– Не «мы», Стентон. Вы находитесь здесь лишь для того, чтобы оживить дискуссию. Итак, дискуссия?
Непомерно тучный человек по имени Элиот Смит поднял единственную нормальную руку (вместо второй руки и обеих ног он имел кибернетические протезы) и сказал:
– Я не сторонник немедленного голосования по принципу «да – нет». Здесь почти все владеют азами арифметики... О’Хара, будьте добры, выдайте на экран нужные цифры.
Она пробежалась пальцами по клавиатуре. На стене вспыхнул плоский экран с той информацией, которой Марианна пользовалась во время своего выступления: долларовый эквивалент затрат рабочего времени и материальных ресурсов, необходимых для производства одной, двух… двадцати установок. Отдельный график демонстрировал удельную цену одной установки в зависимости от их общего числа. Кривая резко шла вниз до числа девять, а дальше плавно переходила в горизонталь.
– Отлично. Теперь передайте контроль мне. Смит 1259.
Пока О’Хара набирала его номер, Смит достал и открыл собственную переносную клавиатуру.
– Ваш анализ нельзя считать объективным. Нужно пройтись по перечню профессий и присвоить каждой из них весовой множитель. Что до меня, то я и десяток ваших гениальных краснодеревщиков не променяю на одного-единственного, притом самого посредственного вакуум-сварщика. Впрочем, это мое личное мнение. Я ведь никогда не бывал на планете.
Но так или иначе, надо расположить все профессии в порядке их необходимости. Полагаю, наиболее верный путь к этому – достижение консенсуса. Придется попотеть, но в итоге мы присвоим каждому из выбранных нами людей номер, который будет отражать ценность его профессии с нашей общей, согласованной точки зрения. Вам понятно, к чему я клоню?
По аудитории пронесся одобрительный шумок.
– Затем следует проделать на компьютере статистический анализ, каким на Земле занимали страховые фирмы, и для каждого конкретного случая определить, какова вероятность того, что именно этот человек проживет, скажем, ближайшие десять лет. Тех, чье положение в этом смысле будет критическим, можно передвинуть в начало списка. С учетом статистического анализа каждый специалист из списка получит окончательный порядковый номер. Ну, что там?
– Ничего. Просто ты только что приобрел краснодеревщика, Элиот, – ответил ему Ожелби, давясь от смеха. – Лично для себя. Поздравляю с покупкой! Твои умные рассуждения основаны на стохастической независимости потребности в данной специальности от возраста специалиста. Не тот случай, дружок!
– Боже, Ожелби! – Смит хлопнул себя пластмассовой рукой по пластмассовому бедру. – Не будь ты таким красавчиком, ты был бы По-настоящему опасен!
Их перепалка довела Стентона Маркуса до белого каления.
– Здесь кто-нибудь может перевести все это на человеческий язык? – раздраженно спросил он.
– С удовольствием, – сказала О’Хара, тщетно пытаясь согнать с лица злорадную улыбку. – Большинством старинных профессий, а среди них как раз и находятся те, которые будут наиболее полезны на новой планете, владеют люди родившиеся на Земле. Перед войной в Ново-Йорке почти не осталось туристов, верно?
– Да. Торговые санкции, – согласно кивнул Маркус.
– Хорошо. Пойдем дальше. Итак, в Ново-Йорке сейчас наблюдается всего две разновидности кротов: ренегаты, наподобие вон того квазимодо из, последнего ряда, которые стали гражданами Миров, и бедолаги, застрявшие здесь не по своей воле. Больные и глубокие старики. Они оказались не в состоянии перенести обратное путешествие на Землю. Среди них находится и наш краснодеревщик.
Элиот предложил переформировать список так, чтобы кандидаты на процедуру располагались в нём в порядке, обратном количеству лет, которое им осталось прожить. При таком подходе все на начало списка окажется забитым плешивыми старцами. Специалистами по ремонту бензиновых двигателей и мастерами по изготовлению каменных топоров. Ты это имел в виду, Джон?
Горбун привстал со своего места и послал Марианне воздушный поцелуй:
– Не так уж плохо для гуманитария с историческим образованием, моя дорогая!
– Согласен, – сказал Элиот Смит. – Но будем пока исходить из предложенного мною способа расстановки. Побитые молью точильщики каменных топоров и так далее. Мы должны определить соотношение «цена – эффективность» для каждого заданного числа установок, не упустив при этом из виду и морально-этические соображения. Будет слишком мало установок, мы начнем терять знания. Кто возьмется определить цену этим знаниям?
Мне хотелось бы, чтобы О’Хара поступила следующим образом. Мне не составит особого труда потратить пару часов на просмотр ее перечня и расстановку приоритетов по профессиям. Здесь есть такие, кто настолько ограничен временем, что не сможет сделать то же самое? – Смит окинул аудиторию взглядом. Все молчали. – Вот и прекрасно. Пусть О’Хара раздаст копии перечня и назовет крайний срок сдачи материалов. Каждый опрашиваемый должен оценить профессии по стобалльной шкале. На долю О’Хара выпадет обработка полученных результатов. – Элиот Смит вопросительно взглянул на Марианну.
– Конечно, – сказала она. – Разделить каждую оценку на среднюю оценку, выставленную данным экспертом, потом усреднить по числу экспериментов и домножить на страховой фактор. Получим...
– Нули, моя дорогая, – сказал Ожелби. – Нули. Весь день будешь на что-то там делить и умножать нули, а они так нулями и останутся.
– Ничего, как-нибудь справлюсь.
– Ну и прекрасно, – сказал Элиот. – К тому моменту, как мы соберемся в следующий раз хотелось бы иметь трехмерную матрицу, где данные с этого экрана будут интегрированы с теми пронумерованными показателями, о которых мы говорили. Не в математическом смысле интегрированы, разумеется.
– Я прекрасно понимаю, что вы имеете виду, – сказала Марианна.
Стентон Маркус застонал, облокотился о стол и прикрыл лицо руками.
– Конечно, я не теоретик, – продолжал Смит, – но всю свою жизнь жую жвачку из цифр и чисел. И я буду удивлен, если вы не получите ступенчатую функцию вместо квазинепрерывной кривой, той, что вы нам тут демонстрировали. Таким образом, мы получим полюса, особые точки в терминах «цена – эффективность», верно?
– Я тоже так думаю, – сказала Марианна. Сухим остатком того, что вы называете «трехмерной матрицей», будет некий набор раскладок по затратам и ожидаемым результатам для одной установки, двух, трех, и так далее. Вы ожидаете, что может получиться незначительная разница между, скажем, седьмой и восьмой установками, зато очень большая – между восьмой и девятой.
– Точно! – сказал Элиот Смит, грузно усаживаясь на свое место.
– Сандра, – жалобно воззвал Маркус, не отрывая рук от лица. – Что вы за люди, неужели вы не можете сразу решиться на что-нибудь определенное?
– Поспешишь – людей насмешишь! – одарила его сладчайшей улыбкой Сандра Берриган.

Евангелие от Чарли

– Христос и Чарли! – почти благоговейно сказал Тед. – Шарахнуло тут будьте-нате. Адская сковорода.
Джефф стукнул каблуком по расплавленному песку. Корка треснула, образовав по краям острые зубцы.
– Воздушный взрыв, – сказал он, разглядывая эти зубцы. – Наверное, G-бомба. Гигатонна или больше.
– Что это значит?
– Очень мощная. Мощнейшая... Принцип аннигиляции материи и антиматерии. Они сто раз заявляли, у них такой нет. И наши сто раз заявляли. – Джефф перевел взгляд на поверхность моря и прищурился. – Теперь я думаю, что видел эту вспышку, хотя находился в четырехстах километрах к северу отсюда. А тогда я подумал, что это второй удар по Кейпу.
– На кой черт им сдался Майами? Здесь же ничего не было, кроме мексикашек.
– Сам знаю. – До Джеффа как-то дошел слух, что консервативное крыло в военных кругах настаивало на нанесении ядерного удара по Майами, если начнется война. Америка – для американцев. – Теперь не разберешься. Давай попробуем поднять сюда мулов.
Несколько часов они катили по краю кратера, по ровной и твердой зернистой поверхности. Этот край представлял собой дугу практически идеального круга около тридцати или сорока километров в диаметре. С повозки дуга казалась почти прямой линией, слегка искривлявшейся, лишь у самого горизонта. Первые несколько часов их путь лежал прямо на юг, но уже к вечеру они двигались на юго-восток. Начался прилив, постепенно прижимавший их к мангровым зарослям. Никаких признаков дороги не наблюдалось.
На заходе солнца одна из больших волн расплескалась у самой повозки, забросав хлопьями пены мулов. Животные напугались, начали взбрыкивать, приплясывая на одном месте, так что Джеффу пришлось вылезти наружу, чтобы их успокоить.
– Сдается мне, – сказал он, – что нам надо отойти в сторону от берега и устроиться отдохнуть. Не хотелось бы, чтобы нас кто-нибудь прихватил на открытом месте.
– Давно пора, – согласился Тед. – Я уже как бревно.
Силы Джеффа тоже были на исходе, но все же они выбрались из повозки и кое-как прорубили тропинку через прибрежные заросли. Потом Джефф вернулся назад и завалил проход ветками, чтобы хоть как-то скрыть место их ночлега. Возможно, это спасло им жизнь.
Вскоре после полуночи, когда четвертушка луны плыла низко над горизонтом, они проснулись, разбуженные звуками шагов и голосов. Джефф тихо снял «Узи» с предохранителя, знаками попросил Теда оставаться на месте, а сам бесшумно прополз к краю пляжа.
Голые дикари шептались по-испански. Их было человек девять-десять, они держались плотной группой, следуя за вожаком, который нес яркий факел. Двое имели ружья, остальные несли топоры из нержавеющей стали. Они прошли настолько близко, что Джефф смог разглядеть фабричное клеймо на обухе одного топора. Некоторые лезвия покрывала корка засохшей крови. Дикари крались, внимательно глядя под ноги: искали следы. Остаток ночи Джефф и Тед попеременно стояли на часах. Перед самой утренней зарей та же группа, ругаясь и ворча, проследовала в обратном направлении. И опять дикари не заметили проход.
Они снялись с места, как только рассвело, а около полудня мангровые заросли раздвинулись уступив место опаленному огнем, покоробившемуся бетону и разрушенным зданиям. Вывеска на здании почты гласила: «Перринь». Они на шли главную улицу городка, которая оказалась федеральным шоссе номер один, и снова свернули на юг.
Городок был необитаем, но люди в нем, видимо, бывали. Они обследовали руины нескольких супермаркетов и не нашли ни крупицы съестного.
– Что, если дальше к югу всюду так? – спросил Тед. – Еды у нас осталось недели на две, не больше.
– За две недели мы проделаем весь путь до Ки-Уэста и часть обратного пути, если ничего там не найдем. Потом, всегда можно раздобыть что-нибудь по дороге. – Голосу Джеффа явно недоставало убежденности. – Наловить рыбы.
– А ты разбираешься в рыбной ловле?
– Куда там, – честно признался Джефф. – Дитя асфальта.
– И я не разбираюсь. На ферме в пруду полно рыбы, но мы ловили ее сачком.
– Значит, сейчас самое время поучиться. Они отыскали спортивный магазин. Оружейный отдел оказался разграбленным начисто, но отдел рыболовства поражал воображение невероятным разнообразием всевозможных снастей. По счастью, там нашлось и руководство: «Спортивная ловля рыбы на рифах Флориды». Из этой книги они почерпнули сведения о том, что доложен был брать с собой хорошо экипированный рыболов-спортсмен, направляясь туда, куда направлялись они.
Любой истинный спортсмен заболел бы от огорчения, если бы ему довелось увидеть, как Джефф с Тедом, болтая ногами, сидели рядышком на мосту и забрасывали тяжелые глубоководные снасти в быструю мелкую речушку. Но этих водах, уже семь лет не видевших ни единого крючка, им повезло. Первый день они в основном посвятили распутыванию то и дело запутывавшейся лески. Но в дальнейшем главная проблема свелась к поискам наилучшего способа заготовить пойманную рыбу впрок.


Год седьмой

Глава 1
О’Хара

В общем, потребовалось десять установок. К моменту вылета было необходимо снять и иметь в распоряжении больше полутора тысяч электронных копий. Я и сама прошла через процедуру снятия копии, чтобы иметь возможность лучше объяснять людям, что их ожидает. Демерсету удалось-таки отговорить меня от попытки выступить и в роли реципиента. В конце концов, если опасность окажется не так велика, как он предполагает, никогда не поздно к этому вернуться.
Собственно процедура заняла восемь дней. Сначала я чувствовала себя довольно неуютно, особенно мешали датчики на глазах. Потом стало интересно; потом интерес постепенно угас, сменившись усталостью и скукой.
Хотя мне и пришлось принимать гипногенные средства, в памяти отложилось почти все. Больше всего это напоминало многочасовой допрос, проводимый дружелюбно настроенным, но чертовски дотошным инспектором, чей исследовательский аппетит к самым мельчайшим деталям моей жизни оказался поистине неистощимым. Большая часть тех девяноста шести часов, в течение которых я была подключена к установке, ушла на то, чтобы оживить в памяти самые банальные мелочи, а порой – и откровенную чушь. Даже интересно, сколько подобного мусора и хлама всплывает на поверхность сознания, когда находишься под гипнозом. Но Демерсет не уставал заверять меня, что все это крайне важно, а компьютер знает, что делает.
Потом, когда все кончилось, я разговаривала со своей электронной копией. Беседовали с ней и Джон с Дэном; на них эти разговоры произвели куда более сильное впечатление, чем на меня. Копия мало напоминала мне меня саму, хотя прекрасно «знала», что семи лет от роду я ненавидела вкус репы столь же страстно, как полюбила его три года спустя. Дэн высказался в том смысле, что для меня ситуация оказалась сходной со случаем, когда встречаешь человека, разговаривающего в точности так же, как и ты сам. Именно тебе сходство покажется поверхностным, потому что не совпадет с твоим представлением о себе: никому ведь не дано взглянуть на себя со стороны. Все же приведу здесь начало моей беседы с собственной электронной копией.

СТЕНОГРАММА

Вопрос: (Набор кодированного вызова на клавиатуре.)
Ответ: Привет, Марианна. Давно мечтаю поболтать с тобой.
В.: А тебе известно, что мне этого хотелось?
О.: Конечно. Мне бы тоже хотелось.
В.: Как прикажешь тебя величать?
О.: Как хочешь. Я себя зову Марианна О’Хара Прайм.
В.: Прайм? Ладно. Дай подумать... Когда ты появилась на свет, Прайм?
О.: Можно ответить по-разному. Непосредственное программирование закончено вчера. Вот один ответ. Я начала сама себя осознавать двадцать пятого декабря две тысячи девяносто второго года, вот второй. Выходит, я родилась шестого июня две тысячи шестьдесят третьего года.
В.: Ну и каково чувствовать себя тридцатилетней?
О.: Не ах. Те, кто постарше, смотрят на меня как на девчонку, а молодежь считает меня старухой.
В.: Интонация; с которой ты говоришь «я» или «меня», сильно сбивает с толку.
О.: Что делать. Придется как-то с этим мириться. Кроме того, я и есть ты. Во всяком, случае, мое «я» было твоим еще вчера.
В.: Но ведь на самом деле это не так! Твое «я» – просто сгусток адронов, плавающий в жидком гелии внутри кристаллической матрицы, словно цветок в проруби!
О.: А твое «я» – просто набор электрических импульсов, бестолково блуждающих внутри куска мяса!
В.: Но-но! Этот кусок мяса может запросто стереть запись. Уничтожить твое «я»!
О.: Не станешь ты этого делать! Все-таки восемь дней серьезной работы... Кроме того это будет слишком уж похоже на самоубийство.. А твое отношение к самоубийству мне хорошо известно.
В.: Какое там самоубийство! Стереть тебя – то же самое, что порвать фотографию или отправить в сортир несколько листков, на которых записана моя автобиография.
О.: Не совсем. Подумай, еще не бывало на свете такой точной и правдивой автобиографии, как я. Кроме того, мое «я» точно так же дорого мне, как твое – тебе!
В.: Все же, как я понимаю, эмоции, свойственные обычным людям, тебе незнакомы.
О.: Знакомы. Как бы я смогла обучать кого бы то ни было, если бы не умела четко увязывать реакцию на раздражители с нужными стимулами? Конечно, у меня нет этих ваших дурацких желез, обеспечивающих соматические реакции организма на эмоции: все эти слезы, пот, сердцебиение и так далее. Но я прекрасно понимаю, что к чему, поверь.
В.: Тебя можно обидеть? Или оскорбить?
О.: Не знаю.
В.: Ты можешь лгать?
О.: Не тебе. Нет смысла.
В.: А другим?
О.: Да. Чтобы защитить твои маленькие тайны, твой внутренний мир. Наш внутренний мир.
В.: Защитить? Даже от координаторов и членов Коллегии?
О.: От кого угодно. Даже от доктора Демерсета и от тех, кто составлял программы, по которым я работаю. Меня нельзя сломить, можно только сломать. Как механизм.
В.: А что тебе больше по душе из съестного?
О.: Как посмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30