Но сильнее всего проявлялось ее желание иметь ребенка, ее потребность в ребенке.
А потом произошло неизбежное — явился Дэнни.
Он замер на месте, увидев ее. Широкая улыбка, маленькие белые зубки...
— Привет, Сара!
Она прямо засветилась, услышав свое имя.
— Ты запомнил!
— Конечно, запомнил. Я умный.
— Не буду спорить. Что вы проходили сегодня в школе?
И снова Билл в изумлении наблюдал, как Дэнни спокойно стоит рядом с ней, сложив за спиной ладошки. На сей раз он не держал ее за руку, никакого физического контакта между ними не было. И все-таки он стоял тихо, и отвечал на вопросы, и дошел до того, что начал рассказывать о своих друзьях и любимых играх.
А Сара...
Билл видел свет в ее глазах, теплоту; она полностью сосредоточилась на Дэнни, превратив его на это время в центр мироздания. Он ощущал в ней страстную тягу к ребенку и позволил себе подумать, что все, кажется, устраивается волшебным образом.
Дэнни повернулся к нему.
— Она мне нравится. Она ми-и-илая.
— Да, Дэнни, Сара очень милая.
— Мне можно с ней жить?
Вопрос застал Билла врасплох: В голове у него промелькнуло название старой песенки «Ты так легко меня забыл?». Но он отогнал болезненное чувство и перенес все внимание на Дэнни. Он должен быть крайне осторожным.
— Не знаю, Дэнни. Нам надо подумать.
— Ну пожа-а-алуйста!
— Я еще не знаю, Дэнни. Я не говорю «нет» и не говорю «да». Нам надо еще очень многое сделать, прежде чем мы подойдем к этому.
— А в гости можно?
— И об этом нам тоже надо подумать. Саре, ее мужу и мне надо сначала многое обсудить. Так что, почему бы тебе не пойти умыться перед обедом и позволить нам поработать.
— Ладно. — Когда он оглядывался на нее, в глазах его, как маяк, сияла надежда. — Пока, Сара.
Она обняла его, потом отодвинула на расстояние вытянутой руки.
— Пока, Дэнни.
И Дэнни поскакал по коридору.
— Мне кажется, вы обрели друга, — сказал Билл Саре.
— Мне тоже так кажется, — с теплой улыбкой ответила Сара. Потом устремила на Билла ровный взгляд. — Надеюсь, этому другу позволят стать моим сыном, отец Райан?
— Делая свое дело, Сара, я научился одному — никогда не давать обещаний. Я не могу быть абсолютно уверенным, что сумею удержаться от этого по отношению к родителям, но, безусловно, всегда удержусь по отношению к мальчикам. Мы положили неплохое начало. Посмотрим, что из этого выйдет.
Ее глаза расширились, голос вдруг зазвучал глухо и хрипло:
— Вы хотите сказать, что передумали?
Он кивнул, она закрыла лицо руками и всхлипнула. Слезы ее взволновали Билла и укрепили зарождавшуюся в нем мысль, что он нашел для Дэнни идеальный вариант. Только в крошечном уголке его души все еще таилось недоверие.
Глава 17
Проверка шла гладко. И Герб, и Сара имели прекрасные баллы в Техасском университете, он — по бухгалтерскому учету, она — по дошкольному воспитанию. Их кредитоспособность не подлежала ни малейшим сомнениям. Осмотр дома дал великолепные результаты — двухэтажный особняк в колониальном стиле с центральным холлом, в тихом пригороде, в Астории, где Ломы были активными прихожанами местной церкви. Билл дошел до того, что позвонил старому пастору Сары в Хьюстон. Отец Джиери знал Сару Бейнбридж — это ее девичья фамилия — и помнил ее милой и замечательной девушкой; Герб происходил из богатой семьи, был не столь ревностным прихожанином, как Сара, но местный священник считал его хорошим человеком.
Вообще все шло гладко. Воскресные визиты проходили без инцидентов, и Дэнни иногда проводил в гостях целую неделю сряду. Ему это нравилось. Он полюбил Сару. Казалось, он полностью поглощен ею, полностью восхищен. Он по-прежнему каждый день заскакивал в кабинет Билла, по-прежнему сиживал у него на коленях, по-прежнему нарушал субботние шахматные партии. Но говорил только о Саре — Сара... Сара... Сара... Билл находил ее прекрасной женщиной, может быть, даже исключительной, но, Бог свидетель, как ему надоело о ней слушать.
На исходе осени Дэнни уже не был тем Дэнни, который все лето носился по территории приюта. Поначалу это было незаметно, но постепенно, от случая к случаю, Билл стал отмечать решительные перемены. В ходе проверочного и испытательного процесса Билл наблюдал, как Дэнни постепенно успокаивается. Не разом, резко нажав на тормоза, а как мчащийся грузовик, водитель которого медленно, но неуклонно снижает скорость, подъезжая по скоростному шоссе к школьной зоне. Мотор еще ревет, но скорость падает. Сестры, опекающие Дэнни во втором классе, сообщали, что дисциплинарных проблем возникает теперь гораздо меньше, он способен дольше сосредоточиваться, и в результате лучше успевает в школе.
Это было почти чудо. Чересчур хорошо, чтобы быть правдой.
И Билл все же слегка беспокоился. Проведя у Фрэнси два десятка лет, он редко видел, чтобы адаптация проходила так гладко. И поэтому, когда он, лежа ночью в постели, в одиночестве, в темноте, искал и не находил никаких поводов для упрека, пробуждался ворчливый голосок и нашептывал в уши туманные сомнения.
В результате он пережил едва ли не облегчение, когда за неделю до Рождества обнаружился первый небольшой повод.
Герб торопился до Рождества завершить процесс усыновления, объясняя, что хочет встретить Новый год вместе, втроем, целой семьей. Билл не сомневался в этом, но подозревал, что Герб с его познаниями в бухгалтерском Деле отлично знает, что Дэнни будет считаться на обеспечении приемных родителей полный год, если усыновление официально утверждено в любой момент до полуночи 25 декабря.
Он относился к этому с пониманием. Растить ребенка в Нью-Йорке чертовски дорого, и родители заслуживают любых финансовых послаблений, каких только можно добиться. Это не повод.
Повод дал Дэнни. У мальчика появились какие-то тайные соображения.
— Не хочу я идти, — заявил он Биллу как-то вечером за неделю до Рождества.
Билл похлопал себя по колену.
— Может быть, прыгнешь сюда и расскажешь мне, по чему ты не хочешь?
— Потому что боюсь, — объяснил Дэнни, устраиваясь на своем обычном месте.
— Боишься Сары?
— Нет. Она ми-и-илая.
— А Герб? Ты боишься его?
— Нет. Я просто боюсь там жить.
Билл улыбнулся про себя и ободряюще обнял Дэнни. Он почти рад был услышать признание мальчика. Это обычное, совершенно нормальное дело, которого в случае Дэнни особенно следовало ожидать. В конце концов, Фрэнси был его домом дольше, чем любое другое место во всей жизни. Обитатели и работники приюта составляли единственную его семью вот уже два с половиной года. Скорее, следовало бы беспокоиться, если бы он не переживал в преддверии расставания.
— Все немножко боятся, когда уходят, Дэнни. И точно так же боятся, когда приходят сюда. Помнишь, как на прошлой неделе уходил Томми, чтобы жить с мистером и миссис Дэвис? Он боялся.
Дэнни крутнулся, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Томми Лурье? Не может быть! Ничего он не боялся!
— Нет, боялся: Но держался великолепно. Он ведь вчера приходил и рассказывал всем, как там здорово.
Дэнни медленно кивнул и повторил:
— Томми Лурье боялся?
— И не забывай, ты уезжаешь недалеко. Сможешь звонить мне в любое время, когда пожелаешь.
— А вернуться и прийти в гости, как Томми, смогу?
— Ну, разумеется, сможешь. Тебе здесь будут рады в любой момент, когда ты захочешь прийти, и когда Ломы сумеют тебя привезти. Но очень скоро ты будешь так счастлив и так занят с Гербом и Сарой, что совсем позабудешь про нас и про Фрэнси.
— Никогда не забуду.
— Хорошо. Потому что мы тоже тебя любим. Ломы тебя любят. Все тебя любят. Потому что ты, Дэнни, хороший мальчик.
Билл внушал это всем мальчикам — обитателям приюта, ибо почти все они поначалу чувствовали себя брошенными и никому не нужными. С того самого момента, как они перешагивали порог, Билл принимался твердить это.
— Вас здесь любят. Вас ценят. Вы нужные. Вы хорошие.
И через какое-то время добрая доля мальчишек обретала веру в то, что они в самом деле чего-то стоят.
По отношению к Дэнни это был не просто механический психологический прием. Билл будет ужасно тосковать по нему. Ему казалось, что он расстается с собственным сыном.
И он сидел, и сердце его разрывалось, когда он держал Дэнни на коленях, рассказывая, как чудесно ему будет у Ломов и как Билл собирается сообщить Санта-Клаусу новый адрес Дэнни и удостовериться, что он принесет ему много подарков на Рождество.
И Дэнни сидел, слушал и улыбался.
Остаток недели Дэнни провел спокойно. Но в канун Рождества, когда подписывались последние документы, он начал плакать.
— Я не хочу с ней идти! — всхлипывал он, а из глаз лились слезы и текли по щекам.
Сара сидела у стола Билла; набитый чемодан, содержащий все земные пожитки Дэнни, стоял у ее ног. Билл поднял глаза и заметил, что она потрясена. Он повернулся и присел на корточки рядом с Дэнни.
— Не беда, что ты немножко боишься, — сказал он. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Помнишь, что я рассказывал тебе о Томми?
— Мне все равно! — крикнул он, и голосок его разлетелся в тишине кабинета. — Она плохая! Она подлая!
— Ну-ну, Дэнни! Нельзя так...
Мальчик обхватил Билла за шею руками и приник к нему, весь дрожа.
— Она собирается причинить мне зло! — визжал он. — Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавайте меня! Она хочет причинить мне зло!
Билла поразила эта вспышка. Не было никаких сомнений в истинности охватившего Дэнни ужаса. Он буквально трясся от страха.
Краешком глаза он заметил, что Сара встала и шагнула к ним. Глаза ее были полны боли.
— Я... я не понимаю, — проговорила она.
— Просто нервы в последний момент, — объяснил Билл, пытаясь умерить боль в ее глазах. — Вместе с гиперактивном воображением.
— Мне кажется, это нечто большее, чем просто нервы, — возразила Сара.
Билл мягко отстранил от себя Дэнни и удержал его на расстояний вытянутой руки.
— Дэнни, послушай меня. Тебе никуда не придется идти, если ты не захочешь. Но ты должен мне объяснить все эти ужасные вещи, о которых ты говоришь. Откуда все это? Кто тебе это сказал?
— Никто, — пробормотал он, всхлипывая и сморкаясь.
— Тогда как ты можешь так говорить? Почему ты так говоришь?
— Потому.
— «Потому» — это не объяснение, Дэнни. Откуда у тебя такие мысли?
— Ниоткуда. Я просто... знаю!
Сара сделала шаг вперед. Она медленно, неуверенно приблизилась, положила руку на голову Дэнни, принялась нежно поглаживать его вьющиеся белокурые локоны.
Билл почувствовал, как Дэнни под прикосновением Сары застыл, потом расслабился; он видел, как бегали его глаза, потом взгляд снова сосредоточился. Мальчик перестал всхлипывать.
— Ты будешь моим малышом, — заговорила Сара мягким, почти гипнотизирующим голосом, гладя его по голове. — А я буду твоей мамой. И мы втроем вместе с Гербом будем чудесной семьей.
Дэнни заулыбался.
И в этот момент Билл почувствовал почти необоримое желание немедленно все отменить, подхватить Дэнни на руки, выставить Ломов из своего кабинета и никогда больше не позволять им переступать порог Святого Франциска.
И он это желание подавил. Это в его эгоистичной собственнической душе витают отцовские чувства. Он должен отпустить мальчика.
— Ты ведь на самом деле меня не боишься, Дэнни? — ворковала Сара.
Он оглянулся и посмотрел на нее.
— Нет, я просто боюсь там жить.
— Не бойся, Дэнни, мой милый. Сегодня вечером должен пойти снег, значит, завтра будет белое Рождество. Пойдем со мной, и я обещаю, что это Рождество станет в высшей степени незабываемым.
В словах ее прозвучало что-то, от чего Билла по спине прохватил озноб, но он заставил себя выпустить Дэнни и подтолкнул его к Саре. Когда Дэнни обхватил руками ее колени, а Сара заключила мальчика в объятия, у Билла перехватило горло. Он отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
«Я должен его отпустить!»
* * *
— Лучше отменим, Ник, — сказал Билл в трубку. — Снег валит как сумасшедший.
Голос Ника в трубке имел какой-то металлический оттенок, и в нем зазвучала искренняя досада.
— С каких это пор вас пугает небольшой снегопад? Либо вы сами сюда придете, либо — снег там или не снег — я приеду и вытащу вас.
— Правда, Ник, мне и здесь хорошо.
Квинны расстроятся, если вы не появитесь. А, кроме того, сама мысль сидеть одному в сочельник — особенно в этот сочельник — кажется мне не очень удачной.
Билл понимал и ценил заботу Ника. Он всегда проводил несколько рождественских дней с мамой и папой. Но в этом году...
— А я не один. Я проведу его с мальчиками. Это, кстати, напоминает мне, что я должен прямо сейчас пойти на них посмотреть. Увидимся в субботу вечером. Веселого Рождества тебе и Квиннам.
— Ладно, — примирительно сказал он. — Ваша взяла. Веселого Рождества, отец Билл.
Билл положил трубку и пошел по коридору посмотреть на мальчиков. В спальнях было тихо. Всю неделю в холлах царило волнение, достигшее пика при украшении елки и переросшее в экстаз часа два назад, когда он подсматривал, как наверху в столовой в старом, никогда не разжигавшемся камине подвешивали чулки. Но теперь все мальчики лежали в постелях, и те, кто еще не заснул, изо всех сил пытались задремать, ибо все знают, что Санта-Клаус не явится до тех пор, пока весь дом не погрузится в сон.
Рождество. Любимый праздник для Билла. Благодаря окружающим его мальчикам. Они так волновались и радовались в это время, особенно малыши. Горящие глазки, радостные личики, невинные счастливые ожидания и предвкушения. Хорошо бы закупорить все это в бутылки, словно вино, и в течение года выпивать понемножку, когда дела идут ни шатко ни валко.
Господь свидетель, бывают моменты, начиная с пожара прошлым мартом, когда он нуждался бы в паре подобных бутылок. Завтра своего рода рубеж, смертный порог на его жизненном пути: первое в жизни 25 декабря, когда он не сможет позвонить родителям и пожелать им веселого Рождества.
В груди ширилась болезненная пустота. Он тоскует по ним. Никогда не думал, что будет, что сможет так тосковать. Но завтрашний день надо пережить. Мальчики ему помогут.
Удостоверившись, что все спят или почти заснули, Билл спустился вниз и начал выгружать подарки из запертого буфета. Большинство из них было пожертвовано местными прихожанами и упаковано сестрами, обучавшими сирот в соседней начальной школе Лурдской Богоматери. Добрые люди позаботились, чтобы ни один мальчик не остался без пары подарков на Рождество.
Разложив подарки под елкой, Билл отошел и окинул картину взглядом: пихта с тонкими веточками, увешанными разнообразными самодельными украшениями и яркими мерцающими огоньками, стояла на страже над грудами красочных разноцветных коробок, на каждой из которых был ярлычок с фамилией мальчика. Он улыбнулся. По правде сказать, дешевенькое убранство, но во всем этом присутствует подлинный дух Рождества. Похоже, Санта-Клаус здорово рисковал заработать грыжу, совершая в этом году путешествие к Фрэнси. Билл сам начинал ощущать отголоски прежнего рождественского волнения, думая о завтрашнем утре, о том, как он будет стоять на этом самом месте и слушать бешеный шорох бумаги, когда перевозбужденные мальчишки примутся разворачивать подарки трясущимися руками. Он не мог дождаться этого момента.
Билл погасил огни на елке и стал подниматься по лестнице. На полпути он услышал, что в его кабинете звонит телефон, и побежал на звонок. Если это опять Ник...
Но это был не он. Это был Дэнни. И он был в истерике.
— Отец Билл! Отец Билл! — визжал он на высокой ноте пронзительным от ужаса голосом. — Придите за мной, заберите меня! Придите за мной, заберите меня отсюда!
— Успокойся, Дэнни, — выговорил он, заставляя самого себя успокоиться. Хоть он и знал, что это просто очередной приступ боязни на новом месте, непритворный страх в голосе мальчика вызвал прилив адреналина в крови. — Успокойся и расскажи мне.
— Я не могу рассказывать! Он убьет меня!
— Кто? Герб?
— Придите за мной, заберите меня, отец! Только придите!
— Где Сара? Позови ее к телефону и дай мне поговорить с ней.
— Нет! Они не знают, что я у телефона!
— Просто позови Сару...
— Нет! Сары нет! Здесь нет никакой Сары! Он убьет меня!
— Перестань, Дэнни!
— Отец, пожалуйста, придите и заберите меня! Придии-ите! — Он начал всхлипывать, но слова еще можно было разобрать. — Отец, отец, отец, я не хочу умирать. Пожалуйста, придите и заберите меня. Не позволяйте ему убивать меня. Я не хочу умирать!
Страх и униженная мольба в голоске Дэнни пронзили Билла в самое сердце. Он собрался отменить усыновление, покончить со всем этим делом. Мальчик просто не готов покинуть Фрэнси.
— Позови Сару, Дэнни... Дэнни?
Трубка молчала.
Билл рванул ящик стола, нашел в картотеке номер телефона Ломов. Рука тряслась, когда он набирал его. В ухе загудел сигнал «занято». Он хлопнул трубку, принялся набирать снова, потом остановился. Раз номер занят, возможно, Сара или Герб пытаются дозвониться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
А потом произошло неизбежное — явился Дэнни.
Он замер на месте, увидев ее. Широкая улыбка, маленькие белые зубки...
— Привет, Сара!
Она прямо засветилась, услышав свое имя.
— Ты запомнил!
— Конечно, запомнил. Я умный.
— Не буду спорить. Что вы проходили сегодня в школе?
И снова Билл в изумлении наблюдал, как Дэнни спокойно стоит рядом с ней, сложив за спиной ладошки. На сей раз он не держал ее за руку, никакого физического контакта между ними не было. И все-таки он стоял тихо, и отвечал на вопросы, и дошел до того, что начал рассказывать о своих друзьях и любимых играх.
А Сара...
Билл видел свет в ее глазах, теплоту; она полностью сосредоточилась на Дэнни, превратив его на это время в центр мироздания. Он ощущал в ней страстную тягу к ребенку и позволил себе подумать, что все, кажется, устраивается волшебным образом.
Дэнни повернулся к нему.
— Она мне нравится. Она ми-и-илая.
— Да, Дэнни, Сара очень милая.
— Мне можно с ней жить?
Вопрос застал Билла врасплох: В голове у него промелькнуло название старой песенки «Ты так легко меня забыл?». Но он отогнал болезненное чувство и перенес все внимание на Дэнни. Он должен быть крайне осторожным.
— Не знаю, Дэнни. Нам надо подумать.
— Ну пожа-а-алуйста!
— Я еще не знаю, Дэнни. Я не говорю «нет» и не говорю «да». Нам надо еще очень многое сделать, прежде чем мы подойдем к этому.
— А в гости можно?
— И об этом нам тоже надо подумать. Саре, ее мужу и мне надо сначала многое обсудить. Так что, почему бы тебе не пойти умыться перед обедом и позволить нам поработать.
— Ладно. — Когда он оглядывался на нее, в глазах его, как маяк, сияла надежда. — Пока, Сара.
Она обняла его, потом отодвинула на расстояние вытянутой руки.
— Пока, Дэнни.
И Дэнни поскакал по коридору.
— Мне кажется, вы обрели друга, — сказал Билл Саре.
— Мне тоже так кажется, — с теплой улыбкой ответила Сара. Потом устремила на Билла ровный взгляд. — Надеюсь, этому другу позволят стать моим сыном, отец Райан?
— Делая свое дело, Сара, я научился одному — никогда не давать обещаний. Я не могу быть абсолютно уверенным, что сумею удержаться от этого по отношению к родителям, но, безусловно, всегда удержусь по отношению к мальчикам. Мы положили неплохое начало. Посмотрим, что из этого выйдет.
Ее глаза расширились, голос вдруг зазвучал глухо и хрипло:
— Вы хотите сказать, что передумали?
Он кивнул, она закрыла лицо руками и всхлипнула. Слезы ее взволновали Билла и укрепили зарождавшуюся в нем мысль, что он нашел для Дэнни идеальный вариант. Только в крошечном уголке его души все еще таилось недоверие.
Глава 17
Проверка шла гладко. И Герб, и Сара имели прекрасные баллы в Техасском университете, он — по бухгалтерскому учету, она — по дошкольному воспитанию. Их кредитоспособность не подлежала ни малейшим сомнениям. Осмотр дома дал великолепные результаты — двухэтажный особняк в колониальном стиле с центральным холлом, в тихом пригороде, в Астории, где Ломы были активными прихожанами местной церкви. Билл дошел до того, что позвонил старому пастору Сары в Хьюстон. Отец Джиери знал Сару Бейнбридж — это ее девичья фамилия — и помнил ее милой и замечательной девушкой; Герб происходил из богатой семьи, был не столь ревностным прихожанином, как Сара, но местный священник считал его хорошим человеком.
Вообще все шло гладко. Воскресные визиты проходили без инцидентов, и Дэнни иногда проводил в гостях целую неделю сряду. Ему это нравилось. Он полюбил Сару. Казалось, он полностью поглощен ею, полностью восхищен. Он по-прежнему каждый день заскакивал в кабинет Билла, по-прежнему сиживал у него на коленях, по-прежнему нарушал субботние шахматные партии. Но говорил только о Саре — Сара... Сара... Сара... Билл находил ее прекрасной женщиной, может быть, даже исключительной, но, Бог свидетель, как ему надоело о ней слушать.
На исходе осени Дэнни уже не был тем Дэнни, который все лето носился по территории приюта. Поначалу это было незаметно, но постепенно, от случая к случаю, Билл стал отмечать решительные перемены. В ходе проверочного и испытательного процесса Билл наблюдал, как Дэнни постепенно успокаивается. Не разом, резко нажав на тормоза, а как мчащийся грузовик, водитель которого медленно, но неуклонно снижает скорость, подъезжая по скоростному шоссе к школьной зоне. Мотор еще ревет, но скорость падает. Сестры, опекающие Дэнни во втором классе, сообщали, что дисциплинарных проблем возникает теперь гораздо меньше, он способен дольше сосредоточиваться, и в результате лучше успевает в школе.
Это было почти чудо. Чересчур хорошо, чтобы быть правдой.
И Билл все же слегка беспокоился. Проведя у Фрэнси два десятка лет, он редко видел, чтобы адаптация проходила так гладко. И поэтому, когда он, лежа ночью в постели, в одиночестве, в темноте, искал и не находил никаких поводов для упрека, пробуждался ворчливый голосок и нашептывал в уши туманные сомнения.
В результате он пережил едва ли не облегчение, когда за неделю до Рождества обнаружился первый небольшой повод.
Герб торопился до Рождества завершить процесс усыновления, объясняя, что хочет встретить Новый год вместе, втроем, целой семьей. Билл не сомневался в этом, но подозревал, что Герб с его познаниями в бухгалтерском Деле отлично знает, что Дэнни будет считаться на обеспечении приемных родителей полный год, если усыновление официально утверждено в любой момент до полуночи 25 декабря.
Он относился к этому с пониманием. Растить ребенка в Нью-Йорке чертовски дорого, и родители заслуживают любых финансовых послаблений, каких только можно добиться. Это не повод.
Повод дал Дэнни. У мальчика появились какие-то тайные соображения.
— Не хочу я идти, — заявил он Биллу как-то вечером за неделю до Рождества.
Билл похлопал себя по колену.
— Может быть, прыгнешь сюда и расскажешь мне, по чему ты не хочешь?
— Потому что боюсь, — объяснил Дэнни, устраиваясь на своем обычном месте.
— Боишься Сары?
— Нет. Она ми-и-илая.
— А Герб? Ты боишься его?
— Нет. Я просто боюсь там жить.
Билл улыбнулся про себя и ободряюще обнял Дэнни. Он почти рад был услышать признание мальчика. Это обычное, совершенно нормальное дело, которого в случае Дэнни особенно следовало ожидать. В конце концов, Фрэнси был его домом дольше, чем любое другое место во всей жизни. Обитатели и работники приюта составляли единственную его семью вот уже два с половиной года. Скорее, следовало бы беспокоиться, если бы он не переживал в преддверии расставания.
— Все немножко боятся, когда уходят, Дэнни. И точно так же боятся, когда приходят сюда. Помнишь, как на прошлой неделе уходил Томми, чтобы жить с мистером и миссис Дэвис? Он боялся.
Дэнни крутнулся, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Томми Лурье? Не может быть! Ничего он не боялся!
— Нет, боялся: Но держался великолепно. Он ведь вчера приходил и рассказывал всем, как там здорово.
Дэнни медленно кивнул и повторил:
— Томми Лурье боялся?
— И не забывай, ты уезжаешь недалеко. Сможешь звонить мне в любое время, когда пожелаешь.
— А вернуться и прийти в гости, как Томми, смогу?
— Ну, разумеется, сможешь. Тебе здесь будут рады в любой момент, когда ты захочешь прийти, и когда Ломы сумеют тебя привезти. Но очень скоро ты будешь так счастлив и так занят с Гербом и Сарой, что совсем позабудешь про нас и про Фрэнси.
— Никогда не забуду.
— Хорошо. Потому что мы тоже тебя любим. Ломы тебя любят. Все тебя любят. Потому что ты, Дэнни, хороший мальчик.
Билл внушал это всем мальчикам — обитателям приюта, ибо почти все они поначалу чувствовали себя брошенными и никому не нужными. С того самого момента, как они перешагивали порог, Билл принимался твердить это.
— Вас здесь любят. Вас ценят. Вы нужные. Вы хорошие.
И через какое-то время добрая доля мальчишек обретала веру в то, что они в самом деле чего-то стоят.
По отношению к Дэнни это был не просто механический психологический прием. Билл будет ужасно тосковать по нему. Ему казалось, что он расстается с собственным сыном.
И он сидел, и сердце его разрывалось, когда он держал Дэнни на коленях, рассказывая, как чудесно ему будет у Ломов и как Билл собирается сообщить Санта-Клаусу новый адрес Дэнни и удостовериться, что он принесет ему много подарков на Рождество.
И Дэнни сидел, слушал и улыбался.
Остаток недели Дэнни провел спокойно. Но в канун Рождества, когда подписывались последние документы, он начал плакать.
— Я не хочу с ней идти! — всхлипывал он, а из глаз лились слезы и текли по щекам.
Сара сидела у стола Билла; набитый чемодан, содержащий все земные пожитки Дэнни, стоял у ее ног. Билл поднял глаза и заметил, что она потрясена. Он повернулся и присел на корточки рядом с Дэнни.
— Не беда, что ты немножко боишься, — сказал он. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Помнишь, что я рассказывал тебе о Томми?
— Мне все равно! — крикнул он, и голосок его разлетелся в тишине кабинета. — Она плохая! Она подлая!
— Ну-ну, Дэнни! Нельзя так...
Мальчик обхватил Билла за шею руками и приник к нему, весь дрожа.
— Она собирается причинить мне зло! — визжал он. — Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавайте меня! Она хочет причинить мне зло!
Билла поразила эта вспышка. Не было никаких сомнений в истинности охватившего Дэнни ужаса. Он буквально трясся от страха.
Краешком глаза он заметил, что Сара встала и шагнула к ним. Глаза ее были полны боли.
— Я... я не понимаю, — проговорила она.
— Просто нервы в последний момент, — объяснил Билл, пытаясь умерить боль в ее глазах. — Вместе с гиперактивном воображением.
— Мне кажется, это нечто большее, чем просто нервы, — возразила Сара.
Билл мягко отстранил от себя Дэнни и удержал его на расстояний вытянутой руки.
— Дэнни, послушай меня. Тебе никуда не придется идти, если ты не захочешь. Но ты должен мне объяснить все эти ужасные вещи, о которых ты говоришь. Откуда все это? Кто тебе это сказал?
— Никто, — пробормотал он, всхлипывая и сморкаясь.
— Тогда как ты можешь так говорить? Почему ты так говоришь?
— Потому.
— «Потому» — это не объяснение, Дэнни. Откуда у тебя такие мысли?
— Ниоткуда. Я просто... знаю!
Сара сделала шаг вперед. Она медленно, неуверенно приблизилась, положила руку на голову Дэнни, принялась нежно поглаживать его вьющиеся белокурые локоны.
Билл почувствовал, как Дэнни под прикосновением Сары застыл, потом расслабился; он видел, как бегали его глаза, потом взгляд снова сосредоточился. Мальчик перестал всхлипывать.
— Ты будешь моим малышом, — заговорила Сара мягким, почти гипнотизирующим голосом, гладя его по голове. — А я буду твоей мамой. И мы втроем вместе с Гербом будем чудесной семьей.
Дэнни заулыбался.
И в этот момент Билл почувствовал почти необоримое желание немедленно все отменить, подхватить Дэнни на руки, выставить Ломов из своего кабинета и никогда больше не позволять им переступать порог Святого Франциска.
И он это желание подавил. Это в его эгоистичной собственнической душе витают отцовские чувства. Он должен отпустить мальчика.
— Ты ведь на самом деле меня не боишься, Дэнни? — ворковала Сара.
Он оглянулся и посмотрел на нее.
— Нет, я просто боюсь там жить.
— Не бойся, Дэнни, мой милый. Сегодня вечером должен пойти снег, значит, завтра будет белое Рождество. Пойдем со мной, и я обещаю, что это Рождество станет в высшей степени незабываемым.
В словах ее прозвучало что-то, от чего Билла по спине прохватил озноб, но он заставил себя выпустить Дэнни и подтолкнул его к Саре. Когда Дэнни обхватил руками ее колени, а Сара заключила мальчика в объятия, у Билла перехватило горло. Он отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
«Я должен его отпустить!»
* * *
— Лучше отменим, Ник, — сказал Билл в трубку. — Снег валит как сумасшедший.
Голос Ника в трубке имел какой-то металлический оттенок, и в нем зазвучала искренняя досада.
— С каких это пор вас пугает небольшой снегопад? Либо вы сами сюда придете, либо — снег там или не снег — я приеду и вытащу вас.
— Правда, Ник, мне и здесь хорошо.
Квинны расстроятся, если вы не появитесь. А, кроме того, сама мысль сидеть одному в сочельник — особенно в этот сочельник — кажется мне не очень удачной.
Билл понимал и ценил заботу Ника. Он всегда проводил несколько рождественских дней с мамой и папой. Но в этом году...
— А я не один. Я проведу его с мальчиками. Это, кстати, напоминает мне, что я должен прямо сейчас пойти на них посмотреть. Увидимся в субботу вечером. Веселого Рождества тебе и Квиннам.
— Ладно, — примирительно сказал он. — Ваша взяла. Веселого Рождества, отец Билл.
Билл положил трубку и пошел по коридору посмотреть на мальчиков. В спальнях было тихо. Всю неделю в холлах царило волнение, достигшее пика при украшении елки и переросшее в экстаз часа два назад, когда он подсматривал, как наверху в столовой в старом, никогда не разжигавшемся камине подвешивали чулки. Но теперь все мальчики лежали в постелях, и те, кто еще не заснул, изо всех сил пытались задремать, ибо все знают, что Санта-Клаус не явится до тех пор, пока весь дом не погрузится в сон.
Рождество. Любимый праздник для Билла. Благодаря окружающим его мальчикам. Они так волновались и радовались в это время, особенно малыши. Горящие глазки, радостные личики, невинные счастливые ожидания и предвкушения. Хорошо бы закупорить все это в бутылки, словно вино, и в течение года выпивать понемножку, когда дела идут ни шатко ни валко.
Господь свидетель, бывают моменты, начиная с пожара прошлым мартом, когда он нуждался бы в паре подобных бутылок. Завтра своего рода рубеж, смертный порог на его жизненном пути: первое в жизни 25 декабря, когда он не сможет позвонить родителям и пожелать им веселого Рождества.
В груди ширилась болезненная пустота. Он тоскует по ним. Никогда не думал, что будет, что сможет так тосковать. Но завтрашний день надо пережить. Мальчики ему помогут.
Удостоверившись, что все спят или почти заснули, Билл спустился вниз и начал выгружать подарки из запертого буфета. Большинство из них было пожертвовано местными прихожанами и упаковано сестрами, обучавшими сирот в соседней начальной школе Лурдской Богоматери. Добрые люди позаботились, чтобы ни один мальчик не остался без пары подарков на Рождество.
Разложив подарки под елкой, Билл отошел и окинул картину взглядом: пихта с тонкими веточками, увешанными разнообразными самодельными украшениями и яркими мерцающими огоньками, стояла на страже над грудами красочных разноцветных коробок, на каждой из которых был ярлычок с фамилией мальчика. Он улыбнулся. По правде сказать, дешевенькое убранство, но во всем этом присутствует подлинный дух Рождества. Похоже, Санта-Клаус здорово рисковал заработать грыжу, совершая в этом году путешествие к Фрэнси. Билл сам начинал ощущать отголоски прежнего рождественского волнения, думая о завтрашнем утре, о том, как он будет стоять на этом самом месте и слушать бешеный шорох бумаги, когда перевозбужденные мальчишки примутся разворачивать подарки трясущимися руками. Он не мог дождаться этого момента.
Билл погасил огни на елке и стал подниматься по лестнице. На полпути он услышал, что в его кабинете звонит телефон, и побежал на звонок. Если это опять Ник...
Но это был не он. Это был Дэнни. И он был в истерике.
— Отец Билл! Отец Билл! — визжал он на высокой ноте пронзительным от ужаса голосом. — Придите за мной, заберите меня! Придите за мной, заберите меня отсюда!
— Успокойся, Дэнни, — выговорил он, заставляя самого себя успокоиться. Хоть он и знал, что это просто очередной приступ боязни на новом месте, непритворный страх в голосе мальчика вызвал прилив адреналина в крови. — Успокойся и расскажи мне.
— Я не могу рассказывать! Он убьет меня!
— Кто? Герб?
— Придите за мной, заберите меня, отец! Только придите!
— Где Сара? Позови ее к телефону и дай мне поговорить с ней.
— Нет! Они не знают, что я у телефона!
— Просто позови Сару...
— Нет! Сары нет! Здесь нет никакой Сары! Он убьет меня!
— Перестань, Дэнни!
— Отец, пожалуйста, придите и заберите меня! Придии-ите! — Он начал всхлипывать, но слова еще можно было разобрать. — Отец, отец, отец, я не хочу умирать. Пожалуйста, придите и заберите меня. Не позволяйте ему убивать меня. Я не хочу умирать!
Страх и униженная мольба в голоске Дэнни пронзили Билла в самое сердце. Он собрался отменить усыновление, покончить со всем этим делом. Мальчик просто не готов покинуть Фрэнси.
— Позови Сару, Дэнни... Дэнни?
Трубка молчала.
Билл рванул ящик стола, нашел в картотеке номер телефона Ломов. Рука тряслась, когда он набирал его. В ухе загудел сигнал «занято». Он хлопнул трубку, принялся набирать снова, потом остановился. Раз номер занят, возможно, Сара или Герб пытаются дозвониться ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39