Лучезарный с невинным видом посмотрел на нее.
– Убирайтесь все отсюда! – прорычал Хакур. – Смертная душа Боннаккута сейчас пребывает в бездне, испытывая безмерные страдания каждую секунду, пока не будет освобождена. Дайте мне заняться своим делом и оставьте меня в покое.
– Пойдем, – сказала Стек и обняла за плечи поддерживавшую на весу поврежденную руку Дорр.
– Да, давай пойдем к доктору, – сказал мне Рашид, – просто чтобы поднять настроение моей дорогой бозель. Мария порой бывает просто несносна, если кто-то поступает не так, как хочется ей.
Я посмотрел на служителя, но тот лишь неприветливо отмахнулся. Почему он в конце концов решил обойтись без своего «ученика»? Чувствовал свою вину передо мной из-за того, что я спас Дорр от вечного проклятия, в то время как он сам не сделал ничего? Или дело было в чем-то другом? Каппи утверждала, что мое лицо выдает меня с головой; может быть, он понял, что мне стала известна тайна Дорр?
Что ж, старик мог не беспокоиться, что я расскажу правду всему миру, – но я и не собирался о ней забывать, пока он не передумает насчет своего решения сделать меня своим учеником. Я никогда не испытывал склонности к шантажу, но что плохого в том, если двое договорятся между собой об обмене любезностями?
Впервые после сегодняшнего рассвета я улыбнулся.
Глава 14
ДАР КРОВИ ДЛЯ ГОСПОДИНА ВОРОНА
Дом целительницы Горалин производил такое впечатление, будто он вот-вот развалится, и на моей памяти он так выглядел всегда. Его хозяйка возомнила себя великим реставратором, поскольку изучала хирургию, так что когда кто-нибудь предлагал ей переложить крышу или укрепить угол там, где проседал фундамент, Горалин лишь рявкала на него в своей обычной манере и клялась, что не далее как на днях намерена сделать это сама.
Но она так ничего никогда и не сделала. Когда мне было десять лет, Зефрам убедил меня притвориться, будто у меня отчаянно болит живот, чтобы на некоторое время выманить Горалин из дома. За это время бригада плотников успела отремонтировать ту часть ее дома, которая могла рухнуть при малейшем усилении ветра. По их словам, они приложили все усилия, чтобы скрыть следы своей работы, но все же не смогли обмануть проницательный взгляд Горалин. Очевидцы рассказывали, что как только целительница подошла к своему дому, глаза ее сузились, затем она развернулась и направилась обратно к Зефраму, заявив: «Я передумала. Когда мальчик болен столь тяжело, как бедный Фуллин, единственное, чего он заслуживает, – хорошей клизмы».
Мда-а…
В приемной Горалин мы обнаружили Каппи, которая расхаживала из угла в угол, бледная как мел.
– Ты ведь собиралась пойти за жрицей? – удивился Рашид.
– Я уже побывала там, – ответила Каппи. – Лита решила, что лучше она посетит родных Боннаккута сама. И она сказала мне, чтобы я принесла Пону… мою дочь… – Ее голос оборвался.
– Пона отдает Дар? – спросил я.
Каппи кивнула.
Я раскрыл объятия, и, слегка помедлив, она прижалась ко мне. Я даже заставил себя не заглядывать в вырез ее рубашки – Каппи помогала мне в прошлом году, когда я приносил своего сына, чтобы отдать Дар, и я верил в то, что долг нужно возвращать.
– Что происходит? – чересчур бодро вопросил Лорд-Мудрец. – Что это означает – «отдавать Дар»?
– Сейчас, – ответила Каппи, – доктор вырезает дыру в затылке моей дочери.
– Она… – Лучезарный не договорил. – Вырезает дыру. Что ж… Как необычно! – Он повернулся к Стек, которая помогала Дорр сесть на стул. – Мария, когда речь зашла про Тобер-Коув, ты ничего не сказала об этом.
– Глупый предрассудок, – небрежным тоном заявила та. – Не стоит даже упоминания.
Каппи высвободилась из моих объятий и повернулась к Стек.
– Ты думаешь, я бы позволила доктору резать мою дочь просто из-за каких-то предрассудков?
Стек пожала плечами.
– Ты же знаешь, что это крайне важно! Без Дара боги не примут Пону, когда она отправится в Гнездовье. Она станет Обреченной на всю жизнь.
– В самом деле? – Любопытство в голосе Рашида лишь усилилось. – Расскажи мне про этот Дар.
Но Стек и Каппи молчали – они были слишком заняты тем, что испепеляли друг друга взглядом. Наконец заговорила Дорр.
– В первый год жизни ребенка боги не забирают его в Гнездовье – путешествие слишком тяжело для младенцев. Вместо этого боги принимают символическую замену ребенка – Дар крови и кости, который отправляют в Гнездовье вместо самого младенца.
– И доктор сейчас берет такой Дар? Мне нужно это увидеть!
– Это не самая лучшая мысль, – возразил я.
Однако лорд уже направлялся к двери, отделявшей приемную от значительно превосходившей ее размерами операционной. Каппи бросилась за ним, а я следом, ворвавшись внутрь как раз тогда, когда Горалин закричала на всех нас троих:
– Что, дьявол побери, вы тут делаете?
– Ах… – Каппи замерла при виде крови на руках целительницы.
У Горалин имелось немало нерушимых правил медицинской практики, и одно из них гласило: «Никогда не позволяй родителям видеть, как берется Дар». Когда я приносил своего сына год назад, я ждал снаружи, вздрагивая в объятиях Каппи, пока все не закончилось. Вся процедура заняла всего десять минут, и даже если Ваггерт кричал или плакал, я ничего не слышал. Когда Горалин вынесла мальчика из операционной, надрез на его затылке выглядел лишь как маленькая ранка, аккуратно зашитая одним стежком. Через несколько месяцев шрам стал едва виден, а еще через несколько я достаточно успокоился для того, чтобы не разглядывать его каждую ночь.
Однако когда мы ворвались в операционную, где брали Дар у Поны, перед нами не было ни закрытого разреза, ни аккуратного шва, ни младенческой кожи, тщательно отмытой от всех следов происшедшего. Шестимесячная голенькая Пона лежала на животе на операционном столе. С обеих сторон ее шеи стекала кровь, капая на стальную поверхность стола, а посреди окровавленного разреза на затылке проступала розовато-белая кость.
– Мне не нужны зрители! – прорычала Горалин, держа скальпель в запятнанной кровью руке.
– Прошу прощения, – сказал Рашид, но, судя по тону, он его отнюдь не просил, – я Лорд-Мудрец. Моя задача – узнавать и изучать все новое. Меня интересует эта процедура.
Горалин яростно уставилась на него. Как и многие в этот день, она наверняка размышляла о том, не послать ли Лучезарного к дьяволу, а возможно, и о том, удастся ли ей вышвырнуть его за дверь. Потом она вздохнула, признавая неизбежное, – Лучезарные всегда делали то, что хотели, и противостоять им было бесполезно.
– Стой и смотри, – буркнула она, – а если у тебя появятся глупые вопросы, придержи их на потом.
Она снова повернулась к Поне и начала собирать крошечные кусочки детской плоти в пробирку.
Каппи закрыла глаза, когда Горалин начала соскабливать кусочки кости Поны. Я не стал этого делать, но мне очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать скрежета скальпеля о кость:
Скрр… Скрр…
Скрр… Скрр…
– Дар берется из костного отростка шестого шейного позвонка, – объявила целительница. Похоже, даже Горалин сумела понять, как действует этот звук на нервы Каппи. – Это та самая выступающая кость в задней части шеи.
– Почему именно оттуда? – спросил Рашид.
– Потому что так хотят боги, – огрызнулась Горалин. – Есть и другие места, если по медицинским показаниям Дар нельзя взять там, где обычно, но мне никогда не приходилось к этому прибегать.
– А что именно ты берешь? – Лорд едва сдерживался, чтобы не наклониться прямо над руками целительницы.
– Кровь и кость, – пробормотала Дорр. Увидев, что Горалин не собирается вышвыривать нас из операционной, она тоже тихо вошла за нами. – Боги требуют, чтобы мы давали им кровь и кость в знак нашего послушания. Это единственная цена, которую они принимают.
– На самом деле, – вмешалась целительница, – я беру кость и немного мышечной ткани. Кожи тоже. Кровь идет и так, но мне она не требуется.
– А кто научил тебя, что именно следует делать? – не унимался Лучезарный.
– Моя предшественница, которая училась у своей предшественницы, и так далее, вплоть до первой целительницы в Тобер-Коуве. Ее учили сами боги.
Стек презрительно фыркнула. Она тоже пришла вместе с остальными, но вид у нее был такой, словно ей невообразимо скучно. Никто не обращал на нее никакого внимания.
– И ты запечатываешь все образцы в пробирку, – продолжал Рашид, – которую посылаешь в Гнездовье?
– Именно так. – Горалин положила скальпель и взяла тонкую иглу, чтобы зашить ранку. Маленькая Пона не шевелилась; она лежала, тихо дыша, успокоенная обезболивающим препаратом, который целительница ввела ей до нашего прихода.
– Видимо, боги считают Дар весьма важным, – задумчиво произнес Лорд-Мудрец, – если тебе приходится резать каждого младенца. Ты не опасаешься, что можешь что-то повредить?
– Я знаю, что делаю! У детей все быстро заживает.
– Но предположим, что ребенок болен – такое ведь иногда случается. Если ребенок болен настолько, что эта операция угрожает его жизни…
– Тогда я говорю родителям, что брать Дар слишком опасно. Я врач, а не… – Она вовремя остановилась. – Я не могу навредить своим пациентам, – мрачно закончила она.
– Ты просто режешь им шеи, – сказала Стек.
– Всего лишь крошечный надрез! – прорычала Горалин. – И, учитывая альтернативу…
– Что за альтернатива? – быстро спросил Рашид.
– Стать Обреченным, – ответила Дорр. – Отвергнутым богами. Обреченным на то, чтобы всегда оставаться одного и того же пола.
– Значит, если ты не отправишь пробирку для какого-то ребенка в этом году, ребенок не сможет сменить пол в следующем?
– Именно поэтому Дар настолько важен. Неужели я режу детей ради забавы?
Каппи глубоко вздохнула.
– Я бы не позволила ей проделать подобное с Поной без надобности. Думаешь, мы дикари?
– Во всем мире, – усмехнулась Стек, – люди мучают собственных детей и говорят, будто это необходимо. И чем больше эти мучения, тем в большей степени их объявляют признаками цивилизованности.
– Прошу прощения, – пробормотал Рашид, – мне нужно поговорить наедине с бозель. – Он двумя широкими шагами пересек помещение, схватил Стек за руку и почти вытолкал ее в приемную. Пока дверь не закрылась, я успел услышать его громкий шепот: «Считаешь себя высоко моральной особой, да? Притом что забыла сказать, что они берут образцы тканей у детей и…»
Горалин посмотрела на нас и закатила глаза. Каппи, Дорр и я кивнули в ответ. Все чужаки, по сути, были не вполне нормальны, в лучшем случае неуравновешенны, а часть – просто сумасшедшие. Если пролитие нескольких капель крови Поны могло спасти ее от дальнейшего пожизненного позора – это того стоило.
Каппи помогла Горалин смыть кровь с тела Поны, что оказалось совсем легко, и меньше чем через минуту кожа младенца снова была нежно-розовой, а зашитый черной ниткой надрез – лишь безобидной черточкой размером с мой ноготь. Пока Каппи облачала Пону в свежую пеленку и летнюю распашонку, целительница выдала нам набор инструкций, которые наверняка давала десятки раз в течение многих лет: как ухаживать за ранкой, пока она не заживет, как проверять, нет ли признаков инфекции. Каппи сосредоточенно кивала, пока Горалин говорила, и я заметил, что Дорр, молча стоявшая в углу, кивала тоже.
Каково это – быть бездетной в поселке, где почти каждый подарил кому-то жизнь? Неожиданно мне стало стыдно за мои недавние мысли о том, что она могла принять травяной отвар, чтобы избавиться от ребенка. Возможно, выкидыш Дорр имел вполне естественные причины, и, возможно, именно боль этой потери настолько выбила ее из колеи, что она решила выбрать Предназначение нейт.
Стараясь ступать как можно тише, я направился к ней и шепотом спросил:
– Как ты? Я имею в виду твою руку?
– Болит. – Глаза ее блеснули. – Теперь тебе известно, почему Боннаккут не взял бы меня в посмертные жены.
– Дорр…
– Я знаю, что ты догадался. Ты наверняка мог почувствовать то, что у меня… а я просто лежала. У меня болела рука, и я вдруг почувствовала, что устала скрываться. Знаешь, что я сделала?
– Нет.
– Я дотронулась до него… До Боннаккута. Ты не закрывал собой все его тело. Я протянула руку и коснулась голого плеча… и ничего не случилось. Даже мертвец меня не хочет.
– Хакур уже начал ритуал…
– Не болтай глупости, – прервала она меня. – Я приношу носилки, когда мой дед занимается умершими. Я знаю, как проходит ритуал, когда мертвец опасен, а когда нет. Но, похоже, мне не о чем беспокоиться…
– Может быть, с трупом женщины… – поколебавшись, предложил я.
Дорр раздраженно посмотрела на меня.
– Дело вовсе не в том, что я хочу стать женой трупа, Фуллин. Думаешь, я просто ищу себе дружка? Я…
Она замолчала. Каппи и Горалин смотрели на нас.
– У меня болит рука, – сказала Дорр, и все эмоции исчезли с ее лица, словно упавший в мутную воду камень. Видимо, ей потребовалось немало тренировок, чтобы научиться скрывать свои чувства.
– Ладно, – ответила Горалин, – давай посмотрим. – Она бросила взгляд на нас с Каппи. – Наедине.
Каппи взяла все еще спящую Пону, и я открыл перед ней дверь. Оглянувшись на Дорр, я подумал о том, что заставило ее мне признаться. Только то, что я узнал ее тайну? Потому что когда-то она была в меня влюблена? Потому что она увидела во мне женщину, которая могла бы ей посочувствовать…
Увидела во мне женщину?
Та-ак, Похоже, я снова стал женщиной.
Рашид и Стек замолчали, как только мы с Каппи вышли в приемную. Впервые за все это время я вдруг обратила внимание на то, насколько привлекательно на самом деле выглядел Лорд-Мудрец. Длинные черные волосы придавали ему несколько экстравагантный, даже вызывающий вид, но во взгляде его ощущалась некая возвышенная отстраненность человека, который никогда не чувствовал себя своим среди тех, с кем ему доводилось встречаться. Я вполне могла понять, почему он был влюблен в Стек, – они оба идеально подходили друг другу, нейт и Лучезарный, не желающие иметь ничего общего с обычной толпой.
– Что, операция закончилась? – спросил Рашид у Каппи как ни в чем не бывало. – Как малышка?
– Все в порядке. – Каппи повернулась ко мне. – Я лучше отнесу ее назад, к моей матери. Где ты сейчас будешь?
– Я обещал нашей гостье, что останусь с ней, пока в полдень не явятся боги.
– Почему бы тебе и Стек не прогуляться со мной по поселку? – предложил лорд – Поговорим с людьми, попробуем выяснить обстоятельства смерти Боннаккута. – Он тяжело вздохнул, словно убийство было направлено исключительно на то, чтобы испортить ему день. – Возможно, найдется свидетель, который видел, как кто-то подкрадывался к нему сзади с ножом. – Лучезарный повернулся к Каппи. – Если бы кто-то из тоберов заметил нечто подозрительное, кому бы он рассказал?
– Соседям, – сухо ответила она. – Но вообще следует идти к мэру.
– Тогда мы сами пойдем к мэру. Спросим, не слышал ли он чего-нибудь.
Каппи кивнула, затем наклонилась и быстро поцеловала меня в уголок рта.
– Сейчас отнесу домой Пону, – прошептала она, – и встречусь с тобой у дома мэра. Найдем место, чтобы поговорить.
И она ушла.
Дорр сказала, чтобы мы ее не ждали, – Горалин обнаружила, что ее запястье действительно сломано, и сейчас готовила гипс для повязки. Лучезарному не терпелось отправиться дальше, и Стек благоразумно ему не препятствовала. Почему он так рассердился на нее из-за того, что бозель не рассказала ему про Дар? Стек, похоже, решила больше не возражать Рашиду, но, когда мы подошли к двери, остановилась и посмотрела на меня.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы доктор тебя осмотрела?
– Я прекрасно себя чувствую.
– Ты странно ходишь.
– Со мной все в порядке.
Она бросила на меня оценивающий взгляд, и неожиданно на ее губах появилась улыбка.
– Какого ты пола, Фуллин?
Вопрос застал меня врасплох.
– Конечно, мужского, – ответила я, но тут же поняла, что мои слова звучат не слишком убедительно. Даже Рашид почувствовал, что что-то не так.
– Мужского? – уточнил он.
– Конечно, – все так же неубедительно повторила я.
Стек снова улыбнулась и погладила меня по щеке, словно молчаливо говоря: «Я все поняла», а вслух произнесла:
– Не лги своей матери.
– Так ты думаешь, что он женщина? – спросил Рашид. – Что вообще происходит?
– Мы идем к мэру или нет? – огрызнулась я и, не ожидая ответа, направилась к двери, а затем вниз по ступеням крыльца. Лорд поспешил следом, все еще переводя взгляд со Стек на меня и обратно в ожидании объяснений.
– Об этом никто обычно не говорит, – сказала Стек, следуя за мной по пятам, – хотя, насколько мне известно, подобное происходит с каждым. Во всяком случае, я точно несколько раз меняла пол в мой День Предназначения. Лита как-то раз сказала мне, что многие женщины признавались, что то же происходило и с ними. Но большинство изо всех сил стараются сохранить это в тайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Убирайтесь все отсюда! – прорычал Хакур. – Смертная душа Боннаккута сейчас пребывает в бездне, испытывая безмерные страдания каждую секунду, пока не будет освобождена. Дайте мне заняться своим делом и оставьте меня в покое.
– Пойдем, – сказала Стек и обняла за плечи поддерживавшую на весу поврежденную руку Дорр.
– Да, давай пойдем к доктору, – сказал мне Рашид, – просто чтобы поднять настроение моей дорогой бозель. Мария порой бывает просто несносна, если кто-то поступает не так, как хочется ей.
Я посмотрел на служителя, но тот лишь неприветливо отмахнулся. Почему он в конце концов решил обойтись без своего «ученика»? Чувствовал свою вину передо мной из-за того, что я спас Дорр от вечного проклятия, в то время как он сам не сделал ничего? Или дело было в чем-то другом? Каппи утверждала, что мое лицо выдает меня с головой; может быть, он понял, что мне стала известна тайна Дорр?
Что ж, старик мог не беспокоиться, что я расскажу правду всему миру, – но я и не собирался о ней забывать, пока он не передумает насчет своего решения сделать меня своим учеником. Я никогда не испытывал склонности к шантажу, но что плохого в том, если двое договорятся между собой об обмене любезностями?
Впервые после сегодняшнего рассвета я улыбнулся.
Глава 14
ДАР КРОВИ ДЛЯ ГОСПОДИНА ВОРОНА
Дом целительницы Горалин производил такое впечатление, будто он вот-вот развалится, и на моей памяти он так выглядел всегда. Его хозяйка возомнила себя великим реставратором, поскольку изучала хирургию, так что когда кто-нибудь предлагал ей переложить крышу или укрепить угол там, где проседал фундамент, Горалин лишь рявкала на него в своей обычной манере и клялась, что не далее как на днях намерена сделать это сама.
Но она так ничего никогда и не сделала. Когда мне было десять лет, Зефрам убедил меня притвориться, будто у меня отчаянно болит живот, чтобы на некоторое время выманить Горалин из дома. За это время бригада плотников успела отремонтировать ту часть ее дома, которая могла рухнуть при малейшем усилении ветра. По их словам, они приложили все усилия, чтобы скрыть следы своей работы, но все же не смогли обмануть проницательный взгляд Горалин. Очевидцы рассказывали, что как только целительница подошла к своему дому, глаза ее сузились, затем она развернулась и направилась обратно к Зефраму, заявив: «Я передумала. Когда мальчик болен столь тяжело, как бедный Фуллин, единственное, чего он заслуживает, – хорошей клизмы».
Мда-а…
В приемной Горалин мы обнаружили Каппи, которая расхаживала из угла в угол, бледная как мел.
– Ты ведь собиралась пойти за жрицей? – удивился Рашид.
– Я уже побывала там, – ответила Каппи. – Лита решила, что лучше она посетит родных Боннаккута сама. И она сказала мне, чтобы я принесла Пону… мою дочь… – Ее голос оборвался.
– Пона отдает Дар? – спросил я.
Каппи кивнула.
Я раскрыл объятия, и, слегка помедлив, она прижалась ко мне. Я даже заставил себя не заглядывать в вырез ее рубашки – Каппи помогала мне в прошлом году, когда я приносил своего сына, чтобы отдать Дар, и я верил в то, что долг нужно возвращать.
– Что происходит? – чересчур бодро вопросил Лорд-Мудрец. – Что это означает – «отдавать Дар»?
– Сейчас, – ответила Каппи, – доктор вырезает дыру в затылке моей дочери.
– Она… – Лучезарный не договорил. – Вырезает дыру. Что ж… Как необычно! – Он повернулся к Стек, которая помогала Дорр сесть на стул. – Мария, когда речь зашла про Тобер-Коув, ты ничего не сказала об этом.
– Глупый предрассудок, – небрежным тоном заявила та. – Не стоит даже упоминания.
Каппи высвободилась из моих объятий и повернулась к Стек.
– Ты думаешь, я бы позволила доктору резать мою дочь просто из-за каких-то предрассудков?
Стек пожала плечами.
– Ты же знаешь, что это крайне важно! Без Дара боги не примут Пону, когда она отправится в Гнездовье. Она станет Обреченной на всю жизнь.
– В самом деле? – Любопытство в голосе Рашида лишь усилилось. – Расскажи мне про этот Дар.
Но Стек и Каппи молчали – они были слишком заняты тем, что испепеляли друг друга взглядом. Наконец заговорила Дорр.
– В первый год жизни ребенка боги не забирают его в Гнездовье – путешествие слишком тяжело для младенцев. Вместо этого боги принимают символическую замену ребенка – Дар крови и кости, который отправляют в Гнездовье вместо самого младенца.
– И доктор сейчас берет такой Дар? Мне нужно это увидеть!
– Это не самая лучшая мысль, – возразил я.
Однако лорд уже направлялся к двери, отделявшей приемную от значительно превосходившей ее размерами операционной. Каппи бросилась за ним, а я следом, ворвавшись внутрь как раз тогда, когда Горалин закричала на всех нас троих:
– Что, дьявол побери, вы тут делаете?
– Ах… – Каппи замерла при виде крови на руках целительницы.
У Горалин имелось немало нерушимых правил медицинской практики, и одно из них гласило: «Никогда не позволяй родителям видеть, как берется Дар». Когда я приносил своего сына год назад, я ждал снаружи, вздрагивая в объятиях Каппи, пока все не закончилось. Вся процедура заняла всего десять минут, и даже если Ваггерт кричал или плакал, я ничего не слышал. Когда Горалин вынесла мальчика из операционной, надрез на его затылке выглядел лишь как маленькая ранка, аккуратно зашитая одним стежком. Через несколько месяцев шрам стал едва виден, а еще через несколько я достаточно успокоился для того, чтобы не разглядывать его каждую ночь.
Однако когда мы ворвались в операционную, где брали Дар у Поны, перед нами не было ни закрытого разреза, ни аккуратного шва, ни младенческой кожи, тщательно отмытой от всех следов происшедшего. Шестимесячная голенькая Пона лежала на животе на операционном столе. С обеих сторон ее шеи стекала кровь, капая на стальную поверхность стола, а посреди окровавленного разреза на затылке проступала розовато-белая кость.
– Мне не нужны зрители! – прорычала Горалин, держа скальпель в запятнанной кровью руке.
– Прошу прощения, – сказал Рашид, но, судя по тону, он его отнюдь не просил, – я Лорд-Мудрец. Моя задача – узнавать и изучать все новое. Меня интересует эта процедура.
Горалин яростно уставилась на него. Как и многие в этот день, она наверняка размышляла о том, не послать ли Лучезарного к дьяволу, а возможно, и о том, удастся ли ей вышвырнуть его за дверь. Потом она вздохнула, признавая неизбежное, – Лучезарные всегда делали то, что хотели, и противостоять им было бесполезно.
– Стой и смотри, – буркнула она, – а если у тебя появятся глупые вопросы, придержи их на потом.
Она снова повернулась к Поне и начала собирать крошечные кусочки детской плоти в пробирку.
Каппи закрыла глаза, когда Горалин начала соскабливать кусочки кости Поны. Я не стал этого делать, но мне очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать скрежета скальпеля о кость:
Скрр… Скрр…
Скрр… Скрр…
– Дар берется из костного отростка шестого шейного позвонка, – объявила целительница. Похоже, даже Горалин сумела понять, как действует этот звук на нервы Каппи. – Это та самая выступающая кость в задней части шеи.
– Почему именно оттуда? – спросил Рашид.
– Потому что так хотят боги, – огрызнулась Горалин. – Есть и другие места, если по медицинским показаниям Дар нельзя взять там, где обычно, но мне никогда не приходилось к этому прибегать.
– А что именно ты берешь? – Лорд едва сдерживался, чтобы не наклониться прямо над руками целительницы.
– Кровь и кость, – пробормотала Дорр. Увидев, что Горалин не собирается вышвыривать нас из операционной, она тоже тихо вошла за нами. – Боги требуют, чтобы мы давали им кровь и кость в знак нашего послушания. Это единственная цена, которую они принимают.
– На самом деле, – вмешалась целительница, – я беру кость и немного мышечной ткани. Кожи тоже. Кровь идет и так, но мне она не требуется.
– А кто научил тебя, что именно следует делать? – не унимался Лучезарный.
– Моя предшественница, которая училась у своей предшественницы, и так далее, вплоть до первой целительницы в Тобер-Коуве. Ее учили сами боги.
Стек презрительно фыркнула. Она тоже пришла вместе с остальными, но вид у нее был такой, словно ей невообразимо скучно. Никто не обращал на нее никакого внимания.
– И ты запечатываешь все образцы в пробирку, – продолжал Рашид, – которую посылаешь в Гнездовье?
– Именно так. – Горалин положила скальпель и взяла тонкую иглу, чтобы зашить ранку. Маленькая Пона не шевелилась; она лежала, тихо дыша, успокоенная обезболивающим препаратом, который целительница ввела ей до нашего прихода.
– Видимо, боги считают Дар весьма важным, – задумчиво произнес Лорд-Мудрец, – если тебе приходится резать каждого младенца. Ты не опасаешься, что можешь что-то повредить?
– Я знаю, что делаю! У детей все быстро заживает.
– Но предположим, что ребенок болен – такое ведь иногда случается. Если ребенок болен настолько, что эта операция угрожает его жизни…
– Тогда я говорю родителям, что брать Дар слишком опасно. Я врач, а не… – Она вовремя остановилась. – Я не могу навредить своим пациентам, – мрачно закончила она.
– Ты просто режешь им шеи, – сказала Стек.
– Всего лишь крошечный надрез! – прорычала Горалин. – И, учитывая альтернативу…
– Что за альтернатива? – быстро спросил Рашид.
– Стать Обреченным, – ответила Дорр. – Отвергнутым богами. Обреченным на то, чтобы всегда оставаться одного и того же пола.
– Значит, если ты не отправишь пробирку для какого-то ребенка в этом году, ребенок не сможет сменить пол в следующем?
– Именно поэтому Дар настолько важен. Неужели я режу детей ради забавы?
Каппи глубоко вздохнула.
– Я бы не позволила ей проделать подобное с Поной без надобности. Думаешь, мы дикари?
– Во всем мире, – усмехнулась Стек, – люди мучают собственных детей и говорят, будто это необходимо. И чем больше эти мучения, тем в большей степени их объявляют признаками цивилизованности.
– Прошу прощения, – пробормотал Рашид, – мне нужно поговорить наедине с бозель. – Он двумя широкими шагами пересек помещение, схватил Стек за руку и почти вытолкал ее в приемную. Пока дверь не закрылась, я успел услышать его громкий шепот: «Считаешь себя высоко моральной особой, да? Притом что забыла сказать, что они берут образцы тканей у детей и…»
Горалин посмотрела на нас и закатила глаза. Каппи, Дорр и я кивнули в ответ. Все чужаки, по сути, были не вполне нормальны, в лучшем случае неуравновешенны, а часть – просто сумасшедшие. Если пролитие нескольких капель крови Поны могло спасти ее от дальнейшего пожизненного позора – это того стоило.
Каппи помогла Горалин смыть кровь с тела Поны, что оказалось совсем легко, и меньше чем через минуту кожа младенца снова была нежно-розовой, а зашитый черной ниткой надрез – лишь безобидной черточкой размером с мой ноготь. Пока Каппи облачала Пону в свежую пеленку и летнюю распашонку, целительница выдала нам набор инструкций, которые наверняка давала десятки раз в течение многих лет: как ухаживать за ранкой, пока она не заживет, как проверять, нет ли признаков инфекции. Каппи сосредоточенно кивала, пока Горалин говорила, и я заметил, что Дорр, молча стоявшая в углу, кивала тоже.
Каково это – быть бездетной в поселке, где почти каждый подарил кому-то жизнь? Неожиданно мне стало стыдно за мои недавние мысли о том, что она могла принять травяной отвар, чтобы избавиться от ребенка. Возможно, выкидыш Дорр имел вполне естественные причины, и, возможно, именно боль этой потери настолько выбила ее из колеи, что она решила выбрать Предназначение нейт.
Стараясь ступать как можно тише, я направился к ней и шепотом спросил:
– Как ты? Я имею в виду твою руку?
– Болит. – Глаза ее блеснули. – Теперь тебе известно, почему Боннаккут не взял бы меня в посмертные жены.
– Дорр…
– Я знаю, что ты догадался. Ты наверняка мог почувствовать то, что у меня… а я просто лежала. У меня болела рука, и я вдруг почувствовала, что устала скрываться. Знаешь, что я сделала?
– Нет.
– Я дотронулась до него… До Боннаккута. Ты не закрывал собой все его тело. Я протянула руку и коснулась голого плеча… и ничего не случилось. Даже мертвец меня не хочет.
– Хакур уже начал ритуал…
– Не болтай глупости, – прервала она меня. – Я приношу носилки, когда мой дед занимается умершими. Я знаю, как проходит ритуал, когда мертвец опасен, а когда нет. Но, похоже, мне не о чем беспокоиться…
– Может быть, с трупом женщины… – поколебавшись, предложил я.
Дорр раздраженно посмотрела на меня.
– Дело вовсе не в том, что я хочу стать женой трупа, Фуллин. Думаешь, я просто ищу себе дружка? Я…
Она замолчала. Каппи и Горалин смотрели на нас.
– У меня болит рука, – сказала Дорр, и все эмоции исчезли с ее лица, словно упавший в мутную воду камень. Видимо, ей потребовалось немало тренировок, чтобы научиться скрывать свои чувства.
– Ладно, – ответила Горалин, – давай посмотрим. – Она бросила взгляд на нас с Каппи. – Наедине.
Каппи взяла все еще спящую Пону, и я открыл перед ней дверь. Оглянувшись на Дорр, я подумал о том, что заставило ее мне признаться. Только то, что я узнал ее тайну? Потому что когда-то она была в меня влюблена? Потому что она увидела во мне женщину, которая могла бы ей посочувствовать…
Увидела во мне женщину?
Та-ак, Похоже, я снова стал женщиной.
Рашид и Стек замолчали, как только мы с Каппи вышли в приемную. Впервые за все это время я вдруг обратила внимание на то, насколько привлекательно на самом деле выглядел Лорд-Мудрец. Длинные черные волосы придавали ему несколько экстравагантный, даже вызывающий вид, но во взгляде его ощущалась некая возвышенная отстраненность человека, который никогда не чувствовал себя своим среди тех, с кем ему доводилось встречаться. Я вполне могла понять, почему он был влюблен в Стек, – они оба идеально подходили друг другу, нейт и Лучезарный, не желающие иметь ничего общего с обычной толпой.
– Что, операция закончилась? – спросил Рашид у Каппи как ни в чем не бывало. – Как малышка?
– Все в порядке. – Каппи повернулась ко мне. – Я лучше отнесу ее назад, к моей матери. Где ты сейчас будешь?
– Я обещал нашей гостье, что останусь с ней, пока в полдень не явятся боги.
– Почему бы тебе и Стек не прогуляться со мной по поселку? – предложил лорд – Поговорим с людьми, попробуем выяснить обстоятельства смерти Боннаккута. – Он тяжело вздохнул, словно убийство было направлено исключительно на то, чтобы испортить ему день. – Возможно, найдется свидетель, который видел, как кто-то подкрадывался к нему сзади с ножом. – Лучезарный повернулся к Каппи. – Если бы кто-то из тоберов заметил нечто подозрительное, кому бы он рассказал?
– Соседям, – сухо ответила она. – Но вообще следует идти к мэру.
– Тогда мы сами пойдем к мэру. Спросим, не слышал ли он чего-нибудь.
Каппи кивнула, затем наклонилась и быстро поцеловала меня в уголок рта.
– Сейчас отнесу домой Пону, – прошептала она, – и встречусь с тобой у дома мэра. Найдем место, чтобы поговорить.
И она ушла.
Дорр сказала, чтобы мы ее не ждали, – Горалин обнаружила, что ее запястье действительно сломано, и сейчас готовила гипс для повязки. Лучезарному не терпелось отправиться дальше, и Стек благоразумно ему не препятствовала. Почему он так рассердился на нее из-за того, что бозель не рассказала ему про Дар? Стек, похоже, решила больше не возражать Рашиду, но, когда мы подошли к двери, остановилась и посмотрела на меня.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы доктор тебя осмотрела?
– Я прекрасно себя чувствую.
– Ты странно ходишь.
– Со мной все в порядке.
Она бросила на меня оценивающий взгляд, и неожиданно на ее губах появилась улыбка.
– Какого ты пола, Фуллин?
Вопрос застал меня врасплох.
– Конечно, мужского, – ответила я, но тут же поняла, что мои слова звучат не слишком убедительно. Даже Рашид почувствовал, что что-то не так.
– Мужского? – уточнил он.
– Конечно, – все так же неубедительно повторила я.
Стек снова улыбнулась и погладила меня по щеке, словно молчаливо говоря: «Я все поняла», а вслух произнесла:
– Не лги своей матери.
– Так ты думаешь, что он женщина? – спросил Рашид. – Что вообще происходит?
– Мы идем к мэру или нет? – огрызнулась я и, не ожидая ответа, направилась к двери, а затем вниз по ступеням крыльца. Лорд поспешил следом, все еще переводя взгляд со Стек на меня и обратно в ожидании объяснений.
– Об этом никто обычно не говорит, – сказала Стек, следуя за мной по пятам, – хотя, насколько мне известно, подобное происходит с каждым. Во всяком случае, я точно несколько раз меняла пол в мой День Предназначения. Лита как-то раз сказала мне, что многие женщины признавались, что то же происходило и с ними. Но большинство изо всех сил стараются сохранить это в тайне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34