До того он долгое время провел в невесомости и нуждался в тренировках. Помнится, я пожаловалась на свою работу в отделе статистики, а он сказал, что может помочь мне перевестись оттуда.
В.: Ты отказалась?
О.: Да. Это выглядело бы не слишком при лично.
В.: Расскажи мне о Джоне.
О.: Он смешной.
В.: Забавный? Или странный?
О.: И то, и другое. Он всегда острит. Он постоянно носит с собой книжечку, куда записывает удачные шутки и свежие анекдоты. Вообще он большой шутник. Всегда готов посмеяться на чем угодно.
В.: Он калека.
О.: Да, у него от рождения сильное искривление позвоночника. Его родители были слишком бедны. Они не смогли оплатить корректирующую операцию. А теперь провести такую операции мешает его возраст. Он специально добился возможности приехать в Ново-Йорк, чтобы работа; здесь в условиях пониженной гравитации. Земная сила тяжести причиняет ему сильную боль.
В.: Ты намекала ему, чтобы он устроил тебе назначение в Янус-проект?
О.: Нет. Это он меня просил согласиться, но отказалась.
В.: Джон хороший любовник?
О.: В постели?
В.: Да, в постели.
О.: (Пауза.) Он не слишком изобретателен, как впрочем, и Дэн. Одно слово, кроты.
В.: Отчего ты выбрала в мужья именно кротов?
О.: Не знаю. Джон как-то сказал, что это атавизм. (Смех.) Дескать, его я выбрала за то, что он предпочитает передвигаться на всех четырех конечностях.
В.: Ты действительно любишь их обоих?
О.: Я выбрала их в мужья.
В.: Это не ответ. (Молчание.) Ты любишь Джеффа Хокинса?
О.: Люблю, если он жив. Любила, если... Последние два месяца он не выходит на связь. Я боюсь за него.
В.: Кто тебе больше нравится, Джон или Дэн?
О.: Думаю... Вообще-то, Джон. С ним проще.
В.: Кого ты больше любишь, Джона или Джеффа?
О.: По-моему, Джеффа.
В.: Но ведь ты больше никогда его не увидишь.
О.: Все может быть...
В.: Думаешь ли ты о Джеффе, когда занимаешься любовью со своими мужьями?
О.: (Пауза, вздох.) Да.
В.: У тебя были длительные связи с четырьмя мужчинами. Трое из них имели физические отклонения от нормы: калека и два великана. Ты задумывалась, с чем это могло бы быть связано?
О.: Задумывалась.
В.: Так с чем же?
О.: Может быть, я подсознательно рассчитывала на их благодарность. С Чарли Девоном было иначе... Наверно, я пыталась что-то доказать. Джефф и Джон... Не знаю. Может быть, потому, что я самой себе часто казалась отклонением от нормы. А может быть, просто случайное совпадение.
В.: Ты затягивала приход первых месячных настолько, насколько это вообще возможно. Не нравились мальчики?
О.: (С нажимом.) Нет! Особенно мальчики клана Скэнлэн.
В.: Ты когда-нибудь вступала в сексуальна отношения с женщиной?
О.: Об этом должно быть сказано в ваших записях.
В.: И тебе понравилось?
О.: Нет. Я вообще согласилась только по настоянию Чарли. Он хотел, чтобы я попробовала все возможные варианты.
В.: Чарли жив?
О.: Нет. Он был на Девоне, когда туда попали ракеты.
В.: Тебе его не хватает? Ты тоскуешь?
О.: Нет.
В.: Дэн предпринимал какие-нибудь действия, чтобы перетащить тебя в Янус-проект?
О.: Не знаю. Не думаю. Он очень законопослушен.
В.: Один из твоих мужей, или они оба, могли предпринять шаги к твоему переводу, не обсудив это предварительно с тобой?
О.: Не думаю. Хотя... Они оба очень умны и вполне могли предвидеть мою встречу с вами.
В.: А ты сама хотела бы получить назначение в проект «Янус»?
О.: Да.
В.: Объясни, почему.
О.: Там более интересная, более важная работа. И мои сотрудники будут лучше ко мне относиться.
В.: Ты считаешь, что твои теперешние подчиненные тебя недолюбливают?
О : Не совсем так. Просто они считают, что во главе их отдела должен стоять профессиональный математик. Я тоже так думаю.
В.: Тебе кажется, что твоя нынешняя работа малозначительна?
О.: Да нет, техника безопасности – вещь очень важная. Да и эпидемиологические корреляции – тоже. Но я думаю, этим должен заниматься кто-то другой. Не я.
В.: Кто-то, более ограниченный в способностях, чем ты?
О.: Именно.
В.: Ты назовешь мне тех твоих подчиненных, кто недоволен тобой, как начальником?
О.: Нет.
В.: Почему?
О.: Не хочу, чтобы их наказали. Так или иначе, но они правы.
В.: Ладно. Ты хотела бы участвовать в основной части Янус-проекта? В качестве добровольца?
О.: Нет.
В.: Почему нет?
О.: Я хочу когда-нибудь вновь попасть на Землю. Я надеюсь опять увидеть Джеффа.
В.: Но ведь ты знаешь, насколько это маловероятно?
О.: Знаю.
В.: Хорошо. Теперь сделай глубокий вдох. Теперь – выдох, и полностью расслабься. Еще раз. Вдо-о-х... Выдох. Теперь я буду медленно считать до десяти, а ты продолжай дышать, как я сказала. При счете десять ты проснешься полностью освеженная, весьма довольная состоявшейся беседой и нашим будущим сотрудничеством. После пробуждения ты будешь твердо помнить три вещи. Первое: твои сотрудники относятся к тебе с должным уважением. Второе: твоя работа чрезвычайно важна, даже если вся важность внешне не всегда очевидна. Третье: если ты обнаружишь, что кто-либо из твоих мужей использовал свое служебное положение, содействуя твоему назначению в Янус-проект, ты немедленно войдешь в контакт с ВАК и сообщишь об этом. Ты все запомнила?
О.: Да.
В.: Прекрасно. (Далее следует медленный счет до десяти. Конец стенограммы.)
Когда О’Хара разгребала содержимое своего рабочего стола в Департаменте Народного Здравоохранения, там нашлись всего две вещи, принадлежавшие лично ей: ее любимая авторучка и кусочек пластмассы – бесхитростный подарок Джеффа. За прошедшие шесть лет она часто держала его в руках, и пластик стал почти непрозрачным. Надо было поднести его к очень сильному свету, чтобы различить внутри очертания трилистника.
Собственного кабинета в Янус-проекте у нее не было, только личная кабинка в библиотеке. Подчиненных тоже не было, но, в каком смысле, не было и начальства. Должность, соответствовавшая шестнадцатому классу, называлась звучно: демографический координатор. Никаких должностных инструкций не существовало. Марианна сама должна была определять чем ей следует заниматься, в зависимости от той стадии, на которой находился проект «Янус» Та прикладная математика, которую она упорно зубрила в течение последнего года, теперь очень ей пригодилась. Приходилось штудировать тысячи страниц предварительных отчетов, уже написанных в рамках проекта. Большинство из этих отчетов поступало из технических подкомитетов, и математика в них была куда более понятной, чем сопровождающий ее текст.
Эта работа в точности соответствовала талантам Марианны, но была для нее потенциально опасной. О’Хара проводила все больше и больше времени в библиотеке, спала урывками, a с только тогда, когда желудок напоминал о себе голодными спазмами.
Шел третий месяц в новой должности. В очередное полнолуние, набрав кучу деловых бумаг она пришла в студию «Беллкам», чтобы провести там очередную ночь в ожидании и, одновременно, за работой. Там ее встретила Джулис Хаммонд. Виновато опустив голову, полуотвернувшись, она сказала, что в дежурствах больше нужды. Фотографии со спутников неопровержимо доказывали: госпиталь Святой Терезы Плант-Сити больше не существует. Здание выгорело дотла.
Она продолжала рыдать взахлеб, пока в психиатрическом отделении ей не ввели сильное успокоительное.
Евангелие от Чарли
Большая часть здания госпиталя состояла из негорючих материалов, поэтому усердие поджигателей поистине впечатляло. Но Джефф Хокинс в момент пожара уже находился более чем в ста километрах к юго-востоку. Он передвигался от города к городу не спеша, надеясь, что его обгоняет слава Лекаря, единственная его защита.
Даже если не принимать во внимание возраст, выглядел Джефф куда как странно. Он передвигался в двуколке, запряженной мулом. Второй мул, груженный припасами, шел сзади на привязи. На повозке со всех сторон были нанесены краской надписи «Лекарь» и красные кресты. Снаружи все сооружение, за исключением бойниц, прикрывали листы пуленепробиваемого пластика. Сам Джефф носил пуленепробиваемое обмундирование и постоянно имел при себе оружие.
В Вимауме ему пришлось почти две недели ждать встречи с Тедом, который принес с собойэнергетическую ячейку и мясорубку «Узи». Бороду Тед сбрил; теперь он мог сойти даже за шестнадцатилетнего.
Путь на юг они продолжили вместе.
Глава 2
С неделю или около того она находил состоянии оцепенения и полной прострации постепенно психотерапевт осторожно извлек на поверхность запутанный клубок страхов и надежд, фантазий и комплексов, буквально кровоточивших вокруг символа «Джефф». Извлек и сумел отделить этот символ от конкретной личности. Она по-прежнему тяжело переживала потерю любимого человека, но теперь сюда примешивалось сожаление об ушедшей юности, утраченной свободе, невинности и бившей некогда через край жизнерадостности: сожаление об утраченной Земле.
Джон и Дэн помогали ей восстановиться пришлось заново получить кое-какие из уже известных им приемов психотерапии. И меньше чем через месяц Марианна включилась в привычный для нее ритм перемещений: от одного мужа, в библиотеку, к другому мужу, в библиотеку…
Она сознательно избегала приносящих забвение перегрузок на работе, старательно занималась любовью и старалась играть свою роль улыбкой на лице.
Забот у нее хватало: почти треть населения Ново-Йорка, семьдесят пять тысяч человек, стремились принять участие в Янус-проекте. Около двадцати тысяч видели в таком участии смысл своей жизни. Но численность обитателей нового Мира, команды звездного корабля, была ограничена всего десятью тысячами.
Фанатики представляли серьезную проблему. В подавляющем большинстве это были совсем не те люди, с которыми хоть кому-то захотелось провести бок о бок остаток своих дней. Многие из них стремились покинуть Ново-Йорк потому, что чувствовали себя попавшими в ловушку на спутнике-астероиде. Многие испытывали маниакальный страх перед тем, что для них олицетворяла Земля. Сомнительно, чтобы их духовноесостояние изменилось к лучшему в условиях небольшого замкнутого пространства звездного корабля.
Все же некоторые из таких людей были включены в списки и тому имелась достаточно серьезная причина. Те десять тысяч человек, которых стояло разместить на звездном корабле, не должны могли быть случайными людьми. Помимо профессий, необходимых для того, чтобы корабль нормально проделал свой долгий путь, ну была чертова прорва специалистов, чья квалификация потребуется тогда, когда путешествие кончится и настанет пора закладывать фундамент новой цивилизации. Своим знаниям и навыкам, такие люди должны будут обучить тех, кто родился во время полета.
К примеру, на весь Ново-Йорк имелось всего два человека со специальностью «медик-библиотекарь». Оба хотели лететь. Но одному из них перевалило далеко за восемьдесят; он был жестоким неврастеником и не слезал с сильнейших транквилизаторов. Второй, молодой и крепкий, к несчастью, был девонитом и на дух не переносил тех, кто не являлся членом его секты. Тем не менее медик-библиотекарь на корабле был необходим, а в Ново-Йорке даже не нашлось ни одного студента, который обучался бы по этой специальности.
(Библиотека по медицине сама по себе проблемы не представляла: звездный корабль понесет с собой точный электронный дубликат полной библиотеки Ново-Йорка. За изъятием некоторых специфических военных и политических материалов, эта библиотека содержала копии всех сколько-нибудь важных кино-, аудио-, видео– и печатных документов, когда-либо издававшихся на Земле. От «Рукописей Мертвого моря» до «Нью-Йорк таймс», датированной шестнадцатым марта две тысячи восемьдесят пятого года. Конечно, там имелись все материалы, изданные в Ново-Йорке после войны. Память на поляризованных кварках позволила втиснуть всю эту информацию в устройство размером с ящик письменного стола. В медицине, как и в любой другой области знаний, не приходилось жаловаться на недостаток необходимой информации – фокус заключался в том, как эту информацию отыскать.)
Что касается девонитов, то мороки с ними хватало с избытком. Предполагалось, что звездный корабль стартует, неся на борту десять тысяч человек. Через девяносто восемь лет, на финише полета, это число должно удвоиться. Существовало несколько сект девонитов, при определенных условиях допускавших контроль над рождаемостью; но большинство последователей этого учения рассматривало такой контроль как один из трех смертных грехов. И если бы на корабле оказался хоть один процент таких людей, каких-то пятьдесят женщин-девониток, то за девяносто восемь лет их дочери, внучки и так далее, по расчетам, произвели бы на свет около трехсот тысяч детей. Поэтому если на звездном корабле, как то было обещано, будут соблюдаться все права и свободы, существующие ныне в Ново-Йорк ортодоксальным девонитам, по крайней мере их прекрасной половине, суждено остаться за бортом Янус-проекта, поскольку право на свободу совести позволяло им наотрез отказываться от перевязки семенных канатиков и маточных труб. В соответствии с проектом оплодотворение законсервированных яйцеклеток должно былочетко регулироваться правилом: одна смерть – одно рождение, пока до финиша не останется двадцать пять лет. Значительное число отправляющихся в долгий путь должно было дожить его конца, поскольку средняя продолжительность жизни в Ново-Йорке составляла сто восемнадцать лет.
О’Хара совсем не была убеждена, что жизнь на корабле будет подчиняться канонам, принятым в Ново-Йорке, социальное устройство которого насквозь проросло метастазами бюрократии, анархии, технократии, непродуктивного коллективизма и электронной демократии. Она-то знала что анархия в значительной степени является фикцией, а представление о властных струнах Ново-Йорка как о некоем предохранительном клапане – насквозь иллюзорно. Но даже для иллюзий такого рода на звездном корабле не было места.
Там вообще не было места для множества вещей, которые жители Ново-Йорка привыкли считать само собой разумеющимися. Например, для того комфорта, для тех свобод, непринужденности и приятного досуга, которые существовали в Мирах до войны, а теперь мало-помалу восстанавливались заново. Многие неудобства полета рассматривались людьми как временные, а ведь они должны были стать неотъемлемой частью их жизни. Марианна подозревала, что обычные, мирские проблемы: скученность, однообразное питание и тому подобное – в конечном итоге не будут играть на корабле такой важной роли, как проблемы духа: длительная изоляция, недостаток впечатлений, неопределенные тревоги, скука...
Почему она задумывалась над всем этим?
Глава 3
Это место называлось «солярий», хотя тепло и свет давало не Солнце. Плавательный бассейн на уровне с нулевой гравитацией представлял собой медленно вращающийся водяной шар, где не было ни верха, ни низа. Он находился неподалеку от одного из четырех дуговых светильников, освещавших Ново-Йорк. На той стороне, что была ближе к светильнику, располагалась мрачная стена с вешалками для полотенец; здесь посетители бассейна обсыхали и загорали, плавая в воздухе.
Сандра Берриган не стала вытираться, просто обмотала полотенце вокруг головы наподобие тюрбана.
– Значит, теперь ты настроена участвовать проекте до конца? – спросила она у Марианны. – Я-то думала, ты не хочешь лететь и сама пытаешься отговорить своих мужей.
– Я не знаю точно. – О’Хара медленно относило от стены; она совершила в воздухе ленивый кульбит и сделала ногами несколько легких движений, возвративших ее к вешалке с полотенцем. – Приходится учитывать многие обстоятельства. Хочется сохранить мир в семье... сохранить саму семью, в конце концов.
– Они могут улететь без тебя?
К ним подплыл незнакомый мужчина и подал Марианне знак, предлагая заняться любовью. Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Не знаю... Несколько дней назад я бы сказала, что Дэн может это сделать, а Джон – нет. Но теперь...
Берриган понимающе кивнула.
– Фотонный отражатель, да?
– Именно. Пока не возникла эта идея, Джон, мне кажется, не воспринимал происходящее всерьез. Сомневался в том, что полет вообще возможен.
– Не один он так думал.
Еще один мужчина начал дрейфовать в их сторону. Марианна обернула вокруг бедер полотенце: общепринятый сигнал незаинтересованности в сексуальных контактах.
– Сейчас Джон замкнулся в себе. Ему приходится многое обдумывать заново, – продолжила разговор О’Хара.
– А Дэн?
– Дэн на седьмом небе от счастья. Но он всегда считал, что я последую за ним; надо лишь привести в порядок мои нервы. Может быть, он прав.
– Хочешь бесплатный совет?
– Совет мне действительно нужен.
– Не надо использовать желания и поступки твоих мужей в качестве предлога, чтобы отправиться в полет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
В.: Ты отказалась?
О.: Да. Это выглядело бы не слишком при лично.
В.: Расскажи мне о Джоне.
О.: Он смешной.
В.: Забавный? Или странный?
О.: И то, и другое. Он всегда острит. Он постоянно носит с собой книжечку, куда записывает удачные шутки и свежие анекдоты. Вообще он большой шутник. Всегда готов посмеяться на чем угодно.
В.: Он калека.
О.: Да, у него от рождения сильное искривление позвоночника. Его родители были слишком бедны. Они не смогли оплатить корректирующую операцию. А теперь провести такую операции мешает его возраст. Он специально добился возможности приехать в Ново-Йорк, чтобы работа; здесь в условиях пониженной гравитации. Земная сила тяжести причиняет ему сильную боль.
В.: Ты намекала ему, чтобы он устроил тебе назначение в Янус-проект?
О.: Нет. Это он меня просил согласиться, но отказалась.
В.: Джон хороший любовник?
О.: В постели?
В.: Да, в постели.
О.: (Пауза.) Он не слишком изобретателен, как впрочем, и Дэн. Одно слово, кроты.
В.: Отчего ты выбрала в мужья именно кротов?
О.: Не знаю. Джон как-то сказал, что это атавизм. (Смех.) Дескать, его я выбрала за то, что он предпочитает передвигаться на всех четырех конечностях.
В.: Ты действительно любишь их обоих?
О.: Я выбрала их в мужья.
В.: Это не ответ. (Молчание.) Ты любишь Джеффа Хокинса?
О.: Люблю, если он жив. Любила, если... Последние два месяца он не выходит на связь. Я боюсь за него.
В.: Кто тебе больше нравится, Джон или Дэн?
О.: Думаю... Вообще-то, Джон. С ним проще.
В.: Кого ты больше любишь, Джона или Джеффа?
О.: По-моему, Джеффа.
В.: Но ведь ты больше никогда его не увидишь.
О.: Все может быть...
В.: Думаешь ли ты о Джеффе, когда занимаешься любовью со своими мужьями?
О.: (Пауза, вздох.) Да.
В.: У тебя были длительные связи с четырьмя мужчинами. Трое из них имели физические отклонения от нормы: калека и два великана. Ты задумывалась, с чем это могло бы быть связано?
О.: Задумывалась.
В.: Так с чем же?
О.: Может быть, я подсознательно рассчитывала на их благодарность. С Чарли Девоном было иначе... Наверно, я пыталась что-то доказать. Джефф и Джон... Не знаю. Может быть, потому, что я самой себе часто казалась отклонением от нормы. А может быть, просто случайное совпадение.
В.: Ты затягивала приход первых месячных настолько, насколько это вообще возможно. Не нравились мальчики?
О.: (С нажимом.) Нет! Особенно мальчики клана Скэнлэн.
В.: Ты когда-нибудь вступала в сексуальна отношения с женщиной?
О.: Об этом должно быть сказано в ваших записях.
В.: И тебе понравилось?
О.: Нет. Я вообще согласилась только по настоянию Чарли. Он хотел, чтобы я попробовала все возможные варианты.
В.: Чарли жив?
О.: Нет. Он был на Девоне, когда туда попали ракеты.
В.: Тебе его не хватает? Ты тоскуешь?
О.: Нет.
В.: Дэн предпринимал какие-нибудь действия, чтобы перетащить тебя в Янус-проект?
О.: Не знаю. Не думаю. Он очень законопослушен.
В.: Один из твоих мужей, или они оба, могли предпринять шаги к твоему переводу, не обсудив это предварительно с тобой?
О.: Не думаю. Хотя... Они оба очень умны и вполне могли предвидеть мою встречу с вами.
В.: А ты сама хотела бы получить назначение в проект «Янус»?
О.: Да.
В.: Объясни, почему.
О.: Там более интересная, более важная работа. И мои сотрудники будут лучше ко мне относиться.
В.: Ты считаешь, что твои теперешние подчиненные тебя недолюбливают?
О : Не совсем так. Просто они считают, что во главе их отдела должен стоять профессиональный математик. Я тоже так думаю.
В.: Тебе кажется, что твоя нынешняя работа малозначительна?
О.: Да нет, техника безопасности – вещь очень важная. Да и эпидемиологические корреляции – тоже. Но я думаю, этим должен заниматься кто-то другой. Не я.
В.: Кто-то, более ограниченный в способностях, чем ты?
О.: Именно.
В.: Ты назовешь мне тех твоих подчиненных, кто недоволен тобой, как начальником?
О.: Нет.
В.: Почему?
О.: Не хочу, чтобы их наказали. Так или иначе, но они правы.
В.: Ладно. Ты хотела бы участвовать в основной части Янус-проекта? В качестве добровольца?
О.: Нет.
В.: Почему нет?
О.: Я хочу когда-нибудь вновь попасть на Землю. Я надеюсь опять увидеть Джеффа.
В.: Но ведь ты знаешь, насколько это маловероятно?
О.: Знаю.
В.: Хорошо. Теперь сделай глубокий вдох. Теперь – выдох, и полностью расслабься. Еще раз. Вдо-о-х... Выдох. Теперь я буду медленно считать до десяти, а ты продолжай дышать, как я сказала. При счете десять ты проснешься полностью освеженная, весьма довольная состоявшейся беседой и нашим будущим сотрудничеством. После пробуждения ты будешь твердо помнить три вещи. Первое: твои сотрудники относятся к тебе с должным уважением. Второе: твоя работа чрезвычайно важна, даже если вся важность внешне не всегда очевидна. Третье: если ты обнаружишь, что кто-либо из твоих мужей использовал свое служебное положение, содействуя твоему назначению в Янус-проект, ты немедленно войдешь в контакт с ВАК и сообщишь об этом. Ты все запомнила?
О.: Да.
В.: Прекрасно. (Далее следует медленный счет до десяти. Конец стенограммы.)
Когда О’Хара разгребала содержимое своего рабочего стола в Департаменте Народного Здравоохранения, там нашлись всего две вещи, принадлежавшие лично ей: ее любимая авторучка и кусочек пластмассы – бесхитростный подарок Джеффа. За прошедшие шесть лет она часто держала его в руках, и пластик стал почти непрозрачным. Надо было поднести его к очень сильному свету, чтобы различить внутри очертания трилистника.
Собственного кабинета в Янус-проекте у нее не было, только личная кабинка в библиотеке. Подчиненных тоже не было, но, в каком смысле, не было и начальства. Должность, соответствовавшая шестнадцатому классу, называлась звучно: демографический координатор. Никаких должностных инструкций не существовало. Марианна сама должна была определять чем ей следует заниматься, в зависимости от той стадии, на которой находился проект «Янус» Та прикладная математика, которую она упорно зубрила в течение последнего года, теперь очень ей пригодилась. Приходилось штудировать тысячи страниц предварительных отчетов, уже написанных в рамках проекта. Большинство из этих отчетов поступало из технических подкомитетов, и математика в них была куда более понятной, чем сопровождающий ее текст.
Эта работа в точности соответствовала талантам Марианны, но была для нее потенциально опасной. О’Хара проводила все больше и больше времени в библиотеке, спала урывками, a с только тогда, когда желудок напоминал о себе голодными спазмами.
Шел третий месяц в новой должности. В очередное полнолуние, набрав кучу деловых бумаг она пришла в студию «Беллкам», чтобы провести там очередную ночь в ожидании и, одновременно, за работой. Там ее встретила Джулис Хаммонд. Виновато опустив голову, полуотвернувшись, она сказала, что в дежурствах больше нужды. Фотографии со спутников неопровержимо доказывали: госпиталь Святой Терезы Плант-Сити больше не существует. Здание выгорело дотла.
Она продолжала рыдать взахлеб, пока в психиатрическом отделении ей не ввели сильное успокоительное.
Евангелие от Чарли
Большая часть здания госпиталя состояла из негорючих материалов, поэтому усердие поджигателей поистине впечатляло. Но Джефф Хокинс в момент пожара уже находился более чем в ста километрах к юго-востоку. Он передвигался от города к городу не спеша, надеясь, что его обгоняет слава Лекаря, единственная его защита.
Даже если не принимать во внимание возраст, выглядел Джефф куда как странно. Он передвигался в двуколке, запряженной мулом. Второй мул, груженный припасами, шел сзади на привязи. На повозке со всех сторон были нанесены краской надписи «Лекарь» и красные кресты. Снаружи все сооружение, за исключением бойниц, прикрывали листы пуленепробиваемого пластика. Сам Джефф носил пуленепробиваемое обмундирование и постоянно имел при себе оружие.
В Вимауме ему пришлось почти две недели ждать встречи с Тедом, который принес с собойэнергетическую ячейку и мясорубку «Узи». Бороду Тед сбрил; теперь он мог сойти даже за шестнадцатилетнего.
Путь на юг они продолжили вместе.
Глава 2
С неделю или около того она находил состоянии оцепенения и полной прострации постепенно психотерапевт осторожно извлек на поверхность запутанный клубок страхов и надежд, фантазий и комплексов, буквально кровоточивших вокруг символа «Джефф». Извлек и сумел отделить этот символ от конкретной личности. Она по-прежнему тяжело переживала потерю любимого человека, но теперь сюда примешивалось сожаление об ушедшей юности, утраченной свободе, невинности и бившей некогда через край жизнерадостности: сожаление об утраченной Земле.
Джон и Дэн помогали ей восстановиться пришлось заново получить кое-какие из уже известных им приемов психотерапии. И меньше чем через месяц Марианна включилась в привычный для нее ритм перемещений: от одного мужа, в библиотеку, к другому мужу, в библиотеку…
Она сознательно избегала приносящих забвение перегрузок на работе, старательно занималась любовью и старалась играть свою роль улыбкой на лице.
Забот у нее хватало: почти треть населения Ново-Йорка, семьдесят пять тысяч человек, стремились принять участие в Янус-проекте. Около двадцати тысяч видели в таком участии смысл своей жизни. Но численность обитателей нового Мира, команды звездного корабля, была ограничена всего десятью тысячами.
Фанатики представляли серьезную проблему. В подавляющем большинстве это были совсем не те люди, с которыми хоть кому-то захотелось провести бок о бок остаток своих дней. Многие из них стремились покинуть Ново-Йорк потому, что чувствовали себя попавшими в ловушку на спутнике-астероиде. Многие испытывали маниакальный страх перед тем, что для них олицетворяла Земля. Сомнительно, чтобы их духовноесостояние изменилось к лучшему в условиях небольшого замкнутого пространства звездного корабля.
Все же некоторые из таких людей были включены в списки и тому имелась достаточно серьезная причина. Те десять тысяч человек, которых стояло разместить на звездном корабле, не должны могли быть случайными людьми. Помимо профессий, необходимых для того, чтобы корабль нормально проделал свой долгий путь, ну была чертова прорва специалистов, чья квалификация потребуется тогда, когда путешествие кончится и настанет пора закладывать фундамент новой цивилизации. Своим знаниям и навыкам, такие люди должны будут обучить тех, кто родился во время полета.
К примеру, на весь Ново-Йорк имелось всего два человека со специальностью «медик-библиотекарь». Оба хотели лететь. Но одному из них перевалило далеко за восемьдесят; он был жестоким неврастеником и не слезал с сильнейших транквилизаторов. Второй, молодой и крепкий, к несчастью, был девонитом и на дух не переносил тех, кто не являлся членом его секты. Тем не менее медик-библиотекарь на корабле был необходим, а в Ново-Йорке даже не нашлось ни одного студента, который обучался бы по этой специальности.
(Библиотека по медицине сама по себе проблемы не представляла: звездный корабль понесет с собой точный электронный дубликат полной библиотеки Ново-Йорка. За изъятием некоторых специфических военных и политических материалов, эта библиотека содержала копии всех сколько-нибудь важных кино-, аудио-, видео– и печатных документов, когда-либо издававшихся на Земле. От «Рукописей Мертвого моря» до «Нью-Йорк таймс», датированной шестнадцатым марта две тысячи восемьдесят пятого года. Конечно, там имелись все материалы, изданные в Ново-Йорке после войны. Память на поляризованных кварках позволила втиснуть всю эту информацию в устройство размером с ящик письменного стола. В медицине, как и в любой другой области знаний, не приходилось жаловаться на недостаток необходимой информации – фокус заключался в том, как эту информацию отыскать.)
Что касается девонитов, то мороки с ними хватало с избытком. Предполагалось, что звездный корабль стартует, неся на борту десять тысяч человек. Через девяносто восемь лет, на финише полета, это число должно удвоиться. Существовало несколько сект девонитов, при определенных условиях допускавших контроль над рождаемостью; но большинство последователей этого учения рассматривало такой контроль как один из трех смертных грехов. И если бы на корабле оказался хоть один процент таких людей, каких-то пятьдесят женщин-девониток, то за девяносто восемь лет их дочери, внучки и так далее, по расчетам, произвели бы на свет около трехсот тысяч детей. Поэтому если на звездном корабле, как то было обещано, будут соблюдаться все права и свободы, существующие ныне в Ново-Йорк ортодоксальным девонитам, по крайней мере их прекрасной половине, суждено остаться за бортом Янус-проекта, поскольку право на свободу совести позволяло им наотрез отказываться от перевязки семенных канатиков и маточных труб. В соответствии с проектом оплодотворение законсервированных яйцеклеток должно былочетко регулироваться правилом: одна смерть – одно рождение, пока до финиша не останется двадцать пять лет. Значительное число отправляющихся в долгий путь должно было дожить его конца, поскольку средняя продолжительность жизни в Ново-Йорке составляла сто восемнадцать лет.
О’Хара совсем не была убеждена, что жизнь на корабле будет подчиняться канонам, принятым в Ново-Йорке, социальное устройство которого насквозь проросло метастазами бюрократии, анархии, технократии, непродуктивного коллективизма и электронной демократии. Она-то знала что анархия в значительной степени является фикцией, а представление о властных струнах Ново-Йорка как о некоем предохранительном клапане – насквозь иллюзорно. Но даже для иллюзий такого рода на звездном корабле не было места.
Там вообще не было места для множества вещей, которые жители Ново-Йорка привыкли считать само собой разумеющимися. Например, для того комфорта, для тех свобод, непринужденности и приятного досуга, которые существовали в Мирах до войны, а теперь мало-помалу восстанавливались заново. Многие неудобства полета рассматривались людьми как временные, а ведь они должны были стать неотъемлемой частью их жизни. Марианна подозревала, что обычные, мирские проблемы: скученность, однообразное питание и тому подобное – в конечном итоге не будут играть на корабле такой важной роли, как проблемы духа: длительная изоляция, недостаток впечатлений, неопределенные тревоги, скука...
Почему она задумывалась над всем этим?
Глава 3
Это место называлось «солярий», хотя тепло и свет давало не Солнце. Плавательный бассейн на уровне с нулевой гравитацией представлял собой медленно вращающийся водяной шар, где не было ни верха, ни низа. Он находился неподалеку от одного из четырех дуговых светильников, освещавших Ново-Йорк. На той стороне, что была ближе к светильнику, располагалась мрачная стена с вешалками для полотенец; здесь посетители бассейна обсыхали и загорали, плавая в воздухе.
Сандра Берриган не стала вытираться, просто обмотала полотенце вокруг головы наподобие тюрбана.
– Значит, теперь ты настроена участвовать проекте до конца? – спросила она у Марианны. – Я-то думала, ты не хочешь лететь и сама пытаешься отговорить своих мужей.
– Я не знаю точно. – О’Хара медленно относило от стены; она совершила в воздухе ленивый кульбит и сделала ногами несколько легких движений, возвративших ее к вешалке с полотенцем. – Приходится учитывать многие обстоятельства. Хочется сохранить мир в семье... сохранить саму семью, в конце концов.
– Они могут улететь без тебя?
К ним подплыл незнакомый мужчина и подал Марианне знак, предлагая заняться любовью. Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Не знаю... Несколько дней назад я бы сказала, что Дэн может это сделать, а Джон – нет. Но теперь...
Берриган понимающе кивнула.
– Фотонный отражатель, да?
– Именно. Пока не возникла эта идея, Джон, мне кажется, не воспринимал происходящее всерьез. Сомневался в том, что полет вообще возможен.
– Не один он так думал.
Еще один мужчина начал дрейфовать в их сторону. Марианна обернула вокруг бедер полотенце: общепринятый сигнал незаинтересованности в сексуальных контактах.
– Сейчас Джон замкнулся в себе. Ему приходится многое обдумывать заново, – продолжила разговор О’Хара.
– А Дэн?
– Дэн на седьмом небе от счастья. Но он всегда считал, что я последую за ним; надо лишь привести в порядок мои нервы. Может быть, он прав.
– Хочешь бесплатный совет?
– Совет мне действительно нужен.
– Не надо использовать желания и поступки твоих мужей в качестве предлога, чтобы отправиться в полет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30