– Все в порядке? – спросил у него первый.
Второй охранник выступил из темноты и оказался женщиной в униформе. Остановившись возле Ричарда и д’Вери, она сказала:
– Пожалуй, да. Мне уже пришлось помешать парочке пьянчуг в смокингах вырезать свои инициалы на Розеттском камне Древнеегипетский памятник, получивший свое название по поселку Розетта, возле которого был найден. Эта базальтовая плита содержит несколько тысяч иероглифов, расшифровка которых заложила основы современной египтологии

. Ненавижу эти приемы.
Первый охранник посветил фонарем прямо в глаза Ричарду, потом луч скользнул вниз, пошарил в тенях за экспонатами.
– Попомни мои слова, – изрек он с упоением истинного пророка, – это раз за разом повторяется «Маска Красной Смерти» Новелла Э. По

. Элита устраивает декадентские вечеринки, пока цивилизация рушится на глазах.
Поковыряв в носу, он вытер палец о кожаную подметку до блеска начищенного черного ботинка.
– Спасибо за утешение, Джеральд, – вздохнула охранница. – Ладно, пойду с обходом дальше.
Из зала охранники вышли вместе.
– После прошлой такой гулянки кто-то наблевал в саркофаг, – сказал Джеральд, после чего двери закрылись, отрезая ответ его коллеги.
– Если ты часть Под-Лондона, – светским тоном сказала Ричарду д’Верь, когда они бок о бок шли в соседний зал, – твоего существования, как правило, никто не замечает, пока не схватишь человека за рукав и не заговоришь с ним. Но и тогда он довольно быстро тебя забудет.
– Но я-то тебя увидел, – возразил Ричард. Эта мысль уже довольно долго не давала ему покоя.
– Знаю, – кивнула д’Верь. – То-то и странно.
– Все странно, – с чувством сказал Ричард. Струнная музыка становилась все громче. Приступы паники здесь, в Над-Лондоне, проявлялись сильнее, поскольку приходилось примирять две непримиримые вселенные. Хотя бы в Подмирье он мог просто двигаться, как во сне, ставить одну ногу впереди другой, совершенно выбросив из головы все мысли.
– «Ангелус» вон за той дверью, – объявила вдруг д’Верь, указывая в ту сторону, откуда лилась музыка.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, – с полнейшей уверенностью ответила она. – Пойдем.
Они вышли из темноты в освещенный коридор. Поперек коридора висел громадный транспарант, гласивший:


АНГЕЛЫ НАД АНГЛИЕЙ
ВЫСТАВКА В БРИТАНСКОМ МУЗЕЕ
СПОНСИРОВАНА «СТОКТОН ИНДАСТРИЗ»

Миновав коридор, они прошли через открытую дверь в зал, где полным ходом шла вечеринка.

Струнный квартет играл, официанты бесперебойно снабжали шикарно одетых собравшихся закусками и напитками. В дальнем конце зала возвышался небольшой подиум, а рядом с ним нечто, скрытое за огромным – от потолка до пола – занавесом.
Зал был до отказа забит ангелами.
Статуи ангелов стояли на крохотных постаментах. По стенам на уровне глаз висели картины с ангелами, а над ними – фрески с ангелами. Тут были ангелы крохотные и ангелы огромные, ангелы чопорные и дружелюбные, ангелы с крыльями и нимбами, и ангелы, не имеющие ни того, ни другого, ангелы воинственные и ангелы мирные. Тут были современные ангелы и классические ангелы. Сотни, тысячи ангелов всех форм и размером. Западные ангелы, ближневосточные ангелы, дальневосточные ангелы. Ангелы Микеланд-жело. Ангелы Джоэля Питера Уиткина Виднейший американский фотограф (1939), иногда называемый «Сальвадором Дали фотографии» и обвиняемый в развращенной фантазии

, ангелы Пикассо, ангелы Уорхолла. Коллекция ангелов мистера Стоктона, как написала «Тайм-аут», отличалась «неразборчивостью, граничащей с низкопробностью, но, безусловно, производила впечатление своим эклектизмом».
– Как по-твоему, – спросил Ричард, – ты сочтешь меня брюзгой, если я скажу, что пытаться здесь найти что-нибудь, на чем нарисован ангел, все равно что искать иголку в стоге сена… о Господи, это Джессика!
Ричард почувствовал, как кровь отлила у него от лица. До сего момента он считал это просто фигурой речи, даже не верил, что такое действительно может с кем-то случиться.
– Кто-то знакомый? – спросила д’Верь. Ричард кивнул.
– Она была моей… Ну… Мы собирались пожениться. Были вместе уже несколько лет. Она была со мной, когда я тебя нашел. Это она… Это она оставила сообщение. Это ее голос был на автоответчике.
Джессика занимала разговором Эндрю Ллойда Веббера, Джанет Стрит-Портер и джентльмена в очках, в котором она не без основания предполагала Саатчи Джанет Стрит-Портер – английская телеведущая, глава «Портмановской группы», призывающей к умеренному употреблению алкоголя и, в частности, обучению его потребления в старших классах школ. Шаль Саатчи – один из владельцев крупнейшего рекламного агентства Лондона и владелец «Галереи Саатчи», где выставляется монументальная живопись

. Каждые несколько минут она поглядывала на часы и бросала взгляды на входную дверь.
– Вот эта? – переспросила, вспоминая, д’Верь. Потом, очевидно, чувствуя, что ей следует сказать что-нибудь доброе о женщине, которая Ричарду небезразлична, пробормотала: – Э… она очень… – и помешкала, размышляя, – чистая.
Ричард смотрел в дальний конец зала.
– Она… Она расстроится, что мы здесь?
– Сомневаюсь, – ответила д’Верь. – По правде сказать, пока ты сам не сделаешь какой-нибудь глупости, скажем, не заговоришь с ней, она скорее всего тебя даже не заметит. – И вдруг с много большим энтузиазмом воскликнула: – Еда!
На канапе она набросилась как маленькая, с запачканным сажей носом, с всклокоченными волосами, одетая в огромную коричневую кожаную куртку девочка, которая целую вечность не ела по-настоящему. Мелкие закуски в огромных количествах тут же запихивались в рот, смачивались слюной и проглатывались, а более солидные сандвичи тем временем заворачивались в бумажные салфетки и убирались в карманы. Потом с бумажной тарелкой, на которой громоздились куриные ножки, кусочки дыни, волованы с грибами, корзиночки с икрой и маленькие говяжьи сосиски, она пошла в обход зала, внимательно вглядываясь в каждый ангелический артефакт. Ричард побрел следом, запивая свежевыжатым апельсиновым соком сандвич с сыром бри и фенхелем.

Джессика была глубоко озадачена. Она заметила Ричарда, а заметив его, заметила и д’Верь. Было в этой паре что-то знакомое: что-то свербело у нее в голове, но никак не давалось и потому бесконечно раздражало.
Это напомнило Джессике рассказ матери о том, как та однажды встретила женщину, которую знала всю свою жизнь: училась в одной школе, сидела на собраниях приходского совета, устраивала лотерею на приходских праздниках – и как на одной вечеринке мать вдруг сообразила, что у нее вылетело из головы, как ее зовут, хотя она прекрасно знает, что ее мужа зовут Эрик и занимается он издательским делом, что у них есть собака, золотистый ретривер по кличке Майор. Даже рассказывая про этот случай, мать Джессики продолжала на себя сердиться.
Джессику же это сейчас доводило до помешательства.
– Что это за люди? – спросила она у Кларенса.
– Эти? Ну, он – новый редактор «Вог», она – корреспондент «Нью-Йорк таймс». Между ними, кажется, Кейт Мосс…
– Нет, не они. Вон там, вон те.
Кларенс посмотрел туда, куда она указывала. Гм? Ах эти. Непонятно, и почему он не заметил их раньше. Старость, наверное. Скоро ему стукнет двадцать три.
– Журналисты? – без особой уверенности предположил он. – Выглядят довольно стильно. Гранж-шик? Ну конечно! Я точно знаю, что приглашал кого-то из «Фейс» Английский панк-журнал

…
– А ведь я его знаю, – раздраженно сказала Джессика. Но тут позвонил из Холборна шофер мистера Стоктона сказать, что они почти подъехали к Британскому музею, и Ричард выскользнул у нее из головы, как шарики ртути, убегающие меж пальцев.
– Нашла что-нибудь? – спросил у д’Вери Ричард. Д’Верь покачала головой и проглотила наспех прожеванный кусок куриной ножки.
– Это как играть в «Найди голубя» на Трафальгарской площади, – сказала она. – Тут нет ничего, что, по ощущению, можно было бы назвать «Ангелусом». В свитке говорилось, что я его сразу узнаю, как только увижу.
Она пошла дальше, протолкавшись между Промышленным Магнатом, Заместителем Главы Оппозиции и Самой Высокооплачиваемой Девушкой по Вызову в Южной Англии.
Повернувшись, Ричард нос к носу столкнулся с Джессикой. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, выбиваясь из которой завитые каштановые пряди великолепно оттеняли изящное лицо. Она была очень красива. И она ему улыбалась. Вот это его и сгубило.
– Привет, Джессика. Как поживаешь?
– Привет. Не могу в это поверить, но мой ассистент – такая растяпа и не записал, из какой вы газеты, мистер… э-э-э…
– Из какой газеты? – повторил Ричард.
– Неужели я сказала «газета»? – Джессика залилась нежным, переливчатым и немного смущенным смехом, будто смеялась сама над собой. – Из журнала… с телестанции. Вы ведь пресса?
– Ты очень хорошо выглядишь, Джессика, – сказал Ричард.
– Нечестно так пользоваться своим преимуществом, – шаловливо проговорила она.
– Ты Джессика Бартрэм. Ты руководишь отделом маркетинга в холдинге Стоктона. Тебе двадцать шесть лет. Ты родилась двадцать шестого апреля, и в порыве страсти ты обычно напеваешь без слов песню «Монкиз» «Я уверовал»…
Улыбка сползла с лица Джессики.
– Это какая-то шутка? – холодно спросила она.
– Ах да, и последние полтора года мы были помолвлены, – добавил Ричард.
Джессика нервно улыбнулась. Наверное, это действительно какая-то шутка такого рода, когда все как будто улавливают, в чем соль, и только она одна ничегошеньки не понимает.
– Полагаю, что знала бы, будь я помолвлена с кем-то полтора года, мистер… э-э-э…
– Мейхью, – услужливо подсказал Ричард. – Ричард Мейхью. Ты меня бросила, я больше не существую.
Джессика оживленно замахала – ни к кому, собственно, не обращаясь, но этот «никто» явно стоял в другом конце зала.
– Сейчас иду! – отчаянно выкрикнула она и начала отступать.
– «Я уверовал…», – весело пропел Ричард. – «Не мог бы оставить ее, даже если бы попытался…»
Схватив с проносимого мимо подноса бокал шампанского, Джессика осушила его залпом. В дальнем конце зала как раз возник шофер мистера Стоктона, а где был шофер мистера Стоктона…
Она направилась к дверям.
– И кто же это был? – спросил пробиравшийся параллельным курсом Кларенс.
– Кто?
– Твой загадочный мужчина?
– Не знаю, – призналась она и после минутного раздумья добавила: – Слушай, может быть, стоит вызвать охрану?
– О’кей. Почему?
– Просто… Просто вызови мне охрану.
Но тут в зал вступил мистер Арнольд Стоктон, и все остальное вылетело у нее из головы.

Все в нем было больших габаритов, и все в нем кричало «Деньги!» – этакая хогартовская Уильям Хогарт – английский карикатурист конца XVIII – начала XIX в., считается отцом английской карикатуры

карикатура на человека, чудовищного в талии, многоподбородчатого и толстопузого. Ему было за шестьдесят, седые с серебром волосы сзади были слишком длинные, потому что от таких слишком длинных волос людям не по себе, а мистер Стоктон любил, чтобы окружающим было не по себе. В сравнении с Арнольдом Стоктоном Руперт Мердох представлялся игроком средней руки, а покойный Роберт Максвелл – никчемной развалиной. Арнольд Стоктон же был сродни питбулю, каковым, впрочем, его часто изображали карикатуристы. Стоктон владел всем понемногу: спутниками, газетами, компаниями звукозаписи, парками развлечений, издательствами, журналами, комиксами, телестанциями, киностудиями.
– Сейчас я произнесу речь, – сказал он Джессике вместо «здравствуйте». – А после свалю. Вернусь как-нибудь в другой раз, когда тут не будут толочься всякие чванливые индюки.
– Хорошо, – отозвалась Джессика. – Да. Сейчас речь. Разумеется.
И повела его на маленькую сцену, а оттуда на подиум. Потом постучала ногтем по бокалу, призывая всех к молчанию. Никто ее не услышал, поэтому она сказала «прошу прощения» в микрофон. На сей раз разговоры стихли.
– Дамы и господа. Почтенные гости, я рада приветствовать всех вас в Британском музее и на спонсированной Стоктон-холдингом выставке «Ангелы над Англией». Также я рада представить вам человека, который стоит за всем этим, главу нашей корпорации и председателя ее совета директоров, мистера Арнольда Стоктона.
Гости зааплодировали, нисколько не сомневаясь, кто собрал коллекцию ангелов и, если уж на то пошло, оплатил их шампанское.
Мистер Стоктон прочистил горло.
– Ладно, – сказал он. – Много времени это не займет. Когда я был маленьким, то по воскресеньям ходил в Британский музей, потому что вход сюда был бесплатный, а денег у нас тогда было мало. Но я поднимался по широким ступеням ко входу и окольным путем через дальние залы приходил вот в этот зал посмотреть на вот этого ангела. Казалось, он читал мои мысли.
Как раз в этот момент вернулся с несколькими охранниками Кларенс. Он указал на Ричарда, который остановился послушать речь мистера Стоктона. Д’верь все еще изучала экспонаты.
– Нет, вон тот, – все повторял охранникам вполголоса Кларенс. – Нет, посмотрите вон туда. Видите? Да, он.
– Так вот, едем дальше. Как и все, о чем не заботятся, этот ангел обветшал, развалился на куски под давлением и тяготами нового времени. Просто сгнил. Испортился. Потребовалась хренова куча денег. – Он помедлил, давая произвести впечатление своим словам: если он, Арнольд Стоктон, считает, что это была хренова куча, то именно хреновой кучей, и ничем другим, это и было. – И десяток реставраторов потратили немало времени, чтобы его отчистить и починить. Отсюда эта выставка отправится в Америку, а оттуда вокруг света, тем самым, быть может, вдохновит еще какого-нибудь постреленка без гроша за душой на создание собственной империи в сфере коммуникаций.
Оглядев собравшихся, он повернулся к Джессике и пробормотал:
– Что мне делать теперь?
Она указала ему на шнур сбоку занавеса.
Мистер Стоктон потянул за шнур. Вздувшись парусом, занавес раздвинулся, открывая спрятанную за ним деревянную дверь.
И снова в углу Кларенса возникла некоторая суматоха.
– Да нет же. Вон тот, – сказал Кларенс. – Господи помилуй! Вы что, ослепли?
Дверь выглядела так, словно некогда висела в портале собора, была высотой в два человеческих роста и достаточно широкой, чтобы в нее мог войти пони. На деревянной филенке был вырезан, а затем раскрашен красным и белым с позолотой удивительный ангел, смотревший на мир пустыми средневековыми глазами. Публика воодушевленно ахнула и разразилась аплодисментами.
– «Ангелус»! – Д’Верь возбужденно дернула Ричарда за рукав. – Это он! Скорей, Ричард!
Она бегом бросилась к сцене.
– Прошу прощения, сэр, – обратился к Ричарду охранник.
– Не могли бы вы предъявить ваше приглашение? – попросил другой, незаметно, но крепко беря Ричарда за локоть. – У вас при себе есть какие-нибудь документы, удостоверяющие вашу личность?
– Нет, – честно ответил Ричард.
Д’Верь была уже на сцене. Ричард попытался вырваться и последовать за ней, надеясь, что охранники о нем забудут. Но нет. Теперь, когда кто-то насильно привлек к нему их внимание, они собирались обращаться с ним, как с любым другим потрепанным и немытым «зайцем» с двухдневной щетиной. Схвативший его охранник только крепче сжал руку на его локте и пробормотал:
– Не рыпайся.
На сцене д’Верь помедлила, размышляя, как бы заставить охранников отпустить Ричарда. А потом сделала единственное, что пришло ей в голову: подошла к микрофону, стала на цыпочки и изо всех сил, во все горло закричала в систему массового оповещения. Удивительный это вышел крик: он и без какой-либо механической помощи ввинтился бы в головы, как сверло новенькой электродрели, а многократно усиленный… Он был просто чудовищным.
Официантка уронила поднос с напитками. Все повернули головы, зажали руками уши. Разговоры смолкли. Люди воззрились на сцену в недоумении и ужасе.
А Ричард этим воспользовался.
– Извините, – сказал он пораженному охраннику, вырывая руку перед тем, как юркнуть к сцене. – Ошибся Лондоном.
Добежав до сцены, он схватил протянутую левую руку д’Вери. Ее правая рука коснулась «Ангелуса», гигантской двери собора. Коснулась… и открыла ее!
На сей раз напитка никто не уронил. Собравшиеся застыли, не веря своим глазам, совершенно ошарашенные – и на мгновение ослепленные. «Ангелус» открылся, и хлынувший из двери свет затопил весь зал ярчайшим сиянием. Собравшиеся зажмурились, но после заминки открыли глаза и все равно им не поверили. Казалось, в зале расцвели десятки фейерверков. Не какие-нибудь бенгальские огни, не трещащие и воняющие шутихи и даже не ракеты, какие запускают на заднем дворе, нет, это был самый настоящий салют, ракеты, которые расцветают в небе гроздьями и которые выстреливают так высоко, что могут послужить потенциальной угрозой авиаперевозкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36