Мне все чаще и чаще снятся странные сны, но я никак не могу ни запомнить их, ни хотя бы уловить их смысл.
— А что тебе снится?
— Всякая глупость. — Дэрмот вздохнул. — Прошлой ночью мне привиделся алый эльф, который кусал меня и царапал, постоянно твердя, чтобы я сбросил пелену с глаз и перестал совершать глупости. А потом явились несколько огненных демонов, наверное, штук двенадцать, которые вопили, что лучше бы мне поступить правильно и что они отрубят мне голову. А потом я вдруг съежился, за считанные секунды сделайся крошечным и почти рассыпался в прах. И тут на меня обрушились удары — сильные, болезненные… Проснулся я в холодном поту, и мне даже показалось, что я чувствую на языке жуткий привкус смерти…
— Последние твои слова я могу понять, — задумчиво сказал Коннор. — Ты был беспомощным. Никто не хочет умирать. И каждого нормального мужчину повергнет в ужас желание непонятных ему существ лишить его жизни зато, чего он не совершал и совсем не понимает.
Дэрмот кивнул:
— Я согласен с тобой. Главное, что ускользало от меня, что мучило мою душу, пока я не проснулся, — это то, кто хочет причинить мне вред и почему.
— Ты вспомнишь. Обязательно. Значит, тебе являются эльфы и огненные демоны? Это мне ни о чем не говорит. Может, Джилли подскажет ответ? Мне все же кажется, что какая-то частичка твоего мозга старается вспомнить прошлое. — Он пожал плечами. — Этим и объясняются твои слова о сбрасывании с глаз пелены и тому подобном. Может, тебе стоит отложить свадьбу…
— А по какой причине? Потому, что мне приснился ярко-красный эльф?
— Ну, хотя бы поэтому, — кивнул Коннор, но шутливое выражение быстро исчезло с его лица. — Ты должен вернуть свои воспоминания. Просто скажи сэру Кэмпбеллу, что ты чувствуешь вокруг себя опасность и забытое прошлое может тебе угрожать. Что сейчас лучше всего подождать, постараться вспомнить те события и понять, какую угрозу они в себе таят.
Несколько минут Дэрмот сидел, задумчиво потягивая вино и уставившись на пляшущее в камине пламя, и обдумывал предложение Коннора. Эти очень странные сны, которые он видел в последнее время, могли и в самом деле означать, что память начинает к нему возвращаться, и настанет день, когда он вспомнит все, что случилось с ним до того жуткого нападения.
Наконец Дэрмот покачал головой. Не имеет значения, когда воспоминания вернутся к нему: до или после женитьбы. Он может и вовсе не вспомнить, что за угроза нависла над ним, но Дэрмот точно знал: это имеет отношение только к нему одному. Если его проблемы начнут отягощать окружающих, то до его невесты они дойдут очень быстро и свадьбы не будет.
— Нет, это вызовет гораздо больше неприятностей, чем можно будет уладить, — произнес в конце концов Дэрмот. — Мое чутье подсказывает, что опасность, о которой я никак не могу вспомнить, грозит мне, и только мне одному.
— А если ты ошибаешься? — тихо спросил Коннор.
— Значит, я уже подверг этой опасности Маргарет, обручившись с ней.
— Да, ты прав. В конце концов, ты сможешь защитить ее, когда она станет твоей женой и будет всегда перед глазами. Я не думаю, что чем-то смогу тебе помочь. Вижу, ты все еще терзаешься сомнениями. — Коннор встал. — Несколько месяцев назад я изучил генеалогическое древо твоей невесты, узнал о том, какие земли ей принадлежат, и все о ее приданом и сказал: «Действуй, парень». Но женитьба на Джилли открыла мне глаза.
— А если бы Джилли превратила твою жизнь в ад, как это сделала Анабель? Стал бы ты рисковать, доверяя свои чувства другой женщине, давая ей такую же власть над собой?
— Нет, — не задумываясь, ответил Коннор. — Ты сделал свой выбор. Но мне, однако, не хочется, чтобы все получилось именно так.
— Мне и самому не хочется, но в любом случае я считаю, что лучше иметь жену скучную и ничем не выдающуюся, чем безжалостную фурию, разрывающую твое сердце на части.
Коннор пошел к дверям, но на полпути остановился и оглянулся на брата.
— До завтрашнего утра у тебя есть еще время обдумать третий путь.
— Какой же?
— Не жениться вовсе.
Наблюдая за восходящим на востоке солнцем, освещавшим землю таинственным розово-желтым сиянием, Дэрмот обдумывал слова Коннора. В эту ночь он спал очень мало. Его беспокоила не столько собственная нерешительность, сколько мучившие его ночные кошмары. В жизни Дэрмота часто бывали такие ситуации, где нужно было не раз подумать, прежде чем что-либо предпринять, но то непрекращающееся беспокойство, которое мучило его уже столько времени, было совершенно ему несвойственно.
Возможно, начинала возвращаться его память. И единственное, чего ему хотелось, так это чтобы воспоминания приходили не так, не через эти странные сновидения.
Он никак не мог понять, что заставляло его снова и снова сомневаться в своем решении жениться на Маргарет, и постепенно приходил к выводу, что в забытом им прошлом скрывается ответ на его вопрос. Пока его не начали посещать эти странные сны, Дэрмот искренне полагал, что выбрал себе самую подходящую невесту, а его планы на будущее — лучшее, о чем можно желать. Но в то же время он никак не мог понять, чего хотят от него алые эльфы и огненные демоны.
Внезапно осознав, что из-за своих тяжких раздумий он пропустил восход, Дэрмот чертыхнулся. Потом пожал плечами и позвонил слугам, чтобы они приготовили ему ванну.
Плохое самочувствие и странное нежелание уложить в постель хотя бы одну из вечно готовых услужить господину деревенских девушек довели его до того, что он прожил без женщин почти целый год. И это мешало привести мысли в порядок, вызывало такие странные сны. Через несколько коротких часов он станет женатым мужчиной, а уж тогда сумеет решить эту свою проблему.
Дэрмот занялся последними приготовлениями к свадьбе, и это отвлекло его от тяжелых мыслей. Рядом постоянно кто-то находился, не давая ему погрузиться в себя, и он был очень этому рад. Оставаться наедине со своими сомнениями было для него невыносимо.
Уже направляясь к церкви, рука об руку с Коннором, Дэрмот вдруг понял, что не сможет подойти вот так просто к алтарю, жениться на девушке, которую выбрал себе в невесты, и разом покончить со всеми своими мучениями. Коннор шел рядом с ним напряженный, и по всему было видно, что его буквально распирает от желания что-то сказать.
— Ну, давай, — проворчал Дэрмот.
— Я, честно говоря, надеялся, что ты выберешь третий путь, — еле слышно пробормотал Коннор. — И Джилли — тоже.
— Почему?
— Ну, Джилли говорит, что Маргарет, конечно, мила, застенчива и покорна, но еще моя жена считает, что эта девушка пуста.
— Пуста? Как это?
Коннор пожал плечами:
— Бесчувственна. В ней нет страсти.
— Ну и прекрасно! — раздраженно выпалил Дэрмот, хотя впечатление, которое Маргарет произвела на Джилли, весьма озадачило его. — Я уже насытился эмоциями. Анабель постоянно пробуждала во мне всевозможные чувства — и плохие, и хорошие. А теперь мне хочется мира и покоя.
— А еще скуки смертной.
— А мне все равно! — Коннор взглянул на брата с недоверием, но Дэрмот не обратил на это внимания. — Возможно, наше супружеское ложе не станет источником страсти и огня, но, в конце концов, каждый раз, как мне захочется посетить ее, она будет меня ждать. Она, может, и не будет всей душой меня желать, но и не будет желать никого другого — ни мужчину, ни женщину.
Коннор только присвистнул.
— А ты заставал Анабель с женщиной?!
— Прежде чем я успел как следует разглядеть эту девушку, она попросту сбежала. Анабель считала все это очень забавным. И утверждала, что они с ней уже много лет занимаются любовью. И еще пыталась убедить меня, что это нельзя считать изменой. Чтобы пересказать тебе все басни, которыми меня потчевала Анабель, понадобится не один месяц. Она рассказывала о своих любовниках, о страсти, о своих чарах, которыми она пользовалась в бесчисленных путешествиях. Я жил словно в центре лютой бури в горах, После такого мысль о спокойном и скучном существовании мне очень пришлась по душе.
Коннор ничего не ответил, и Дэрмот вздохнул с облегчением. Ему очень не хотелось снова вспоминать то жуткое время, что он провел в браке с Анабель, — ведь мысли об их совместной жизни все еще причиняли ему нестерпимую боль. Но эти мысли, как ни странно, напоминали ему о тех причинах, по которым он выбрал себе в спутницы Маргарет. Дэрмот уверял себя, что всем сердцем желает спокойной жизни, и эта уверенность гнала его к церкви.
Но стоило ему опуститься на колени рядом с невестой, как сомнения с новой силой обрушились на него. Голос в его голове неустанно твердил, что он поступает неправильно, однако он никак не мог понять, почему это так. Он взял руку Маргарет и почувствовал, какая она сухая и прохладная. Лицо се светилось умиротворением и спокойствием. Что же может быть не так?
Церемония подходила к концу, и священник спросил окружающих, известна ли кому-нибудь причина, по которой эти двое не могут быть соединены священными узами брака.
И в этот момент двери церкви распахнулись, и сердитый женский голос возвестил:
— Мне известна такая причина. И даже две.
Пораженный, Дэрмот оглянулся, и у него глаза на лоб полезли. К нему шла стройная женщина с блестящими огненно-рыжими волосами. За ней хмуро шагали восемь здоровых крепких рыжеволосых мужчин. В руках женщины был небольшой сверток, а еще один — такой же — держала маленькая темноволосая девушка, испуганно семенившая рядом с ней.
— Ну что, Дэрмот, — слабо улыбнулся Коннор, — похоже, твои сны были вещими?
— Что? — Дэрмот посмотрел на медленно поднимающегося со своего места Коннора.
— Разве не тебе снился алый эльф, окруженный огненными демонами?
Дэрмот решил, что, как только выяснит, что сейчас происходит, непременно сотрет эту глупую ухмылку с лица своего самонадеянного братца.
Глава 2
Боль разливалась по телу Илзы с каждым биением сердца, как будто распространялась по ее жилам вместе с кровью. Когда они узнали, что лэрд Клачтрома собирается жениться, ее братья словно взбесились. Да и сама Илза тоже, но все же больше всего ей хотелось незаметно вернуться домой. Однако братья наотрез отказались ретироваться, трусливо поджав хвосты. Когда они подталкивали ее к небольшой каменной церквушке, она мечтала, чтобы они уже опоздали, и в то же время очень боялась этого. Сейчас Илза надеялась только на то, что у нее хватит сообразительности и сил, чтобы предотвратить кровопролитие.
Когда она увидела своего любимого, отца своих детей, коленопреклоненным рядом с симпатичной молоденькой девушкой, произносящим брачные клятвы, сердце ее пронзила острая боль. Ярость вскипела в ее жилах — ярость, порожденная болью. Он предал ее! Человек, клявшийся в вечной любви! Когда она заговорила, Илза сама себе поразилась. Когда она шла к Дэрмоту, медленно поднимавшемуся на ноги и помогавшему встать своей симпатичной невесте, ее ярость уже не знала границ. Он смотрел на нее так, словно видел впервые в жизни.
Она тоже смотрела на него, все такого же красивого, как и прежде, и сердце ее вдруг сжалось. Высокий, прекрасно сложенный, стройный и сильный, Дэрмот являл собой воплощение мечты любой женщины. У него были волосы цвета свежего цветочного меда, длинные и густые. Их легкие пряди мягко лежали на его широких плечах. Его высокий лоб, тонкий прямой нос, хорошо очерченные, немного полные тубы… Именно это лицо снилось ей ночами, именно это лицо преследовало Илзу весь последний год, и все ее усилия забыть его, выбросить из головы оказались тщетными. Из-под его слегка изогнутых бровей на нее смотрели бездонные синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, но их взгляд делал ее боль еще невыносимее. Из них ушла та мягкая теплота, которую она видела раньше, когда он держал ее в объятиях и клялся, что скоро они снова будут вместе. Теперь в них горело лишь холодное презрение. Илзе хотелось сейчас же сбежать, чтобы скрыться от этого пронизывающего взгляда, но она призвала на помощь всю свою решимость и кипевшую в душе ярость.
— Какое право ты имеешь прерывать эту церемонию? — потребовал объяснений Дэрмот, твердя себе, что вид этой женщины так его озадачил лишь потому, что она напоминает ему героиню его ужасных ночных кошмаров.
— Это право ты дал мне год назад, — гордо ответила Илза.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
«Ох уж эта мужская самоуверенность!» — подумала Илза.
— Покажи ему бумаги, Сигимор.
Некоторые гости начали гневно подниматься со своих мест, но грозный вид братьев Илзы быстро охладил их пыл. Старший из Камеронов подошел к Дэрмоту и протянул ему бумаги, свидетельствующие о законности его весьма поспешного брака с их сестрой. Илза старалась не смотреть на Дэрмота, когда он побледнел, читая их. Потом стоящий рядом с Дэрмотом высокий мужчина тоже заглянул в бумаги, после чего бросил на Илзу взгляд, полный любопытства и непонимания.
— Похоже, с бумагами все в порядке, Дэрмот. Они вполне законны, — тихо произнес Коннор, беря документы из сведенных судорогой пальцев брата.
— Да что здесь происходит?! — воскликнула Маргарет, обхватывая руку Дэрмота и поднимаясь на цыпочки в надежде хоть одним глазком взглянуть в эти таинственные бумаги.
Дэрмот повернулся к ней, но не смог выговорить ни слова. И тогда вмешалась Илза:
— К сожалению, ваш нареченный уже женат. На мне.
Зал мгновенно заполнился яростными криками и протестующими возгласами, и Илза поняла, что семья невесты возмущена до предела. Но она все еще надеялась, что ее братья сумеют утихомирить недовольных.
— Дэрмот и я обручились год назад.
— Обручились? И это все? Такой брак легко можно расторгнуть или признать недействительным.
Илза в недоумении уставилась на Маргарет, борясь с искушением дать нахалке пощечину. Что и вправду удивило Илзу, так это то, как странно отреагировала Маргарет на известие о том, что ее нареченный предал ее, обманул, что она чуть было не вступила с ним в незаконный брак, чуть не стала второй его женой. А где праведный гнев? Где возмущение, негодование? Где огорчение, наконец? Илза не видела в ее бледно-голубых глазах ни малейшего намека на душевную боль. Одно из двух: или юная невеста Дэрмота попросту не испытывает к нему никаких чувств, или же она полная дура.
— Брак нельзя так просто расторгнуть, Маргарет, — произнес Дэрмот.
— Его вообще нельзя расторгнуть! — раздраженно выпалила Илза.
Она развернула Финли, которого держала на руках. Краем глаза Илза заметила, что Тейл то же самое сделала с Сирнаком. И Илзу поразило, что в этот момент ее компаньонка выглядела не менее разгневанной, чем она сама. Видимо, ее ярость была столь велика, что на какое-то время она забыла о своих страхах.
— Это твои сыновья, Финли и Сирнак. — Представляя детей отцу, Илза поочередно кивнула в сторону одного и второго младенца. — Сейчас им по три месяца. Эти малыши дают мне право считать тебя своим законным мужем, теперь ты должен признать меня своей женой — перед лицом Господа, священника и всех этих людей.
— Это не мои дети, — покачал головой Дэрмот.
Илза заметила, что Сигимор, разъяренно рыкнув, сделал шаг к Дэрмоту. Позади тут же раздался одобрительный «в братьев, которые, судя по всему, разделяли гнев Сиги юра. И хотя Илза и сама была разъярена, она втайне порадовалась, что братья оставили свое оружие за стенами церкви, как того требовал обычай.
— Не надо, Сигимор, — попросила она, снова заворачивая сына в покрывальце.
— Он оскорбил тебя! — прорычал Сигимор. — А значит, оскорбил и нас.
— Да, это так. Ты прав. И хотя мне самой ужасно хочется, чтобы вы размазали его по стенке, я все же говорю «нет»! Ведь это ты больше всех настаивал, чтобы я поехала его искать, чтобы заставила его выполнить свои обязательства. Если вы разорвете его на кусочки, я не смогу исполнить вашу волю. Да и негоже дядьям резать отца на глазах его родных сыновей.
— Да как я могу быть их отцом?! — возмутился Дэрмот. — Я ведь даже не знаю, кто ты, женщина!
Ярость стоящих перед ним женщины и мужчин была такой сильной, почти осязаемой, что Дэрмоту вдруг захотелось отойти назад, скрыться, спрятаться. Но это было невозможно. Кто-то решил сыграть с ним злую шутку. Не важно, как сильно его избили в тот злополучный день — если бы у него была жена, он ни за что не забыл бы об этом. Рыжеволосая, с глазами цвета свежей Летней зелени, такая женщина навсегда оставила бы отпечаток в его сердце и в его памяти. Он с надеждой оглянулся на Коннора, но его брат вместе со священником внимательно изучали документы. А когда они закончили и взглянули на него, Дэрмот почувствовал, как в нем растет паника. По их глазам он понял, что они ему помочь ничем не смогут.
— Посмотрите, сэр Дэрмот, это ваша подпись? — спросил святой отец.
— Да, но…
— Нет, не нужно возражений, прошу вас. Эти бумаги говорят о том, что вы обручены с этой женщиной. — Священник опустил глаза на документы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36