Аргирос поднял кубок. Завсегдатаи опять заулыбались. И он выпил.
Помня, что случилось с соседом, Аргирос сделал небольшой глоток. Напиток по вкусу походил на вино, во всяком случае больше, чем на что-либо другое. Когда он проглотил жидкость, то ощутил именно то, о чем говорил сосед, – горло загорелось огнем. На глазах выступили слезы. Как обычно, стараясь сохранить достоинство, Аргирос умерил свою реакцию до двух слабых покашливаний. Все посетители заведения были разочарованы.
– Это нечто, – наконец сказал магистр. Всякий, кто знал его, понял бы, насколько Аргирос был впечатлен. Он сделал новый глоток, на этот раз уже приготовившись. Глаза снова заслезились, но он проглотил напиток не кашляя.
– Как это называется? – спросил он хозяина. – И где вы его берете? Никогда не пил ничего подобного.
– Я же говорил, – начал сидевший рядом парень. – Ну, я…
И он принялся рассказывать то, что Аргирос вовсе не желал слушать. Магистр хотел узнать нечто новое и интересное, а не бредни собутыльника.
К счастью, Прискос гордился своим новым товаром и готов был с жаром о нем рассказывать.
– Это называют yperoinos, господин.
«Чудо-вино – хорошее название», – решил Аргирос.
Он кивнул, и хозяин таверны продолжал:
– Мы готовим его в кладовой в этой таверне. Видите, я честный человек – не сочиняю, что это привезено из Индии или Британии.
«Тоже здорово», – про себя подумал Аргирос.
Ведь он бы догадался, если бы хозяин таверны солгал. Нигде таможенники не работали так хорошо и не делали таких точных записей, как в столице империи. Если бы в Константинополь привезли что-либо столь замечательное, как этот драконов напиток, слух бы мгновенно распространился. Магистр выпил еще немного. По телу изнутри распространялось тепло. Он допил кубок и поднял его, чтобы его наполнили заново.
– И для моего друга, – добавил он следом, указав на человека, ненамеренно познакомившего его с новым напитком. Аргирос нащупал в кошельке на поясе подходящие монеты. Казалось, они сами выскальзывали из пальцев.
Методом проб и ошибок Аргирос определил, как глотать чудо-вино и не давиться. Кончик носа онемел. Обычно это служило признаком опьянения, но такое вряд ли возможно, ведь Василий выпил всего лишь второй кубок. Он мог всю ночь пить в таверне и держаться. Негодуя на себя и на свой нос, магистр вновь махнул хозяину.
Он только приступил к третьему кубку, когда обнаружил, что отяжелел. Однако уже было поздно. Он гордился своей сдержанностью, но чудо-вино брало верх над ним. Чем больше он пил, тем легче пилось. Став развязнее, он заказал по чарке всем присутствующим, включая хозяина. Понеслись тосты. Аргирос никогда еще не пил в столь обширной компании собутыльников.
Он заснул, когда на дне кубка еще оставалось немного заветной жидкости.
Анфим просунул голову в дверь кабинета Аргироса.
– К вам пришел его светлость, – объявил секретарь. Казалось, он с удовлетворением уловил стон своего начальника.
Иногда Аргирос думал, что злорадство было единственным источником наслаждения Анфима.
Лаканодракон вошел, когда магистр еще пытался взять себя в руки.
– Доброе утро, Василий, – весело произнес магистр официорий с легким восточным акцентом. Затем он присмотрелся к Аргиросу и сменил снисходительный тон на дружески-озабоченный. – Господи, друг мой! Ты здоров?
– Я словно умер, – ответил Аргирос.
Он говорил тихо, но его собственный голос отзывался болью в ушах; на глазах выступили красные прожилки, а солнечный свет казался гнетуще ярким. Во рту будто проложили канализацию, что было не так уж неправдоподобно, если судить по состоянию желудка.
– Ночью я заснул в таверне.
Лаканодракон раскрыл рот.
– Что?
– Я знаю, что вы подумали. – Аргирос мотнул головой и тут же пожалел об этом. – А-ай! Я не испытывал подобного похмелья с…
Он попробовал вспомнить, когда же ему было так плохо. Воспоминание было связано с мучительными переживаниями, хотя с тех пор прошло уже двенадцать лет: тогда Аргирос напился с врачом-итальянцем Риарио после смерти сына и жены от оспы. Он попытался отогнать мрачные мысли.
– Но знаете, что самое абсурдное? Я выпил всего четыре чарки.
На лице магистра официорий опять проявилась тревога.
– И ты в таком состоянии? Ты должен обратиться к врачу.
– Нет-нет, – поспешил возразить Аргирос. – Хозяин таверны сказал, что это новый крепкий напиток.
Взгляд магистра остановился на иконе покровителя перемен, висевшей на стене.
– Во имя святого Муамета, хозяин не врал.
Василий склонил голову и перекрестился, выражая уважение образу святого.
Лаканодракон тоже смотрел на икону. Он оставался набожным, хотя и подчинял свою веру практическим задачам.
– Как и во времена Муамета, персы опять что-то затевают.
Этого оказалось достаточно, чтобы встревожить Аргироса, каким бы разбитым он себя ни чувствовал.
– Направляют войска? – спросил он.
Римская империя и Персия, Христос и Ормузд были старинными соперниками, и, наверное, каждое поколение вовлекалось в борьбу за господство на Ближнем Востоке. Несколько войн достигали размаха той, что заставила Муамета приехать в Константинополь, и каждое нападение опустошало провинции.
– Слава Богу, ничего столь уж страшного, – ответил Лаканодракон, в точности следуя мыслям Аргироса. – Однако есть осложнения на Кавказе.
– А когда их там не было? – воскликнул Аргирос и заметил циничный смешок магистра официорий.
Именно потому, что полномасштабная война между великими державами могла стать чрезмерно разрушительной, Рим и Персия часто сражались за влияние на границах империй и плели интриги среди зависимых горных царей между Черным и Каспийским морями и племенных вождей Аравийского полуострова.
– А что слышно теперь? – поинтересовался магистр.
– Алания, – ответил Лаканодракон.
Понятно: магистр официорий желал, чтобы он, Аргирос, занялся этим. Он бы предпочел, чтобы Лаканодракон назвал какое-нибудь другое княжество. Алания действительно имела значение для Рима и Персии, потому что там лежали самые важные перевалы с Кавказа в степи. Если бы князь Алании разозлился, он мог бы призвать кочевников и пропустить их к одной или другой империи.
– Значит, князь Гоарий задумал перейти к поклонению солнцу? – спросил магистр.
– Бог знает, что думает Гоар, но я сомневаюсь, что вообще кто-нибудь знает это, включая самого Гоара. – Лаканодракон выказал свое восточное происхождение, отбросив в имени князя греческий суффикс. Затем он продолжил: – По правде говоря, до меня доходит очень мало сведений из Алании, меньше, чем мне нужно. Я решил послать тебя выяснить, что там творится.
– В Аланию? Я никогда не был на Кавказе, – пробормотал Аргирос.
Он снова взглянул на образ святого Муамета. Жизнь магистра, похоже, снова переменится.
Эта мысль перекликалась с другой, только едва наметившейся.
– Я полагаю отправиться туда в роли торговца.
– Разумеется, как пожелаешь, Василий.
Георгий Лаканодракон больше ценил результаты, чем методы их достижения, и поэтому с ним было легко работать.
Аргирос рассуждал вслух:
– Мне нужно обзавестись каким-то новым и интересным товаром, чтобы отметиться при дворе Гоария.
Магистр потер виски; трудно упорядочить мысли, когда так стучит в голове. Вдруг он щелкнул пальцами.
– Есть! Что может быть лучше этого умопомрачительного напитка, который заставил меня шарахаться от собственной тени?
– Он и правда так опасен? – Лаканодракон сразу же отмахнулся от своего вопроса. – Не обращай внимания. Думаю, твоя идея хороша, Василий. Ничто так не обрадует Гоария, как новый способ напиться, если только ты не научишься закупоривать в бутылки женские прелести.
– Если б я это умел, то стал бы чересчур богат, чтобы работать здесь.
Пусть у Аргироса болела голова, но он быстро сосредоточился на задаче.
– Чудо-вино поможет развязать языки; люди напиваются раньше, чем успевают опомниться, – по крайней мере, так случилось со мной. Чем больше все будут болтать, петь и пить, тем больше я узнаю.
– Конечно. Я сердцем чувствовал, что ты подходящий человек для этой работы, Василий. Теперь я понимаю почему. – Лаканодракон бросил взгляд на икону святого Муамета. – Когда появляется что-то новое, ты всегда знаешь, как этим следует воспользоваться.
– Спасибо, господин.
Аргирос знал, что магистр официорий сейчас вспомнил об адском порошке и печатных формах. Вряд ли Лаканодракон знал о роли Василия в открытии того, как с помощью прививки коровьей оспы можно предотвратить заболевание черной оспой. За это Аргирос не ожидал признания; потеря семьи – слишком высокая цена славы.
Как и раньше, магистр подавил эту мысль и переключился на текущую задачу.
– Тогда я отправляюсь в питейное заведение Прискоса.
– Отлично, отлично. – Лаканодракон запнулся, а потом добавил: – Захвати бутылочку для меня, ладно?
Аргирос поехал верхом на восток по Месе от Преториона к императорским дворцам. Там он взял отряд экскубиторов, подумав, что Прискоса, возможно, придется убеждать поделиться секретом нового зелья. Здоровые и мускулистые гвардейцы всегда выглядят убедительно.
Сами императорские телохранители с трудом поверили тому заданию, которое им выпало.
– Вы нас ведете в таверну, господин? В наряд? – спросил один из солдат, переминаясь с ноги на ногу, словно он боялся, что Аргирос передумает. – Я думал, что такие приказы возможны только в раю и нигде больше.
Магистр повел свой маленький отряд через Августеон на север. Утреннее солнце золотило светло-коричневый песчаник стен Святой Софии. В нескольких сотнях ярдов севернее нее находилась церковь Пресвятой Марии Одигитрии. Она стояла близко к приморской стене; скоро Аргирос смог расслышать, как плескались о камень волны Мраморного моря. Ни одна часть Константинополя не отстояла от моря дальше, чем на пару миль, так что шум волн наполнял столицу.
Аргирос использовал церковь в качестве ориентира, по которому следовало искать таверну Прискоса. Он не был завсегдатаем этого заведения и лишь изредка заходил туда по пути от приморских ворот Святой Варвары в Преторий. Помощи от местных обитателей получить не удалось: все они считали за благо исчезнуть, заметив золоченые щиты и длинные копья экскубиторов.
Магистр увидел аптеку и вздохнул с облегчением – таверна Прискоса находилась через пару домов от нее.
– Пойдете со мной, – обратился он к стражникам. – Я поставлю вам по паре чарок. Вы окажете мне поддержку, если потребуется, но ищите защиту у святого Андрея, если разнесете заведение ради забавы.
Солдаты хором пообещали вести себя достойно. Знакомый с этим народом, Аргирос знал цену их обещаниям. Но он надеялся на лучшее и на то, что Прискос согласится сотрудничать.
Когда Василий вошел в таверну, хозяин как раз подметал пол. Так рано в заведении была только пара посетителей, склонившихся над кубками. Прискос поднял глаза и узнал магистра.
– Доброе утро, господин, – сказал он с улыбкой. – Как вы себя чувствуете сего…
Вдруг он запнулся и прекратил улыбаться: в таверну ввалились экскубиторы и расселись за двумя столами.
– Поставьте моим друзьям кувшин доброго кипрского, пожалуйста, – заказал Аргирос. Чтобы снять возможное непонимание, он протянул Прискосу тремиссис, стоивший третью часть номисмы. – Полагаю, этого хватит и на два кувшина, если первый опустеет.
– Думаю, хватит, – сухо ответил Прискос. Для молодого человека он хорошо умел скрывать свои мысли. Прискос принес кувшин и восемь чарок на большом подносе; пока он обслуживал стражников, один из посетителей воспользовался случаем и выскользнул в дверь таверны.
Обслужив солдат, Прискос вернулся к Аргиросу.
– Что я могу сделать для вас, господин?
Его профессионально любезный тон теперь переменился и звучал настороженно.
Аргирос назвал свое имя и должность. Прискос еще более насторожился; как и всем, ему совсем не хотелось, чтобы в его дела вмешивался магистр.
– Я был бы признателен, если бы вы показали, как готовите ваше чудо-вино.
– Я знал! Я знал это! – Как ни старался хозяин таверны, он больше не мог сдержать ярости и отчаяния. – Только я поднял продажи, чтобы иметь возможность кормить семью, как сразу приходит кто-то в чинах и пытается отнять у меня это.
Гвардейцы начали отрываться от своих стульев, но Аргирос дал им отмашку.
– Вы меня неправильно поняли. За товар, который я куплю, я заплачу, – заверил Прискоса магистр. – Если только вы знаете секрет приготовления (а я предполагаю, так и есть, потому что проехал от Испании до Месопотамии и нигде такого не пробовал), казна вам заплатит, и хорошо, я обещаю. Знаете ли, друг мой, какое благо такой крепкий напиток может принести в делах моей службы?
– Говорите, заплатите? Сколько? – Голос Прискоса еще звучал уныло, но в глазах уже появился интерес. – Ради святого Андрея, господин, я не стал бы продавать свой секрет другому трактирщику за медную монету и возьму не меньше двух фунтов золотом.
– Сто сорок четыре номисмы? Вам дадут столько лишь раз или два, а потом те, кто захочет узнать секрет, смогут натравить тех, кто его уже знает, друг на друга и сбить цену. Однако… – Аргирос остановился и спросил: – Вы можете читать и писать?
Прискос кивнул.
– Хорошо. Дайте мне перо и кусок пергамента. Да, и свечу для печати.
Когда Аргирос получил то, что просил, он начертал пару строк, капнул воска на бумагу и приложил к записке кольцо-печатку, что носил на указательном пальце правой руки.
– Вот. Это не императорская золотая булла с золотой печатью, но чиновники в конторах Священной палаты, в чьем ведомстве находится монетный двор, примут записку. Спросите Филиппа Кантакузина; он знает мою руку.
Губы трактирщика двигались, когда он читал бумагу. Уловив главный смысл, Прискос поднял на Аргироса изумленные глаза.
– Четыре фунта золотом! – воскликнул он – А вы клянетесь, что это не обман?
– Именем Отца, Сына и Святого Духа, Богородицы, святого Андрея, покровителя города, и святого Муамета, которого я считаю своим покровителем, клянусь. Пусть они повергнут меня в ад, если я лгу, – торжественно произнес Аргирос.
Он перекрестился. Его примеру последовали Прискос и пара экскубиторов.
Содержатель таверны погладил бороду, а потом спрятал документ в тунику.
– Я с вами. Если вы будете справедливы ко мне, я буду с вами.
И он протянул руку. Аргирос пожал ее.
– Очень хорошо. Может быть, вы принесете этим парням второй кувшин кипрского и потом покажете мне то, что следует.
Прискос поставил вино перед солдатами и направился к двери в глубине таверны. Как заметил Аргирос, она была снабжена более прочным замком, чем наружная. Прискос снял с пояса ключ и отворил засов.
– Сюда, господин.
У Аргироса закружилась голова, когда он ступил за порог. В каменном, полу было сделано углубление для очага, там горел небольшой огонь. Над очагом висел котел, судя по запаху полный горячего вина. Сочетание жары и запаха казалось невыносимым.
Над котлом располагалось медное приспособление в виде большого конуса из тонкого слоя металла. Высокие стенки очага защищали большую часть приспособления от контакта с огнем. В нижней части конуса находился загнутый внутрь желоб, опущенный в соответствующую ему по размеру емкость с водой. Прискос пригасил огонь.
– Мне все равно скоро следовало сделать это, – сказал он Аргиросу, коснулся пальцем емкости и кивнул. – Охладительная емкость перегрелась.
Он вынул пробку, и вода из сосуда вытекла в канавку в полу, а по ней за дверь, видимо, в переулок позади таверны. Трактирщик вернул пробку на место, взял ведро и налил полную емкость холодной воды. Уровень воды оказался чуть ниже края внутреннего желоба.
– Надеюсь, вы мне объясните, – попросил Аргирос.
– Да, конечно.
Прискос плескал воду на медный конус, пока тот не остудился. Трактирщик поднял его. В желобе тоже была пробка. Прискос поднес под нее чарку и вытащил затычку.
– Пробуйте, – предложил он.
Аргирос попробовал. По тому, как жидкость жгла во рту, он понял, что это чудо-вино.
– Я позаимствовал идею у брата Феодора, он занимается медициной.
– Не он ли держит аптеку по соседству на этой улице?
– А, вы видели? Да, это он. Он проделывает одну операцию – выпаривает мед, чтобы тот стал гуще и крепче.
Прискос выдержал паузу. Аргирос кивнул; он знал, что аптекари занимаются такими вещами. Содержатель таверны продолжал:
– Я решил: если это делается с медом, значит, то же можно проделать и с вином.
– А зачем все эти причиндалы? – махнул магистр на причудливое приспособление.
– Затем, что я заблуждался, господин. Чем дольше я кипятил вино, тем слабее оно становилось. Я выпаривал то, что придает вину крепость, а не… какое бы слово лучше подобрать… не концентрировал его.
Аргирос погладил аккуратную седеющую бородку. Он подумал, а затем не спеша сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Помня, что случилось с соседом, Аргирос сделал небольшой глоток. Напиток по вкусу походил на вино, во всяком случае больше, чем на что-либо другое. Когда он проглотил жидкость, то ощутил именно то, о чем говорил сосед, – горло загорелось огнем. На глазах выступили слезы. Как обычно, стараясь сохранить достоинство, Аргирос умерил свою реакцию до двух слабых покашливаний. Все посетители заведения были разочарованы.
– Это нечто, – наконец сказал магистр. Всякий, кто знал его, понял бы, насколько Аргирос был впечатлен. Он сделал новый глоток, на этот раз уже приготовившись. Глаза снова заслезились, но он проглотил напиток не кашляя.
– Как это называется? – спросил он хозяина. – И где вы его берете? Никогда не пил ничего подобного.
– Я же говорил, – начал сидевший рядом парень. – Ну, я…
И он принялся рассказывать то, что Аргирос вовсе не желал слушать. Магистр хотел узнать нечто новое и интересное, а не бредни собутыльника.
К счастью, Прискос гордился своим новым товаром и готов был с жаром о нем рассказывать.
– Это называют yperoinos, господин.
«Чудо-вино – хорошее название», – решил Аргирос.
Он кивнул, и хозяин таверны продолжал:
– Мы готовим его в кладовой в этой таверне. Видите, я честный человек – не сочиняю, что это привезено из Индии или Британии.
«Тоже здорово», – про себя подумал Аргирос.
Ведь он бы догадался, если бы хозяин таверны солгал. Нигде таможенники не работали так хорошо и не делали таких точных записей, как в столице империи. Если бы в Константинополь привезли что-либо столь замечательное, как этот драконов напиток, слух бы мгновенно распространился. Магистр выпил еще немного. По телу изнутри распространялось тепло. Он допил кубок и поднял его, чтобы его наполнили заново.
– И для моего друга, – добавил он следом, указав на человека, ненамеренно познакомившего его с новым напитком. Аргирос нащупал в кошельке на поясе подходящие монеты. Казалось, они сами выскальзывали из пальцев.
Методом проб и ошибок Аргирос определил, как глотать чудо-вино и не давиться. Кончик носа онемел. Обычно это служило признаком опьянения, но такое вряд ли возможно, ведь Василий выпил всего лишь второй кубок. Он мог всю ночь пить в таверне и держаться. Негодуя на себя и на свой нос, магистр вновь махнул хозяину.
Он только приступил к третьему кубку, когда обнаружил, что отяжелел. Однако уже было поздно. Он гордился своей сдержанностью, но чудо-вино брало верх над ним. Чем больше он пил, тем легче пилось. Став развязнее, он заказал по чарке всем присутствующим, включая хозяина. Понеслись тосты. Аргирос никогда еще не пил в столь обширной компании собутыльников.
Он заснул, когда на дне кубка еще оставалось немного заветной жидкости.
Анфим просунул голову в дверь кабинета Аргироса.
– К вам пришел его светлость, – объявил секретарь. Казалось, он с удовлетворением уловил стон своего начальника.
Иногда Аргирос думал, что злорадство было единственным источником наслаждения Анфима.
Лаканодракон вошел, когда магистр еще пытался взять себя в руки.
– Доброе утро, Василий, – весело произнес магистр официорий с легким восточным акцентом. Затем он присмотрелся к Аргиросу и сменил снисходительный тон на дружески-озабоченный. – Господи, друг мой! Ты здоров?
– Я словно умер, – ответил Аргирос.
Он говорил тихо, но его собственный голос отзывался болью в ушах; на глазах выступили красные прожилки, а солнечный свет казался гнетуще ярким. Во рту будто проложили канализацию, что было не так уж неправдоподобно, если судить по состоянию желудка.
– Ночью я заснул в таверне.
Лаканодракон раскрыл рот.
– Что?
– Я знаю, что вы подумали. – Аргирос мотнул головой и тут же пожалел об этом. – А-ай! Я не испытывал подобного похмелья с…
Он попробовал вспомнить, когда же ему было так плохо. Воспоминание было связано с мучительными переживаниями, хотя с тех пор прошло уже двенадцать лет: тогда Аргирос напился с врачом-итальянцем Риарио после смерти сына и жены от оспы. Он попытался отогнать мрачные мысли.
– Но знаете, что самое абсурдное? Я выпил всего четыре чарки.
На лице магистра официорий опять проявилась тревога.
– И ты в таком состоянии? Ты должен обратиться к врачу.
– Нет-нет, – поспешил возразить Аргирос. – Хозяин таверны сказал, что это новый крепкий напиток.
Взгляд магистра остановился на иконе покровителя перемен, висевшей на стене.
– Во имя святого Муамета, хозяин не врал.
Василий склонил голову и перекрестился, выражая уважение образу святого.
Лаканодракон тоже смотрел на икону. Он оставался набожным, хотя и подчинял свою веру практическим задачам.
– Как и во времена Муамета, персы опять что-то затевают.
Этого оказалось достаточно, чтобы встревожить Аргироса, каким бы разбитым он себя ни чувствовал.
– Направляют войска? – спросил он.
Римская империя и Персия, Христос и Ормузд были старинными соперниками, и, наверное, каждое поколение вовлекалось в борьбу за господство на Ближнем Востоке. Несколько войн достигали размаха той, что заставила Муамета приехать в Константинополь, и каждое нападение опустошало провинции.
– Слава Богу, ничего столь уж страшного, – ответил Лаканодракон, в точности следуя мыслям Аргироса. – Однако есть осложнения на Кавказе.
– А когда их там не было? – воскликнул Аргирос и заметил циничный смешок магистра официорий.
Именно потому, что полномасштабная война между великими державами могла стать чрезмерно разрушительной, Рим и Персия часто сражались за влияние на границах империй и плели интриги среди зависимых горных царей между Черным и Каспийским морями и племенных вождей Аравийского полуострова.
– А что слышно теперь? – поинтересовался магистр.
– Алания, – ответил Лаканодракон.
Понятно: магистр официорий желал, чтобы он, Аргирос, занялся этим. Он бы предпочел, чтобы Лаканодракон назвал какое-нибудь другое княжество. Алания действительно имела значение для Рима и Персии, потому что там лежали самые важные перевалы с Кавказа в степи. Если бы князь Алании разозлился, он мог бы призвать кочевников и пропустить их к одной или другой империи.
– Значит, князь Гоарий задумал перейти к поклонению солнцу? – спросил магистр.
– Бог знает, что думает Гоар, но я сомневаюсь, что вообще кто-нибудь знает это, включая самого Гоара. – Лаканодракон выказал свое восточное происхождение, отбросив в имени князя греческий суффикс. Затем он продолжил: – По правде говоря, до меня доходит очень мало сведений из Алании, меньше, чем мне нужно. Я решил послать тебя выяснить, что там творится.
– В Аланию? Я никогда не был на Кавказе, – пробормотал Аргирос.
Он снова взглянул на образ святого Муамета. Жизнь магистра, похоже, снова переменится.
Эта мысль перекликалась с другой, только едва наметившейся.
– Я полагаю отправиться туда в роли торговца.
– Разумеется, как пожелаешь, Василий.
Георгий Лаканодракон больше ценил результаты, чем методы их достижения, и поэтому с ним было легко работать.
Аргирос рассуждал вслух:
– Мне нужно обзавестись каким-то новым и интересным товаром, чтобы отметиться при дворе Гоария.
Магистр потер виски; трудно упорядочить мысли, когда так стучит в голове. Вдруг он щелкнул пальцами.
– Есть! Что может быть лучше этого умопомрачительного напитка, который заставил меня шарахаться от собственной тени?
– Он и правда так опасен? – Лаканодракон сразу же отмахнулся от своего вопроса. – Не обращай внимания. Думаю, твоя идея хороша, Василий. Ничто так не обрадует Гоария, как новый способ напиться, если только ты не научишься закупоривать в бутылки женские прелести.
– Если б я это умел, то стал бы чересчур богат, чтобы работать здесь.
Пусть у Аргироса болела голова, но он быстро сосредоточился на задаче.
– Чудо-вино поможет развязать языки; люди напиваются раньше, чем успевают опомниться, – по крайней мере, так случилось со мной. Чем больше все будут болтать, петь и пить, тем больше я узнаю.
– Конечно. Я сердцем чувствовал, что ты подходящий человек для этой работы, Василий. Теперь я понимаю почему. – Лаканодракон бросил взгляд на икону святого Муамета. – Когда появляется что-то новое, ты всегда знаешь, как этим следует воспользоваться.
– Спасибо, господин.
Аргирос знал, что магистр официорий сейчас вспомнил об адском порошке и печатных формах. Вряд ли Лаканодракон знал о роли Василия в открытии того, как с помощью прививки коровьей оспы можно предотвратить заболевание черной оспой. За это Аргирос не ожидал признания; потеря семьи – слишком высокая цена славы.
Как и раньше, магистр подавил эту мысль и переключился на текущую задачу.
– Тогда я отправляюсь в питейное заведение Прискоса.
– Отлично, отлично. – Лаканодракон запнулся, а потом добавил: – Захвати бутылочку для меня, ладно?
Аргирос поехал верхом на восток по Месе от Преториона к императорским дворцам. Там он взял отряд экскубиторов, подумав, что Прискоса, возможно, придется убеждать поделиться секретом нового зелья. Здоровые и мускулистые гвардейцы всегда выглядят убедительно.
Сами императорские телохранители с трудом поверили тому заданию, которое им выпало.
– Вы нас ведете в таверну, господин? В наряд? – спросил один из солдат, переминаясь с ноги на ногу, словно он боялся, что Аргирос передумает. – Я думал, что такие приказы возможны только в раю и нигде больше.
Магистр повел свой маленький отряд через Августеон на север. Утреннее солнце золотило светло-коричневый песчаник стен Святой Софии. В нескольких сотнях ярдов севернее нее находилась церковь Пресвятой Марии Одигитрии. Она стояла близко к приморской стене; скоро Аргирос смог расслышать, как плескались о камень волны Мраморного моря. Ни одна часть Константинополя не отстояла от моря дальше, чем на пару миль, так что шум волн наполнял столицу.
Аргирос использовал церковь в качестве ориентира, по которому следовало искать таверну Прискоса. Он не был завсегдатаем этого заведения и лишь изредка заходил туда по пути от приморских ворот Святой Варвары в Преторий. Помощи от местных обитателей получить не удалось: все они считали за благо исчезнуть, заметив золоченые щиты и длинные копья экскубиторов.
Магистр увидел аптеку и вздохнул с облегчением – таверна Прискоса находилась через пару домов от нее.
– Пойдете со мной, – обратился он к стражникам. – Я поставлю вам по паре чарок. Вы окажете мне поддержку, если потребуется, но ищите защиту у святого Андрея, если разнесете заведение ради забавы.
Солдаты хором пообещали вести себя достойно. Знакомый с этим народом, Аргирос знал цену их обещаниям. Но он надеялся на лучшее и на то, что Прискос согласится сотрудничать.
Когда Василий вошел в таверну, хозяин как раз подметал пол. Так рано в заведении была только пара посетителей, склонившихся над кубками. Прискос поднял глаза и узнал магистра.
– Доброе утро, господин, – сказал он с улыбкой. – Как вы себя чувствуете сего…
Вдруг он запнулся и прекратил улыбаться: в таверну ввалились экскубиторы и расселись за двумя столами.
– Поставьте моим друзьям кувшин доброго кипрского, пожалуйста, – заказал Аргирос. Чтобы снять возможное непонимание, он протянул Прискосу тремиссис, стоивший третью часть номисмы. – Полагаю, этого хватит и на два кувшина, если первый опустеет.
– Думаю, хватит, – сухо ответил Прискос. Для молодого человека он хорошо умел скрывать свои мысли. Прискос принес кувшин и восемь чарок на большом подносе; пока он обслуживал стражников, один из посетителей воспользовался случаем и выскользнул в дверь таверны.
Обслужив солдат, Прискос вернулся к Аргиросу.
– Что я могу сделать для вас, господин?
Его профессионально любезный тон теперь переменился и звучал настороженно.
Аргирос назвал свое имя и должность. Прискос еще более насторожился; как и всем, ему совсем не хотелось, чтобы в его дела вмешивался магистр.
– Я был бы признателен, если бы вы показали, как готовите ваше чудо-вино.
– Я знал! Я знал это! – Как ни старался хозяин таверны, он больше не мог сдержать ярости и отчаяния. – Только я поднял продажи, чтобы иметь возможность кормить семью, как сразу приходит кто-то в чинах и пытается отнять у меня это.
Гвардейцы начали отрываться от своих стульев, но Аргирос дал им отмашку.
– Вы меня неправильно поняли. За товар, который я куплю, я заплачу, – заверил Прискоса магистр. – Если только вы знаете секрет приготовления (а я предполагаю, так и есть, потому что проехал от Испании до Месопотамии и нигде такого не пробовал), казна вам заплатит, и хорошо, я обещаю. Знаете ли, друг мой, какое благо такой крепкий напиток может принести в делах моей службы?
– Говорите, заплатите? Сколько? – Голос Прискоса еще звучал уныло, но в глазах уже появился интерес. – Ради святого Андрея, господин, я не стал бы продавать свой секрет другому трактирщику за медную монету и возьму не меньше двух фунтов золотом.
– Сто сорок четыре номисмы? Вам дадут столько лишь раз или два, а потом те, кто захочет узнать секрет, смогут натравить тех, кто его уже знает, друг на друга и сбить цену. Однако… – Аргирос остановился и спросил: – Вы можете читать и писать?
Прискос кивнул.
– Хорошо. Дайте мне перо и кусок пергамента. Да, и свечу для печати.
Когда Аргирос получил то, что просил, он начертал пару строк, капнул воска на бумагу и приложил к записке кольцо-печатку, что носил на указательном пальце правой руки.
– Вот. Это не императорская золотая булла с золотой печатью, но чиновники в конторах Священной палаты, в чьем ведомстве находится монетный двор, примут записку. Спросите Филиппа Кантакузина; он знает мою руку.
Губы трактирщика двигались, когда он читал бумагу. Уловив главный смысл, Прискос поднял на Аргироса изумленные глаза.
– Четыре фунта золотом! – воскликнул он – А вы клянетесь, что это не обман?
– Именем Отца, Сына и Святого Духа, Богородицы, святого Андрея, покровителя города, и святого Муамета, которого я считаю своим покровителем, клянусь. Пусть они повергнут меня в ад, если я лгу, – торжественно произнес Аргирос.
Он перекрестился. Его примеру последовали Прискос и пара экскубиторов.
Содержатель таверны погладил бороду, а потом спрятал документ в тунику.
– Я с вами. Если вы будете справедливы ко мне, я буду с вами.
И он протянул руку. Аргирос пожал ее.
– Очень хорошо. Может быть, вы принесете этим парням второй кувшин кипрского и потом покажете мне то, что следует.
Прискос поставил вино перед солдатами и направился к двери в глубине таверны. Как заметил Аргирос, она была снабжена более прочным замком, чем наружная. Прискос снял с пояса ключ и отворил засов.
– Сюда, господин.
У Аргироса закружилась голова, когда он ступил за порог. В каменном, полу было сделано углубление для очага, там горел небольшой огонь. Над очагом висел котел, судя по запаху полный горячего вина. Сочетание жары и запаха казалось невыносимым.
Над котлом располагалось медное приспособление в виде большого конуса из тонкого слоя металла. Высокие стенки очага защищали большую часть приспособления от контакта с огнем. В нижней части конуса находился загнутый внутрь желоб, опущенный в соответствующую ему по размеру емкость с водой. Прискос пригасил огонь.
– Мне все равно скоро следовало сделать это, – сказал он Аргиросу, коснулся пальцем емкости и кивнул. – Охладительная емкость перегрелась.
Он вынул пробку, и вода из сосуда вытекла в канавку в полу, а по ней за дверь, видимо, в переулок позади таверны. Трактирщик вернул пробку на место, взял ведро и налил полную емкость холодной воды. Уровень воды оказался чуть ниже края внутреннего желоба.
– Надеюсь, вы мне объясните, – попросил Аргирос.
– Да, конечно.
Прискос плескал воду на медный конус, пока тот не остудился. Трактирщик поднял его. В желобе тоже была пробка. Прискос поднес под нее чарку и вытащил затычку.
– Пробуйте, – предложил он.
Аргирос попробовал. По тому, как жидкость жгла во рту, он понял, что это чудо-вино.
– Я позаимствовал идею у брата Феодора, он занимается медициной.
– Не он ли держит аптеку по соседству на этой улице?
– А, вы видели? Да, это он. Он проделывает одну операцию – выпаривает мед, чтобы тот стал гуще и крепче.
Прискос выдержал паузу. Аргирос кивнул; он знал, что аптекари занимаются такими вещами. Содержатель таверны продолжал:
– Я решил: если это делается с медом, значит, то же можно проделать и с вином.
– А зачем все эти причиндалы? – махнул магистр на причудливое приспособление.
– Затем, что я заблуждался, господин. Чем дольше я кипятил вино, тем слабее оно становилось. Я выпаривал то, что придает вину крепость, а не… какое бы слово лучше подобрать… не концентрировал его.
Аргирос погладил аккуратную седеющую бородку. Он подумал, а затем не спеша сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34