Все остальные посмеивались над ней, но я заметила, что два-три юных крота всерьез чесали затылки, обдумывая эту проблему.
Для связи с шаттлом и Ново-Йорком в лагере установили удаленный терминал; я стала выкраивать по часу ежедневно на свои демографические задачи по старт-проекту. Занятия этой работой доставляли мне удовольствие, а вдобавок я чувствовала себя жутко добродетельной, делая нечто, приятное Дэну. Каждый день я по несколько минут разговаривала с ним и с Джоном перед тем, как открыть канал связи для других переговоров.
Терминал был стандартным связным устройством, где конструкцией не предусматривалась сенсорная панель обратной связи, поэтому для обучения он не годился. Но я объяснила Индире, как получать доступ к различным данным; вскоре ее стало почти невозможно оторвать от клавиатуры. Набор не представлял для нее трудности, хотя последний раз она садилась за компьютер много лет назад, поэтому очень скоро она уже пользовалась библиотекой Ново-Йорка не хуже любого из нас.
Мы присвоили бейсбольной площадке и нескольким времянкам гордое название «ферма». Вскоре эта ферма сделалась довольно шумным местечком. Там возбужденно обменивались новостями на своем птичьем языке цыплята; непрерывно блеяли все еще ковылявшие в гипсовых повязках овцы, жалуясь на свои беды каждому встречному и поперечному. Братья Фроммы поймали олененка, притащили его на ферму и устроили для него отдельный маленький загон. Ребятишки были в восторге, зато овцы, изнывавшие теперь от мук ревности, возненавидели бедняжку всей душой. Очень скоро на свет вылупились новые цыплята, а из рассады выросло нечто, напоминающее настоящие овощи.
Над фермой витало всеобщее чувство радостной успокоенности, а может, и счастья. Не могу сказать, чтобы я разделяла его с остальными.
Слишком уж хорошо шли дела.
Евангелие от Чарли
Джефф с Тедом пробыли на Острове несколько месяцев, прежде чем в коммуне стала нарастать вполне понятная напряженность. Как-то они сидели на берегу, разговаривая со Столом и лениво наблюдая, как заходящее солнце спускается все ниже, почти на самые палубы покачивавшихся в гавани проржавевших старых кораблей.
– Знаете, последнее время я чувствую себя совершенно бесполезным, – пожаловался Стом. – Черт знает, сколько времени прошло с тех пор, как чума кого-то прихватила.
– Да, с тех пор, как мы здесь, заболел только один человек, – согласился Джефф. – А как часто тут у вас это обычно бывает?
– Три, четыре раза в год, не меньше. В прошлом году – почти каждый месяц. – Стом швырнул в воду раковину, посчитал, сколько раз она подпрыгнула. – Меня от этой чертовой рыбы уже с души воротит.
– Есть места, где чума встречается гораздо реже, – вскользь заметил Джефф.
– Точно, – сказал Тед. – Я слышал, что на севере есть и такие места, где о ней знают только понаслышке.
– Наверно, есть. Интересно, куда в таком случае подевались все старики? – поинтересовался Стом.
– Может быть, так и живут себе на севере. Носа оттуда не высовывают, чтобы эту чуму случайно не подцепить.
– Дерьмо. – Стом швырнул следующую раковину. Она оказалась тяжелой и подпрыгнула всего один раз. – Не понимаю, что за смысл коптить небо так долго? Мне и так кажется, будто я живу уже целую вечность. – Бравада в его голосе была явно наигранной.
– Брось, – сказал Джефф. – Если б тебе предложили пожить годик-другой сверх положенного, ты бы не отказался.
– Болтал бы ты поменьше. – Стом поджал губы, задумался, рассеянно разглядывая рябь на поверхности воды. – Может быть, да, а может быть – нет, – сказал он наконец. – Мне иногда хочется понять, как это выглядит – жить долго. Что это значит для тебя, например? Ты знаешь до хрена всяких интересных вещей.
– Когда разразилась война, мне был уже тридцать один год, а я все еще продолжал учиться, – объяснил Джефф.
– Прилежный малыш, – похвалил его Стом и снова о чем-то задумался. – У тебя все время что-нибудь болит, – сказал он после паузы. – По утрам ты едва можешь ходить. Расплата за долгую жизнь, а?
– Нет, это болезнь. Мы с ней вместе родились. Мне приходилось знавать действительно старых людей, которым было уже за сто; у них нигде ничего не болело.
– Я тоже знал таких, – сказал Тед. – Послушай, Стом, ведь перед войной ты уже был достаточно взрослым. Разве ты не помнишь своих дедушек, бабушек, и все такое?
– Не-а, – ответил тот.. – Знаешь, я же воспитывался в интернате для сирот, в Тампе. Говорили, что моя мать была шлюхой. Ее кто-то ухлопал, когда я был грудным младенцем. – Он швырнул в море очередную ракушку. – Конечно, мне случалось видеть стариков. На улице, за окном. Но ни с одним из них я не был знаком.
– Мне кажется, – осторожно начал Джефф, – то, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к Чарли. Я думаю, чума – это просто болезнь, и когда-нибудь люди перестанут болеть.
К его удивлению, Стом согласно кивнул головой:
– Я думал об этом. Тогда наступят плохие времена. Хлопот не оберешься. – Он бросил на Теда острый взгляд. – Надеюсь, вы оба будете держать язык за зубами. Насчет того, как я смотрю на это.
– Ах-ха-а! – согласился Тед, потягиваясь и зевая. – Я смотрю на вещи примерно так же. – Просто старался избегать разговоров на эту тему.
– Есть люди, – вдруг яростно сказал Стом, – такие люди... Я мечтал увидеть, как чума доберется до них. Люди, которым я с наслаждением вспорол бы брюхо прямо сейчас. А теперь что?
– Постарайся полюбить уху, – посоветовал Джефф.
Стом скривился с таким видом, будто его вот-вот стошнит.
– Может, и не придется, – с надеждой в голосе сказал он. – Генерал поговаривает насчет того, чтобы отправиться на материк. На охоту. Приволочет с собой парочку мексикашек, а мы их здесь закоптим.
– Вся эта болтовня насчет еды, – сказал Джефф, поднимаясь на ноги, – действует мне на нервы. – Надо пойти похлебать ушицы.
Тед тоже встал с земли и отряхнулся.
– Валяйте, парни, – сказал Стом. – Желаю удачи. Я-то эту уху начну жрать не раньше, чем у меня живот подведет с голоду.
Они пошли по направлению к кухне. Быстро темнело; в густом неподвижном воздухе плыл тяжелый аромат магнолий и жасмина.
– Наверно, мы действительно сболтнули лишнего, – сказал Тед. – Зря.
– Нет. Все правильно. Будет куда более подозрительно, если мы станем избегать таких разговоров.
– А что произойдет, когда какой-нибудь умник все-таки сложит вместе два и два?
– Не знаю, черт возьми! Будем от всего открещиваться.
– Одну вещь я знаю точно. Не хочу, чтобы этот вонючий Генерал сытно рыгал, обсасывая мои копченые пальцы!
– А! – беспечно отмахнулся Джефф. – Какая, на хрен, разница! – Он вдруг рассмеялся. – Знаешь, что? Когда они придут за нами, я наемся мышьяка. Если они после этого попытаются нас сожрать, мы будем отомщены!
Тед печально покивал головой.
– Отличная идея, – серьезно сказал он и пнул небольшой голыш. Тот запрыгал по тропинке. – Знаешь, а мне в голову опять лезут всякие мысли. Насчет шлюпки.
– Ты снова об этом? Чистое самоубийство.
На острове было несколько парусных шлюпок. Джефф с Тедом уже не первый раз подумывали о том, чтобы на одной из них попытаться добраться до какого-нибудь из англоязычных островов Багамского архипелага. Правда, их смущало, что они никогда в жизни не ходили под парусом.
– Согласен, черт побери. А если придется выбирать? Либо шлюпка, либо из нас приготовят обед?
– Тогда шлюпка. И мы станем обедом для акул.
– Генерала бесит все, что бы мы ни делали. А он самый бешеный идиот из всех идиотов, которых я когда-либо встречал.
– Меня он не особо беспокоит. Когда я подлечивал его лишаи, то сказал, что ему дважды в год необходимо делать уколы, а иначе у него хрен отвалится.
– Да, твоя-то шкура, пожалуй, останется цела. А моя? – Тед вдруг остановился, словно на стену налетел. – Слушай! – сказал он, понизив голос. – Почему бы тебе не вколоть ему что-нибудь другое? Почему бы тебе не прикончить его, пока он не прикончил нас? Ему много лет, никто ничего не заподозрит.
– Я просто не могу этого сделать, – покачал головой Джефф. – Ничего не получится.
– Но ты же за последнее время ухлопал кучу народу.
– Верно. Я защищался. Но я не убийца.
– Какое там, к черту, убийство. Это взбесившийся шакал.
– Думаешь, тот, кто займет его место, будет лучше?
– Его место можешь занять ты. – Тед остановил Джеффа и сильно потряс его за плечо. – Понимаешь? Половина семьи считает тебя чуть ли не Богом.
Джефф высвободился и пошел дальше.
– Ага, – проворчал он, – а вторая половина спит и видит меня на кресте. Нет уж, увольте.
«Уха» представляла собой жидкую рыбную похлебку, в которой плавало несколько стручков фасоли. Они взяли свои миски и вышли наружу; кондиционер на кухне работал слишком хорошо, там было чересчур холодно для суставов Джеффа.
– Ты не хочешь уходить на север, потому что не выносишь холода. А ни в каком другом направлении мы не можем двинуться без шлюпки, ясно даже ежу. Останемся здесь – рано или поздно нарвемся на крупные неприятности, – продолжал нажимать Тед.
– У нас еще есть время, – ответил Джефф. – Да и обстановка может измениться.
– Пока не заметил, чтобы тут хоть что-нибудь менялось. – Тед встал и пошел на кухню за солью.
– Ты когда-нибудь думал о Мирах? – спросил Джефф, когда тот вернулся обратно.
– А! – махнул рукой Тед. – Что толку? Они там все окочурились. Видел по видеокубу в тот день, когда была война.
– А что, если это вранье? Предположим, что там погибли не все, тогда как?
– Ну и что с того? Они не хотят спускаться сюда, а мы не можем взлететь на небо.
– Считаешь, из-за них началась война?
– Что? Конечно, они виноваты. Они и эти засранцы русские. Значит, из-за них. А может быть, из-за нас. Какая теперь разница?
Джефф некоторое время молчал, задумчиво болтая ложкой в миске.
– Они все еще там, Тед. – сказал он, доедая похлебку. – Наверху. Это от них я получил вакцину.
– Не вешай мне лапшу на уши. Как ты мог туда попасть?
– А я там и не был. Они мне прислали вакцину из Ново-Йорка. Сбросили с автоматической ракеты.
– У тебя все в порядке с головой?
– Я говорю правду. Помнишь, мне была нужна энергетическая ячейка. Я связался с ними и объяснил, куда сбрасывать груз.
– Ново-Йорк? Как раз оттуда была та девушка, да? Чью фотографию нам показывал Газетчик?
– Да. С ней я и разговаривал. По радио, из госпиталя в Плант-Сити. Она помогла с вакциной. После войны она один раз уже летала на Землю. В Африку. В Заир.
– Это правда? Или ты меня разыгрываешь?
– Это правда.
– Так что же, ты считаешь, она прилетит сюда? За тобой?
– Вряд ли она сможет. Они садились в Заире, потому что только там остался космопорт. – Джефф отодвинул в сторону пустую миску и уставился неподвижным взглядом в темноту. – Мне бы очень хотелось снова с ней поговорить. Просто сообщить, что я все еще жив. Как раз поэтому я и копаюсь вместе с Газетчиком в библиотеке. Все думаю: а вдруг удастся восстановить ту тарелку, спутниковую антенну. Тогда можно будет снова с ними связаться.
– Тарелка? А что с ней? По-моему, она в порядке.
– Снаружи – да. Но внутри все механизмы испорчены. Я надеюсь, что когда-нибудь научусь разбираться в электронике и смастерю простейший передатчик. Здесь есть все необходимые материалы и сколько угодно электроэнергии.
– Ладно, – медленно сказал Тед. – Пусть даже тебе удастся поговорить со своей девушкой Все равно это ничего не решает. Мы рискуем остаться тут навсегда. Рискуем своей шкурой И этот риск увеличивается с каждым днем.
– Может быть, и нет. Вероятно, установив связь, мы найдем какой-нибудь выход.
Позади них открылась дверь, они оглянулись и увидели, как через эту дверь протискивается Элси-корова. Она была выше Джеффа, а уж весила раза в два больше. Черты ее лица были крупными и грубыми, на подбородке нелепо курчавилась пушистая бородка.
– Теплая нынче ночка, – сообщила она, грузно усаживаясь на ступеньку между Джеффом и Тедом. Затем она пристроила у себя на коленях целое ведро с похлебкой и принялась шумно размешивать ее большой кухонной ложкой.
– Ступай отсюда, Элси, – сказал Джефф. – У нас здесь мужской разговор.
– Ты-то мужчина, – возразила Элси, – а он мальчишка. Все они тут мальчишки.
– Слушай, нам действительно нужно поговорить, – разозлился Тед. – Тебе что, корова, врезать по сопатке?
– Это не твоя ступенька. Хочешь поговорить – так проваливай отсюда вместе со своими секретами.
– Так или иначе, – сказал Джефф, вставая, – но этими помоями я сыт по горло.
– Я тоже, – отозвался Тед.
Они отнесли миски на кухню, выбрались оттуда через заднюю дверь и пошли по направлению к южной оконечности острова, туда, где находилась старая, еще задолго до войны заброшенная военно-морская база.
– Значит, у тебя есть какой-то план? – спросил Тед.
– Не то чтобы план. Так, некие соображения. Они медленно пробирались по разбитому, искореженному тротуару. Луна еще не поднялась из-за горизонта, а фонарей в этой части города давным-давно не было.
– Попробуй взглянуть на ситуацию вот с какой стороны, – продолжал Джефф. – Самым старшим ребятам перед войной было лет по тринадцать – четырнадцать. Это немало. Они должны помнить те времена.
– Некоторые помнят. Ну и что?
– Если мы пойдем на откровенный разговор и попытаемся объяснить им все про войну, про то, что чума вызвана применением биологического оружия, большинство из них согласится с нами, а остальные по крайней мере поймут, о чем идет речь.
– Черта лысого. Стоит какому-нибудь придурку натравить на нас толпу, и с нас в два счета сдерут шкуру. Это точно.
– Главное, надо сначала уговорить нужных людей. Тех, в чьих руках власть.
– Генерала, Майора и Трахалку? Ну, ты даешь! У них же крыша наполовину съехала. Злющие до невозможности. И вечно голодные. Скажи хоть слово против Чарли – назавтра будешь уже в меню!
– Есть еще Стом. Отбудет на нашей стороне.
– Пожалуй. Но он ни за что не выступит открыто против тех. Захватил себе теплое местечко и уж постарается сохранить его любой ценой.
– Да, трудная задачка попалась, – согласился Джефф. – Во что бы то ни стало нужно выйти на связь с Ново-Йорком. Там полно специалистов, умеющих обращаться с подростками и сумасшедшими. Может, психиатры помогут нам найти какую-нибудь зацепку?
– А что они могут придумать такого, что не смог бы придумать ты? Ты же учился почти всю жизнь!
– По большей части я учился криминологии. И немного – деловому администрированию. А здешние ребята – убийцы, садисты, каннибалы, это верно. Но они не преступники. По теперешним стандартам они совершенно нормальные люди. Поэтому здесь я просто не могу применить почти ничего из того, чему меня учили.
– Я все равно считаю, что нам давно пора отсюда линять. Еще пара месяцев, в течение которых никто не умрет от чумы, и здесь начнется черт знает что. Конечно, все они тут дураки, ведь не настолько же! – Тед споткнулся и выругался. – Если здесь и есть один круглый дурак, так это ты! Зачем было делать прививки Генералу и Майору? Чума бы уже до них добралась!
– Это ничем бы не отличалось от убийства.
– Черт. Я совершенно перестал тебя понимать.
Вдали, в военно-морских доках, мерцал тусклый огонек. Они направились в ту сторону.
– Знаешь, – сказал Тед. – Насчет Трахалки. Пожалуй, я смог бы за ней присмотреть. Мне самому хочется ее трахнуть.
– Так в чем же дело? – засмеялся Джефф. – Подойди и попроси.
– Думаешь, не просил? Христос и Чарли!
Они вышли на тускло освещенную площадку. Нехорошее это было место, неспокойное. По коже бегали мурашки. Поблизости у причала вырисовывались неясные тени – очертания громадных военных кораблей. Время от времени раздавалось противное потрескивание и поскрипывание, в воздухе витал запах скользкой гнилой ржавчины.
То был «нафталиновый флот»; некоторые из кораблей не эксплуатировались больше ста лет.
– Плохо, что мы не можем отплыть на одном из этих кораблей, – сказал Тед. – Тогда бы мы отправились...
– Отправились куда? – В круг света из темноты неторопливо вышел Стом, босиком, с пистолетом в руке. – Я уже давно иду за вами, почти от самой кухни. А теперь, парни, вам придется кое-что мне объяснить. И хорошо объяснить. Так, чтобы я понял.
Глава 5
Конечно, у меня есть свои слабости и недостатки, но никогда не думала, что в их длинном ряду найдется место для ревности. Тем более – для ревности в самом грубом, чисто сексуальном смысле. Ведь еще при вступлении в брак я заранее оговорила со своими мужьями подобные вопросы. Мы условились, что за каждым из нас сохраняется право свободно вступать с кем угодно в какие угодно отношения. По собственному усмотрению. Но вот я получила из Ново-Йорка огорошившую меня новость, и мною полностью завладело вышеупомянутое атавистическое чувство.
Дэн испрашивал моего согласия на брак с юной Эвелин Тен. Ожелби своим правом вето воспользоваться не пожелал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Для связи с шаттлом и Ново-Йорком в лагере установили удаленный терминал; я стала выкраивать по часу ежедневно на свои демографические задачи по старт-проекту. Занятия этой работой доставляли мне удовольствие, а вдобавок я чувствовала себя жутко добродетельной, делая нечто, приятное Дэну. Каждый день я по несколько минут разговаривала с ним и с Джоном перед тем, как открыть канал связи для других переговоров.
Терминал был стандартным связным устройством, где конструкцией не предусматривалась сенсорная панель обратной связи, поэтому для обучения он не годился. Но я объяснила Индире, как получать доступ к различным данным; вскоре ее стало почти невозможно оторвать от клавиатуры. Набор не представлял для нее трудности, хотя последний раз она садилась за компьютер много лет назад, поэтому очень скоро она уже пользовалась библиотекой Ново-Йорка не хуже любого из нас.
Мы присвоили бейсбольной площадке и нескольким времянкам гордое название «ферма». Вскоре эта ферма сделалась довольно шумным местечком. Там возбужденно обменивались новостями на своем птичьем языке цыплята; непрерывно блеяли все еще ковылявшие в гипсовых повязках овцы, жалуясь на свои беды каждому встречному и поперечному. Братья Фроммы поймали олененка, притащили его на ферму и устроили для него отдельный маленький загон. Ребятишки были в восторге, зато овцы, изнывавшие теперь от мук ревности, возненавидели бедняжку всей душой. Очень скоро на свет вылупились новые цыплята, а из рассады выросло нечто, напоминающее настоящие овощи.
Над фермой витало всеобщее чувство радостной успокоенности, а может, и счастья. Не могу сказать, чтобы я разделяла его с остальными.
Слишком уж хорошо шли дела.
Евангелие от Чарли
Джефф с Тедом пробыли на Острове несколько месяцев, прежде чем в коммуне стала нарастать вполне понятная напряженность. Как-то они сидели на берегу, разговаривая со Столом и лениво наблюдая, как заходящее солнце спускается все ниже, почти на самые палубы покачивавшихся в гавани проржавевших старых кораблей.
– Знаете, последнее время я чувствую себя совершенно бесполезным, – пожаловался Стом. – Черт знает, сколько времени прошло с тех пор, как чума кого-то прихватила.
– Да, с тех пор, как мы здесь, заболел только один человек, – согласился Джефф. – А как часто тут у вас это обычно бывает?
– Три, четыре раза в год, не меньше. В прошлом году – почти каждый месяц. – Стом швырнул в воду раковину, посчитал, сколько раз она подпрыгнула. – Меня от этой чертовой рыбы уже с души воротит.
– Есть места, где чума встречается гораздо реже, – вскользь заметил Джефф.
– Точно, – сказал Тед. – Я слышал, что на севере есть и такие места, где о ней знают только понаслышке.
– Наверно, есть. Интересно, куда в таком случае подевались все старики? – поинтересовался Стом.
– Может быть, так и живут себе на севере. Носа оттуда не высовывают, чтобы эту чуму случайно не подцепить.
– Дерьмо. – Стом швырнул следующую раковину. Она оказалась тяжелой и подпрыгнула всего один раз. – Не понимаю, что за смысл коптить небо так долго? Мне и так кажется, будто я живу уже целую вечность. – Бравада в его голосе была явно наигранной.
– Брось, – сказал Джефф. – Если б тебе предложили пожить годик-другой сверх положенного, ты бы не отказался.
– Болтал бы ты поменьше. – Стом поджал губы, задумался, рассеянно разглядывая рябь на поверхности воды. – Может быть, да, а может быть – нет, – сказал он наконец. – Мне иногда хочется понять, как это выглядит – жить долго. Что это значит для тебя, например? Ты знаешь до хрена всяких интересных вещей.
– Когда разразилась война, мне был уже тридцать один год, а я все еще продолжал учиться, – объяснил Джефф.
– Прилежный малыш, – похвалил его Стом и снова о чем-то задумался. – У тебя все время что-нибудь болит, – сказал он после паузы. – По утрам ты едва можешь ходить. Расплата за долгую жизнь, а?
– Нет, это болезнь. Мы с ней вместе родились. Мне приходилось знавать действительно старых людей, которым было уже за сто; у них нигде ничего не болело.
– Я тоже знал таких, – сказал Тед. – Послушай, Стом, ведь перед войной ты уже был достаточно взрослым. Разве ты не помнишь своих дедушек, бабушек, и все такое?
– Не-а, – ответил тот.. – Знаешь, я же воспитывался в интернате для сирот, в Тампе. Говорили, что моя мать была шлюхой. Ее кто-то ухлопал, когда я был грудным младенцем. – Он швырнул в море очередную ракушку. – Конечно, мне случалось видеть стариков. На улице, за окном. Но ни с одним из них я не был знаком.
– Мне кажется, – осторожно начал Джефф, – то, что сейчас происходит, не имеет никакого отношения к Чарли. Я думаю, чума – это просто болезнь, и когда-нибудь люди перестанут болеть.
К его удивлению, Стом согласно кивнул головой:
– Я думал об этом. Тогда наступят плохие времена. Хлопот не оберешься. – Он бросил на Теда острый взгляд. – Надеюсь, вы оба будете держать язык за зубами. Насчет того, как я смотрю на это.
– Ах-ха-а! – согласился Тед, потягиваясь и зевая. – Я смотрю на вещи примерно так же. – Просто старался избегать разговоров на эту тему.
– Есть люди, – вдруг яростно сказал Стом, – такие люди... Я мечтал увидеть, как чума доберется до них. Люди, которым я с наслаждением вспорол бы брюхо прямо сейчас. А теперь что?
– Постарайся полюбить уху, – посоветовал Джефф.
Стом скривился с таким видом, будто его вот-вот стошнит.
– Может, и не придется, – с надеждой в голосе сказал он. – Генерал поговаривает насчет того, чтобы отправиться на материк. На охоту. Приволочет с собой парочку мексикашек, а мы их здесь закоптим.
– Вся эта болтовня насчет еды, – сказал Джефф, поднимаясь на ноги, – действует мне на нервы. – Надо пойти похлебать ушицы.
Тед тоже встал с земли и отряхнулся.
– Валяйте, парни, – сказал Стом. – Желаю удачи. Я-то эту уху начну жрать не раньше, чем у меня живот подведет с голоду.
Они пошли по направлению к кухне. Быстро темнело; в густом неподвижном воздухе плыл тяжелый аромат магнолий и жасмина.
– Наверно, мы действительно сболтнули лишнего, – сказал Тед. – Зря.
– Нет. Все правильно. Будет куда более подозрительно, если мы станем избегать таких разговоров.
– А что произойдет, когда какой-нибудь умник все-таки сложит вместе два и два?
– Не знаю, черт возьми! Будем от всего открещиваться.
– Одну вещь я знаю точно. Не хочу, чтобы этот вонючий Генерал сытно рыгал, обсасывая мои копченые пальцы!
– А! – беспечно отмахнулся Джефф. – Какая, на хрен, разница! – Он вдруг рассмеялся. – Знаешь, что? Когда они придут за нами, я наемся мышьяка. Если они после этого попытаются нас сожрать, мы будем отомщены!
Тед печально покивал головой.
– Отличная идея, – серьезно сказал он и пнул небольшой голыш. Тот запрыгал по тропинке. – Знаешь, а мне в голову опять лезут всякие мысли. Насчет шлюпки.
– Ты снова об этом? Чистое самоубийство.
На острове было несколько парусных шлюпок. Джефф с Тедом уже не первый раз подумывали о том, чтобы на одной из них попытаться добраться до какого-нибудь из англоязычных островов Багамского архипелага. Правда, их смущало, что они никогда в жизни не ходили под парусом.
– Согласен, черт побери. А если придется выбирать? Либо шлюпка, либо из нас приготовят обед?
– Тогда шлюпка. И мы станем обедом для акул.
– Генерала бесит все, что бы мы ни делали. А он самый бешеный идиот из всех идиотов, которых я когда-либо встречал.
– Меня он не особо беспокоит. Когда я подлечивал его лишаи, то сказал, что ему дважды в год необходимо делать уколы, а иначе у него хрен отвалится.
– Да, твоя-то шкура, пожалуй, останется цела. А моя? – Тед вдруг остановился, словно на стену налетел. – Слушай! – сказал он, понизив голос. – Почему бы тебе не вколоть ему что-нибудь другое? Почему бы тебе не прикончить его, пока он не прикончил нас? Ему много лет, никто ничего не заподозрит.
– Я просто не могу этого сделать, – покачал головой Джефф. – Ничего не получится.
– Но ты же за последнее время ухлопал кучу народу.
– Верно. Я защищался. Но я не убийца.
– Какое там, к черту, убийство. Это взбесившийся шакал.
– Думаешь, тот, кто займет его место, будет лучше?
– Его место можешь занять ты. – Тед остановил Джеффа и сильно потряс его за плечо. – Понимаешь? Половина семьи считает тебя чуть ли не Богом.
Джефф высвободился и пошел дальше.
– Ага, – проворчал он, – а вторая половина спит и видит меня на кресте. Нет уж, увольте.
«Уха» представляла собой жидкую рыбную похлебку, в которой плавало несколько стручков фасоли. Они взяли свои миски и вышли наружу; кондиционер на кухне работал слишком хорошо, там было чересчур холодно для суставов Джеффа.
– Ты не хочешь уходить на север, потому что не выносишь холода. А ни в каком другом направлении мы не можем двинуться без шлюпки, ясно даже ежу. Останемся здесь – рано или поздно нарвемся на крупные неприятности, – продолжал нажимать Тед.
– У нас еще есть время, – ответил Джефф. – Да и обстановка может измениться.
– Пока не заметил, чтобы тут хоть что-нибудь менялось. – Тед встал и пошел на кухню за солью.
– Ты когда-нибудь думал о Мирах? – спросил Джефф, когда тот вернулся обратно.
– А! – махнул рукой Тед. – Что толку? Они там все окочурились. Видел по видеокубу в тот день, когда была война.
– А что, если это вранье? Предположим, что там погибли не все, тогда как?
– Ну и что с того? Они не хотят спускаться сюда, а мы не можем взлететь на небо.
– Считаешь, из-за них началась война?
– Что? Конечно, они виноваты. Они и эти засранцы русские. Значит, из-за них. А может быть, из-за нас. Какая теперь разница?
Джефф некоторое время молчал, задумчиво болтая ложкой в миске.
– Они все еще там, Тед. – сказал он, доедая похлебку. – Наверху. Это от них я получил вакцину.
– Не вешай мне лапшу на уши. Как ты мог туда попасть?
– А я там и не был. Они мне прислали вакцину из Ново-Йорка. Сбросили с автоматической ракеты.
– У тебя все в порядке с головой?
– Я говорю правду. Помнишь, мне была нужна энергетическая ячейка. Я связался с ними и объяснил, куда сбрасывать груз.
– Ново-Йорк? Как раз оттуда была та девушка, да? Чью фотографию нам показывал Газетчик?
– Да. С ней я и разговаривал. По радио, из госпиталя в Плант-Сити. Она помогла с вакциной. После войны она один раз уже летала на Землю. В Африку. В Заир.
– Это правда? Или ты меня разыгрываешь?
– Это правда.
– Так что же, ты считаешь, она прилетит сюда? За тобой?
– Вряд ли она сможет. Они садились в Заире, потому что только там остался космопорт. – Джефф отодвинул в сторону пустую миску и уставился неподвижным взглядом в темноту. – Мне бы очень хотелось снова с ней поговорить. Просто сообщить, что я все еще жив. Как раз поэтому я и копаюсь вместе с Газетчиком в библиотеке. Все думаю: а вдруг удастся восстановить ту тарелку, спутниковую антенну. Тогда можно будет снова с ними связаться.
– Тарелка? А что с ней? По-моему, она в порядке.
– Снаружи – да. Но внутри все механизмы испорчены. Я надеюсь, что когда-нибудь научусь разбираться в электронике и смастерю простейший передатчик. Здесь есть все необходимые материалы и сколько угодно электроэнергии.
– Ладно, – медленно сказал Тед. – Пусть даже тебе удастся поговорить со своей девушкой Все равно это ничего не решает. Мы рискуем остаться тут навсегда. Рискуем своей шкурой И этот риск увеличивается с каждым днем.
– Может быть, и нет. Вероятно, установив связь, мы найдем какой-нибудь выход.
Позади них открылась дверь, они оглянулись и увидели, как через эту дверь протискивается Элси-корова. Она была выше Джеффа, а уж весила раза в два больше. Черты ее лица были крупными и грубыми, на подбородке нелепо курчавилась пушистая бородка.
– Теплая нынче ночка, – сообщила она, грузно усаживаясь на ступеньку между Джеффом и Тедом. Затем она пристроила у себя на коленях целое ведро с похлебкой и принялась шумно размешивать ее большой кухонной ложкой.
– Ступай отсюда, Элси, – сказал Джефф. – У нас здесь мужской разговор.
– Ты-то мужчина, – возразила Элси, – а он мальчишка. Все они тут мальчишки.
– Слушай, нам действительно нужно поговорить, – разозлился Тед. – Тебе что, корова, врезать по сопатке?
– Это не твоя ступенька. Хочешь поговорить – так проваливай отсюда вместе со своими секретами.
– Так или иначе, – сказал Джефф, вставая, – но этими помоями я сыт по горло.
– Я тоже, – отозвался Тед.
Они отнесли миски на кухню, выбрались оттуда через заднюю дверь и пошли по направлению к южной оконечности острова, туда, где находилась старая, еще задолго до войны заброшенная военно-морская база.
– Значит, у тебя есть какой-то план? – спросил Тед.
– Не то чтобы план. Так, некие соображения. Они медленно пробирались по разбитому, искореженному тротуару. Луна еще не поднялась из-за горизонта, а фонарей в этой части города давным-давно не было.
– Попробуй взглянуть на ситуацию вот с какой стороны, – продолжал Джефф. – Самым старшим ребятам перед войной было лет по тринадцать – четырнадцать. Это немало. Они должны помнить те времена.
– Некоторые помнят. Ну и что?
– Если мы пойдем на откровенный разговор и попытаемся объяснить им все про войну, про то, что чума вызвана применением биологического оружия, большинство из них согласится с нами, а остальные по крайней мере поймут, о чем идет речь.
– Черта лысого. Стоит какому-нибудь придурку натравить на нас толпу, и с нас в два счета сдерут шкуру. Это точно.
– Главное, надо сначала уговорить нужных людей. Тех, в чьих руках власть.
– Генерала, Майора и Трахалку? Ну, ты даешь! У них же крыша наполовину съехала. Злющие до невозможности. И вечно голодные. Скажи хоть слово против Чарли – назавтра будешь уже в меню!
– Есть еще Стом. Отбудет на нашей стороне.
– Пожалуй. Но он ни за что не выступит открыто против тех. Захватил себе теплое местечко и уж постарается сохранить его любой ценой.
– Да, трудная задачка попалась, – согласился Джефф. – Во что бы то ни стало нужно выйти на связь с Ново-Йорком. Там полно специалистов, умеющих обращаться с подростками и сумасшедшими. Может, психиатры помогут нам найти какую-нибудь зацепку?
– А что они могут придумать такого, что не смог бы придумать ты? Ты же учился почти всю жизнь!
– По большей части я учился криминологии. И немного – деловому администрированию. А здешние ребята – убийцы, садисты, каннибалы, это верно. Но они не преступники. По теперешним стандартам они совершенно нормальные люди. Поэтому здесь я просто не могу применить почти ничего из того, чему меня учили.
– Я все равно считаю, что нам давно пора отсюда линять. Еще пара месяцев, в течение которых никто не умрет от чумы, и здесь начнется черт знает что. Конечно, все они тут дураки, ведь не настолько же! – Тед споткнулся и выругался. – Если здесь и есть один круглый дурак, так это ты! Зачем было делать прививки Генералу и Майору? Чума бы уже до них добралась!
– Это ничем бы не отличалось от убийства.
– Черт. Я совершенно перестал тебя понимать.
Вдали, в военно-морских доках, мерцал тусклый огонек. Они направились в ту сторону.
– Знаешь, – сказал Тед. – Насчет Трахалки. Пожалуй, я смог бы за ней присмотреть. Мне самому хочется ее трахнуть.
– Так в чем же дело? – засмеялся Джефф. – Подойди и попроси.
– Думаешь, не просил? Христос и Чарли!
Они вышли на тускло освещенную площадку. Нехорошее это было место, неспокойное. По коже бегали мурашки. Поблизости у причала вырисовывались неясные тени – очертания громадных военных кораблей. Время от времени раздавалось противное потрескивание и поскрипывание, в воздухе витал запах скользкой гнилой ржавчины.
То был «нафталиновый флот»; некоторые из кораблей не эксплуатировались больше ста лет.
– Плохо, что мы не можем отплыть на одном из этих кораблей, – сказал Тед. – Тогда бы мы отправились...
– Отправились куда? – В круг света из темноты неторопливо вышел Стом, босиком, с пистолетом в руке. – Я уже давно иду за вами, почти от самой кухни. А теперь, парни, вам придется кое-что мне объяснить. И хорошо объяснить. Так, чтобы я понял.
Глава 5
Конечно, у меня есть свои слабости и недостатки, но никогда не думала, что в их длинном ряду найдется место для ревности. Тем более – для ревности в самом грубом, чисто сексуальном смысле. Ведь еще при вступлении в брак я заранее оговорила со своими мужьями подобные вопросы. Мы условились, что за каждым из нас сохраняется право свободно вступать с кем угодно в какие угодно отношения. По собственному усмотрению. Но вот я получила из Ново-Йорка огорошившую меня новость, и мною полностью завладело вышеупомянутое атавистическое чувство.
Дэн испрашивал моего согласия на брак с юной Эвелин Тен. Ожелби своим правом вето воспользоваться не пожелал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30