Это смесь засахаренных фруктов, орехов, шоколада и так далее. Прежде чем отдать ее на анализ химику, я позвонил на фабрику Бэйли и спросил, все ли коробки Ройал Медли однородны. Мне сказали – да, они упаковываются строго по списку. Мне зачитали этот список. Потом для проверки я послал за парой коробок Ройал Медли, высыпал содержимое и сравнил со списком… Все точно. Проверив коробку, из которой брала конфеты Молли Лоук, я нашел, что трех штук там недоставало: засахаренного ананаса, засахаренной сливы и иорданского миндаля. Это соответствовало рассказу этой девушки – Митчел.
Вулф кивнул головой.
– Фрукты, орехи, шоколад, а карамель там была?
– Карамель? – Кремер уставился на него. – Почему карамель?
– Да так просто. Мне она обычно нравилась.
Кремер заворчал:
– Не пытайтесь шантажировать меня. Во всяком случае, карамели не было в коробке Бэйлиз Ройал Медли. Это очень плохо, да?
– Может быть. Это, конечно, уже не так интересно для меня. Между прочим, были ли все эти подробности, касающиеся конфет, опубликованы в печати? Кого-нибудь вы извещали?
– Нет. Я рассказываю только вам. Надеюсь, вы сможете держать эти сведения в секрете. Больше ничего у нас нет.
– Отлично. А химик?
– Да, прекрасно, – иронично заметил Кремер, – а куда это меня привело?.. Химик нашел, что в оставшихся конфетах ничего дурного нет, за исключением четырех. Это иорданский миндаль в верхнем слое. Там было таких конфет пять, и Молли Лоук съела одну. Каждая из четырех оставшихся заключала в себе шесть граммов цианистого калия.
– Действительно. Значит, отравлен был только миндаль?
– Да, понятно, почему именно такие конфеты были выбраны. Цианистый калий имеет запах и вкус миндаля, только более сильный. Химик говорит, что запах отравленных конфет был более резким, но не настолько, чтобы отпугнуть любителей миндаля… Вы знаете иорданский миндаль? Эти конфеты покрыты твердым леденцовым слоем различных оттенков. В них были просверлены или проткнуты отверстия. И их заполнили ядом, а затем снова покрыли леденцом, так что вы едва ли заметили бы разницу, если, конечно, специально ее не искать.
– Вы сказали, что коробка конфет – это отправная точка, – продолжал Кремер после небольшой паузы, – хорошо, я принял ее. Но где же я теперь? Я сижу здесь в вашем кабинете, говорю вам, что побит, причем этот проклятый щенок Гудвин сидит против меня и ухмыляется.
– Не обращайте внимания на мистера Гудвина… Арчи, не подначивайте инспектора!.. Но, мистер Кремер, вы еще не отправились в путь, вы пока просто готовитесь к дороге. Может быть, еще не слишком поздно. Если, например…
Вулф откинулся назад и закрыл глаза. Я наблюдал за незаметными движениями его губ наружу и внутрь, пауза, и снова наружу и внутрь. Затем снова…
Кремер посмотрел на меня и поднял брови. Я кивнул и сказал ему:
– Наверняка сейчас произойдет чудо, подождите, и сами увидите!
Вулф пробормотал:
– Заткнись, Арчи.
Кремер свирепо посмотрел на меня, а я подмигнул ему. Потом мы просто сидели, боясь двинуться, чтобы не помешать гению Вулфа развить свои способности. Кремер даже не стряхивал пепел с сигары.
Наконец Вулф задвигался, открыл глаза и заговорил:
– Мистер Кремер, это просто предложение, могущее сулить удачу. Сумеете ли вы встретиться с мистером Гудвином в девять часов завтра утром в заведении мистера Мак-Нэра? При себе надо иметь пять коробок этого Ройал Медли?
– Конечно, и что тогда?
– Ну… сделайте попытку. Твой блокнот, Арчи?
Я открыл чистую страницу.
Три часа спустя, после обеда, в десять вечера, я шел по Бродвею в поисках коробки Бэйлиз Ройал Медли, а потом сидел в кабинете до полуночи, причем мой письменный стол был покрыт конфетами.
Глава 6
На следующее утро, в среду, без трех минут девять, я подкатил на своем автомобиле с откидным верхом к стоянке на Пятьдесят второй улице. Стоянка была освобождена по специальному приказу полиции. Мне было немного жаль Ниро Вулфа. Он любил постановку сцен перед аудиторией, сидящей на расставленных полукругом креслах. Здесь была одна такая хорошая сцена, поставленная по его собственной идее, но происходившая за добрую милю от его оранжереи, и кресла необычных размеров. Но, вступив на тротуар перед «Объединенным предприятием Мак-Нэра», я пожал плечами и подумал про себя «Будь доволен, жирный черт, нельзя же быть домоседом и не видеть свет!»
Я прошел мимо одетого в форму швейцара Мак-Нэра, который стоял рядом с коренастым парнем с круглым красным лицом и в шляпе, слишком маленькой для него, сдвинутой на лоб. Когда я достиг двери, этот парень двинулся, чтобы загородить дорогу.
– Извините меня, сэр. Вы здесь по приглашению? Ваше имя, пожалуйста?
Он вытащил на свет кусок бумаги с напечатанным на машинке списком.
Я посмотрел на него свысока.
– Послушай, друг. Это именно я и составлял приглашения.
Он покосился на меня.
Естественно, я был очень огорчен тем, что меня приняли за репортера, но что еще хуже: я дал себе труд надеть свой костюм спокойного коричневого цвета с еле заметной рыжевато-коричневой полоской, светлую в тон рубашку, зеленый галстук-самовяз из набивной ткани и темно-зеленую шляпу с мягкими полями.
Я сказал:
– Вы что, ослепли на один глаз и не можете видеть другим? Вы что, не слышали обо мне раньше? Я Арчи Гудвин из конторы Ниро Вулфа.
Пришлось вынуть визитную карточку и сунуть ему под нос. Он посмотрел и сказал:
– Все правильно, вас ожидают наверху.
В лифте стоял еще один шпик. Больше никого. Этого человека я знал – Слим Фольц. Мы обменялись вежливыми приветствиями, я вошел в лифт и поехал наверх. Кремер организовал все довольно хорошо. Отовсюду были собраны стулья, и около пятидесяти человек, большей частью женщины и лишь несколько мужчин, сидели в большой комнате. Они перешептывались между собой. Четверо или пятеро шпиков, городских парней, стояли группой в углу. В другом конце комнаты стоял инспектор Кремер, разговаривая с Мак-Нэром. Я подошел к ним.
Кремер крикнул:
– Минутку, Гудвин!
Он продолжал говорить с Мак-Нэром, но вскоре повернулся ко мне.
– Довольно большая толпа, да? Шестьдесят два человека обещали прийти. Собралось сорок пять. Не так плохо.
– Все служащие здесь?
– Все, кроме швейцара. Вам он нужен?
– Да, хорошо бы, а где здесь примерочная?
– Третья дверь налево. Вы знаете капитана Диксона? Я взял его в помощь.
– Когда-то я знавал его.
Я пошел по коридору, отсчитал третью дверь, открыл ее и вошел. Эта комната была немного длиннее той, которой мы пользовались накануне. За столом сидел маленький самодовольный человек с лысой головой, большими ушами и маленькими глазками. Перед ним были аккуратно разложены карандаши и блокноты. Я сказал ему, что знаю его – он капитан Диксон, а я Арчи Гудвин – и что сегодня прекрасное утро. Он посмотрел на меня, не утруждая себя даже кивком головы, видимо, стараясь сберечь свою энергию, а потом разразился каким-то бурчанием, средним между криком совы и кваканьем бычьей лягушки. Я оставил его в покое и вернулся в большую комнату.
Мак-Нэр обошел толпу сзади и нашел себе стул. Кремер, увидев меня, сказал:
– Я думаю, мы не будем ждать всех остальных. Они и без того уже начинают волноваться.
– Ладно, валяйте…
Я прислонился к стене и стал лицом к аудитории. Здесь собрались люди всех возрастов, разных фигур и комплекций, и представляли собой примерно то, что можно было ожидать. Было очень мало женщин, которые могли бы позволить себе заплатить триста долларов за весенний костюм, да к тому же большинство из них можно было бы завернуть в кусок старой мешковины и получить тот же результат! Среди присутствующих исключением в то утро казалась миссис Эдвин Фрост, которая сидела очень прямо в первом ряду, а с ней две богини по одной с каждой стороны. Луэлин Фрост и его отец сидели позади них. Я также заметил рыжую женщину с молочно-белой кожей и с глазами, как звезды. Позднее я узнал, что это была графиня фон Ранц-Дяйхен из Праги.
Кремер сидел ко всей этой толпе лицом и говорил:
– …Сначала я хочу поблагодарить мистера Мак-Нэра за то, что он закрыл свой магазин и разрешил использовать его для нашей цели. Мы ценим его помощь и понимаем, что он так же, как и мы, стремится расследовать до конца это печальное дело… Затем я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли и тем самым показали, что в нашей стране много добропорядочных граждан, готовых оказать содействие закону. Никто из вас, конечно, не обязан был приходить. Вы просто исполняете ваш долг. Я благодарю вас от имени комиссара полиции мистера Хомберта и районного прокурора мистера Скиннера.
Мне хотелось сказать ему: «Не останавливайтесь на этом, стоит добавить еще мэра, председателей Совета старейшин и т. п.».
Кремер продолжал:
– Я надеюсь, что никто из вас не будет оскорблен или раздражен тем экспериментом, который мы хотим провести. Мы не смогли объяснить его каждому из вас по телефону, и я хочу сделать общее пояснение. Я полагаю, что некоторые из вас сочтут его абсурдным… Вероятно, потом вы расскажете вашим друзьям, какой глупой бывает полиция. Но я заверяю вас, что мы делаем это не просто для забавы, а рассматриваем как серьезную часть наших усилий добраться до истины в этом прискорбном деле. Это все, что я хотел сказать. Теперь я попрошу вас пройти по коридору до третьей двери налево. Я организовал все так, чтобы не отнимать у вас время. Вот почему мы попросили вас написать ваше имя дважды, на двух различных листках бумаги. В примерочной будут капитан Диксон, мистер Гудвин и я. Мы зададим вам один вопрос – и все. Когда вы выйдете, вас попросят покинуть здание или остаться здесь в коридоре, если вам нужно подождать кого-нибудь, но не разговаривать с теми, кто еще не был в этой комнате. Последним придется набраться терпения. Я еще раз благодарю вас за помощь.
Кремер вздохнул с облегчением, повернулся на каблуках и крикнул группе шпиков:
– Все в порядке, Роуклифф, мы можем начать с переднего ряда.
– Мистер инспектор!
Кремер снова повернулся. Женщина с большой головой и почти без плечей возникла в середине толпы и вызывающе выставила свою челюсть.
– Я хочу вам напомнить, инспектор, что мы не обязаны отвечать на вопрос, который вы сочтете уместным задать… Я член Союза Достойных Граждан, и я пришла сюда, чтобы убедиться в том, как соблюдается закон.
Кремер поднял руку.
– Все в порядке, мадам. Не будет вообще никакого принуждения…
– Очень хорошо. Всем следует понять, что граждане имеют свои права, так же как и обязанности.
Двое или трое присутствующих захихикали. Кремер пригласил меня взглядом присоединиться к нему, и мы пошли по коридору, а затем в указанную комнату. Капитан Диксон на этот раз даже не потрудился бросить на нас свой взгляд. Вероятно, краем глаза он уже определил личность вошедших. Кремер заворчал и уселся на один из обитых шелком стульев, поставленных у перегородки.
– Теперь, когда мы уже готовы начать, – проворчал он, – думаю, что все нами задуманное – бесполезно.
Капитан Диксон издал нечто среднее между курлыканьем голубя и ревом свиноматки вместе со своим потомством. Я разложил верхние четыре коробки Ройал Медли из стопки и положил их на пол, под стол, с глаз долой, а в руки взял только одну.
– Все? – спросил я Кремера. – Мне говорить?
Он кивнул.
Дверь открылась, и один из шпиков ввел женщину средних лет в обтекаемой шляпе цвета первого слоя краски, которую накладывают на железный мост. Она остановилась и оглянулась без особого любопытства. Я протянул к ней руку.
– Бумагу, пожалуйста.
Она вручила мне листочки бумаги, а я дал один капитану Диксону и оставил себе другой.
– Теперь, миссис Боллин, пожалуйста, делайте то, что я попрошу, естественно, как вы сделали бы это в обычных условиях, без колебаний или нервозности.
Она улыбнулась мне.
– Я не нервная.
– Хорошо. – Я протянул ей коробку. – Возьмите конфетку.
Ее плечи не без изящества поднялись и опустились.
– Я редко ем конфеты.
– Нам не нужно, чтобы вы ели. Просто возьмите конфетку. Пожалуйста.
Она, не глядя, опустила руку в коробку, поймала «крем в шоколаде» и подняла конфету вверх. Я сказал:
– Хорошо. Положите ее обратно, пожалуйста. Вот и все. Благодарю вас. До свидания, миссис Боллин.
Она оглянулась на нас и сказала дружелюбно, но с удивлением:
– Ну и ну! – и ушла.
Я склонился над столом, поставил галочку в углу ее листика бумаги и цифру шесть под ее именем. Кремер заворчал:
– Вулф сказал: надо делать три пометки.
– Да. Он предлагал учитывать и наше мнение. Но мне кажется, что, если эта дама и была в чем-нибудь замешана, то даже Ниро Вулф никогда бы не выяснил этого.
Диксон издал очередной звук, средний между криками южноафриканской антилопы и трехпалого ленивца.
Дверь открылась, и вошла высокая стройная женщина в плотно облегающем длинном черном пальто с черно-бурой лисой. Она, вероятно, страдала гигантоманией. Губы ее были крепко сжаты. Она пристально посмотрела на нас глубоким сосредоточенным взглядом. Я взял ее листочки и передал один Диксону.
– Теперь, мисс Клеймор, пожалуйста, делайте то, что я вас попрошу, так, как будто вы у себя дома, без колебания или нервозности. Хорошо?
Она немного поежилась, но я уже протянул ей коробку.
– Возьмите одну конфету.
– Ох. – Она задохнулась от изумления и уставилась на конфеты. – Это та коробка…
Мисс Клеймор содрогнулась, отступила, поднесла руку, сжатую в кулак, ко рту и завизжала.
Я сказал ледяным тоном:
– Благодарю вас. До свидания, мадам. Все в порядке. Дежурный!
Шпик тронул ее за руку и повернул к двери. Я заметил, нагнувшись, чтобы отметить ее листок:
– Этот визг явно наигранный. Она такая же фальшивая на сцене, как и вне ее. Вы видели ее в спектакле «Цена глупости»?
Кремер спокойно сказал:
– Это чертова баба.
Диксон издал какой-то звук. Дверь открылась, и вошла еще одна женщина. Мы проделали все по нашему плану. Это заняло почти два часа. Служащих мы приберегли на конец. Некоторые клиенты брали по три конфетки, некоторые по две, а несколько человек не взяли ни одной. Когда первая коробка поистрепалась, я вынул свежую из запаса. Диксон издал еще несколько звуков, но ограничивался главным образом тем, что делал на своих листочках бумаги отметки, а я продолжал делать то же на моих. Кое-кто препирался, но серьезных инцидентов не было.
Вошла Элен Фрост. Она была бледна, как смерть, и не взяла ни одной конфеты. Тельма Митчел пристально посмотрела на меня и, закусив нижнюю губу, взяла три конфеты – «засахаренные фрукты». Дадли Фрост сказал, что мы занимаемся ерундой, и затеял спор с Кремером. Ему пришлось выслушать предложение покинуть комнату. Луэлин ничего не сказал и выбрал три разные конфеты. Мать Элен взяла тонкую узенькую шоколадку, «иорданский миндаль», драже с вязкой начинкой и деликатно вытерла пальцы носовым платком после того как положила их обратно.
Один посетитель, который заинтересовал меня потому, что я уже слышал о нем кое-что, оказался сорокалетним мужчиной в легком костюме с подложенными плечами. Впрочем, возможно, он был и старше. У него были темные глаза, которые беспрестанно двигались. На листке значилось: Перрен Геберт.
Поколебавшись секунду – брать или не брать конфету, он улыбнулся, чтобы показать, что готов потешить нас, и взял одну наугад.
Служащие пришли последние, а самым последним был Бойден Мак-Нэр. После того как я закончил с ним, инспектор Кремер встал.
– Благодарю вас, мистер Мак-Нэр. Вы сделали для нас большое одолжение. Через две минуты мы уйдем отсюда, и вы можете открывать свой магазин.
– Вам удалось… что-нибудь узнать?
Мак-Нэр вытер лицо носовым платком.
– Я не знаю, как это повлияет на мои дела. Все это ужасно. – Он сунул руку в карман и снова вытащил ее. – У меня разболелась голова. Пойду-ка я в кабинет и выпью немного аспирина. Мне следует, наверно, зайти в больницу и отправиться домой. Что это был за трюк такой?
– То, что мы делали здесь? – Кремер вынул сигару. О, это был просто психологический эксперимент. Я дам вам знать, если нам удастся сделать какой-либо вывод.
– Извините, я должен отсюда уйти и заняться теми женщинами… Ну, дайте мне знать.
Я ушел вместе с Кремером. Капитан Диксон поплелся за нами. Когда мы выходили из здания, Кремер держался спокойно и с достоинством, но как только очутились на тротуаре, он набросился на меня и задал жару. Я удивился, каким ядовитым он может быть, но, поскольку он продолжал горячиться, я понял, что он просто высказывает свое «высокое мнение» о Ниро Вулфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Вулф кивнул головой.
– Фрукты, орехи, шоколад, а карамель там была?
– Карамель? – Кремер уставился на него. – Почему карамель?
– Да так просто. Мне она обычно нравилась.
Кремер заворчал:
– Не пытайтесь шантажировать меня. Во всяком случае, карамели не было в коробке Бэйлиз Ройал Медли. Это очень плохо, да?
– Может быть. Это, конечно, уже не так интересно для меня. Между прочим, были ли все эти подробности, касающиеся конфет, опубликованы в печати? Кого-нибудь вы извещали?
– Нет. Я рассказываю только вам. Надеюсь, вы сможете держать эти сведения в секрете. Больше ничего у нас нет.
– Отлично. А химик?
– Да, прекрасно, – иронично заметил Кремер, – а куда это меня привело?.. Химик нашел, что в оставшихся конфетах ничего дурного нет, за исключением четырех. Это иорданский миндаль в верхнем слое. Там было таких конфет пять, и Молли Лоук съела одну. Каждая из четырех оставшихся заключала в себе шесть граммов цианистого калия.
– Действительно. Значит, отравлен был только миндаль?
– Да, понятно, почему именно такие конфеты были выбраны. Цианистый калий имеет запах и вкус миндаля, только более сильный. Химик говорит, что запах отравленных конфет был более резким, но не настолько, чтобы отпугнуть любителей миндаля… Вы знаете иорданский миндаль? Эти конфеты покрыты твердым леденцовым слоем различных оттенков. В них были просверлены или проткнуты отверстия. И их заполнили ядом, а затем снова покрыли леденцом, так что вы едва ли заметили бы разницу, если, конечно, специально ее не искать.
– Вы сказали, что коробка конфет – это отправная точка, – продолжал Кремер после небольшой паузы, – хорошо, я принял ее. Но где же я теперь? Я сижу здесь в вашем кабинете, говорю вам, что побит, причем этот проклятый щенок Гудвин сидит против меня и ухмыляется.
– Не обращайте внимания на мистера Гудвина… Арчи, не подначивайте инспектора!.. Но, мистер Кремер, вы еще не отправились в путь, вы пока просто готовитесь к дороге. Может быть, еще не слишком поздно. Если, например…
Вулф откинулся назад и закрыл глаза. Я наблюдал за незаметными движениями его губ наружу и внутрь, пауза, и снова наружу и внутрь. Затем снова…
Кремер посмотрел на меня и поднял брови. Я кивнул и сказал ему:
– Наверняка сейчас произойдет чудо, подождите, и сами увидите!
Вулф пробормотал:
– Заткнись, Арчи.
Кремер свирепо посмотрел на меня, а я подмигнул ему. Потом мы просто сидели, боясь двинуться, чтобы не помешать гению Вулфа развить свои способности. Кремер даже не стряхивал пепел с сигары.
Наконец Вулф задвигался, открыл глаза и заговорил:
– Мистер Кремер, это просто предложение, могущее сулить удачу. Сумеете ли вы встретиться с мистером Гудвином в девять часов завтра утром в заведении мистера Мак-Нэра? При себе надо иметь пять коробок этого Ройал Медли?
– Конечно, и что тогда?
– Ну… сделайте попытку. Твой блокнот, Арчи?
Я открыл чистую страницу.
Три часа спустя, после обеда, в десять вечера, я шел по Бродвею в поисках коробки Бэйлиз Ройал Медли, а потом сидел в кабинете до полуночи, причем мой письменный стол был покрыт конфетами.
Глава 6
На следующее утро, в среду, без трех минут девять, я подкатил на своем автомобиле с откидным верхом к стоянке на Пятьдесят второй улице. Стоянка была освобождена по специальному приказу полиции. Мне было немного жаль Ниро Вулфа. Он любил постановку сцен перед аудиторией, сидящей на расставленных полукругом креслах. Здесь была одна такая хорошая сцена, поставленная по его собственной идее, но происходившая за добрую милю от его оранжереи, и кресла необычных размеров. Но, вступив на тротуар перед «Объединенным предприятием Мак-Нэра», я пожал плечами и подумал про себя «Будь доволен, жирный черт, нельзя же быть домоседом и не видеть свет!»
Я прошел мимо одетого в форму швейцара Мак-Нэра, который стоял рядом с коренастым парнем с круглым красным лицом и в шляпе, слишком маленькой для него, сдвинутой на лоб. Когда я достиг двери, этот парень двинулся, чтобы загородить дорогу.
– Извините меня, сэр. Вы здесь по приглашению? Ваше имя, пожалуйста?
Он вытащил на свет кусок бумаги с напечатанным на машинке списком.
Я посмотрел на него свысока.
– Послушай, друг. Это именно я и составлял приглашения.
Он покосился на меня.
Естественно, я был очень огорчен тем, что меня приняли за репортера, но что еще хуже: я дал себе труд надеть свой костюм спокойного коричневого цвета с еле заметной рыжевато-коричневой полоской, светлую в тон рубашку, зеленый галстук-самовяз из набивной ткани и темно-зеленую шляпу с мягкими полями.
Я сказал:
– Вы что, ослепли на один глаз и не можете видеть другим? Вы что, не слышали обо мне раньше? Я Арчи Гудвин из конторы Ниро Вулфа.
Пришлось вынуть визитную карточку и сунуть ему под нос. Он посмотрел и сказал:
– Все правильно, вас ожидают наверху.
В лифте стоял еще один шпик. Больше никого. Этого человека я знал – Слим Фольц. Мы обменялись вежливыми приветствиями, я вошел в лифт и поехал наверх. Кремер организовал все довольно хорошо. Отовсюду были собраны стулья, и около пятидесяти человек, большей частью женщины и лишь несколько мужчин, сидели в большой комнате. Они перешептывались между собой. Четверо или пятеро шпиков, городских парней, стояли группой в углу. В другом конце комнаты стоял инспектор Кремер, разговаривая с Мак-Нэром. Я подошел к ним.
Кремер крикнул:
– Минутку, Гудвин!
Он продолжал говорить с Мак-Нэром, но вскоре повернулся ко мне.
– Довольно большая толпа, да? Шестьдесят два человека обещали прийти. Собралось сорок пять. Не так плохо.
– Все служащие здесь?
– Все, кроме швейцара. Вам он нужен?
– Да, хорошо бы, а где здесь примерочная?
– Третья дверь налево. Вы знаете капитана Диксона? Я взял его в помощь.
– Когда-то я знавал его.
Я пошел по коридору, отсчитал третью дверь, открыл ее и вошел. Эта комната была немного длиннее той, которой мы пользовались накануне. За столом сидел маленький самодовольный человек с лысой головой, большими ушами и маленькими глазками. Перед ним были аккуратно разложены карандаши и блокноты. Я сказал ему, что знаю его – он капитан Диксон, а я Арчи Гудвин – и что сегодня прекрасное утро. Он посмотрел на меня, не утруждая себя даже кивком головы, видимо, стараясь сберечь свою энергию, а потом разразился каким-то бурчанием, средним между криком совы и кваканьем бычьей лягушки. Я оставил его в покое и вернулся в большую комнату.
Мак-Нэр обошел толпу сзади и нашел себе стул. Кремер, увидев меня, сказал:
– Я думаю, мы не будем ждать всех остальных. Они и без того уже начинают волноваться.
– Ладно, валяйте…
Я прислонился к стене и стал лицом к аудитории. Здесь собрались люди всех возрастов, разных фигур и комплекций, и представляли собой примерно то, что можно было ожидать. Было очень мало женщин, которые могли бы позволить себе заплатить триста долларов за весенний костюм, да к тому же большинство из них можно было бы завернуть в кусок старой мешковины и получить тот же результат! Среди присутствующих исключением в то утро казалась миссис Эдвин Фрост, которая сидела очень прямо в первом ряду, а с ней две богини по одной с каждой стороны. Луэлин Фрост и его отец сидели позади них. Я также заметил рыжую женщину с молочно-белой кожей и с глазами, как звезды. Позднее я узнал, что это была графиня фон Ранц-Дяйхен из Праги.
Кремер сидел ко всей этой толпе лицом и говорил:
– …Сначала я хочу поблагодарить мистера Мак-Нэра за то, что он закрыл свой магазин и разрешил использовать его для нашей цели. Мы ценим его помощь и понимаем, что он так же, как и мы, стремится расследовать до конца это печальное дело… Затем я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли и тем самым показали, что в нашей стране много добропорядочных граждан, готовых оказать содействие закону. Никто из вас, конечно, не обязан был приходить. Вы просто исполняете ваш долг. Я благодарю вас от имени комиссара полиции мистера Хомберта и районного прокурора мистера Скиннера.
Мне хотелось сказать ему: «Не останавливайтесь на этом, стоит добавить еще мэра, председателей Совета старейшин и т. п.».
Кремер продолжал:
– Я надеюсь, что никто из вас не будет оскорблен или раздражен тем экспериментом, который мы хотим провести. Мы не смогли объяснить его каждому из вас по телефону, и я хочу сделать общее пояснение. Я полагаю, что некоторые из вас сочтут его абсурдным… Вероятно, потом вы расскажете вашим друзьям, какой глупой бывает полиция. Но я заверяю вас, что мы делаем это не просто для забавы, а рассматриваем как серьезную часть наших усилий добраться до истины в этом прискорбном деле. Это все, что я хотел сказать. Теперь я попрошу вас пройти по коридору до третьей двери налево. Я организовал все так, чтобы не отнимать у вас время. Вот почему мы попросили вас написать ваше имя дважды, на двух различных листках бумаги. В примерочной будут капитан Диксон, мистер Гудвин и я. Мы зададим вам один вопрос – и все. Когда вы выйдете, вас попросят покинуть здание или остаться здесь в коридоре, если вам нужно подождать кого-нибудь, но не разговаривать с теми, кто еще не был в этой комнате. Последним придется набраться терпения. Я еще раз благодарю вас за помощь.
Кремер вздохнул с облегчением, повернулся на каблуках и крикнул группе шпиков:
– Все в порядке, Роуклифф, мы можем начать с переднего ряда.
– Мистер инспектор!
Кремер снова повернулся. Женщина с большой головой и почти без плечей возникла в середине толпы и вызывающе выставила свою челюсть.
– Я хочу вам напомнить, инспектор, что мы не обязаны отвечать на вопрос, который вы сочтете уместным задать… Я член Союза Достойных Граждан, и я пришла сюда, чтобы убедиться в том, как соблюдается закон.
Кремер поднял руку.
– Все в порядке, мадам. Не будет вообще никакого принуждения…
– Очень хорошо. Всем следует понять, что граждане имеют свои права, так же как и обязанности.
Двое или трое присутствующих захихикали. Кремер пригласил меня взглядом присоединиться к нему, и мы пошли по коридору, а затем в указанную комнату. Капитан Диксон на этот раз даже не потрудился бросить на нас свой взгляд. Вероятно, краем глаза он уже определил личность вошедших. Кремер заворчал и уселся на один из обитых шелком стульев, поставленных у перегородки.
– Теперь, когда мы уже готовы начать, – проворчал он, – думаю, что все нами задуманное – бесполезно.
Капитан Диксон издал нечто среднее между курлыканьем голубя и ревом свиноматки вместе со своим потомством. Я разложил верхние четыре коробки Ройал Медли из стопки и положил их на пол, под стол, с глаз долой, а в руки взял только одну.
– Все? – спросил я Кремера. – Мне говорить?
Он кивнул.
Дверь открылась, и один из шпиков ввел женщину средних лет в обтекаемой шляпе цвета первого слоя краски, которую накладывают на железный мост. Она остановилась и оглянулась без особого любопытства. Я протянул к ней руку.
– Бумагу, пожалуйста.
Она вручила мне листочки бумаги, а я дал один капитану Диксону и оставил себе другой.
– Теперь, миссис Боллин, пожалуйста, делайте то, что я попрошу, естественно, как вы сделали бы это в обычных условиях, без колебаний или нервозности.
Она улыбнулась мне.
– Я не нервная.
– Хорошо. – Я протянул ей коробку. – Возьмите конфетку.
Ее плечи не без изящества поднялись и опустились.
– Я редко ем конфеты.
– Нам не нужно, чтобы вы ели. Просто возьмите конфетку. Пожалуйста.
Она, не глядя, опустила руку в коробку, поймала «крем в шоколаде» и подняла конфету вверх. Я сказал:
– Хорошо. Положите ее обратно, пожалуйста. Вот и все. Благодарю вас. До свидания, миссис Боллин.
Она оглянулась на нас и сказала дружелюбно, но с удивлением:
– Ну и ну! – и ушла.
Я склонился над столом, поставил галочку в углу ее листика бумаги и цифру шесть под ее именем. Кремер заворчал:
– Вулф сказал: надо делать три пометки.
– Да. Он предлагал учитывать и наше мнение. Но мне кажется, что, если эта дама и была в чем-нибудь замешана, то даже Ниро Вулф никогда бы не выяснил этого.
Диксон издал очередной звук, средний между криками южноафриканской антилопы и трехпалого ленивца.
Дверь открылась, и вошла высокая стройная женщина в плотно облегающем длинном черном пальто с черно-бурой лисой. Она, вероятно, страдала гигантоманией. Губы ее были крепко сжаты. Она пристально посмотрела на нас глубоким сосредоточенным взглядом. Я взял ее листочки и передал один Диксону.
– Теперь, мисс Клеймор, пожалуйста, делайте то, что я вас попрошу, так, как будто вы у себя дома, без колебания или нервозности. Хорошо?
Она немного поежилась, но я уже протянул ей коробку.
– Возьмите одну конфету.
– Ох. – Она задохнулась от изумления и уставилась на конфеты. – Это та коробка…
Мисс Клеймор содрогнулась, отступила, поднесла руку, сжатую в кулак, ко рту и завизжала.
Я сказал ледяным тоном:
– Благодарю вас. До свидания, мадам. Все в порядке. Дежурный!
Шпик тронул ее за руку и повернул к двери. Я заметил, нагнувшись, чтобы отметить ее листок:
– Этот визг явно наигранный. Она такая же фальшивая на сцене, как и вне ее. Вы видели ее в спектакле «Цена глупости»?
Кремер спокойно сказал:
– Это чертова баба.
Диксон издал какой-то звук. Дверь открылась, и вошла еще одна женщина. Мы проделали все по нашему плану. Это заняло почти два часа. Служащих мы приберегли на конец. Некоторые клиенты брали по три конфетки, некоторые по две, а несколько человек не взяли ни одной. Когда первая коробка поистрепалась, я вынул свежую из запаса. Диксон издал еще несколько звуков, но ограничивался главным образом тем, что делал на своих листочках бумаги отметки, а я продолжал делать то же на моих. Кое-кто препирался, но серьезных инцидентов не было.
Вошла Элен Фрост. Она была бледна, как смерть, и не взяла ни одной конфеты. Тельма Митчел пристально посмотрела на меня и, закусив нижнюю губу, взяла три конфеты – «засахаренные фрукты». Дадли Фрост сказал, что мы занимаемся ерундой, и затеял спор с Кремером. Ему пришлось выслушать предложение покинуть комнату. Луэлин ничего не сказал и выбрал три разные конфеты. Мать Элен взяла тонкую узенькую шоколадку, «иорданский миндаль», драже с вязкой начинкой и деликатно вытерла пальцы носовым платком после того как положила их обратно.
Один посетитель, который заинтересовал меня потому, что я уже слышал о нем кое-что, оказался сорокалетним мужчиной в легком костюме с подложенными плечами. Впрочем, возможно, он был и старше. У него были темные глаза, которые беспрестанно двигались. На листке значилось: Перрен Геберт.
Поколебавшись секунду – брать или не брать конфету, он улыбнулся, чтобы показать, что готов потешить нас, и взял одну наугад.
Служащие пришли последние, а самым последним был Бойден Мак-Нэр. После того как я закончил с ним, инспектор Кремер встал.
– Благодарю вас, мистер Мак-Нэр. Вы сделали для нас большое одолжение. Через две минуты мы уйдем отсюда, и вы можете открывать свой магазин.
– Вам удалось… что-нибудь узнать?
Мак-Нэр вытер лицо носовым платком.
– Я не знаю, как это повлияет на мои дела. Все это ужасно. – Он сунул руку в карман и снова вытащил ее. – У меня разболелась голова. Пойду-ка я в кабинет и выпью немного аспирина. Мне следует, наверно, зайти в больницу и отправиться домой. Что это был за трюк такой?
– То, что мы делали здесь? – Кремер вынул сигару. О, это был просто психологический эксперимент. Я дам вам знать, если нам удастся сделать какой-либо вывод.
– Извините, я должен отсюда уйти и заняться теми женщинами… Ну, дайте мне знать.
Я ушел вместе с Кремером. Капитан Диксон поплелся за нами. Когда мы выходили из здания, Кремер держался спокойно и с достоинством, но как только очутились на тротуаре, он набросился на меня и задал жару. Я удивился, каким ядовитым он может быть, но, поскольку он продолжал горячиться, я понял, что он просто высказывает свое «высокое мнение» о Ниро Вулфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25