Не хотите ли вы сказать, что это было все, что вы только имели для решения этой задачи.
Было пять минут седьмого, и Вулф только что спустился из оранжереи. Фросты и Гленна Мак-Нэр давно уже ушли, Каллиду Фрост увезли тоже. Суматоха кончилась. На входной двери была цепочка, чтобы было легче не пускать репортеров.
Два окна были широко открыты уже более двух часов, но запах горького миндаля от небольшого количества вещества, пролитого на пол, все еще носился в воздухе, и касалось, что он всегда будет там оставаться.
Вулф кивнул и налил себе пива.
– Это было все, сэр… что касается подписания заявления, я предпочитаю не делать этого. Фактически я отказываюсь… Ваше шумное негодование сегодня днем было возмутительно; более того, оно было глупо. Я возмущался им тогда, и я все еще возмущаюсь.
Он выпил. Кремер заворчал. Вулф продолжал.
– Бог знает, где это Мак-Нэр спрятал свою проклятую коробку. Мне казалось весьма вероятным, что она никогда не будет найдена. А если бы она не была найдена, то конечно же доказательство вины миссис Каллиды Фрост было бы в лучше случае нудным и очень трудным, а в худшем случае и вообще невозможным. Ей все время везло и могло бы продолжать везти…
Он вздохнул и, посмотрев на инспектора, сказал:
– Вот поэтому-то я послал Сола Пензера к ремесленнику заказать коробку из красной кожи и сделанную так, чтобы она казалась старой и потрепанной. Было весьма вероятно, что ни один из Фростов никогда не видел красной коробки мистера Мак-Нэра. Поэтому было не так опасно, что подлинность красной коробки будет оспариваться. Я рассчитывал, что психологическое воздействие на миссис Каллиду Фрост будет весьма значительным.
– Да, несомненно. Вы великий умник. – Кремер еще пожевал свою сигару. – Но вы сильно рисковали, и вы любезно позволили мне рисковать вместе с вами без предварительного объяснения, но я признаю, это был замечательный трюк… Но это не главное… дело в том, что вы купили ядовитое масло горького миндаля, положили его в красную коробку и вручили его ей. Это слишком хитро даже для вас… И я был здесь, когда это случилось. Я не осмеливаюсь изложить отчет в таком виде. Я являюсь инспектором, и я не осмеливаюсь.
– Как вам угодно, сэр.
Плечи Вулфа поднялись и снова опустились.
– К сожалению, исход был роковым. Я делал это лишь затем, чтобы произвести впечатление. Я был поражен, как громом, и беспомощен, когда она… ну… злоупотребила им… Я использовал ядовитое масло вместо какого-нибудь суррогата, потому что думал, она могла бы откупорить пузырек и запах… Это тоже было рассчитано на психологический эффект…
– Черта с два… психологический… Это было точно для того, чтобы она употребила его. Что вы пытаетесь сделать, одурачить меня?
– Нет, в самом деле, нет… Но вы начали говорить о подписанном заявлении, а мне это не нравится. Я предпочитаю быть откровенным… Вы отлично знаете, что я не стал бы подписывать заявление…
Вулф погрозил ему пальцем.
– Дело в том, что вы неблагодарны… Вы хотели бы, чтобы это дело было решено, и преступник наказан, не так ли?.. Оно решено… Закон – это завистливое чудовище, и вы представляете его. Вы не можете принять достойного и быстрого завершения схватки между отдельной личностью и тем, что вы называете обществом, пока в вашей власти превратить ее в отвратительную и длительную борьбу; жертва должна извиваться, как червяк в ваших пальцах, не десять минут, а десять месяцев… Пф! Я не люблю закон. Это не я, один великий философ сказал, что закон – это осел.
– Ну, не переносите это на меня. Я не являюсь законом, я просто полицейский… Где вы купили масло горького миндаля?
Глаза Ниро Вулфа сузились.
– Вы и в самом деле хотите спросить меня об этом?
Кремер выглядел смущенным. Но он упорствовал:
– Я спрашиваю об этом.
– Вы спрашиваете… Очень хорошо, сэр… Я знаю, конечно, что продажа этого вещества незаконна… Ох! Снова закон!.. Аптекарь, который является одним из моих друзей, устроил мне это. Если вы достаточно логичны, чтобы пытаться выяснить, кто он, и принять меры, чтобы наказать его за это нарушение закона… Я тогда покину эту страну и поеду жить в Египет, где у меня есть хороший собственный дом… Если же я сделаю это, то один из десяти ваших случаев убийств останется нераскрытым, и я, честное слово, надеюсь, что вы пострадаете за это.
Кремер вынул сигару изо рта, посмотрел на Вулфа и медленно покачал головой. Наконец он сказал:
– Я согласен… Я не против. Я не буду совать нос в дела вашего друга… Еще через десять лет я буду готов уйти в отставку… Что беспокоит меня, так это следующее… Что собирается делать полиция, скажем, через сто лет, когда вас не будет в живых. – И он продолжал поспешно: – Ну, не обижайтесь. Я соображаю, что к чему… Я хотел попросить вас еще об одной вещи. Вы знаете, что у меня есть комната там в управлении, где мы держим некоторые любопытные вещи – топоры, пистолеты и так далее, которыми пользовались в то или иное время разные преступники… Как насчет того, чтобы взять эту красную коробку и прибавить ее к этой коллекции. Мне бы в самом деле хотелось иметь ее. Она ведь вам не нужна.
– Я бы не сказал. Вам придется спросить мистера Гудвина. Я подарил ее ему.
Кремер посмотрел на меня.
– Как насчет коробки, Гудвин? Хорошо?
– Нет, – я покачал головой и ухмыльнулся ему, – сожалею, инспектор. Я намерен сохранить ее. Это как раз то, что мне нужно, чтобы держать почтовые марки.
Я все еще пользуюсь ею. Но Кремер тоже получил коробку для своей коллекции, ибо примерно неделю спустя красная коробка Мак-Нэра была найдена в фамильном поместье в Шотландии, в кирпичном дымоходе.
В ней хватило бы информации на три суда присяжных, но к этому времени Каллиду Фрост уже похоронили.
Глава 20
Вулф хмурился, переводя взгляд с Луэлина Фроста на его отца и обратно.
– Где она? – спросил он требовательно.
Был полдень в понедельник, Фросты позвонили по телефону в то утро и попросили принять их, Лу сидел в кресле для «тупиц», его отец слева от него, с табуретом у себя под локтем, а на нем стояли пара стаканов и бутылка «Старого Коркорана».
Вулф только что прикончил вторую бутылку пива и уютно откинулся на спинку кресла. Я достал уже свою записную книжку.
Луэлин сказал, слегка покраснев.
– Она поехала в Гленнанн. Она говорит, что звонила вам в субботу вечером, чтобы спросить, может ли поехать туда. Она… она не хочет видеть никого из Фростов. Она не захотела говорить со мной. Я знаю, что это было ужасное время для нее, но, Боже мой, не может же она вечно жить, не общаясь с людьми… Мы хотим, чтобы вы поехали туда и поговорили с ней. Вы можете доехать туда меньше, чем за два часа.
– Мистер Фрост, – Вулф погрозил ему пальцем, – пожалуйста, прекратите это. Чтобы я ехал в течение двух часов – даже сама ваша мысль об этом непростительна… И предложить мне это серьезно является бесстыдной дерзостью. Ваш успех с этим письмом, которое вы принесли неделю назад, ударил вам в голову… Я не удивляюсь, что мисс Мак-Нэр нуждается во временном отдыхе от семьи Фростов… Дайте ей еще день или два, чтобы привыкнуть к мысли, что вы не все заслуживаете истребления. В конце концов, когда вы действительно добьетесь разговора с ней, вы будете обладать двумя вновь приобретенными преимуществами: вы не будете орто-кузенами, и вы будете иметь более миллиона долларов… По крайней мере, я предполагаю, что так будет. Ваш отец может сообщить вам об этом.
Дадли Фрост поставил стакан с виски, сделал маленький глоточек воды с такой осторожностью, которая указывала, что превышение дозы этой жидкости даже на десять капель могло бы быть опасной, и прочистил горло.
– Я уже сообщал об этом ему. Эта женщина, моя невестка, упокой Господи, ее душу, огорчала меня в этом отношении в течение почти двадцати лет… Хорошо, ее нет больше. В некотором отношении она была не больше чем дура. Она должна была знать, что если бы я распоряжался состоянием моего брата, то раньше или позже от него ничего бы не осталось… Я знал это, вот почему я не распоряжался им. Я передал его в 1918 году юристу по имени Кэбот – дал ему полномочия – не могу я противостоять ему, и никогда не мог. Он лысый и тощий и весь день в воскресенье играет в гольф… Вы знаете его? У него есть бородавка на шее сбоку… Он представил мне квартальный отчет на прошлой неделе от дипломированного бухгалтера-ревизора, что состояние на сегодняшний день увеличилось на 22% по сравнению с его первоначальной величиной. Поэтому мой сын получит свой миллион. И я получу тоже. Мы посмотрим, как долго я смогу продержать его… У меня есть свои собственные планы на это… Но об одном деле я хотел поговорить с вами… фактически вот почему я пришел сюда с Лу сегодня утром. Мне кажется, что естественный источник для уплаты вашего гонорара – это миллион, который я получаю. Конечно, я не могу вам дать чек сейчас, потому что понадобится время…
– Мистер Фрост, пожалуйста, мисс Мак-Нэр является моей клиенткой…
Но Дадли Фрост не остановился.
– Вздор! Это все чепуха! Я все время думал, что мой сын должен заплатить вам; я только не знал, как я смог бы… Элен это… это… к черту. Она не будет иметь ничего, если только она не возьмет часть наших…
– Мистер Фрост, я настаиваю. Я знаю, что мистер Мак-Нэр оставил личные указания у сестры относительно его имущества. Несомненно…
– Мак-Нэр?.. Этот болван? Почему она возьмет деньги от него? Потому что вы говорите, он был ее отцом?.. Может быть, у меня свои сомнения относительно этих якобы открытий о происхождении… Может быть… Во всяком случае, это не может быть чем-то похожим на миллион. У нее может быть миллион, если она выйдет замуж за моего сына, а я надеюсь, что она выйдет… Потому что я очень люблю ее. Но они могут также держать все свои деньги, потому что они им понадобятся, тогда как мне не понадобятся мои, так как вряд ли есть возможность того, что я долго удержу свои деньги, заплачу я вам или нет. И не такой уж это большой ломоть от миллиона. Эти десять тысяч долларов… если только не будет больше вследствие новых событий, с тех пор как я в последний раз говорил с вами об этом… Как бы то ни было, я не хочу больше слышать никаких разговоров о том, что Элен ваша клиентка… Это вздор, я не буду слушать его. Вы можете послать мне ваш счет, и, если он не нелепый, я прослежу за тем, чтобы его оплатили… Нет, я говорю вам, что бесполезно говорить!.. Дело в том, что вам следует рассматривать это, как я рассматриваю… Чертовски удачная вещь, что у меня возникла идея передать управление состоянием Кэботу.
Я закрыл записную книжку и швырнул ее на письменный стол. Склонив голову на руки, закрыл глаза и постарался расслабиться…
Как я уже сказал, этот случай был просто сменой клиентов, одного другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Было пять минут седьмого, и Вулф только что спустился из оранжереи. Фросты и Гленна Мак-Нэр давно уже ушли, Каллиду Фрост увезли тоже. Суматоха кончилась. На входной двери была цепочка, чтобы было легче не пускать репортеров.
Два окна были широко открыты уже более двух часов, но запах горького миндаля от небольшого количества вещества, пролитого на пол, все еще носился в воздухе, и касалось, что он всегда будет там оставаться.
Вулф кивнул и налил себе пива.
– Это было все, сэр… что касается подписания заявления, я предпочитаю не делать этого. Фактически я отказываюсь… Ваше шумное негодование сегодня днем было возмутительно; более того, оно было глупо. Я возмущался им тогда, и я все еще возмущаюсь.
Он выпил. Кремер заворчал. Вулф продолжал.
– Бог знает, где это Мак-Нэр спрятал свою проклятую коробку. Мне казалось весьма вероятным, что она никогда не будет найдена. А если бы она не была найдена, то конечно же доказательство вины миссис Каллиды Фрост было бы в лучше случае нудным и очень трудным, а в худшем случае и вообще невозможным. Ей все время везло и могло бы продолжать везти…
Он вздохнул и, посмотрев на инспектора, сказал:
– Вот поэтому-то я послал Сола Пензера к ремесленнику заказать коробку из красной кожи и сделанную так, чтобы она казалась старой и потрепанной. Было весьма вероятно, что ни один из Фростов никогда не видел красной коробки мистера Мак-Нэра. Поэтому было не так опасно, что подлинность красной коробки будет оспариваться. Я рассчитывал, что психологическое воздействие на миссис Каллиду Фрост будет весьма значительным.
– Да, несомненно. Вы великий умник. – Кремер еще пожевал свою сигару. – Но вы сильно рисковали, и вы любезно позволили мне рисковать вместе с вами без предварительного объяснения, но я признаю, это был замечательный трюк… Но это не главное… дело в том, что вы купили ядовитое масло горького миндаля, положили его в красную коробку и вручили его ей. Это слишком хитро даже для вас… И я был здесь, когда это случилось. Я не осмеливаюсь изложить отчет в таком виде. Я являюсь инспектором, и я не осмеливаюсь.
– Как вам угодно, сэр.
Плечи Вулфа поднялись и снова опустились.
– К сожалению, исход был роковым. Я делал это лишь затем, чтобы произвести впечатление. Я был поражен, как громом, и беспомощен, когда она… ну… злоупотребила им… Я использовал ядовитое масло вместо какого-нибудь суррогата, потому что думал, она могла бы откупорить пузырек и запах… Это тоже было рассчитано на психологический эффект…
– Черта с два… психологический… Это было точно для того, чтобы она употребила его. Что вы пытаетесь сделать, одурачить меня?
– Нет, в самом деле, нет… Но вы начали говорить о подписанном заявлении, а мне это не нравится. Я предпочитаю быть откровенным… Вы отлично знаете, что я не стал бы подписывать заявление…
Вулф погрозил ему пальцем.
– Дело в том, что вы неблагодарны… Вы хотели бы, чтобы это дело было решено, и преступник наказан, не так ли?.. Оно решено… Закон – это завистливое чудовище, и вы представляете его. Вы не можете принять достойного и быстрого завершения схватки между отдельной личностью и тем, что вы называете обществом, пока в вашей власти превратить ее в отвратительную и длительную борьбу; жертва должна извиваться, как червяк в ваших пальцах, не десять минут, а десять месяцев… Пф! Я не люблю закон. Это не я, один великий философ сказал, что закон – это осел.
– Ну, не переносите это на меня. Я не являюсь законом, я просто полицейский… Где вы купили масло горького миндаля?
Глаза Ниро Вулфа сузились.
– Вы и в самом деле хотите спросить меня об этом?
Кремер выглядел смущенным. Но он упорствовал:
– Я спрашиваю об этом.
– Вы спрашиваете… Очень хорошо, сэр… Я знаю, конечно, что продажа этого вещества незаконна… Ох! Снова закон!.. Аптекарь, который является одним из моих друзей, устроил мне это. Если вы достаточно логичны, чтобы пытаться выяснить, кто он, и принять меры, чтобы наказать его за это нарушение закона… Я тогда покину эту страну и поеду жить в Египет, где у меня есть хороший собственный дом… Если же я сделаю это, то один из десяти ваших случаев убийств останется нераскрытым, и я, честное слово, надеюсь, что вы пострадаете за это.
Кремер вынул сигару изо рта, посмотрел на Вулфа и медленно покачал головой. Наконец он сказал:
– Я согласен… Я не против. Я не буду совать нос в дела вашего друга… Еще через десять лет я буду готов уйти в отставку… Что беспокоит меня, так это следующее… Что собирается делать полиция, скажем, через сто лет, когда вас не будет в живых. – И он продолжал поспешно: – Ну, не обижайтесь. Я соображаю, что к чему… Я хотел попросить вас еще об одной вещи. Вы знаете, что у меня есть комната там в управлении, где мы держим некоторые любопытные вещи – топоры, пистолеты и так далее, которыми пользовались в то или иное время разные преступники… Как насчет того, чтобы взять эту красную коробку и прибавить ее к этой коллекции. Мне бы в самом деле хотелось иметь ее. Она ведь вам не нужна.
– Я бы не сказал. Вам придется спросить мистера Гудвина. Я подарил ее ему.
Кремер посмотрел на меня.
– Как насчет коробки, Гудвин? Хорошо?
– Нет, – я покачал головой и ухмыльнулся ему, – сожалею, инспектор. Я намерен сохранить ее. Это как раз то, что мне нужно, чтобы держать почтовые марки.
Я все еще пользуюсь ею. Но Кремер тоже получил коробку для своей коллекции, ибо примерно неделю спустя красная коробка Мак-Нэра была найдена в фамильном поместье в Шотландии, в кирпичном дымоходе.
В ней хватило бы информации на три суда присяжных, но к этому времени Каллиду Фрост уже похоронили.
Глава 20
Вулф хмурился, переводя взгляд с Луэлина Фроста на его отца и обратно.
– Где она? – спросил он требовательно.
Был полдень в понедельник, Фросты позвонили по телефону в то утро и попросили принять их, Лу сидел в кресле для «тупиц», его отец слева от него, с табуретом у себя под локтем, а на нем стояли пара стаканов и бутылка «Старого Коркорана».
Вулф только что прикончил вторую бутылку пива и уютно откинулся на спинку кресла. Я достал уже свою записную книжку.
Луэлин сказал, слегка покраснев.
– Она поехала в Гленнанн. Она говорит, что звонила вам в субботу вечером, чтобы спросить, может ли поехать туда. Она… она не хочет видеть никого из Фростов. Она не захотела говорить со мной. Я знаю, что это было ужасное время для нее, но, Боже мой, не может же она вечно жить, не общаясь с людьми… Мы хотим, чтобы вы поехали туда и поговорили с ней. Вы можете доехать туда меньше, чем за два часа.
– Мистер Фрост, – Вулф погрозил ему пальцем, – пожалуйста, прекратите это. Чтобы я ехал в течение двух часов – даже сама ваша мысль об этом непростительна… И предложить мне это серьезно является бесстыдной дерзостью. Ваш успех с этим письмом, которое вы принесли неделю назад, ударил вам в голову… Я не удивляюсь, что мисс Мак-Нэр нуждается во временном отдыхе от семьи Фростов… Дайте ей еще день или два, чтобы привыкнуть к мысли, что вы не все заслуживаете истребления. В конце концов, когда вы действительно добьетесь разговора с ней, вы будете обладать двумя вновь приобретенными преимуществами: вы не будете орто-кузенами, и вы будете иметь более миллиона долларов… По крайней мере, я предполагаю, что так будет. Ваш отец может сообщить вам об этом.
Дадли Фрост поставил стакан с виски, сделал маленький глоточек воды с такой осторожностью, которая указывала, что превышение дозы этой жидкости даже на десять капель могло бы быть опасной, и прочистил горло.
– Я уже сообщал об этом ему. Эта женщина, моя невестка, упокой Господи, ее душу, огорчала меня в этом отношении в течение почти двадцати лет… Хорошо, ее нет больше. В некотором отношении она была не больше чем дура. Она должна была знать, что если бы я распоряжался состоянием моего брата, то раньше или позже от него ничего бы не осталось… Я знал это, вот почему я не распоряжался им. Я передал его в 1918 году юристу по имени Кэбот – дал ему полномочия – не могу я противостоять ему, и никогда не мог. Он лысый и тощий и весь день в воскресенье играет в гольф… Вы знаете его? У него есть бородавка на шее сбоку… Он представил мне квартальный отчет на прошлой неделе от дипломированного бухгалтера-ревизора, что состояние на сегодняшний день увеличилось на 22% по сравнению с его первоначальной величиной. Поэтому мой сын получит свой миллион. И я получу тоже. Мы посмотрим, как долго я смогу продержать его… У меня есть свои собственные планы на это… Но об одном деле я хотел поговорить с вами… фактически вот почему я пришел сюда с Лу сегодня утром. Мне кажется, что естественный источник для уплаты вашего гонорара – это миллион, который я получаю. Конечно, я не могу вам дать чек сейчас, потому что понадобится время…
– Мистер Фрост, пожалуйста, мисс Мак-Нэр является моей клиенткой…
Но Дадли Фрост не остановился.
– Вздор! Это все чепуха! Я все время думал, что мой сын должен заплатить вам; я только не знал, как я смог бы… Элен это… это… к черту. Она не будет иметь ничего, если только она не возьмет часть наших…
– Мистер Фрост, я настаиваю. Я знаю, что мистер Мак-Нэр оставил личные указания у сестры относительно его имущества. Несомненно…
– Мак-Нэр?.. Этот болван? Почему она возьмет деньги от него? Потому что вы говорите, он был ее отцом?.. Может быть, у меня свои сомнения относительно этих якобы открытий о происхождении… Может быть… Во всяком случае, это не может быть чем-то похожим на миллион. У нее может быть миллион, если она выйдет замуж за моего сына, а я надеюсь, что она выйдет… Потому что я очень люблю ее. Но они могут также держать все свои деньги, потому что они им понадобятся, тогда как мне не понадобятся мои, так как вряд ли есть возможность того, что я долго удержу свои деньги, заплачу я вам или нет. И не такой уж это большой ломоть от миллиона. Эти десять тысяч долларов… если только не будет больше вследствие новых событий, с тех пор как я в последний раз говорил с вами об этом… Как бы то ни было, я не хочу больше слышать никаких разговоров о том, что Элен ваша клиентка… Это вздор, я не буду слушать его. Вы можете послать мне ваш счет, и, если он не нелепый, я прослежу за тем, чтобы его оплатили… Нет, я говорю вам, что бесполезно говорить!.. Дело в том, что вам следует рассматривать это, как я рассматриваю… Чертовски удачная вещь, что у меня возникла идея передать управление состоянием Кэботу.
Я закрыл записную книжку и швырнул ее на письменный стол. Склонив голову на руки, закрыл глаза и постарался расслабиться…
Как я уже сказал, этот случай был просто сменой клиентов, одного другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25