хотел.
Мог он также снабдить Клива записывающим устройством, велеть ему вытянуть из Деррика компрометирующие заявления и припугнуть того судебным преследованием, если он не повлияет на свою подружку. Но это было рискованно, поскольку замысел подкупа исходил из офиса самого Рора.
Они прокрутили все сценарии, оценив их со знанием дела, поскольку разыгрывали каждый уже не раз. Для нынешнего случая был разработан гибридный вариант.
- Вот что мы сделаем, - сказал Pop. - Мы дадим ему пятнадцать кусков сейчас, пообещаем остальные десять после вынесения вердикта, а кроме того, запишем разговор с ним на пленку. Мы пометим некоторые купюры, чтобы держать его в будущем на поводке. Пообещаем по двадцать пять тысяч за прочие голоса, а если получим нужный вердикт, скрутим его, посмей только он потребовать остальное. Ведь у нас будет запись: как только он попытается поднять шум, мы пригрозим ему звонком в ФБР.
- Это мне нравится, - сказал Клив. - Он получит свои денежки, мы свой вердикт, и тогда мы его скрутим. Это будет справедливо.
Но у Деррика были совсем другие планы. Они встретились в вестибюле казино "Курортное", в темном баре, где печально толпились проигравшие, компенсируя дешевыми напитками свои потери, в то время как снаружи ярко светило солнце и было очень тепло.
Деррик не намеревался попадаться в ловушку с выплатой части денег после вердикта. Он требовал двадцать пять тысяч, причитающихся Энджел, сейчас же, наличными, а также "депозит", как он это называл, за каждого из остальных присяжных. Депозит следовало предоставить, не дожидаясь вынесения вердикта. Разумеется, тоже наличными, - какую-нибудь разумную и честную сумму, скажем, по пять тысяч за каждого присяжного. Клив стал быстро подсчитывать, и напрасно. Деррик исходил из единогласного вердикта. Одиннадцать голосов - это пятьдесят пять тысяч. Плюс голос Энджел. В общей сложности Деррик хотел восемьдесят тысяч наличными немедленно.
У него была приятельница в конторе, которая заглянула в "Дело".
- Вы, ребята, вчинили иск табачной компании на миллионы, - заявил он. Каждое его слово записывалось на крохотный диктофон, спрятанный в нагрудном кармане Клива. - Восемьдесят тысяч для вас - капля в море.
- Вы сумасшедший, - ответил Клив.
- А вы жулик.
- Восемьдесят тысяч мы никак не можем заплатить. Как я уже сказал, если мы начнем ворочать такими суммами, риск попасться возрастет многократно.
- Прекрасно. Тогда я поговорю с адвокатами табачной компании.
- Давайте. А я прочту об этом в газетах.
Они не допили свои напитки. Клив снова ушел первым, но на этот раз Деррик за ним не последовал.
Парад красавиц продолжился в четверг после обеда, когда Кейбл вызвал на свидетельское место доктора Майру Спролинг-Гуди - чернокожую даму-профессора из Рутгеровского института, которая заставила всех в этом похотливом зале повернуть головы в ее сторону, когда представлялась в качестве свидетельницы. Это была женщина около шести футов ростом, такая же стройная и шикарная, как предыдущая свидетельница. Ее бархатистая светло-коричневая кожа красиво натягивалась, когда Майра Спролинг-Гуди улыбалась присяжным. Особо приветливой улыбкой она одарила Лонни Шейвера, который не удержался и улыбнулся в ответ. Начиная поиск экспертов, Кейбл располагал неограниченным бюджетом, поэтому имел возможность не связываться с людьми резкими, болтунами, не способными расположить к себе обывателя. Прежде чем нанять доктора Спролинг-Гуди, он дважды заснял ее на видеопленку, а потом еще раз, во время ее визита в его офис. Как и всех своих свидетелей, он два дня "пытал" ее на инсценированном судебном процессе, который устроил за месяц до начала настоящего суда Когда она положила ногу на ногу, весь зал издал дружный вздох.
Доктор Спролинг-Гуди была специалистом в области маркетинга, имела два докторских диплома и, что неудивительно, впечатляющий послужной список. В течение восьми лет после окончания учебы она работала на Мэдисон-авеню в рекламном бизнесе, затем вернулась к академической деятельности, в которой добилась больших успехов. Сферой ее компетенции была реклама потребительских товаров. Этой проблемой она занималась в процессе учебы и теперь проводила исследования в той же области. Ее послание суду вскоре стало очевидным. Циник мог бы подумать, что ее призвали для того, чтобы привлечь внимание прекрасными внешними данными и произвести особое впечатление на Лонни Шейвера, Энджел Уиз и Лорин Дьюк, вызвав у них чувство гордости тем, что такая же афроамериканка, как и они сами, способна выступать с экспертным мнением на столь важном судебном процессе.
На самом же деле ее присутствие было идеей Фитча. Шесть лет назад, во время паники на процессе в Нью-Джерси, когда жюри совещалось три дня, прежде чем вынести оправдательный вердикт, у Фитча созрел план найти привлекательную женщину-ученого, желательно из респектабельного университета, выделить ей солидный грант и предложить заняться проблемой рекламирования сигарет и воздействия этой рекламы на подростков. Параметры программы были в общих чертах заданы источником финансирования, и Фитч надеялся, что однажды результаты исследований окажутся весьма полезными на суде.
Доктор Спролинг-Гуди в жизни не слышала о Рэнкине Фитче. Она получила грант в восемьсот тысяч долларов от Института потребительских товаров некой непонятной организации в Оттаве, занимающейся разработкой конкретных проблем для правительства, о которой она тоже ничего прежде не слышала, чтобы изучить тенденции в области маркетинга тысяч потребительских товаров. Об институте она знала очень мало, как и Pop, который вместе со своими сыщиками два года напрасно рыл землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52